Оглавление
Эвандро Агацци. Научная объективность и ее контексты
В. А. Лекторский. Предисловие к русскому изданию книги Э. Агацци «Научная объективность и ее контексты»
От автора
Глава 1. Исторический и философский фон
1.1. Объективность как замена истинности в современной науке
1.2. Еще раз о научной революции
1.3. Эссенциалистская и субстанциалистская точки зрения
1.4. Суть галилеевской революции
1.5. Проблема сущности и эпистемологический дуализм
1.6. Наука и недуалистический смысл сущности: что такое «свойства»
1.7. Созревание модели науки от Галилея до Канта
Глава 2. Характеристика объективности
2.1. Объективность без объектов? Сильный и слабый смысл объективности
2.2. Некоторые способы оценки научной объективности
2.3. Анализ понятия объекта
2.4. Как преодолеть приватность субъекта
2.5. Создание научных объектов: референциальная сторона объективности
2.6. Операциональная природа базовых предикатов
2.7. Роль теории в создании научных объектов: объект как структурированное множество атрибутов
2.7.1. Научный объект как интеллектуальная конструкция
2.7.2. Научная объективность и идеализация
2.7.3. Операциональные и теоретические понятия
2.7.4. Природа и структура научных объектов
2.8. Независимость научных объектов от визуализации
2.8.1. Первые выводы
Глава 3. Первые следствия в философии науки
3.1. Релятивизация научных понятий
3.2. Различение операционального и теоретического
3.3. Сравнение теорий
3.4. Понятие «универсума дискурса»
Глава 4. Онтологическая ангажированность науки
4.1. Семиотический каркас[163]
4.1.1. Смысл и референт
4.1.2. Интенсионал и экстенсионал
4.1.3. Интенсиональность и интенциональность
4.1.4. Предложения и пропозиции
4.1.5. Несколько суммирующих схем
4.1.6. Что такое вещи?
4.2. Реальны ли научные объекты? Онтологическая сторона объективности[190]
4.3. Несколько дополнительных замечаний о референции
4.4. Некоторые соображения об истинности
4.4.1. Адъективная и субстантивная коннотации истинности
4.4.2. Высказывания, предложения, пропозиции и положения дел
4.4.3. Истинность предложения
4.4.4. Определение истины по Тарскому
4.4.5. Семантический и апофантический дискурс
4.4.6. Аристотелевская концепция истины
4.5. Референциальная ангажированность истины
4.5.1. Теория истины как соответствия
4.5.2. Референциальная теория истинности
4.5.3. Референциальность и операциональность
4.5.4. Создатели истинности (truth-makers)
4.5.5. Приемлемая версия теории истинности как соответствия
4.5.6. Одно онтологическое следствие референциальной природы истинности
4.6. Научные объекты реальны
Глава 5. Научный реализм
5.1. Несколько общих предварительных замечаний о реализме
5.1.1. Реализм в «классической» философии
5.1.2. Реализм в рамках эпистемологического дуализма
5.1.3. Реализм и наука: исторический обзор
5.1.4. Современная характеристика научного реализма (и антиреализма)
5.2. Основные проблемы научного реализма
5.2.1. Реализм и теории
5.2.2. Цели науки
5.2.3. Связь науки с реальностью
5.3. «Лингвистический поворот» и проблема реализма
5.3.1. Новый облик антиреализма
5.3.2. Реализм и референциальность
5.3.3. Симптомы референциальности
5.3.4. Семантический и апофантический дискурс
5.3.5. Чрезмерные претензии контекстуализма
5.4. Онтология научного реализма
5.4.1. Референция и реальность
5.4.2. Реализм и возможность ошибки
5.5. Аргументы в пользу антиреализма
5.5.1. Аргумент радикального эмпиризма
5.5.2. Отрицание истинности для теорий
5.5.3. Объяснение и истинность
5.6. Реализм и успех науки
5.6.1. В чем состоит успех науки?
5.6.2. Особая связь технологии с проблемой научного реализма
Глава 6. Контексты объективности
6.1. Историческая детерминированность научной объективности
6.1.1. «Историческое a priori» науки
6.1.2. Релевантность и интерпретация
6.2. Историческое измерение науки
6.2.1. Почему так трудно было «историзовать» науку?
6.2.2. «Историческое самосознание» науки
6.3. Герменевтическое измерение науки
6.3.1. Объяснение, понимание и объединение
6.3.2. Герменевтическая, эвристическая и аналоговая функции модели
6.3.3. Модель и построение области объектов
6.3.4. Жизнь и смерть теории
6.3.5. Наука и интерпретация[378]
6.3.6. Интерпретации и данные
Глава 7. Следствия в философии науки
7.1. Законы, гипотезы, теории и эксперименты
7.1.1. Законы и гипотезы
7.1.2. Теории
7.1.3. Два рода зависимости между экспериментами и теорией[386]
7.1.4. Референциальная задача экспериментов
7.1.5. Другие аспекты взаимозависимости теорий и экспериментов
7.1.6. Герменевтический подход к экспериментам
7.2. Смена теорий и прогресс науки
7.2.1. Понятие прогресса
7.2.2. Дедуктивная Модель научного прогресса
7.2.3. Нагруженность теорией и несравнимость
7.2.4. Односторонность рассмотренных позиций
7.2.5. Новый подход к различению наблюдательных и теоретических понятий
7.2.6. Сравнение теорий
7.2.7. Некоторый законный смысл кумулятивного прогресса науки
7.2.8. Диаграммы
7.2.9. Заключительные замечания
Глава 8. Снова о научной истинности
8.1. Специфические вопросы и возражения по поводу научной истинности
8.1.1. Наука может только приближаться к истине, но никогда не достигнет ее
8.1.2. Научные предложения не истинны и не ложны, а только более или менее вероятны
8.1.3. Теоретические положения науки не могут считаться истинными, а только обоснованными
8.1.4. Законы науки лгут
8.1.5. Как могут научные теории быть истинными, если они обычно опровергаются после более или менее краткой жизни?
8.1.6. Спорная природа научной истинности
8.1.7. Опровержимость и неабсолютность научной истинности
Глава 9. Контекст занятий наукой
9.1. Наука и общество
9.1.1. Является ли наука социальным продуктом?
9.1.2. Когнитивные аспекты социальной контекстуализации науки
9.1.3. Проблема нейтральности науки
9.1.4. Индивиды и общество в научной работе
9.1.5. Социальное воздействие науки
9.1.6. Теоретико-системный подход
9.1.7. Выводы и расширение дискурса
9.2. Наука и этика
9.2.1. Имеет ли смысл этика науки?
9.2.2. Этика науки
9.2.3. Свобода и ответственность науки
Глава 10. Наука и метафизика
10.1. Критерии различения
10.2. Всеобщее как предпосылка к познанию индивидуального: концептуальные корни метафизики
10.3. Современная наука как неметафизический род познания
10.3.1. Нужны ли науке априорные универсалии?
10.3.2. Метафизика как предпосылка науки?
10.4. Взаимная динамика метафизики и науки
10.5. Метафизика как подход к сверхчувственному
10.6. Метафизика как когнитивное предприятие
Приложение. Семантика эмпирических теорий[434]
Библиография
Отрывок из книги
Профессор Эвандро Агацци пользуется известностью в философском мире. В течение многих лет он был президентом Международной федерации философских обществ, президентом Международного института философии (Париж), президентом Международной академии философии науки (Брюссель). Он много сделал для развития отношений между российскими философами и их зарубежными коллегами. Э. Агацци – иностранный член Российской академии наук.
Сегодня он – один из крупнейших специалистов в области философии науки. Его работы посвящены прежде всего анализу смысловой структуры научного знания, в частности той проблеме, вокруг которой сегодня кипят острейшие дискуссии в философии науки: спору реализма и антиреализма. А это не просто академическая дискуссия. Речь идет о понимании одной из важнейших проблем жизни современного человека – характера научной деятельности и ее места в обществе и культуре. Является ли наука просто способом проектирования новых технологий или же говорит нечто важное о мире, в котором мы живем, в том числе о мире, выходящем за пределы всяких возможных наблюдений; определяются ли взаимоотношения между учеными борьбой за лучшие позиции и финансирование (одно связано с другим) или же прежде всего нормами той интеллектуальной деятельности, в которую они включены? Этот спор идет сегодня и среди наших философов. При этом нужно заметить, что за последние 20 лет у нас появилось немало сторонников как раз антиреалистического понимания научного знания. Возможно, это связано с реакцией на догматически насаждаемую в советские годы «теорию отражения», которая была формой эпистемологического реализма, хотя не единственно возможной его формой и вовсе не самой лучшей. Хотя дело не только в этом. Существуют действительные факты, которые могут породить мнение о том, что наука не столько имеет дело с внешним миром, существующим независимо от нее, сколько с продуктами деятельности человека. Ведь современная наука невозможна без использования огромной созданной человеком технической аппаратуры; сегодня можно говорить об изобилии соперничающих друг с другом гипотез и теорий, отстаиваемых разными учеными и их группами; наука возможна в наши дни лишь как деятельность больших коллективов со сложными коммуникациями внутри и вовне (так называемая большая наука); наконец, объекты научных исследований сегодня явным образом конструируются теоретически и часто не наблюдаемы. Во всяком случае, сегодня у нас популярны идеи о том, что познание вообще и научное познание в частности не имеют отношения к получению истинного знания (понятие истины в этой связи многими считается девальвированным), что рассуждения о рациональности, о нормах получения и оценки знания носят чисто риторический характер и не имеют отношения к реальной научной практике, которая может и должна быть понята в социологических понятиях, что бессмысленно говорить о реальности, существующей вне конструктивной интеллектуальной деятельности и т. д.
.....
То же самое можно сказать (хотя и по другим причинам) о философах итальянского Возрождения, таких как Телезио, Бруно и Кампанелла (которые были практически современниками Галилея). Можно отметить натуралистический привкус их философии, так же как и тот факт, что эти философы сократили дистанцию между природными фактами и метафизическими принципами, способными сделать их понимаемыми. Тем не менее, они оставались верны метафизически-эссенциалистской точке зрения, даже когда искали новые принципы в самой природе. Название главной работы Телезио «De rerum natura juxta propria principia» («О природе вещей согласно ее собственным началам», 1565–1585) в некотором смысле и само себя объясняет, и парадигматично. Природу следует объяснять согласно «ее собственным» принципам, но это все еще «принципы» в смысле окончательных метафизических схем (patterns), мыслящихся как соответствующие глубочайшей сущности природной реальности (таковы, например, тепло и холод, сгущение и разрежение, т. е. то, что в самих своих истоках напоминает о древней натуралистической досократической философии). То же можно сказать об анимистической, или монистической, космологии Джордано Бруно или о панпсихическом мировоззрении Кампанеллы, согласно которому «смысл вещей» достижим только через некоторого рода мистическое отождествление с божественным миропорядком, а господство над природой достижимо посредством магии. Если сравнить эти учения с точкой зрения Галилея, разница между ними сразу же становится ясной. Упомянутые выше авторы верили, что лучшее понимание природы может быть достигнуто путем изменения философии (т. е. в результате нахождения новых окончательных «существенных» принципов природы), в то время как Галилей утверждал, что такого понимания можно достичь только путем нефилософского исследования, в смысле отказа от поиска любых таких окончательных принципов. Кстати, это подтверждается тем, что ученые, способствовавшие подъему «новой науки», с одинаковой энергией боролись как с аристотелевой физикой, так и с этим распространенным «натурализмом» их современников[32].
До какой степени взгляды Галилея отличались от «философской» точки зрения, можно оценить, рассмотрев отношение Галилея к проблеме поиска причин явлений. Явное определение науки, часто встречающееся в классической традиции, таково: scientia est per causas scire[33]. Поиск причины, лучше сказать – причин, считался делом первостепенной важности просто потому, что понятие причины внутренне связано с понятием сущности. Это может представить трудность для современных философов, привыкших практически к одному простому виду причин – тем, которые «производят» свой эффект. Но если вернуться к античной философии, мы увидим, что понятие причины имело гораздо более широкий смысл. Рассмотрим, например, учение Аристотеля о «четырех причинах». Одна из этих причин (впоследствии названная «действующей причиной») сравнима с современным понятием причины; но его учение допускает также «материальную», «формальную» и «конечную» причины, ни одна из которых не должна пониматься как нечто внешнее по отношению к вещи, действующее на нее и тем самым производящее конкретный эффект. (К понятию «конечной причины» не так давно вернулись – не без сопротивления – при рассмотрении человеческих действий.) Каждая из них есть скорее некий «внутренний» принцип, тесно связанный с сущностью вещи и выражающий способ ее действия или поведения. Более пристальное рассмотрение действующей причины обнаруживает, что она тоже должна иметь тесную связь с сущностью вещи, так что в конечном счете поиск причин в значительной степени совпадает с исследованием сущности. (Вспомним распространенный схоластический метафизический принцип operari sequitur esse (действие вытекает из бытия), неявно подчеркивающий такую взаимозависимость между сущностью и тем, как она раскрывается в качестве «причины», т. е. как действующий принцип)[34].
.....
