Оглавление
Эмили Ван Баскирк. Проза Лидии Гинзбург
Благодарности
Пояснения по вопросам орфографии, транслитерации и ссылок на архивные документы
Введение
Лидия Гинзбург: биографический очерк
Глава 1. Описание человека после кризиса индивидуализма: Самоотстранение и моральная оценка
Новый литературный «разговор» после индивидуализма: послевоенные раздумья
Искусство как «выход из себя»
Искусство как перманентность, ценность и смысл
Человек раскаивающийся: почувствовать реальность другого в собственных переживаниях
Самоотстранение, отчуждение, вненаходимость
Автор и герой Гинзбург: разные степени отстранения
Заключение
Глава 2. Записные книжки, или Поэтика письма в стол
Документальная проза в эпоху кризиса романа
Лидия Гинзбург и теория записи
«Дневник по типу романа»
Формула: максимы и микрокосмы сюжета
Море морского цвета: личная формула
Записи, эссе, фрагменты: разные способы группирования и сочетания
Сдвиги жанровой установки в посмертных изданиях
Заключение
Глава 3. Маргинальность в мейнстриме, лесбийская любовь в третьем лице
Связь между гендером, сексуальной ориентацией и грамматическим лицом
I. Первая любовь
II. Самореализация и вторая любовь
Заключение
Глава 4. Проходящие характеры[761]
Тема Гинзбург: судьбы интеллигентов
Структуры исторических личностей: методы Гинзбург
«Интеллигент с надрывом»
Хамство
Проходящие характеры в дни блокады
Собрание в Союзе писателей: многоуровневый анализ характеров в 1970‐е годы
Заключение
Глава 5. Претворение опыта: Вокруг «Записок блокадного человека»
Вина и история: герценовская модель
От фактов к переживанию: «Рассказ о жалости и о жестокости»
Как создавались «Записки блокадного человека»
Утраченные и пересмотренные уроки истории
Заключение
Послесловие. Как сохранить образ человеческий
Библиография
Отрывок из книги
При транслитерации цитат и названий с русского языка на английский я опиралась на обновленную систему транслитерации, принятую в Библиотеке Конгресса США.
Архив Гинзбург находится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге и каталогизирован еще не полностью. При ссылках на архивные материалы я указываю аббревиатуру ОР РНБ (Отдел рукописей Российской национальной библиотеки) и основной номер, присвоенный всему архиву Гинзбург, – 1377. При ссылках на записные книжки я использую систему нумерации, которую применяла Гинзбург («ЗК» и римская цифра). На автографы, сделанные на отдельных листах, я ссылаюсь, используя заглавия, которые дала им Гинзбург (если таковые заглавия имеются), либо на описательные названия черновиков или папок, в которых лежали эти автографы, а также упоминаю приблизительные даты. В определенных случаях (например, когда папки на данный момент имеют ошибочные названия или когда я работала с данными материалами уже после того, как в 2011 году в РГБ была передана оставшаяся часть архива) я ссылаюсь на данные из каталога архива (пока еще не окончательного). Ссылаясь на материалы из архивов брата Гинзбург Виктора Типота и ее племянницы Натальи Викторовны Соколовой, которые хранятся в Российском государственном архиве литературы и искусства в Москве, я указываю аббревиатуру РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства) и полные шифры конкретных единиц хранения из каталога РГАЛИ.
.....
Переполняемая восторгом, который пробудили революционные потрясения, она приехала в Петроград, опустошенный голодом, экономическими лишениями и последствиями Гражданской войны[56]. Вначале она изучала химию и оказалась прескверной (по ее собственным словам) студенткой[57]. Спустя три с половиной десятилетия она написала об этом переезде, претворив (что для нее характерно) автобиографический опыт в исследование абстрактного случая; повествование ведется в третьем лице мужского рода, а Петроград заменен на Москву:
С ощущением, что впереди безграничное будущее, она начала ходить на занятия к знаменитому философу-неокантианцу Александру Введенскому, который преподавал в Петроградском государственном университете (бывшем Санкт-Петербургском университете)[59]. Как водится у многих юношей и девушек, литературную деятельность она начала с сочинения стихов и даже заслужила похвалу Николая Гумилева[60]. Однако, даже когда Гинзбург называет свой первый год в Петрограде многогранным «уроком» – «и студия, и вечера поэтов, и музеи, и город», – она все же подытоживает, что все ее достижения были «странно отрицательного свойства»[61]. Ее все еще обуревала неразделенная любовь (см. главу 3), а пробиться в литературные круги не удалось. После того как ее не приняли в университет, Гинзбург летом 1921 года вернулась в Одессу. Но не рассталась с твердым намерением оставить в прошлом «несерьезный» город юности, чтобы реализовать свои таланты на практике[62]. Вспоминаются слова, которые Эйхенбаум произнес через несколько лет, приехав в Одессу. Гинзбург записала их так: «Не понимаю, – сказал мне Эйхенбаум задумчиво, – как это вы могли от моря, солнца, акаций и проч. приехать на север с таким запасом здравого смысла. Если бы я родился в Одессе, то из меня бы, наверное, ничего не вышло»[63].
.....
