Читать книгу Эксперимент, или Нелюдимый - Эверест Правдин - Страница 1

1

Вечер был великолепный: воздух был прохладен и чист, небо – ясно, солнце спускалось на землю, расцвечивая небо живописными красками заката. Люди толпами, несмотря на позднее время, шли к воде, чтобы насладиться восхитительным видом и свежестью вечера.

Только двое не видели этой красоты, напрочь не замечали её. Асмодеев – пустоголовый юноша, пьяный вдрызг, накурившийся разной дряни до умопомрачения, едва помнящий дорогу домой и сидящий в подъезде его дома человек, который уже потерял всякий человеческий облик. Последний был очень бледен и оборван, в длинных волосах почти до пояса скопились грязь и мусор, зубы сгнили, длинные жёлтые ногти крошились, изъязвлённые грязные руки безжизненно лежали на ржавом крюке с острым концом, а тощие посиневшие ноги были неестественно подогнуты под себя. А ведь ещё несколько лет назад этот человек с ужасающей наружностью был самым обычным подростком по имени Эраст Эринеев, внешне ничем не отличавшийся от других.

2

В самой обычной унылой хрущёвке на окраине города, в полуразвалившейся квартире, родился Эраст Эринеев. Отец и мать его были ничем не примечательные людишки, жившие всю жизнь на деньги с мелких подработок, ничем, кроме продавленного дивана и старого телевизора, не интересовавшиеся и жившие, что называется, по привычке, наплевательски относясь к изменам, впрочем, как и друг к другу. От Эраста они планировали избавиться, но было уже слишком поздно. Так и поселился в безрадостном, скучном и ветхом жилище маленький Эринеев.

Первые три года им ещё кое-как занимались, а потом и вовсе бросили, перестали заботиться. Эраст мог часами сидеть в пустой квартире голодный, напуганный, замёрзший, и ждать родителей. В то время как соседские дети ходили в садик, на дополнительные занятия, веселились на горке, спали, наконец – он шатался из угла в угол, терзаемый страхом и ожиданием. Когда отец и мать приходили, то он немного успокаивался, кое-как утолял сильный голод и шёл к себе в комнатку играть со старыми обломками отцовских инструментов. И никто даже не пытался научить его говорить или чему-то подобному – для родителей он стал чем-то вроде неприхотливого домашнего животного.

К пяти годам худенький, нестриженый, низенький, бледный, ни слова толком не говоривший Эринеев представлял собой довольно жалкое зрелище и вряд ли выжил бы в этом мире, если бы не пришёл как-то к его отцу в гости брат, гигантский человек с густыми усами и волосами до лопаток. Говорил он громким раскатистым голосом, чем сперва сильно напугал Эраста. Но когда дядя ласково обратился к последнему, говоря абсолютно спокойно и нарочито тихо, то маленький Эринеев проникся симпатией к этому большому новому человеку. Он бы выразил это словами, если мог… Но он не сумел ответить даже на простую фразу: «Я – Аверьян, а как тебя зовут?». Он лишь молчал, глядя на гигантского заросшего родственника грустными глазами.

– Не говоришь, что ли? – удивился дядя – Да сколько тебе лет? – Эраст на это тоже не ответил. Дядя поспрашивал ещё что-то, потом быстро ушёл в гостиную и в негодовании закричал:

– Эй, вы, вы это что ж? Наплодили и бросили? У вас ребёнок совсем не разговаривает, какой-то затравленный, всего боится, это что такое?

Послышалась брань отца, подвякивание матери – Эраст ушёл в свою комнату, но не забился в угол, не закрыл уши, как это делал он при родительских бытовых дрязгах, а сел на кровать и стал терпеливо ждать. Он чувствовал, что гигантский человек должен каким-то образом что-то изменить.

Через некоторое время к нему в комнату вновь зашёл Аверьян и тихо предложил пойти погулять. И впервые за долгое время Эраст Эринеев, этот нелюдимый ребёнок, вышел из дома и совершил с дядей, как казалось ему тогда, целое путешествие, хоть они всего лишь обошли свой дом и пару соседних. Так и началось бурное запоздалое развитие этого совсем было заброшенного ребёнка.

3

Эраст быстро научился читать и писать, у него проявились неплохие способности к языкам. Правда, он был ужасно нелюдим: ровесников, да и вообще людей, сторонился и жался к дяде, хотя тот убеждал его, что общаться надо, ведь никто не укусит.

Школа была для Эринеева тяжким испытанием. Он ненавидел детей, учителей, шум и всю эту суету. Но ходить туда было надо, так сказал Аверьян, поэтому Эраст мучился в школе, а после занятий бежал домой, к любимым книгам, которые ему оставил дядя, чтобы он не скучал. Эраст с нетерпением ждал выходных, когда приезжал долгожданный Аверьян и увозил его в какой-нибудь интересный пригород или парк, где было мало людей и было очень спокойно, что нравилось и Эринееву, и дяде.

Лето было для Эраста отдушиной: Аверьян брал его с собой во многие свои путешествия, где не было суетных людей, шумных дорог и бубнящего телевизора, а была тихая живописная местность, как нельзя лучше пригодная для созерцания и побуждающая к размышлениям. Аверьян и Эраст, эти две замкнутые и необщительные натуры часто сидели и молчали вдвоём, а потом дядя всё-таки созревал для беседы и начинал очередной увлекательный рассказ, и тогда племянник готов был слушать его вечно.

Аверьян был единственным человеком, которого Эраст искренне любил и от которого с охотой учился чему-либо. Дядя видел, что на деле он гораздо более способный, чем его считают в школе, но не мучил племянника постоянными возгласами: «Ты можешь лучше! Учись! Учись!», понимая, что это может насовсем оттолкнуть Эраста от внешнего мира, чего Аверьян откровенно боялся.

Один раз, когда Эрасту минуло двенадцать, ему пришлось испытать ужасную разлуку с любимым дядей: Аверьян уехал куда-то на месяц, и по выходным Эринеев оставался один.

Сперва вся любовь к Аверьяну перекинулась на родителей. Он всё время старался с ними заговорить, им помочь, причём часто его помощь приходилась действительно кстати. Он пробовал даже их расшевелить и договориться с ними о поездке в парк на выходные, но в ответ получил лишь вялый ответ: «Зачем…» и грубое требование не загораживать телевизор. Родители словно пытались всем своим видом показать, что Эраст для них – пустое место.

А Эраст не оставлял своих попыток наладить отношения с родителями. Как-то раз он даже решил их встретить после работы: сделал им ужин, разложил тарелки, расставил стаканы, уселся сам, теша себя надеждами, что придут родители, обрадуются, может, появятся улыбки на выцветших, изношенных лицах. Может они оживут, у матери появится какой-нибудь блеск в глазах, угасший лет двадцать назад, отец гордо выпрямится, а потом приедет Аверьян и порадуется за него, за своего любимого племянника… Но, увы, это были лишь мечты! Родители приползли такие же вялые и бесцветные, как и всегда, на старания Эраста не обратили ни малейшего внимания, только мать злобно проворчала:

– За каким хреном ты мне треснутую чашку поставил? – Эраст, накрывая на стол, решил достать чашки посимпатичней и в спешке не заметил надтреснутого края у одной из них.

– Случайно. – ответил он и поменял на такую же, только целую.

– Не хочу я отсюда пить! – закапризничала мать – Мою мне дай! – Эраст стал было исполнять желание матери, как друг резко повернулся к ней. В глазах его мелькнул злой огонёк.

– Сама бери! – огрызнулся Эринеев и вышел из кухни.

Весь вечер он не выходил из комнаты, грустя и пытаясь понять, за что же родители его не любят, почему они им никогда не занимались, почему сейчас у них такая реакция на его встречу, хотя он так старался… Да и вообще, что он им сделал?!

Всю ночь бедный Эраст провёл без сна: он то плакал, то хохотал, а потом вдруг забормотал, схватившись за голову;

– Они во всём виноваты! Они – ненормальные, они нападают на меня, они злые, глупые, пустые, они мелочные, они замечают какую-то чашку, а всей проделанной работы не видят!

Вдруг в исступлении, в бешенстве он схватил какой-то лист и торопливо стал карякать на нём: «Я не люблю родителей. Я отучился их любить, я не тянусь к ним, как в детстве, потому что они злые, ничтожные, и мне не помогут. Они крушили мои последние надежды, я их ненавижу, чтобы они сдохли лютой смертью, чтобы жизнь искалечила их за все мои раны! Чтобы стоял я у них перед глазами в моменты мучений!» – и тому подобное. Наконец он утомился, бросился на кровать и уснул. Было уже шесть часов утра. А через два часа приезжал Аверьян.

Дядя нашел Эринеева крепко спящим на кровати, а на столе увидел те самые записи, в которых племянник так нелестно отзывался о своих и вправду мелочных и неблагодарных родственниках. В конце Аверьян, однако, обнаружил сильно смутившую его приписку: «Убить! Убить их! Терзать их плоть, медленно умертвить их душу – вот чего желаю больше всего!».

После того, как Эраст проснулся, после радостных приветствий, нескольких увлекательных рассказов Аверьяна и совместного обеда, состоялся между дядей и племянником серьезный разговор. Аверьян говорил Эрасту:

– Вероятно, ты правильно поступил, вытравив из сердца любовь к родителям, в твоём случае это, я думаю, единственный вариант. Но ненависть! Откуда такая ненависть, кровожадная, откуда столько злости?

– Никто не заставлял читать мои записи. – буркнул Эринеев, скрестив руки на груди.

– Я не хочу тебя ни оскорбить, ни обидеть, не в укор тебе я это говорю. – спокойно ответил Аверьян – Просто хочу донести до тебя мысль, что лучше чувствовать к людям, даже которые неприятны, не ненависть, а максимум лёгкую неприязнь, а лучше безразличие. Да, вряд ли ты сейчас сможешь взять и великодушно простить родителей… Но ненависть, жгучее желание убить – всё это тебя разрушит и погубит. Старайся, повторю, просто не обращать на них внимания, пусть будут для тебя чем-то вроде мебели, раз уж на то пошло. Да они и есть мебель – сидят два шкафа, ну ладно, пока ещё комода и в ящик носом тычутся. – Эринеев улыбнулся и опустил руки.

– Ладно, постараюсь что-нибудь придумать, чтоб изгнать из себя желание их убить. Но если б ты знал, как они меня обидели!

Выслушав печальный рассказ племянника о вчерашнем происшествии, Аверьян посоветовал:

– Ты вот что: как-нибудь возьми и напиши на таком же листке, мол, родители мне безразличны, мне всё равно, что они делают и что говорят, я не буду свои силы тратить на них и тому подобное. Раз это тебе помогает, то почему нет? Но помни: ненависть, злобу в сердце долго держать нельзя. А то лопнешь. – прибавил он с добродушный улыбкой.

4

Жизнь потекла своим чередом: Эраст перестал ненавидеть родственников, ему и вправду уже не стало до них никакого дела. Он по-прежнему с ненавистью ходил в школу, с удовольствием читал книги и с нетерпением ждал выходных и каникул, чтобы путешествовать с дядей. И всё было бы хорошо, если бы не обрушившееся внезапно на голову Эринеева несчастье, погрузившее его на полгода в мрачную задумчивость и меланхолию: смерть Аверьяна.

Дядя не приехал к Эрасту на выходных, не отвечал на звонки, так что последний встревожился и сам поехал к нему… А его уже не было в живых.

Похоронив Аверьяна, своего единственного и горячо любимого друга, Эраст замкнулся в себе, помрачнел, стал тяготиться школьным обществом и часто просиживал целыми днями за книгами, пропуская занятия. Он нередко размышлял над словами Аверьяна, некогда толковавшего ему о важности хороших друзей рядом и необходимости завести хотя бы одного, но приходил к выводу, что ему это теперь не под силу. Так и сидел Эринеев дома один, кис и погружался в бездну отчаяния всё больше.

5

С печальной кончины Аверьяна прошёл год. Всё это время Эраст был заметно угрюм, не выносил чьё-либо общество, и едва не был отчислен из школы за постоянные прогулы. Однако по прошествии этого времени всё начало меняться, и к концу года произошло нечто, ранее казавшееся невероятным: у Эринеева появилась компания.

Раньше никогда он бы и не помыслил об обществе ровесников, если бы не разговорчивый и весёлый одноклассник Мирослав Селёдкин, росший без матери у пьющего отца. Он гулял с утра и до поздней ночи со всеми подряд: от полнейших кретинов и до тонких возвышенных натур. Мирослав со всеми умел сладить, но от дураков втихомолку плевался. Несмотря на свою общительность, в классе он дружен был лишь с одним человеком, многим же выказывал явное презрение.

И как-то Эринеев оказался с этим самым Селёдкиным за одной партой. Впервые урок прошёл для Эринеева не скучно: едкие замечания Мирослава смешили Эраста, а мрачноватые шуточки Эринеева весьма развлекали Селёдкина. Так они и досидели до звонка, а там, сами не замечая того, разговорились. Мирослав оказался не глупым и не пустым человеком, а достаточно начитанным. Он признался, что в большие компании ходит только чтобы понаблюдать за любопытными типажами и поесть, а в маленькие – опять-таки поесть и выпросить у кого-нибудь интересную книгу. Если повезёт – помыться и остаться на ночёвку.

– Матушка покойная мне всегда чего-нибудь читала, я теперь без этого не могу. – как-то сказал Мирослав, и в глазах его мелькнула грусть – А теперь не то, что книг – у меня и кровати-то толком нет. Вот почему я хожу на все эти идиотские ночёвки. Был бы дом – не вылезал бы оттуда!

Несмотря на то, что у Мирослава был гигантский круг общения, он честно сказал, что друзьями считает всего двух человек, да и стоящих людей из его компаний совсем немного. А Эраст рассказал ему про свою беду, про одиночество и смерть дяди, единственного дорогого друга. И так, казалось бы, две очень разные личности сошлись и начали общение.