Оглавление
Евгений Евтушенко. Собрание сочинений. Том 2
Стихотворения 1955–1958 годов
1955
«Окно выходит в белые деревья…»
«Я что-то часто замечаю…»
«Я шатаюсь в толкучке столичной…»
«Не захнычу…»
«Я кошелек…»
На велосипеде
Партизанские могилы
Усталость
«Все силы даже прилагая…»
«Снова грустью повеяло…»
Последний мамонт
«Пришлось однажды туго…»
Продукты
«Бывало, спит у ног собака…»
«Стихотворенье…»
«Я ругаю все напропалую…»
«От меня не укроется…»
«Я буду сильным…»
Залы ожиданий
Сапоги
«Что ты плачешь…»
«Раньше ссорились мы не из милости…»
«Ты так любила прятаться…»
«Ты мне, словно кораблю, все четыре стороны…»
«Ошеломив меня, мальчишку…»
Нежность
Смерть старого бакенщика
Последний переулок
Зависть
«Стала революция фамильной…»
Свадьбы
«Речка тихая…»
Бабушка
«Я разные годы сближаю…»
Фронтовик
«Ах, что я делал, что я делал…»
«Давай поедем вниз по Волге…»
«В пальто незимнем, в кепке рыжей…»
«Взрывы, взрывы……»
Рояль
Окно
1956
Глубокий снег
«Ты мне не изменяешь…»
«Тревожьтесь обо мне…»
«Ты стал моей бедой…»
«Он вернулся из долгого…»
«Обидели…»
«Босая женщина у речки…»
«Думаешь, мне все легко…»
«И другие»
Моя соседка
Ложное вдохновение
Частушечное
«Не знаю я, чего он хочет…»
«История – не только войны…»
«Я не люблю указчиков…»
«Мне было и сладко и тошно…»
«Я груши грыз…»
«Работа давняя кончается…»
«Следов сырые отпечатки…»
«Меня не любят многие…»
«Я сибирской породы…»
«Люблю я виноград зеленый…»
«Моя любимая приедет…»
1944. Комаудитория МГУ
«У трусов малые возможности…»
О простоте
«Не понимаю…»
Портрет
Мама
Пролог
Идол
«Считают…»
«А что поют артисты джазовые…»
«Нет, нет…»
«Я на сырой земле лежу…»
Славчонка
«Какое наступает отрезвленье…»
«Я у рудничной чайной…»
Кассирша
«Нас в набитых трамваях болтает…»
Станция Зима. Поэма
Две дикторши
«Не понимать друг друга страшно…»
Сирень
«Тебя после каждой лекции…»
«О, бойтесь ласковых данайцев…»
1957
«Дорога в дождь – она не сладость…»
«Гражданственность – талант нелегкий…»
Стихи по заказу
«Ты плачешь, бедная, ты плачешь…»
Шура
«Со мною вот что происходит…»
«Заснул поселок Джеламбет…»
«Она все больше курит…»
Злость
«Что сделала со мною ветка вербы…»
Патриаршие пруды
«Сквер величаво листья осыпал…»
Советы подлеца
«Неодаренность плохо спит…»
«Мне говорили…»
«Я товарища хороню…»
«Опять прошедшее собрание…»
«Большой талант всегда тревожит…»
«Вы, которые каетесь…»
Старый бухгалтер
Продавщица галстуков
«Шла в городе предпраздничная ломка…»
Художницы
Блиндаж
Вятские поляны
«Беда не в том, что пишешь мало….»
«О, как мне жаль вас – утомленные…»
Все, как прежде
Парк
Безденежные мастера
«Поздравляю вас, мама…»
«Пахла станция Зима…»
«Я жаден до людей…»
«Пахнет засолами…»
В тылу
«Играла девка на гармошке…»
«Была тайга темным-темна…»
Лед
Одному критику
Земляника
«Нас дружно со свету сживают…»
На танцплощадке
«Лифтерше Маше под сорок…»
Мой пес
Неуверенность
«Как я мучаюсь – о Боже…»
Будем великими!
«Интеллигенты, мы помногу…»
«Мне что-то не разрешено…»
«Много слов говорил умудренных…»
«О, нашей молодости споры…»
Новая трава
Охотнорядец
В церкви кошуэты[1]
Фонтанчик для питья
Хашная
Коровы
В магазине
Армия
Вальс на палубе
В погоне за дешевой популярностью
Ира
«Когда я думаю о Блоке…»
О, если бы!
«Откуда родом я…»
Рабочая кость
«Россия, ты меня учила…»
«Ты спрашивала шепотом…»
Человека убили
Карьера
1958
Следы
«Ты вечером с гор взгляни!..»
В грузинском селении
«Что заставляет…»
Сердитые
Русская природа
«Я жил…»
Люди – народ хороший!
«Ты считаешь…»
«Интеллигенция…»
«Мне и везло и не везло……»
Маша
«Без Сталина, но не без пива…»
«О, сколько стран у нас в стране…»
«Я в жизни много только пил…»
Шнурки
Ягодные места. Роман
Эпилог
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
Пролог
Публицистика
Гражданственность – высшая форма самовыражения
Воспитание поэзией
Уроки русской классики
Каждый человек – сверхдержава
Война – это антикультура
Статьи о литературе
Здравствуй, оружие!
Помнить о том, что мертвые были…
Мой самый любимый…
Да тут и человек…
Огромность и беззащитность
Воплощенная невоплощенность
«Живи и помни!» – против «живи и забывай!»
Фото с вкладки
Отрывок из книги
«По небу полуночи ангел летел…»
Эту строчку вспомнил космонавт, грустно улыбнулся и подумал: «Ну какой я ангел!» Лицо космонавта, обращенное к иллюминатору космического корабля, было усталым, немолодым, но исполненным живейшего детского любопытства. Космонавт никогда раньше не был за границей. И вдруг границ не стало. Все полосатые столбы, ничейные перепаханные полосы, колючая проволока, пограничники, овчарки, таможни – исчезли. Из космоса их существование казалось противоестественным, нелепым. Многое стало до смешного непредставляемым, как, например, слово «прописка»…
.....
Потом на его «жигуленке» они поехали в Оптину Пустынь, где Достоевский писал «Братьев Карамазовых», и среди разора и запустения нашли могилу старца Зосимы. Местонахождение могилы можно было определить только по скромным, неизвестно кем принесенным цветам в стеклянных банках из-под маринованных огурцов и в кефирных бутылках. Могильная плита, как рассказал космонавту местный старичок, была снята и валялась где-то в складе. Космонавт горько подумал, что если сдавать в склад историю, то на чем же вырастет будущее? И ему вдруг захотелось детей, которым бы он никогда не позволил забыть ни Куликово поле, ни старца Зосиму. И он не просто захотел детей, а детей именно от этой маленькой русской девочки, прижавшейся к нему под деревьями, когда-то дававшими свою тень Достоевскому, от этой русской девочки, стершей с него киношную кровь и всегда готовой стереть ее, если она будет настоящей.
Он взял ее с собой в Сибирь, на смотрины к дяде. Дядя оценил ее глазом-алмазом, хотя на ней не было очков. Дядя научил ее швыряться голубями в облака, плясать «цыганочку» и угрожающе требовал детей:
.....
