Читать книгу Совет Зонтов и плачущие слезы ангела - Евгений Александрович Козлов - Страница 1

Тайна моего рождения безмолвно покоится на беспросветной глубине вод забвения и пыли, где навеки погребена в промерзлых туннелях затонувшей библиотеки моя бесславная судьба, ибо я единственный зритель той слезной трагедии, он же и в ней непосредственный участник.

Известно мудрецам, что вода способна запоминать, помнить чужие обещания и клятвы, данные любовно, скрепленные вечностью вод. И по сей день неустанно хранимо ею сей приснопамятное служение, она созидает обо мне нерукотворный памятник, воспевая славу оскудевающими приливными и отступающими волнами. Ведь в нашем укромном уголке неизвестной, никем неоткрытой земле, у опечаленных людей непринято разглашать злополучные сведения о столь ужасном происшествии, произошедшем так нежданно, столь негаданно скоро. Настолько опрометчивым сталось сие событие, отчего жители нашего городка, позабыв весомые влажные беды свои, валящиеся на их оскудевшие головы, оставили разглагольствования бредовые, дабы направить своё досужливое внимание в иное маловажное русло. Оно заключалось в простом обыденном проявлении себя, своих пламенных чувств, душевной боли или сердечной любви…

И когда я родился, появился на свет, я тут же заплакал, источая живительную влагу впервые отворенными своими очами. Именно тогда все люди находящиеся на верфях, сидящие в лодках, либо мирно ужинающие в своих укромных укрепленных домах, заворчали, побросали сети для ловли рыбы, настежь отворили окна, навострили любопытствующие растревоженные уши и не без сожаления слушали рыдания одного новорожденного мальчика, затаённо внимали тем давно, казалось бы, навеки позабытым голосовым звукам. В тот гадкий непогожий день скорбь их не имела предела, речи не вязались в спутанный клубок слухов и выдумок, не просачивались в сито всевозможных домыслов, их работа лениво не двигалась с мертвой точки, совесть людей бунтовала, пророча будущие напасти. В общем, сказать по правде, день моего рождения всем запомнился надолго, тот день выдался жутко противоречивым для всех горожан города прозванным “Персифаль”, который для редких острословов до сих пор именуется – “Городом Дождя”.