Читать книгу Кафарец - Евгений Горбатенков - Страница 1

Клод запер дверь и зевнул. Взглянув на часы, он нашёл на небе единственную звезду и обругал её изо всех сил. Машина Мартина стояла у дороги. Клод сунул руку в карман и пересчитал ассеты: запасов хватило бы на целый день, но он решил не рисковать и отложил первый приём. Мартин спал в салоне. Клоду пришлось хлопнуть дверью, чтобы разбудить юношу и ещё раз выругаться, чтобы тот выключил лампу.

– Какого чёрта, Мартин?! Поднял меня посреди ночи, а сам пускаешь слюни?!

– Простите, мистер Легран, моя смена закончилась, но у Филиппа заболела жена… – протирая глаза, пробормотал Мартин.

– Ладно-ладно, это скучно! Лучше объясни: откуда спешка?

– Дочь губернатора, мистер Легран. Жана Сафро – мерзавца, который продал её беглым кафарцам, должны казнить через шесть часов; если мы отложим приговор без причины, многие лишатся кресел.

– В моём кабинете стоит стул, Мартин, и ты об этом знаешь. А ещё ты знаешь, что я составил протокол специально для таких случаев.

– Да-да, конечно… Но я выполнил все пункты и даже пригласил переводчика…

– Стоп! Зачем переводчик?

– Жан Сафро заговорил на языке океанцев, мистер Легран, – пояснил Мартин, стыдливо прикрывая зевок.

– То есть в худшем случае мы можем казнить океанца? Так скажи, что никакого обмена не было, да и дело с концом!

– Но ведь он может оказаться порядочным человеком, мистер Легран.

– Порядочный океанец? Ха-ха! Ты не смотришь новости? Все океанцы – ублюдки и преступники! Они закрыли границы и отказались принимать у себя кафарцев, а нам приходится расхлёбывать! Скажи, кто дал им такое право?!

– Я не знаю…

– Не знаю… – передразнивая, протянул Клод и снова зевнул. – Ладно, что было после переводчика?

– Я провёл опрос, попытался связаться с родственниками и госслужбами, но всё без толку: официально мы находимся в состоянии войны с океанцами, к тому же они отмечают День Единства, так что придётся подключать дипломатов.

– А на это нет времени, верно? – спросил Клод, раздражённо поглаживая карман. – Чего удалось добиться неофициально?

– Ничего дельного, мистер Легран: подопечный утверждает, что был фермером, работал на кукурузном поле и жил вдали от городов, так что в сети информации нет.

– А друзья или друзья друзей?

– Никого.

– Удобно, правда?

– Очень удобно, мистер Легран, но языком океанцев Жан Сафро теперь владеет в совершенстве, хотя не учился даже в школе. С их культурой, традициями и политикой он тоже знаком.

– И почему мы до сих пор стоим на месте, Мартин? Трогайся! Чем быстрее управимся, тем лучше!

Мартин послушно повернул ключ и нажал на педаль. Клод снова пересчитал ассеты и даже выбрал один, но удержался от искушения и сложил пальцы вместе. После начала эпидемии случаи, подобные этому, повторялись всё чаще: преступники разных сортов то и дело убеждали охранников, что очутились в чужом теле; конечно, правду говорили лишь единицы, но проверять приходилось каждого.

– А Вы и в самом деле были первой жертвой эпидемии, мистер Легран? – спросил Мартин сквозь зевок. – Нулевым пациентом?

– Вроде того, – признал Клод, пересчитывая переполненные мусорные баки у дороги. – От нуля до ста тысяч за полтора года – тревожно, правда?

– Да, и с каждым днём становится только хуже, но никто не может найти причину…

– А что её искать?! – возмутился Клод и остановился на баке под номером двадцать один. – Это всё чёртовы кафарцы! Перебьём тараканьих ублюдков – эпидемия закончится!

– Но ведь она началась за полгода до их появления. И они отсталый вид… Простите, я хотел сказать, что они…

– Идиоты, которым не место на нашей планете?

– Что они не обладают знаниями и технологиями, которые могли бы стать причиной эпидемии…

– Слова истинного слюнтяя, Мартин, поздравляю! Из-за таких слов кафарцы и разрывают девочек на куски!

– Но ведь это редкие случаи, а убийцы есть и среди людей.

– Люди есть люди, а кафарцы не лучше собак! Даже хуже: собаку можно выдрессировать, сделать поводырём или ищейкой. А на что способны кафарцы?

– Я слышал, что рядом с их лагерем строят мебельную фабрику…

– Вот как?! А ты посадишь на стул, который сделает кафарец, своего ребёнка, жену или мать?

– Не знаю, мистер Легран…

– Ха, вот и всё, дружок! Тема закрыта! Лучше подумай вот о чём: как эти недоразвитые ублюдки вообще попали к нам? Кораблей ведь не нашли! Не знаешь? Я отвечу: кафарцев вышвырнули с их планеты и подбросили к нам, словно мусор! И мы должны поступить так же!

Мартин тяжело выдохнул и остановился на светофоре. Клод довольно улыбнулся и взглянул на часы: теперь его совесть была чиста – первый ассет скользнул под язык, а потом отправился в желудок. По телу пробежала приятная дрожь. В одно мгновение ночь за окном стала не такой уж мрачной, а голос Мартина – не таким уж противным.

– Наверное, Вы скучаете…

– Что? Ты о чём? – спросил Клод, разобрав лишь три последних слова.

– О Вашем теле, мистер Легран.

– Я избавился от опухоли и шрамов, постройнел и помолодел, обзавёлся густыми волосами вместо залысин – о чём же мне жалеть?

– А тот несчастный в Вашем теле?

– Думаю, прямо сейчас он подыхает в какой-нибудь клинике, если ещё не подох. Но мне всё равно, Мартин: бедняге не повезло, но в этом нет моей вины.

– Да-да, конечно…

– Да-да, конечно… – злобно передразнил Клод. – Будто ты понимаешь, о чём я говорю! Посмотрел какую-нибудь документалку и стал экспертом?! Чёрт, да зачем ты вообще начал этот разговор?! Лучше заткнись и следи за дорогой!

Мартин послушно сжал губы и сосредоточился на разделительной полосе. Клод откинул голову и закрыл глаза. Он хотел расслабиться, но воспоминания поглотили его с головой – первый ассет был потрачен впустую.

После возвращения смертной казни всех приговорённых содержали в тюрьме, наспех построенной около фабрики по переработке мусора. Клод находил такое соседство занятным, хотя всякий раз брезгливо прикрывал нос, когда останавливался на парковке. Мартин же считал окружение недопустимым, но не говорил об этом вслух. Приветствуя сонных надзирателей, оба добрались до комнаты, которую использовали во время допросов: до начала эпидемии здесь находилось подсобное помещение, а затем одну из стен разобрали, а мебель установили так, чтобы старомодное электрическое кресло за стеклом открывалось во всей красе.

– Дело на столе, мистер Легран. Ознакомьтесь с ним, а я приведу подопечного.

Клод ухмыльнулся в ответ на учтивость Мартина и уселся на стул. В виновности Жана Сафро не было никаких сомнений: потомственный преступник, похититель и работорговец – поджарить такого ублюдка было делом чести. Оставалось лишь подловить его на лжи, проглотить ещё один ассет и вернуться в постель. Ничего сложного.

Вскоре Жана Сафро – или того, кто очутился в его теле – ввели в комнату и приковали к стулу. Мартин уселся на свободное место и прижал палец к тревожной кнопке. Клод внимательно взглянул на испуганного гостя и ловко проводил его глаза в нужном направлении: при виде электрического стула Жан Сафро вздрогнул.

– Итак, как всё случилось, Жан? – начал Клод, который освоил язык океанцев во время войны.

– Простите, но меня зовут Джон Коул, сэр.

– Клод Легран, рад знакомству. Итак…

– Я заканчивал собирать кукурузу в поле и готовился ко Дню Единства… Это мой любимый день в году, потому что я могу наблюдать за соседскими салютами прямо с порога… Было жарко, как и всегда в это время года… Я устал и обернулся, чтобы выпить воды, а потом… Потом я очнулся в темноте, нащупал решётку и закричал от ужаса…

– Что ты почувствовал? Болело в груди – вот здесь, под ребром?

– Нет, боли не было – только пустота… Как объяснить… Я почувствовал себя так…

– Словно очнулся в чужом теле?

– Словно умер и родился заново, сэр.

Клод довольно качнул головой и задумчиво нащупал новый ассет. Разумеется, он не собирался глотать его прямо сейчас, но от прикосновения ему стало легче.

– У тебя странный акцент, Джон. Не слышал такого на войне.

– Я родом из небольшой деревеньки, но мой отец повторял, что говор Коулов самый чистый во всей округе. Он был хозяином большого пастбища, которое я и унаследовал, сэр.

– Так ты ковбой?

– Нет, я обычный фермер, сэр.

– А есть разница?

– Среди океанцев давно нет ковбоев, сэр.

– Кто же тогда стреляет по банкам?

– Не знаю, сэр.

– Вот как, – улыбнулся Клод и вытянул пальцы из кармана. – Позволь-ка мне взглянуть на твою ладонь.

Мартин напрягся и внимательно проследил за процедурой, которую видел и раньше. Он не знал, что именно Клод искал на коже, но всякий раз понимал, когда поиски заканчивались успехом.

– Интересно…

– Что-то не так, сэр?

– Напротив, всё складно и даже иронично… Скажи, ты был одним из тех ублюдков, которые разорвали дочь губернатора, так ведь?

– Простите, я не понимаю, сэр.

– Ты и в самом деле не Жан Сафро, но и Джоном Коулом ты не стал. Не уверен, что у тебя вообще есть имя. Скажи, у кафарцев есть имена?

– Кафарцев? Но я ничего не знаю о них, сэр…

– Хватит! Посмотри мне в глаза! Меня нельзя обмануть! – зарычал Клод и сменил язык океанцев на родной. – Так вы не такие идиоты, какими хотите казаться, верно? Вы знаете наши языки! Знали их всё это время! Слышишь, Мартин, я же говорил, что эпидемия – дело рук кафарцев! Вот тебе доказательство – в теле Жана Сафро!

Мартин вздрогнул и невольно нажал на тревожную кнопку. Клод улыбнулся и возбуждённо облизал губы. В лице напротив он разглядел виновника всех своих бед – виновника бед всего человечества.

– Отзови охрану и свяжись с губернатором. Скажи, что мы потеряли человека, который похитил его дочь, но нашли кафарца, который мог её убить.

– Вы уверены, мистер Легран?

– Да, чёрт возьми! Делай, что говорят!

*****

Мартин выбежал из кабинета. Через минуту Клод забросил очередной ассет в рот. Поразмыслив, он проглотил ещё один. В следующие полчаса – а при удачном стечении обстоятельств и того дольше – никто не должен был его потревожить: Мартин получил приказ дожидаться губернатора у входа; самому губернатору требовалось время на дорогу; а кафарец продолжал изображать жертву. Взглянув на часы, Клод начал отсчитывать секунды: на двадцать третьей он понял, что стал делать слишком большие паузы; после сорок восьмой – перескочил сразу к пятидесятой; после семьдесят пятой – потерял счёт и закрыл глаза. Тело стало мягким. Воздух заискрился. Кафарец улыбался. Клод улыбался ему в ответ. Секундная стрелка замедлилась. Скрип железной двери растянулся на целую вечность.

Губернатор вошёл в кабинет и поприветствовал Клода как старинного приятеля. Ветеран войны с океанцами, сильный и коренастый полковник – он никогда не снимал военную форму и больше всего на свете ненавидел три вещи: собственное имя, мятую одежду и кафарцев. Поскольку у входа в тюрьму Мартин назвал его фамилию, а костюм Клода успел изрядно потрепаться, от одного лишь взгляда на физиономию Жана Сафро – разумеется, вполне человеческую – челюсть губернатора заскрипела от злобы.

Выслушав Клода, губернатор уселся за стол и потребовал, чтобы пленник повторил историю с самого начала. Когда «фермер-океанец по имени Джон Коул» закончил рассказ, губернатор довольно ухмыльнулся и положил ладони на стол. Он говорил на языке океанцев – с сильным акцентом, но без пауз – спокойно и размеренно, хотя блеск его глаз выдавал возбуждение.

– Знаешь, как давно я мечтал встретить кафарца, похожего на тебя, Джон? Я буду называть тебя этим именем, пока ты не назовёшь другое, ладно? Та вот, наблюдая за тем, как твоих дружков разделывают на операционных столах, я узнал, что они не только не чувствуют боли, но и не боятся смерти. Ты же придумал целую историю, лишь бы не подохнуть, Джон: фермер-океанец, салюты, кукуруза! Да любой кафарец на твоём месте уселся бы на стул и дал себя поджарить! Но ты не такой – ты особенный, правда?!

– Простите, но я не понимаю Вас… – взмолился пленник, рыская по лицу губернатора в поисках надежды. – Кажется, Вы не назвали своего имени, сэр.

– А моя дочь успела его назвать?

– Я не знал Вашу дочь, сэр.

– Значит, не успела?

– Нет-нет, я не это хотел сказать… Я всего лишь фермер… Я никогда не выезжал за пределы родного округа… Однажды, когда одна из моих коров заболела, я собирался поехать за ветеринаром – старик Митчелл заболел и не мог подняться с кровати; но, пока я возился с машиной, корова умерла, сэр.

– Митчелл – это имя или фамилия?

– Фамилия, сэр.

– У океанцев идиотские фамилии: они ни черта не значат; как и их жизни.

– Да, пожалуй, сэр.

– На войне я убил много океанцев. Слишком много для одного человека. А что насчёт тебя, Джон? В твоём вымышленном мирке ты успел повоевать?

– Нет, я был ещё совсем мальчишкой, когда последние солдаты вернулись домой, сэр.

Челюсть губернатора снова заскрипела. Клод, мысли которого окончательно прояснились, наблюдал за происходящим с откровенным безразличием. Он знал, что кафарец лжёт и терпеливо дожидался развязки. Губернатор любил подобные представления, но порой они затягивались.

– Нет, он и в самом деле особенный, Клод!

– Да, умнее остальных.

– Но откуда он знает язык океанцев?

– Это один из вопросов, на который нам предстоит найти ответ.

Губернатор кивнул и запустил руку в нагрудный карман. Оттуда он извлёк небольшой футляр, который в пехоте использовали для хранения транквилизаторов. Клод знал, что произойдёт дальше, и стал вслушиваться в каждое слово.

– Даю тебе один шанс, Джон: признайся, что ты – кафарец.

– Но я не кафарец, сэр…

– Первый шанс ты упустил, – подытожил губернатор и открыл футляр. – Итак, как я и говорил, ваша раса не чувствует боли или блокирует её с помощью какого-то фермента. К счастью, человеческое тело ведёт себя иначе. Так что советую слушать внимательнее, ведь очень скоро ты лишишься этой привилегии. Сейчас я открою две ампулы и наберу шприцы; затем я введу тебе содержимое одного, после чего у нас останется ровно пять минут, чтобы ввести содержимое другого; если этого не случится, ты умрёшь.

– Нет-нет, умоляю Вас, – зарыдал пленник, пытаясь оторваться от стула. – Моя мать прикована к постели, если я не вернусь домой, она умрёт от голода, сэр.

– Мать? Как интересно, Джон… Может быть, о ней позаботится старик Митчелл или одна из твоих коров? – продолжил губернатор, методично выполняя свои обещания. – Ладно, я отправлю ей открытку… Ах да, забыл сказать, за грядущие пять минут ты познакомишься со всеми прелестями боли, так что подай какой-нибудь сигнал, когда надумаешь рассказать правду.

Губернатор отложил один из шприцов в сторону, а содержимое второго вогнал Джону под кожу. Клод довольно ухмыльнулся и сделал шаг вперёд. Он взглянул на часы и решил снова считать секунды: на десятой тело пленника содрогнулось; к двадцатой его стоны превратились в крики; к двадцать пятой его лицо покраснело, а кости захрустели; к сорок третьей неразборчивые звуки сложились в слова.

– Кафарец! Кафарец!

Губернатор театрально огляделся по сторонам, приложил ладонь к уху и сделал шаг вперёд.

– Что-что, я не расслышал, Джон? Ты хочешь что-то мне сказать?

– Я каф… кафарец…

– Ах, ты так быстро сдался?! Хм, я немного разочарован. У нас осталось почти четыре минуты – не будем торопиться, ладно?

В глазах кафарца вспыхнуло пламя. Губернатор скрестил ладони за спиной и отступил назад. Клод нервно взглянул на часы: он не мог вспомнить, с какого момента начал счёт. Через две минуты он рассказал о своих опасениях губернатору, но тот не сдвинулся с места и не взглянул на спасительный шприц. Лишь после того, как мучения кафарца превратились в агонию, вторая игла лишила его чувств.

– Зачем Вы разыграли сцену? Не то чтобы мне не понравилось, но я ведь сразу сказал, что это кафарец.

– Если бы у тебя была дочь, Клод, ты бы понял, зачем.

– За Вашу дочь я бы…

– Я знаю. Спасибо, приятель, – кивнул губернатор и улыбнулся. – Кстати, я рад тебя видеть, хотя и не могу привыкнуть к твоему новому телу.

– Да уж, если бы оно было с нами на войне, мы бы победили океанцев намного раньше, – отшутился Клод и осторожно спросил: – Как Жаклин? Она справляется?

– Нет.

– А Вы?

– Теперь справлюсь.

Клод хотел похлопать губернатора по плечу, как делал это в старые времена, но остановился. Он и без того позволил себе слишком много, так что впредь решил не переходить на личности и с показной тщательностью осмотрел кафарца.

– Он точно не подохнет?

– Через пару часов оклемается.

– Что будем делать дальше? Сообщим в Комитет?

– Чтобы всё затянулось на пару месяцев?! – возмутился губернатор и раздражённо заработал челюстью. – Нет, мы поговорим с ним снова, а потом найдём решение. Кроме того мальчишки, кто-нибудь ещё знает обо всём?

– Нет.

Пауза, которая понадобилась губернатору для решения, была совсем недолгой.

– Отлично, позаботься, чтобы он никому не рассказал.

– Позаботиться? В каком смысле?

– Ты знаешь, в каком, Клод, не валяй дурака. Мы снова на войне, так что выполняй приказы без лишних вопросов.

– Так точно, господин полковник.

– Ладно-ладно, не так строго, приятель.

Клод задумчиво кивнул и разгладил карман. Как ни странно, прикоснувшись к ассету, он подумал о Мартине. Почему-то судьба мальчишки его сильно взволновала. Наверное, из-за стиля его вождения: он был мягким и осторожным, так что по дороге от дома до тюрьмы Клод никогда не беспокоился о лишней тряске и мог расслабиться.

– Если казнь не состоится, придётся признать, что Жан Сафро стал жертвой эпидемии.

– И что с того?

– Ещё до полудня в дело вмешается пресса, а потом, возможно, и Комитет.

– Да, ты прав, – согласился губернатор и собрал содержимое футляра. – Вот что, найди кого-нибудь, избей так, чтобы лицо невозможно было опознать, и посади на место Жана Сафро. В отчёте напишешь, что никакого обмена не было, а ублюдок попытался сбежать. Справишься?

– Да, но мне понадобится помощь. Мартин бы подошёл.

– Тот сопляк?! Серьёзно?!

– Он справится.

– Чёрт с ним, под твою ответственность.

Губернатор убрал футляр в карман и в последний раз взглянул на кафарца. Постепенно в его голове вырисовывался план, эскиз которого он набросал после гибели дочери. Впрочем, он набросал его ещё раньше, так что теперь оставалось лишь двигать кистью.

– Оставим его здесь?

– Да, я закрою окно, так что никто не узнает.

– Хорошо… Ты ведь понимаешь, насколько всё серьёзно? – спросил губернатор и посмотрел прямо на мятый карман.

– Более чем, – уверенно отрезал Клод.

– Я могу на тебя положиться?

– Как и всегда.

– Отлично, когда всё закончится, наступит время перемен, и я сделаю так, чтобы ты стал их частью. Ты ведь до сих пор живёшь в крохотном домике, который построил твой дед?

– И я им вполне доволен.

– Да, ты никогда не жаловался. За это я тебя и полюбил, приятель.

Губернатор похлопал Клода по плечу и вышел за дверь. Избавившись от нелепой улыбки, Клод пересчитал запасы ассетов и проверил пульс кафарца. Он убедился в прочности стула и надёжности ремней, а потом подошёл к кулеру с водой. Когда в стакан упали последние капли, Клод выругался, запер кабинет на ключ и отправился к Мартину.

*****

В кабинете Мартина едва хватало места для двух столов, один из которых принадлежал Филиппу – коллеге и школьному приятелю Мартина, пары кресел, высокого железного ящика для бумаг и кулера для воды. Половину кабинета, как и половину своих дел, Мартин содержал в полном порядке: он всегда действовал по инструкции, а когда дела принимали неожиданный оборот, мысленно составлял новую. По словам матери, эту привычку он унаследовал от отца. Мартин всегда принимал это заявление на веру, хотя в глубине души понимал, что его биологический отец – дезертир и спекулянт, похороненный где-то на севере, – чаще нарушал правила, чем создавал их.