Читать книгу Неожиданная встреча - Эллаида Светлова - Страница 1

***

Стук сердца в голове заглушал шум вокзала.

«Только бы не опоздать. Только бы не опоздать», – казалось, мысли, так же, как и воздух из груди, со свистом вылетают из головы.

Налетев на препятствие, чемодан едва не выскользнул из влажной ладони. Наталья покрепче перехватила ручку, утерла коротким рукавом футболки полыхающее лицо, посмотрела на подруг. Ирина, невысокая, со спортивной фигурой, задевала ее плечом, подстриженные под каре русые волосы растрепались, на висках скопился пот. Лица двух других спутниц были не видны, Татьяна в том же ускоренном темпе шла впереди, Лена немного отстала, но Наташа не сомневалась, и на их висках скопился пот, и стук их сердец заглушает шум вокзала. Хотя… в последнем она может ошибаться. У бешенного биения ее собственного сердца есть личная причина, даже две.

К Наташе вернулось чувство вины. Как она могла так увлечься? Уму непостижимо! Она ведь все всегда контролирует. На этот раз не смогла. Если бы не счастливая случайность, спешить сейчас уже не имело бы смысла.

– Поезд номер 15 сообщением Москва-Чоп, – четыре женщины на секунду замедлили свой торопливый шаг, динамик продолжал вещать: – отправляется с четвертого пути через десять…

– Придется бежать, – на ходу крикнула Татьяна – высокая жгучая брюнетка с проницательными серо-синими глазами, – нам еще документы нужно забрать, – она устремилась вперед.

Для остальных предложение перейти на кросс было излишним, каждая прекрасно осознавала последствия опоздания. На механических словах «10 минут», вслед за Татьяной, они уже с поразительной скоростью и ловкостью лавировали в плотной людской массе. Чемоданы подпрыгивали на стыках, иногда на крутом вираже заваливались на бок, словно, выдыхаясь от гонки, желали перевести дух. Пот уже не просто блестел на висках, он катился горной рекой, и прохлада летнего вечера не спасала.

– Кажется, вон там, – не останавливаясь, махнула рукой Ирина.

– Вижу, – ответила ей Лена, такая же высокая, как Татьяна, но цвет ее волос напоминал липовый мед.

Наташа тоже видела Татьяну в компании взъерошенного мужчины с табличкой. Издалека буквы на ней сливались в голубовато-белый фон.

– Девочки, поторопитесь, документы у меня. У нас седьмой вагон, – будто в подтверждение слов Татьяна энергично помахала конвертом, затем быстро пошла вдоль состава.

– До отправления поезда Москва-Чоп, – снова гремел голос в динамике, – осталось пять минут.

Тяжело дыша, Наташа подбежала к седьмому вагону, Таня показывала проводнику билеты, Ирина стояла рядом, Лена все еще отставала.

– Загнанных лошадей пристреливают, – переводя дыхание, Наташа уперлась дрожащими руками в не менее дрожащие колени, обычно так делают бегуны на финише, сердце трепыхалось пойманной в силок птицей. Слова вылетали с присвистом: – А что делают с теми, кто загоняет себя сам?

– Довольно рассуждать, заходи, – Лена легонько стукнула ее дамской сумкой чуть ниже спины, от неожиданности Наташа вздрогнула, но осталась в той же позе.

– Следуя логике, – не унималась она, – они должны застрелиться, – ее снова легонько шлепнули.

– Пошли. У лошадок ручек нет, – Ленин смех вспыхнул подобно костру из промасленных дров, внезапно, ярко. Его задорное потрескивание заражало.

Наташа попыталась преодолеть конформность:

– Видно, поэтому они и падают замертво. – Ее никто не слушал, пламя смеха уже перекинулось на других подруг, объятые им, они шагали в рабочий тамбур. Наташа тоже расхохоталась и почувствовала, как в горниле веселья сгорают недавние волнения, страхи, испаряется излишнее напряжение. Они успели! Успели!!! Теперь отпуск пройдет отлично!

Все еще хохоча, женщины буквально ввалились в купе. Перешучиваясь, они распределили полки и рухнули на одну из них, когда поезд резко тронулся с места. Искры огненного смеха взметнулось с новой силой.

– О, девчонки! У вас тут весело! – за приоткрытой дверью стоял хорошо сложенный высокий брюнет с поразительно синими глазами, на вид лет тридцати пяти, – вы тоже по «этапу» Венгрия-Хорватия? – открытая улыбка очаровывала настолько, что невольно верилось в мифы о божествах, спускающихся на Землю.

Куча мала моментально распалась, веселье прекратилось, «девчонки», причем все четверо разом, нарочито серьезно расправили нехитрую летнюю одежду – шорты и майки – то ли говорили: «Да, мы такие молодые», то ли возражали против неточной формулировки – девичий возраст давно растаял за дымкой лет. Но, судя по блеску в глазах, подобное обращение было приятно для каждой из них. Или все дело во внешней привлекательности неизвестного?

– Да, мы в Хорватию через Венгрию, – по немой договоренности Ирина взяла на себя роль парламентера. – Вы тоже туда?

– Угу, – короткий кивок подтвердил положительный ответ, – мы с друзьями, кстати, – он бегло окинул присутствующих, – нас тоже четверо, в соседнем купе, – поворот головы вправо указал направление «соседства», – заходите в гости, отметим начало путешествия, – судя по едва уловимым алкогольным парам, сами они уже начали отмечать.

Ира быстро обвела лица подруг, на которых все еще оставались следы веселья, впрочем, может, радость предложения.

– Мы придем, только переоденемся.

– Будем ждать.

Незнакомец ушел, Ирина закрыла дверь.

– Ты серьезно? – обратилась к ней Татьяна, в серо-синих умных глазах веселье сменилось легким недоумением. Поспешное обещание Ирины удивило ее. В их сплоченной за годы дружбы компании отсутствовал лидер, и все решения принимались консенсуально. Что заставило Ирину отступить от обычая? По большому счету, она рисковала идти в гости одна. Но загадочные улыбки на лицах двух других подруг, навели Татьяну на мысль, что в одиночестве может остаться она сама. – Неужели пойдете?

– Почему нет? – как рапирист удары, Ирина отразила вопросы. – Это ты у нас замужем, а мы свободные женщины на отдыхе. С мужчинами в дороге веселей.

Татьяна напомнила о мошенничестве в поездах, на нее со всех сторон полетели шутливые замечания вперемежку со смехом. Со многими суждениями пришлось согласиться. У страха глаза велики. В конце концов, они взрослые проницательные женщины, сумеют отличить искренность от притворства. Но…

– Пойдем только со своим вином. – Все согласились.

– Приготовьте билеты и паспорта, – после короткого стука пробасил за дверью прокуренный голос.

При слове паспорта подруги кинули на Наташу укоризненные взгляды и были в своем праве. Сегодня полдня они провели в художественном музее на Волхонке. При входе служитель попросил сдать сумки. Наташа, как самая бдительная, таковой она себя считала до инцидента, собрала со всех паспорта, деньги и положила в один конверт. Эту бесценную ношу она не выпускала из рук, однако при виде игры света на стогах сена около Живерни бдительность уплыла, точно лист, унесенный сильным течением. Зачарованная Наташа опустилась на скамеечку напротив холста Клода Моне, впала в транс. Сколько так просидела, сложно сказать, она лишь помнит, как пошла созерцать другие шедевры. Уже в холле музея ее догнала Лена, помахала перед носом знакомым конвертом, у Наташи все похолодело, надо же, про документы она совсем забыла. Если бы неведомая, по словам Лены, сила не вернула бы ее в зал импрессионистов, настоящая поездка полетела бы под откос.

Наташа шутливо-покаянно потупила свой взор, пожала плечами, будто говоря: «Со всяким может случиться», и спокойно спросила:

– Может, впустим человека? – вины перед подругами она больше не чувствовала. Наверное, вина вместе с тревогами сгорела без следа в горниле веселья, однако еще одна причина сердечной аритмии осталась, против нее Наташа оставалась бессильной.

Ира открыла дверь. Пожилой коренастый проводник оторвал блеклые глаза от обложки с аккуратно разложенными на одну треть билетами. Натянутая на животе белая парадная рубашка наглядно демонстрировала пристрастие к пиву.

– Билеты, паспорта, – он вошел. – Куда едете? Чоп?

Женщины одновременно кивнули.

– Так вы из общей группы? – под весом любителя пива полка скрипнула.

– Да. Нас таких много? – Таня протянула ему все необходимое.

– Пока только ваших и видел, – проводник откашлялся в кулак. – Бланки деклараций нужны?

– Нет, спасибо. Нечего декларировать.

– Если хотите чаю, кипятильник горячий. – Вставая, он вернул паспорта, Таня быстро убрала их в сумку.

– Спасибо.

– Белье принесу позже.

Ирина закрыла за ним дверь.

– Давайте переодеваться, нас ждут кавалеры.

***

Троекратный стук в дверь заставил женщин вздрогнуть.

– Девочонки, вы что, на бал собираетесь? – веселье в голосе неизвестного соседа смешивалось с игривым укором, – коньяк стынет, трубы горят, давайте быстрей, мы вас ждем.

– Уже идем, – Наташа аккуратно наносила кисточкой губную помаду перед купейным зеркалом, – только носики припудрим.

– Оставьте носики в покое, – он еще раз тихонько стукнул напоследок, – мы ждем.

Дверь соседнего купе была широко распахнута, точнее сказать, задвинута в перегородку по самую ручку. Четверо мужчин, оживленно переговариваясь, сидели по обе стороны накрытого стола (по двое с каждой), в центре которого возвышалась початая литровая бутылка дорогого коньяка. Вокруг бутылки сгрудились восемь пустых разовых стаканов (очень приличных на вид), на такой же приличной бумажной тарелке по кругу лежали фруктовые канапе. Заостренные кончики декоративных шпажек сходились в одной точке, на каждую из них был нанизан виноград (на темной кожуре еще мерцали капельки воды), ровные кусочки яблока, груши, киви и даже ананаса. Другая тарелка вмещала маслины и кубики твердого сыра. В воздухе витало изысканное сложносоставное сочетание ароматов: от более стойких древесных ноток с примесью пряностей и терпких трав до едва уловимой свежести цитрусовых в дорогом парфюме. Только весь этот дивный букет являлся лишь фоном, основную композицию составлял иной запах. Наташа хорошо его знала, тем не менее сейчас не могла вспомнить – вероятно, опьяненный началом отдыха мозг отказывался устанавливать закономерные связи с памятью или сам запах – настолько мощный, почти осязаемый, – подобно яркой вспышке света ослепил его, не позволяя провести параллели. В подобные моменты хочется стукнуть себя по лбу и завопить: «Как же так! Я точно знаю, почему же не могу вспомнить?»

Следующая мысль прервала бесплодные потуги распознать завуалированное очевидное, заодно уберегла женский лоб от хлопка собственной ладони.

«Да мальчики гурманы! – со стола она перевела взгляд на мужчин. – Двое из ларца одинаковых с лица», – непроизвольно вырвалось сравнение, на секунду перед Наташей промелькнули добродушно-глуповатые физиономии двух сказочных молодцов1.

Нет, лица этих молодцов были разными, причем далекими от глупости и простодушия, Наташа бы сказала, красивые лица, озаренные интеллектом. И цвет волос у всех был разный: двое брюнеты, у третьего пепельно-русая шевелюра с вкраплением седины на висках, а четвертую гриву, будь она таковой, легко можно было принять за копну сухой соломы, освещенную ярким солнечным светом. Зато остальное, как под копирку, с погрешностью в пределах допустимого: рост, возраст, фигуры – все широкоплечие, в меру накачанные… – спортивные прически, стиль одежды, можно было подумать, одеваются в одном магазине. Чем не герои мультфильма?!

При виде женщин мужчины разом замолкли. «Знакомый» поднялся навстречу гостьям.

– Проходите, не стесняйтесь, давайте знакомиться, меня зовут Сергей, – его белозубая улыбка по-прежнему очаровывала. – Это Андрей, – он указал на «соломенного», парень галантно кивнул, как бы подтверждая слова друга. – Вячеслав.

– Можно просто Слава, – отозвался сидевший напротив Андрея второй брюнет.

– Женя, – не стал дожидаться представления «седовласый». – Садитесь, пожалуйста, – он тоже поднялся.

Подруги по очереди называли себя, рассаживались. Ира потеснила Славу, Таня предпочла соседство Андрея, Лена заняла место по правую руку от нее. Сергей моментально опустился рядом с Леной.

Наташа, произнеся свое имя, не торопилась садиться.

– Штопор есть? – она повертела в руках прихваченную из дома бутылку «Бордо».

– Нет, – Сергей протянул руку, забрал бутылку, – но что-нибудь придумаем.

– Девчонки, а может, ну его, вино, коньяк куда лучше и мороки меньше, – Андрей пристально ощупал лица каждой из дам цепким взглядом карих, с оттенком горького шоколада, глаз, – мы специально его не пили, вас ждали.

Наташа машинально заглянула в стаканы – привычка перепроверять информацию впиталась с молоком матери, – четыре из них были стерильны, на дне оставшихся виднелись следы коньяка, однако на стенках не осталось подтеков, значит, действительно, из них пили давно, вероятней, еще до приглашения.

Натальино любопытство не ускользнуло от внимания Андрея, он улыбнулся ей одними глазами, она не смутилась от «поимки на месте преступления», ее мало что могло привести в замешательство – профессия накладывает отпечаток. Ее ответная улыбка тоже ограничилась глазами.

– Давайте пойдем в вагон-ресторан, – неожиданно предложил Андрей. Судя по всему, он был лидером, и не важно, что цвет его майки отличался от желтого (ох, уж эти мужчины, им всегда нужен вожак). – Неприлично предлагать дамам хороший напиток из бумажной посуды. – («Наверное, он все-таки неправильно меня понял», – подумала Наташа), – заодно накормим вас чем-нибудь посытнее, – он еще раз прошелся по лицам, – вы, должно быть, голодны.

– В самом деле, девчонки, идемте. Здесь нам будет немного тесновато, – Сергей сопроводил свои слова сногсшибательной улыбкой.

Гостьи не возражали – они не успели перекусить перед поездом, загулялись по Москве, поэтому едва не опоздали. Словно существовала некая сила, которая повторно попыталась сорвать их поездку.

Все дружно начали вставать, Андрей сделал неуловимый знак, Сергей протянул Наталье бутылку:

– Оставь себе, пригодится.

По тону Наташа догадалась, он надеется купить в вагоне-ресторане нечто подобное. Она не стала его разуверять (время покажет) и уж тем более не собиралась отговаривать, ей нравилось, когда сильный пол платил по счетам слабого от щедрот широкой русской души. Она молча взяла бутылку и направилась в свое купе, Лена придержала ее за локоть:

– Ты куда? Нам в другую сторону.

– Вино отнесу. Мне думается, нам купят другое.

– Я бы и от коньяка уже не отказалась. – Лена улыбнулась, Наташа улыбнулась в ответ, она без лишних слов поняла подругу. Танины опасения были напрасными. Тем не менее сама Наташа коньяк пить не собиралась, крепкий алкоголь плохо действовал на нее, одного раза хватило. Если надежды Сергея не оправдаются, она поддержит компанию пивом.

Она вошла в пустое купе, плотно прикрыла дверь, села. Вагон мерно покачивало, голоса в коридоре удалялись, с полок на стены переползали длинные тени дорожных столбов, за окном убегали спальные районы. Скоро Москва останется позади, впереди ждет волнительная встреча.

Шестнадцать лет. Подумала Наташа. Шестнадцать!

Сердце забилось быстрей, предчувствие потревожило душу. Наташа постаралась взять себя в руки. Нет смысла гадать о причине предчувствия, она уже многократно пыталась это сделать, особенно, когда после покупки путевки впервые почувствовала необъяснимый трепет. Ничего не вышло.

Наталья убрала вино в свой чемодан и вышла.

Он стоял напротив их купе, облокотившись спиной о поручни, и неотрывно смотрел на нее. В горьком шоколаде появились теплые молочные тона.

Какой знакомый взгляд!

– Я решил тебя дождаться. Вдруг заблудишься? – серьезный тон не сумел скрыть очевидного подтекста. Андрей вовлекает ее в игру предпостельного флирта.

Только этого не хватало! Она мысленно чертыхнулась, сердце забилось ровнее, душа успокоилась. Предчувствие явно не относилось к новому знакомству. Наташа не могла дать этому оценки. Даже один день сложно прожить в непонятном состоянии: то ли тревоги, то ли радостного возбуждения, то ли еще чего-то, а она мучилась неведением уже несколько недель. Естественно, ей хотелось определенности. С другой стороны, досадно столько терзаться ради проходной интрижки. Тем более флирт уже давно не вызывал у нее ни тревоги, ни радостного возбуждения.

Всего, что знал еще Евгений,

Пересказать мне не досуг;

Но в чем он истинный был гений,

Что знал он тверже всех наук,

…

Была наука страсти нежной,

Которую воспел Назон…

Воспетая Назоном2 наука любви, очень похожая на пошаговую инструкцию соблазнения, еще в старших классах школы заинтересовала Наташу с точки зрения самозащиты. Ей не хотелось попасться на «послушную слезу» или испугаться «готового отчаяния» какого-нибудь Ловеласа. Удел Татьяны Лариной ее не привлекал, но и роковые женщины не вызывали симпатии. Была в «науке любви» претящая ей искусственность, куда лучше естественные порывы души. Тем не менее завет Овидия слабому полу: «Равными будьте в борьбе, а победу укажет Диана и легкокрылый Амур, вмиг облетающий мир3» она прочитала с особым вниманием и приняла к сведению. Правда, пользовалась им крайне редко и исключительно для равенства борьбы.

В данный момент у нее не было настроения вступать на «поле брани».

– Пойдем, – равнодушие в ее голосе на секунду вызвало у Андрея недоумение, затем его сменил азарт.

– Дамы вперед!

Видно, он не привык сдаваться без боя, подумала Наталья, истинный «дед» «Венериной рати».

***

От быстрой езды вагон раскачивался из стороны в сторону, вместе с ним качались идущие по узкому проходу пассажиры. В надежде сохранить неустойчивое равновесие они, точно моряки во время шторма, широко расставляли ноги, вытянутые руки попеременно касались то перил, то противостоящих им перегородок или закрытых дверей. В отличие от остальных (впереди Натальи шла пожилая пара), Андрей шагал легко и непринужденно, со стороны могло показаться, болтанка обрывается где-то у его ног.

Внезапно вагон резко накренился вправо, Наталья рефлекторно хотела опереться левой ладонью на что-то твердое, но дверь купе оказалась открытой. От вынужденного вторжения к незнакомым людям ее спас Андрей: он молниеносно подхватил ее за талию, однако не торопился отпускать, когда падение было предотвращено.

– Спасибо, я в порядке, – непривычный взгляд заставил его убрать руки. Ее благодарная улыбка (может за поддержку, может, за последнее действие) без тени кокетства исчезла одновременно с отвернувшейся головой.

Если бы Наташа чуть подольше задержала взгляд или тут же обернулась, то смогла бы увидеть повторное недоумение на мужском лице, однако она пребывала во власти вернувшегося предчувствия. «Что же это такое? Неужели встреча с любимым городом может преподнести мне сюрпризы?»

Меж тем Андрей продолжал проявлять любезность: раскрывал двери, при необходимости поддерживал под локоть, в шатких переходах подавал руку (его ладонь была сухой и теплой)… Отчасти демонстративная галантность оставляла Наташу равнодушной, она привыкла к ней. Для мужчины вполне естественно ухаживать за женщиной, даже малознакомой. Своего сына она с детства к этому приучала, впрочем, у него есть наглядный пример для подражания – его отец. Хотя, нужно признаться, Андрей делал все ловко, ненавязчиво, Наташа не могла это игнорировать.

Наконец они вошли в тамбур ресторана. Провожатый с той же кажущейся нарочитой обходительностью открыл дверь. После шаткого перехода он все еще держал ее ладонь. Наташа руки не высвобождала – вагон продолжало сильно качать, поддержка была кстати. Кроме того, сегодня как-то не задалось с координацией, если бы не спортивная сноровка спутника, она бы наставила себе множество синяков. Собственная неустойчивость казалась ей странной (обычно она твердо стояла на ногах), словно неведомая сила намеренно кидала ее в объятия соблазна. Или причина в душевном смятении? Как долго еще предчувствие будет мучить ее?..

В этот момент поезд дернулся, будто споткнулся, Наташа, повинуясь законам инерции, полетела на Андрея. При этом она на что-то наступила, голова машинально опустились, взгляд зацепился за маленький металлический прямоугольник на декоративной шнуровке летних кроссовок, на одном из которых стояла ее нога. Надпись разглядывать не потребовалась, Наташа знала ее превосходно. С любителями этого дорогого, исключительно мужского бренда отношения у нее складывались не самым лучшим образом. Неужели Андрей из их числа? Она посмотрела на его шорты и майку, принюхалась. Точно, фанат. Даже парфюм той же фирмы.

Наташа невольно отпрянула, от подобных личностей благоразумней держаться подальше, но спутник крепко держал ее за талию, его горячие ладони едва не прожигали ей кожу. Она подняла на него вопросительный взгляд, он опустил руки с шутливой отговоркой. Наташа его не слышала, она припомнила одежду остальных мужчин (все из той же последней коллекции ненавистной марки) и внезапно осознала особенность основной композиции дивного букета ароматов в соседнем купе – деньги! Конечно же, там пахло деньгами со всеми их составляющими: властностью, честолюбием, самоуверенностью… Как она могла сразу не распознать этот запах? Должно быть, не нашла связи между ним и довольно недорогим автобусным туром, в который они ехали, а бутылку французского коньяка уровня X.O. вместе с прочими изысками подсознательно приняла за банальное желание произвести впечатление. Теперь, прокручивая в памяти мелкие детали, она не сомневалась, мужчины привыкли жить с размахом и не собирались его вуалировать. Но кто они? Чем занимаются? Каким ветром их занесло в соседнем купе?..

***

Полупустой ресторан. На окнах синхронно колышутся короткие шторки фирменных цветов с логотипом РЖД. Более тяжелые бордовые портьеры без опознавательных знаков, помпезно подхваченные плетеными золотыми лентами на манер открытой театральной занавеси, почти неподвижны, словно важность препятствует им двигаться в такт поезда. Яркий электрический свет заполняет все замкнутое пространство, не позволяет угасающему дню проникнуть внутрь, разве немного заглянуть в нечищеные стекла. Дородная официантка в тщательно накрахмаленном переднике сродни большегрузному танкеру уверенно плывет по проходу от противоположной двери. Вытравленные перекисью водорода сухие ломкие волосы взбиты в высокую прическу «а-ля шестидесятые». Ее манеры, скучающе-пренебрежительное выражение чрезмерно накрашенного лица… напоминают работниц общепита ушедшей, по меньшей мере, лет пятнадцать назад эпохи социализма, точно партийные лидеры оставили женщину хранить застойные традиции в надежде на возвращение провального режима.

Наташа не стала дольше задерживать внимание на официантке, лишь отметила, с каким пренебрежением она смотрит на медленно присаживающуюся пожилую пару, которая всю дорогу шли перед ними, и перевела взгляд на подруг. Они сидели к ней спиной, их лиц она не видела, но слышала возбужденные голоса. Судя по обрывкам фраз, говорили о настоящей поездке. Мужчины слушали с интересом, даже не заметили вновь вошедших. Наконец Сергей поднял глаза. Вспыхнувшую на миг радость сменило открытое любопытство. Наташе показалось, он оценивает ее.

– Что-то вы долго, мы уже начали без вас. – В то время как в тоне звучал легкий оттенок извинения вперемежку с игривым намеком, рука показывала на бокалы, в шести из которых плескался пригубленный коньяк, оставшиеся два были пустыми.

– Правильно сделали, – Андрей придержал Наталью за локоть, когда она присаживалась рядом с подругами.

Присутствующие попытались скрыть удивление: кто за улыбкой, кто, глядя в окно. Слава скрыл свое изумление за оправданием:

– Но мы пока ничего не заказали.

Меню на столе отсутствовало, и Андрей, прежде чем опуститься напротив Натальи, повернулся к официантке. Звать ему не пришлось, она уже на всех парах летела к их столику со стопкой коричневых папок.

Перемена в поведении потрясала до глубины души. Мгновение назад пышнотелая блондинка все с той же скучающей маской и подергивающейся в брезгливости верхней губой лениво принимала заказ у пожилой пары, теперь лучится радушием, не говоря о внезапно обретенной расторопности.

«Вот это нюх на деньги! – в мыслях воскликнула Наташа, – круче, чем у бассет-хаунд на дичь». Или ее привлек Андрей? Вон как она пылко на него смотрит, едва губы не облизывает.

– Добрый вечер! – елейность в прокуренном голосе хотелось запить абсентом. – Рада приветствовать вас в нашем ресторане, – она протянула Андрею меню, у Наташи возникло желание предложить «гарсонихе» лимон. Может, ему удастся снизить чрезмерную слащавость, заодно вытравит вызывающую яркость красной губной помады.

– Нет, – Андрей отстранил от себя стопку, – передайте их девушкам, пожалуйста.

На пухлое лицо вернулось презрение, причем в чрезмерном количестве. «Это эти-то девушки? – Читала Наташа. – Да их девичий возраст канул в Лету во времена неандертальцев». Впрочем, вряд ли официантка знала про реку забвения и палеоантропов: интеллект в глазах отсутствовал, вместо него с завидной скоростью крутился счетчик, за ним полыхала надежда на интерес мужчин.

Ох уж эта женская зависть! Своей рудиментарности «кельнерша» явно не замечала, хотя внешне выглядела лет на десять старше самой взрослой из четверки, Ирины, недавно вступившей в ягодный возраст.

Демонстрируя непокорность, рудиментарная особа положила меню на стол, и Наташа могла наблюдать молниеносное превращение грымзы в белую пушистую кошечку.

– Как выберете, позовите, я рядом, – промурлыкала она Андрею. Тот предупредительно поднял палец:

– Минутку, – официантка застыла в ожидании, Андрей посмотрел на Наталью: – Не надумала пить с нами коньяк? – его взгляд метнулся к бокалам остальных женщин и вернулся к визави с вопросом: «Не боишься остаться в одиночестве?»

Наташа отрицательно качнула головой. Андрей, не отрываясь от нее, обратился к официантке:

– Девушка, меня интересует красное сухое французское вино. – «Я все правильно понял? Красное сухое французское?» – читалось в шоколадных глазах. Наташа бровью не повела. Обычно она плохо владела мимикой, и любой при желании мог догадаться о ее чувствах, но в данный момент ей казалось, внутренняя улыбка сохранила инкогнито. Мужской взгляд с неохотой оторвался подобно тому, как недавно с неохотой отрывались от нее его руки. – Какое есть?

Пока «девушка» в общении с Андреем напрашивалась на дополнительную порцию лимона, Наташа продолжала улыбаться про себя. Точно истинный дед Венериной рати и, вне сомнения, истинный фанат ненавистного ей бренда! Самоуверенный. Самовлюбленный. Он пытался поразить ее своей наблюдательностью, при этом искусственно добавляя налет неуверенности, чтобы ненароком не задеть женского самолюбия. Хорошо, она поражена. У него острый взгляд и острый ум, раз сумел издалека по этикетке вычислить производителя принесенного ей вина, и хорошая интуиция, коль скоро правильно угадал его тип и ее независимый характер. Только Андрею о ее «поражении» знать не обязательно, он может все неверно истолковать, а у нее нет желания его переубеждать.

– …Сезон. Сами понимаете, раскупают все моментально. Пойду, уточню, что еще осталось.

Раскачивая внушительной «кормой», «девушка» нарочито медленно поплыла к кухне. Можно было подумать, она специально позволяет мужчинам оценить всю красоту своих кустодиевских форм, как бы предлагая им перейти с костей на мясо. Мясо так хорошо сочетается с красным сухими вином, в то время как ребрышки подаются к пиву.

Между тем никто из компании, кроме Натальи, «предложения» не видел, изучали меню, обсуждали. Да и сама Наташа недолго провожала взглядом кустодиевскую красавицу. Лишь подумала, почему та обращается только к Андрею? Потому что он сидит с краю? Или имеется другая причина? Что в нем привлекает ее?

***

Французского вина не оказалось никакого, хотя в меню этому напитку была отведена целая страница. Официантка держала в каждой руке по бутылке красного сухого – как выяснилось, одно – производства Италии, другое – испанское. Здорово! Обе эти страны в виноделии почти на одном уровне с Францией, но надписи на этикетках сообщили о винной молодости. Наталья с грустью подумала о марочном «Бордо», Андрей заметил ее разочарование.

– Это все? – обратился он к официантке.

Женщина в очередной раз просияла под его взглядом и со знанием дела ответила:

– Почему все? Из красных есть еще «Монастырская изба», «Киндзмарау́ли»…

Андрей не стал ее дальше слушать.

– Не расстраивайся, – по-прежнему теплая, сухая ладонь накрыла Натальину руку, – хочешь, сходим за вашим? Потом я куплю тебе другое, коллекционное. А сейчас давай с нами коньячку, он…

– Нет, – решительно перебила Наташа, тихонько высвобождая кисть. Не рассказывать же ему гарусную историю о больничной палате. – На безрыбье и рак рыба, итальянское подойдет, я не привередлива.

Конечно, она лукавила, когда «рыба» плещется неподалеку в недрах чемодана, пить чуть кисловатое молодое вино удовольствие сомнительное, вместе с тем она понимала, Андрей не позволит «вылавливать» бутылку в одиночестве, обязательно увяжется следом, чего ей очень, очень не хотелось.

Они сделали заказ – мужчины ограничились сырной тарелкой, кофе, минеральной водой без газа, сказали, перед поездом плотно покушали, женщины не стали изображать из себя озабоченных диетой, выбрали мясные закуски и горячие мясные блюда.

Андрей попросил официантку открыть итальянское вино. На этот раз она удалилась быстро и столь же быстро вернулась. Помимо открытой бутылки, на подносе стояла сырная тарелка, минеральная вода, чистые стаканы.

– Кофе подам позже. – Мужчины ее поблагодарили, и счастливая дама упорхнула к другим посетителям.

Андрей налил Наташе вино, остальные подняли свои бокалы с коньяком. Под первый тост «За знакомство!» чокнулись. Выпили. Вино оказалась не таким кислым, как предполагала Наташа, зато коньяк для подруг был крепковат, они едва его пригубили и тут же потянулись за лимонными дольками. Женя, с извинениями за невнимательность, предложил им минеральной воды. Они дружно закивали.

Второй раз выпили за удачу в настоящем путешествии.

– Вы не успели ответить, в Венгрию впервые? – Сергей, ставя на стол пустой бокал, последовательно посмотрел на подруг, можно было подумать, гадал, от кого ждать ответа. Выбрал Лену. Та подняла на него умные глаза, такие же синие, как у него, почему-то замешкалась.

На выручку подоспела Татьяна:

– Мы втроем да, а Натусик там жила три года.

Все дружно посмотрели на Наталью.

– Давно? – с живостью поинтересовался Андрей.

– Уехала шестнадцать лет назад.

– Дай угадаю, – он изобразил задумчивость, но хитрая улыбка свидетельствовала – догадка уже имеется. – Муж военный? – он впился взглядом в безымянный палец правой руки, точно выискивал на нем признаки обручального кольца.

Бывший муж, бывший военный, мысленно откорректировала Наташа. Руки прятать не стала, пусть смотрит сколько хочет. Может, пора сделать вид, что поражена его догадливостью? Нет, не хочу ввязываться в игру.

– Я ошибся? – голос скорее выражал удивление, чем сомнение.

– Нет, – краткость – сестра таланта.

Ее тут же засыпали вопросами о жизни в социалистической на тот момент Венгрии – выяснилось, новые знакомые давно мечтали все вместе побывать на родине их любимого «Икаруса», но почему-то всегда уезжали порознь в другие страны.

Наташа отвечала охотно, если речь шла о чем-то общем, на личную тему она наложила табу – меньше знают, лучше спят.

Андрея ее сдержанность не устраивала, он не оставлял попыток узнать пикантные подробности, при этом демонстративно выставил левую руку с обручальным кольцом, как бы семафоря – путь снова свободен.

Наташа продолжала хранить улыбку внутри. Хватка бультерьера, однако, «сигнал» сомнительный. Сколько их таких «свободных» возвращаются в супружеское ложе сразу после поездки? Не зря говорят – каждый мужчина в командировке холостой. Впрочем, ей безразлично семейное положение Андрея. Ей вообще сейчас не до мужчин. Ее ждет любимый город и, судя по нарастающему предчувствию, готовит ей сюрприз.

Принесли закуски. В очередной раз разлили спиртное. Андрей поднял свой бокал:

– За сбывающуюся мечту! – он говорил спокойно, чуть возвышая голос до восклицания, его беглый взгляд при этом обошел присутствующих, ни на ком конкретно не задерживаясь. Тост выглядел естественным продолжением упоминания о многолетнем стремлении мужчин совместно посетить завод «Икарус» и затрагивал каждого за столом – у многих из нас есть мечты, исполнения которых мы желаем. Тем не менее Наташа могла поклясться, Андрей предлагает всем выпить за исполнение его желания, каким-то образом связанного с ней лично.

Если боги хотят наказать человека, вспомнила Наташа чужие слова, они исполняют его желания. Как бы Андрею не пришлось испытать на себе «милость» богов, она ведь далеко не подарок.

– Красивый тост, – Ирина присоединила свой бокал к остальным, все выразили согласие, чокнулись.

После этого Наташа поймала на себе выжидательный взгляд шоколадных глаз. Ей даже показалось, Андрей сделал ставку на успех в зависимости от того, выпьет она с ним или нет. Наташа не стала томить его ожиданием, пусть он пьет за что угодно, она выпьет за свою многолетнюю мечту, к исполнению которой мчит ее поезд, и ей остается только надеяться, что Боги действительно проявят к ней милость. Чашу их наказания она осушила почти до дна.

Не успели они закусить, в поле зрения появилась официантка с дымящимся подносом. Женщина так вцепилась взглядом в затылок Андрея, что Наташа невольно вернулась к недавним вопросам. Что же такого притягательного есть в Андрее, чего нет у его друзей? Она оценивающе посмотрела на мужчин. Ответ нашелся сразу, он все время лежал на поверхности, она просто его игнорировала и теперь, подобно Пьеру Безухову, который однажды за блеском внешней красоты в своей первой жене заметил внутренний изъян, удивлялась своей слепоте к очевидному. Хотя, в оправдание, «очевидность» Андрея была не столь яркой, как у Челентано – сексуальность темпераментного итальянца сшибала с ног даже через голубой экран, все Наташины подруги, не раздумывая, заняться бы с ним тем, чего в СССР никогда не было4, – и Наташино тело не отреагировала на нее сразу, как это было с другим… Здесь она прервала размышления, сердце уже успело наполниться остаточной тоской. Сколько можно мечтать о несбыточном, и грустить о давно ушедшем? Пора перестать жить прошлым, назрел момент вернуться к насущному. Она еще достаточно молода, у нее есть возможность повторно создать семью…

Наташа заново себя остановила, ей не хотелось сейчас думать об Игоре и его предложении. Время еще не приспело, вначале нужно освободить сердце для новой любви, чтобы она могла, так же, как Андрей, просемафорить – путь снова свободен.

Официантка подходила ближе, приятный запах жареного мяса срывался с подноса, пленял обоняние предвкушением. Андрей потянулся к бутылке с вином, Слава начал разливать коньяк. Подруги смеялись какой-то остроте Сергея, Женя с легкой улыбкой наблюдал за ними. Рядом с его плечом продолжали раскачиваться шторы с логотипом РЖД. Наташины мысли вернулись к мужскому магнетизму визави, и ее твердое решение не вступать с ним в игру зашаталось вместе со шторами.

Андрей идеальный вариант для курортного романа: молодой, умный, энергичный, состоятельный, судя по всему, не жадный. С чувством юмора у него все в порядке. Почему нет? В верности Игорю она пока не поклялась, даже не перевела их отношения на постоянный уровень. Ее вполне устраивают короткие встречи, если возникает обоюдное желание, в них ее привлекает спонтанность, непредсказуемость, эмоциональные всплески… Однообразность бытия утомляет ее. Пока душа просит праздника, его нужно себе устраивать, в тихую гавань корабль без проблем войдет в любой момент. Кроме того, для проходной интрижки не нужно освобождать сердце, занятое другим, давно покинувшим ее. Они с Андреем развлекутся и забудут друг друга. Но… но… но… Во-первых, ее теория про тихую гавань более чем сомнительная. Бабий век короток. Она это знает, как и басню Крылова про стрекозу. Поэтому обещала Игорю серьезно подумать над его очередным предложением руки и сердца. Зачем разменивать себя по мелочам? Во-вторых, от любителей ненавистного бренда разумней эмоционально держаться подальше. Об этом она себя уже предупредила. В-третьих, и это основнон, ей не хочется марать долгожданную, одновременно с тем пугающую встречу с молодостью низменной страстью. На окнах помимо легких занавесок висят еще плотные портьеры, так вот, она, так же как и они, останется непоколебима.

– Наталья, ты где? – Андрей снова дотронулся до ее руки, она несколько раз моргнула, точно торопливые движения век переносили ее в настоящее.

– Здесь, – лгать на голубом глазу научила профессия, с другой стороны, частичную правду сложно назвать ложью – физическое тело действительно пребывало здесь.

Собеседник лишь загадочно улыбнулся, взял из рук официантки тарелку с ее заказом, поставил перед ней.

Хорошо прожаренный бифштекс оказался вполне съедобным, можно сказать, вкусным. Молодое вино будоражило кровь, отчего окружающая действительность приобретала радужные оттенки. Причем яркость красок напрямую зависела от количества выпитого алкоголя.

Наташа оглядела подруг: румяные лица, горящие глаза, расслабленные жесты… говорили о прекрасном настроении. Если отбросить безрезультатные попытки неведомой силы сорвать поездку, путешествие началось замечательно. Дай Бог, чтобы закончилось на той же ноте.

***

Они сидели долго, говорили наперебой, не могли наговориться, смеялись, шутили, причем стоило одному начать остроту, ее тут же кто-нибудь подхватывал и, как волейбольный мячик, перекидывал другому.

– Ты устала? – Андрей смотрел, как Наталья прикрывает ладонью зевок.

– Немножко.

Мужчины обменялись короткими взглядами, Сергей поднял правую руку вверх.

– Девушка, счет, – и полез в задний карман шорт.

Похоже, он у них казначей, Наташа не успела промокнуть салфеткой уголки губ, подлетела «девушка» с коричневой папкой.

– Держите, – сколько подобострастия в коротком слове.

Какой колоритный персонаж, подумала Наташа, жаль, что кроме исков, жалоб, договоров ничего больше не умею писать, иначе…

– Пойдем? – Андрей подал руку, Наташа, опираясь на нее, встала.

– Пойдем! – рука с трудом вернулась к хозяйке: помощник не особо хотел ее выпускать, пришлось помогать себе взглядом.

За ней последовали остальные, «банкир» остался.

На обратном пути поезд по-прежнему кидало из стороны в сторону, однако на этот раз координация не подвела. Парадоксальная ситуация! Когда была трезвой – плохо держалась на ногах, точно пьяная, стоило выпить – тело вмиг отыскало баланс. Так что Андрею не представилось случая раз, а может и много раз, продемонстрировать навыки ловца.

– Вы к нам не зайдете? – он смотрел, как она останавливается у своего купе. – Время еще детское.

– За других не скажу, – Наташа дернула ручку двери в своем купе, – а я устала, хочу немного поспать до границы. Спасибо за ужин и компанию. Было замечательно.

– Не за что. Взаимно, – ответ настиг ее уже за дверью. Снаружи слышались похожие короткие диалоги.

– Где Лена? – Наташа доставала из чемодана несессер.

– С Сергеем разговаривает в тамбуре, – Татьяна начала стелить постель.

– Пойду умоюсь, не буду вам мешать. Спокойной ночи!

– Рано желаешь, мы за тобой, – Ира справлялась с простынями быстрее.

Коридор пустовал. Из открытого соседнего купе доносились приглушенные голоса. Наташа специально пошла в другую сторону – ни к чему лишний раз попадаться на глаза. Поезд как будто немного успокоился – болтанка сменилась легким покачиванием. Лампы потрескивали. Из-за закрытых дверей то тут, то там слышались тихие похрапывания – с этой стороны вагон спал безмятежным сном, даже проводник кемарил в своем закутке.

Через какое-то время по такому же безлюдному проходу она вернулась в пустое купе. С Ирой и Таней понятно, они подхватили эстафетную палочку подготовки ко сну. Где Лена? Судя по умывальным принадлежностям, лежащим нетронутыми на полке, она сюда не возвращалась.

Что это я так встревожилась? Осекла себя Наташа. Лена взрослая, самостоятельная женщина, я ей не мать. Пусть развлекается, коль есть охота, а мне пора спать.

Наталья проворно вскарабкалась на свое место, поудобней устроилась на подушке, закрыла глаза. Усталость на пару с остатками хмеля волнами разливались по телу, ноги гудели, однако сон почему-то не шел, как будто бы остался за дверью.

– Что это ты одетая? – Ирина аккуратно повесила полотенце на крючок.

– Скоро наша граница, все равно поднимут, – Наташа заново сомкнула веки, – спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Вскоре вернулась Татьяна. Вопрос, ответ, пожелания повторились.

Свет погас, купе погрузилось в полумрак, тем не менее блаженное забытье медлило. Наташа ворочалась с боку на бок, накрывала голову чуть влажной простыней, считала до ста… – все безрезультатно. В голове без устали крутились мысли, мелькали обрывки прошлого, далекого прошлого. Она, как могла, сдерживала воспоминания: не хотела подобно воде из переполненного ведра расплескать их по дороге к цели. Вдруг вместе с жидкостью выскользнет золотая рыбка ее любви, которую она собиралась отпустить на волю там, где поймала, – на берегах Дуная? Этого нельзя допустить. Еще дома, после выкупа путевок, когда былое лишило ее покоя, Наташа дала себе зарок – раньше времени не бередить душу, поэтому загнала память в дальний угол сознания и перегородила ее дамбой. Но, видно, поездная тряска пробила плотину, хотя нет, просто сделала в ней трещину, так как прошлое, пока еще с перебоями, сочилось из нее тонкой струйкой.

Точно так же в тот вечер мелькали за окном дорожные столбы, колеса убаюкивающе стучали о рельсы, детской колыбелькой покачивался вагон. Она, девятнадцатилетняя, почти девочка, ехала к месту службы мужа в чужой, далекий Будапешт – ее первая загранпоездка. Попутчики, все сплошь бравые военные: один подполковник, два майора, каждый старался ей понравиться. Зачем им была нужна эта бесперспективная игра? Впрочем, некоторые мужчины даже в форме не изменяют своей б… натуре.

Потом, без перехода, перед глазами предстал огромный главный холл вокзала в Киеве, она в сопровождении одного из майоров мечется в поисках отделения связи – кровь из носу нужно телеграфировать мужу о приезде (в Москве не успела этого сделать).

И тут же, несмотря на ясное утро, полусумеречный Келети5, грязный перрон, разношерстная толпа бедно одетых людей, чужая резкая речь. Запах мазута, угля, креозота смешивается с запахом немытых тел. Не такого она ждала от зажиточной, почти капиталистической Венгрии. Как сильно наше восприятие окружающей действительности зависит от эмоционального состояния. Встречай ее сейчас муж, вряд ли она видела все в мрачных тонах, однако его не было. Где же Сережка? Почему не приехал? Неужели разлюбил или еще хуже, завел новую семью? Экс-попутчики вместе с ней нервно озирались по сторонам, вглядывались в каждого проходившего мимо мужчину. Наконец оба майора не выдержали.

– Нам пора.

– Идите, – она не имела морального права задерживать их.

Они ушли, подполковник остался.

– Не переживайте вы так, наверно, не смог вырваться из части. Бывает. Мы народ подневольный, – он дружески похлопал ее по плечу, – меня встречает штабной автобус, едемте со мной, там выясним, где служит ваш муж.

Она понимала – он прав, выяснить, где служит муж, было просто необходимо. Дело в том, что у нее не было адреса, на бесчисленных конвертах значился лишь номер полевой почты. Как по этим скудным данным искать человека в двухмиллионном городе? Совершенно нереально.

– Ты что ворочаешься, не спится? – Лена на цыпочках вошла в купе, тихонько прикрыла дверь.

– Что-то не получается, – Наташа приподнялась на локте. – Ты где была, гулена?

– С Сергеем спорила насчет женской независимости. Он считает, наше место у плиты. Еще мы, по его мнению, должны рожать детей, ублажать мужа и все в этом духе. С нашими куриными мозгами, как он выразился, мы ни на что большее не способны.

– Надо же!? С виду совсем не похож на гендерного шовиниста. Такой милый. – Наташа говорила искренне. Во время ужина она наблюдала за мужчинами, выискивая в них черты, которые видела у знакомых и малознакомых любителей ненавистного ей бренда. Помимо самоуверенности, самовлюбленности и прочих эгоцентрических наклонностей, гендерный шовинизм был как раз в их духе. Этим критериям отвечал лишь Андрей и то отчасти, остальные, хотя и выбрали ту же фирму, на фанатиков не походили. Интеллигентный воспитанный скромный Женя, казалось, носил эту марку по чьей-то указке. Веселому общительному Славе элитность одежды была безразлична, с тем же успехом он мог надеть китайский ширпотреб, ему просто было лень идти в другой магазин, в компании друзей веселей. Щеголя Сергея привлекала лишь престижность марки, а не ее исключительно мужское направление. Так ей думалось, пока подруга не передала ей суть недавнего спора. Выходит, она ошиблась. Странно, обычно она точна в оценке людей. Но внешность обманчива.

– Они все милые, когда спят, желательно зубами к стенке, – Лена взяла полотенце, умывальные принадлежности и вышла.

– Надеюсь, ты пошатнула его убеждения? – прошептала Наташа, когда подруга легла на свою полку.

– Ты во мне сомневалась? – в ответном шепоте слышалась веселость, Лене явно понравилось расшатывать убеждения Сергея.

– Ничуть…

Ей ли сомневаться в Лениных способностях. Подруга, новоиспеченный кандидат физико-математических наук, много лет преподает физику в университете их родного города. Аналитический склад ума, железная логика, большой опыт общения с амбициозными юнцами, каждый второй, может третий… сотый… не суть, из которых мнит себя гением, ее начитанность… всего не перечислить, перед такими далеко «некуриными» мозгами без подготовки сложно устоять. Тем более, что по части физиономической мистификации они с Сергеем были на равных. Внешне Лена выглядела рослым ангелочком: большие синие чистые глаза, при желании она умела добавить им наивности, тонкие, абсолютно женственные черты лица, светлые волосы – почти блондинка. О фигуре и говорить не приходится – редко, кого в наши дни Создатель наделяет такой крутизной изгиба бедер, пышностью бюста, строго соблюдая при этом пропорции. Манеры полностью соответствуют внешности: мягкие движения сродни пластике семейства кошачьих. Не мудрено, что Сергей обманулся, а внезапность, как известно, – половина успеха.

– Что ты ему сказала?

Ответ Наталья так и не узнала. В купе постучали. Вначале к ним заглянул таможенник, – поинтересовался, не везут ли они запрещенных предметов? Услышал односложное четырехкратное «Нет», проверять не стал. Немногим позже вошел российский пограничник – ради него пришлось включать свет, садиться в постели… После визита официальных лиц забылся и сам вопрос, и желание получать на него ответ.

Электричество погасло, девчонки на нижних полках тотчас уснули: их мирное посапывание тревожило ночную тишину наравне со стуком колес.

– Все еще не спится? – Лена повернулась к подруге лицом. В коротких вспышках света Наталья видела ее широко раскрытые глаза.

– Тебе, смотрю, тоже.

– Да уж… О чем думаешь?

Мыслями делиться не хотелось. Вновь нахлынули воспоминания, Наташа пыталась их удержать. Пришлось импровизировать.

– О превратностях судьбы, – она повернулась набок, подперла голову рукой, – в нашей стране встретить нормального мужчину большая редкость, а тут сразу четыре, все равны, как на подбор…

– С ними дядька Черномор.

Они тихонько засмеялись.

– Нет, я хотела сказать другое. Четыре классных мужчины, и, по закону подлости, ни один не нужен.

– Тебе ли сетовать? Твой Игорь лучше. А, главное, любит тебя до дрожи в руках. Чего тебе еще нужно?

– Ответной дрожи. – Не задумываясь, ответила Наташа. – Кстати, она, я имею в виду дрожь, подсчет достоинствам не ведет, приходит, когда ей вздумается, несмотря на регалии.

– Так уверенно говоришь, можно подумать, испытывала подобное?

– Когда-то испытывала, – в тоне горечь от осознания бренности бытия смешалась с радостью пережитого.

– Не могу поверить, – теперь и Лена оперлась на локоть, – не обижайся на меня, пожалуйста, но ты же холодная, как рыба, расчетливая, как ЭВМ…

Наташа ее перебила:

– И на старуху бывает проруха. – Обижаться она не собиралась, на правду обижаться глупо.

– Когда?

– Давно, еще в Венгрии. – Зря она проговорилась, былое не дремало, так надавило на «плотину», чуть вовсе ее не прорвало, едва сдержала – пришлось на несколько минут замолчать.

Лена нетерпеливо пошевелилась.

– И что?

– Ничего. Судьба – злодейка. Хватит об этом. – Наташа откинулась на подушку, прошлое тут же возобновило попытки «прорыва». – Давай спать. До украинской границы около двух часов. Может, подремлю.

В царстве внешнего безмолвия Наташа еще раз попробовала отрешиться от назойливых воспоминай. Куда там! Стоило прикрыть глаза, сразу поплыл дивный, незнакомый город: она видит его сквозь чистое окно армейского ПАЗика.

С проезжей части вокзал выглядит просто роскошно – настоящий памятник архитектуры, никогда бы она не подумала, что за этим импозантным фасадом вдаль убегают рельсы.

Постепенно широкие проспекты сменяются узкими улочками, но строения – и справа, и слева, – все еще потрясают воображение красотой и оригинальностью. Вскоре им на смену приходят безликие многоэтажки… частный сектор, за ним и вовсе промышленная зона. Она начинает беспокоиться.

– Где мы едем?

– Проезжаем «Икарус»,– подполковник кивком указал на колонну новеньких автобусов, стоящих на открытой площадке за забором, – скоро приедем.

Постепенно дремота начинает путать видения, «цыплячий» цвет городских пассажироперевозчиков резко меняется двумя до боли знакомыми красными звездами на зеленом фоне массивных железных двухстворчатых ворот – по одной звезде на каждой распашной створке. Невзрачное КПП, куцый солдатик, важный сержант, оба берут под козырек перед вновь прибывшими офицерами. Ее недавний попутчик отдает короткие распоряжения, снова две руки взметаются к фуражкам, все приходит в движение.

– С ним связались, он скоро приедет.

– Спасибо!

– Удачи.

Образ подполковника тает за вертушкой КПП, остается хорошо поставленный голос: «Удачи». Своевременное пожелание. Фортуна всем нужна, особенно молодей девушке в чужой стране с нулевым знанием местного языка и почти без денег (на поменянные на форинты пятьдесят рублей (максимальная сумма к провозу) долго не проживешь, тем более в СССР не вернешься). Что, если они не с тем связались? Кто ей поможет разыскать суженого?..

Минувшие тревоги, переживания, сомнения в настоящем щемят сердце, Наталья открывает глаза. Отблески фонарей на мгновения освещают затихшее купе и тут же гаснут. И снова свет сменяет ночная тьма.

Выпей водички, успокойся, – мысленно уговаривает она себя, – все хорошо, что хорошо кончается, надо поспать.

Как уснуть, когда в ушах звенит родной голос: «Татка, любимая, почему не сообщила о приезде, я бы встре…». «Как не сообщила? – ее собственное недоуменное восклицание обрывает слова мужа, – я же из Киева дала срочную телеграмму…»

– Приготовьте паспорта, – басит в коридоре проводник, – скоро пограничный контроль.

Проверка документов прошла спокойно, сразу после официальной процедуры свет в очередной раз погас, все уткнулись в подушки. Наташа, на удивление, почти сразу заснула, – усталость наконец-то взяла свое.

***

– Девчонки! – бархатистый баритон ворвался сон. Вместе с ним застучали колеса, заскрипели полки, где-то зазвенели стаканы, зашумели голоса.

– Ш-и-и, тише, – донеслось снизу шипение Ирины, – девчонки еще спят.

– Они уже проснулись, – красивый мужской голос превратился в столь же красивый легкий шелест.

– С чего ты взял? – в тон ему прошептала Ирина.

– У них реснички дрожат.

Сквозь дрожащие реснички Наталья видела мужской силуэт в дверях и подруг на нижней полке, которые внимательно вглядывались в их с Леной лица. Сон еще держал Наталью в своем сладком томлении, и она заново плотно сомкнула веки.

– Ничего у них не дрожит. – Почему-то говорила только Ирина. – Иди. Зайдешь позже.

– Какой ты замечательный! – в Ленином тихом голосе слышалась улыбка. – Доброе утро!

– Какое утро! – настроение невидимого гостя заметно поднялось, но он все еще продолжал шептать, – уже полдень давно прошел.

– Мы что, Киев проехали? – Наташа широко распахнула глаза, машинально посмотрела в окно. Незнакомый сельский пейзаж оставил ее в неведении о местоположении поезда. И почему ее так взволновала новость? Что ей делать на железнодорожном вокзале Киева? Вспоминать, как когда-то бегала по нему в поисках телеграфа?

– Давно проехали, а вы все спите.

– Ты можешь предложить более интересное занятие? – По Лениному игривому тону сложно было представить, что в ночи они с Сергеем спорили до хрипоты о женской независимости.

Наташа посмотрела на них оценивающе: глаза горят, в уголках губ прячутся улыбки, окружение их мало интересует… Между ними явственно намечается курортный роман. Возможно ли такое? Как известно, одноименные заряды отталкиваются. Какая сила притягивает этих двоих? Противоречия? Возможно. А возможно, она ошибается насчет зарядов.

– Проснулись? – в проеме возникла статная фигура Андрея. Наташа мысленно улыбнулась, еще один притянулся. Кто следующий и к кому? – Я уж думал, до Чопа тебя не увижу.

Наташа удивленно приподняла брови. Так откровенно! Точно между ними вчера все состоялось. Андрей, не отрывая от нее взгляда, сменил тему:

– Какие планы?

Так-то лучше. И все-таки было в его взгляде нечто особенное, что пробудило в Наташе внутреннюю стерву. По правде сказать, стерва в Наташе рядом с мужчинами спала редко, и сон ее был чуток. Кроме того, от Лены с Сергеем во все стороны летели флюиды легкого флирта, и Наташе захотелось показать Андрею свое мастерство. Пусть знает, кого вовлекает в игру.

– Планы на день, вечер или? – голос стал до неузнаваемости кокетливым. Наташа перевела взгляд на губы собеседника – какие чувственные! – предварительно облизав, чуть прикусила свою нижнюю (мужчинам нравится видеть краешки белых ровных зубов). Кадык пришел в движение. Потрясающая реакция! Наверняка знает все эти приемы, и все равно поддается!

– Как минимум на ближайшие две недели.

Ответ засчитан. Еще немного подержать зрительный контакт, чуть-чуть прикрыть веки, вздохнуть, вот так – еле-еле. Отлично! Увести взгляд в сторону.

– Так далеко я не заглядываю, а сейчас хотелось бы привести себя в порядок. – Она внимательно разглядывала крючки на стене, со стороны могло показаться – в них скрыта какая-то тайна. – Надеюсь, возражений нет? – снова смотрим, теперь на грудь… подбородок…

– Конечно, конечно, – Андрей коснулся плеча друга, тот вышел и плотно задвинул дверь.

На пару секунд в купе повисло молчание.

– Может, нам с ними поменяться местами? – Таня села так, чтобы сразу видеть обеих «верхних» пассажирок. В ровном, спокойном голосе не чувствовалось подтекста.

– С кем с ними? – Наталья искусно добавила в тон недоумения.

– Натусик, вот только с нами не надо играть. Ты прекрасно видишь, что нравишься Андрею.

– А он мне нет. – К Наташе вернулся ее обычный голос.

В Татьяниных глазах появилось недоумение.

– Тогда зачем его соблазняла?

Как объяснить «зачем» женщине, которая всю свою жизнь хранит верность мужу?

– За компанию, чтобы Лене не было скучно. – Наташа посмотрела на двух других подруг, уж они-то должны ее понять. Ира давно в разводе, и романы у нее случались часто, притом она любила кокетничать. Лена, хотя никогда замужем не была, монашеской рясы не носила.

– А мне не скучно. – К оттенку звенящего веселья примешивалось сострадание.

То же сочувствие читалось на остальных лицах.

– Я не пойму, вам жалко Андрея? Он же коллекционер постельных побед. Казанова рядом с ним младенец. – Наташа кинула озорной укор на подруг. – На чьей вы стороне?

Все заулыбались.

– На твоей, – выразила Лена общее мнение. – Пойдем умываться.

По коридору сновал народ. Насколько хватало взгляда, двери купе были широко распахнуты, из них доносился смех, громкие споры… Как и накануне, Наталья, в отличие от Лены, направилась вправо – ей все еще не хотелось лишний раз столкнуться с Андреем. Зря старалась, как раз этого избежать не удалось. Не успела она пройти полпути к намеченной цели, он вышел из купе проводника, увидел ее, на губах заиграла радостная улыбка, которая озаряет лицо мужчины при внезапной встрече с милой сердцу женщиной. Наташа подавила желание развернуться на 180 градусов – глупо бежать от неизбежности, к тому же побег часто расценивается как наличие чувств. Зачем вводить человека в заблуждение.

Может, заблуждаюсь я сама? Пришла на ум внезапная мысль. Андрей опасный соперник. Игра с ним напоминает хождение по лезвию бритвы, если не упадешь, то обязательно поранишь ноги. Не исключено, что, показывая ему свое мастерство, я уже поцарапалась. Неужели и впрямь у меня зарождаются… Чушь! Перебила она себя. К нему нельзя относиться серьезно, он же павлин.

Внутри раздался протест. Наташа не смогла понять, он относился к суждению об Андрее или к неповинной птице.

Однажды в Таиланде она наблюдала потрясающую сцену. Как-то утром на открытую веранду ресторана горделивой походкой зашел самец павлина. Красавец! Синий бархатный «кафтан» с черными полами, на голове в тон ему хохолок. Плоский удлиненный хвост, переливаясь сине-зелеными оттенками, сродни шлейфу женского платья, тянется за статной «фигурой». Райская птица важно прошла между столами, словно давала себя получше разглядеть, затем остановилась так, чтобы ее отовсюду было хорошо видно. Резкий вскрик, отдаленно похожий на «А-аа-а», оповестил о начале представления. Чуть встрепенувшись, павлин распушил веером глазчатый «хвост», на мгновение застыл, следом стал медленно поворачиваться сначала в одну, затем в противоположную сторону, так обычно циркачи демонстрируют публике свои умения. Из-за столов понеслись восхищенные возгласы, кто-то захлопал, другие кинули съестное (в основном булочки, изредка фрукты), артист всем учтиво поклонился, повторил номер раз, другой, но долго людей от завтрака не отнимал – умный, знает меру. Наталью тогда поразило не столько выступление, практически профессиональное, сколько события «закулисья». Все заработанное птица начала куда-то переносить. После того, как павлин отнес первые две булочки и вернулся за третьей, Наташа последовала за ним. Неподалеку под сенью буйной тропической растительности она заметила невзрачную самку блекло-коричневого оперения с куцым хвостом. Пава клевала одну из двух булочек, третью кавалер положил рядом и снова ушел. Так раз за разом самец перенес весь свой трофей, даже не притронувшись к нему. Возможно, самка в тот момент высиживала яйца, краткость поездки не позволила это узнать, но даже, если дело обстояло именно так, как много в мире мужчин, способных на подобные поступки? Вот вам и павлин!

– Я заказал для вас чай, – сказал Андрей при встрече и сразу осекся, точно усомнился в правильности выбора напитка, – или ты с утра предпочитаешь кофе?

Искренняя забота тронула Наташу. Возможно, она ошибалась сразу по двум пунктам. Возможно, недооценила способности профессионального соблазнителя.

– Чай вполне подойдет, спасибо.

– Не за что.

Она хотела пройти, Андрей торопливо добавил:

– Там занято, – он кивнул в сторону туалета, затем спросил: – Ты кофе в принципе не пьешь?

– Пью, только свежесваренный, в поезде такой не найти.

– Я тоже предпочитаю из турки, но вчера в ресторане был вполне приличный из кофе-машины, могу угостить, – он вопрошающе посмотрел в Наташины зеленые глаза.

Из туалета вышла пожилая женщина, вытирая руки, она направилась в их сторону. Чтобы ее пропустить, Андрею пришлось прижаться к собеседнице, Наталья слышала чуть учащенное биение его сердца, ощущала тепло его тела, силу рук. Сказать, что ей было непротивно, значило солгать.

– Мой путь свободен.

Андрей вздохнул с сожалением:

– Увидимся позже?

– Конечно.

Она не оглядывалась, однако могла поклясться – он провожал ее взглядом до самых дверей.

Надо же, как притянулся! Наверно, стоит сменить заряд на противоположный. Она повернула защелку. Или подождать? Кто знает, как пройдет мое прощание с золотой рыбкой любви, может, мне понадобится утешение? После Венгрии нас ждет целая неделя в Хорватии. Игорь далеко, ответа она ему пока не дала, Андрей рядом.

Наталья неосознанно вытерла туалетной бумагой забрызганное снизу зеркало. Жирные капли вначале превратились в непрерывные цепочки более мелких, при повторном движении руки и они исчезли, словно вода никогда не попадала на гладкую стеклянную поверхность. Значит, лучше подождать, оттолкнуть всегда успею, много для этого не надо – ломать – не строить – всего-то выглядеть понебрежней, грубоватой, развязной… Если не поможет – невзначай продемонстрировать рваный чулок (охлаждает пыл лучше ледяного душа)… Правда, Наталья ненавидела даже затяжек на колготках, безжалостно выкидывала их в мусорное ведро, однако ради дела можно пострадать. Пара дорогих чулок уже сгнила в недрах городской свалки, подумаешь, испортит еще одну, не проблема…

Дверная ручка несколько раз нервно опустилась вниз. Кому-то невтерпеж? Пора заканчивать мучиться над «шекспировским» вопросом «Быть или не быть?». Она криво ухмыльнулась своему отражению. Кощунственно в данной ситуации вспоминать монолог Гамлета. Высоким здесь не пахнет, скорее наоборот…

Резкий стук заставил поторопиться, уж больно востребованное помещение она сейчас занимала, а в спешке какие могут быть рассуждения. Пусть все идет своим чередом. Ей только нужно помнить, какой бренд в одежде предпочитает Андрей, и держаться настороже. Недооценивать подобных типов рискованно.

Когда через пару минут она покинула туалет, косой коридор оказался пуст. Зачем стучали? Или отпала необходимость? Наталья внезапно развеселилась, поискала на полу следы «отпада». Сухо. Чисто. Получается, не все так плохо, не к чему было спешить.

Все еще с блуждающей улыбкой на губах она вернулась в свое купе.

Девочки сидели перед накрытым столом, читали. Четыре тарелки яичницы с беконом возбуждали и без того разгулявшийся аппетит не только зрительно, от них исходил умопомрачительный аромат. Рядом с каждым блюдом дымился горячий чай. Витиеватый пар таял в кондиционированном воздухе.

– Ты что такая счастливая, – Татьяна отложила книгу в сторону, остальные последовали ее примеру, – клад нашла?

– Нам ли жить в печали, мы ведь в отпуске! – Наташа поспешила забросить на полку несессер, подсела к остальным. – Давайте кушать, пока все горячее.

***

– Позавтракали? – не решаясь войти, Сергей остановился у входа, добродушная улыбка не сходила с его по-мужски красивого лица.

Покушали они давно, теперь лежали каждая на своей полке с книгой в руках.

– Скорее, пообедали, – вступила в диалог Лена. Она мило улыбнулась застрявшему в дверях гостю.

– Извините за неточность, я уже вижу, что вы съели завтрак в обед, – он пожал плечами, – факты упрямая штука.

– Если апеллировать к фактам, – Лена отложила свое чтиво в сторону, – то пообедали.

Упрямство не стерло улыбок с лиц спорщиков.

– Я думаю, все-таки, позавтракали в обед.

Сейчас в купе все смотрели на этих двоих, а они в свою очередь, не отводили взгляда друг от друга. Напряжение между ними нарастало, еще немного, полетят искры.

– Обед – это прием пищи в середине дня. Так утверждает Ожегов. – Лена слегка наклонила голову.

– Один-ноль в нашу пользу, – открыла счет Наталья и показала жест «но пасаран», Сергей этого не заметил, все еще поедал оппонента взглядом синих глаз.

– Коль скоро ты обратилась к Ожегову, – в мужском голосе слышалась восторженная игривость – противостояние доставляло ему удовольствие, – то должна была прочитать: обед – пища, приготовленная для этой еды.

– Один-один. Ничья. – Как и час назад, за спиной друга появился Андрей.

– Подожди, – Кидая Андрею возражение, Сергей продолжал смотреть на Лену, – яичница была приготовлена на завтрак, но съели вы ее…

– Хватит спорить, – Андрей легонько похлопал друга по плечу, на Лену, которая в данный момент набирала в грудь воздуха, посмотрел просяще: – Брейк. Давайте лучше продолжим уговаривать коньяк. – Теперь он поочередно поглядывал то на Татьяну, то на Ирину, на последней задерживал взгляд дольше.

Наталья мысленно похвалила его за точный психологический расчет, он явно разбирался в людях. От кого ему еще ждать поддержки? Она коньяк не пьет, Лена с Сергеем слишком увлечены «баталией», кто остается? Не дожидаясь, пока подруги согласятся принять предложение, – в этом сомнения отсутствовали, – Наташа предприняла попытку отговориться.

– Не рановато ли для крепких спиртных напитков?

– У нас есть и не крепкие, – в шоколадных глазах пряталось лукавство. – «Мерло» подойдет? Лучше не было.

– «Мерло»?! Откуда? – Собственно, ответ не требовался, он пришел, когда она задавала второй вопрос, но у нее возникло спонтанное желание подразнить Андрея, так же, как он дразнил ее вчера в ресторане. Она чуть прищурилась и быстро добавила: – Дай угадаю. Купил в Киеве?

В знак согласия он прикрыл веки.

Наташе выпивать не хотелось, еще больше ей не хотелось тесниться в соседнем купе. Она вежливо отказалась. Вскоре все ушли, она осталась одна. Перед тем, как открыть заложенную пальцем страницу, Наташа зачем-то посмотрела на обложку книги, прочла название, задумалась.

Ей рано нравились романы;

Они ей заменяли все;

Она влюблялася в обманы

И Ричардсона и Руссо.

Ничего подобного про себя Наташа сказать не могла. Читать прозу, много, с интересом, она начал поздно. Своей страстью к серьезной литературе ее увлек муж. Ей нравилось находить в книгах дельные советы или ответы на житейские вопросы. Философские рассуждения авторов показывали ей мир под другим углом, заставляли задуматься, позволяли лучше понять жизнь и людей. В промежутках она развлекалась детективами, предпочитала классику, спокойно могла пролистать фентази. Научная фантастика восхищала ее полетом мысли. Любовные романы презирала, даже в руки не брала… до недавнего времени. Свою потребность в чужих страстях она утоляла поэзией, в которой все живое, прочувственное. Но после того, как купила настоящую путевку, с ней что-то случилось, ее резко потянуло на «обманы». Она пыталась объяснить свое нечаянное влечение, ничего не получалось, как не получалось объяснить предчувствие. Она читала сентиментальную прозу с жадностью сухой губки, словно наверстывала упущенное, при этом громко смеялась над собой. И романы-то какие ей попадались, сплошные любовные треугольники. Книга в ее руках не исключение, хотя «Грозовой перевал», по ее мнению, сложно назвать любовным романом, если только романом нездоровой любви. Возможно, до здоровой любви она еще не дошла, пока одна ненависть, эгоцентризм, гордыня, но треугольник уже наметился.

Треугольник… В ее жизни некогда был свой треугольник. В результате она осталась одна с разбитым сердцем и рогами. Наташа подавила болезненные воспоминания. Ничего, скоро во всей этой истории она поставит жирную точку, тогда спокойно сможет обдумать предложение Игоря. Вряд ли в ее жизни случится еще один треугольник, Игоря она не любит, поэтому так долго держит его на расстоянии, да и Андрей на третью сторону не тянет. При всей серьезности в качестве соперника в любовной игре в целом его нельзя воспринимать всерьез. У Игоря не будет повода для беспокойства, даже если она решит отдохнуть с Андреем в Хорватии, подобные отношения можно считать девичником, подруги-то будут рядом.

Наташа раскрыла книгу, нашла место, на котором остановилась, однако не успела прочитать пары строк, дверь резко открылась. Тасуя на ходу новую колоду карт, в купе вошла Ирина, за ней следовали Андрей и Слава, один нес вино, другой закуску.

– Мы решили пульку расписать. Ты как? – Ирин вопрос по большей части был риторический. Пульку они расписывали каждую пятницу с большим удовольствием.

– На что собираетесь играть? – Наташа снова заложила нужную страницу пальцем. При всей своей любви к карточным играм, на деньги она принципиально не играла, особенно в преферанс, где мастерство лишь крупица успеха, слишком много зависит от расклада. Кроме того, кто может поручиться, что новые знакомые не карточные шулеры. Однажды ей доводилось делить с такими купе. Несмотря на то, что ребята честно предостерегли ее от намерения играть, и, когда она настояла, старались поддаться, она ни одного кона не выиграла, даже в подкидного дурака.

– На интерес. – В выразительных карих глазах Славы светилось что-то по-детски наивное. Собственно во всем его облике было нечто по-мальчишески трогательное. Наташа спрятала книгу под подушку, начала спускаться. Сильные руки подхватили ее, с легкостью опустили на пол, с легкостью оторвались. Вот что значит отсутствие интереса.

Она посмотрела на Андрея, он бы с такой легкостью не отпустил. Впрочем… Андрей с серьезным видом расчерчивал лист на четыре части, слово заранее знал о ее согласии, в ее сторону он даже головы не повернул. Неужели перешел во второй тур?

Суть соблазна проста – ты должен влюбить в себя человека, тогда сможешь получить от него желаемое. Игра имеет несколько уровней. На первом этапе обольститель должен повернуть «жертву» к себе лицом, как бы подцепить рыбку на крючок. Для этой цели он оказывает ей всевозможные знаки внимания, создает ощущения ее уникальности. Безусловно, представители противоположных полов действуют по-разному. Там, где искуситель блистает остроумием, кокетка заразительно смеется шутке, даже если «острие» от тупости невозможно воткнуть в масло. Если мужчина стремится показать свой «недюжий» ум, женщина будет восхищаться интеллектом, несмотря на то, что разум собеседника оставляет желать лучшего… Дело сильного пола интриговать, смущать, удивлять… слабый, в свою очередь, интригуется, смущается, удивляется… Несмотря на различие подходов, есть универсальные приемы: улыбка, взгляд, прикосновения, интонация голоса… До недавнего времени Андрей действовал именно так.

Но не все «жертвы» оказываются податливыми или игрок хочет убедиться, действительно ли он подцепил рыбку. Тогда он поднимается на вторую ступень первого этапа, Наташа называла это «перейти во второй тур». Здесь действия соблазнителя прямо противоположные. Он холоден, отчужден, безразличен. «Жертва» начинает чувствовать себя неуютно, ей хочется вернуть тепло и внимание, тогда она сама становится соблазнителем, только искренним.

Наталья предпочитала играть на первом уровне и никогда не следовала за ведущим на вторую ступень, гордость не позволяла, поэтому подобные мужчины моментально вызывали у нее отторжение, несмотря на первоначальную симпатию.

С Андреем она пока в игру не вступала, лишь показала знание правил, теперь он рисковал окончательно впасть в немилость. Так даже лучше, моментально оценила Наташа ситуацию, хлопот меньше, и чулки целыми останутся.

Словно прочтя ее мысли, Андрей оторвался от «чертежа», пропустил Славу к окну, сел напротив и с невероятной бережностью достал из ее волос перышко.

«Если девице на грудь нечаянно сядет пылинка – Эту пылинку с нее бережным пальцем стряхни», – процитировала Наташа Овидия. Андрей действует строго по инструкции, его начитанность радует.

– Давно заметил, только ты была недоступна.

– Я и сейчас недоступна, – спокойно сказала Наташа.

В очаровательной улыбке собеседника появилась поэтическая грусть:

– Нисколько не сомневаюсь.

Наташа напротив, сомневалась в его сомнениях. Деды Венериной рати помнят внушение: «…нет женщин тебе недоступных… взялся за дело – иди до конца… а ведь и твердый утес мягкая капля долбит».

– Давайте определимся с игрой, – Ирина раскидывала на туза, Слава разливал вино по бокалам, купе наполнилось легким ароматом ягод.

Довольно быстро они сошлись на Сочинке, определились с размером пули. Начали оговаривать условия. Услышав предложение женщин, мужчины переглянулись.

– Жестко играете, девочки. – Как первый раздающий Слава собрал колоду, начал тасовать. – Может, помягче?

– Мы вам не кисейные барышни, – возмутилась Ирина.

Наташа от себя добавила:

– Гора не должна страдать.

Все дружно согласились.

– Хорошо, как скажете. – Слава раздал, посмотрел прикуп. Какой знакомый хитрый взгляд, и под стать ему голос: – Ну, боритесь!

У Наташи на руках оказалось восемь чистых взяток при червовых козырях (лучше бывает крайне редко), но она все равно скривила лицо, давая понять – не повезло. Запутать соперника в игре – святое дело.

Борьбу начал Андрей с минимума, его взгляд остался непроницаем. Тем не менее Наташе казалось, он с любопытством наблюдает за ней. Она ответила следующим шагом, Ира пасанула со своей любимой присказкой про невезенье. Благодаря этому Андрей получил преимущество и воспользовался им:

– Здесь, – холодные шоколадные глаза пристально смотрели в подобные им по температуре зеленые.

Наташа сделала еще шаг и услышала все то же спокойное «Здесь», словно соперника заклинило.

На чем он собирается играть? Он ведь не поверил Славе. В преферансе никому веры нет. Догадка о расчете пришла на слове «Четыре», когда Наташа заметила у Андрея дрогнувшие ресницы. Значит, шесть бубей, тогда я скажу… Одним словом она могла прекратить торг, карта на руках позволяла ей не надеяться на прикуп. Вряд ли бы Андрей ее перебил, но Наташе хотелось посмотреть границу его риска, насколько она близка к безумию.

– Семь раз. – Она позволили улыбке спрятаться в уголках своих губ.

Андрей, не задумываясь, ответил заезженным «Здесь» и повторял его, пока Наташа не подняла ставку до восьми. В купе повисла пауза, за стенкой послышался смех.

– Играй.

Не безумен, отметила про себя Наташа и сыграла девятерную игру, при этом умудрилась подсадить Андрея на висте, тот лишь пошутил: – «Поручик, почему не сыграл мой козырной туз?» – «Расклады, господин полковник, расклады!»

Безусловно, козырного туза у Андрея не было, а вот с раскладом действительно не повезло.

Они сыграли несколько кругов, ее пуля стремительно росла, и тут Ирина выдала еще одну любимую присказку:

– Ее никто не любит.

Глаза Андрея вмиг загорелись живым интересом.

– Неужели?! Прямо-таки никто?

– Конечно, никто, раз она выигрывает, – Ира притворно-обиженно поджала губы.

Наташа заглянула в листок с записями, по размеру горы «стенательница» явно лидировала.

– Зато тебя все обожают, – она послала подруге воздушный поцелуй, – мы и дальше будем тебя любить, только проигрывай.

Ира начала плакаться. Как она всегда говорила, карта слезу любит, поэтому слез не жалела, и щедрость принесла свои плоды. При следующей раздаче Ира сыграла девятерную.

– Получается, тебя уже разлюбили? – Андрей собирал карты со стола, параллельно озорно поглядывая на победительницу.

– Да черт бы с ними, – Ира, вытянув шею, смотрела в запись, – еще парочку таких игр и я вылезу из… – она сделала красноречивую паузу, все поняли, откуда идет лаз, заулыбались, – тогда пусть ненавидят.

***

Партия закончилась быстро, прошла весело. Довольно часто игру разбавляли байками и про полковника, который был такой сволочью, что пасовал на трех тузах, и про козырей в козырницах… Не один раз Наташа торговалась за прикуп, но жестко, на грани фейерверка только с Андреем, при этом она ловила на себе пристальный любопытно-наблюдательный взгляд Славы. И вот уже Андрей закрыл последнюю пулю, начал подсчитывать итог. Остальные вышли. Слава с Ирой разошлись в разные стороны, Наташа оперлась руками о поручни, вгляделась в проносящийся за окном знакомый и, вместе с тем, неузнаваемый пейзаж.

Неужели мы проезжали лес? Шестнадцать лет срок большой, многое могло забыться. Прошлое попыталось ворваться в бодрствующую реальность, однако веселье соседнего купе ослабило натиск вторжения. Наташа полуобернулась, взгляд не дошел до соседей, остановился на Андрее: он сосредоточенно вертел листок, что-то записывал, опять крутил… Она обратила внимание на красивые ухоженные руки, еще раз прошлась по дорогой одежде, поглубже втянула запах эксклюзивного парфюма. Вчерашний вопрос забился в висках: «Как они попали в наш тур?»

Вернулись недавние игроки.

– Ну, кто выиграл? – прямо с порога полюбопытствовала Ирина у счетовода.

Наташа знала ответ – она. Ей только был неясен перевес по очкам. Она снова повернулась к окну. Лес закончился, потянулись ухоженные поля то колосящиеся злаками, то чернеющие пашней.

– О чем задумалась? – Андрей встал рядом, сложный букет туалетной воды усилил свое магическое действие.

– Как вы здесь оказались? – Наташа повернула к нему голову, заглянула в самую гущу темного шоколада. Андрей, к ее удивлению, смутился.

– Ты меня незримая звала.

Сам не ожидал такой реакции, догадалась Наташа, но сообразительность не помешала ей оценить оригинальность прикрытия искренней эмоции. Помимо этого, ее приятно удивило цитирование стихов, – ей редко встречались подобные мужчины.

– Значит, ты сюда приехал не от скуки?

– Ты знаешь Есенина? – настала очередь Андрея изумиться, наверно, ему тоже нечасто удается слышать лирику из женских уст.

В Наташе активизировалась стерва, ей захотелось его подразнить.

– Нет, не успела познакомиться, он умер задолго до моего рождения.

– Я имел в виду его творчество.

– Если ты говоришь о творчестве, то, конечно, знакома. Я же училась в школе.

– Мы все учились в школе, но не все знают стихи Есенина наизусть. – Теперь Андрей выражался предельно точно.

– Отыгрываться не собираешься? – вытирая руки полотенцем, к ним подошел Слава.

– Давайте еще партию! – донеслось из купе Иринино предложение.

Андрей посмотрел на часы.

– Если короткую, до Львова успеем. Я не против. – Он вопросительно посмотрел на Наталью.

В женской душе стерва боролась со зрелой личностью.

– Думаешь отыграться?

– Надеюсь. Никогда так плохо не играл.

– Утешься Иришкиными методами, кто-то тебя сильно любит, – Наташа решительно вошла в купе, тем самым показывая свое согласие.

– Мне не нужно кто-то, мне нужна…

Окончания она не услышала, да и начальные слова были столь тихими, что Наташа не могла с уверенностью сказать, действительно ли он их произнес или в ее разыгравшемся воображении их настучали колеса?

В эту партию Иринины заклинания не работали, сколько бы она не плакалась, карта к ней не шла. После напряженной борьбы вновь выиграла Наташа, Андрей отстал от нее всего на 10 очков.

– Ну, кто у вас чемпион? – веселая, хмельная Лена заглянула к игрокам.

– Твоя подруга, – Андрей нарочито небрежно кинул листок с записью на стол.

– Которая из двух?

– Ту, что не любят, – Ира легонько толкнула Наташу в бок. – Дай выйду, скоро Львов, надо успеть уединиться, пока туалеты не закрыли.

– Проснись, красавица, – Лена взъерошила проходящей мимо нее Ирине, волосы, – мы его проехали двадцать минут назад.

Ира недовольно фыркнула и ушла, Наташа недоуменно посмотрела на мужчин. Так же, как и Андрей, во Львове она собиралась пройтись по перрону, устала сидеть в замкнутом пространстве. Андрей в ответ пожал плечами, Слава беспомощно улыбнулся, игра увлекла всех.

– Мы идем ужинать. Вы как? – в дверном проеме показался Сергей. По степени опьянения он не уступал Лене. Через мгновение за его спиной с тем же вопросом появились Таня со Славой. Оба румяные, возбужденные.

Мужчины в купе, не задумываясь, согласились. Наташа молчала. Есть не хотелось, но и оставаться в одиночестве не лучший вариант. Чем ближе поезд подъезжал к границе, тем сильнее былое рвалось наружу. Наташа из последних сил подавляла воспоминания, они, словно мстя, лишали ее ощущения реальности. Несколько раз в конце игры она ловила себя на том, что куда-то уплывает. Как она выиграла при такой рассеянности, осталось для нее загадкой.

– Наталья, ты с нами?

Она опять провалилась? О чем ее спрашивают: пойдет ли она в ресторан или присутствует ли ее разум здесь? В обоих случаях…

– Да. – В компании ей будет проще держать себя в руках.

***

Кроме лиц посетителей, по-прежнему малочисленных, со вчерашнего вечера в ресторане ничего не изменилась: те же тяжелые портьеры помпезно застыли на нечищеных окнах, все также в такт поезда колышутся короткие шторки – логотип РЖД периодически бьется о стекло, то ли пытается вырваться на волю, то ли машет на прощание молчаливым деревьям, бездомным собакам, редким прохожим… С монотонным гудением ярко светят лампы. Рудиментарная особа с блокнотом в пухлой руке застыла в другом конце вагона. Не балует она клиентов своей улыбкой, наверно накануне израсходовала лимит приторной любезности на их компанию, другим осталась пренебрежительная снисходительность, именно она прочно обосновалась в чуть одутловатом лице, жестах, повороте головы…

Глядя на «призрак из прошлого», Наташе подумалось: «Не заказ принимает, в займы дает. Неужели до сих пор остались люди, которые позволяют персоналу так к себе относиться?».

Как разительно порой меняется лицо человека. Еще секунду назад высокомерный ростовщик, в душе презирая нуждающихся и не считая нужным этого скрывать, снисходительно позволяет им себя уговорить ссудить нужную сумму, но одно малозаметное движение головы, один полувзгляд в сторону – и он сам превращается в просителя. В глазах больше нет пренебрежения, в жестах властности, во всем лишь жалкое заискивающее смирение, готовность в любой момент расстелиться ковром у ног своего господина.

Интересно, сколько ей вчера оставили на чай, размышляла Наташа, судя по всему, бумаги не хватит подтираться. Злая я.

Они обосновались за тем же столиком. Андрей и в этот раз продержал Наташу за локоть, когда она садилась с краю, сам же не успел устроиться напротив, официантка взяла низкий старт.

– Добрый вечер! – даже не запыхалась.

Сегодня приторность в голосе заметно прибавилась. Скрывая свое отвращение, Наташа отвернулась к окну, «выключила» звук.

Пригород Львова ничем не отличался от пригорода российской глубинки: унылые железобетонные заборы промышленной зоны, облезлые, давно не знавшие ремонта строения, высоковольтные столбы…

– Наталья, тебе плохо?

Она почувствовала прикосновение теплой сухой ладони к своим сцепленным в замок пальцам, машинально посмотрела на Андрея, пока он продолжал:

– Какие холодные, да ты замерзла, – и принялся быстро растирать ее руки.

Интонация его голоса, взгляд, движения… – все в нем выражало искреннюю заботу. Он больше не играл с ней. Удивляться не приходилось. «Часто бывало: притворно любя, притворщик влюблялся», – пришли на ум слова Овидия. Зато мужчины были, можно сказать, ошеломлены. Наташа почувствовала неловкость.

– Все нормально, – она высвободила руки, взяла со стола меню, – они всегда такие, но все равно спасибо.

– За что?

– За беспокойство, – Наташа углубилась в чтение.

– Зря стараешься, Андрей, – Ирина протянула свое меню Славе, – она у нас хладнокровная, как лягушка.

– Царевна-лягушка, – Татьяна попыталась смягчить шуткой резкий выпад соседки.

– Тогда мне повезло. Мои старания не напрасны.

За столом внезапно воцарилась тишина, эта заминка полнилась ожиданием и еще чем-то нераспознанным. Наташа разозлилась. Уж не жениться ли он на ней собрался? Кажется, именно так вознаграждались старания сказочного Ивана? Подруги тоже хороши.

– Что замолчали, – обратилась она к ним, – продолжайте. Всегда интересно узнать о себя новое. – И уже Андрею: – Я что-то не припомню в своих царских лапках стрелы. Или ты ее не пускал, или я ее не ловила.

– Да он на тебя весь колчан истратил. – Повторная язвительность Ирины подчеркивала раздражение после проигрыша. Сейчас с ней лучше не спорить, скоро остынет. Да и на Андрея не стоило сердиться, что еще ему было ответить? Наташа закрыла меню.

– Ну, раз стрелять больше нечем, можем спокойно поужинать. Кстати, вон официантка плывет лебедушкой и так улыбается твоему затылку, солнце затмевает, – Наташа дружелюбно улыбнулась «лучнику», – мне кажется, стрелы улетели в другое болото?

– Чур меня! – он взял из ее рук протянутое меню.

– Уже определились? – «лебедушка» одной рукой достала блокнот, другой поставила открытую бутылку вина рядом с початым литром коньяка. При этом она так плотно прижалась к Андрею, ему пришлось ее отстранить. В машинальном жесте не было ничего оскорбительного, одновременно с тем, он давал понять о тщетности намерений. Официантка с извинениями отступила на шаг, менее елейно повторила вопрос.

Наташа ограничилась овощами и в то время, как остальные делали заказ, рассмотрела вино. Красное сухое французское. Она удивилась. Ей представлялось, ресторан не делает закупок в пути, тем более, через несколько часов они прибывают в Чоп.

– Подходит? – Андрей указал подбородком на бутылку в ее руках.

– Вполне. Но откуда?

– Вячик принес, – в недоумении, словно прося подтверждения, взгляд Андрея метнулся к Славе, тот утвердительно качнул головой:

– Ты еще пошутила – не организовали ли мы в купе подпольное производство.

Надо же, она ничего не помнит: ни про вино, ни про шутку, ни как пришла в ресторан. Ей стоит следить за собой, иначе в своем противостоянии прошлому совсем потеряется.

Наташа натужно улыбнулась, сидящая рядом с ней Лена обеспокоенно дотронулась до ее лба:

– С тобой все нормально? Температуры нет.

– Нормально.

Нормально закончилось быстро, едва успели налить, выпить, закусить, Наташа снова куда-то провалилась. Перед глазами встал размытый образ: черные как смоль волосы, миндалевидные глаза… она решительно прогнала преждевременное видение. Не здесь, не сейчас. Потерпи, еще немного осталось.

Чтобы уцепиться за настоящее, она принялась наблюдать за отношениями своих подруг с новыми знакомыми. Никакого флирта, ни тени романтики, ни намека на желания интимного сближения – обычное общение взрослых людей со схожими интересами. Лишь между недавними спорщиками изредка мелькают искры, которые способны разжечь пожар страсти. Правда, Наташе показалось, Сергей старается уничтожить их на корню, точно чего-то боится. Лена, со своей стороны, не торопится форсировать события, ждет мужской инициативы, при этом, не особо выставляя напоказ свою симпатию к нему.

В какой-то момент Наташа поймала себя на мысли, что стоит на открытой смотровой площадке горы Геллерт в Буде. Перед ней как на ладони прекрасный город раскинулся по обеим сторонам Дуная. Многочисленные мосты опоясывают реку, покрытая патиной крыша королевского дворца изумрудом переливается на солнце. За ней вдалеке встает шпиль собора Святого Матьяша. Напротив него здание Венгерского парламента поражает своей воздушностью, точно сделано из зефира. Ее юное сердце бешено колотится в груди, и причина не только в захватывающей дух панораме. Рядом с ней тот, чей образ украло время, не оставив ничего, кроме черных волос, миндалевидных глаз, очаровательной улыбки. Однако этого достаточно, чтобы снова напомнить себе о преждевременности и попытаться вернуться к друзьям. Тогда память предпринимает обманный ход, она совсем стирает человека, делившего с ней радость восприятия, остается лишь красота и величие творений зодчих, мощь и грандиозность сооружений, спокойствие полноводной реки в каменных берегах. Жемчужина Дуная манит ее, затягивает в свои пленительные сети, успокаивает шелестом листвы, обдувает свежим ветром… Город своей безобидностью заманил ее к себе, выкрал из действительности душу, сердце, оставив окружающим лишь пустой футляр физического тела, которое каким-то невероятным образом умудрялся есть, пить, общаться и даже шутить.

– Татка, что ты делаешь, я же на построение опоздаю, – до боли знакомый голос мужа. Как ему удалось прорваться сквозь толщу лет, открыть запертую и замурованную в памяти дверь в хранилище именно этого периода ее жизни? В висках застучало, сразу стало жарко в прохладном помещении. Мужчины в подобных случаях расстегивают верхнюю пуговицу рубашки, ослабляют узел галстука. Шея Наташи была свободна – спортивная майка с треугольным вырезом обеспечивала это, с чего тогда так хочется расстегнуть несуществующую рубашку, даже руки свело судорогой.

– Извините, я пойду.

Андрей поднялся вместе с ней, на лице отражалось нешуточное беспокойство. Наташа одним коротким властным жестом усадила его на место.

– Мне надо побыть одной.

***

Все силы уходят на спокойные размеренные движения, иначе желание зарыться с головой в подушку превратит ее в метеор. Она, не торопясь, идет по проходу, спиной ощущая прожигающий взгляд Андрея и не только его.

Главное не сорваться на бег, умоляет себя Наташа. Вагон кренится, поезд приближается к Закарпатью, надо во что бы то ни стало держать равновесие, не хватало, чтобы Андрей, как вчера, поддерживал ее за талию. К счастью, выход близко, она успела ухватиться за ручку, дальше можно расслабиться, шататься из стороны в сторону, спотыкаться, падать, подниматься и снова идти вперед – никто из знакомых ее не видит.

Дверь в купе оказалась закрытой, Наталья направилась прямиком к проводнику – должно быть, кто-то из подруг попросил его об этой предосторожности, – тот молча протянул ей ключ, она воспользовалась им, так же бессловесно вернула назад. Однако, пока ходила туда-сюда, желание спрятаться от воспоминаний пропало. Должно быть, воспоминания оказались сильнее. Она облокотилась о перила около окна, вгляделась вдаль. Мимо проплывали небольшие аккуратные свежевыбеленные домики, утопающие в зелени садов, склоны, поросшие хвойными и лиственными деревьями, величественные горы на заднем плане… Пейзаж совсем не изменился. Именно эта первозданная красота навек запечатлелась в Наташиной памяти с тех давних лет, именно ее подспудно высматривала она еще там, в ресторане, и не находила. Теперь, обретя ее, пережитое ворвалось в бодрствующее сознание.

Они с мужем стояли в коридоре их отдельной двухкомнатной квартиры: Сережка в форме, идеально сидящей на его высокой атлетической фигуре и так шедшей ему, она – в прозрачном пеньюаре, под которым ничего нет. Ее руки нежно гладят мужскую шею, губы теребят мочку правого уха.

– Татка, что ты делаешь, я же на построение опоздаю, – тем не менее он страстно поцеловал ее, – моя любимая, ненасытная женушка, того, что было с утра, не считая ночи, тебе мало?

– Мало, – она погладила внутреннюю часть его бедра, так явно говорившую о возможности… – с нетерпением буду ждать тебя в обед.

– Мы уже женаты полтора года, а мне кажется, у нас медовый месяц.

– Иди, иначе правда на построение опоздаешь, – она одернула ему китель, легонько толкнула в грудь, он поцеловал ее в лоб.

– Жди меня, – крепкая мужская рука нежно погладила ее упругие ягодицы, чуть сжала.

– Рискуешь, – она озорно заглянула в его полные вожделения глаза.

– Люблю тебя.

– И я тебя. Встретимся в обед.

Уже в дверях он обернулся.

– Чуть не забыл сказать, Тат, сегодня часиков в 10-11 придет солдатик, посмотрит наш телевизор.

– Он же только вчера сломался, – она солнечно улыбнулась мужу, – оперативно решаешь проблему, товарищ лейтенант.

– Не хочу лишать свою любимую развлечений.

– Что тебе приготовить на обед?

– Себя.

– Я всегда готова.

– Нат, что с тобой? – Крепкая мужская рука на мгновение накрыла тыльную сторону ее ладони. От неожиданности Наталья вздрогнула, повернула растерянное лицо к Андрею. – Ты обиделась, что мы не позвали вас с собой в Дубровник?..

С каких пор мы на короткой ноге?! Легкая злость начала потихоньку приводить ее в чувства. Я дала для этого повод? И вообще, о чем это он? Я впервые слышу о поездке в Дубровник. Почему я должна обидеться? Это их право – куда хотят, туда и едут. Какое мне до этого дело?

– Понимаешь, Нат, – казалось, ему нравилось к ней так обращаться, – мы давно планировали поездку чисто мужской компанией. Всю поездку. – Нажим на последнее предложение показывал, его намерения по отношению к ней – непредвиденное обстоятельство. Теперь понятны ошеломленные взгляды новых знакомых (их молчание объясняется лидерством Андрея), это желание Сергея подавить в себе влечение к Лене. Тем не менее в Дубровник он ее не позвал. Очень хорошо. Теперь не продеться ломать голову относительно Хорватии. Роман отменяется, за нее уже все решили.

– Мы дали друг другу слово, но со мной что-то происходит. Я не понимаю, что. – Искреннее недоумение в голосе собеседника обескураживало. – Ощущаю себя африканским тараканом после укуса изумрудной осы. Совершенно потерял контроль…

– Кем ты себя ощущаешь? – желание прекратить откровения совпало с любопытством.

Андрей в полной мере удовлетворил и то, и другое. Он рассказал о тропическом насекомом, которое паразитирует тараканов. Вначале самка превращает их в зомби, впрыскивая яд в мозг, за усики приводит к себе в норку, чтобы отложить в нем яйца. Для личинок жертва одновременно является домом и пищей. При этом таракан остается жив. Затем она окукливается в его теле, после чего таракан умирает. Через восемь дней от добычи остается хитиновый панцирь.

– Но ты не подумай, – на лице отразилось извинение, – я не сравниваю тебя с осой, – как бы оправдываясь и предупреждая обиду, закончил Андрей, – я лишь говорю о себе.

Он вновь возвращался к откровениям, Наташа намеренно его перебила:

– Откуда ты знаешь такие подробности про насекомых, ты что, энтомолог? – Не без язвительности спросила она. Собственно, познания Андрея в неизвестной ей области задели женское самолюбие.

– Нет, просто нравится читать научные журналы.

В данный момент было бы уместно спросить, чем он занимается в жизни, однако где-то на уровне подсознания Наташа чувствовала, на этот вопрос он или кто-то из его друзей сегодня уже отвечал, ей не хотелось повторного проявления интереса к ее самочувствию. И продолжать разговор ей не хотелось. Ей хотелось остаться наедине со своим прошлым, удерживать его внутри уже не имело смысла.

Наташа намеревалась уйти в купе, Андрей остановил ее предложением:

– Посмотри, как красиво! – Он указал в сторону окна.

Поезд делал очередной крен, за лесом открывалась живописная долина. Избы небольшого хутора под соломенными или черепичными крышами, чем-то похожие одна на другую, сгрудились в низине, из печных труб в небо курится дымок. Невысокие плетни добавляли ухоженным палисадникам завершенности, как последний штрих завершает картину художника. На фоне темнеющих гор по холмам на густой зеленой траве возвышались стога сена в форме колпаков. В закатном солнце копны выглядели так, словно на них пролили жидкий янтарь. Наташа невольно посмотрела на Андрея (он в задумчивости смотрел вперед), его волосы тоже золотило солнце, наверное, встань он рядом со стогами, их по цвету было бы практически невозможно отличить от сена. Сами собой пришли строчки:

Эти волосы взял я у ржи,

Если хочешь, на палец вяжи –

Я нисколько не чувствую боли.

Она перевела взгляд за окно. Изменчивость и неуловимость игры света и тени, отблески янтаря на сухой соломе, редкие деревца, чернеющая сквозь них гора напомнили ей знаменитый на весь мир цикл работ Клода Моне – «Стога», в особенности ту, которая едва не лишила ее поездки.

Наташе захотелось блеснуть своими познаниями, так сказать, отыграться за изумрудную осу.

– Мне кажется, этот пейзаж очень похож на картину «Стог сена около Живерни». Она представлена в музее Пушкина. Ты не находишь?

Андрей не принял ее вызова, он заговорил совершенно о другом:

– Не знаю, почему так происходит, – в задумчивости он вглядывался вдаль, создавалось впечатление рассуждения вслух, – порой выхватываешь взглядом лицо в толпе, и оно, подобно крюку, удерживает твое внимание. Ты начинаешь наблюдать, присматриваться. Если что-то щелкает у тебя в голове и интерес нарастает, ты подходишь, знакомишься. Если угасает – идешь своей дорогой.

Нечто глубинное, интимное в его голосе заставило Наташу поинтересоваться:

– Часто с тобой такое случается?

Он грустно улыбнулся, поворачиваясь к ней.

– До тебя было дважды.

Она проигнорировала «до тебя».

– Судя по выражению твоего лица, ничем хорошим встречи не закончились?

В широко раскрытых глазах промелькнули очередные стога. Наташа невольно отметила, как невероятно привлекательно контрастирует шоколадный цвет глаз и длинные черные ресницы с соломенными волосами, в которых по-прежнему путалось солнце.

– Ты права, оба раза закончились печально, но я ни о чем не жалею. Это были самые яркие, самые неповторимые романы в моей жизни. Причем оба раза я делал предложения.

Выходит у ее шуточной догадки про женитьбу есть вероятность попасть в цель. Этого еще не хватало.

– И что, обе отказали? – она намекала на исход третьего предложения.

Андрей быстро скрыл горечь под маску веселости.

– Нет, обе согласились. С одной мы прожили пять лет, у нас чудесный сын – копия мама, – при упоминании ребенка голос наполнился невероятной нежностью.

Что стало с другой? Вместо вопроса Наташа произнесла:

– Я не буду лезть к тебе в душу.

– Между прочим, я не возражаю. Перед тобой мне хочется ее распахнуть. – Он внимательно посмотрел в зеленые глаза собеседницы, чуть помедлил, затем продолжил: – Я заметил тебя еще на перроне и сразу понял – это как раз тот редкий случай, когда ты не можешь объяснить своих действий, они не поддаются логике.

Мы сидели в купе, выпивали, разговаривали. Внезапно я вышел на платформу, просто стоял, смотрел на идущих мимо людей, можно было подумать, кого-то ждал. И вот увидел тебя. Ты так смешно шевелила губами, когда твой чемодан заваливался набок. Эти растрепанные волосы, горящие смесью неизвестных чувств глаза… Мне резко захотелось, чтобы ты зашла в наш вагон, я даже несколько слов бросил в небеса. Наверное, они ответили – ты встала в позу финишировавшего бегуна прямо напротив двери, она у тебя вышла суперсексуальной. Но кульминацией стало эротичное подергивание попкой, после шлепков Лениной сумочкой. Я почувствовал… – он запнулся, посмотрел в окно и вдруг ответил на вопрос, о котором она уже забыла.

– Я отчасти с тобой соглашусь. На мой взгляд, действительно, форма стогов, цвет травы под ними, редкие деревья и гора вдали напоминали упомянутую тобой картину. Но в местном пейзаже присутствовали дома. Поэтому я больше склоняюсь к «Стог сена в Живерни». Должно быть, ты знаешь, Моне написал ее в тот же период. Она выставлена в Тель-Авивском музее изобразительных искусств.

Наташа была потрясена. В отличие от нее, Андрей не бравировал своими знаниями, более глубокими, более обширными, не пытался ее уязвить. Как тот другой, он просто расширял границы ее познания, хотя и не осознанно. Он разговаривал с ней на равных и в чем-то был прав, по крайне мере отчасти в отношении живописи.

Живопись она любила, особенно эпохи Возрождения – Рембрандт, Микеланджело, Леонардо да Винчи… Импрессионизм импонировал ей яркостью красок, способностью цвета передать настроение. Она часто посещала всевозможные выставки, музеи, много читала о жизни самих художников, об истории создания отдельных полотен, например, той же серии «Стога».

Ей бы следовало выразить Андрею свое восхищение – ей лишь однажды удалось встретить мужчину, который увлекался живописью. Вместо этого она ужалила его язвительностью. Возможно, именно этот яд зомбически подействовал на Андрея (некоторым мужчинам нравятся стервы).

– Журналы по изобразительному искусству ты тоже любишь читать?

– Люблю ходить в художественные музеи. – Он мило улыбнулся и привлек ее к себе.

Наташа машинально уперлась обеими руками в мускулистую грудь. На нее повеяло дорогим парфюмом в сочетании с коньяком. Тепло его рук согревало спину. Крепость его объятий кричала о физической силе. Его возбуждение упиралось ей в бедро. Наташа едва успела остановить ответное желание.

Осознавая тщетность попытки вырваться, она собиралась просить отпустить ее, когда за спиной раздался звонкий девичий голос:

– Какой красавчик! Идем с нами, мы тебя не оттолкнем.

Мимо проследовали две девицы, обе блондинки с ногами от ушей. Короткие шорты и топики чисто символически прикрывали стройные тела. Дриады не сводили с Андрея пылающих глаз, он их не заметил.

– Натка, – коктейль нежности, чувственности, восхищения в голосе лился через край, – ты такая хрупкая и…

– Андрей, ты теряешь со мной время. Отпусти. – Он отпустил, она отступила и, чтобы смягчить отказ, продолжила в шутливом тоне: – я, конечно, не стану сравнивать себя с героиней бородатого анекдота про станки… – Черные брови собеседника вопросительно приподнялись. – Ты что, его не слышал?

– Может, да, может, нет. Напомни, – он старался скрыть досаду.

– Море. Солнце. Пальмы. Шикарная длинноногая блондинка идёт по пляжу. Неужели не слышал?