Читать книгу Окаянное призвание - Евгений Кузнецов - Страница 1

Глава 1

Лето в этом году выдалось необычайно жарким, и осень обещала быть такой же. Я почти каждый день проводил на даче, запасаясь сырьем для виноделия и витаминами на зиму – сбор одуванчиков сменился урожаем смородины, наливались яблоки, краснел кизил, поспевал терн, ожидались лещина, чинарики и много чего еще. Так беззаботно я жил своей размеренной жизнью, не строил далекоидущих планов и совсем не ощущал, как мое будущее кроят неустанные Мойры. А если без поэтики, то мою дальнейшую судьбу круто изменил один единственный человек и череда самых нелепых обстоятельств, но виноват во всем был я сам – впрочем, это как всегда.

Был душный июньский вечер. Ночь медленно опускалась на Горноморск синими сумерками. Чистый небосвод уже наполнился мерцанием звезд. Над вершиной Мыс-тау ярко светил серп луны. Неподвижный воздух звенел от стрекота цикад, кажущегося в лесной тиши просто оглушительным. Я неспешно спускался по извилистой каменистой тропинке с южного склона Холодных скал, возвращаясь домой с целым пакетом спелой черешни. Однако мою радостную улыбку от удачного набега на ягодные заросли постепенно сменяла унылая мина по мере того, как я приближался к Промзоне и все отчетливее различал огни витрин пивной пивзавода, призывно мигающие сквозь терновые заросли – просто последняя заначка закончились еще в прошлую субботу, и я уже неделю был сухой как лист и грустный как черт. А работы как не было, так и не предвиделось…

В это же самое время на другом конце города таинственный миллионер Абрам Саркисович Русинов, владелец информационного агентства «РАС-Информ», чья газета «Горноморсквуд» была единственным в городе независимым и в меру дозволенного оппозиционным источником информации, расхаживал по трехэтажной вилле с кипой бухгалтерских отчетов в одной руке и с хрустальным бокалом в другой. Заграничные часы, болтающиеся на тонком волосатом запястье, показывали половину десятого вечера, и Абрам Саркисович планировал сегодня во что бы то ни стало разобраться с непонятной аномалией в своей бухгалтерии.

Как всегда самолично просматривая документы касающиеся бизнеса, Русинов наметанным глазом отметил в прошлогоднем финансовом отчете одну маленькую странность, которую упустили все остальные его работники, а может быть, просто не придали этому значения, сочтя за случайность, а именно не такой существенный, но все же заметный скачок прибыли в четырехнедельный период и такое же резкое ее падение. Абрам Саркисович был убежден: в бизнесе, как и во всем остальном, случайностей не бывает.

Он подошел к модерновому столу, с бежевой мраморной плитой в качестве столешницы и буковыми резными ящичками, покопался в бронзовом письменном приборе, выбирая тоненький золотой карандашик, и на полях верхнего листа начал чертить небольшой, аккуратный график. На оси икс Русинов разбил шкалу прибыли с интервалом в десять тысяч рублей, а на оси игрек отложил двенадцать месяцев, разбив июнь на четыре дополнительных отрезка. После этого, внимательно сверяясь с цифрами в отчете, он принялся выстраивать кривую. Более-менее прямая линия в начале июня месяца резко взлетала вверх на три деления. Каждый последующий шаг был выше другого ровно на одно деление – всего три шага, – кроме последнего, четвертого, демонстрирующего спад на три деления от предшествующего значения, после которого кривая вновь возвращалась к первоначальному уровню.

Эта кривая напомнила Русинову горноморскую достопримечательность – гору Мыс-тау, на одном из отрогов которой он построил фешенебельную виллу, где сейчас и находился в рабочем кабинете. Нужно заметить, что Абрам Саркисович Русинов был просто без ума от дикой природы, и поэтому самолично спроектировал для себя жилище с учетом своих пристрастий. В радиусе трех сотен метров его особняк был обнесен высоким, глухим забором из зеленого металлопрофиля. За забором не было ничего, кроме дикорастущих деревьев, практически, зарослей леса с множеством протоптанных тропинок, по которым он любил неспешно прогуливаться в часы раздумий, да ручейка, змейкой пересекающего его участок и звонко журчащего в нерукотворных водопадиках, да небольшого озерца с уютной деревянной скамейкой на берегу – вот, собственно, и все, что касается флоры.

Сам дом, точнее, миниатюрный трехэтажный замок с площадкой для автомобиля и подъездной аллеей, посыпанными серой речной галькой, возвышался на небольшой скале в самом центре густой чащобы. Он был построен в готическом стиле, однако, с неожиданными решениями: со стороны спальни громадные панорамные окна и балкон-терраса выходили на острый пик Мыс-тау, сразу за которым направо тянулись заснеженные зубчики Большого Скалистого хребта, а со стороны кабинета открывался не менее захватывающий вид на изумрудный пологий склон, утопающий в бескрайней синеве моря.

Досаду вызывала лишь одна мелочь: прекрасный морской пейзаж подпортил длинный-длинный мол с причалами для нефтеналивных танкеров, но Русинов уже предпринимал некоторые меры, чтобы нефтепровод перенесли подальше в сторону соседнего поселка, где прямо из скважины разливали по бутылкам целебную минеральную воду «Хущхэ». «Вот пусть там и нефть разливают», – резонно рассуждал миллионер, ублажая слух звоном ручейка и птичьими трелями в окрестных угодьях своего имения. С двух других сторон – оскверненных на западе городом, а на востоке нефтеперевалочными базами и серпантином Приморского шоссе – «средневековый» замок окон не имел. Холодные каменные стены были слепы к цивилизации и сплошь заросли дикорастущим хмелем.

Антикварные каминные часы пробили десять раз. Абрам Саркисович оставил на время чертежные работы, подошел к бару, смешал новый коктейль – абсент, лед и минералку «Хущхэ» – и вышел на просторную террасу, огражденную белоснежной мраморной балюстрадой с декоративными вазонами, чередующимися с гаргульями, грифонами и прочей мифической нечестью. Дневная жара уже спала. Свежий бриз с моря охладил его разгоряченное лицо и взъерошил редкие волосы, старательно начесанные на уже ставшую заметной плешку. Горноморский миллионер глубоко вдохнул солоноватый морской воздух и устремил взгляд к небу. Далекие звезды бриллиантами сверкали на темно-синем бархате безграничного космоса.

«Как в сейфе», – блаженно подумал Абрам Саркисович, сделал большой глоток некрепкого коктейля и вернулся в кабинет.

С бокалом в руке он медленно подошел к камину, слегка подтолкнул носком коричневых мокасин верхнее полено подальше в пламя – оно скользнуло по решетке, взметнув вверх сноп искр. Русинов немного погрелся у открытого огня – ночью в Горноморске становилось прохладно, – заворожено разглядывая танец бело-оранжевых всполохов, затем развернулся и направился в противоположную сторону. Остановился у бара, посмотрел на графинчик с изумрудной жидкостью, открыл его, задумчиво повертел в руке пробку, ловя множеством граней свет от хрустальной люстры, и вернул ее на место… вспомнив, что держит почти полный стакан, снова выпил… Ему все никак не давал покоя пик на кривой графика, выделяющийся там так же явственно, как пульс жизни на кардиограмме безнадежного больного.

Абрам Саркисович снова вернулся к столу, взял финотчет с загадочными четырьмя строчками и, озадаченно нахмурив брови, уставился на график. Абраша Русинов с детства не признавал слова «капитуляция». Для него любая проблема была лишь вопросом времени – сколько минут потребуется, чтобы извлечь из нее выгоду. Вот и сейчас необъяснимый всплеск продаж газеты прошлым летом казался странной, но не неразрешимой загадкой: «Что-то же должно было это вызвать? – напряженно размышлял миллионер. – Деньги заработал – хорошо. Но что послужило причиной? Ведь, узнав причину, можно и повторить успех…»

Продолжая разглядывать график, он прошел к викторианскому креслу, удобно в нем устроился, сделал новый глоток, облизал толстые губы и закрыл глаза. Успешный бизнесмен и финансист, имеющий два высших образования – юридическое и экономическое, – Абрам Саркисович Русинов обладал феноменальной памятью, и поэтому ему не составляло большого труда мысленно восстановить все значимые события прошлого лета: «Глава поселка Подгорный попался на взятке, замглавы Загорненского района погорел на махинациях с землей, заведующий лесхозом осужден за мошенничество, директор агрокомплекса "Южная ягодка" скрылась с кредитами на десять миллионов рублей, судебные приставы арестовали счета стройбазы». Каждое из этих событий при грамотной подаче вполне тянуло на громкую новость, но сенсацией ни одно из них не стало бы – увы, люди давно привыкли к криминалу и чернухе.

Свернув лист вдвое, он опустил его в накладной карман своего клетчатого уэльского – укороченного – халата и решительным шагом направился к неприметной двери справа от бара. В тишине кабинета раздались едва слышные пощелкивания механизма потайного замка, клацанье выключателя, гудение люминесцентных ламп, и – густую тьму за бронированной дверью в один миг рассеял яркий белый свет. Узкое длинное помещение без окон, четыре на двенадцать метров, было заставлено вдоль стен двумя рядами высоких шкафов. Слева стояли открытые стеллажи, заполненные подшивками всевозможных журналов и газет, в том числе и «Горноморсквуд», а справа – застекленные офисные шкафы с папками-скоросшивателями на полках. Также здесь имелось два черных сейфа внушительных размеров. Один служил для хранения ценных бумаг и драгоценностей, другой – для коллекционного охотничьего оружия.

Абрам Саркисович был человеком аккуратным и педантичным, поэтому и имел это тайное место – архив с документами. Кроме этих ценных качеств, он еще был человеком терпеливым и настойчивым, если не сказать, упрямым. Подняв подшивку «Горноморсквуда» за июнь две тысячи восемнадцатого года, Русинов вернулся в кабинет, сел в кресло и начал бегло просматривать заголовки статей.

Ничего громкого, разоблачительного или сенсационного во всех четырех июньских выпусках не оказалось. Все крутилось вокруг курортного сезона. Складывалось впечатление, что город жил скучной провинциальной жизнью, и газета вяло отзывалась такими же унылыми новостями: «Горноморск приветствует туристов из Оймякона», «Отдых в стиле "Джаз". Конкурс юных музыкантов набирает темп», «Было бы корыто, а свиньи найдутся», «ФНС напоминает: заплати налоги – спи спокойно», «Миллион отдыхающих за месяц», «Свинья грязь всегда найдет»…

«Опять свинья! – мысленно возмутился Русинов, повторно просматривая газетные заголовки. – Почему свиньи из номера в номер? Вове что, некуда девать лишнее место моей газеты?! – Раздражение охватывало миллионера все больше и больше, как вдруг его буквально озарило: – Стоп! Свиньи!!! Так вот же оно – выходящее за рамки… из ряда вон!!!» – Абрам Саркисович стремглав бросился к столу с охапкой газет в руках, опрокинув с подлокотника кресла стакан с недопитым коктейлем… Вытекшая жидкость, впитываясь, медленно окрашивала приятным зеленоватым оттенком длинный ворс кремового ковра.

Прошло двадцать минут, и естественные красители полыни навечно въелись в персидский ковер несводимым пятном, но Абрама Саркисовича, похоже, это совсем не беспокоило. Да что там говорить, он даже не замечал этакого ничтожного пустячка. Он восседал за столом и, сравнивая между собой, уже в который раз внимательно перечитывал лежащие перед ним три газетные вырезки. Сердце Русинова по-прежнему учащенно билось, а душа ликовала: наконец-таки он нашел то самое, что так старательно искал и чего ему так давно не хватало.

«Невероятно, первый же репортаж какого-то Эс Киппена взвинтил продажи газеты в разы, – размышлял Абрам Саркисович, сверяя даты выхода публикаций с графиком. – Главный редактор публикует в каждом следующем номере еще два в высшей степени странных материала этого же самого Киппена, но утаивает все от меня… Бухгалтер отметила пик прибыли в отчете, но почему-то тоже промолчала… Любопытно, что же там у них произошло на самом деле?.. Кто такой этот Киппен?.. Почему перестал писать?.. "Свинья грязь всегда найдет" – это же гениально: из пустяка сделать бомбу, да еще без всякой криминальной чернухи. Только дурак Вова этого не понимает… или понимает, потому и дал очередь из трех материалов?.. Короче, мне нужен этот самый Киппен…» – Теперь Русинов уже возбужденно ходил по кабинету от камина до бара и обратно. Огонь давно погас от бесконечных пинков по поленьям, носок правого мокасина почернел и слегка дымился, графинчик – опустел…

Наконец Абрам Саркисович остановился посреди кабинета, состроил дикую гримасу и молча погрозил указательным пальцем кому-то невидимому в пустоту перед собой – похоже, он уже имел какой-то план, – а затем решительно подошел к столу, придвинул к себе ретро телефон, накрутил на нем знакомый номер, дождался ответа и быстро заговорил:

– Алло, Вова… Да мне плевать, сколько сейчас времени! Завтра жду тебя у себя в «Сити-тауэре» в восемь утра. Не опаздывай! – Дзынь, – он брякнул изящной трубкой о латунные рычажки.

Спать Абраму Саркисовичу совсем не хотелось – какой может быть сон, когда в крови бушует адреналин?! – но надо было заставить себя расслабиться и отдохнуть хоть пару часов, поскольку впереди предстояла большая работа. Миллионер прилег на викторианский диванчик из гарнитура «Виндзор» прямо в халате. На каминных часах было без четверти три ночи…

Глава 2

Каминные часы мелодичным звоном отсчитали шесть раз. Такая рань, что за окном еще темно. Другой повалялся бы лишний часок после бессонной ночи, но только не Абрам Саркисович Русинов – миллионер давно выработал для себя строгий режим и неукоснительно соблюдал его несмотря ни на какие непредвиденные обстоятельства.

Русинов опустил ноги с диванчика, принял вертикальное положение и, с кряхтением, распрямился во весь рост. Неприятное чувство вялости в теле немного раздражало его, но мысли о работе придавали бодрости его духу.

Как-то автоматически, не думая больше ни о чем другом, кроме предстоящей встрече с главным редактором своей газеты, Русинов принял бодрящий контрастный душ, совершил все необходимые гигиенические процедуры, позавтракал яичком, сваренным всмятку его собственным поваром, также скушал ломтик багета со сливочным маслом, собрал в черный кейс кое-какие документы со стола в кабинете и сел на заднее сиденье своего заграничного автомобиля. Личный водитель Русинова беззвучно захлопнул за миллионером дверцу, и черная блестящая иномарка представительского класса медленно покатила по подъездной аллее, похрустывая щебнем под колесами. Русинов, казалось, отрешенно смотрел в окно, но он был задумчив и предельно сосредоточен…

После долгого и тяжелого разговора на повышенных тонах с Владимиром Аркадьевичем Южным, или Шефом, как его звали все его подопечные, чья лысая голова и испитое лицо сегодня мало отличались по цвету от помидора, душевное напряжение наконец немного спало у Русинова. В его голосе даже не было больше нервозности, когда он давал распоряжение своей секретарше по телефону:

– Риммочка, пожалуйста, полное досье – Киппен Семён Давидович… Ну разумеется – как обычно. И не затягивай. Спасибо.

Опустив трубку на рычажки ретро телефона, Русинов откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и приготовился ждать, попутно обдумывая все, что узнал от Южного. Ждать, однако, пришлось недолго. Дисциплинированная Риммочка не зря получала ежемесячные премии в пухлом конвертике, и в этот раз она прекрасно поняла слова босса: «не затягивай» – значило «немедленно». Через пять минут с небольшим Русинов, как коршун, выхватил из рук секретарши листок с каким-то текстом и принялся жадно изучать информацию.

Еще через пять минут, потерев вспотевшие ладошки, Русинов облегченно выдохнул вслух:

– Философ, значит… Ну-ну…

Он энергично спрыгнул с кресла и направился к противоположной стене, сплошь уставленной открытыми книжными шкафами. Внимательно просматривая книжные корешки, он наконец выбрал то, что искал. Встав на носочки, Русинов дотянулся до самой верхней полки и снял с нее толстый томик «Философской энциклопедии»…

Около полудня у нас дома раздался телефонный звонок. Мама подняла трубку, недолго послушала и позвала меня:

– Сёма, это тебя… и не занимай долго телефон, я жду звонок от Гольдерманши, – заботливая мама нарочито громко проговорила последнюю фразу почти в самый микрофон.