Читать книгу Берег мрачного пруда - Эльза Рабе - Страница 1

БЫЛО ВРЕМЯ

Было время, и наши мамы дружили. Они были молоды и веселы, обожали гулять с нашими колясками по старой дороге, полоскать бельё на старых мостках и слушать птиц в заброшенном саду, мимо которого лежал наш путь.

Что было потом – не знаю. Знаю, что его мама однажды пропала из нашей жизни, и папа тоже, и сам Роберт. Говорили, что они не приезжают, потому что уехали навсегда и не вернутся. В их доме теперь хозяйничали другие люди, которые, впрочем, были тоже милы, и с ними мы тоже сдружились.

Но в памяти остались весенние вечера и запах яблонь старого сада, звонкий смех молодых женщин, смотрящих на то, как смешно ковыляют по траве их крошечные дети. Какое занимательное кино прокручивается в голове! Ему бы ретро-фильтр ещё…

РАЗВАЛИНЫ

Давно не случалось такой тёплой осени, но всего за одну ночь ветер оборвал листья с тополей и набросал их в старый пруд. Тётка Анна уже паковала вещи, смотреть на это было невыносимо.

– Я вернусь сюда на Новый год, – печально сказала она, – составишь мне компанию?

– Возможно, – ответила София, застёгивая куртку уже в дверях, – скоро приду.

Оборванные листья плыли по тёмной глади. Водоросли, которые ещё не упали на дно (как это бывает в холодном сентябре) не позволяли воде стать прекрасно-прозрачной. Никем не скошенная трава неприятно хватала Софию за кроссовки, намереваясь закрыть ей путь. Наконец, под ногами раздались лёгкие постукивания – сквозь траву проступили обломки кирпичей.

Через несколько секунд рука Софии коснулась стены, которую и стеной-то назвать было сложно – так, развалина. Всё, что осталось от неизвестного дома. Когда-то он стоял на берегу пруда и гляделся в тёмные воды.

Внезапно со стороны дороги, проходившей мимо пруда, послышался звук – кто-то шёл. Но куда? На берегу не было ничего, кроме заброшенного дачного домика и недостроенной бани. Дорога вела к реке и там – в волнах – пропадала.

На минуту Софии стало страшно, она решила не раскрывать себя, а притаиться за каменной стеной. И верно – неизвестный уже сошёл с дороги и направлялся туда же – к развалинам. Судя по шагам, это была не тётушка, знавшая, где искать племянницу. Сердце стучало так громко, что, казалось, оно могло спугнуть последних птиц. Шелест травы сменился позвякиванием кирпичиков под ногами неизвестного.

– Привет, София, – сказал он, завернув за угол развалин.

От шока София на секунды потеряла всякую способность мыслить и говорить, она словно тонула в чёрной глади пруда. Перед глазами всё плыло

– Не может быть, – наконец, ответила она.

Перед ней стоял тот, кого она меньше всего ожидала увидеть.

ПОИСКИ

Внезапно он повернулся и прижал Софию к себе обеими руками. Доли секунды они смотрели друг другу в глаза, но читались в них совершенно разные чувства. В его глазах – неуместная строгость, в её – полное недоумение.

София хотела спросить, какого чёрта, но он повернулся, зажал ей рот рукой, наклонился нос к носу и прошептал:

– Там кто-то есть. Там, в лесу. Сейчас я сделаю вид, что целую тебя – загляни мне через плечо, возможно, нам стоит бежать.

Не понимая смысла в сложной схеме, София лишь заговорщицки моргнула в ответ. И вообще-то нет – он не сделал вид! За его плечом она никого не разглядела, потому что глаза её были закрыты.

– Ты… нарочно это сделал? – прошептала София, отчасти всё равно боясь непонятного разоблачения.

– Нет же. Уходим отсюда и больше никогда не возвращаемся, – отвечал он, взяв девушку за руку и быстро зашагав по остаткам дороги. До дома они добирались минут сорок, напряжённо молча, но всё также держась за руки.

Когда впереди показался отель, София обиженно сказала:

– Ничего лучше придумать не мог?

– Там правда кто-то был, но он явно не думал, что мы его видели.

– Я никого не заметила.

– Кого можно заметить с закрытыми глазами? Ты провалила весь план по наблюдению, – ехидно ответил он, – но я не прочь повторить.

– Чёрт тебя возьми, Роберт, ты всё испортил.

– Что не так?

– Мы договорились быть большими друзьями.

– Я поступил, как друг, – сказал он, остановившись. Похлопав по карманам куртки, он достал пачку сигарет, поджёг и затянулся, – за нами наблюдали.

ЕЁ ВОСПОМИНАНИЯ

***

…Но сперва в деревенский круг нужно было попасть. Казалось бы на дворе стоял уже XXI век, но в традиционном укладе ничего не менялось – тебя или принимали, или нет. Наши старшие сёстры в своё время столкнулись с неприятностями: противостояние деревенских и городских по-прежнему сохранялось, несмотря на их дружбу с соседскими девчонками.

И тут придётся сделать некоторое отступление.

Развлечения сельской молодёжи летом начинались преимущественно в вечернее время, когда заканчивались домашние дела, и либо открывался клуб для танцев, либо разводился костёр, дрова для которого традиционно тащили из клубного дровяника, и все до единого об этом знали. Изредка приезжал из Чарозера участковый, тушил костёр, а если успевал кого-нибудь застать на месте, то записывал имена, чем дело и заканчивалось.

Кроме нелюбви деревенских к городским, натянутые отношения могли быть между жителями разных деревень самого Покровского, а уж если приезжали с Никитского или с Вознесенья, то парни обязательно учиняли драку. Так было заведено веками. Конфликта можно было избежать во время гулянья, просто не пересекаясь компаниями, но в клубе стычки происходили обязательно. Если драки парней особой основы не имели, то с наступлением поры симпатий девчонки могли побить девчонок за парней (причём неважно, отвечала ли побитая девчонка симпатией чьему-то возлюбленному, и неважно – нравилась ли зачинщица драки тому парню, или же он отшивал её). На моей памяти били городских девчонок, в том числе однажды ударили и мою сестру старшие, но дрались ли деревенские между собой – сказать не могу.

А когда подросли мы – две сестры и брат, случилась необычная ситуация: мы были безоговорочно приняты в деревенский круг. Оглядываясь назад, это дошло до меня лишь недавно, могу сказать, что так сложилось потому, что местные считали и считают за свою. Первые пять лет жизни я жила в этой деревне, ходила в садик и имела друзей, а мои родители дружили с их родителями. К тому же лет с десяти мы начали ходить с местными мальчишками-ровесниками на футбол (да, мы тоже играли с сестрой). Надо сказать, что деревенские девчонки задирали нос не меньше и с мальчишками особенно не общались, а у меня в старых друзьях были только мальчишки. Летом мы играли в мяч, катались на велосипедах, купались или ловили рыбу на речке, зимой – все сугробы и горки были наши. Однажды наш друг сказал нам, что мы не такие, как городские и не задираем нос, и в тот момент мы очень растерялись, поскольку нам действительно было весело с нашими друзьями, а я вообще тогда жила в Мелентьеве и за город его не считала.

Однако в круг старшей молодёжи нас приняли иначе ‒ однажды, будучи почти подростками, мы с младшей сестрой набрались смелости и пошли часов в 9 вечера на костёр. Нас недолюбливали из-за старших сестёр и даже могли побить, но внезапно одна из старших девушек подошла к нам и сказала: «Если кто-то тронет вас, сразу говорите мне». Именно так мы осмелели в край и изредка стали посещать гуляния, на другой год ‒ дискотеки, и подтянули за собой наших друзей-мальчишек, а следом потянулись и местные девчонки… Были отдельные конфликты, но компания сложилась очень дружная, крепкая, в эпоху отсутствия связи деревенские с бабушкой передавали нам приветы, а на каникулах мы собирались вместе.

***

Став старше, в Сочельник мы по-прежнему с нетерпением ждали вечера. С приходом полуночи начинались Святки, и хотя кудеса ещё ходили по дворам, с каждым годом традиция слабела, угасала, пока не исчезла вовсе. Мальчишки и девчонки постарше теперь веселились в клубе и на гуляньях, а нового поколения в деревне уже не нарождалось… И всё же святочные вечера сильно отличались от любых других вечеров. Это была особенная атмосфера, когда всё вокруг наполнялось некой таинственностью, и в вечерней темноте вместо куста тебе начинала мерещиться всякая всячина.

Когда зимние домашние дела заканчивались, наступало время девичьих сборов на гулянье. Начинались они, как и прежде, с жарко натопленной бани на заснеженном берегу, ярких звёзд на небе, глядящих в покрывающуюся льдом полынью на речке, морозного воздуха и спасительного фонаря около дома, хоть немного освещавшего дорогу. После бани и плотного ужина наводилась красота в духе времени ‒ тут и «правильный макияж», и утюжки для волос; а вот модные одёжки часто откладывались в сторону, уступая место толстым свитерам. В придачу к шубкам или пуховичкам снимались с горячей печки или полатей тёплые катаньки (валенки), которые к тому же как-то особенно приятно пахли. Пойти на гулянье в зимних сапогах мог лишь очень наивный человек и разве что на полчаса!

Если в селе не было дискотеки, то молодёжь обычно совершала променад по главной дороге, решая, чем заняться дальше. В праздничные дни по тем же дорожкам гуляли и взрослые, клуб в это время посещали целыми семьями, иногда даже с маленькими детьми. Это не считалось чем-то необычным, напротив ‒ веселилась вся деревня, а старшее поколение к тому же могло возвращаться из гостей (причём вместе с хозяевами, выходившими их провожать) и попутно заглянуть на огонёк. Но, конечно, взрослые и малышня уходили домой рано, и ночь всецело принадлежала молодёжи.

Каждый раз, когда начинаешь рассказывать какую-нибудь занятную историю из жизни, поражаешься той скорости, с которой развивались события. Вероятно, всё дело в контрасте – яркому приключению предшествуют совершенно обычные, а иногда и откровенно унылые будни.

Таким был мой ноябрь, таким же оказался декабрь, несмотря на всю его праздничную обёртку и весёлую суету. Поздним субботним вечером, находясь у себя в комнате, я небрежно пролистывала новый детективный сериал, задерживаясь на каждом эпизоде не дольше двух минут. Сериал был, в общем-то, неплох, плоха была я сама в преддверии Нового года.

Мне было двадцать два, меня уже поджидала дипломная работа на прелестную, но тоскливую тему, а параллельно с этим развивалась любовная драма, заключавшаяся в том, что моя подруга бросила своего парня и ушла к моему. Моим тот парень был лишь в теории – мы раза два пили с ним кофе после пар и уже почти сходили в кино; он начинал мне нравиться. Подруга об этом знала, отчего история приобретала все пятьдесят оттенков подлости. И потому вторую неделю я предпочитала проводить вечера с фильмами, чтобы стереть из памяти свой собственный.

В тот момент, когда главный герой сериала готовился назвать имя преступника, в мою дверь легонько постучал отец.

– Я хотел позвать тебя на какао. Варил сам, как в старые добрые времена, – добродушно сказал он, заглядывая в комнату.

Мама в кои-то веки выбралась в гости к подруге, у которой осталась ночевать, и папа явно без неё заскучал. На кухне меня ждала кружка горячего какао, а на плите компанию кастрюльке с коричневым молоком составлял свежесваренный глинтвейн. Учитывая, что последний напиток следовало варить несколько дольше, истинная цель папиного пребывания на кухне оказывалась весьма прозаичной.

Глинтвейна он не предложил, но напомню, что мне было двадцать два, и в предложениях я не особенно нуждалась. Не отрывая глаз от моего наполняющегося стакана, папа начал неожиданный разговор.

– Анна получила одно письмо, – сказал он, – письмо это касается нашей мамы, твоей бабушки. Удалось не только кое-что узнать, но даже найти предметы, принадлежавшие её семье.

– Не может быть, – удивлённо произнесла я. Похоже, многолетние поиски, которые вела моя тётя, принесли свои плоды.

– Теперь Анна хочет поехать в одно место, связанное с мамой, и она страшно боится не успеть. Но отпустить её одну я не могу – нужно проехать километров пятьсот от столицы. Прокатишься с ней? Её снова стало мучить давление, а ты… могла бы сесть за руль, если она неважно себя почувствует.

– Я-то с радостью, но…

– Мама поможет тебе с больничным. Она в курсе.

– И как?

– Не одобряет, конечно, – весело ответил папа, – но за Анну беспокоится тоже. Это ещё не всё… Если мы успеем завершить свои дела, то приедем к вам на Новый год, потому что едете вы не в глушь какую-нибудь, а в действительно отличное место. Я подумал – почему бы нам не встретить праздник там? Ну, всей семьёй? Я давно мечтал о чём-то таком. Ты только посмотри.

Он принялся рассказывать о месте, куда мы отправлялись – красочно, с фотографиями из поисковика. Правда, летними. Я слушала, смотрела, вникала и думала о том, что тётушка обхитрила брата с женой, как нечего делать.

***

Никаким давлением Анна, конечно же, не мучилась. Тётушка, которой семь лет назад перевалило за пятьдесят, просто не хотела ехать одна по нескольким причинам. Во-первых, скучно и отчасти жутковато мчаться в неизвестные зимние дали. Во-вторых, она явно собиралась не только встретиться с какими-то важными людьми, но и отдохнуть от городских забот. Отдых подразумевал бокал шампанского да не один, а в этом случае руль требовалось передать кому-то другому.

Иного объяснения тому, что мы прибыли в столь волшебное место с таким же волшебным названием Лисья Гора, у меня не находилось. Последние двенадцать километров наша машина пробиралась в полной темноте по снежной дороге. За рулём находилась Анна, компенсируя будущий загул. Я же всматривалась в окно, поражаясь высоченным разлапистым ёлкам и полнейшему дорожному штилю. После поворота мы не встретили ни одной машины.

Тем удивительней было оказаться вблизи высокого дома в три этажа. «Лисья Гора» – гласила табличка на прелестном ограждении, состоявшем из длинных железных прутьев с острыми пиками на конце. Очевидно, владельцы заведения отреставрировали главный дом и постарались сохранить дух старинной усадьбы.

Я говорю «главный», потому что в реальности это был целый гостиничный комплекс. Если бы вы взглянули на дом с другой стороны, то увидели бы его стоящим на невысоком холме, у подножия которого ютились милые деревянные домики, украшенные гирляндами к празднику. Их явно выстроили в виде деревни – просматривалась улица и даже крошечная центральная площадь, где стояла сияющая ёлка (конечно, не настоящая). Всё это великолепие находилось на берегу огромного озера, теперь занесённого снегом.

Нас заселили в главный дом, под самую крышу. Третий этаж состоял всего из двух номеров, разделённых коридором, чьи стены цвета кофе с молоком были украшены фотографиями в рамках. Из окон моего номера виднелось вполне реальное небольшое селение, в котором, по сути, и стоял отель. Тёте же достались более шикарные виды – как раз на ёлку и на нашу «нижнюю деревню» на берегу.

Когда-то третий этаж насчитывал четыре комнаты, но две из них превратились в ванные. Анна пояснила мне, что заселились мы в мансарду старинного дома – пока раздельно. Но если родители всё же приедут к нам, то придётся потесниться и отдать им один номер; в общем-то, с этой целью их и бронировали. Других вариантов уже не светило – предновогодний отель был забит под завязку. Люди ехали кто за чем, в окрестностях Лисьей Горы имелось множество интересных местечек: от всяких достопримечательностей до базы, где народ катался на лыжах. Да и в самом комплексе гости тоже отдыхали.

Всё это я слушала, шагая с урчащим животом в сторону сияющего огнями ресторана – он тоже располагался на холме, соседствуя с домом. Вероятно, в прошлой жизни в нём проживал какой-нибудь управляющий поместьем, или как их там называли. Владельцам удалось не только починить второй дом, но и расширить его площадь, надстроить второй этаж, оборудовать летнюю веранду.