Читать книгу Чудеса на каждый день. Правдивые истории из жизни Иван Иваныча, московского ветеринарного врача - Евгений Назаренко - Страница 1

Иван Иваныч глотнул воды из бутылочки и сказал ассистенту:

– Приглашай следующего.

В кабинет вошли трое детей. Старший мальчик вынул из-за пазухи и выложил на стол рыжего хомячка. Хомяк дышал неровно, глаза его были закрыты, по всем признакам бедолага был уже не жилец.

– Ну-с, дорогие мои, рассказывайте, что с вашим питомцем приключилось.

– Да вот, дяденька, Петька наш два дня не ест, а сегодня и не встаёт.

Иван Иваныч был весьма опытным врачом, что касалось болезней кошек и собак. Но – так уж сложилось – хомяков никогда в жизни не лечил, и что с ними делать, не имел представления. Но животное на приём принесли, делать что-то надо было. Хотя бы видимость. Впрочем, состояние хомяка задачу облегчало.

– Не ест? Так он, наверно, не хочет. Ну у вас бывает, что вы суп есть не хотите? А что ж, по-вашему, хомяк хуже? У него тоже свои желания есть, и уважать их надо всенепременно.

Дети подняли глаза на врача.

– А сколько лет Петру-то вашему?

– Да мы не помним, – сказала девочка, – то ли два годика, то ли три с половиной…

– Ну вот, пожалуйста, – солидный хомячий возраст, как не крути. Уже, знаете ли, имеет хомяк право что хочет делать, а чего не хочет – нет. А вы-то и возраст не помните, с днём рождения не поздравите никогда… Дома у вас где он живёт?

– В клетке.

– А клетка с колесом?

– Да.

– Вот! – назидательно поднял Иван Иваныч вверх палец. – Каждому существу, ежели с детства в клетке бегать приходится, когда-то это всё надоедает. И начинает оно протестовать. Не хочу, говорит, быть бегуном, хочу ощутить себя личностью! Иди-ка, Пётр сюда. Отчество-то у вашего Петра какое?

– Мы не знаем, – робким шёпотом ответил младший мальчик.

– Да-да! – Иван Иваныч с грозным выражением лица опять поднял палец и потряс им в воздухе. – Всё происходит от неуважения к животному! Как же не занемочь хомяку в летах, когда даже по отчеству его никто не уважит?! Ну-ка, иди сюда, Пётр Григорьич…

Врач положил хомяка на ладонь. Тот принялся судорожно подёргиваться. Иван Иваныч взял его правую лапку и аккуратно потряс.

– Ну вот, дорогой Пётр Григорьич, будь как дома. Я думаю, мы с тобой общий язык найдём, всё мне изложишь, что как есть, всю душу изольёшь.

Иван Иваныч свёл брови к переносице и поглядел на совсем оторопевших ребят.

– Ну вот что, дорогие мои. Петра Григорьича мы оставим у нас на психологическую реабилитацию, на недельку. Мы с ним разберёмся, придёт он в норму. А вы пока за это время подумайте о том, в чём виноваты перед Петром Григорьевичем. И что делать в будущем, чтобы достоинство уважаемого хомяка не страдало и всё не оборачивалось подобным образом. Понятно?

– Да, дяденька, – пролепетали ребята. И бочком, бочком, выскользнули из кабинета.

Иван Иваныч, поглядел на хомяка, вздохнул и положил обратно на стол.

– Доктор, – подал голос ассистент, – а что вы им говорить будете, если они через неделю таки придут?

– Эх, студент… Да уж я-то найду, что сказать. На то я и специалист со стажем!

И он снова глотнул воды из бутылочки.