За свою короткую жизнь английский математик, логик, криптограф Алан Тьюринг (1912–1954) успел прославиться тем, что был везде первым. Он первым начал разрабатывать основы информатики, современного программирования. Первым стал создавать искусственный интеллект. Первым использовал термин «компьютер» в современном понимании. Стал первым в мире хакером, взломщиком кодов. Благодаря его таланту британские войска одержали победу над германским флотом во время Второй мировой войны: Тьюринг вскрыл секретные коды самого неприступного шифровального устройства нацистов «Энигма».
Оглавление
Эндрю Ходжес. Вселенная Алана Тьюринга
Предисловие: «В нем было что-то от Шелли, но и от Франкенштейна тоже…»
Предки гения: Любовная встреча на корабле
Детство Алана: «Дерзкий мальчишка постоянно конфликтовал»
Отрочество в Шернборнской школе: «Замкнутый и грязный зануда»
Первая дружба с мальчиком: «Я им очарован! Я готов целовать землю, по которой он ходил»
«Взятие» Кембриджа: «А вот и наш великий Математик, с Эйнштейном изучать готов он свет других галактик»
Влечение к своему полу: Гомосексуальный секрет
Прощай Кембридж! В Америку, в Принстон – Изумрудный Город страны Оз
«Машина Тьюринга» – предок современного компьютера
«Комната 40»: Тайна немецкого кода Энигмы
Секретная работа в Правительственной школе кодов и шифров в Блетчли Парк
Черчилль про Алана Тьюринга: «Это призовой гусь!»
Немцы топят английские суда: Расшифровка позывных германских подлодок
Разработка нового способа шифрования речи – «Далила»
Закат гения. Власти предлагают выбор: лекарство или тюрьма?
Пророчество цыганки: Самоубийство гения. Или несчастный случай?
Версия коллег: Его убили за гомосексуализм, он представлял собой угрозу безопасности
Послесловие. «Затравленный до смерти»
Отрывок из книги
Известный швейцарский психиатр Карл Юнг, ученик Фрейда, писал:
Современному человеку, столкнувшемуся с Аланом Тьюрингом, следовало бы защищаться особенно тщательно, не позволять содержимому ящиков перемешаться. Не исключено, что также поступал и сам Тьюринг, когда оставался лицом к лицу со своими проблемами.
.....
В 1946 году, говоря о ядерных испытаниях США, Тьюринг назвал в качестве их «главной опасности» то, что они способны вызвать «противонаучные настроения». Как бы не заманчиво было применение науки, например, в «органотерапии» и других областях, Тьюринг никогда не ставил под сомнение структуру самого научного знания. Так он расценивал как интеллектуальную несостоятельность неспособность отделить личные чувства от взглядов на научную истину. Он часто упрекал интеллектуалов в «эмоциональной» реакции на концепцию разумных механизмов. Для Тьюринга большое значение имело освобождение науки от оков религиозного мышления и представления желаемого за действительное. Наука для него оставалась независима от человеческих целей, суждений, чувств, которые не существенны для поиска ответа на вопрос, как устроен мир. Английский философ Эдвард Карпентер призывал к «рациональной и гуманистической» науке, напротив для Тьюринга не существовало причин смешивать рациональное и гуманистическое, данные и инструкции. Его беспощадный и прямой взгляд на науку хорошо ухватила Лин Нейман, сравнив Тьюринга с алхимиком семнадцатого века или даже более ранних времен, когда наука не была окутана титулами, покровителями и респектабельностью, но была обнажена и опасна. В нем было что-то от Шелли, но и от Франкенштейна: гордая безответственность чистой науки, сконцентрированная в одном человеке. Именно эта неимоверная концентрация в сочетании со способностью отбросить все, что видится несущественным, с силой воли, позволявшей размышлять о вопросах, которые другие отбросили за чрезмерной сложностью и запутанностью, – вот рецепт его успеха. Сила Тьюринга крылась в умении абстрагироваться до простого и ясного принципа, а затем продемонстрировать его истинность на практике, а вовсе не решение задач в установленных рамках. Увы, такой тип мышления не всегда подходил для решения некоторых наиболее тонких проблем, поднятых моделью «разума» Тьюринга.
Он писал, что «не испытывает почтения ни перед чем, кроме истины» и верен бескомпромиссному материализму, что проистекает из всепоглощающего желания уберечь истину незапятнанной «эмоциональными» представлениями об интеллекте и сознании. При этом в своем стремлении отсечь несущественное Тьюринг отмахнулся и от ряда фундаментальных вопросов у сути интеллекта, коммуникации, языка, – вопросов проистекающих из функционирования человеческого разума в обществе.
