Читать книгу Хобби Сереги Костикова - Евгений Константинов - Страница 1

Серега Костиков всегда чем-то увлекался. Собрал приличную библиотеку – в основном фантастику; хранил и постоянно слушал сотни три музыкальных дисков – рок; любил клеить пластмассовые модели – военную технику времен Отечественной войны; состоял в обществе нумизматов; коллекционировал значки, открытки, марки – по теме охота и рыбалка. Любил и охотиться, и рыбачить, даже в соревнованиях по стендовой стрельбе участвовал, а по ловле рыбы несколько раз завоевывал медали…

В последнее время увлекся лепкой из пластилина. Фигурки у него получались высотой не выше мизинца, и первые композиции были посвящены опять же охоте и рыбалке.

Вот, в композиции «Зазевавшийся охотник» – седовласый старичок затаился в шалаше, выставив ружье в небо, а буквально в двух шагах от него в луже нахально плавает кряковой селезень; вот – на льдине, склонившись над лунками, сидит мужик с покрасневшим носом, а рядом с его рыболовным ящиком валяются окунек и пустая бутылка. Ну, и тому подобное.

Друзья, рассматривая миниатюрки, не просто хвалили, а прямо-таки восхищались, кричали: да ты талант, откуда такой дар? Больше других фанател от пластилиновых поделок Сереги его давний приятель Влад Мохов. «Конгениально! Шедевриально! Крандец всему, – писал он Сереге по электронной почте. – Ты – гений, а вся моя проза и стихи по сравнению с тем, что ты делаешь – кусок дерьма. Ты должен, ты обязан создать серию, участвовать в выставках, сделать сайт. Тебе надо это тиражировать. Но лучше всего воспроизвести в керамике и продавать по сто баксов за каждую композицию или дороже. Надо будет купить муфельную печь для обжига. Обо всем остальном я позабочусь…»

Серега же ничего особенного в своих поделках не видел и думал, что друзья просто его подкалывают. Но так как никто ни разу не сказал о его творчестве что-то плохое, Костиков поверил в себя и, что называется, разошелся.

Когда тема охоты и рыбалки оказалась почти исчерпана, он решил «похулиганить» и стал лепить композиции с элементами эротики. Причем, оригинальные, чтобы присутствовал сюрприз. К примеру, композиция «На диване». Если смотреть с тыла, то видна спинка дивана, а по его бокам – с одной стороны запрокинутая голова девушки, с другой – мужские ступни – пятками вверх. Развернув же поделку на 180 градусов, взору представлялась интимная близость двух молодых людей.

Другая пластилиновая композиция, все в том же стиле, называлась «Застолье». Если смотреть с одной стороны, то виден стол со съехавшей до пола скатертью, за столом, напротив друг друга сидят два мужика: один – в бейсболке, другой, усатый – в кепке и с сигаретой в зубах. На столе – в беспорядке: бутылки, тарелки с бутербродами, огурцами и помидорами, у мужиков в руках – стаканчики. Типичное такое застолье. Но если развернуть поделку, которая в длину всего-то с ладонь, то с противоположной стороны можно увидеть, что под столом расположилась обнаженная девушка.

Обычно в процессе лепки Костиков давал персонажам имена, причем, редкие: Пафнутий, Селиван, Захар… Героев «Застолья» он назвал Никодим и Федот, а девушку под столом – Зинаида.

В свои композиции Серега любил вносить детали: если на тарелке колбаса, так обязательно любительская, с жирком; если сыр – непременно с дырочками; огурец – чтоб с пупырышками, помидор – с зеленой веточкой, хлеб – исключительно бородинский. Прикольно же!

Закончив композицию «На диване», Серега не спал полночи, думая, чего бы к ней добавить, и утром слепил крысу, высунувшуюся из-под дивана и принюхивающуюся к кусочку сыра, а также готовую броситься на нее гладкошерстную таксу. Самому понравилось.

Теперь же, поворачивая так и эдак поделку «Застолье», Костиков почесывал затылок, размышляя, чем бы еще ее украсить. Слепить кошку, лакающую молоко из блюдца?

– Ап-чхи! – вырвалось у Сереги. С короткими промежутками громко чихнул еще раз шесть или семь. Такое с ним случалось постоянно.

Утерев выступившие слезы и высморкавшись в платок, собрался убрать «Застолье» в специально предназначенную для этого прозрачную коробочку и заняться другими делами, но с удивлением замер. Удивиться было чему – в слепленной им композиции произошли изменения. Нет, пластилин не расплавился, головы Никодима и Федота не поникли, руки не опустились. Просто вместо стаканчика Никодим держал бутерброд с колбасой, а Федот – бутылку пива. И что самое поразительное – на глазах у скульптора Никодим поднес бутерброд ко рту, откусил приличный кусок и принялся жевать, в то время как Федот припал к горлышку бутылки. И это было еще не все!

Серега смотрел на только что законченную композицию со стороны съехавшей со стола скатерти и уже собрался развернуть поделку, но его опередил «сюрприз». С противоположной стороны стола появилась сначала только голова девушки с распущенными волосами и изумленным выражением на лице, потом и вся Зинаида – абсолютно голая. Именно такую красавицу Серега и представлял, когда лепил!

Зинаида что-то говорила собутыльникам, но Серега улавливал лишь слабый писк. Кажется, его обнаженная пластилиновая модель ругалась. Говорила она недолго: схватила со стола бутылку водки и приложилась к горлышку, в то же время другой рукой стала шарить по столу в поисках закуски. Наткнулась на огурец, схватила и после того, как Никодим выхватил у нее из рук почти опустошенную бутылку, жадно вгрызлась в овощ, высматривая, чем бы еще закусить. Посередине стола на блюдце оставался последний бутерброд с колбасой, но Федот схватил его раньше. Зинаида не осталась в долгу и выхватила у него из-под носа бутылку пива. Федот вскочил, рванулся к ней, но было поздно – Зинаида успела сделать несколько больших глотков и с ухмылкой перевернула бутылку горлышком вниз, – пусто.

Серега аккуратно поставил поделку на стол и, стараясь собраться с мыслями, пошел на кухню. В холодильнике «грелась» початая бутылка водки, в морозилке имелось сало, в хлебнице – полбуханки бородинского. Хлеб был ароматный, сало – с чесночком, водка – холодная. Он налил полстакана, выпил, закусил. Потер лоб, протер глаза, после чего вернулся в комнату.

В композиции «Застолье» жизнь кипела вовсю. Зинаида вцепилась в кудри Федота, тот одной рукой тянул ее за ухо вниз, другой – сжимал грудь девушки; Никодим же крепко ухватил ее за талию, безуспешно пытаясь оттащить от товарища

Но Зинаида – девка не промах, так лягнула Никодима, что тот схватился за причинное место и повалился на пол. И от рук Федота она освободилась, при этом вырвав у него клок волос. Потом ловко запрыгнула на стол, схватила пустую бутылку, и замахнулась, прикидывая, куда бы врезать Федоту, но тут Серега посчитал уместным вмешаться.

Он всего-навсего легонько ткнул деревянной зубочисткой, служащей подспорьем при лепке, в живот рассвирепевшей Зинаиде, и этого оказалось достаточно, чтобы она выронила бутылку и плюхнулась на задницу. Бутылка не разбилась, покатилась по столу и упала прямо на голову корчившемуся на полу Никодиму. Гримасы на его лице приобрели иной характер, широко открытый рот, видимо, означал, что парень кричит, матюгается, но Серега его не слышал. Зато подумал, что «ожившие» пластилиновые фигурки должны услышать его.

– А ну, заткнитесь! – рявкнул он. – И замрите все!!!

Зинаида, Никодим и Федот закрыли рты и застыли, хотя сидевшая на заднице девушка успела поджать ноги и обхватить их руками. Только бутылка продолжала медленно катиться до тех пор, пока не упала с пластилиновой платформочки на стол… и тут же исчезла.

– Значит, вы меня слышите? Если понимаете, кивните!

Персонажи «Застолья» одновременно кивнули.

– Хорошо, – тоже кивнул Серега. – До меня же от вас доносится лишь какой-то неразборчивый писк. Понятно?

Они вновь кивнули.

– Хорошо. Ваш кивок будет означать знак согласия. Если вы с чем-то не согласны, помотайте головой. Понятно? Отлично! Теперь вот что. Вот ты, девушка, швырни-ка в меня одну из бутылок.

Зинаида послушно взяла со стола пустую бутылку и не очень сильно бросила ее по направлению к Сереге. Бутылка исчезла, как только пересекла край композиции.

– Хотите ли вы подвергнуться такой же участи? Или желаете, чтобы я сейчас же скомкал вас троих в одну бесформенную массу?

Никодим и Федот яростно замотали головами. Чуть позже к ним присоединилась Зинаида, видимо до нее не сразу дошел смысл вопроса.

– В таком случае – ждите меня и не безобразничайте. Никаких драк! Увижу дерущихся – живо разомну вот этими самыми пальцами.

Пальцы Сереги Костикова – тонкие и длинные были при этом очень цепкими и сильными, он их постоянно напрягал, стараясь согнуть почти все, что попадалось под руку. А еще в последнее время он стал следить за ногтями – в плане, как за рабочим инструментом – буквально каждому ногтю старался придать определенную длину, заостренность и конфигурацию: этот режет, словно бритва; этот отвечает за белый цвет, а соседний – за красный; ноготь мизинца предназначен для отковыривания кусочков пластилина размером с маковое зернышко, а ноготь безымянного – размером с горошину. Серегины пальцы свое дело знали всегда, а вот голову, точнее – мозги ему сейчас следовало бы поправить или хотя бы проветрить.

Слегка пошатываясь, он пришел на кухню и схватился за бутылку. Чего ее, голову-то, проветривать, наоборот надо дойти до полной кондиции и вырубиться, проспаться, а утро вечера мудренее, глядишь, и исчезнут глюки.

Квартира у Сереги Костикова была однокомнатная, зато с балконом, и кухня нормальных размеров, где и раскладной диван помещался. После того, как водка закончилась, а вместе с ней опустели еще и три бутылки пива, Серега на этом диване и уснул.

* * *

Костиков жил рядом с метро «Коньково», окна его квартиры глядели на Профсоюзную улицу. Лучше бы, конечно, выходили во двор, но так уж сложилось. К шуму шоссе Серега давно привык, но сейчас, разлепляя веки, осознал, что в звуки машин, ползущих из окраин в центр Москвы и несущихся в противоположном направлении, вкрадывается еще один, незнакомый звук. Какое-то попискивание.

Раздумывать, почему вместо того, чтобы спать в комнате на кровати, выбрал диван на кухне, Серега не стал – такое случалось и прежде. Первым делом посетил санузел – совмещенный. Умывшись и взбодрившись, прошел в комнату и все вспомнил и понял. Оказывается, накануне с пластилиновыми фигурками ничего ему не привиделось. Композиция «Застолье» стояла посередине стола, а ее герои – Никодим, Федор и Зинаида двигались. Размахивали руками, стараясь привлечь к себе его внимание, и почти беззвучно открывали рты. Во всяком случае, он улавливал только один писк, издаваемый девушкой.

Благодаря жестам, догадаться, чего ждут от него ожившие пластилиновые персонажи, было несложно: мужчины подносили руки ко ртам, мол, хотим есть и пить, а сидевшая на столе Зинаида, яростно растирала плечи, – замерзла.

Серега почесал затылок. Вчера он видел, как Зинаида пьет водку и закусывает огурцом – и то, и другое он вылепил своими руками. Почему бы сейчас не сделать то же самое?

– Не орите, – сказал он фигуркам, усаживаясь за стол и придвигая к себе коробки с пластилином.

Для удобства пластилиновые брусочки у него были разложены по близким друг к другу цветам: в одной коробочке – белый, желтый, розовый; в другой – разные оттенки красного, фиолетовый, синий; в третьей – зеленый, черный, коричневый…

На то, чтобы слепить якобы пивную бутылку темно-зеленого цвета размером в одну треть обычной спички потребовалось меньше минуты. Он уже собрался перенести ее на пластилиновый стол, но передумал, вспомнив вчерашнюю склоку между Зинаидой и Федотом. Быстро слепил еще две такие же крохотные бутылки и пинцетом аккуратно переправил их к ногам мужчин и девушки. Все трое припали к «открытым» горлышкам, но тут же разочарованно оторвались от бутылок и обратили взоры на Костикова.

По их жестам он догадался, что либо жидкости в бутылках нет, либо она «не хочет выливаться». Что ж, если у них не получается пить, может быть, получится перекусить. Вскоре на тарелке размером с копейку уместились три розовых ломтика колбасы (с крошечными вкраплениями белого жирка), кусок черного хлеба, зеленый пупырчатый огурец и красный помидор. Почти такая же закуска была использована в «Застолье» изначально. И после того, как фигурки вдруг начали двигаться, они все съели и выпили. Но сейчас ни у кого из них не получилось откусить хотя бы кусочек ни от колбасы, ни от хлеба, ни от овощей.

– Ну и что мне теперь делать? – не найдя ничего лучшего, обратился Серега к троице, естественно, не ожидая внятного ответа.

Но ответ вдруг последовал, пусть и языком жестов. Усатый Федот задрал голову и указал на далекую для него люстру. После чего закрыл лицо ладонями и… кажется, чихнул. То же самое проделал Никодим. Лишь Зинаида, не обращая на мужчин внимания, продолжала принюхиваться к ломтику колбасы. И тут до Сереги дошло. Накануне фигурки «ожили» после того, как он несколько раз чихнул. В то время, пока Зинаида оставалась под столом, Никодим с Федотом видели его чихающим и теперь дают подсказку. Почему бы ею не воспользоваться?

Серега уставился на люстру. Довольно быстро в носу засвербило, он зажмурился и громко чихнул, а когда открыл глаза, увидел, что сотворенные им человечки пьют пиво и поглощают слепленную им же еду.

Они пили и ели с такой жадностью, что у Сереги слюнки потекли. Он метнулся на кухню, включил электрический чайник, достал из хлебницы кусочек бородинского, а из холодильника – полбатона копченой колбасы и бегом вернулся в комнату. В своих предположениях он не ошибся, – оживленные им человечки уже успели все съесть и выпить. Но, судя по жестам, не насытились.

– Еще хотите? – спросил Серега.

Живчики дружно закивали, при этом, Федот поднес два пальца к губам, глубоко вдохнул и с небольшой задержкой выдохнул, Никодим недвусмысленно постучал себя ногтем по шее, а Зинаида показывала то на мужиков, то на себя и разводила руками, давая понять, что ей требуется одежда.

– Так, мелкота, слушай сюда! Во-первых, запомните свои имена: Никодим, Федот и Зинаида. Во-вторых, про курение забудьте. В-третьих, алкоголь я вам сделаю – что предпочитаете? Водку?

Никодим кивнул, Федот же, наоборот, отрицательно замотал головой – либо ему больше нравились другие напитки, либо расстроился, что скульптор отказал ему в куреве.

– Значит – водка, – резюмировал Костиков. – Ну, и еще по одному пиву. И не размахивайте руками – вам до мимов далековато, я все равно вас почти не понимаю. Поэтому для начала закуску сотворю на свой вкус. Теперь с тобой, Зинаида…

Со стороны кухни послушался характерный щелчок, означавший, что вода в чайнике вскипела.

– Одну минуту!

Заварив большую кружку крепкого чая и прихватив нож, Серега вернулся в комнату. Ему вдруг стало интересно, как поведут себя живчики, увидев у него в руках и то, и другое. Ведь, если он нечаянно выплеснет на «Застолье» кипяток, пластилин частично расплавится, ну и столовый нож – раза в три длиннее каждой фигурки – должен был бы внушить им страх, – несколько легких взмахов, и композиции можно присвоить новое название, к примеру: «Возвращение маньяка».

Но живчики не запаниковали, всем своим видом выражая лишь нетерпение.

Усмехнувшись, Серега уселся за стол и сосредоточенно принялся размешивать ложечкой в кружке сахарный песок. На фигурки не смотрел, на писк Зинаиды не реагировал. Убедившись, что больше размешивать нечего, стал аккуратно отрезать от батона колбасы тонкие дольки и ровно укладывать их на хлеб. И только после того, как откусил от бутерброда приличный кусок и отхлебнул горячий напиток, перевел взгляд на композицию.

– Одежду просишь? – спросил у Зинаиды.

Девушка кивнула, спрыгнула со стола и, принялась выделывать руками замысловатые пассы вокруг своего обнаженного тела.

– Так, – прихлебывая чай, Серега жестом заставил ее прекратить это занятие. – Платье я еще ни разу не лепил, поэтому для начала будут тебе как у мужиков джинсы и рубашка…

Зинаида мгновенно показала себе на горло, обхватила его ладонями и задрала голову.

– Не… А, понял – ты хочешь свитер? Так его-то слепить еще проще – ни пуговиц, ни воротника не надо… Чего тебе еще?

Смысл последующих жестов Зинаиды распознать было несложно: ей требовались бюстгальтер, трусики, носки, обувь… Продолжая пить чай, Серега утвердительно ей кивал. Но чем дальше, тем жестикуляции становились все непонятней. И лишь после того, как усатый Федот покрутил пальцем у своего виска и указал на Зинаиду, до Сереги дошло.

– Какая расческа, какие губная помада и пудра?! – возмутился он. – Ты хоть представляешь, что значит слепить расческу длиной в три миллиметра? Ты это прекращай Зинаида, а то слеплю для тебя примитивную дерюгу, и будешь об нее свои соблазнительные части тела обдирать.

По всей видимости, Зинаида поняла его сразу и очень хорошо. Обреченно опустила руки, но, спустя несколько мгновений, закрыла ладонями лицо, поникла, плечи ее затряслись.

– Не реви! – пристукнул кулаком Костиков, невыносивший вида плачущей женщины. – Косметики тебе не будет, а все остальное сейчас сделаю. Ждите, мои мелкие друзья…

Первым делом Серега наведался в ванную комнату, хорошенько вымыл руки с мылом и насухо их вытер. Заняв рабочее место, включил музыкальный центр, поставил диск с подборкой песен «Чижа», надел наушники – чтобы ничего не отвлекало. Для начала слепил из белого пластилина крохотные трусики и бюстгальтер. Засомневался – не велики они будут Зинаиде, подумал дать ей примерить, но вовремя вспомнил, что для этого надо чихнуть, а ему в ближайшие минуты предстояло сотворить еще несколько предметов – вдруг на все чихов не хватит. Решил слепить сразу все задуманное, а потом уж чихать, одновременно «оживляя» и одежду, и питье, и закуску.

Под песни в исполнении любимого Чижа, работа у Сереги всегда спорилась. Со свитером и джинсами для Зинаиды проблем не было, пришлось повозиться с носками, а чтобы не заморачиваться с обувью, слепил простые туфли без каблука.

Дело дошло до продуктов: тут тоже все оказалось довольно просто: огурцы, помидоры, хлеб, колбаса (на этот раз – докторская), сыр (все-таки с дырочками), подумал разнообразить меню жареной рыбой, но отбросил эту мысль – маловато практического опыта. Зато умудрился слепить крохотную солонку, полную соли. Ну, какие же помидоры и огурцы без «белой смерти». На десерт сотворил ветку из шести бананов, – по два на каждого. Как говорил один его знакомый врач: «Водку лучше всего закусывать бананами, они обволакивают».

Бутылки с водкой, как и обещал, тоже слепил. Вспомнил о пиве и уже, сделав на третьей бутылке последней штрих, осознал, что у самого во рту пересохло – так захватила работа.

– Так! Ничего без моего разрешения не трогать! – велел Серега и, воспользовавшись пинцетом, одну за другой перенес крохотные поделки на стол композиции. Не преминув отметить, с какой жадностью наблюдают за его действиями мужики и особенно – Зинаида. Но торопить события он не собирался.

Мелкоте не терпелось выпить и поесть, но, а он-то сам разве не человек – почему бы и не промочить горло в выходной день, благо вот они – «собутыльники».

«Может, у меня крыша поехала? – подумал Серега, доставая из холодильника бутылку. – Может, позвонить, кому-нибудь, пригласить в гости. Если со мной что-то не так, человек сразу поймет…»

Словно в ответ на его мысли раздалась трель звонка во входную дверь. Прихватив стакан, Серега пошел открывать, недоумевая, кто мог пожаловать к нему в субботу утром.

На пороге стоял Влад Мохов. Чем-то недовольный.

– Ты чего трубу не поднимаешь, я звоню, звоню… – сказал он, заходя в квартиру.

– Да я в наушниках музыку слушал, – чтобы никакой шум не отвлекал.

– Собрался разговеться, – кивнул Влад на бутылку.

– Имею право.

– Поехали со мной на рыбалку, там и разговеешься. Сейчас, по последнему льду хороший окунь на блесну берет. Да и жерлички на щуку вдоль берега можно поставить…

– Влад, ты бы еще после обеда заявился. Поздновато в это время срываться. Да и занят я…

– Без напарника я тоже не поеду. Все-таки последний лед, если в полынью провалюсь, без посторонней помощи могу и не вылезти.

– Согласен. Я и летом-то один на рыбалку не выбираюсь.

– Чем сейчас занят? Над новой шедевриальной скульптуркой трудишься.

– Ну, как над новой… – замялся Серега.

– Покажешь? – Влад уже снимал ботинки. – И я бы от чая не отказался. От беленькой тоже бы не отказался, но, сам понимаешь, за рулем…

– Держи, – Серега сунул в руки гостю бутылку и стакан и пошел на кухню.

Он не назвал бы Влада своим другом – просто приятель, с которым иногда ездил к нему на дачу охотиться и рыбачить. Бывало, по приглашению Влада приезжал в его собственный ресторан «Фазан и сазан», чтобы попить пива и сыграть в бильярд…

Влад был уникум. Женой до сих пор не обзавелся, зато и два новеньких джипа имел: один чтобы по Москве рассекать, другой – для загородных поездок, и трехэтажную дачу отгрохал на берегу подмосковного озера, а при ней – собственный пляж и катер, и семикомнатную квартиру содержал на Сретенке…

Но, когда Серега наведывался в его хоромы, оказывалось, что в холодильнике хозяина квартиры можно было обнаружить лишь засохший плавленый сырок, открытый пакет молока, кусочек сливочного масла, да несколько сморщенных картофелин. Правда, иногда на столе можно было увидеть одну-две бутылки дорогого вина, но наполовину опустошенных. Сам-то Мохов в ресторанах питался, а вот гостю в лучшем случае мог предложить чай (без сахара) и засохшее печенье.

Войдя в комнату с чашкой чая на блюдце и банкой земляничного варенья, Серега удивился, – Влад, держа бутылку и стакан, с открытым ртом и округлившимися глазами уставился на композицию «Застолье», кажется, потеряв дар речи и способность передвигаться.

– Эй, ты как? – окликнул его Серега.

– А чего это такое? – тупо спросил тот.

– Вот над этим самым я сейчас и тружусь, – у Сереги отлегло от сердца – получается, не поехала у него крыша.

– Э-э-э… я это и в самом деле вижу или… э-э… – Влад никак не мог подобрать соответствующие ситуации слова.

– Ставь пузырь на стол, тащи стул, присаживайся. И сейчас… – Серега исполнил припев из популярного водевиля: – Ты все поймешь, ты все увидишь там. Ты все поймешь, ты все увидишь сам…

Влад занял место за столом и, не отрывая взгляда от подвижных фигурок, потянулся к чашке с чаем.

– Не спеши, – попросил его Серега. – Сейчас все вместе выпьем.

Хозяин квартиры плеснул в стакан водки, после чего часто-часто принялся щипать себя за кончик носа. Произошло то, чего он и добивался, – Серега громко чихнул. И еще раз, и еще! А когда открыл слезящиеся глаза, увидел то, чего и ожидал: Никодим, Федот и Зинаида набросились на «оживленные» им предметы; мужики, в первую очередь, схватились за выпивку и закуску, девушка – за одежду, которую поспешно начала на себя натягивать.

– Серега, что здесь происходит? – у Влада на лбу проступили капельки пота.

– Стоп! – рявкнул Костиков, и фигурки боязливо замерли. – Для начала познакомьтесь с моим другом Владом – прошу любить и жаловать. Влад, а это Зинаида, Федот и Никодим.

Живчики по очереди кивнули Владу, тот кивнул в ответ.

– А теперь предлагаю выпить за наше общее знакомство, – Серега приветственно поднял свой стакан.

Никодим быстро подобрал валявшиеся тут и там стаканчики, расставил их на столе, наполнил. Живчики чокнулись и выпили одновременно с Сергеем. Глядя на них, Влад схватил бутылку и приложился к горлышку.

– Эй, ты же за рулем!

– Какой может быть руль, когда здесь творится такое! – отмахнулся Влад.

В композиции «Застолье» помимо трех оживших персонажей имелись стол со скатертью, две табуретки, солонка с солью, две тарелки, три стаканчика и – больше ничего. Пустые бутылки и банановую кожуру хозяйственная Зинаида выбросила «за борт», – чтобы место не занимали. Съехавшую скатерть ровно расстелила на столе и теперь сидела на нем и вставляла реплики в спор Никодима и Федота, которые заняли табуретки. Время от времени живчики бросали взгляды на Сергея и Влада.

– И все же я не могу понять, как это ты слепил фигурки, чихнул, и они вдруг оживились? – вновь повторил Влад.

– Откуда я знаю, как все это произошло! Может, у этого пластилина какое-то особое свойство. А вот попробуй-ка сам чего-нибудь слепить, а потом на это чихнуть.

– Да, какой из меня скульптор, Серега! У тебя фигурки сразу выглядели, как живые: и уши, и губы, а за ними – зубы, и глаза с ресницами и бровями. К тому же у меня руки трясутся.

– Слепи что-нибудь попроще. Ты же видел, как живчики еду за обе щеки уплетали, так и слепи им или огурец, или помидор, или яблоко.

– У меня не получатся такие маленькие…

– Слепи покрупнее, все равно сожрут.

– А что проще?

– Все просто. Огурец продолговатый, помидор… да что я тебе объясняю. – Серега отщипнул от пластилина желтого цвета два маленьких кусочка, один протянул Владу. – Вот держи и делай так, как я.

Для начала слегка разминаем пластилин большим и указательным пальцами. Кладем на стол и одним пальцем раскатываем, чтобы получился шарик, не обязательно идеальный, но чтобы не было заметно складок. Хорош! Теперь слегка сплющиваем шарик ногтем. Отлично! Теперь для большей достоверности прилепляем крошечный кусочек коричневого цвета, типа веточка. Все. А ты боялся, что не получится.

– Дальше что? – заинтригованно поинтересовался Влад.

– Секундочку.

Серега аккуратно перенес пинцетом свое яблоко на миниатюрный стол, вынудив Зинаиду чуть передвинуться. Затем, то же самое проделал с яблоком приятеля.

– А теперь чихни на них.

– Разве можно чихнуть специально?

– Ну, нюхательного табака я тебе все равно предложить не могу, зато на этот случай есть множество способов: можно посмотреть на яркий свет, можно носом пошмыгать, или чем-нибудь в носу пощекотать. Вот, держи зубочистку.

Не очень веря в действенность предложенных мер, Влад и на люстру уставился, и носом зашмыгал, и зубочисткой воспользовался. Не прошло и минуты, как у него получилось – чихнул.

Зинаида завладела яблоками раньше мужчин, но тут, же разочарованно вернула их на место – откусить не получилось, ни от одного, ни от другого. Влад вопросительно посмотрел на Серегу.

– Теперь моя очередь, – сказал тот и тут же чихнул.

Зинаида схватила ближнее к себе яблоко. Другое, что покрупнее, буквально вырвал у нее Федот, мгновенно поднес ко рту, и… лицо исказила гримаса боли – зуб, что ли сломал? Глядя не него, Зинаида якобы вспомнила о Никодиме и с улыбкой протянула ему «плод раздора». Тот пожал плечами, принял подарок и аккуратно попробовал надкусить. После чего с жадностью в него вгрызся. Зинаида и Федот, поняв, что облажались, бросились к нему, но Никодим увернулся от одной, отскочил от другого и побежал от преследователей вокруг стола, продолжая кусать и жевать яблоко.

Зрелище вышло – в кино не ходи, Серега захохотал и смеялся до тех пор, пока Никодим не доел яблоко и не выбросил огрызок с платформы.

– Я все понял, – констатировал Влад. – Мое яблоко было больше твоего, но оказалось несъедобным. А твое – наоборот. Выходит, у тебя действительно появился дар, а, может, и был всегда, только до поры до времени не раскрывался. Это надо отметить.

Он вскочил и устремился на выход.

– Ты куда? – крикнул вслед Серега, но за Владом уже захлопнулась входная дверь.

Серега забеспокоился. Что мог задумать приятель? Не сообщит ли сейчас «куда следует» об этом самом «даре»? И ведь приедут же, начнут выспрашивать, выпытывать, эксперименты ставить, а зачем ему это надо! Он бросил взгляд на живчиков. Черт! Уничтожить? Рука не поднимется. Выскочил на балкон, чтобы с высоты двенадцатого этажа попытаться разглядеть, что станет делать Влад, когда откроет свою машину. Отсюда люди выглядели еще меньше, чем пластилиновые поделки.

Но лысого Влада он, конечно же, узнал. Тот подскочил к джипу, открыл багажник, сунулся в него, выхватил какой-то пакет и побежал обратно к подъезду. Не зная, что делать, Серега на всякий случай убрал «Застолье» в старый-престарый сервант, где хранились некоторые другие его пластилиновые творения. Сервант запер, а ключ, опять же на всякий случай, погрузил в банку с земляничным вареньем. Глупо, конечно…

Влад вернулся с горящими глазами, ничего не говоря, выставил из пакета на стол бутылку виски, принялся доставать закуску… И только когда пакет опустел, обратил внимание, что композиция «Застолье» отсутствует.

– А где твои эти…

– В надежном месте, – нашелся Серега. – Понимаешь, мои живчики с раннего утра – на свету и в тепле. А для сохранения так сказать, формы, пластилиновые фигурки периодически требуется погружаться в темноту и прохладу.

– А-а-а… – понимающе закивал Влад. – Ты, Серега береги их, береги. И себя береги, свои руки! Ты же талантище, да что там талантище, – творец!

– Ты чего с алкоголем-то разошелся?

– Ерунда. Я все равно договорился у девки ночевать, значит, машину пришлось бы оставлять у ее дома. Теперь оставлю у твоего, а к ней на тачке доберусь. А в плане вот этого, – он потряс пустым пакетом, – заеду, и еще отоварюсь, денег у меня, сам знаешь, как грязи…

– Влад, у меня к тебе даже не просьба, а требование, – посерьезнел Серега. – Никому о живчиках не рассказывать. Никому, понял?

– Зачем мне кому-то рассказывать, – Влад свинтил крышку с вискаря, плеснул коричневатую жидкость в стаканчики. – Об этом чуде больше двух человек знать не должно.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Костиков долго не мог собраться с мыслями, вернее, с воспоминаниями. Серега чувствовал, что накануне случилось много всего, хотя он и не выходил из дома. Виной всему, конечно же, был алкоголь. Как правило, забывчивость возникала из-за спиртного, которое он немилосердно смешивал, но обычно впоследствии он все вспоминал, причем в деталях – главное, чтобы кто-нибудь хотя бы намекнул о том, что было.

Итак – вчера. Вернее, все началось еще позавчера. Вдруг задвигались его пластилиновые фигурки, живчики. Тогда он подумал, что померещилось – все-таки конец рабочей недели, устал, выпил. Но нет, утром в субботу Серега убедился, что ему ничего не привиделось, и свидетелем этого стал Мохов. С ним-то Серега вчера и нажрался, что называется «в хлам», и вырубился. А куда подевался Влад?

Серега прошел на кухню, заглянул в ванную комнату, убедился, что в коридоре нет ни одежды, ни обуви приятеля. Вышел на балкон и, различив на стоянке джип Влада, вспомнил, что тот собирался взять тачку и поехать к какой-то девке.

А что с живчиками?! С Зинаидой, Никодимом, Федотом?

Серега вмиг оказался у серванта, где хранились пластилиновые композиции. Подергал за ручку дверцы – заперто. Где ключ? Где, черт побери, этот проклятый ключ? Вспомнил! Сам же вчера погрузил его в банку с земляничным вареньем. И как теперь его достать? Конечно же, пинцетом. Уже через минуту Серега, слизав с ключа любимое варенье, открыл сервант. Слава богу, все пластилиновые поделки были на месте. И ни одна фигурка не шевелилась, в том числе и в композиции «Застолье».

Нет, живчики находились не в тех положениях, которые изначально были придуманы и слеплены их творцом, но так же и не в том, в каком видел их Серега, убирая в сервант. Сейчас все трое лежали на полу, завернувшись в скатерть: Зинаида – посередине, Никодим и Федот – по бокам. Они спали.

Вот и спите. Серега закрыл и запер дверцу нижнего отделения серванта. Необходимо было срочно затариться пивом, да и спиртным – на всякий случай, еще купить каких-нибудь пельменей и другой еды… Он собирался поставить эксперимент со своими живчиками – станут ли они употреблять естественную пищу, либо имеют возможность есть только ту, что он лепил из пластилина.

На обратной дороге столкнулся в подъезде с Владом.

– А я тебе названиваю, думаю – спишь! – обрадовался тот. – За опохмелкой, что ли бегал? Так я все принес. Как там твои детишки-то?

– Причем здесь детишки? – нахмурился Серега, открывая квартиру. – Просто искусственные существа, вылепленные из пластилина, временно получившие способность двигаться.

– Ха, двигаться! – вслед за приятелем Влад с двумя объемистыми пакетами переступил порог и захлопнул дверь. – Я же все своими глазами видел. Они живые, живые!

– Успел кому-нибудь проболтаться? – Серега прошел на кухню, Влад – за ним.

– Ни в коем случае! Могу зуб дать.

– На кой мне сдался твой зуб, – Серега выложил на стол продукты, открыл холодильник, прикидывая, что убрать, что оставить. – А ты чего там притащил?

– Вот, держи – и закусон, и выпивон, – после того, как завалил стол яствами, Влад вновь поинтересовался:

– Как там твои-то?

– Сейчас – не знаю. А утром спали втроем на полу, закутавшись в скатерть.

– Прикольно! – хлопнул в ладоши Влад. – Так они же, наверняка, ночью трахались?

– Твое-то какое дело? – повысил голос Серега.

– Ты не кипятись, не кипятись, – Влад взялся за бутылку с дорогим английским джином. – Лучше тоник открой и высокие стаканы достань. Я ведь знаю, джин с тоником – твой любимый напиток. После пива, конечно…

– А что это ты вдруг надумал аттракцион неслыханной щедрости устроить? – Серега вспомнил всегда пустой холодильник приятеля-миллионера. Стаканы, тем не менее, достал и тоник открыл.

– Ты мне вчера аттракцион показал, я и решил отблагодарить. Мы с тобой, конечно, знатно поддали, но все равно не та была кондиция, чтобы у меня с красивой девкой секс обломался. Вчера – впервые в жизни. И все потому, что постоянно твои человечки перед глазами стояли.

– Живчики, – поправил Серега.

– Да, живчики, – согласился Влад. – Давай, за их здоровье выпьем? За здоровье Зинаиды, Никодима и усатого, как его…

– Черт! – встрепенулся Серега. – У них же со вчерашнего обеда маковой росинки во рту не было. – И, залпом выпив любимый напиток, метнулся в комнату.

Сначала Серега подумал, что живчики сошли с ума. Без слов обращаясь к нему, Никодим, Федот и Зинаида отчаянно жестикулировали, стучали кулаками по столу и по табуреткам, по очереди завертывались в скатерть, прыгали, падали на пол, отмеряя шаги, ходили по краю прямоугольной площадки – территории, за которой их подстерегало исчезновение. Серега собрался, было, закричать, чтобы они перестали бесноваться и успокоились, но оказавшийся рядом Влад, успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Сейчас я расшифрую этот язык жестов, – сказал он. – Очевидно, что в первую очередь они требует еду и питье. Причем не только алкоголь, но и простую воду. Этот, как его… еще и курить просит…

– Обойдется Федот, – машинально вставил Серега.

– Зинаида ко всему прочему просит свежее нижнее белье, – продолжил Влад. – А также другие обувь и одежду… Хочет немедленно принять душ. И, прикинь, – требует отдельную комнату. Причем, с кроватью, журнальным столиком и другой мебелью, среди которой обязателен трильяж. Вот молодец, девка! Что скажешь, Серега?

– А с чего ты взял, что Зинаида просит именно это?

– Ха! Понимаешь, когда у меня вчера с Машкой секс не сложился, я полночи размышлял, как бы повел себя, окажись на месте живчиков. Они полностью в твоей власти, и у тебя есть возможность делать с ними что угодно. А они могут у тебя что-то просить, причем, только жестикулируя. Ну, может быть, накарябать послание на крышке стола, чтобы ты, догадавшись, прочитал это через лупу. Так вот, они применяют почти те же самые жесты, до которых додумался я.

– Ну, а мужики чего хотят?

– По поводу одежды и обуви даже не заикаются. Алкоголь, курево, закусь. Тоже – отдельные комнаты хотят, но без излишней роскоши – кровать с постельным бельем, да тумбочка, как в армии. И главное… гы-гы-гы – карты.

– В каком плане?

– В том, что им нужна колода игральных карт.

– Карты для них сделать нереально, – отрезал Серега. – Представь, какой толщины получится пластилиновая колода из тридцати шести карт.

– Так скучно же мужикам. Ну, слепи им бильярдный стол с шарами и киями.

– Это можно, – не раздумывая, ответил Серега.

– А все остальное? Неужели сможешь слепить?

– Да легко! И даже быстро.

Прислушивающиеся к их диалогу живчики, захлопали в ладоши. Звуков Серега и Влад не слышали, но все было понятно.

– Гляди-ка, – привлек внимание Сереги Влад. – Этот, усатый… ножичек просит. Типа, не обязательно большой, можно и перочинный.

– Никаких ножей! – отрезал Серега. – Еще порежут друг друга. Про курево, Федот, даже не напоминай – пива лишу. И ты Зинаида, со свежим бельем пока перебьешься. Хотя, что для тебя важнее – запасные шмотки, или отдельная жилплощадь?

Зинаида на секунду задумалась, пожала плечами, потом изобразила руками, как будто подминает все под себя.

– Ей и то, и другое необходимо, – прокомментировал Влад.

– Выбирай, Зинаида, – повысил голос Серега. – Либо вторые трусы, либо отдельная комната с диваном и бельем.

– Естественно, комната, – сказал Влад, хотя по жестам Зинаиды и так все было понятно.

– Всё! – Обратился Серега к живчикам. – Заткнитесь и не мешайте работать, а то голодными оставлю. Влад, сваргань чего-нибудь на кухне, а я пока этим халявщикам ненасытным жратву сотворю. Итак, мелкота, чего желаете на завтрак?

Изобретательней всех в плане «заказов» оказался Федот. Благодаря его жестам, Серега догадался, что усатый просит подать яичницу-глазунью, причем, на сковороде. Сковорода у Сереги получилась великоватой, зато на ней поместилась глазунья из девяти яиц. Раз уж на то пошло, Серега добавил в яичницу кусочки колбасы и присыпал сверху зеленым луком. Для сковородки не поленился сделать специальную подставочку и установил их посередине стола.

Федот завертел пальцами, и Серега его понял:

– Повторяю: никаких ножей и вилок!

Вскоре рядом со сковородой лежали три крохотные ложки.

Влад, принесший из кухни переполненный поднос, с закуской и спиртным, удивился не меньше, чем накануне, когда впервые увидел живчиков. Всего за несколько минут Серега, помимо яичницы на сковороде, успел слепить и овощи, и хлеб, и несколько бутылок и еще одну табуретку – для Зинаиды… Но все эти яства были «стационарны» – несмотря на призывные жесты живчиков, Серега до сих пор воздерживался от чихания.

– Ты и вправду слепил все это, пока меня не было, или заранее приготовил? – ставя поднос на стол, поинтересовался Влад.

– Да я особо не старался, все равно тут же схомячат, – Серега взял с подноса кусочек сыра и порезал его на крохотные кусочки, которые пинцетом перенес на пластилиновый стол.

Живчики, как по команде зажали носы пальцами и поспешили ретироваться подальше от натурального продукта.

– Я так и думал, – сказал Серега. – То же самое, скорее всего, будет и с колбасой.

Его догадка подтвердилась – такая вкусная, аппетитная, самая дорогая, что продавалась в магазине, любительская колбаса, вызвали у живчиков лишь гримасы отвращения.

– Натуральную водку и пиво я им даже предлагать не буду. Пусть из пластилиновых бутылок пьют, – Серега очистил стол от «человеческой» еды и чихнул.

В следующее мгновение за пластилиновым столом началось пиршество. Глядя на живчиков, у Сереги и его гостя разыгрался аппетит.

Чтобы слепить четыре площадки таких же параметров, как в композиции «Застолье», Сереге пришлось использовать почти весь пластилин «темных» цветов. Не тронул только белый – самый дефицитный, оставил немного розового и желтого. Остальной пластилин постепенно прибавлял один к другому и все вместе разминал, разминал…

Работа требовала немалых усилий, но Сереге было не привыкать. Влад неотрывно следил за его пальцами, восхищался и завидовал. Периодически Серега убегал в ванную комнату, чтобы вымыть руки с мылом. Во время его отсутствия Влад разливал спиртное. Они выпивали, и Серега вновь брался за пластилин и разминал его до тех пор, пока не получился брусок темно-красного цвета – точно таким же был пол в композиции «Застолье». Серега поделил брусок на четыре почти ровные части и вновь принялся разминать, отщипывать, добавлять, чтобы в итоге получились одинаковые площадки – три для жилых комнат и одна – для бильярдной. При помощи отрезков от зубочисток, он прикрепил-прилепил их к четырем сторонам изначальной композиции, вся территория которой теперь оказалась в виде креста. После этого Серега заставил себя чихнуть.

Получилось! Зинаида, прихватив скатерть, выскочила на ближнюю к нему площадку, Никодим занял левую территорию, Федот – правую. Вот и ладненько.

– А теперь за что возьмешься? – с нетерпением поинтересовался Влад.

– На сегодня хватит. Устал я, кисти сводит. Черт, а полка в серванте теперь не узковата ли будет для композиции? Посмотри, Влад.

Влад открыл сервант, прикинул на глаз размеры, резюмировал:

– Войдет, даже еще место останется.

– Черт! Как я их все вместе понесу-то? Развалится Застолье. Подай-ка с полки какой-нибудь словарь или энциклопедию пошире.

– Ага, теперь донесу без проблем, – сказал Серега, аккуратно переместив композицию на «Большую энциклопедию рыбалки» и поставив ее в сервант на полку. – Надо будет для подставки ДСП использовать – так еще надежней.

– Чего разорались? – наконец соизволил он обратить внимание на живчиков. – Проголодаться успели. Ничего, побудете на диете. У меня пластилин кончился. Вот завтра куплю пару коробок, и тогда просите – чего хотите – хоть осетрину с черной икрой. И мебель вам слеплю, а для тебя, Зинаида, может быть и персональную ванну.

С этими словами он закрыл сервант и вернулся за стол:

– Давай-ка Влад, выпьем.

– Лучше поехали ко мне в ресторан.

– У нас, чего – выпивона и закуси мало? У меня же еще в холодильнике и водка, и пиво.

– Зато у тебя бильярда нет. А в «Фазане и сазане», сам знаешь, три стола. Ты же собрался для Никодима и усатого…Федота бильярдный стол слепить. Вот тебе и фактура. Там и выпьем, и поужинаем – угощаю.

– Поехали!

– Серега, а во сколько ты свои поделки ценишь? – поинтересовался Влад после того, как назвал таксисту адрес ресторана. – Я не про живчиков, а про стационарные композиции?

– На самом деле, я об этом думал, – не стал темнить Серега. – Но, во-первых, если и буду продавать, то только копии, причем, на заказ, а цена – минимум по сто баксов за каждую фигурку и пятьдесят – за антураж.

– Другими словами, если бы кто-то захотел приобрести стационарное «Застолье», ему пришлось бы выложить триста пятьдесят зеленых? – уточнил Влад. – Не дороговато ли?

– А за «Черный квадрат» Казимира Малевича отстегивать порядка миллион долларов – это не дороговато?

– Ты только себя с Малевичем не сравнивай.

– Да? Это почему же?

– В самом деле – почему бы не сравнить, – чуть подумав, согласился Влад. – Твои шедевры – на порядок круче. Просто Малевича весь мир знает, а о твоем даре – только два человека.

– И я очень надеюсь, что этим количество знающих ограничится!

– Я же обещал никому не говорить. Разве что ты сам пожелаешь засветиться для широкой общественности. Но я бы не рекомендовал с этим делом торопиться.

– Никто и не собирается торопиться. Вдруг Зинаида с Никодимом и Федотом завтра подохнут. Или просто вернутся в свое первоначальное состояние.

– Серега, я мечтаю у тебя что-нибудь приобрести. За цену, которую ты только что озвучил. К примеру, композицию «На диване» или «У кого подберезовичек, у того и праздничек», или одного из рыболовов. Деньги есть, могу хоть сейчас расплатиться.

– Влад! Я же сказал, оригиналы – неприкосновенны, продавать буду только копии.

– Так слепи копии. Сколько тебе для композиции, допустим, «Мороз – Ккрасный нос» времени потребуется – пару вечеров? Согласись, довольно неплохо получить полторы сотни баксов за то, что занимался любимым хобби.

– Согласен, Влад. Только сейчас у меня на копии времени нет. В первую очередь, надо о живчиках думать. А то мы с тобой веселиться едем, а они – голодные, в темноте от скуки маются.

– Не думаю, – возразил Влад. – В наличии два парня и одна девка – чего им скучать-то?

* * *

Проснулся Серега Костиков в квартире Влада. Квартира была семикомнатной, из них – три спальни, в одной из которых он и осознал себя. Он лежал на широкой кровати, а в плечо ему уткнулась довольно миловидная брюнетка. Он пошевелился, и она тут же встрепенулась, села, прикрываясь одеялом, и, улыбнувшись, сказала:

– Значит, приветик!

– Доброе утро, – отреагировал Серега и закрыл глаза. Необходимо было вспомнить вчерашний вечер.

Так. Вместе с Владом они приехали в «ресторан «Фазан и сазан». Стали играть в бильярд – проигравший заказывает две банки импортного пива. Помимо пива, периодически прикладывались к вискарику. Обычно они играли примерно на равных, в этот раз Серега вошел в раж – выиграл все партии, а в одной даже не позволил сопернику закатить ни одного шара. Потом появились две девчонки, и они стали играть двое надвое, Серега – в паре как раз с брюнеточкой. Кажется, он вновь забивал больше всех… Потом – провал в памяти. Был ли у него секс – вот в чем вопрос?

К его щеке приложили что-то нестерпимо холодное. Разлепив веки, Серега схватился за запотевшую бутылку пива – открытую. Очень кстати подсуетилась брюнеточка. Он пил маленькими глотками, долго и смакуя пенистый напиток.

– Извини, я забыл, как тебя зовут? – спросил Серега, возвращая девушке опустевшую бутылку.

– А как ты думаешь?

– Катя?

– Значит, все-таки не забыл.

– Нет, просто к твоей внешности это имя больше всего подходит.

– Значит, не напрасно говорят, что скульпторы – народ наблюдательный.

– Кто тебя сказа, что я скульптор? Влад? Что он еще наплел?

– Что ты очень талантливый.

– Врет. Кстати, где он?

– В соседней комнате вместе с Машкой дрыхнет.

– Понятно. Ему-то на работу не идти, а мне уже пора, – Серега стал быстро одеваться.

– Значит, это, – Катя протянула ему открытый блокнот. – Автограф свой оставь.

– Зачем тебе?

– У всех своя работа.

Серега взял блокнот, на открытой странице которого ровным женским почерком было написано: «Я, Екатерина Жайворонок получила от Владислава Мохова 200 (двести) американских долларов за оказание услуг Сергею Костикову». Ниже стояла подпись Екатерины, еще ниже – «Подтверждаю и обязуюсь вернуть долг Владиславу Мохову в течение 2 (двух) суток. Клиент ………»

– Жайворонок, значит, – нахмурился Серега, но возражать не стал, дату и подпись поставил.

– На следующей странице тот же самый текст. Ты, значит, распишись, страничку вырви и себе забери.

Уже на выходе из комнаты, Серега спросил:

– Кать, извини, а у нас с тобой что-нибудь было?

– А ты, значит, вспоминай, вспоминай.

Нет, идти на работу сегодня было никак невозможно. Мало того, что Серега не до конца протрезвел, так еще и пивом опохмелился, но главное-то – дома его ждали проголодавшиеся живчики. Он достал мобильник и набрал номер телефона своего начальника и даже хорошего приятеля, с которым частенько выезжал рыбачить и охотиться.

– Александр Петрович, приветствую, это Сергей Костиков. Слушай, командир, я чего-то после вчерашней рыбалки неважно себя чувствую. Могу, конечно, больничный взять, но в поликлинику идти вломак. У меня там, вроде бы, отгул имеется. Ты не против, если я его сегодня использую? Спасибо, Петрович. До завтра.

Первым делом Серега заехал в «Детский мир» и купил сразу пять коробок пластилина, благо стоили они сущие копейки. После чего поспешил домой. По дороге никак не мог восстановить в памяти волновавший его промежуток времени.

Перед тем, как открыть дверцу нижнего отделения серванта, за которой хранились пластилиновые композиции, вдруг почувствовал, что волнуется, даже вспотел. Или это потому, что домой, чуть ли не бегом бежал, а, может, просто похмельный синдром?

Зинаида, Никодим и Федот, как и накануне утром, спали втроем, закутавшись в скатерть, в «комнате» девушки. Или не спали? Серега разволновался еще больше. От сердца отлегло, когда композиция была перенесена на стол, а Зинаида вдруг резко села и принялась расталкивать мужчин, что-то им крича. Через минуту все трое что-то кричали непосредственно ему.

– Да понял, я понял, – замахал руками Серега. – Извините, но я тоже человек, а не машина по изготовлению продуктов, алкоголя и жилплощади трем бездельникам. Успокойтесь, сейчас все будет. Федот, я тебя лучше других понимаю, объясни, что подать на завтрак?

Языком жестов Федот объяснил, что в первую очередь, мужчинам необходимо, естественно, по две бутылки пива, а Зинаиде – пакет молока. Когда требуемое оказалось на столе и «оживилось», Федот взял сковороду и дал понять, что неплохо бы им, как и вчера, усугубить горячую яичницу, только чтобы колбасы в ней было побольше. Вскоре заказ был исполнен.

Пока троица уплетала глазунью, Никодим и Зинаида то и дело обращались к Федоту, скорее всего, просили передать свои требования Сереге, и усатый мотал все это себе на ус.

Глядя на них, Серега уже привычно лепил овощи, фрукты, колбасу, сыр, белый хлеб, новые бутылки пива, слепил баклажку минералки. Но не это попросил Федот после того, как сковорода опустела. Некоторое время Серега никак не мог понять, чего от него хотят, а когда распознал жесты усатого живчика, от души рассмеялся. Ничтоже сумняшеся, Федот заказывал то самое, что Серега пообещал вчера, перед тем как запереть пластилиновую композицию в серванте, а именно – черную икру и осетрину.

Влад заявился ближе к вечеру и, увидев развернутое «Застолье», вновь открыл рот от изумления.

Теперь центральную платформу от четырех остальных отделяли стены высотой с рост живчиков, в каждой такой стене была дверь, ведущая в комнату. Влад обратил внимание, что с внутренней стороны на дверях имеются защелки. На центральной платформе, помимо стола, теперь имелись, прикрепленные к стене полка для посуды, рукомойник и раковина, под которой стояло ведро.

В углу каждой комнаты был диван с подушками и одеялом, на одном – развалилась спящая Зинаида. Еще в ее комнате имелся трильяж, зеркалами для которого, как догадался Влад, послужила разглаженная фольга.

Никодим и Федот играли… в бильярд. Да-да, на еще одной платформочке на прочных ножках стоял покрытый зеленым сукном бильярдный стол – с шестью лузами, а вооруженные киями мужчины гоняли белоснежные шары. Причем, пока один примерялся для удара, другой натирал мелом кончик своего кия. Больше всего Влада восхитила киёвница, с запасными киями – миниатюрная копия той, что стояла в бильярдной его ресторана. Судя по количеству валявшихся под столом бутылок и по поведению игроков, оба были в хорошем подпитии. Судя же по внешнему виду Сереги, скульптор смертельно устал.

– Представляешь, Влад, – обратился тот к гостю. – Как домой вернулся, выпил всего одну банку пива, а во рту до сих пор – ни крошки.

– На диету сел?

– Представляешь, некогда пить и есть! Сижу, леплю, руки заняты, мысли заняты, время летит с бешеной скоростью. А мелкота все требует и требует. Оборзела мелкота Им водка уже не нравится, подавай, видите ли, коньяк и шампанское, а к ним – лимон и ананасы.

– Так зачем ты у них на поводу идешь?

– Черт его знает. Завелся…

– Так нечего заводится! Ладно, сиди, отдыхай, а я пожрать сооружу, – Влад убежал на кухню.

– Представляешь, Влад, – продолжил Серега, когда тот, как и накануне, вернулся с подносом, полным еды и питья. – Вот попросил Федот ананас, а я сам себе думаю – слеплю или не слеплю. И ведь справился, слепил, а к нему и нож столовый – безопасный. Они этот ананас порезали правильными дольками и сожрали.

Заказали живчики черную икру – получите целую миску. И ведь всю сметали – ложками, такое впечатление, что вспомнили Верещагина из «Белого солнца пустыни». А лично я вот даже и не припомню, когда в последний раз черную икру ел…

– Серега! Я только сейчас задумался – откуда они все знают-то? Про икру – ложками, про бильярд… Ты же слепил их, ну, типа, безмозглыми.

– Не знаю, Влад. Может, когда они оживились, то одновременно приобрели мои знания, – Серега опрокинул стаканчик водки, запихнул себе в рот бутерброд с колбасой, машинально взял кусок пластилина коричневого цвета и принялся его разминать, затем раскатывать, придавая форму бочки, с одного торца которой ногтем мизинца сделал выемку, после чего иголкой провел по окружности ровные вертикальные линии.

– Это бочонок, – скорее констатировал, чем спросил Влад.

– Угу, – Серега смешал примерно в равной пропорции чуть-чуть желтого, белого и оранжевого пластилина, помял совсем немного, чтобы не получилось однородной массы, умял кусочек в выемку бочки и поковырял его иголкой.

– Капуста! – догадался Влад. – Квашеная.

– Угу, – Серега пристроил бочку в свободный угол центральной площадки, которую теперь вполне можно было назвать трапезной и, наконец, дожевав бутерброд, пояснил.

– Это моим бездельникам на закуску. Обнаглела мелкота: то им свежий огурец подавай, то малосольный, то помидоры соленые, причем, не красные, а зеленые. Теперь пусть капусту жрут.

– Я ото всего этого просто балдею! – в очередной раз восхитился Влад. – Как же это у тебя так получается?

– Ерунда, – Серега открыл банку пива.

– А из рукомойника действительно можно умываться?

– Естественно! Вообще-то надо им на отдельной площадке санузел слепить – с ванной, умывальником, унитазом, можно и биде для Зинаиды…

– Я обалдеваю!!! А как…

– Обрати внимание! – прервал его Серега. Кажется, Никодим нашего усатого Федота сделал…

– Раз Федот шары расставляет, понятно, что Никодим победил. А чего это они руки друг другу пожимают? Пари?

– Хотелось бы знать, на что они могут заключить пари? У них же там все общее, типа коммуны.

– Да, но женщина-то одна на двоих, – ухмыльнулся Влад.

– У них из-за нее никогда споров не возникало. Сегодня тоже втроем под одной скатертью спали.

– Это потому, что у них территория была общая и маленькая – деваться некуда. А теперь у каждого своя комната с дверью. Погоди, пройдет время, и мужики из-за Зинаиды драться начнут.

– Я вот им подерусь, подерусь…

– Как думаешь, кто кого на этот раз сделает? – Влад не отрывал глаз от бильярдистов.

– Думаю, что вновь Никодим. Он поопытнее выглядит.

– А я на этого, как его… короче, на усатого готов поставить, – с азартом сказал Влад. – Давай поспорим на два пива, как вчера?

– Спорим! – согласился Серега. – Я, кстати, по поводу вчерашнего хотел тебя кое о чем спросить.

– Сначала выпьем.

Но после того как выпили, расспросить Влада не получилось – тот засыпал Серегу «рацпредложениями».

– Вот ты говоришь, что живчики бездельники, что от скуки не знают, чем заняться, – наставительно говорил Влад, закусывая и поглядывая в сторону бильярдной. – Так слепи им корову, пусть Зинаида дояркой поработает. Свиней слепи, кроликов – мужики их зарежут, будет мясо. В конце концов, слепи кур и петуха – вот им и яйца!

На самом деле Влад предлагал все это с бухты-барахты, в большей степени шутя, никак не рассчитывая, что Серега воспримет его слова всерьез. Но он ошибался.

– Корову и свиней слепить можно, – подумав, согласился скульптор. – Они гладкие. А вот с кроликами и курами – проблематично. У этих – шерсть, у этих перья и ноги тонкие, как их слепишь-то.

– Справишься! Обозначишь как-нибудь. С капустой-то выход нашел.

– Для этого целый скотный двор понадобится. Загоны, вольеры, курятник…

– Ну и что? Боишься, пластилина не хватит, так я тебе, сколько надо, столько и притащу.

– Скотину чем-то кормить надо.

– Слепишь тюки сена, мешки с комбикормом, пакеты с крупой – чихнешь на них, вот и еда твоей скотине.

– Хорошо, допустим, надоит Зинаида молока, так оно же прокиснет. Зарежут мужики свинью, и что делать с мясом? Сырое-то есть не станут.

– А ты им слепи холодильник с морозильником. И плиту электрическую! Пусть жарят-варят.

– Думаешь, холодильник с плитой заработают?

– Так ведь люди-то у тебя ожили, а тут какой-то холодильник! – с азартом доказывал Влад. – Ты, главное провода к ним сделай, а на стене – розетки, типа электричество подведено.

– Это можно. Но плита-то, если разогреется, то пластилин расплавиться может.

– Расплавится, так сломаешь плиту, обойдутся живчики без горячего. А вдруг все получится. Ты прикинь!

– Да, если получится, прикольно будет за живчиками понаблюдать, – мечтательно улыбнулся Серега.

– А еще – слепи им пруд и удочки, чтобы рыбу ловили, – не унимался Влад. – Будут жарить, солить, сушить…

– Вот же, Влад, у тебя фантазия разыгралась!

– Куда мне до тебя, – отмахнулся тот. – Дьявол! Гляди, проиграл все-таки мой усатый партию, а я, стало быть, проспорил тебе два пива.

– Я предупреждал, что Никодим опытнее Федота.

– Все-таки интересно, на что же они пари заключали? О-о-о, кажется, я был прав.

Никодим, оставив Федота в одиночестве в бильярдной, слегка пошатываясь направился к комнате Зинаиды, дверь в которую, как оказалось, была не заперта. Канителиться Никодим не стал, тут же принялся стаскивать со спящей девушки свитер.

– Так, – резко поднялся Серега. – Все, концерт окончен. Влад, открой сервант.

– Погоди, самое интересное начинается! – возмутился тот.

– Самое интересное у тебя самого каждую ночь происходит. Давай, открывай.

Влад не стал настаивать, но когда композиция оказалась в нижнем отделении серванта, подмигнул Сереге и сказал:

– А ведь сегодня ночью Катька Жайворонок точно так же с тебя джемпер стаскивала.

– Катька? – Серега схватился за голову. – Наконец-то я все вспомнил! Влад, поехали в «Фазан и сазан» а?

– Поехали!

Джип Владислава Мохова по-прежнему стоял под окнами Сереги Костикова. За руль Влад садиться даже не подумал, поймал такси. Когда машина тронулась, Серега сунул под нос приятелю страничку, на которой стояли подписи его и Кати:

– Объясни, что это такое?

– Обычная расписка, – как ни в чем не бывало, пожал плечами Влад. – Одно дело – я вчера пригласил тебя в ресторан и бильярдную, другое – ты на девку запал, а ей за оказанные услуги деньги полагаются, работа у нее такая.

– Здесь написано, что я должен расплатиться в течение двух суток…

– Как-нибудь договоримся.

– Как именно договоримся? – не унимался Серега.

– Ну, не будет у тебя денег, расплатишься одной из своих композиций. К примеру, «На диване». Правда, она, судя по твоим расценкам на пятьдесят баксов дороже, чем должок, так я тебе эту разницу возмещу, не беспокойся.

– Вла-ад, – Серега тяжело вздохнул. – Я же сто раз говорил, что продавать, а может, даже и дарить буду только копии.

– Так сотвори копию, что тебе мешает?

– Что ты наивняк-то включаешь! Сам ведь знаешь, что у меня сейчас в плане лепки все мозги исключительно на живчиков работают. Не хочешь войти в мое положение?

– Да, готов я войти в твое положение, готов! – вспылил Влад. – Это тебе на мои просьбы начхать. Ха! Надо же, какое в нашем случае удачное слово – начхать. Ладно, Серега, ты знаешь, я – человек азартный. Предлагаю пари.

– О, господи, опять?

– Ты смотри и слушай, – Влад откуда-то извлек первый экземпляр расписки, приложил к ней Серегину и обе убрал себе в карман. – Сейчас приезжаем в ресторан, усугубляем по пятьдесят и по пиву, которое я тебе проспорил, и играем партию в бильярд. Выигрываешь ты – расписки мгновенно уничтожаются и никакого долга. Выигрываю я – либо долг удваивается, либо ты передаешь в мое пользование две композиции: «На диване» и «Мороз – Красный нос» – по твоим расценкам это как раз четыреста баксов. Ну, согласен?

– А вот согласен! – вдруг разгорячился Серега. – Единственное условие.

– Давай.

– Если я проиграю, то рассчитаться имею право в течение недели!

– Согласен. По рукам?

– По рукам.

Серега был абсолютно уверен в своих силах. С Владом он играл на равных, хотя тот был более опытным, зато Сереге чаще везло, особенно когда у него появлялся кураж. Ну, а если не повезет, то отдать долг сможет, – зарплата будет на днях, в крайнем случае, друзья выручат…

Первую партию Серега проиграл, причем, Влад вырвал победу, когда счет был равным, буквально на последнем шаре. Тем не менее, Серегин долг увеличился ровно в два раза.

– Может быть, желаете отыграться? – с усмешкой поинтересовался Влад.

– Естественно! – повелся Серега. – Только сначала по пятьдесят и по пиву.

– Ставки? – подхватил Влад.

– Естественно, на квит, – Серега вспомнил эпизод из кинофильма «Бег», в котором Парамоша играл в «девятку» с генералом Чернота, пришедшим к нему домой в кальсонах с просьбой занять пустяковую сумму.

– Пошло! – Влад тоже вспомнил фильм и разбил шары.

По ходу фильма Парамоша проиграл генералу Черноте большие деньги. Мухлевал, конечно, Чернота, но за руку пойман не был. Влад не мухлевал, выиграл партию по-честному, с приличным разрывом, и теперь долг Сереги составил восемьсот долларов.

Либо усталость сказалась, либо опьянение, либо отвернулась-таки от Сереги удача. И что теперь делать? Вновь пойти на квит, с надеждой отыграться, или остановиться с формулировкой: «Сегодня не день Бекхэма»?

– Значит, сегодня без нас шары гоняете?

Серега, обернулся и узнал в подошедшей девушке Катю, которая, по словам Влада, ночью снимала с него, пьяного джемпер, и с которой проснулся в одной постели.

– Привет, – выдавил он из себя улыбку.

– Ну, ты вспомнил? – тоже улыбнулась она.

– Конечно! Все отлично вчера было! Если бы еще не алкоголизм…

Раздался громкий хлопок. Это Влад открыл, откуда ни возьмись появившуюся, бутылку шампанского и теперь разливал пенящийся напиток по четырем бокалам, стоявшим на подносе, который держала светловолосая Маша – подружка Кати.

– Предлагаю выпить за этот прекрасный вечер, – поднял свой бокал Влад.

Шампанского после водки с пивом Сереге не хотелось, но куда деваться, если из четырех бокалов разобраны три, а последний предложен именно ему. Чокнулись, выпили.

– Какие и у кого для начала есть предложения? – обратился ко всем радостный Влад.

– Я бы, значит, сыграла партию, – сказала Катя. – Как вчера – двое надвое.

– Вчера вы нас Машей опустили ниже плинтуса, – почесал затылок Влад. – Хочешь закрепить успех?

– Он боится, – Катя подмигнула Сереге. – Давай, мы с Машей поменяемся. Или пусть девушки будут против мужчин.

– Никто никого не боится, – возразил Влад. – Можно повторить вчерашний вариант. Серега, ты – как?

– Вчерашний вариант был прекрасен!

– Да. Но! Вчера мы что-то слишком долго играли, и поехали ко мне поздновато, да и пьяные в хламугу. Сегодня ведь тоже ко мне поедем?

– Если пригласите, значит, поедем, – согласилась Катя.

– Я только – за, – сказал Серега.

– И я, – подала голос Маша.

– Отлично! Но у меня есть один маленький вопрос, – поднял указательный палец Влад и поманил им Серегу. – Девушек это не касается, только мужчин.

– Больше двух – говорить вслух, – заявила Катя.

– Да можно и вслух, – не стал возражать Влад. – Мы тут с Серегой уже пару раз устроили пари. Вот и сейчас предлагаю оплатить, так сказать, услуги наших прекрасных дам тому, кто проиграет эту партию. И предлагаю сыграть всего одну партию, после чего сразу ко мне. Серега?

– Принимается.

– Катя, Маша?

– Как скажете, мальчики…

* * *

Пробудился Серега на удивление с ясной головой. Стал вспоминать вчерашний вечер, и осознал, что помнит буквально все. Как проиграл Владу сначала одну партию, затем другую, дважды увеличив свой долг; как они с девчонками играли двое надвое, и на этот раз фортуна отвернулась от него и Кати. Помнил, как вчетвером завалились в необъятную квартиру Мохова, помнил жаркие, страстные объятия Кати. Получилось у брюнеточки его завести, ох как получилось!

А еще Серега хорошо помнил, что с учетом последней проигранной партии его долг возрос до одной тысячи двухсот американских долларов.

Катя мирно посапывала, и он, стараясь ее не разбудить, прихватив свою одежду, быстренько оделся в ванной комнате. Катя, в накинутой простыне, настигла его на пороге квартиры.

– Значит, не попрощавшись, убегаешь? – прошептала она.

– Будить не хотел.

– Серега, я хочу сказать, что ты классный парень, мне с тобой понравилось и вчера, и сегодня, – она приподнялась на цыпочках и коснулась губами его губ. – И еще… вот еще что, – девушка замялась.

– Катя, у меня к тебе всего один вопрос. Вчера, когда играли, в самый ответственный момент, ты по подставке в центральной лузе случайно не попала или специально киксанула?

Катя, собралась, было, ответить, но все же промолчала.

– Хорошо. Давай так: если случайно, подтверди, если нарочно, промолчи и все. Ну, так как – случайно?

Прикусив нижнюю губу, Катя так ничего и не сказала…

– Александр Петрович, – Серега, как и накануне, позвонил своему начальнику. – Нифига моя хвороба не прошла. Но так не хочется в поликлинику переться! Единственный отгул я использовал, а ты дай мне еще один – в долг, с последующей отработкой. По старой дружбе прошу. Спасибо, Петрович.

Зинаида, Никодим и Федот сидели в трапезной за столом со смурным выражением на лицах.

– Привет, мелкота! – обратился к ним скульптор. – Чего грустим.

Зинаида, как всегда что-то неразборчиво пропищала, Федот же встал из-за стола, подошел к бочонку с квашеной капустой, потыкал в нее пальцем и разочарованно развел руками.

– Понял я, понял. Ну, забыл я на вашу капусту чихнуть. Устал вчера. Сейчас все исправлю. Чего еще на завтрак желаете?

Удовлетворив требования живчиков, переданные через Федота, Серега призадумался. Слепить новую композицию с потенциальными живчиками – руки не поднимались. Возможно, потому, что все мысли крутились вокруг повисшего над ним долга. Хочешь или не хочешь, а отдавать должок придется, причем, в ближайшее время.

О том, чтобы начать вывертываться, доказывать Владу, что спорили они по пьянке, свидетелей этому нет, а значит, и проигрыш не считается, Серега даже не думал. Никто его играть не заставлял, сам виноват. Но где взять деньги? По-очереди обзванивать всех друзей с просьбой одолжить пару сотен баксов, обратиться к родственникам, взять в банке кредит. Или все-таки отойти от принципов и расплатиться пластилиновыми композициями. Все равно же подумывал рано или поздно начать продавать копии, а Влад, похоже, только этого и хотел, денег-то у него было, как грязи.

Серега открыл нижний отсек серванта и оглядел свои творения: чтобы погасить долг – хватит и еще останется. Но, как же жалко расставаться с оригиналами!

Он выставил на стол свою самую первую и любимую композицию «Мороз – Красный нос». Рыболов, которому скульптор дал имя Тимофей, в шапке-ушанке, тулупе, толстых рукавицах, ватных штанах и валенках с галошами сидел на рыболовном ящике на льдине, наблюдая за тремя зимними удочками, пристроенными у лунок.

За последние три дня Серега приноровился чихать специально – после чего каким-то необъяснимым образом все, что он слепил, и находилось от него в пределах полуметра «теряло свою искусственность». Сейчас он чихнул спонтанно, и, как следствие, рыболов на льдине встрепенулся, поправил съехавшую шапку и схватился за одну из удочек. В следующее мгновение Тимофей сделал резкую подсечку, принялся перебирать леску, и вот уже на льду под его ногами запрыгал полосатый красавец-окунь.

Не мешкая, рыболов насадил на крючок свежего мотыля и опустил снасть в лунку. Только после этого поднял голову, огляделся и теперь таким же красным, как нос, стало все его лицо.

– Привет, Тимофей, – сказал Серега. – Не волнуйся, все в порядке. Это я тебя создал и, так сказать, «оживил». Ты меня слышишь, я тебя – нет. Аккуратней! – предостерег рыболова Серега, когда тот собрался, было, ступить с края льдины на стол.

– Льдина – твое жизненное пространство. Но это только до поры до времени. Ты, пожалуйста, не суетись, присядь. Вот-вот, можешь лицо водичкой из лунки ополоснуть… А теперь, Тимофей, слушай. Я тебе пока больше ничего объяснять не буду, объяснят другие, такие же, как ты. Рыбаки – народ терпеливый, так что потерпи немного, скоро ты все поймешь, ты все увидишь сам.

С этими словами Серега стал медленно двигать льдину по поверхности стола к композиции «Застолье». Хотя, какое же теперь это было «Застолье»? Надо срочно придумать другое название.

Сереге было очень интересно, как живчики воспримут Тимофея, и какой окажется реакция рыболова. Он «причалил» льдину к комнате Зинаиды, как раз в тот момент, когда девушка покинула трапезную и вошла на свою личную территорию. Серега ожидал, что она растеряется, закричит, позовет мужчин. Вместо этого Зинаида строго погрозила скульптору пальчиком, потом прижала его к губам, мол, молчи, и, подскочив к краю комнаты, призывно протянула изумленному рыболову руку.

Тимофей поднялся, вопросительно оглянулся на Серегу и когда тот утвердительно кивнул, сбросил рукавицы, ухватился за пальцы Зинаиды и, прихватив пешню, покинул льдину.

Серега расплылся в улыбке. Ну, надо же – и Зинаида молодец, и Красный нос не растерялся. Что-то будет дальше?

А дальше – кто-то позвонил в дверь его квартиры. Влад, будь он неладен…

– Ого! – удивился незваный гость. – Ты рыболова оживил! Серега, это же шедевриально! Я так надеялся, что это возможно! Я чувствовал, я знал, знал, что у тебя получится. У меня куча замыслов, которые мы вместе с тобой осуществим. Теперь – всё. ВСЁ!!!

– Чего – всё? – вздохнул Серега. – Да ты садись, позже расскажешь. Давай, лучше посмотрим, как Никодим с Федотом примут гостя незваного, – на последнем слове хозяин квартиры сделал акцент, но Влад не придал этому значения и уселся рядом с хозяином квартиры.

Меж тем, Зинаида, что-то щебеча, помогла Тимофею снять шапку и тулуп. Судя по всему, рыболов задавал ей вопросы, и она отвечала. И, судя по всему, их разговор услышал Никодим, возникший на пороге комнаты. Тимофей схватился, было за пешню, но Никодим дружелюбно показал открытые ладони, затем недвусмысленно щелкнул себя пальцем по шее и устремил взгляд вверх, на Серегу.

– Алкоголики, самые натуральные алкоголики, – усмехнулся скульптор, начиная разминать пластилин. – Хотя, за знакомство грех не выпить…

Через несколько минут за кухонным столом на табуретках сидели уже четверо живчиков. Пили, закусывали, о чем-то оживленно беседовали. Тимофей влился в компанию без каких-либо проблем – рыболовы, как правило, люди компанейские…

Глядя на них, Серега и Влад тоже устроили перекус, в процессе которого гость принялся излагать свои замыслы.

– Серега, ты – монстр, монстр!!! Ты, главное, береги себя, свои руки, пальцы, и мы такое сделаем, такое!

– О чем речь-то? – наблюдать за живчиками Сереге было гораздо интересней, чем слушать пылкого Влада.

– О чем? Да пока ты сегодня ночью с Катькой кувыркался, я Машку опять неудовлетворенной оставил и все из-за роящегося сонмища мыслей, в связи с твоим даром.

– Ты вчера специально Жайворонок подговорил, чтобы она по подставке промазала? – без особых эмоций поинтересовался Серега.

– Да ты, что, Серега, окстись!

– Ну-ну…

– Выслушай меня, только внимательно, – Влад демонстративно отставил наполненный водкой стаканчик. Серега – наоборот – выпил:

– Ну?

– Предлагаю бизнес. Небывалый пластилиновый бизнес. Прибыль – пятьдесят на пятьдесят – чтобы без дураков, заключим договор.

– И заверим у нотариуса, – подколол Серега.

– Не только договор заверим, – со всей серьезностью отреагировал Влад. – Но еще патент на авторские права официально зафиксируем. Ты не бойся, я в этих делах дока.

– Ближе к делу…

– Дело – конгениальное, масштабное, перспективное, стопроцентно прибыльное! Самое главное, чтобы твой дар не пропал. А все остальное я беру на себя – организационные, финансовые, другие, вопросы. От тебя потребуется только одно – заниматься своим любимым хобби и «оживлять» фигурки.

– Можно поконкретнее?

– Можно, можно, Серега! Ты вот послушай, только не перебивай.

– Хорошо.

– Ресторан! – воздел руки к потолку Влад. – Ты лепишь мой ресторан «Фазан и сазан». Но не только ресторан со столиками и сценой, на которой установлен рояль, но также и бар со стойкой и соответствующими аксессуарами, а еще – бильярдную, номера, помещение, где играют в рулетку. Жаль, что слепить игральные карты проблематично. Действительно проблематично?

– Дальше-то чего?

– Дальше дело доходит до людей! Ты лепишь бармена, официанток, посетителей, музыкантов, игроков, девочек легкого поведения и тому подобное. И после того, как они будут рассажены и расставлены по своим местам, ты их оживишь. А специальные люди будут все это снимать на видео?

И все это мы, хорошенько подготовившись, для начала, будем показывать в «Фазане и сазане», в общем зале на плазме. Прикинь! Посетители придут и увидят на большом экране знакомый антураж и передвигающиеся копии людей! Увидят, как одни обслуживают, а другие пьют, едят, играют на бильярде. Играют, допустим, копии Кати и Маши, копии меня и тебя. Пусть не тебя, а кого-нибудь другого, к примеру, известного артиста, популярной певицы.

И ведь обязательно найдется какой-нибудь толстосум, который захочет, чтобы «ожила» пластилиновая копия его самого вместе с, допустим, Мерлин Монро – за одним столиком. А ты ведь его слепишь, обязательно слепишь. Пусть копия будет не очень похожа лицом, но у живчика будет соответствующая комплекция, узнаваемые одежда и обувь. Многим же нравятся шаржи на самих себя, а это будет оживший шарж.

И поверь, подражая этому толстосуму, его дружки тоже захотят увидеть свои копии – у барной стойки со стаканом в руке или с кием в бильярдной, а, может быть, и в номере с какой-нибудь красоткой. Вот тут-то денежки и польются рекой, а в ресторане от посетителей прохода не будет.

Когда видеозаписей наберется прилично, выложим их на собственном интернет-сайте. Мы всех затмим, всех! Любое шоу будет выглядеть отстоем, когда мы начнем круглосуточно показывать в режиме онлайн, происходящее в пластилиновом «Фазане и сазане», в бильярдной, в номерах, причем, без каких-либо ремарок и постановочных сцен.

Со временем ты слепишь и боулинг, и подиум с шестом для стриптиза, и сауну с бассейном… В перспективе должна получиться масштабнейшая композиция… – Влад утер рукавом вспотевший лоб, выдохнул и залпом осушил свой стаканчик.

– Ну, что скажешь?

Серега с ответом не спешил. Тоже опрокинул стаканчик, открыл пиво, в задумчивости сделал несколько глотков.

– Тут ведь, в чем еще-то, так сказать, прикол, – продолжил Влад. – Живчики будут играть в блильяр-рулетку-боулинг, а зрители получат возможность делать на них ставки. Вот тебе и тотализатор, хозяева которого мы с тобой.

– Да, Влад, у тебя действительно богатое воображение, – наконец, сказал Серега. – Даже побогаче, чем у меня.

– Тут главное – все продумать, законспирировать, не торопясь, поэкспериментировать, и только потом запустить этот золотой пластилиновый бизнес. Начнем с малого, с той же бильярдной и четырьмя игроками, тем более, в этом деле ты уже опыт имеешь. А дальше – больше! Ну? Ну же, скульптор!

– Эх, – вздохнул Серега. – Так и стоит сейчас перед глазами «Фазан и сазан» в пластилине. С бильярдной, игровым залом, сауной, в которые помещены уменьшенные копии тебя, Кати, моего начальника Петровича, который обожает посещать подпольное казино…

Но, видишь ли, Влад, в чем проблема. Одно дело, когда это, так сказать, фиксированное искусство, и совсем другое, когда я наблюдаю за, вроде бы, живыми существами. За моими, как ты выразился, «детишками». Понимаешь, о чем я?

– И что тебя смущает? – поднял брови и развел руками Влад.

– То самое.

– Переживаешь за судьбу пластилиновых кукол, которые не сегодня, так завтра, но в любом случае расплавятся?

– Переживаю.

– Другими словами…

– Не нравится мне, Влад, задуманный тобой бизнес. Вот и весь сказ.

– Мне, может быть, тоже моя работа не очень нравится, но деньги-то из воздуха не возникают. А тут – реально большие деньги появятся из копеечного пластилина.

– Не нужны мне ТАКИЕ деньги! – отрезал Серега.

– Зато мне нужны МОИ деньги, – посерьезнел Влад. – Причем, в полном размере и в оговоренный нами срок.

– Знаешь ведь, что я на нуле, – грустно ухмыльнулся Серега. – За горло хочешь взять?

– Хочу, чтобы ты голову включил! – Влад поднялся со стула. – Короче, завтра в первой половине дня ты должен выложить мне двести баксов – за ночь любви, проведенную с Катькой. Еще через шесть дней – остальную тысячу зеленых. Но все-таки будет лучше, если ты включишь голову и начнешь работать своими золотыми руками.

– И, кстати, чтобы развеять сомнения, – уже на пороге обернулся Влад. – Напоследок признаюсь, я действительно подговорил Катьку Жайворонок, чтобы она киксанула. И она это сделала – за деньги, естественно…

Серега слишком поздно заметил, что Зинаида покинула свою комнату. Но не вышла в трапезную, а перешагнула на льдину Тимофея. Впрочем, ничего страшного не произошло, льдина не перевернулась, расстояние между ней и сушей не увеличилось. Зинаида же по-хозяйски уселась на рыболовный ящик, одну за другой поправила удочки и уставилась на поплавки. Тоже, что ли рыбачка? И не холодно ли ей на льдине?

Глядя на нее, Серега еще больше склонился над композицией и тоже стал следить за поплавками, в надежде увидеть поклевку. И ведь увидел! Один поплавочек вдруг задрожал, чуть сдвинулся и резко нырнул. Рыбачка не прозевала поклевку: подсечка, несколько умелых движений, и серебристая плотвичка оказалась у нее в руках.

– Ай, молодца! – похвалил Серега. И успел заметить, что Зинаида поморщилась, зашмыгала носом, закрыла глаза и… чихнула.

Серега опрокинулся со стула на пол. И тут же почувствовал, что с ним вот-вот произойдет что-то непоправимое, еще немного, и он изменится. Зажмурившись и задержав дыхание, он откатился от стола, вскочил, ринулся в ванную комнату, на ощупь включил воду, все еще не дыша, но фыркая и плюясь, подставил голову под мощную струю, яростно намылил лицо мылом. Каким-то внутренним чутьем, он понимал, что если не избавится от последствий Зинаидиного «чиха», то тут же «опластилинивеет».

Но нет, обошлось. Серега посмотрел в зеркало, – все в норме. На всякий случай, вновь принялся сморкаться, плеваться, умываться. Затем на кухне залпом выпил полтораста водки, и почти мгновенно вырубился на диване.

* * *

Продрых Серега до позднего вечера. Войдя в комнату, увидел всех четырех живчиков на кухне за столом. Причем, на Зинаиде был тулуп Тимофея и его же шапка, – видать, простыла, пока на льдине рыбачила. Посередине стола стояла тарелка с капустой, но никто к ней не притрагивался.

Федот тут же поднялся, начал что-то показывать, но Серега его прервал:

– Секундочку. Сейчас все получите, но сначала выслушайте. Уверен, вы понимаете, что существуете в таком состоянии только благодаря мне?

Живчики дружно закивали.

– Понимаете, что если со мной что-нибудь случится, то из еды у вас останется только бочка капусты, да, возможно, сырая рыба, которую будет ловить Тимофей, пока у него наживка не кончится… Ну, если вам все ясно, то впредь ни в коем случае не чихайте в мою сторону, как сегодня днем сделала Зинаида. Я, конечно, буду начеку, но мало ли…

Живчики вновь закивали, хотя Серега сомневался, правильно и до конца ли они его поняли.

– Так, Зинаида, я решил слепить для тебя ванну.

Девушка радостно захлопала в ладоши.

– Пройди-ка к себе, покажешь, где ее лучше поставить. Тимофей, проводи девушку.

А теперь слушайте меня внимательно, – сказал он рыболову и рыбачке, когда Зинаида закрыла за собой дверь…

Проработав почти всю ночь, Серега уснул с рассветом, когда под его окнами усилился шум машин. Разбудил его, что было и неудивительно, звонок в дверь Влада Мохова.

– Вот, держи, – сказал тот, всучивая хозяину квартиры увесистую сумку. – Здесь сорок коробок пластилина. Для начала хватит.

Серега молча взял сумку и потащил в комнату.

– Как наши дела? – наступая ему на пятки, настороженно поинтересовался Влад.

– Нормально.

От следующих вопросов Влад воздержался, его внимание целиком захватила вновь изменившаяся композиция «Застолье». Теперь одна из дверей трапезной открывалась не в комнату Никодима, а в коридор, и уже из него четыре двери вели в другие комнаты. В одной обитал Никодим, в другой поселился Тимофей, две других, видимо, служили подсобкой и складом. Во всяком случае, бочка с квашеной капустой была перемещена на склад, и к ней добавились два мешка – один, судя по корявой надписи, с сахарным песком, другой – с солью. В трапезной стояли холодильник, электроплита, кухонный стол, заставленный посудой, а комната Зинаиды обогатилась ванной, наполненной водой.

В плане ванны скульптор постарался особенно: на стене, к которой она примыкала, висели разноцветные полотенца, на специальных подвесных полочках – мыло, мочалка, бутылочки и тюбики с шампунями и гелем, кажется, даже пемза имелась. А на полу рядом с ножкой ванны притулился вантуз. Влад настолько погрузился в созерцание, что даже вздрогнул, когда, склонившийся над композицией Серега громко чихнул.

Живчики тут же повскакивали со своих диванов, словно и не спали, прибежали в трапезную и набросились на еду и питье.

– Серега, ты монстр! – глаза у Влада горели. – У нас все получится. Как хорошо, что ты принял мое предложение!

Вместо ответа Серега трижды щелкнул пальцами, протер глаза и уставился на композицию. Посмотреть было на что: Зинаида, спешно покинув трапезную, вошла в свою комнату и начала раздеваться.

– Купаться хочет, – прокомментировал Серега.

– Конгениально! – восхитился Влад. – Надеюсь, сейчас ты не запретишь мне полюбоваться?

– Да, ради бога. Можешь даже лупой воспользоваться.

Влад последовал совету и, вооружившись лупой, приблизил лицо к композиции. А Зинаида уже с видимым наслаждением плескалась в ванне. И тут к ней в комнату заглянул Тимофей, который быстренько скинул с себя одежду и тоже запрыгнул в ванну. Зинаида не возражала, даже наоборот, засмеялась, начала брызгаться. Тимофей тоже какое-то время веселился, но вскоре недвусмысленно дал понять девушке, что составил ей компанию совсем не для того, чтобы мыться.

Зинаида покорно развернулась к нему спиной, а Влад склонился еще ниже, желая рассмотреть предстоящее действо во всех подробностях. Зинаида томно прикрыла глаза, при этом нащупала на ближней полке маленькую баночку, сыпанула ее содержимое себе на ладонь, глубоко вдохнула и… чихнула! И еще раз, и Тимофей тоже чихнул.

В отличие от Влада, Серега, опередив эти чихания, отпрыгнул в сторону и выскочил из комнаты. А когда вернулся обратно, то не сразу обнаружил своего приятеля.

Разросшаяся композиция «Застолье» была на месте; Никодим с Федотом в бильярдной гоняли шары; Зинаида в ванне наслаждалась ласками Тимофея… А на кухне, хватаясь за стол, безуспешно пытался подняться на ноги еще один живчик – размером с мизинец, абсолютно голый. Судя по комплекции и лысине, в нем нетрудно было узнать Влада Мохова.

Глядя на него, Серега включил мобильник.

– Александр Петрович? Это Костиков. Ты уж извини, но мне все-таки придется взять больничный. Да ни в каком я не запое! Да понимаю я, что пить надо больше и на рыбалку ездить чаще. Но вот не отпускает хвороба, и ничего с ней не поделаешь. Ага… ага… Спасибо, Петрович!

* * *

Слепить корову высотой с мизинец оказалось не так-то просто. Долго не получалась голова Буренки, чтобы и губы, и ноздри, и глаза были именно коровьи. Халтурить Серега Костиков не хотел, поэтому раз за разом сминал неудачную заготовку и начинал лепить заново.

Причем, кошка соответствующего масштаба, то есть длиной в две трети спички, у него получилась замечательная. Особенно удались усы, наверное, потому, что, полностью слепив фигурку, Серега выдернул два усика у себя из-под носа, разрезал их лезвием бритвы и надежно прикрепил к кошачьем мордочке.

Кошка, названная Федорой, ожила, как прежде оживали фигурки людей, после того, как скульптор на нее пару раз чихнул. Серега ожидал, что она сразу запаникует, попробует спрятаться под столом, но Федора, поводив носом и пошевелив усами, первым делом подошла к оставленному Тимофеем на кухне рыболовному ящику, царапнула его когтями и принялась требовательно мяукать. Живчики внимательно за ней наблюдали до тех пор, пока Тимофей не догадался достать их ящика окунька и угостить новую жительницу Застолья.

Серега уже имел опыт в создании пластилиновых собак, крысы и плавающего крякового селезня. Селезня оживлять не стоило – улетит; крыса в Застолье тоже ни к чему, а вот пару собачек слепить можно. Но сначала необходимо было закончить с коровой. Он лепил ее, стараясь скопировать с обложки диска «Atom Heart Mother» группы Пинк Флойд, с которой корова глядела на него вполоборота. Возможно, проблема была в том, что на обложке у коровы не было рогов? Серега отложил диск и полез в Интернет, где картинок с изображением коровы оказалось несколько тысяч. Выбрав Буренку с аккуратными рожками, он вновь принялся разминать пластилин…

Накануне, после того, как чудесным образом «опластилинившийся» и уменьшившийся в размерах Владислав Мохов пополнил ряды жителей композиции «Застолье», Серега, как и пообещал своему начальнику Александру Петровичу, отправился в районную поликлинику и взял больничный. Вернее, купил у знакомого отоларинголога Абрама Никоноровича Засоко. Отоларинголог однажды поставил ему диагноз «хронический танзилит», а когда Костиков выздоровел, Абрам Никонорович предложил продлить больничный – за небольшую денежку. Серега не отказался – он сидел на окладе, больничный оплачивался полностью, так почему бы и не погулять лишнюю недельку за государственный счет.

Вчера он сам обратился к Засоко, и тот, конечно же, пошел навстречу «больному». Правда, после покупки больничного, Серега остался почти на нуле. Но зарплату обещали дать на этой неделе, а в холодильнике имелись запасы съестного и спиртного, привезенные Владом, посему в отношении денег он не беспокоился.

Задуматься можно было о Владе, вернее, о его исчезновении из обычного мира. Тот хоть и жил отшельником, вроде бы даже и родственников не имел, но как-никак, в определенном кругу был человеком заметным – и рестораном владел, и на бирже играл, и вообще знакомых у него хватало.

Представить, что будет с Моховым дальше, Серега не мог. Как не мог и прогнозировать судьбу живчиков. Могло произойти что угодно, бывшие пластилиновые фигурки – вдруг вернутся в свое изначально стационарное состояние, а Влад – вновь станет полноценным человеком.

Интересно, как он в таком случае себя поведет? Набросится на Серегу с обвинениями? Но на каком основании? Чихал на нового русского миллионера не хозяин квартиры, а Зинаида с Тимофеем. Другое дело, что Костиков интуитивно эту ситуацию специально подстроил, но Влад-то об этом не знал. Хотя, находясь в Застолье, Мохов мог выпытать эту информации у той же Зинаиды. Ладно, все равно ничего исправить пока нельзя.

Да и надо ли исправлять? Вернувшись в свое естественное состояние, Влад и поведет себя соответственно – в любом случае потребует у Сереги вернуть должок, который, кстати, тоже, можно сказать, сам специально подстроил. В общем – будь, что будет…

Так размышлял Серега Костиков, долепливая пластилиновую корову. И ведь получилась у него Буренка – и с рогами, и с ушами, глазами, ноздрями, выменем, которое скульптор специально сделал покрупнее, чтобы молока больше давала. Серега даже залюбовался своим творением, но оживлять Буренку не торопился. Прежде надо было создать ей условия для, так сказать, нормальной коровьей жизни.

Для этого в первую очередь придется слепить лужайку с зеленой травой и маленьким озерцом – должна же скотина пить. Лужайку необходимо обнести прочной оградой, чтобы Буренка не вздумала переступить жизненное пространство Застолья – ей же, как живчикам, не объяснишь, что за краем композиции – небытие.

Надо слепить ведро, а лучше – два, в которые Зинаида станет надаивать молоко. Кстати, Серега сам умел доить коров – научился в армии и знал, что это довольно трудоемкое занятие. Необходимо сделать коровник – на всякий случай с запасным стойлом – где одна корова, там и другая, чтобы первой скучно не было. Коровник же необходимо вылепить современный.

Прошлой осенью Серега вместе с друзьями побывал в Норвегии – на рыбалке. На одном из многочисленных островов, сопровождавший группу егерь предложил посетить местный скотный двор. Рыбаки согласились и не пожалели. В отличие от типичного коровника в российской деревушке, там была чистота и порядок, не докучали неприятные запахи. Но больше всего Серегу поразило то, что ухоженные коровы в своих стойлах лежали не на полу, а на специальных матах, причем, задом к проходу – чтобы не пачкаться в собственном навозе, а дояркам было проще за ними убирать. Вот такой коровник он и вылепит.

Что еще? Да, хватит пока этого. Серега принялся разминать пластилин зеленого цвета, добавляя в него и белый, и немного желтого, чтобы лужайка получилась как можно более естественной. Особого внимания при смешивании не требовалось – главное пальцами пошустрее шевелить. Работая, он наблюдал за жизнью в Застолье.

Живчики недавно закончили трапезничать, и Никодим с Федотом сразу прошли в бильярдную, где вновь на что-то поспорив, принялись катать шары. Зинаида прибрала за столом: посуду помыла под рукомойником, пустые бутылки выбросила «за борт», после чего прошла в свою комнату. Тимофей – за ней, а за ним – и кошка.

Несмотря на то, что у рыболова имелась собственная комната, он не спешил в нее заселяться. Вчера, после купания в ванне с Зинаидой, он так и остался ночевать у девушки. Она ничего не имела против, даже сама, причем демонстративно, перед носом Никодима, заперла свою дверь на щеколду.

Навряд ли Никодиму, да и Федоту понравилось такое ее поведение. И, возможно, теперь, когда Тимофей принялся ее обнимать и лезть с поцелуями, Зинаида думала о своих старых знакомых. Во всяком случае, вместо того, чтобы благосклонно отозваться на приставания Тимофея, она отпихивала его одной рукой, а второй гладила втиснувшуюся между ними Федору.

А ведь и в самом деле было над чем задуматься. Ее, Никодима и Федота по праву можно было назвать хозяевами Застолья, а Тимофей пока что был всего лишь гостем. К тому же вчера появился еще один «гость». В итоге – Зинаида приходилась одна на четверых мужиков, да еще и на ограниченном пространстве. И неважно, что у каждого имеется своя комната, зато обеденный стол общий, за которым на почве ревности все что угодно может произойти. Подумаешь, нет у живчиков ножей, зато бутылки появляются, да и те же табуретки – чем не орудие для драки. Впрочем, они вполне могли обойтись и без бутылок-табуреток, – чтобы избавиться от неугодного соседа, достаточно было просто столкнуть его с края платформы!

В очередной раз, отпихнув Тимофея, Зинаида задрала голову и, можно сказать, встретилась с Серегой взглядом. В сложившейся обстановке пластилинового мирка не допустить возможных неприятностей, а то и трагедий мог только он.

– Так, мелкота! – привлек внимание маленьких человечков Серега. – Объявляю общий сбор. За кухонным столом, буквально через полминуты. Поторопитесь, а то накажу.

Кому никуда не нужно было торопиться, так это Владу. К кухонному столу он словно прилип. Прошло уже больше суток, как он появился на территории Застолья, и за все это время всего два раза покидал стол, чтобы, дойдя до конца коридора, справить за борт малую нужду, после чего возвращался обратно, где его ждала недопитая бутылка.

Скульптор подсунул ему наспех слепленную одежду и бутылку водки сразу после превращения в живчика. Посчитал, что алкоголь для Влада станет спасением, и, наверное, оказался прав. Во всяком случае, вчера, напившись вдрабадан, Влад так за кухонным столом и вырубился. Утром усугубил алкоголь вновь и еще некоторое время поспал, и вот теперь, пообедав, кажется, начал трезветь.

– Итак, друзья мои! – начал Серега, когда на кухне оказались все, включая Федору, жавшуюся к ногам Тимофея. – Теперь на территории Застолья вас оказалось пятеро, не считая, кошки. Ветеранам я хочу напомнить, а новичкам – Тимофею и Владу кое-что разъяснить.

Для начала – о жизненно важном. Если не хотите исчезнуть раз и навсегда – не покидайте платформы, по которой ходите. Платформа уже увеличилась в размерах, и будет увеличиваться еще и еще, но за ее краем, в любом случае вас ждет смерть.

Еще один жизненно важный нюанс. Среди вас не должно возникать никаких драк, как бы плохо вы друг к другу ни относились. Случится что-нибудь подобное, я сам отправлю драчунов за борт. А для начала просто-напросто сплющу голову вот этими самыми пальцами. Понимаю, что жизнь, тем более, на ограниченной территории не может быть без конфликтов. Поэтому, возможно, я разрешу дуэли. Но это – в перспективе.

Также в перспективе вас ждет пополнение и в плане животных, и в плане людей, а значит, увеличение территории. В плане, так сказать, социума, определяйтесь сами, но все просьбы передавайте мне исключительно через Федота. Только не наглейте, а то рассержусь, – Серега немного помолчал, разглядывая внимающих ему живчиков, потом продолжил, слегка повысив голос:

– Я не знаю, почему получилось так, что вы из слепленных мною фигурок вдруг ожили. Не знаю, благодаря какому чуду среди вас оказался Влад. Не знаю, сколько это все продлится – может, годы, а может, все закончится сегодня ночью, и вы вновь станете всего лишь пластилином. Но вы все мои детишки, и относиться к вам я буду соответственно. В том числе и к тебе, Влад. Если вы все меня поняли – кивните.

Все кивнули, в том числе и Влад, и Федора, кажется, тоже кивнула.

В отличие от коровы, слепить для нее лужайку не составило проблем. Чтобы зеленая поверхность лужайки не выглядела прилизанной, Серега несколько раз прижал ее к своему небритому подбородку, тем самым отпечатав множество точечных углублений, что при воображении вполне можно было принять за травушку-муравушку. И озерцо с голубой водой обозначил в дальнем углу лужайки, а в другом углу – стожок сена, и ограду сделал, чтобы коровушка не вздумал прогуляться за борт. Ну, просто настоящий выгон получился. На который тут же и выпустил пастись оживленную Буренку. После чего сразу принялся за создание коровника.

Лепил и в то же время прикидывал, за что взяться после того, как коровник будет готов. В первую очередь, конечно же, сделать в одной из комнат санузел, пусть даже совмещенный, главное, чтобы живчики вели себя цивилизованно, по-человечески.

Оборудовать санузел можно на месте склада, примыкающего к кухне, тем более что в нем пока все равно ничего не хранилось, помимо дивана, слепленного для Влада, на который тот еще даже не присел. Влада нужно заселить в новую комнату – такую же, как у мужчин, с тем же набором мебели – пока что минимальным.

Помимо комнаты для русского миллионера, необходимо сделать еще две про запас – пригодятся. Расположить эти комнаты надо в правом крыле, где пока что обитал только Федот. Таким образом, композиция окажется более менее симметричной. Правда, с правой стороны теперь имелась лужайка, где паслась Буренка, но и с левой стороны можно придумать что-то подобное, к примеру, спортивную площадку. А потом, а потом можно замахнуться и на…

Что-то заставило Серегу отвлечься от лепки. Не что-то, а Федот, оказавшийся на лужайке рядом с коровой и призывно размахивающий руками. Поглядев на задирающую голову Буренку, Серега догадался, что она, почти не переставая, мычит. Все стало ясно и без жестикуляций усатого: доить пора корову, а ведер-то нет.

Пока Федот бегал на кухню за табуреткой, первое ведро было готово. Не теряя времени, усатый подставил его под раздутое вымя и принялся за дело. Надоить полное ведро не позволили Никодим с Зинаидой, видимо, соскучились по парному молоку. Пока они по очереди жадно пили молоко прямо из ведра, Федот воспользовался новым, только что слепленным скульптором, и продолжил доить Буренку.

Серега вспомнил, как через полгода службы в армии его вместе с двумя десятками курсантов сержантской пограничной школы отправили в соседнее село на картошку. В благодарность за помощь, сельчане угостили служивых белым хлебом – только что из пекарни и парным молоком – пей, хоть упейся. Вот курсантики и упились до такой степени, что потом долгое время из кустов не вылезали – животами маялись.

Так, срочно надо оборудовать санузел!

* * *

На следующий день Серега проснулся поздно. И немудрено, лепил до тех пор, пока за окном не забрезжил рассвет, и его пальцы не начало сводить судорогой. Лепил азартно, можно сказать, с упоением. Предметы быта не требовали большого усердия – подумаешь, ванна, унитаз или то же беде – нет ничего проще. Санузел был сделан очень вовремя – большое количество выпитого парного молока подействовало на живчиков соответствующе. Срочно санузел не понадобился только Владу, который молоку предпочитал водку.

Как и планировал Серега, правое крыло композиции Застолье было переоборудовано и теперь представляло собой коридор, четыре жилые комнаты, примыкающую к торцу коридора лужайку, а к лужайке – коровник. С противоположной стороны лужайки Серега прикрепил еще одну площадку: для курятника и для свинарника. Кур и свиней лепить не спешил, пусть живчики для начала с коровой разберутся.

Да и некогда было с ними возиться, слишком много пришлось лепить мелочевки, начиная с тех же продуктов и спиртного и заканчивая, дополнительной мебелью, кастрюлями, чайниками, полотенцами, туалетной бумагой и тому подобным.

По просьбе Федота, скульптор переселил Никодима в правое крыло, чтобы старые друзья были соседями, а усатый – поближе к выгону. Комнату Никодима должен был занять Влад, но тот, напившись, вновь уснул за кухонным столом. Возможно, таким поведением, Влад выражал протест, возможно, думал, что, проснувшись в очередной раз, обнаружит себя в нормальном человеческом состоянии.

Серега не счел нужным как-либо на это реагировать. Не хочет приятель спать на мягком диване, – его личные проблемы. Или же проблемы Зинаиды, которая как-то само собой взяла на себя ответственность за порядок на кухне. Серега решил, что в этом вопросе живчики в состоянии разобраться сами, кстати, интересно будет посмотреть, как это у них получится.

Ночью он не стал убирать разросшуюся композицию в сервант, так и оставил на столе, накрыв большой коробкой из-под телевизора, которую в свое время не выбросил и зачем-то хранил в кладовке – вот и пригодилась…

Подняться с кровати Серегу заставил телефонный звонок.

– Ты знаешь, какой сегодня день? – узнал он в трубке голос своего начальника Александра Петровича Матвейчикова.

– Четверг, кажется. Или пятница? Точно – пятница!

– А говоришь, что не в загуле, – хмыкнул начальник.

– Да я ни в одном глазу, Петрович.

– Ни в одном глазу он. А что сегодня день граненого стакана – забыл.

– Зарплату что ли дают? Так я сейчас примчусь.

– Примчится он! Теперь уже не успеешь примчаться, кассирша домой намылилась, сейчас бабло в сейфе запрет.

– Петрович, будь другом, получи за меня.

– Ха! Получи за него…

– Да ладно, в первый раз что ли. Я вообще на нуле, Петрович, в выходные жрать нечего будет.

– На нуле он. Ладно, давай, мчись.

– Спасибо, Петрович, выручил.

– Спасибо в карман не положишь…

«Это что же, получается? – думал Серега, торопясь в родное отделение банка, в котором вот уже несколько лет работал инкассатором. – Если сегодня пятница, значит с момента оживления Зинаиды, Никодима и Федота прошла целая неделя! И ведь нормально себя чувствуют живчики: в бильярд играют, ванну принимают, трахаются, и с аппетитом у них все в порядке.

Правда, в плане свободы живчики ограничены, но тут уж ничего не поделаешь. Некоторые люди добровольно на небольших островках поселяются, только чтобы им никто не докучал. А для живчиков со временем территорию можно увеличить, причем значительно – пластилина для этого в избытке».

У входа в здание банка Костиков столкнулся с заместителем начальника Вячеславом Лисавиным.

– О, Костиков, – нахмурился тот. – Говорят, тебя хвороба одолела, на больничном сидишь…

– Правду говорят, Вячеслав Васильевич. Вот, из последних сил за денежкой приехал, чтобы лекарства купить, антибиотики.

– А знаешь ли ты, Костиков, что во время курса лечения антибиотиками, принятие алкоголя строго противопоказано? Пить вообще нельзя, даже пиво! – угрожающе изрек Лисавин.

– Вот я и не пью, Вячеслав Васильевич. Лечусь.

– Ну, лечись, лечись. Главное – не пей!

«Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!» – по дороге к кабинету начальника думал Серега о Вячеславе Лисавине, которого все называли за глаза Паном Зюзей. Прозвище приклеилось именно за то, что Вячеслава Васильевича через два дня на третий увозили на служебной машине домой пьяным, как говорится, «в зюзю»…

– За сколько баблосов больничный-то купил? – спросил Матвейчиков, не успел Костиков переступить порог кабинета.

– Здравствуйте, Александр Петрович, – пропустив мимо ушей провокационный вопрос, Серега выставил на стол перед носом начальника бутылку виски, купленную Владом Моховым.

– Здравствуйте-здравствуйте, – посмотрев на бутылку, начальник удовлетворенно хмыкнул и, чуть привстав, обменялся с Серегой рукопожатием. – А говоришь – на нуле, говоришь, в выходные кушать нечего будет.

– Этот пузырь друган позавчера притащил, – развел руками Серега и зачем-то добавил. – Да ты его, Петрович, знаешь – Влад Мохов, хозяин ресторана «Фазан и сазан». Он еще много чего притащил, а вот эту мы так и не осилили.

– Не осилили они…

– Представляешь, закуску всю умяли, а алкоголь остался. Вот приехал за денежкой – на еду да на лекарства.

– Приехал он, – Александр Петрович достал ключ и подошел к огромному, наверное, еще дореволюционному сейфу. – Как здоровье-то? – обронил вскользь, приоткрывая мощную дверь.

– На ногах стою.

– Стоит он… – вопреки ожиданиям Сереги, начальник достал из сейфа не деньги, а тарелку с бутербродами, а вслед за ней открытую банку с маринованными огурцами и два граненых стакана. – Садись лучше, в ногах правды нет. Надеюсь, твой Мохов в вискаре разбирается…

Александр Петрович открыл бутылку и наполнил стаканы примерно до половины. Поднял ближний и жестом предложил Сереге сделать то же самое.

– Петрович, я же на больничном, – промямлил тот. – Антибиотики доктор прописал. Даже Вячеслав Васильевич мне сказал, что они с алкоголем несовместимы.

– Вячеслав Васильевич ему сказал… Правильно сказал. Так ты уже принимаешь антибиотики-то?

– Не купил пока. Денег нет, а антибиотики дорогие…

– Вот с завтрашнего дня и начнешь принимать. Все равно ведь больничный продлевать будешь, раз уж купил…

Зарплату Костиков получил только после того, как они выпили по третьей. Причем, конверт с деньгами Александр Петрович достал не из сейфа, а из верхнего ящика стола. Краем глаза Серега заметил в ящике еще несколько таких же конвертов и подумал, что каждый, приходивший в кабинет начальника, непременно приносил с собой бутылку. По слухам, у начальника в сейфе этих бутылок – настоящий склад, поэтому для денег места не остается.

– Зачем ты мне про «Сазан и фазан» напомнил? – спросил вдруг Александр Петрович.

– «Фазан и сазан», – поправил Серега. – Так ресторан называется.

– Не суть. Зачем напомнил?

– Ну, речь зашла о бутылке, ее притащил Мохов, он владелец…

– Сейчас же едем к нему, – перебил начальник.

Опустошенную на две трети бутылку Александр Петрович прихватил с собой в служебную суточную машину, за рулем которой был Джон Большой. На работе почти за каждым инкассатором или водителем закрепилось прозвище. Помимо Джона Большого, был еще и Джон Маленький, и просто Джон, были среди инкассаторов и водителей Боярин, Бугор, Свинья, Слива… кстати, был и Живчик – возможно, Серега назвал свои пластилиновые фигурки, проведя ассоциацию именно с ним. За начальником, благодаря фамилии Матвейчиков, закрепилось прозвище Матвей; ну а Костикова на работе все называли Шубой, – он не обижался.

Никакого желания ехать в ресторан, тем более в «Фазан и сазан» у Сереги не было, но спорить с полупьяным Матвейчиковым не имело смысла. Проще было довести его в плане алкоголя до кондиции и сбагрить на попечение водителя, которому было не привыкать привозить начальника ночью домой в невменяемом состоянии.

– Шуба, приветище? – обернулся с водительского сиденья «Волги» Джон Большой, не успел Серега устроиться у него за спиной. – Как себя чувствуешь?

– Завтра антибиотики начну глотать, – поморщился Серега.

– Фигово.

– В «Сазане и сазане» фигово не бывает, – плюхнулся на сиденье рядом с водителем Александр Петрович.

– В «Фазане и сазане»…

– Не суть!

– Надолго ресторан? – вздохнув, поинтересовался Джон Большой.

– Какой там надолго! По коктейлю выпьем, пару партеек в бильярд раскатаем и по домам…

– Ну да, – вновь вздохнул водитель и тронулся с места, – дорогу он знал хорошо.

Пока ехали, за два приема выпили остатки виски, хорошо хоть не из горлышка, а из пластмассовых стаканчиков, хранившихся в бардачке. Да еще и яблоком закусили. Причем, Серега, которому начальник доверил разливать виски, плескал себе буквально на донышко. У него, в отличие от Александра Петровича, напиваться не было никакого желания.

Глядя, как Матвейчиков, не отходя от барной стойки, опрокидывает в себя первую порцию коктейля, Серега мысленно порадовался, что в ресторане Мохова не играют в рулетку, покер и тому подобное. Александр Петрович, особенно в подвыпившем состоянии был не в меру азартен и обязательно заставил бы своего подчиненного составить ему компанию за игорным столом. Серега очень сильно сомневался, что они бы выиграли. Бильярд – совсем другое дело, тем более что Серега не собирался, как три дня назад, играть с начальником на деньги – так, на пиво, или на тот же коктейль.

В ожидании, когда один из бильярдных столов освободится, Матвейчиков заказал графин водки, пиво и бутерброды с красной рыбой, – ох, не напрасно вздыхал Джон Большой.

И все же, когда Александр Петрович взял в руки кий, нельзя было сказать, что он сильно пьяный – сказывалась многолетняя закалка. Серега, выпивший гораздо меньше начальника, тоже держался нормально. Они арендовали бильярдный стол ровно на час, договорившись, что платить будет проигравший.

Серега был уверен в своих силах и не собирался подыгрывать начальнику, что в подобной ситуации не преминул бы сделать кое-кто из его коллег инкассаторов. Он довольно быстро выиграл первую партию и вновь начал забивать шар за шаром до тех пор, пока не услышал за спиной знакомый голос:

– Значит, опять без нас играем…

– Катя? – обернулся он. – Привет, Жайворонок.

– А Влада куда подевал?

– Вот, познакомься, – пропустив вопрос девушки мимо ушей, сказал Серега. – Это мой друг Александр.

– Здравствуйте-здравствуйте, – отреагировал Александр Петрович, и по его интонации Серега понял, – чтобы дойти до кондиции начальнику осталось совсем немного – сто водки и бутылка пива.

– Так мы, вроде бы, знакомы, – посмотрев на Матвейчикова, Катя лукаво улыбнулась и тут же перевела взгляд на Серегу. – Говорю, куда Влада нашего подевал?

– Я подевал? – Изумился Серега.

– А кто же?

– Ты мне тоже кажешься знакомой, – встрял Александр Петрович.

– Подожди, Жайворонок. Давай вместе вспоминать. Я убрался из его квартиры во вторник утром – при известных тебе обстоятельствах. С тех пор Влада не видел. Болею я, даже больничный лист имеется.

– Ты своему начальству ври, что болеешь…

– Этот человек, – Серега показал кием на Александра Петровича, – и есть мое начальство.

– Ой, – показушно смутилась Катя. – Александр, на самом деле я имела в виду, что в постели Серега совсем не кажется больным.

– А я, а я? – встрепенулся Матвейчиков.

– У вас в постели со здоровьем тоже все в порядке, – улыбнулась ему девушка.

– Вот! – Александр Петрович назидательно поднял указательный палец, после чего стал примериваться для удара кием по ближнему шару.

– Петрович, – окликнул его Серега. – Сейчас моя очередь.

– Его, видите ли, очередь, – хмыкнул тот и со всей дури врезал по шару, который, неудачно врезавшись в другой шар, перелетел через борт. – Лучше ответь ей, куда Влада подевал.

– Все, Александр Петрович, пора по домам, – Серега бережно положил свой кий на стол.

– Пора ему, видите ли, домой! Отставить! Играем, играем, пока время не выйдет…

Прежде чем покинуть ресторан, Александр Петрович, как проигравший, добросовестно расплатился за аренду бильярдного стола и не менее добросовестно опрокинул в себя полстакана водки, заставив Серегу сделать то же самое. И две бутылки пива, самого дорогого, тоже купил Матвейчиков. И еще, по дороге на улицу принялся пить из горлышка. Костикову ничего не оставалось делать, как последовать его примеру.

На самом выходе из ресторана, кто-то тронул Серегу за рукав. В первый момент ему показалось, что это Влад Мохов. Примерно такого же возраста и роста, такой же лысый, как Влад парень попросил жестом его чуть задержаться. Впрочем, Влад был не столько лысым, сколько коротко стриженым, – так он сам себя называл. Серега знал, что приятель, чтобы поддерживать подобную «прическу» посещает парикмахерскую не реже, чем раз в три дня, всегда оставляя мастеру приличные чаевые. Голова незнакомого парня блестела, как бильярдный шар, похоже, волосы на ней не росли давненько.

– Меня зовут Артур, – представился лысый. – Большая просьба. Если господин Мохов выйдет с вами на связь. Передайте ему, что Артур очень беспокоится. Если вы узнаете о его местонахождении, пожалуйста, позвоните мне. Буду благодарен.

Серега пожал плечами, молча взял протянутую визитку и, поддерживая еле переставляющего ноги начальника, повел его к машине, в которой скучал Джон Большой.

* * *

– Сейчас, Федот, сейчас, не бухти, – приговаривал Серега, привычно вылепливая батон колбасы, ломоть сыра, овощи и фрукты, хлеб и бутылки с пивом и водкой.

Предыдущий день живчики провели на столе, накрытые большой коробкой из-под телевизора. Заниматься ими Сереги было некогда – накануне, проснувшись довольно поздно, поехал на работу за зарплатой, а оттуда, вместе с начальником – в ресторан. И, несмотря на то, что зарекался ограничить себя в принятии алкоголя, все равно вернулся домой в изрядном подпитии. Не до живчиков ему было.

В конце концов, в их распоряжении имелась корова, дающая молоко. А на будущее, так сказать, про запас надо бы слепить для них мешок сухарей, и картошки, и репчатого лука, а к бочке квашеной капусты добавить бочку соленых огурцов. Что там еще Влад предлагал? Куры и свиньи? Принято. В ближайшее время будут созданы. Неплохо бы сделать что-то наподобие приусадебного участка – с грядками и фруктовыми деревьями. Серега поглядел на композицию, прикидывая, где этот участок разместить лучше всего.

Обратил внимание, что его уменьшенный приятель перебрался с кухни в отведенную для него комнату, где теперь лежал на диване лицом вниз, возможно, опять спал. Серега вспомнил, что вчера в ресторане Владом очень интересовался некий Артур. Просил позвонить, если станет известно местонахождение господина Мохова. Вот оно – местонахождение – композиция «Застолье». Интересно, какова была бы реакция Артура, окажись он здесь и узнай среди прочих живчиков владельца ресторана?

Возможно, почувствовав, что на него смотрят, Влад зашевелился, затем сел и демонстративно задрал голову, мол, полюбуйся мной, скульптор. Серега поглядел на него внимательнее, и увидел под правым глазом Влада приличных размеров синяк. Вот вам и запрет на драки! Серега нахмурился.

– Федот, я не понял, – он перевел взгляд на беспрерывно размахивающего руками усатого живчика. – Вам вчера разве неясно было сказано, чтобы никаких драк? Кто это его так?

Жестикуляция Федота усилилась. Вскоре все стало понятно: напившийся Влад начал домогаться до Зинаиды, а она, хоть и сопротивлялась, но не очень активно, и тогда у Тимофея взыграла ревность. Уговоры на Влада не подействовали, пришлось применить силу…

По большому счету, назвать это дракой было сложно. Можно сказать, Тимофей защищал четь небезразличной ему девушки, да и ударил-то всего один раз. Но закрывать глаза на происшедшее нельзя.