Читать книгу Игрушка мажора - Эвелин Роуз - Страница 1

Я никогда не понимала и не буду понимать людей, которые совсем-совсем не ревнуют свою вторую половину. Разве это не приятно, когда твоя половина смотрит на тебя, как на свое самое драгоценное сокровище, и пытается скрыть от всех мужских взглядов, что есть на свете.

− Ты принадлежишь только мне! Слышишь? Ты! Только! Моя!

Но у ревности должен быть предел. Если она ограничивает тебя в свободе, связывает по рукам и не отпускает ни на шаг, то это уже не простая ревность. Это уже собственническое отношение, чего я ненавижу и боюсь.

Мои попытки оборвать связывающие нас нити ничем хорошим не заканчивались. Они были слишком прочны, что даже самые острые ножницы не смогли бы перерезать их.

Он грубо хватает меня за плечи и тащит к подъезду.

− Надо поговорить!

Я брыкаюсь, пытаясь вырваться из цепких рук. Из красивых пальцев, словно он был пианистом, а не чертовым садистом с огромным чувством собственничества.

− Не смей убегать!

Услышав это, я расхохоталась. Убежать? Куда? К кому?

− Не трогай меня! − кричу я, когда он пытается меня схватить.

Он даже не слушает. Спокойно закидывает к себе на плечи, не обращая внимания на ошарашенные лица проходящих мимо людей. Ему на все наплевать. У него всегда есть только одна цель, которой и являюсь я.

Идет не спеша к лифту и нажимает нужный этаж, словно все так и должно быть. Все то время, что поднимается лифт, он не отпускает меня. Кровь начинает приливать к голове и меня уже мутит, но ему все-равно.

− Отпусти меня вниз! Мне плохо!

Легкий шлепок по ягодицам, является его ответом.

− Куда я убегу из лифта?

Снова молчание.

Я так привыкла к этому. Но все же боюсь. Его молчание никогда нельзя было истолковать. Как и его взгляд. Всегда боялась увидеть в них отчуждение, что так часто видела в глазах родителей. Равнодушие, пустота, безразличие. Этот список может продолжаться вечно. Но самый главный страх – это остаться одной. Я не тешила себя иллюзиями, что кто-то да огорчится, если меня не станет, но я знаю тех, кто нуждается во мне больше, чем я в них.

Меня претила мысль, что я не с ним и осознавать это, было чересчур больно. Когда я стала так зависима от него? Когда я упустила момент, чтобы не падать все глубже, в этот бездонный колодец? Однако, я смогла остановить это действие, хоть было и тяжело. Смогла абстрагироваться от бессмысленного поедания собственных нервов и сил. Он готов был убить во мне это, желая лишь обладать мною целиком. Он добивался моей потери самой себя, делал все, чтобы я стала частью его души. Чтобы у меня не было своих желаний и мыслей. Почти так и было: я полностью зависела от этого человека. Я думала также, как и он. Я желала только того, что хотелось ему.

Это раньше я была недалекой, надеясь улететь из клетки, не понимая, что увешена замками со всех сторон. Я бросалась на прутья, стремясь сломать их. Пока не поняла, что это лишь умиляет его. Я и была птичкой, а он − котом, который игрался со своей жертвой.

А сейчас я вишу вниз головой и могу лишь дышать, чтобы меня не вырвало. Заодно и считаю про себя, надеясь отвлечься от мысли о несправедливости жизни к таким сизым и убогим, как я. И так жизнь наградила не самой любимой семейкой, а теперь еще и ним, не способным принимать меня, как отдельную личность.

Остается лишь терпеть этот отвратительный запах одеколона, который наверняка стоит, как моя месячная зарплата. Меня начинает потихоньку трясти и я понимаю, что вот-вот содержимое моего желудка очутится на полу лифта попутно задевая его штаны. Пожалуй, это способно принести мне некое удовлетворение. Но не успеваю доработать эту мысль, как стенки лифта мягко разъезжаются, и мы оказываемся на 9 этаже.

Резко оказываюсь на ногах. Волосы лезут в лицо, не давая увидеть что-либо вокруг. Хотя это и не нужно.

− Ну что ты? – он ласково поправляет мои волосы. – Что ты еще удумала?

Он едва ощутимо прикасается губами к глазам, а затем исследует мои губы. Дрожь пробегает по телу, и я сдаюсь. Сдаюсь его сухим губам, которые то нежно ласкают, то жестко наказывают. Затем я оказываюсь в его объятиях.

Помню, как не выдержав таких отношений, я хотела расстаться. Покончить с тем, что мучает меня не только в жизни, но и во сне, где кошмар преследует по пятам.

Тогда мы только начали строить наши отношения, и я не до конца понимала кто он, но уже тогда, он пугал меня своим характером.

После моих слов, он был взбешен. Его тело тряслось от злости, вены вздулись, и я думала, что даже схлопочу пощечину.

Мы сошлись совершенно случайно и наши отношения не должны были стать чем-то вообще. Кто он и кто я… О его характере можно было слагать легенды. Казалось, ими можно было даже пугать детей.

При других обстоятельствах, он никогда бы не привлек моего внимания, и я не думала о нем… Я и сама не знаю почему, после очередной ссоры с семьей, я очутилась возле его дома. Совершенно не понимаю, как это могло произойти. Стоял собачий холод, и не зная, куда деваться я просто так стояла и пялилась в железную дверь его дома. Продержавшись десять минут, я уже готовилась развернуться, как из подъезда вышла женщина и, ни о чем не думая, я юркнула внутрь.

Чтобы замедлить время, я поднялась пешком. Для чего замедлить время? Я так и не смогла ответить на этот вопрос. Оказавшись на нужном этаже, я прильнула к батарее, пытаясь согреть свои руки. Вечно забывала про перчатки. А вот он − никогда. Он берег свои нежные руки, как будто гребаный пианист.

Тепло быстро разморило меня. Устроившись удобнее, рядом с батареей, опустила голову между коленей. Что будет, если он меня застанет здесь? Что я смогу ответить? Растворяясь в тишине нового жилого дома, меня постепенно клонило в сон, а я совсем не сопротивлялась.

− Новый дом, а уже бомжи тут шастают! Совсем обнаглели!

Недовольный голос женщины, в красном полупальто, заставил меня открыть глаза. На часах, которые подарил отец, было без двадцати шесть. Значит я продремала около часа.

− Не бомж я, − сказала я тетке в спину.

− Ну и вали к себе домой тогда! Не бомж она!

В куртке завалялась жевательная резинка и я поскорей закинула ее в рот, чтобы не огрызнуться на напыщенную тетку в красном. Вот бывают же люди.

Дверь сотой квартиры отворилась, заставляя мое тело проснуться. Это было слишком неожиданно и таких совпадений не могло происходить в моей жизни, вообще. Дверь захлопывается и он возится с ключом. Его высокая фигура в светло-бежевом пальто и в черных брюках делали его похожим на какого-то актера, а не на того человека, которого я знала. Черные волосы, как всегда, идеально уложены.

Раздался звук телефона, и он быстро нажал на кнопку ответа:

− Что? Я же сказал иду. Жди.

Затем повернувшись, вызвал лифт. Я думала, что сегодня все-таки повезет и он меня не заметит. Но видимо, у судьбы были другие планы и он резко выглянул из угла.

− Что ты тут делаешь?

Я не знала, что ответить. Язык прилип к небу, и я никак не могла выдавить из себя, ни одного словечка.

Он стал спускаться. По мере приближения, его голубые глаза, казались еще светлее, что шло вразрез с его черными волосами. Высокий нос, острые скулы и четкая линия челюсти. На близком расстоянии, запах мужского одеколона, стал насыщеннее. Терпкий, горький и что-то такое знакомое, но слабоузнаваемое, вроде древесного аромата.

Он говорил негромко. Создавалось ощущение, что он вообще никогда не говорит громко. Вкрадчивый, спокойный голос, слышишь такой и ощущаешь, будто находишься на приеме у психотерапевта.

− Я спросил, что ты тут делаешь?

Его неприязненный взгляд заставлял сердце замирать, а руки холоднеть. Он смотрел не на меня, а пробирался внутрь, исследуя каждую клетку тела. Он был такой же, как и в день первой нашей встречи.

− Меня ждешь?

Я покачала головой. Его лицо озарила хитрая усмешка.

Он медленно просканировал меня с головы до ног. Затем резко, без всяких слов потащил меня наверх. В свою квартиру.

− Пойдем, согреешься.

При открытии двери, мягкий свет осветил коридор. Совершенно пустой, не считая пары обуви и шкафа. Оставляя меня одну, он прямо в обуви прошел вперед по квартире и, через пару минут, я услышала звук включенного чайника.

− Не стой там.

Я медленно побрела на его голос. Черные обои, белый стол, четыре стула, холодильник и кухонная гарнитура. Никаких постеров или сувениров. Ничего не указывало на присутствие женской руки.

Он поставил на стол шоколад. Горький. Я невольно поморщилась.

− Сахар положить?

− Две ложки, пожалуйста.

Впервые в жизни я находилась в мужской квартире, да еще и наедине с ее владельцем, который по непонятным мне причинам, относился не очень-то и дружелюбно.

Рядом с шоколадкой он поставил кружку чая. Опять же черный, без каких-либо рисунков или фраз.

− Пей.

Я руками обняла кружку, и по телу пробежала приятная дрожь.

− Да, в подъезде не так уж и тепло.

Мне не было дискомфортно. Ощущалось лишь умиротворение. Возможно, ощущая это в первый раз, я решила вернуться вновь.

Все время, что я пила чай, он не отрывался от телефона. Ему было совершенно безразлично, что практически, незнакомая девушка находилась у него дома. Даже неинтересно, что я тут делаю.

− Так, слушай, − он убрал телефон и посмотрел на меня. – У меня дела сейчас. Если тебе некуда идти, можешь остаться. У меня все-равно красть нечего, так что чувствуй себя, как дома.

Это было так внезапно, и я не знала, что ответить. Не получив от меня никакой реакции, он вздохнул.

− Еда в холодильнике. Вернусь через час.

Не знаю, насколько нормально то, что я делаю сейчас, но мне не было страшно. Хотя должно быть наоборот. А вдруг он что-то со мной сделает? Мало ли сумасшедших людей на свете.

Телефон пищал, требуя подзарядки, но я не видела в этом никакого смысла. Все-равно никто не звонит. Кроме сестры, мне никто не звонил. Она была единственным человеком, который заботился обо мне и любил всей своей душой.

Я всегда делала все, что требовали родители, но они так и не смогли проявить ко мне, хоть чуточку теплоты. Я была для них − нежеланным ребенком. Рыжим, худым и совершенно неуклюжим, не то что старшая сестра. В какие только кружки я не ходила. Балет, гимнастика, музыка. Ничего не способствовало превращению меня из гадкого утенка в красивого лебедя.

Злата была другой. Она была тем самым ребенком, на которого родители и вся родня, не могли нарадоваться. Она была красивой, но таковой себя не считала, ведь это все эфемерно. Она была умной, круглой отличницей в школе и окончила университет с красным дипломом. У нее был прекрасный жених, который любил ее со школы. Они собирались пожениться, но не успели. Авария забрала обоих.

А сейчас я сижу в квартире брата жениха Златы. Его зовут Паша. Павел Громов. В отличие от своего брата-близнеца, он обладал взрывным характером, буйным нравом и, не единожды, оказывался в полицейском участке. Родители не знали, что с ним делать и в итоге сплавили молодого человека за границу к родственникам. Сейчас он вернулся. Должен был на свадьбу, а оказалось − приехал на похороны. Как ни крути, а судьба любит пошутить.

Может, я оказалась здесь, вовсе не случайно. Этот человек не смотрит на меня с жалостью. Он не знает всей подробности семьи, с которыми знакомы все мои друзья или друзья родителей. Здесь, рядом с ним, я могу быть другим человеком. Не той маленькой забитой девочкой, которую никто не замечал и не любил, кроме сестры.

Остаток вечера я так и провела на стуле, ожидая хозяина квартиры. В голове не было и мыслей исследовать холостяцкое логово Громова. Это было бы неправильным, да я и не особо горела желанием узнать о нем что-то. Он вернулся ровно через час. Сняв верхнюю одежду, он направился в ванную и, через пару минут, оказался на кухне. Сел передо мной и отхлебнул из моей чашки. Видимо, он не любил сладкий чай или остывший чай. Возможно, остывший сладкий чай.

− Напомни, как тебя зовут.

Меня это задело. Мы встречались пару раз, когда я была с сестрой и ее женихом. Даже в этой квартире я бываю во второй раз, а он не удосужился запомнить мое имя.

− Соня, − ответила я, и зачем-то добавила, – София.

− Если некуда идти, можешь остаться. В гостиной есть диван.

Я знала, что все же влетит от родителей, но после сегодняшней ссоры, мне не хотелось возвращаться домой. Слишком много слов, сказанные матерью, было жестокими и безжалостными. Я их не заслужила. Тем более, завтра была суббота и значит, что на учебу мне не надо.

− Не бойся, насиловать не буду. Не доросла еще. Все нужные вещи в шкафу. Сама смотри. Есть новые зубные щетки в ванной, полотенца тоже.

Как всегда, краткость – сестра таланта. С этими словами он вышел из кухни и направился к себе. В гостиной стоял диван посреди комнаты, рядом был журнальный столик и шкаф. Этот человек явно привык жить в спартанских условиях.

Я довольно быстро справилась со всеми делами и лежа на чужом и, явно новом диване, думала, что сказала бы Злата, если узнала бы, что я ночую у Паши дома. Она его сторонилась, сравнивала с диким зверем, которого невозможно приручить. Он сам кого хочет приручит, а если нет, то сожрет с потрохами. Я считаю, что она была права. С таким человеком, как он, шутить не стоит.