Оглавление
Евгений Старшов. Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем
Предисловие
Глава 1. Истоки и корни. Жизнелюбивый дедушка – первый трубадур
Глава 2. Юная герцогиня
Глава 3. Королева Франции. Кошечка и филин
Глава 4. Королева-крестоносец
Глава 5. Из королев в герцогини и обратно: развод и новый брак
Глава 6. Королева Англии. Счастливая жена и мать. Измена
Глава 7. Кризис 1173 года: «восстание принцев». Львица в клетке
Глава 8. Неуправляемые львята, или кровавая каша, заваренная королевой
Глава 9. Королева-регент. Борьба за любимого сына
Глава 10. Последние годы
Приложение. Избранные хартии и письма королевы Элеоноры Аквитанской (перевод с англ. и комментарии Е.В. Старшова)
Библиография
Отрывок из книги
Королеву Элеонору Аквитанскую часто сравнивают с Еленой Прекрасной; нередко даже можно встретить эпитет, что она – Елена Троянская Средневековья. Отчасти это справедливо, отчасти – просто умаляет таланты и заслуги этой выдающейся женщины. Елена – все же больше миф, роковой символ, игрушка в руках богов, средство «разрушить царство». Элеонора же сама по себе активный деятель, созидающий и разрушающий вполне реальные европейские королевства – Францию и Англию, истории которых она принадлежит в абсолютно равной степени. Во-первых, само по себе редкость: она побывала королевой и Франции, и Англии. Еще большая редкость для того времени – она сама, на радость современным феминисткам, смогла устроить свою судьбу так, как посчитала нужным, хотя и с третьей попытки, причем ее последний избранник был моложе ее на 11 лет – тоже своеобразный фурор не только для ее времени, но и на многие последующие века. В ней изумительным образом сочетались трезвомыслие политика и безграничная страстность, переросшая в лютую ненависть; она была прекрасной матерью одним детям, но дурной – по различным причинам – другим; она бестрепетно отправилась в Крестовый поход со своим французским мужем – Людовиком VII, а ради своей любви, оскорбленной мужем английским – Генрихом II, поставила на карту целостность Англии. Наконец, она воспитала самого знаменитого короля английского Средневековья – Ричарда Львиное Сердце. Он был ее третьим сыном (вторым выжившим), и именно на него она перенесла всю свою юношескую любовь к аквитанскому рыцарю, зарубленному в ее объятиях и в честь которого она и назвала сына. Без лести современники оценивали ее исключительно в превосходной степени – умнейшая, красивейшая, образованнейшая, «жена несравненная», и это совершенно не было преувеличением, потому что они же давали и темные грани ее портрета. Женщина столь активная и выдающаяся была для ментальности Средневековья элементом все же чужеродным; тогда всерьез обсуждался вопрос, имеет ли женщина душу (то есть подлинный ли она человек), и в целом она представляла собой не более чем немощный и несовершенный «сосуд зла». Удел знатной женщины той поры – рукоделие и молитвы. Потому неудивительно, что Элеонору ославили ведьмой, не уступающей женщине-змее Мелузине, которую не способны удержать никакие запоры (так отобразился в народе факт ее многолетнего заточения по разным узилищам Англии), и отравительницей. Что же, не исключено, что смерть любовницы ее английского мужа, Розамунды Клиффорд, действительно на ее совести, хотя осуществить это злодеяние королева лично не могла, будучи в заточении. Да и верно говорят – когда женщине отрубают крылья, она для совершения полетов пересаживается на метлу… Впрочем, отравить соперницу – невелик подвиг, дело, как говорится, житейское, а вот поднять сыновей на многолетнюю войну против собственного отца – куда более трудоемкое предприятие.
Тем не менее Элеоноре удалось преодолеть стену предубеждения и стать, как сейчас принято говорить, настоящей «иконой стиля» – того самого, обычно воспринимаемого всеми нами романтически-фривольного европейского Средневековья (резко контрастирующего с мраком и кровью «Средневековья настоящего») – с прекрасными дамами, ради которых преломляют копья на турнирах и войнах доблестные рыцари и чью красу воспевают веселые трубадуры. Таким до Элеоноры было Средневековье в ее родной Аквитании. И именно таким оно стало во всей Франции и Англии – при ней и благодаря ей. Согласитесь, и это весьма немало для того, чтобы привлечь наше внимание к этой женщине. Но она вполне была и дочерью своего сурового времени – в юности ходила в Крестовый поход, подвергаясь жалам не только турецких и арабских стрел, но также голода и болезней; в зрелости скакала на коне по Аквитании, то спасаясь от мятежных баронов, то спеша на помощь сыновьям; в старости руководила обороной замка Мирбо.
.....
Культура трубадуров сформировала такое понятие, как куртуазность. Оговоримся сразу – речь пойдет об идеале, которому действительность соответствовала отнюдь не всегда. Итак, трубадур избирал себе Даму сердца и служил ей пером и мечом (если он – рыцарь), защищая ее красоту и честь перед дамами конкурентов. Зачастую Дама оказывалась знатнее и богаче воздыхателя, да еще порой замужем и, как говорится, с кучей детей – однако в том и заключалась особенность куртуазности, что само овладение Дамой не рассматривалось как цель (хотя вряд ли при случае кто от этого отказался бы, для примера можно вспомнить хотя бы знаменитое фаблио «О рыцаре в алом плаще»). Как ни странно это звучит теперь, целью был сам процесс служения и восхваления. Максимум, на что зачастую мог надеяться трубадур благородного происхождения – это позволение носить геральдические цвета Дамы (как вариант – подаренные ею ленточки, пояс, кольцо, шнурок, локон или перчатки) или – верх счастья! – рукопожатие, невинный поцелуй украдкой или созерцание обнажившейся Дамы. Какой трогательной наивностью веет от рассказа о трубадуре Раймбауте Оранском: «Долгое время направлялись помыслы его к этой графине (д’Юржель. – Е. С.), любил же он ее не видя, и так никогда и не собрался пойти на нее поглядеть. Слыхал я от нее, в бытность ее уже монахиней, что ежели бы тогда он пришел, то она бы такую даровала ему усладу: тыльной стороной руки дозволила бы потрогать голую свою ногу. Умер Раймбаут, все любя ее, наследника же не оставил». Трубадур Арнаут де Марейль считал так: «Я не думаю, что любовь может быть разделенной, ибо, если она будет разделена, должно быть изменено ее имя». Но и то, что метафорически именовалось «высшей усладой», «награждением венцом» (чтущий да разумеет, что и чем увенчивали) или «надеванием перстня/кольца», многими только приветствовалось!
Блондель слышит голос Ричарда Львиное Сердце. Художник Г. Доре
.....
