Читать книгу Формирование новых государств: внешнеполитические концепции - Евгений Валерьевич Мигунов - Страница 1

Введение.

Начало столетия было ознаменовано появлением принципиально новых тенденций в мировой политике,¹ связанных с использованием западноевропейскими государствами, в частности Великобританией, Германией и Францией, особых подходов к проблеме сепаратизма и сецессии. Суть их сводится к тому, что в зависимости от внешнеполитической установки по отношению к конкретной стране применяется комплекс мер, в одном случае направленный на обеспечение отделения части её территории и последующее формирование нового государства, в другом – на предотвращение такого отделения и сохранение территориальной целостности. Однако необходимо подчеркнуть, что данное утверждение не предполагает наличие у них какой-либо заранее выработанной внешнеполитической стратегии по сохранению или развалу соответствующих государств. Под таковой в данном случае понимается детализированный план действий государства в мировой политике, международных отношениях и дипломатии с целью достижения определённого результата. Она формируется посредством внешнеполитической экспертизы, проводимой правительственными институтами, на основании результатов профильных научных исследований и с учётом оценок общественно-политических лидеров. В данном случае речь идёт лишь о наборе отдельных внешнеполитических действий, при совершении которых власти соответствующих западноевропейских государств, а именно Великобритании, Германии и Франции, использовали похожие методы. Их эффективность обуславливает необходимость формулировки теории, положения которой могли бы применяться на практике в целях обеспечения более эффективной защиты государственных интересов. Выбор именно этих стран для исследования обусловлен несколькими причинами: а) систематичность, планомерность, упорядоченность внешнеполитических действий, предпринятых ими в течение последнего десятилетия для стимулирования/сдерживания сепаратизма и сецессии; б) наличие необходимых ресурсов и достаточного международного влияния для стимулирования/сдерживания сепаратизма и сецессии в регионах, находящихся в сфере их внешнеполитических интересов; в) демонстрация преимущества дипломатических мер над военными при поддержке или сдерживании территориального отделения; г) непосредственное и всестороннее участие этих стран в стимулировании сепаратизма и сецессии Южного Судана, Черногории, Косово, а также в сдерживании отделения Абхазии и Южной Осетии от Грузии; д) геополитическая близость к данным субъектам международных отношений.

Надо сказать, что обозначенная выше проблема на сегодняшний день стоит достаточно остро, особенно с учётом попыток ряда стран Запада, в частности США, обойти существующие нормы международного права и своевольно пересматривать взятые на себя обязательства. Так, на заседании дискуссионного клуба «Валдай» в октябре 2016 года Президент России В.В.Путин высказался о вышеупомянутых тенденциях в мировой политике следующим образом: «Международное право сдавало свои позиции под натиском американского нигилизма шаг за шагом. Выгодно отделение Эритреи, Косово или Южного Судана – значит, мнением центральных властей Сербии, Эфиопии или собственно Судана можно пренебречь. Есть возможность получить мандат ООН для вторжения в Афганистан – хорошо, коалиция получает бонус к бронированному реноме. Нет такой возможности – разнесем диктатуру в Ираке безо всяких международных мандатов. Или творчески интерпретируем введение бесполётной зоны над Ливией в право воздушной охоты за любым сторонником Каддафи».² В этом контексте опыт США в стимулировании/сдерживании сепаратизма и сецессии, безусловно, является полезным для изучения, однако в научно-популярной литературе данный аспект американской внешней политики уже освещён достаточно подробно, и для него требуется проводить отдельный анализ. Кроме того, в последнее время в научной среде наметилась тенденция абсолютизировать и несколько преувеличивать роль США в международных процессах, связанных с территориальными преобразованиями. При этом за рамками внимания остаются другие традиционно влиятельные страны, в частности бывшие колониальные западноевропейские державы, действия которых могут носить решающий характер при урегулировании проблемы сепаратизма и сецессии в различных частях мира.

Цели, которые преследуют государства при стимулировании и сдерживании сецессии, могут быть различными, но в основном замыкаются либо на усилении собственного геополитического влияния, либо на недопущении расширения влияния в соответствующем регионе других стран. Не последнюю роль в этом отношении подчас играют сугубо экономические интересы. Например, необходимость защиты капиталовложений в отдельных отраслях базового государства или претендующей на независимость территории. Не исключён также вариант, когда стимулирование или сдерживание сепаратизма помогает заинтересованным внешним акторам эффективно противостоять угрозам для собственной государственной безопасности и ликвидировать их источники на дальних подступах за пределами своей территории. В научной среде неоднократно предпринимались попытки изучить отдельные стороны политики западноевропейских государств применительно к конкретным странам и регионам, где наблюдались сепаратистские тенденции, однако большая часть из них носила точечный характер и в основном замыкалась на анализе отдельных случаев с упором на деятельность не столько западных государств, сколько специализированных структур. Вне поля зрения оказывалась концептуальная составляющая, то есть отсутствовало комплексное и системное представление о характере предпринимаемых властями западноевропейских стран шагов, которые позволяли им напрямую или косвенно влиять на процесс сепаратизма и сецессии. Ощущалась нехватка в наличии конкретного плана действий, которым могли бы руководствоваться все государства и народы при отстаивании своих интересов в данной сфере. Как следствие, становилось невозможным спрогнозировать развитие тех или иных ситуаций. В процессе изучения данного вопроса необходимо абстрагироваться от некоторых принципов внешнего управления в «чистом виде», то есть ситуации, когда абсолютно все стороны политической жизни одного государства находятся под контролем другого. В рамках настоящего исследования принимаются во внимание и внутриполитические аспекты процесса формирования новых государств, которые в некоторых случаях могут иметь решающее значение при выборе соответствующей тактики заинтересованными внешними акторами.

Определение внешнеполитических подходов к проблемам сепаратизма и сецессии требует не только досконального изучения и углубленного анализа, но и создания упорядоченной системы, которая бы учитывала все тонкости происходящих сложных процессов с соблюдением баланса внутренних и внешних факторов. Потребность в этом ощущается на фоне продолжающегося антагонизма между правом наций на самоопределение и принципом территориальной целостности государств, что нашло своё отражение в основополагающих документах Организации объединённых наций, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе и других международных институтов.³ Очевидной становится необходимость структуризации, систематизации и объединения в единую схему исследований в странах Западной Европы, имеющих отношение к проблеме сепаратизма сецессии; выделения теоретико-методологических основ стимулирования и сдерживания сепаратизма и сецессии в рамках британского, германского и французского внешнеполитического подхода; отслеживания их практической реализации во внешней политике Великобритании Германии и Франции в отношении конкретных субъектов международных отношений, в частности Южного Судана, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии. Полученные результаты помогли бы помимо всего прочего пролить свет на причины распада СССР, оптимизировать российскую политическую линию на соответствующих направлениях и проследить закономерность в последних геополитических преобразованиях, в том числе связанных с воссоединением Крыма с Россией.

Большой научный интерес здесь представляют исследования по Южному Судану, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии, которые наиболее широко охватывают предпринятые западноевропейскими государствами шаги по сдерживанию и поощрению сецессии. Стоит подчеркнуть, что вышеупомянутые субъекты международных отношений не объединены в одну группу, поскольку в каждом конкретном случае присутствует своя специфика. Тем не менее, их выбор для исследования не является произвольным и обусловлен следующими факторами: а) все вышеперечисленные субъекты (признанные и частично признанные) образовались в течение последних десяти лет с незначительным временным интервалом; б) в урегулировании проблемы их окончательного международно-правового статуса активное участие принимали ведущие страны Западной Европы, в частности Великобритания, Германия и Франция; в) территориальное отделение данных субъектов осуществлялось за счёт оказания им значительной внешней поддержки, результатом чего стало провозглашение и признание независимости на международном уровне; г) в отличие от других территорий, претендующих на независимость (Каталония, Квебек и др.), здесь процесс сецессии проходил наиболее активно с применением заинтересованными внешними акторами широкого набора политических, дипломатических, экономических и военных мер; д) процесс территориального отделения, как таковой, во всех указанных случаях прошёл все стадии от начала и до конца, при этом достиг своего логического завершения.

Для проведения анализа всех этих моментов требуется применять системный подход с установлением причинно-следственных связей предпринятых действий. Потребность в этом всё больше возрастает, поскольку похожие тенденции наблюдаются во многих других регионах мира, где государства сталкиваются с проблемой формирования новых государств, как на своей территории, так и на территории других интересующих их стран. В настоящее время в Великобритании, Германии и Франции имеется немало научных центров, занимающихся исследованием подобного рода явлений в международных отношениях и дипломатии. Не отстают от них и российские учёные. Тем не менее, чтобы повысить результативность предлагаемых ими планов действий, требуется найти новые подходы к решению проблем сепаратизма и сецессии, взглянуть на них в более широком контексте, с точки зрения внешних акторов. Представляется целесообразным тщательно изучить и проанализировать с научной точки зрения все аспекты политики западноевропейских государств на данном направлении.

Цель исследования заключается в раскрытии внешнеполитических подходов Великобритании, Германии и Франции к проблеме сепаратизма и сецессии на основе изучения британского, германского, французского научного и внешнеполитического опыта. В практическом плане это предусматривает выработку наиболее оптимального для нашей страны плана действий в ответ на аналогичные вызовы в региональном и международном масштабе.

Задачи исследования:

1) Определить и систематизировать основные подходы к изучению проблемы сепаратизма и сецессии на основе анализа современных исследований российских учёных.

2) Определить и систематизировать подходы к изучению отдельных аспектов сепаратизма и сецессии на основе анализа современных исследований британских, германских и французский учёных.

3) Определить теоретическую и практическую составляющую внешнеполитических подходов Великобритании, Германии и Франции к стимулированию территориального отделения на примере Южного Судана, Черногории и Косово соответственно.

4) Определить теоретическую и практическую составляющую внешнеполитических подходов Великобритании, Германии и Франции к сдерживанию территориального отделения на примере Абхазии и Южной Осетии.

5) Выработать рекомендации по обеспечению более эффективной защиты внешнеполитических интересов государств, выступающих за сохранение территориальной целостности других государств или, наоборот, поддерживающих права отдельных сообществ на самоопределение.

Научная новизна исследования состоит в определении современных внешнеполитических концепций Великобритании, Германии и Франции по содействию и противодействию формированию новых государств. Ранее подобных исследований не проводилось, при этом данная тема находила своё отражение в российской и зарубежной политической мысли, но оставалась до конца не изученной. Выделены основные подходы к изучению проблем сепаратизма и сецессии на основе анализа современных исследований российских учёных. Определены и систематизированы подходы к изучению отдельных аспектов сепаратизма и сецессии на основе анализа современных исследований британских, германских и французский учёных. Выделены различные методики стимулирования территориального отделения в рамках внешнеполитических подходов Великобритании, Германии и Франции, на примере соответственно Южного Судана, Черногории и Косово. Одновременно выделена методика сдерживания территориального отделения в рамках внешнеполитических подходов Великобритании, Германии и Франции, на примере Абхазии и Южной Осетии. На основании выполненных исследований разработаны теоретические положения, совокупность которых можно квалифицировать как научное достижение. Решена также научная проблема, имеющая важное политическое значение.

Теоретико-методологическая основа исследования состоит из общих теоретических методов научного познания (системный анализ, структурно-функциональный подход, исторический и логический метод, объяснение и предсказание, аналогия, моделирование, идеализация, обобщение, синтез, индукция), общих эмпирических методов научного познания (наблюдение, сравнение, описание), частных методов научного познания (анализ документов, монографический метод) и дисциплинарных методов научного познания (контент-анализ, ивент-анализ, когнитивное картирование). С учётом наличия нескольких предметов исследования, имеющих отношение к юридической стороне формирования новых государств, активно применяется также сравнительно-правовой анализ. Для определения и систематизации основных подходов к изучению проблемы сепаратизма, сецессии, а также их основных аспектов, на основе анализа современных исследований российских британских, германских и французский учёных используются преимущественно общие теоретические и эмпирические методы научного познания. Тогда как для определения теоретических и практических составляющих внешнеполитических подходов Великобритании, Германии и Франции к стимулированию/сдерживанию территориального отделения на примере соответственно Южного Судана, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии применяются в основном частные и дисциплинарные методы научного познания.

При написании работы в большинстве своём использовались официальные правительственные документы, материалы международных, региональных организаций, а также труды экспертов ведущих научно-исследовательских и образовательных структур. Неотъемлемым элементом работы являлось обеспечение достоверности приводимых фактов, представление всеобъемлющих данных по каждому кругу рассматриваемых проблем, достижение объективности и полноты полученных сведений. В процессе сбора информационных материалов особое внимание уделялось их глубине и детальности, в первую очередь, это относилось к конкретным узкоспециализированным вопросам, имевшим принципиальное значение для проведения настоящего исследования. Автор также стремился к всестороннему изучению тех или иных событий, их анализу с разных ракурсов, изложению нескольких точек зрения по одним и тем же случаям с целью нахождения максимально точных выводов и составления упорядоченных теоретических и практически ориентированных заключений.

Набор источников составляют следующие группы:

В первую группу входят основополагающие документы Российской Федерации, среди которых Конституция Российской Федерации; Концепция внешней политики Российской Федерации; Концепция национальной безопасности Российской Федерации; Военная доктрина Российской Федерации, а также на выступления российских официальных лиц, в частности, Президента Российской Федерации, председателя Правительства Российской Федерации, министра иностранных дел Российской Федерации и др.

Во вторую группу входят официальные документы международного права по вопросам территориальной целостности государств и права наций на самоопределение, принятые в рамках Организации Объединённых Наций, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе и других международных институтов. К таковым относятся Устав ООН, Резолюция Генеральной ассамблеи ООН 637 (VII) «Право народов и наций на самоопределение», Международный пакт о гражданских и политических правах, Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами, Декларация об укреплении международной безопасности, Хельсинский Заключительный акт ОБСЕ, Консультативные решения Международного уголовного суда.

К третьей группе относятся официальные документы Великобритании, Германии и Франции, в частности, договора, протоколы, меморандумы, сообщения для прессы, информационные бюллетени. Их тщательное изучение помогло составить исчерпывающее представление о характере внешнеполитических действий этих стран на соответствующих направлениях.

Четвёртую группу источников образуют выступления, заявления британских, германских и французских официальных лиц. Среди них: премьер-министр Великобритании, министр иностранных дел Великобритании, государственный секретарь Великобритании по международному развитию, министр по делам Европы МИД Великобритании, министр по делам Африки МИД Великобритании, постоянный представитель Великобритании в Совете Безопасности ООН, канцлер Германии, министр иностранных дел Германии, государственный министр иностранных дел Германии, президент Франции, министр иностранных дел Франции, государственный секретарь Франции по европейским делам, постоянный представитель Франции в Совете Безопасности ООН и др.

Особое внимание в исследовании уделено ряду основополагающих профильных документов, к которым относится Всеобъемлющее мирное соглашение по Судану, Соглашение о принципах отношений между Сербией и Черногорией внутри Государственного союза, Конституционный устав Сербии и Черногории, Проект по урегулированию проблемы статуса Косово (так называемый «План Ахтиссаари»), Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Россией, Абхазией и Южной Осетией и др.

В работе используются источники Европейского союза, в частности протоколы заседаний Совета ЕС, на которых обсуждалось урегулирование ситуации вокруг Южного Судана, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии.

В исследовании задействованы ресурсы британских, германских и французских средств массовой информации. К таковым относятся центральные государственные телеканалы («Би-би-си», «Дас ерсте», «Дойче велле», «ТВ5 монд», «Франс 24» и др.); радиостанции («Би-би-си радио», «Дойчландфунк», «Радио франс интернасиональ»); ведущие электронные и печатные издания («Дейли телеграф», «Гардиан», «Таймс», «Ди цайт», «Хандельсблатт», «Ди Вельт», «Лё фигаро», «Ле монд» и др.).

Набор специализированной научной литературы охватывает труды современных российских и зарубежных учёных в области мировой политики, международных отношений и дипломатии, результаты которых имеют принципиальное значение для проведения настоящего исследования.

Первую группу литературы составляют фундаментальные научные труды учёных Дипломатической академии МИД России, Института актуальных международных проблем, изучающих общие проблемы мировой политики, международных отношений и дипломатии, а также внешнюю политику России и государств Западной Европы.

Вторую группу литературы составляют научные труды учёных Института Европы, Африки и стран СНГ Российской академии наук, изучающих отдельные аспекты внешней политики Великобритании, Германии и Франции в различных регионах.

В данную группу входят научные труды представителей российского экспертного сообщества по проблеме сепаратизма и сецессии, а также исследования по Южному Судану, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии.

К четвёртой группе относятся публикации британских, германских и французских учёных по проблеме формирования новых государств, изданных в рамках различных научно-образовательных структур: Бристольский университет, Британская ассоциация международных исследований, Килский университет, Ланкастерский университет, Университет Бирмингема, Университет Кембриджа, Университет Королевы Мэри, Берлинско-Бранденбургская академия наук, Военный университет Мюнхена, Германский институт международной политики и безопасности, Мюнхенский университет Людвига-Максимилиана, Институт исследований в области безопасности Западной Европы, Институт политических исследований, Фонд стратегических исследований, Центр политических исследований «Science Po» и др.

Пятая группа состоит из публикаций современных британских, германских и французских учёных по Южному Судану, Черногории и Косово. Многие из них работают в научно-исследовательских институтах, фондах и высших учебных учреждениях, где действуют специализированные центры, сформированные по географическому и функциональному принципу. Среди таких центров можно выделить Королевский институт международных отношений, Королевское африканское общество, Лондонская школа экономики, Университет Кембриджа, Университет Оксфорда, Германский институт международной политики и безопасности, Германское общество по внешней политике, Мюнхенский университет Людвига Максимилиана, Фонд Роберта Боша, Фонд Фридриха Эберта, Центр прикладных политических исследований, Институт международных отношений и стратегических исследований, Научный институт международных исследований, Национальный фонд политических исследований, Национальный центр научных исследований, Университет Париж-Дофин, Французский институт международных отношений.

Использованы также публикации современных британских, германских и французских учёных по Абхазии и Южной Осетии. Основными научными центрами, занимающимися их изучением, являются: Военная академия Великобритании, Высшая школа социальных наук (г.Париж), Германский институт международной политики и безопасности, Институт международных стратегических исследований (г.Берлин), Королевский институт международных отношений, Лионский центр исследований в области международной безопасности и обороны, Национальный институт восточных языков и цивилизаций, Университет Париж I Пантеон-Сорбонна.

Помимо специализированной научной литературы, имеющей непосредственное отношение к рассматриваемой проблематике, были изучены труды ведущих российских учёных по различным вопросам международных отношений и современной внешней политике России, что придало работе концептуальный характер, способствовало более чёткому пониманию сути исследования и всесторонней разработке темы. Среди таковых выделяются исследования Бажанова Е.П., Бажановой Е.Н., Задохина А.Г., Закаурцевой Т.А., Иванова О.П., Неймарка М.А., Кулматова К.Н., Митрофановой А.В., Мозель Т.Н., Рудова Г.А., Татаринцева В.М., Шутова А.Д. ⁴

В процессе исследования автор руководствовался трудами выдающихся российских специалистов по внешней политике различных стран Западной Европы и Европейского союза. К их числу относятся Алчинов В.М., Бажанов Е.П., Закаурцева Т.А., Зверева Т.В., Матяш В.Н., Штоль В.В. ⁵

Значительное влияние на научно-исследовательский процесс оказали работы наших учёных, посвящённые изучению ситуации на Балканском полуострове, конфликтов в Судане и Южном Судане, становления государственности Абхазии и Южной Осетии: Барышев А.П., Васин С., Герасимов Я., Гуськова Е.Ю., Жуков А.Е., Козин В., Костелянец С.В., Котляр В.С., Леков Р., Маркович М., Мартынова М.Ю., Мезенцев С.В., Мифтахова С.А., Подцероб А.Б., Прозорова Г., Татаринцев В.М., Темяшов А., Тихомиров Н.К., и др. ⁶

При анализе процесса формирования новых государств особый акцент делался на отечественные исследования в области сепаратизма и сецессии, национального и государственного строительства, проблеме соблюдения государственного суверенитета и норм международного права, особенностям деятельности различных общественно-политических организаций в процессе их взаимодействия с правительствами современных государств: Арпентьева М.Р., Бинецкий А.Э., Бойко Ю.П., Громова О.Н., Довгий Т.П., Зяблова Т.Е., Клачков П.В., Котляр В.С., Кудряшова И.В., Лексин И.В., Макаренко В.П., Манойло А.В., Моисеев А.А., Новиков С.С., Нуруллин Р.М., Орлов А.А., Остроухов В.Н., Подъяпольский С.А., Пузырёв К.С., Рыбаков М.Ю., Сидоренко А.И., Смирнов Г.Н., Трофимов Е.А., Филиппов В.Р., Фонсека Н., Форолова Н.А.⁷ При этом особое внимание уделяется следующим работам: Понятие и значение сепаратизма (П.Клачков, С.Подъяпольский), Сепаратизм как вызов и угроза международной безопасности (А.Манойло), Сепаратизм как политическое явление (К.Пузырёв), Проблемы сепаратизма в современном мире (Н.Фонсека), Сепаратизм и противодействие ему: международно-правовые аспекты и основные направления международного сотрудничества (В.Остроухов), Понятие сецессии в политической науке (Р.Нуруллин), Сецессия как явление (С.Новиков, Т.Зяблова), Теория сецессии: посылки и аргументы (В.Макаренко), Сецессия территориальный образований: правовые риски и механизмы защиты (И.Лексин), Сецессия: способен ли федерализм предотвратить угрозу? (А.Сидоренко).

В рамках данного исследования центральное место занимают научные труды британских, германских и французских учёных по проблемам сепаратизма и сецессии на современном этапе: Р.Водак, С.Вольфф, М.Веллер, С.Кондор, Л.Джонс, Ф.Мак-Конелл, П.Джексон, Б.Райан; А.Хельмерих, Ш.Видеркер, К.Шаллер, К.Масала, Ж.Дагузан, К.Самари, Д.Биго, А.Жокс, Н.Лемей-Эбер, Ж.Деланнуа.⁸При этом особое внимание уделяется следующим работам: «Язык, власть и идентичность» (Р.Водак); «Самоопределение и автономия: концептуальное введение» (С.Вольфф, М.Веллер); «Суверенитет, интервенция и общественный порядок в революционные времена» (Л.Джонс); «Этнонационализм и политический потенциал националистических движений» (А.Хельмерих); «Проекты федерализма и конфедерализма» (Ш.Видеркер); «Сецессия и признание» (К.Шаллер); «Эффективное управление протекторатом» (К.Масала); «Войны, транснациональные и территориальные конфликты» (Д.Биго); «Нация и гражданство» (Ж.Деланнуа).

Тщательно проанализированы и труды западноевропейских экспертов по Южному Судану, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии: А.Аль-Шахи, М.Лё Риш, Э.Томас, Дж.Копналл, Р.Доуден, П.Аджак, Г.Гебрелуел, Х.Брайс, А.Солиман, Д.Астилл-Браун, А.Винс; М.Калик, П.Хокенос, Д.Винтерхаген, В.фан Мойрс, Д.Релжик, М.Мартенс, У.Хальбах, С.Рихтер, М.Кулласхи, П.Асснер, С.Грикур, С.Робер-Кёнде, Д.Тёртри, Л.Делкур, Ж.Сапир, А.Жафалиан, И.Рамоне, Г.Перио-Валеро.⁹       Среди исследований по Южному Судану выделяются: «Южный Судан: текущие тенденции, региональное влияние и отношения с донорами» (М.Ле Риш, Э.Томас); «Судан и Южный Судан: важность взаимозависимости» (Дж.Копналл, Д.Джонсон, П.Мёрфи); «Разделение и конфликт в Южном Судане: внутренняя политика и ключевые акторы» (А.Вебер, П.Аджак, Дж.Мосли); «Постсецессионный кризис в Южном Судане в сравнительной перспективе» (Г.Гебрелуэл, К.Тронволл); «Южный Судан: возможности и вызовы» (А.Винс); по Черногории – «Балканский развод сработал? Первый обнадёживающий год Черногории» (П.Хокенос, Д.Винтерхаген); «Сербия и Черногория: один крохотный шаг для человечества, один гигантский скачок для Балкан?» (В.фан Мойрс); «Будущее Черногории по-прежнему неопределённо» (Д.Релжик); Сербия без Черногории: в тени Косово (М.Мартенс); по Косово – «К независимости? Вопрос о статусе Косово» (М.Кулласхи); «Косово: два года после провозглашения независимости» (С.Грикур); «Война без жертв или жертвы без войны? Парадоксы интервенции в Косово» (П.Асснер); «Косово и европейская легитимность вмешательства» (А.Жокс); «Косово: после провала переговоров» (К.Самари); по Абхазии и Южной Осетии – «Грузия на распутье»; «Провокация, дезинформация, окружение: пятидневная российско-грузинская война» (Военная академия Великобритании); «Не урегулированные региональные конфликты на Южном Кавказе» (У.Хальбах); «Война Южной Осетии и её последствия. Размышления о кризисе XXI века» (Ж.Сапир); «Южный Кавказ: к новой «холодной войне»? (А.Жафалиан). Объектом исследования являются проблема сепаратизма и сецессии в контексте современной внешней политики Великобритании, Германии и Франции. Предметом исследования являются профильные теоретические разработки и комплекс внешнеполитических действий, совершённых Великобританией, Германией, Францией в отношении соответственно Южного Судана, Черногории, Косово, Абхазии и Южной Осетии, до и после их территориального отделения.

Исследовательская гипотеза заключается в следующем. В рамках своей внешней политики Великобритания, Германия и Франция стимулируют и сдерживают формирование новых государств в зависимости от своих национальных интересов и с учётом специфики отдельно взятого региона. Вместе с тем, при принятии соответствующих мер политического, дипломатического, военного и экономического характера в отношении разных территорий, претендующих на независимость, наблюдаются некие общие черты, присутствует определённая закономерность, системность и упорядоченность. На основе анализа процесса формирования новых государств, появившихся на карте мира в течение последних десятилетий при участии заинтересованных стран, можно раскрыть соответствующие концепции Великобритании, Германии и Франции, как главных игроков на европейском театре международных отношений. Это позволит, с одной стороны, более эффективно защищать интересы государств, отстаивающих свою территориальную целостность, с другой – учитывать чаяния сообществ, территорий, защищающих своё право на самоопределение. Хотя сформулированные теоретические положения не могут служить моделью, поскольку в каждом конкретном случае имеются свои особенности, они всё же позволяют получить более широкое представление о сущности политики указанных европейских держав в сфере сепаратизма и сецессии, вскрыть подлинные мотивы их действий на данном направлении.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты позволяют расширить и конкретизировать научное представление о проблемах сепаратизма и сецессии с учётом влияния на данные процессы заинтересованных внешних акторов. Они могут быть использованы при проведении дальнейших специализированных исследований в области мировой политики, международных отношений и дипломатии, а также в составлении специализированных учебных программ и пособий. Кроме того, указанные материалы могут быть полезны для различных специалистов, профессиональная деятельность которых связана с международными отношениями и дипломатией.

Апробация результатов исследования осуществлялась в ходе служебной и научной деятельности автора. Соответствующие материалы использовались при написании информационно-справочных и аналитических работ в системе МИД России, участии в различных международных конференциях, семинарах, симпозиумах, а также в беседах с официальными представителями и дипломатами зарубежных стран.

Глава 1: Современные исследования российских учёных по проблеме сепаратизма и сецессии.

Целью данной главы является определение и систематизация основных подходов к изучению проблемы сепаратизма и сецессии на основе анализа современных исследований российских учёных. Выделяются отдельные направления современных научных изысканий в данной сфере, среди них: поиск оптимальных определений сепаратизма и сецессии; причины и предпосылки возникновения сепаратизма и сецессии; соотношение сепаратизма, сецессии, автономизации и регионализма; взаимосвязь между сепаратизмом, экстремизмом и терроризмом; корреляция сепаратизма, национально-освободительного движения и деколонизации; выявление идеологической составляющей сепаратизма; правовые аспекты территориального отделения и признания новых государств; методы нейтрализации сепаратистских движений; использование сепаратизма в качестве инструмента реализации внешнеполитических задач. Особое внимание уделяется проблеме межэтнической конфронтации, которая нередко лежит в основе сепаратистского движения, а также вопросам идентичности различных социальных групп. Кроме того, затрагиваются отдельные сецессии в рамках федеративных государств.

1.1. Сепаратизм: сущность проблемы, причины возникновения и методы урегулирования.

Достаточно ёмкое определение сепаратизма в своей статье даёт кандидат философских наук П.В.Клачков и соискатель кафедры культурологии Гуманитарного института Сибирского федерального университета С.А.Подъяпольский.¹⁰ Сепаратизм они определяют как «деятельность, направленную на подрыв целостности государства путём отделения какой-либо его части».¹¹ Причём сепаратизм, по их мнению, может выражаться не только в насилии, но в информационно-психологическом, гуманитарно-техническом воздействии. Справедливо утверждение учёных о том, что предоставление автономии соответствующей социальной группе может стать эффективным способом урегулирования межэтнических конфликтов, что предотвращает возможное территориальное отделение. Однако требует пояснения тот факт, что сепаратисты могут начать с малого и на первом этапе ограничиваться требованиями об автономии, чтобы в дальнейшем получить большую свободу действий и перейти к полномасштабной борьбе за создание независимого государства. Так, предоставление автономии уже является значительной уступкой со стороны центральных властей.

В этом смысле любая автономия, пусть и в малой степени, но всё же ослабляет территориальную целостность государства. Исключением является ситуация, когда местным органам самоуправления в регионе, где проживают представители сепаратистского меньшинства, даются более широкие полномочия в плане принятия решений политического, социально-экономического, культурно-образовательного характера, но при условии их отказа от территориальных претензий. Причём это закрепляется документально на правовом уровне, путём заключения соответствующего соглашения.

Справедливо также и утверждение учёных о недопустимости отождествления процесса регионализма с сепаратистскими тенденциями, однако не совсем ясно, что они подразумевают под «конструктивными формами социальной активности».¹² Регионализм, как таковой, проявляется прежде всего в делегировании полномочий от «центра» к регионам, что выражается в стремлении местных сообществ заниматься развитием исключительно своей области или территории. Необходимо также понимать разницу между автономизацией, о которой в своей статье упоминают П.В.Клачков и С.А.Подъяпольский, и регионализацией. Принципиальное отличие между этими двумя понятиями состоит в том, что автономизация – это в общем смысле закреплённое на законодательном уровне и предоставленное центральным правительством право органов местного самоуправления самостоятельно принимать решения, касающиеся развития субъекта, в рамках которого они используют свои властные полномочия. Регионализация же символизирует общественный настрой, желание социальной группы обособиться от остального населения государства и сосредоточиться на укреплении какой-то отдельной части государственной территории. Как бы то ни было, и то и другое может в опредёлённых обстоятельствах послужить основой для развития сепаратистских движений. Что касается защиты прав и интересов отдельных этнических групп и сообществ, имеющих собственных традиционный уклад жизни, религию или культуру, то, безусловно, она должна гарантироваться, прежде всего, центральными властями государства. Законные требования и претензии этих социальных групп, затрагивающие различные аспекты и условия их жизни, должны приниматься во внимание и решаться на основе консенсуса. Вместе с тем, необходимо также соблюдать общегосударственные законы, уважать интересы других этнический групп и сообществ, осознавать необходимость сохранения территориальной целостности государства в интересах всего его населения.

Более широкое определение сепаратизма даёт в своей статье профессор Кафедры российской политики Факультета политологии Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, доктор политических наук А.В.Манойло.¹³ Он считает, что сепаратизм, помимо всего прочего, является одним из способов защиты внешнеполитических интересов различных стран мира. Фактически, это подтверждает положение о том, что любая страна потенциально может оказывать гласную или негласную поддержку сепаратистским движения на территории других государств или, наоборот, сдерживать, препятствовать их возникновению, исходя из собственных национальных интересов. А.В.Манойло считает, что рядовые граждане склонны отождествлять понятия сепаратизм, экстремизм и терроризм на том основании, что эти явления нередко дополняют и сопровождают друг друга. Тем не менее, говорить в данном случае о неком слиянии в сознании людей этих радикальных методов достижения поставленных целей не совсем верно. Дело в том, что борьба определённой социальной группы за создание нового государства может быть представлена властями базового государства, опасающимися за его территориальную целостность, и как экстремизм, и бандитизм или терроризм. Делается это, прежде всего, с целью нивелирования территориального аспекта, то есть представления ситуации в таком виде, что существующее противостояние якобы никак не затрагивает вопрос о территориальной целостности страны. Это в свою очередь должно послужить сигналом для других стран и международных организаций, которые по тем или иным причинам могут симпатизировать сепаратистам и оказывать им поддержку. Если на международном уровне базовому государству удаётся доказать, что те люди, которые борются за территориальное отделение на его территории, являются, например, обычными бандитами или террористами, прикрывающими свои преступные действия борьбой за независимость, то, соответственно, и любая поддержка со стороны внешних акторов будет носить такой же преступный характер и осуждаться международным сообществом. Таким образом, происходит не автоматическое слияние сепаратизма, экстремизма и терроризма, а скорее их отождествление с борьбой социальной группы за создание новой страны в результате информационной пропаганды, проводимой руководством базового государства на внутриполитическом и международном уровне.

А.В.Манойло убеждён, что сепаратизм представляет собой завершающую (заключительную) стадию процесса политической дезинтеграции, который начинается с регионализма и автономизма. С одной стороны, данное утверждение верно, поскольку процесс территориального отделения происходит, как правило, постепенно. Вначале речь может идти лишь о расширении прав органов местного самоуправления в соответствующем регионе. Если на данном этапе удаётся найти общие точки соприкосновения с центральными властями базового государства, достигнуть компромисса и учесть интересы всех заинтересованных сторон, то требования об отделении уже не предъявляются. В то же время, если позиция властей сепаратистского региона или центральных властей непреклонная и никто из них не желает идти на уступки, то ситуация может ухудшиться и перерасти в вооружённый конфликт, что может в итоге привести к территориальному отделению.

С другой стороны, сепаратизм можно рассматривать не как составную часть процесса политической дезинтеграции, а как самостоятельное явление, которое развивается не за счёт каких-либо внутренних факторов и не является следствием межэтнических противоречий, а полностью провоцируется заинтересованными внешними акторами. Другими словами, государства и международные организации могут различными способами содействовать развитию сепаратизма на территории других государств даже в том случае, если вопрос о территориальном отделении изначально не поднимался. Разумеется, для этого необходимы определённые условия, но они также могут быть искусственно созданы внешними акторами. Принимая во внимание данное обстоятельство, мы уже не можем говорить о сепаратизме как о последней стадии разложения общегосударственной политической системы, здесь сепаратизм выступает в качестве инструмента в руках третьих стран для создания нового государства в угоду их собственным интересам.

В своей статье А.В.Манойло упоминает о таком понятии как «сецессионизм», который определяется им как крайняя форма сепаратизма, предполагающая полное политическое отделение. Здесь необходимо сделать отговорку. Сепаратизм, как таковой не может иметь «крайних степеней», поскольку он сам по себе уже является радикальной формой самоопределения соответствующего сообщества или этнической группы, конечной целью которой является территориальное отделение и создание нового государства. Кроме того, термин «сецессионизм» воспринимается учёным именно как «процесс», то есть движение в сторону полного политического отделения. Но разве сепаратизм не вбирает в себя данный аспект? Целесообразно вообще отказаться от термина сецессионизма, как такового, поскольку происходит наложение двух понятий, обозначающих, в принципе, одно и тоже. Тем не менее, уместным представляется использование термина «сецессии» для обозначения конечного состояния, то есть факта полного политического и территориального отделения и, соответственно, создания нового государства. Таким образом, сепаратизм – это движение в сторону политического и территориального отделения, в то время как сецессия – конечная цель и логическое завершение этого процесса.

Справедливо утверждение А.В.Манойло о том, что сепаратистские движения могут появиться на территории государства, в котором имеется централизованная форма государственного управления. Тем не менее, как показывается практика, сепаратизм может появиться и в условиях ослабленного центрального правительства, когда регионы получают слишком широкую свободу действий. Как правильно намекает учёный, центральное правительство в обоих вышеупомянутых случаях не в состоянии обеспечивать эффективное государственное управление в регионах, что приводит к серьёзному нарушению социально-экономической ситуации, и именно это обстоятельство является ключевым фактором, оказывающим влияние на появление сепаратистских движений.

Учёный верно помечает, что национализм является своего рода идеологической основой для этнического сепаратизма. Но, в сущности, национализм, подразумевающий социальную мобилизацию определённой группы населения на борьбу за создание нового государства, может стать основой для сепаратистских движений, никак не связанных с этничностью. Например, мобилизация жителей южной части Судана, в своё время происходила не на основе этничности, а с упором на формирование новой нации, состоящей из представителей нескольких этнических групп. Ещё один характерный пример – Ломбардия (Италия), где, фактически, речь идёт сугубо об экономических интересах.

А.В.Манойло приводит аргументы, которые могут в некоторой степени оправдывать территориальное отделение (сецессию). Среди них фигурирует самооборона от агрессора, но здесь необходимо сделать уточнение. Если мы в данном случае имеем ввиду внешнего агрессора, то, как показывает практика, это, наоборот, способствует консолидации и сплачиванию всех социальных групп государства, которые по отдельности не способны оказать ему эффективное сопротивление. С другой стороны, если речь идёт о проведении центральным правительством в пределах государственной территории карательных акций против представителей конкретной социальной, этнической группы, которая сопровождается систематичным уничтожением мирного гражданского населения, то право на отделение и создание нового государства здесь может быть реализовано в полной мере.

В своей статье автор затрагивает немаловажный вопрос о том, считать ли сепаратизм одной из форм националистической идеологии. Надо понимать, что национализм в отличие от сепаратизма, не всегда предполагает территориальное отделение. Националистическая идеология, прежде всего, способствует повышению внутригрупповой солидарности, то есть когда определённая социальная группа начинает воспринимать себя как полноценную нацию, с особыми правами и привилегиями. Сепаратистские тенденции начинают проявляться лишь после завершения националистической пропаганды, когда социальная группа уже готова вести борьбу за создание нового государства. Таким образом, потребность в дальнейшем росте национализма отпадает.

Справедливо утверждение учёного о том, что большинство требований сепаратистов, главным из которых всё же является территориальное отделение и создание нового государства, могут быть удовлетворены без нарушения территориальной целостности страны, в том числе за счёт автономии. Тем не менее, необходимо понимать, что компромисса с сепаратистами трудно достигнуть в том, случае, когда они располагают мощной материально-технической базой, современным вооружением, финансовыми ресурсами и пользуются широкой поддержкой заинтересованных внешних акторов. В таких условиях сепаратисты, как правило, идут до конца и не склонны делать уступки, даже при условии выдвижения центральным правительством базового государства предложений, которые были бы с готовностью приняты сепаратистами, находись они в невыгодном или тяжёлом положении. Именно поэтому, как показывает практика, переговоры с сепаратистами должны подкрепляться разумными силовыми мерами со стороны центрального правительства, активной работой дипломатов с целью лишения сепаратистов поддержки из-за рубежа и всевозможными экономическими мерами (блокада, санкции) для перекрытия их каналов снабжения.

Старший научный сотрудник Калужского государственного университета им. К.Э.Циолковского, доктор психологических наук М.Р.Арпентьева¹⁴ считает, что сепаратизм – это и стремление определённой социальной группы к территориальному отделению с целью создания нового независимого государства, и его намерение войти в состав другого государства. По мнению учёной, главными опорами сепаратизма являются признанное международным сообществом право наций на самоопределение и процесс деколонизации. Весьма примечательно, что автор наряду с принципом территориальной целостности государства и нерушимости его границ признаёт важность соблюдения культурно-политического единства страны. Таким образом, М.Р.Арпентьева выводит понимание сепаратизма за рамки сугубо территориальной составляющей, при этом делает чёткое различие между национально-освободительным движением и сепаратизмом. Так, целью первого является не формирование нового государства как такового, а реализация концепции государства-нации в пределах уже имеющейся территории. Другими словами, в данном случае идёт борьба не за территорию, как основу формирования нового государства, а за власть в рамках уже существующего и признанного государства, без изменения его границ. Конкретная этническая группа, народность или сообщество борется против доминирующей части населения, которая необязательно может составлять большинство населения государства, и представляющей его властной группировки с целью изменения политического строя правления таким образом, чтобы на территории данного государства проживали только представители данной этнической группы (народности, сообщества). Возможен также более «мягкий» вариант, когда представителям доминировавшего в прошлом сообщества позволено проживать на территории государства-нации в статусе национального меньшинства с ограниченными правами.

Тот факт, что причиной активизации сепаратистского движения могут стать нарушения прав человека, всевозможные притеснения и гонения на представителей конкретной этнической группы или сообщества не вызывает сомнений, однако необходимо понимать в чём именно это может проявляться. Не секрет, что под предлогом защиты прав человека осуществляется вмешательство во внутренние дела базового государства со стороны заинтересованных внешних акторов, которые, заявляя о своей якобы нейтральности, поддерживают либо власти базового государства, либо сепаратистов. В этом контексте, нарушение прав меньшинств или прав человека в целом может и не иметь место в действительности, но использоваться как повод для интервенции. Не исключены ситуации, когда представители доминирующей этнической группы или сепаратистского сообщества намерено искажают положение вещей, обвиняя друг друга в нарушении прав человека, при этом подтвердить или опровергнуть те или иные факты бывает весьма затруднительно для международного сообщества. Нельзя полагаться и на заключения соответствующих комиссий, созданных в рамках различных международных организаций, поскольку внутри них практически всегда присутствуют представители доминирующих государств (или группы государств), которые стремятся «протолкнуть» доклады, проекты, резолюции в пользу одной из сторон. Их объективность всегда должна подвергаться сомнению, наглядным примером тому служит доклад специального представителя Генерального секретаря ООН М.Ахтиссари по Косово.

Также стоит отметить, что при всём многообразии форм сепаратизма неизменным является одно – стремление к территориальному отделению. Это означает, что каковыми бы не были средства достижения данной цели и методы мобилизации общественности, все они в конечном итоге направлены на создание нового государства при поддержке заинтересованных внешних акторов. М.В.Арпентьева справедливо отмечает широкое применение здесь практики двойных стандартов, когда западные государства в зависимости от собственных национальных интересов могут поддерживать или, наоборот, препятствовать сепаратизму на территории других стран.

Исследовательница верно подмечает, что в основе любого сепаратистского движения заложена идея о национальном превосходстве. Это означает, что представители соответствующей этнической группы или сообщества по определённым причинам считают себя исключительными, то есть заслуживающими особого отношения. Они убеждены, что права на конкретную территорию принадлежат именно им, а не государству в целом. Аргументация, как правило, во многом основывается на искажённой исторической составляющей, но также и не исключён экономический аспект, в том случае если уровень жизни в сепаратистском регионе существенно отличается от такового в других регионах базового государства. Важным моментом при мобилизации представителей этнической группы или сообщества является убедительное обоснование лидерами сепаратистского движения безальтернативности борьбы за территориальное отделение и создание нового государства. Соответствующие доводы и аргументы, используемые в политическом дискурсе, должны в целом создавать у сепаратистского сообщества впечатление о естественной и не подвергаемой сомнению необходимости борьбы, формировать твёрдое убеждение в её успешном исходе.

Как уже отмечалось ранее, не вызывает сомнений использование упоминаемой М.В.Арпентьевой практики двойных стандартов в политике ряда западных стран, которые в одних случаях поддерживают сепаратизм, в других – препятствуют его развитию. Однако речь здесь идёт не только об их собственной территории, влиятельные западные страны могут подавлять попытки территориального отделения и на территории других стран, когда сохранение территориальной целостности соответствующего государства отвечает их национальным интересам. Справедливо утверждение исследовательницы о том, что в последнее время сепаратисты нередко в качестве основного метода достижения поставленных задач используют организацию всеобщего голосования или референдума в регионе, нежели насильственные действия. Но опять же без силового фактора данная инициатива, скорее всего, будет обречена на провал, о чём наглядно свидетельствуют недавние события в испанском регионе Каталония. Как показывает практика, любое территориальное отделение возможно только при наличии мощной силовой (вооружённой) поддержки, поступающей именно от заинтересованных внешних акторов. Таким образом, сепаратизм сочетает в себе мирные и силовые методы, а именно проведение работы по мобилизации населения, организацию всеобщего народного голосования (референдума) при военной поддержке.

Значительный вклад в изучении проблемы сепаратизма в своё время внёс К.С.Пузырёв, соискатель Кафедры политических наук факультета политических наук и социологии Кемеровского государственного университета. В своей работе¹⁵ он значительное внимание уделяет вопросам идентичности, межэтнического взаимодействия, обоснованию сепаратизма с культурно-исторической точки зрения, кризисным явлениям в современных государствах, выступающих в качестве предпосылок сепаратизма, а также правовым аспектам. Так он считает, что стремление этнических групп к некоему обособлению является естественным процессом, который изначально заложен в самой их природе, при этом без установления определённых границ между этническими сообществами невозможна их нормальная коммуникация. Причиной тому служит исторически обусловленное представление этнической группы о необходимости защиты исключительно своих интересов и своего образа жизни. Автор считает подобное восприятие собственной идентичности радикальным, поскольку оно отвергает саму возможность существования и нормального развития территории, на которой проживают представители указанной этнической группы, в составе другого государства. Как следствие, возникают сепаратистские тенденции, однако учёный здесь же отмечает, что их появление, так или иначе, связано с политическим кризисом в государстве. Это лишний раз подтверждает положение о том, что в сильном и стабильном государстве с эффективно функционирующей социально-политической системой вероятность появления сепаратизма является минимальной.

Весьма интересным представляется концепция учёного о «политическом мифе», то есть формировании у этноса или сообщества представления о самом себе как о привилегированной социальной группе с особым историческим и культурным предназначением, практическая осуществление которого якобы возможна только посредством обретения независимости и создания собственного государства. В этом контексте можно предположить, что данный искусственный образ или «миф» является политическим по причине того, что он, как правило, создаётся в процессе соответствующего дискурса, активно используемого и навязываемого радикально настроенными общественно-политическими лидерами сепаратистского сообщества. Аналогичным образом создаётся и образ внешнего врага, в качестве которого, как отмечает К.С.Пузырёв, может выступать либо другое сообщество, как правило, доминирующее, либо всё государство. Важным для нашего исследования представляется такой аспект сепаратизма, как искажение истории сепаратистской этнической группы. Учёный называет это «мифологизированной версией национальной истории». Она включает в себя полный или частичный пересмотр исторических фактов, искажение их смысла и значения, навязывание определённой интерпретации исторических процессов, которые призваны доказать представителям сепаратисткой социальной группы, а также международному сообществу, законность требований о суверенитете.

Примечательно, что в своём исследовании К.С.Пузырёв увязывает сепаратизм с межэтнической конфронтацией. Это означает, что отделение определённой территории от государства может стать следствием конфликта между несколькими этническими группами. Однако, как утверждает учёный, конфликт способствует формированию у соответствующей социальной группы более чёткого представления о собственных отличительных особенностях. Другими словами, её представители начинают лучше осознавать собственную уникальность, противопоставлять себя другим и стремиться защитить своей жизненный уклад за счёт территориального отделения. В этом смысле межэтнический конфликт может подпитывать сепаратизм, но, опять же, при условии наличия мощных общественно-политических группировок, которые могли бы использовать этот конфликт как повод для активизации сепаратистского движения.

В своём исследовании автор упоминает о «завышенных социальных ожиданиях» определённых групп населения, то есть ситуации, при которой граждане начинают выдвигать дополнительные требования центральным властям государства, которые, по их мнению, не удовлетворяют их потребности в полной мере. Надо сказать, что данная тенденция тесно связана с искусственно формируемым представлением этнической группы о своей высокой значимости. Однако в данном случае культурно-исторический аспект отсутствует, заинтересованные в сепаратизме внешние и внутренние акторы могут использовать в своих целях общественное недовольство сугубо бытовыми проблемами в регионе (отсутствие комфортабельного жилья, дорог, высокотехнологичных образовательных и медицинских учреждений и т.п.). Таким образом, центральные власти и поддерживающие их внешние акторы, которые стремятся сохранить территориальную целостность базового государства, должны быть в состоянии не столько своевременно решать различные социальные проблемы в конкретном регионе, сколько эффективно препятствовать их увязыванию с сепаратизмом.

Отдельно стоит остановиться на экономическом кризисе в государстве. Учёный верно подмечает, что социальная напряжённость и тяжёлая экономическая ситуация заставляет граждан активно искать ответчиков. При наличии острых социально-экономических проблем в регионе лидеры сепаратистского сообщества направляют недовольство местного населения на центральное правительство, которое представляется ими в качестве главного виновника произошедшего. Вместо того, чтобы искать конструктивные решения на региональном уровне, они всячески стараются создать образ некоего «внешнего врага» в лице государства, отделение от которого якобы позволит быстро избавиться от всех трудностей.

Как отмечает К.С.Пузырёв, сепаратизм изначально не возникает в чистом виде, в его основе лежит «агрессивно-избыточная этнополитическая активность». Это означает, что представители соответствующей этнической группы не сразу переходят к энергичной борьбе за территориальное отделение и создание нового государства. В нормальных условиях, то есть при отсутствии радикально настроенных общественно-политических лидеров и организаций, вполне возможно конструктивное урегулирование разногласий сепаратистского сообщества с центральными властями государства. При этом вопрос о территориальном отделении может вообще не стоять на повестке дня. Однако если этническая группа становится агрессивной в результате подрывных действий радикальных элементов и провокаторов, то достижение компромисса становится крайне затруднительным.

В своём исследовании К.С.Пузырёв указывает на то, что сепаратизм отвергает «исторически сложившиеся реалии» и «не считается с интересами, потребностями и заботами сожительствующих общностей и групп». С данным утверждением отчасти можно согласиться, но практика показывает, что подобная эгоистическая позиция, как правило, не приводит к желаемым результатам. Дело в том, что даже в случае успешного территориального отделения, новому государственному образованию в первые годы необходимо будет подтверждать свою состоятельность и демонстрировать международному сообществу способность эффективно функционировать в качестве независимого государства. В этом контексте, пренебрежение сепаратистами историческими фактами и нанесение ущерба соседним сообществам в процессе борьбы за независимость может сыграть весьма пагубную роль. В частности, провозглашённое сепаратистами новое государство не будет признано в качестве такового, поскольку для этого не будет разумных, исторически обусловленных оснований. Под натиском враждебно настроенных соседних сообществ, пользующихся поддержкой третьих стран, новое государство может быстро прекратить своё существование. Поэтому даже радикальные сторонники сепаратизма будут вынуждены считаться с историей и интересами других социальных (этнических) групп, если их конечной целью является сохранение полностью независимого и жизнеспособного государства.

К.С.Пузырев верно подмечает, что сепаратизм является по своей сути противоправным, поскольку подрывает территориальную целостность соответствующего государства, как правило, закреплённую в главном законе страны – конституции. Сепаратизм также вступает в противоречие и с нормами международного права, в рамках которого отражена нерушимость государственных границ. По мнению автора, во всех других случаях территориальное отделение может быть правомерным. Здесь необходимо отметить следующее. Очевидно, что заинтересованные внешние акторы, поддерживающие отделение определённой территории, отдают себе отчёт в том, что отождествление данного процесса именно с сепаратизмом неизменно вызовет недовольство международного сообщества, представители которого могут различными способами воспрепятствовать территориальному отделению. Поэтому в данном случае они будут стараться избегать этого и обозначать процесс территориального отделения иначе, даже если происходит очевидное нарушение законов базового государства и норм международного права. С другой стороны, внешние акторы, которые выступают за сохранение территориальной целостности базового государства, то есть не допускают возможности отделения, будут доказывать, что все действия в этом направлении имеют признаки сепаратизма, экстремизма и даже терроризма. Следующие аспект связан с поиском ответа на вопрос о том, когда считать сепаратизм оправданным с точки зрения международного права, если такое возможно в принципе. Как будет показано в ходе настоящего исследования на конкретных примерах в одном случае территориальное отделение может полностью противоречить нормам международного права, но, тем не менее, поддерживаться подавляющим числом государств, в другом – быть правомерным и абсолютно оправданным в рамках международного права, но осуждаться другими государствами.

В исследовании К.С.Пузырёва имеются ряд заслуживающих внимания моментов, в частности упоминание определения сепаратизма, данного американским политологом Д.Горовицем, которые обозначает его как «выход группы и её территории из под юрисдикции более крупного государства, частью которого она является». Данное определение представляется не совсем верным. Во-первых, в современном мире у группы (этноса, сообщества) не может быть «своей» территории, поскольку вся территория в рамках государственных границ уже принадлежит этому государству в целом. Во-вторых, социальная группа не может являться частью государства, она является частью населения этого государства, а точнее его гражданами. Представители населения могут выйти из под юрисдикции государства только в одном случае – если они лишаются его гражданства. Таким образом, лица, которые незаконно объявляют часть территории государства своей собственностью, требуют её отделения, при этом остаются гражданами этого государства и тем самым используют его ресурсы, нарушают установленные правовые нормы в ещё большей степени.

К.С.Пузырёв совершенно верно утверждает, что зародившаяся в 1960-х годах концепция государства-нации с течением времени доказала свою несостоятельность, но, как представляется, не из-за неспособности определённых этнических групп и народностей к самостоятельному государственному управлению, а скорее по причине высокой конфликтогенности, что приводило к многочисленным человеческим жертвам и нарушало региональную стабильность. Кроме того, многое зависело и от политической воли мировых держав: одни, исходя из собственных национальных интересов, поддерживали создание конкретного «государства-нации», а другие – нет. В этом контексте правовые ограничения сепаратизма в рамках ООН, о которых упоминает автор, вряд ли позволили бы искоренить сепаратизм, тем более путём признания прав наций на самоопределение. Последнее, так или иначе, подразумевает территориальное отделение, поскольку без территории самоопределение, если под этим понимается получение социальной группой или сообществом суверенитета и политической независимости, невозможно в принципе. Опять же необходимо чётко отличать сепаратизм от вполне законных требований этнических групп, представители которых компактно проживают на определенной государственной территории, касающихся расширения полномочий институтов местного самоуправления, сохранения культурно-религиозных ценностей, уважении обычаев, традиционного уклада жизни, языка и т.п.

Интересен взгляд на данный вопрос Н.Фонсеки, аспиранта Кафедры социологии и политологии Воронежского государственного университета. В своей статье¹⁶ она верно подмечает, что, хотя сепаратизм и является по своей сути внутренней проблемой отдельно взятого государства, тем не менее практически во всех случаях в её решении принимают участие заинтересованные внешние акторы. Однако утверждение о том, что факт наличия сепаратистских движений подрывает авторитет государства, на территории которого они появляются, вызывает некоторые сомнения. Если говорить собственно о подрыве авторитета, то это характерно не для государства в целом, а скорее для самого сообщества (этнической группы), представители которого решили вести борьбу за территориальное отделение, находясь при этом в составе базового государства. Проявления сепаратизма действительно могут являться камнем преткновения в межгосударственной политике, но опять же в зависимости от того, какую позицию по этой проблеме занимают различные представители международного сообщества, особенно великие державы. Правительство государства, на территории которого появляются сепаратистские движения, стремится заручиться поддержкой ведущих стран мира в борьбе с данной угрозой и соответственно пытается противодействовать целенаправленным действиям поддерживающих сепаратистов государств или международных организаций. В этом контексте, возможны даже кардинальные изменения во внешней политике в случае, когда опасность территориального отделения настолько велика, что базовое государство готово пойти на любые уступки и принять любые меры для его предотвращения.

Важным аспектом исследования Н.Фонсеки является изучение процессов регионализации, лежащих, по её мнению, в основе сепаратистских движений. Регионализм действительно в определённой степени способствует формированию отдельных государств и регионов, на территории которых проживают представители только одной этнической группы или сообщества. Однако национально-освободительные движения, о которых упоминает учёная, в этом контексте были скорее самостоятельными процессами, которые в большинстве своём протекали в рамках деколонизации. Регионализация началась уже позже, как в бывших колониях, где проживало множество различных племён и народностей, так и в самих бывших метрополиях, состав населения которых стал меняться в результате процессов глобализации, проявившейся помимо всего прочего в свободе передвижения людей и капитала. В этом контексте, весьма примечательным является упоминаемый исследовательницей спор между «сепаратистами и автономистами», при этом последние, по её утверждению, более склонны к поиску компромисса. На этот счёт в научной среде есть несколько мнений. Во-первых, сторонники предоставления автономии конкретному региону могут одновременно выступать и за полное отделение, то есть, по сути, являться теми же сепаратистами. Если на данный момент отделение по тем или иным причинам представляется невозможным или невыгодным, они вполне могут ограничиваться требованиями о предоставлении автономии, которая позволила бы им подготовить базу для последующей борьбы за создание полноценного государства. Во-вторых, найти такую форму автономии, которая смогла бы удовлетворить все заинтересованные стороны, и прежде всего, представителей местного населения, намеренных добиться полного суверенитета, является весьма непростой задачей. В этом смысле автономия действительно представляется компромиссным вариантом, но на ограниченный период времени. Другими словами, без проведения соответствующей работы с сепаратистским сообществом, требования о территориальном отделении могут через какое-то время возобновиться с новой силой.

Весьма весомый вклад в изучение сепаратизма на территории современных государств внёс профессор Кафедры международного права Российского университета дружбы народов, доктор политических наук Н.В.Остроухов. В своей статье,¹⁷ опубликованной в 2013 году, он отмечает, что не все народы и нации имеют право на самоопределение в соответствии с общепринятыми международными нормами. То есть существуют социальные группы, которым по тем или иным причинам не удаётся добиться создания собственного государства из-за отсутствия внешней поддержки. Учёный верно подмечает, что сепаратисты редко добиваются своей конечной цели, а именно полного территориального отделения и формирования собственного государства, но предоставление им взамен автономии действительно является лишь временным решением. Автономия может не отвечать амбициям общественно-политических лидеров, чья власть и авторитет держаться только лишь на обещаниях отделения и независимости территории. Тот факт, что они не смогли осуществить свой план, угрожает им утратой влияния и доверия среди более решительно настроенных жителей сепаратистского региона. По мнению В.Н.Остроухова, источниками сепаратизма являются этнические конфликты и территориальные споры, при этом этнос учёный считает «территориально организованной структурой». Означает ли это, что этносом нельзя назвать социальную группу, представители которой не проживают компактно на каком-либо участке государственной территории и не имеют первичных административных органов? Например, курдские, баскские общины в разрозненном виде проживают на территории нескольких государств, в то время как албанцы, уже имеющие собственное государство (Албанию), компактно проживают в центральной и южной части сербского края Косово.

В.Н.Остроухов справедливо полагает, что этнический конфликт, как таковой, не существует в чистом виде, то есть в международной практике нельзя привести пример, где бы социальные противоречия являлись только следствием нетерпимости одной этнической группы по отношению к другой. Подлинным источником напряжённости он считает проблемы экономического, религиозного и даже экологического характера. Тема «этнитизации» социальных конфликтов в настоящее время широкого обсуждается в научных кругах. Основной вывод, к которому приходит большинство исследователей, заключается в том, что радикальные общественно-политические лидеры исходя из собственных интересов выдают за полномасштабный этнический конфликт обычные противоречия, которые неминуемо возникают в любом нормальном обществе. Тем не менее, открытым остаётся вопрос о том, почему люди подчас с такой готовностью верят в этническую нетерпимость и быстро начинают воспринимать представителей других сообществ, с которыми ещё вчера жили бок о бок в мире и согласии, в качестве заклятых врагов. Одним из ответов на данный вопрос может быть то обстоятельство, что в принципе любая социальная группа (этнос, сообщество) склонна считать себя привилегированной, то есть заслуживающей особого отношения. При этом даже малейшее ущемление прав, особенно малочисленных групп, может вызывать серьёзное недовольство среди их представителей, особенно если подобные случаи уже имели место в прошлом. Как следствие, неблагонадёжные общественно-политические лидеры, радикалы и провокаторы используют негативный общественный настрой и связанные с этничностью ложные предубеждения с целью мобилизации населения региона для выполнения конкретной политической задачи, которая также может включать в себя ведение борьбы за территориальное отделение.

Н.В.Сотроухов делает принципиальное и весьма важное для данного исследования замечание о том, что на развитие сепаратистских движений значительное влияние оказывают действия третьих стран. Фактически, именно за счёт поддержки, либо наоборот – противодействия со стороны заинтересованных внешних акторов сепаратисты могут в одном случае добиться территориального отделения и создания нового государства, в другом – полностью прекратить своё существование. В этом смысле роль внешних акторов, равно как и позиция ведущих мировых держав, является в большинстве случае решающей, что будет подтверждено конкретными примерами в ходе настоящего исследования.

По поводу определения понятия сепаратизма автор отмечает, что это «движение за отделение части государства и создание нового государственного образования или за предоставление части страны автономии». Данное утверждение в принципе верно, однако предоставление автономии, как уже отмечалось ранее, изначально не входит в планы сепаратистов, нацеленных только на отделение. Речь об автономии может идти лишь в двух случаях: а) когда ввиду тех или иных причин нет возможности организовать мощное сепаратистское движение в регионе; б) когда попытка территориального отделения оканчивается неудачей, сепаратисты вынуждены отказаться от планов по созданию нового государства и до поры до времени ограничиться автономией. Однако в начале развития сепаратистского движения и на пике его активности, когда оно вовлекает массы решительно настроенных людей, вариант автономии может вообще не рассматриваться. Поэтому сепаратизм – это стремление только к территориальному отделению с последующим созданием независимого государства.

В сентябре 2016 года в Алтайском государственном университете состоялась научная конференция, посвящённая изучению роли сепаратизма в мировой политике. В ходе своего выступления на симпозиуме ведущий научный сотрудник Института Африки РАН, доктор исторических наук В.Р.Филиппов¹⁸ подтвердил положение о том, что при анализе сепаратистских движений в том или ином регионе, в первую очередь необходимо выявлять конкретные политические и экономические интересы их участников. Последние стараются их завуалировать и акцентировать внимание местной и мировой общественности на этнокультурном факторе борьбы за территориальное отделение. Это, безусловно, является более действенным механизмом социальной мобилизации, который позволяет лидерам сепаратистских движений до поры до времени скрывать свои подлинные намерения. В этом контексте весьма интересен взгляд на проблему сепаратизма доцента Дальневосточного государственного аграрного университета Е.А.Трофимова.¹⁹ Он убеждён, что сепаратизм является одним из способов разрешения конфликтов между государством и меньшинствами, при этом сепаратизм одновременно выступает в качестве барьера, сдерживающего государство от применения репрессий в отношении различных социальных групп, которые могут подвергаться дискриминации. Следует отметить, что в концепции Е.А.Трофимова наблюдается некое противопоставление государства и меньшинств. Если изначально подразумевать возможность возникновения антагонизма между ними, то это в большей степени будет предполагать и возможность появления сепаратизма, как такового. Другими словами, если рассматривать любой конфликт между конкретными представителями этнической группы и центральными властями базового государства сквозь призму: государство-узурпатор против дискриминируемого национального меньшинства, то общественность будет воспринимать его именно таким образом. Подлинные истоки конфликта, подчас не имеющие никакой связи с ущемлением прав малых народов и этносов, в этом случае остаются за рамками внимания. Сепаратизм действительно может в некоторой степени способствовать урегулированию конфликта между этническими группами, но цена подчас оказывается слишком высокой. И речь в данном случае идёт не только о потере базовым государством части своей территории, негативные последствия сказываются, прежде всего, на обычных гражданах, которые становятся жертвами насилия, провокационных акций, экстремизма и терроризма.

Существует немало методов разрешения конфликта, но, очевидно, что сепаратизм с учётом его непредсказуемых политических и социально-экономических последствий должен рассматриваться в качестве последнего из них. Что касается роли барьера, то это напоминает своего рода шантаж: если представителей конкретного сообщества или этнической группы по каким-то причинам не будет устраивать внутренняя политика, проводимая правительством базового государства, то тогда они поднимут вопрос о территориальном отделении. Необходимо понимать, что существующее по таким принципам общество рано или поздно подвергнется фрагментации, вопросы идентичности здесь будут на первом месте. Решать данную проблему необходимо путём налаживания конструктивного социального взаимодействия и восстановления общественного доверия, а не за счёт нагнетания обстановки вокруг принципа территориальности. Так или иначе, государственная территория не должна в таких обстоятельствах становится предметом торга, так как изначально она не является собственностью каких-либо групп или сообществ, она принадлежит всему государству и его гражданам.

1.2. Сецессия: сущность проблемы, причины возникновения и методы урегулирования.

Профессор Смоленского государственного университета Т.П.Довгий в своей статье «Сепаратизм как политическая симуляция глобального мира и инструмент нестабильности (история и настоящее)»²⁰ изучает сецессию в контексте процессов глобализации.       Под сецессией он понимает разрешённое законодательством базового государства свободное волеизъявление на референдуме об отделении при соблюдении ряда условий. Одновременно он вводит такое понятие как «сепаратистская сецессия», что обозначается им как отделение от единого государства с целью создания нового суверенного государства. Во-первых, сецессия не обязательно может являться непосредственным следствием проведения референдума, в ходе которого большинство граждан высказывается за отделение. Типичным примером является осуществлённая при поддержке западных стран сецессия Косово от Сербии в 2008 г. Во-вторых, стоит задаться вопросом о том, целесообразно ли называть сецессию сепаратисткой. В целом сецессия уже предполагает территориальное отделение, поэтому во всех случаях она будет сепаратистской. То есть не может быть ситуации, при которой сецессия бы произошла без отделения части территории от базового государства. Очевидно, что автономия или расширение полномочий органов местного самоуправления, предоставление особого статуса, прав и определённой свободы в принятии решений политическим элитам на местах, но при сохранении региона в составе базового государства, сецессией не является.

Достаточно развёрнутое понятие о сецессии дал в своей статье аспирант кафедры политологии Казанского государственного университета Р.М.Нуруллин.²¹ Так, он отмечал, что понятие сецессии редко употребляется в научной литературе из-за своего негативного значения и обычно заменяется синонимичными понятиями, такими как стремление к независимости или национально-освободительное движение. Также он подчёркивает, что сецессия проявляется в виде политического сепаратизма, некой системы взглядов или убеждений, суть которых сводится к необходимости осуществления территориального отделения. По мнению учёного, сецессия представляет собой не что иное как форму сепаратизма, обозначающую не только само отделение (выход региона из состава базового государства), когда главная цель сепаратистов, фактически, достигнута, но и собственно процесс этого отделения. Данное определение имеет смысл, если уточнить, что под процессом отделения понимается комплекс действий, необходимых для его формального (правового) закрепления, после того как власти базового государства признали сецессию законной или оказываются не в состоянии помешать ей. Другими словами, речь идёт о периоде, когда часть территории государства уже не контролируется центральными властями базового государства, но ещё не функционирует как полноценное суверенное государство. Если же мы говорим, о более продолжительном периоде времени, с момента начала борьбы за территориальное отделение и до её завершения, то это уже сепаратизм. Необходимо также понимать, что сепаратисты могут и не достигнуть своей главной задачи, и территория может остаться в составе базового государства. Сецессия также может не закончиться созданием нового государства, территория может, например, через какое-то время вернуться в состав материнского государства, либо войти в состав другого государства, либо вовсе прекратить своё существование в качестве самостоятельного субъекта международного права.

Профессор Юридического института Владимирского государственного университета, доктор исторических наук С.С.Новиков и доцент Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний, кандидат юридических наук Т.Е.Зяблова в своей совместной статье под названием «Сецессия как явление»²² отмечают, что общепринятого определения этого понятия пока не существует, более того, не совсем ясна его суть. Они также подчёркивают негативную окраску данного термина ввиду того, что он связан с нарушением территориальной целостности государства, и этим объясняют его редкое употребление в научных работах, политическом дискурсе и средствах массовой информации. Учёные упоминают о том, что сецессия является радикальным методом реализации права народов на самоопределение и обладает значительным конфликтным потенциалом. Однако авторы всё же не склонны трактовать сецессию исключительно как негативное явление. Так, они утверждают, что сецессия не ставит под вопрос существование государства как такового поскольку носителями (государства) на конкретной территории являются его граждане, самостоятельно определяющие свой образ жизни. Надо сказать, что данное утверждение вызывает некоторые вопросы. Можно согласиться с тем, что граждане определённого государства являются его представителями, при этом сам институт гражданства контролируется государством и его правительством. Человек, не имеющий гражданства определённого государства, является лицом без гражданства и, следуя логике вышеупомянутого определения, не может являться носителем какого-либо государства в принципе. Далее, если предположить, что граждане определённого государства являются носителями этого государства на конкретной территории, то будут ли они являться таковыми за его пределами? Если да, тогда причём здесь территориальный аспект? Ведь если все граждане являются носителями своего государства где бы они ни находились, независимо от вероисповедная, этнической принадлежности, языка, то любая сецессия, то есть попытка отторжения части государственной территории, будет противозаконной, направленной не только против самого государства, но и всех его граждан. Если же исходить из того, что граждане определённого государства являются носителями этого государства исключительно на конкретной территории, тогда необходимо определить, кому принадлежит данная территория. Ответ очевиден: территория принадлежит только государству, поскольку без территории существование государства невозможно в принципе. Далее, носителями государства, согласно определению, являются только его граждане, следовательно, территория этого государства принадлежит и им тоже, но только до тех пор, пока они остаются его гражданами. Таким образом, выступая за сецессию, граждане базового государства, фактически, отказываются от своего гражданства, перестают быть носителями государства и, соответственно, территория государства или какая-либо его часть им уже принадлежать не может. В итоге любые территориальные претензии этих бывших граждан будут неправомерными, при этом ничто не мешает им после добровольного отказа от гражданства базового государства определять свой политический статус, социально-экономическое и культурное развитие самостоятельно без использования каких-либо государственных ресурсов. Однако отвечая на вопрос о том, угрожает ли сецессия существованию государству или нет, следует давать однозначный ответ – да, поскольку она угрожает его территории, без которого государство и его граждане существовать не могут.

Как и многие другие исследователи, С.С.Новиков и Т.Е.Зяблова отмечают, что сецессия может быть законной, то есть оправданной с правовой точки зрения, в том случае, если проживающее на соответствующем участке территории граждане (представители этнической группы или сообщества) подвергаются постоянным гонениям, дискриминации или присутствует реальная угроза их жизни и здоровью со стороны других граждан. Однако необходимо отметить, что речь здесь идёт о законности сецессии в том смысле, что жители соответствующей территории открыто заявляют об этом и отстаивают своё право на отделение на международном уровне. Практическая реализация данного права, то есть осуществление территориального отделения с последующим созданием нового государства, является гораздо более сложной задачей.

Обращает на себя внимание взгляд на сецессию исследователя В.П.Макаренко,²³ который обозначает её как «разрыв прежних политических обязательств и переход территории под власть нового государства». Как мы видим здесь процесс территориального отделения не упоминается вовсе, то есть часть территории, как таковая от государства формально не отделяется, а становится под управления новой политической элиты, которая никак не связана с правительством базового государства. Надо сказать, что данная трактовка позволяет по-новому взглянуть на проблему сецессии. В этом случае права государства и его граждан на территорию не нарушаются, то есть, фактически, территориального отделения не происходит. К власти в сепаратистском регионе приходят лидеры, которые объявляют о своём намерении создать новое государство. Однако возникает вопрос, считать ли это действительно сецессией? Как территория может перейти под власть нового государства, которого ещё формально не существует? Очевидно, что новое государство не может быть образовано без территории. Если бы это было возможно, то проблема сецессии вообще бы не стояла на повестке дня и территориальный вопрос не вызывал бы такие ожесточённые дискуссии. Территория может перейти только под власть уже существующего государства, например, посредством захвата или аннексии в ходе военной кампании. Создание же нового государства – это принципиально иное дело, которое начинается именно с решения вопроса о территории, а потом уже формируется правительство, создаются государственные институты и т.п. С учётом вышесказанного можно сделать вывод о том, что переход региона под контроль радикальной политической группировки, представители которой заявляют о разрыве всех связей с базовым государством (политических, социально-экономических, культурных и т.п.), ещё не является сецессией, и в ряде случаев вообще может рассматриваться как незаконный захват муниципальной власти, требующий вмешательства органов государственной безопасности и армии. Если же указанные лидеры пришли к власти законным путём, например, в результате легитимных выборов, то все последующие проблемы должны решаться в ходе переговоров с центральными властями, при этом применение силы с обеих сторон должно рассматриваться только в качестве крайней меры.

Важным представляется замечание В.П.Макаренко о том, что главной задачей правительства базового государства является установление и поддержание эффективного всеобъемлющего контроля над территорией в интересах всех его граждан без исключения. В случае успеха вероятность сецессии является минимальной. Если же правительство неспособно осуществить это по каким-либо причинам, то со стороны определённых групп населения могут поступить требования об отделении. Тем не менее, необходимо различать временные и системные трудности в государственном управлении. Если центральная власть ослабляется в результате особых внешних или внутренних обстоятельств (политический кризис, война, стихийные бедствия, техногенные катастрофы, эпидемии, и т.п.), носящих разовый характер, то это не должно служить поводом для территориального отделения. Однако, необходимо помнить, что возникшей сложной ситуацией в базовом государстве могут воспользоваться заинтересованные внешние акторы, поддерживающие сецессию. В другом случае, если имеет место систематическая и долговременная политическая нестабильность, затянувшийся военный конфликт, глубокий социально-экономический упадок, кризис системы здравоохранения, образования, при этом центральное правительство не предпринимает никаких практических шагов для исправления ситуации, то сецессия может быть оправданной. Но опять же многое зависит от военного фактора и поддержки международного сообщества. Например, если сепаратистская территория не располагает достаточным военным потенциалом, а его жители не имеют военно-технических средств и оружия для противостояния центральным войскам, при этом отсутствует какая бы то ни было поддержка из за рубежа, то даже в условиях государственного кризиса осуществление сецессии в одностороннем порядке, то есть без согласия центральных властей, практически невозможно.

Доцент Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова, кандидат юридических наук, кандидат экономических наук И.В.Лексин²⁴ убеждён, что понятие сецессии необходимо трактовать не только как факт отделения одного субъекта от другого, но и как выход любого территориального образования из какого-либо сообщества. Одновременно он подчёркивает, что сецессия не обязательно может быть осуществлена в одностороннем порядке. Сецессию автор склонен рассматривать, прежде всего, как политическое явление, а затем анализировать её с правовой точки зрения. Автор подчёркивает, что возможность сецессии ставит под вопрос суверенитет соответствующего государства и подрывает его территориальную целостность. В то же время она может считаться законной, если возможность выхода территориального образования из состава базового государства закреплена на законодательном уровне, например в конституции. Некоторого уточнения заслуживает утверждение учёного о том, что стремление территориальных образований к независимости не соотносится с имеющимся у них потенциалом к самостоятельному государственному управлению. Надо сказать, что последние прецеденты свидетельствовали как раз об обратном, если говорить о Южном Судане, Косово, Абхазии и Южной Осетии. На момент отделения данные субъекты обладали определёнными атрибутами государства, достаточными для обеспечения надлежащего государственного руководства. При этом Абхазия и Южная Осетия к моменту выхода из состава Грузии более 10 лет функционировали, фактически, как самостоятельные государства. Так или иначе, необходимость в создании институциональной базы до отделения, провозглашения и признания независимости связано с опасениями, что новое государство не сможет просуществовать достаточно долго в качестве такового. В силу непреодолимых обстоятельств оно будет вынуждено присоединиться к другому государству или даже вернуться в состав материнского государства. Как правило, заинтересованные внешние акторы, поддерживающие сецессию соответствующего территориального образования, оказывают весьма широкое содействие в формировании нового государства на всех уровнях и во всех сферах. Так что в первые годы своего существования новое государство может полностью находится под их контролем. Возможно, сторонники сецессии на начальном этапе и не имеют детального представления о том, как именно и за счёт чего новое государство будет существовать в случае успешного отделения, но, безусловно, учитывают те трудности, с которыми оно может столкнуться при учреждении первичных правительственных структур.

Наличие жёсткого запрета на сецессию, о котором упоминает исследователь, с правовой точки зрения действительно может в какой-то степени подпитывать стремление представителей этнической группы или сообщества к его преодолению любыми средствами. В то же время, если цена территориального отделения слишком высока, а последствия, в том числе юридического характера, для сторонников сецессии несоизмеримо тяжёлые, то предотвращение сецессии на законодательном уровне может выступать в качестве эффективного сдерживающего фактора. Кроме того, попытка изменить правовую систему базового государства с целью узаконивания сецессии может оказаться весьма непростой задачей по сравнению с односторонним провозглашением независимости. Следует также отметить, что противоправное, то есть нарушающее правовые нормы базового государства, территориальное отделение, будет негативно восприниматься международным сообществом, если только подавляющее большинство его представителей не поддерживало сецессию изначально.

Весьма примечательно утверждение учёного о том, что перевод проблемы сецессии в политическое русло, то есть переориентирование внимания сторонников сецессии с бескомпромиссного стремления к независимости соответствующей территории на урегулирование различных практических формальностях данного процесса, может способствовать угасанию сепаратизма. Другими словами, осознание всей тяжести своего положения и многочисленные проблемы политического характера, с которыми придётся столкнуться сторонникам сецессии после отделения, может заставить их пересмотреть свою позицию и пойти на уступки в переговорах с центральными властями базового государства.

И.В.Лексин проводит чёткую разграничительную черту между юридической допустимостью и юридическим правом сецессии. В первом случае, жители соответствующего региона имеют право поднять данный вопрос в соответствии с государственным законодательством, вынести его на всеобщее обсуждение и т.п. Однако это ещё не даёт им правового основания для объявления независимости территориального образования в одностороннем порядке, даже если подавляющее большинство жителей данного региона выступает за его выход из состава базового государства. Юридическое право сецессии предполагает закрепление возможности сецессии территории на законодательном уровне, то есть она в любой момент может добровольно выйти из состава государства в одностороннем порядке и без согласия центральных властей базового государства.

Как бы то ни было, учёный убеждён, что любое государство подвержено риску сецессии, не зависимо от того, предусмотрена ли такая возможность в его законодательстве или нет. Причиной тому является всё тот же принцип самоопределения народов, отражённый в Уставе ООН, а также неотъемлемое, по его мнению, право любого народа или этноса стремиться к самостоятельности и добиваться создания независимого государства. При этом, как подчёркивает исследователь, претворять в жизнь это необходимо законными методами, не отказывая людям в их правах. С правовой точки зрения И.В.Лескин, безусловно, прав. Но что если посмотреть на данный вопрос сквозь призму политической составляющей. Что если безоговорочное право части территории выйти из состава государства по своему усмотрению серьёзно подрывает позиции государства на международной арене, ослабляет его авторитет и возможность проводить эффективную внешнюю политику без опаски за собственную территориальную целостность? Как можно успешно защищать интересы государства и его граждан в международных отношениях, если в любой момент на его территории может разразиться кризис, связанный с сецессией? И потом, станут ли другие государства сотрудничать с такой страной, которая сегодня может обладать ценными ресурсами, например, полезными ископаемыми, сосредоточенными в соответствующем регионе, а завтра этот регион может в одностороннем порядке провозгласить свою независимость и договариваться необходимо уже будет с его властями, а не с правительством материнского государства? Тогда в мировой политике будет настоящий хаос, невозможно будет подписать ни одно соглашение, нельзя будет договориться о чём-либо, поскольку нет гарантий, что завтра эта договорённость останется в силе. Это лишь то, что касается политической сферы, а что если вспомнить об экономике, социальных связях, культуре, военно-промышленном комплексе? Таким образом, действительно, государствообразующему сообществу или этносу нельзя отказывать в праве на сецессию и создание собственного государства, но и безоговорочное его соблюдение без учёта интересов всего государства и всех его граждан, также недопустимо. Государство в его признанных международным сообществом границах – это основа мирового порядка, в том числе гарант соблюдения норм международного права. Сецессия – это всегда ненормальное явление, чреватое вооружёнными конфликтами, политической нестабильностью и тяжёлыми социально-экономическими последствиями, как для жителей отделяющейся территории, так и для граждан материнского государства. Односторонняя сецессия без участия внешних акторов – это источник хаоса и попытки сделать его управляемым только за счёт правовых норм вряд ли будут успешными, поскольку сецессия сама по себе предполагает нарушение ключевого принципа международного права – права государства на собственную территориальную целостность.

Отдельного внимания заслуживает утверждение И.В.Лексина о том, что наличие в законодательстве базового государства чётко обозначенной процедуры выхода региона из состава государства может предотвратить негативные последствия сецессии, которые в противном случае могут быть более разрушительными. По его мнению, несмотря на то, что потенциально это является стимулом к осуществлению сецессии, при отсутствии каких бы то ни было правовых препятствий, данная процедура служит своеобразным правовым ограничением в том случае, если она разработана заблаговременно. Однако необходимо чётко осознавать тот факт, что в мировой политике, международных отношениях и дипломатии, невозможно отодвинуть на задний план политическую составляющую. Фактически, любое решение, принимаемое правительством того или иного государства, является политическим. Это означает, что оно в наиболее оптимальной степени учитывает интересы соответствующей страны и её граждан, а значит должно быть выполнено, даже если это подразумевает нарушение установленных международных правовых норм. По крайней мере, такой логике следуют некоторые западные страны. Очевидно, что упомянутая учёным формальная процедура отделения части территории в значительной степени облегчает задачу заинтересованным внешним акторам, поддерживающим сецессию. Фактически, им не нужно поставлять сепаратистам оружие, предоставлять финансовую и материально-техническую помощь и т.п., достаточно лишь открыто выступить в их поддержку, признать новое государство и беспрепятственно установить над ним свой контроль. Что касается сложности процедуры территориального отделения, то И.В.Лексин, безусловно, прав, утверждая, что она позволит при необходимости осуществить сецессию цивилизованным путём, то есть без применения насилия, как со стороны центральных властей базового государства, так и со стороны сепаратистов.

В то же время, если сецессия по определённым причинам недопустима или не выгодна на данный момент базовому государству, а также заинтересованным внешним акторам, то откажутся ли сторонники сецессии от идеи территориального отделения только лишь по причине сложности процедуры выхода из состава государства? По сути, если это является единственным препятствием на пути к независимости, тем более, сугубо правового характера (не политического, экономического или военного). По сравнению с кровавым опытом других государств, заплативших за независимость гораздо более высокую цену, особенно когда центральные власти базового государства любыми методами пытались сохранить территориальную целостность, осуществление сецессии в данном случае может показаться не такой уж и сложной задачей.

Некоторого пояснения заслуживает утверждение учёного о том, «современный миропорядок нейтрально относится к появлению новых государств». Здесь необходимо понимать, что мировой порядок – это не есть что-то самостоятельное, независящее от кого-либо или существующее само по себе. Очевидно, что в системе современных международных отношений преобладают государства, на втором месте по значимости – международные организации. Мировой порядок устанавливается и определяется правительствами различных стран мира, у каждого из которых имеются свои национальные интересы. Нейтральность в таких обстоятельствах не достижима в принципе, равно как и нейтральное отношение к сецессии. Если государство заявляет о своём нейтральном отношении к сецессии на территории другого государства, то это означает лишь то, что территориальное отделение никак не затрагивает его интересов и не оказывает на него никакого влияния. Либо оно пытается таким образом скрыть свои подлинные мотивы и цели. Отношение к сецессии в современным мире всегда будет субъективным, даже если в этом участвуют международные организации. Всегда будут государства/международные организации, поддерживающие сецессию, поскольку она отвечает их интересам, равно как и государства/международные организации, препятствующие этому, которые также исходят из своих национальных интересов. Нейтральность может проявляться только в основополагающих документах крупных международных структур, таких как ООН. Однако они устанавливают только правовые рамки («правила игры») тех или иных действий, но не могут определять или задавать официальную позицию государств по отношению к чему-либо, в том числе к сецессии.

Весьма важным для нашего исследования является замечание учёного о том, что намеренное растягивание процесса выхода региона из состава базового государства под любыми предлогами способствует постепенному угасанию стремления к сецессии, поскольку заинтересованные в ней политические элиты утрачивают таким образом доверие населения и в итоге теряют власть. Это объясняет, почему западноевропейские государства, в частности, Великобритания, Германия и Франция, максимально форсировали отделение соответственно Южного Судана, Черногории и Косово, пока у власти в этих субъектах находились радикально настроенные на отделение политические лидеры (президенты): С.Киир – в Южном Судане, Д.Джуканович – в Черногории и П.Сейдиу – в Косово.

Доцент Академии управления Министерства внутренних дел России, кандидат юридических наук О.Н.Громова в своей статье «К вопросу о сецессии в федеративном государстве»²⁵ затрагивает такой важный вопрос, как выработка механизма сецессии. По её мнению, наличие чётко установленного порядка выхода региона из состава государства позволяет избежать кровопролития при сецессии. Вместе с тем, сам факт наличия потенциальной возможности территориального отделения на законных основаниях создаёт дополнительные риски территориальной целостности страны. Безусловно, при неблагоприятном стечении обстоятельств радикальные элементы могут воспользоваться этим в корыстных целях, при этом этническая группа или сообщество, большинство представителей которого проживает в определённом регионе, будет более склонно рассматривать территориальное отделение в качестве единственно верного пути урегулирования возможного конфликта с центральными властями. Учёная отмечает, что в международном праве закреплено право на сецессию в ситуации, когда государство не соблюдает принцип равноправия и категорически отвергает принцип самоопределения народов. Это действительно может показаться обоснованным, однако встаёт вопрос о том, как определить возникновение данной ситуации. Можно ли доверять соответствующим заключениям международных организаций, в которых доминируют в основном представители западных стран, или мнению экспертов, действующих по определённому заказу их правительств? С точки зрения правовых норм, признаваемых большинством государств мира, право на сецессию может быть обосновано. Но даже если большинство государств поддерживает сецессию, объявляя её исключительным случаем, законность территориального отделения всё равно может подвергаться сомнению, если происходит очевидное нарушение норм международного права, несоблюдение положений основополагающих документов и достигнутых ранее договорённостей. Наряду с этим, автор указывает на то, что сецессия может признаваться законной в том случае, если она осуществлена без участия внешних акторов (без вмешательства третьих стран). Но возможен ли такой вариант на практике? Со всей уверенностью можно утверждать, что в условиях современных международных территориальное отделение невозможно осуществить без внешней поддержки. Исключением может быть ситуация, при которой базовое государство настолько ослаблено (в политическом, экономическом, военном плане), что неспособно контролировать обстановку на собственной территории. Сторонники сецессии всегда будут сталкиваться со значительным сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами со стороны тех стран и международных организаций, которые поддерживают территориальную целостность базового государства. В этом смысле понятие законной сецессии весьма растяжимо, поскольку в отсутствии чётко установленного механизма отделения либо в рамках международного права, либо в рамках законодательства базового государства, одними она всегда будет осуждаться, другими – признаваться.

Профессор Московского государственного института международных отношений (МГИМО) МИД России А.А.Орлов в своей статье²⁶ изучает проблему сецессии на примере Шотландии и Каталонии. На основе проведённого анализа он делает важный вывод о том, что в современных условиях западные страны практически не применяют военную силу против сторонников сецессии. Во-первых, здесь следует обратить внимание на то обстоятельство, что применение военной силы в любой ситуации всегда является крайнем методом, когда все остальные способы урегулирования конфликта исчерпаны. Во-вторых, чтобы применить военную силу на территории другого государства, заинтересованным странам необходимо сначала решить вопрос о её законности, иначе это может вызвать противодействие со стороны международного сообщества. В-третьих, применение силы против сторонников сецессии или, наоборот, против военнослужащих базового государства, отстаивающих его территориальную целостность, как правило, осуществляется западными странами негласно, например, посредством проведения спецопераций. Очевидно, что открытое вмешательство во внутренние дела других государств неизменно вызовет всеобщее негодование, поэтому западные страны могут использовать в своих целях полувоенные формирования, наёмников, небольшие диверсионные отряды, состоящих из граждан различных государств и т.д. В этом смысле применением силы можно назвать даже финансирование подобных групп, не говоря уже о поставках оружия и техники, которое «случайно» может быть захвачено сепаратистами или украдено ими во время транспортировки в заранее обозначенном месте.

Справедливо замечание учёного о том, что страны Запада могут оказывать сильнейшее давление на правительство соответствующего государства в случае их заинтересованности в сецессии. Давление может выражаться различными способами, включая политические провокации, экономические санкции, всевозможные нажимы через международные организации, особенно занимающиеся правозащитной проблематикой, угрозы применения силы и т.п. Не последнюю роль играют и меры дипломатического характера, когда представители заинтересованных внешних акторов препятствуют заключению базовым государством соглашения о сотрудничестве в различных областях с другими странами.

Профессор, доктор политических наук А.И.Сидоренко в своей статье²⁷ отмечает, что одним из методов предотвращения или сдерживания возможной сецессии является максимальное осложнение данного процесса вплоть до того, что отделяющийся регион должен выплачивать компенсацию базовому государству. Учёный также упоминает о государственном инвестировании в сепаратистские регионы с целью их удержания в составе базового государства. Следует отметить, что в мировой практике действительно имеют место подобные явления, их результативность бывает достаточно высокой. Однако недопустимо, чтобы это приобретало форму своеобразного шантажа, когда центральные власти базового государства делают излишний упор на финансовую составляющую, лишь бы сепаратистский регион оставался в составе государства. Инвестиции в экономику сепаратистского региона необходимо уравновешивать военным фактором, то есть возможностью решительного применения силы в том случае, если радикально настроенные власти региона не захотят идти на компромисс с правительством базового государства. Инвестирование в целях профилактики также необходимо применять крайне осторожно, поскольку это может вызвать вполне обоснованное недовольство жителей других регионов, которые могут расценить это как своего рода руководство к действию – угрожать выходом из состава государства с целью привлечения средств из общегосударственного бюджета в местную казну.

Учёный справедливо указывает на двойственную природу федеративных государств: в одном случае, федерализм может способствовать разрядке стремления к сецессии за счёт делегирования или расширения управленческих полномочий субъектов (регионов), в другом – наоборот, усиливать его, если имеет место, например, неравномерное распределение государственных доходов или политического представительства различных этнических групп и сообществ в федеральных органах власти. Кстати, именно этому аспекту уделялось особое внимание при разработке Конституции Государственного союза Сербии и Черногории. Как бы то ни было, не стоит преувеличивать опасность сецессии в федеративных государствах с многоэтничным составом населения. При умелом государственном управлении, эффективной работе всех правительственных структур, достаточном уровне социально-экономического, военного и культурного развития, а также соблюдении прав и законных интересов всех этнических групп и сообществ, независимо от компактности их проживания в регионах, возможность сецессии в федеративном государстве практически равна нулю. В таких благоприятных условиях несколько повысить вероятность сецессии может лишь приход к власти в регионе при поддержке заинтересованных внешних акторов националистически настроенных лидеров, которые, хотя и не будут располагать мобилизационным потенциалом в отсутствие реальных проблем в регионе, но всё же потенциально могут дестабилизировать ситуацию.

В своей статье А.И.Сидоренко затрагивает также вопрос об экономических последствиях сецессии. Так, после территориального отделения в более выгодном положении может остаться как федеративное государство, так и отделившийся регион. Может возникнуть и обратная ситуация – когда обо оказываются в проигрыше, либо один – в проигрыше, а другой в выигрыше. В этом контексте, для предотвращения сецессии упор заинтересованными внешними и внутренними акторами делается именно на возможном ухудшении социально-экономического положения в сепаратистском регионе после его выхода из состава федеративного государства и её значительном улучшении в случае отказа от сецессии. И, соответственно, наоборот – подчёркиваются экономические выгоды, которые получит регион в случае отделения, и дальнейшая деградация в случае, если тот останется в составе государства.

В своей научной работе И.В.Кудряшова²⁸ задаётся вопросом о том, можно ли доказать законность сецессии, обосновать её состоятельность и необходимость с правовой точки зрения. Учёная соглашается с положением теории Л.Кокса о том, что современная система международных отношений, сформировавшаяся после окончания «холодной войны», позволяет государствам при необходимости открыто поддерживать сецессии. В качестве причины тому указывается отсутствие устойчивой системы государственных союзов, которая была характерна для периода биполярного, блокового мира. Надо сказать, что мироустройство, каким бы оно ни было (однополярным, биполярным, многополярным) вряд ли будет оказывать существенное влияние на поддержку или противодействие сецессии другими странами, покуда они являются независимыми, сохраняют свой суверенитет и, соответственно, возможность самостоятельно определять внешнюю политику. В то же время, говоря о поддержке или противодействии сецессии заинтересованными внешними акторами, речь идёт, прежде всего, о тех государствах, которые располагают необходимыми для этого ресурсами и возможностями. Другими словами, недостаточно развитые в политическом, социально-экономическом, военном и культурном плане страны будут не в состоянии поддерживать либо препятствовать сецессии. Миропорядок может определяться группой стран (великими державами), однако его установление и поддержание так или иначе будет зависеть от политической воли всех остальных государств. То же самое можно сказать и о поддержке/противодействии сецессии, которая, безусловно, должна осуществляться с учётом позиции большинства других стран мира. То есть, принимая решение по вопросу сецессии определённой части территории, правительство соответствующего государства должно осознавать все последствия и быть готовым к тому, что открытая поддержка сецессии, может вызвать осуждение со стороны других стран, опасающихся за собственную территориальную целостность.

Весьма важно для нашего исследования замечание И.В.Кудряшовой о том, что учрежденные под эгидой международных организаций администрации на территориях, где имеется высокая вероятность сецессии, следуют политической воле тех государств, которые оказывают им финансовую и техническую поддержку. Или же когда в составе наблюдательных миссий или временных управленческих структур преобладают их представители. Фактически, это подтверждает наше положение о бессмысленности и несостоятельности рассматривать заключения или доклады международных организаций по вопросу о сецессии той или иной территории в качестве объективного мнения нейтральной стороны. Принципиально важным также является вывод И.В.Кудряшовой о том, что широкое участие внешних акторов во всех аспектах развития нового государства после осуществления сецессии только усиливают его зависимость. Тем самым, на практике новое государство становится протекторатом, не способным к самостоятельному управлению.

Таким образом, на основании проведённого нами анализа можно сделать следующие выводы.

Сепаратизм – это процесс, стремление сообщества или этнической группы к отделению территории и предпринимаемые в этом направлении шаги, в то время как сецессия – это результат данного процесса, то есть состояние, когда территория уже отделена, при этом базовое государство полностью утрачивает над ней контроль.

Сепаратисты могут поначалу ограничиваться требованиями об автономии, чтобы в дальнейшем получить большую свободу действий и перейти к полномасштабной борьбе за создание независимого государства.

Автономизация – это в общем смысле закреплённое на законодательном уровне и предоставленное центральным правительством право органов местного самоуправления самостоятельно принимать решения, касающиеся развития субъекта, в рамках которого они используют свои властные полномочия. Регионализация же символизирует общественный настрой, желание социальной группы обособиться от остального населения государства и сосредоточиться на укреплении какой-то отдельной части государственной территории.

Сепаратизм, помимо всего прочего, является одним из способов защиты внешнеполитических интересов различных стран мира. Фактически, это подтверждает положение о том, что любая страна потенциально может оказывать гласную или негласную поддержку сепаратистским движения на территории других государств или, наоборот, сдерживать, препятствовать их возникновению, исходя из собственных национальных интересов.

Происходит не автоматическое слияние сепаратизма, экстремизма и терроризма, а скорее их отождествление с борьбой социальной группы за создание новой страны в результате информационной пропаганды, проводимой руководством базового государства на внутриполитическом и международном уровне.

Сепаратизм можно рассматривать не как составную часть процесса политической дезинтеграции, а как самостоятельное явление, которое развивается не за счёт каких-либо внутренних факторов и не является следствием межэтнических противоречий, а полностью провоцируется заинтересованными внешними акторами.

Национализм, подразумевающий социальную мобилизацию определённой группы населения на борьбу за создание нового государства, может стать основой для сепаратистских движений, никак не связанных с этничностью.

Компромисса с сепаратистами трудно достигнуть в том, случае, когда они располагают мощной материально-технической базой, современным вооружением, финансовыми ресурсами и пользуются широкой поддержкой заинтересованных внешних акторов.

Любое территориальное отделение возможно только при наличии мощной силовой (вооружённой) поддержки, поступающей от заинтересованных внешних акторов, при это сепаратизм сочетает в себе мирные и силовые методы, а именно проведение работы по мобилизации населения, организацию всеобщего народного голосования (референдума) при широкой военной поддержке.

Конфликт может подпитывать сепаратизм, но при условии наличия мощных общественно-политических группировок, которые могли бы использовать межэтнический конфликт как повод для активизации сепаратистского движения.

Центральные власти и поддерживающие их внешние акторы, которые стремятся сохранить территориальную целостность базового государства, должны быть в состоянии не столько своевременно решать различные социальные проблемы в конкретном регионе, сколько эффективно препятствовать их увязыванию с сепаратизмом.

Под натиском враждебно настроенных соседних сообществ, пользующихся поддержкой третьих стран, новое государство может быстро прекратить своё существование. Поэтому даже радикальные сторонники сепаратизма будут вынуждены считаться и с историей и интересами других социальных (этнических) групп, если их конечной целью является сохранение полностью независимого и жизнеспособного государства.

Территориальное отделение может полностью противоречить нормам международному права, но, тем не менее, поддерживаться подавляющим числом государств, в другом – быть правомерным и абсолютно оправданным в рамках международного права, но осуждаться другими государствами.

На стадию вооружённой борьбы сепаратизм переходит в том случае, если для этого уже сформирована необходимая материальная база, и достижение компромисса с центральными властями базового государства становится невозможным.

Не следует слишком преувеличивать угрозу территориальной целостности, в том числе в рамках федеративного государства, поскольку даже в случае оказания мощного общественно-политического давления на центральные органы власти базового государства, территориальное отделение вряд ли может произойти при отсутствии военно-технической базы, то есть оружия, военной техники, опытных специалистов в военной сфере, налаженных каналов снабжения и т.п.

Не следует преувеличивать опасность сецессии в государствах с многоэтничным составом населения. При умелом государственном управлении, эффективной работе всех правительственных структур, высоком уровне социально-экономического, военного и культурного развития, а также соблюдении прав и законных интересов всех этнических групп и сообществ, независимо от компактности их проживания в регионах, возможность сецессии в федеративном государстве практически равна нулю.

Нецелесообразно отождествлять сепаратизм и сецессию с национально-освободительным движением и деколонизацией. Подобное сопоставление несколько искажает смысл сепаратистского движения, целью которого является только территориальное отделение, а не освобождение страны от иностранных оккупантов или смена политической власти для построения нового государственного строя. Суть национально-освободительного движения и деколонизации становится очевидной, если изучить Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам.²⁹

Сецессия не всегда заканчивается созданием нового государства. Отделившаяся территория может, например, через какое-то время вернуться в состав материнского государства, либо войти в состав другого государства, либо вовсе прекратить своё существование в качестве самостоятельного субъекта международного права.

Территория может перейти только под власть уже существующего государства, например, посредством захвата или аннексии в ходе военной кампании. Создание же нового государства – это принципиально иное дело, которое начинается именно с решения вопроса о территории, а потом уже формируется правительство, создаются государственные институты и т.п. С учётом вышесказанного можно сделать вывод о том, что переход региона под контроль радикальной политической группировки, представители которой заявляют о разрыве всех связей с базовым государством (политических, социально-экономических, культурных и т.п.), ещё не является сецессией, и в ряде случаев вообще может рассматриваться как незаконный захват власти, требующий вмешательства органов государственной безопасности и армии.

Наличие жёсткого запрета на сецессию с правовой точки зрения действительно может в какой-то степени подпитывать стремление представителей этнической группы или сообщества к его преодолению любыми средствами. В то же время, если цена территориального отделения слишком высока, а последствия, в том числе юридического характера, для сторонников сецессии несоизмеримо тяжёлые, то предотвращение сецессии на законодательном уровне может выступать в качестве эффективного сдерживающего фактора.

Государствообразующему сообществу или этносу нельзя отказывать в праве на сецессию и создание собственного государства, но и безоговорочное его соблюдение без учёта интересов всего государства и всех его граждан, также недопустимо.

Отношение к сецессии в современным мире всегда будет субъективным, даже если в этом участвуют международные организации. Всегда будут государства/международные организации, поддерживающие сецессию, поскольку она отвечает их интересам, равно как и государства/международные организации, препятствующие этому, которые также исходят из своих национальных интересов.

В большинстве случаев сторонники сецессии будут сталкиваться со значительным сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами со стороны тех стран и международных организаций, которые поддерживают территориальную целостность базового государства. В этом смысле понятие законной сецессии весьма растяжимо, поскольку в отсутствии чётко установленного механизма отделения, закрепленного в рамках законодательства базового государства, одними она всегда будет осуждаться, другими – признаваться.

Глава 2: Современные исследования британских, германских и французских учёных по отдельным аспектам сепаратизма и сецессии.

Целью данной главы является определение и систематизация подходов к изучению отдельных аспектов сепаратизма и сецессии на основе анализа современных исследований британских, германских и французский учёных. Предполагается, что сепаратизм и сецессия, которые могут стимулироваться или сдерживаться заинтересованными внешними акторами, включают в себя пять аспектов: территориальный, социально-политический, экономический, институционально-административный и международно-правовой. Соответственно методологическая основа сепаратизма и сецессии в рамках британской, германской и французской теории международных отношений анализируются по каждому из них. Одновременно устанавливается их взаимосвязь с соответствующими внешнеполитическими действиями Великобритании, Германии и Франции в отношении соответственно Южного Судана, Черногории и Косово, с одной стороны, Абхазии и Южной Осетии – с другой.

2.1. Британские исследования

Для определения территориального аспекта сепаратизма и сецессии в рамках британской теории международных отношений необходимо изучить и проанализировать различные концепции британских экспертов, занимающихся исследованием научных проблем, связанных с территориальными аспектами функционирования современного государства. В частности, это относится к современным тенденциям в исследовании автономии, регионализации и территориальной сецессии. Необходимо учитывать то обстоятельство, что в современном мире вся территория суши уже распределена между государствами, то есть, фактически, предоставление территории новому государству возможно только посредством отделения части территории от какого-либо уже существующего государства. Из этого следует один важный вывод: формирования нового государства невозможно добиться без взаимодействия с так называемым базовым государством, то есть государством, часть территории которого претендует на отделение. Данное взаимодействие может носить либо дружественный, либо враждебный характер, при этом базовое государство может либо добровольно согласиться на передачу части своей территории для образования нового государства, либо противиться этому и всеми силами отстаивать свою территориальную целостность.

Главной проблемой любого территориального отделения является выдвижение веских аргументов в пользу его целесообразности. Другими словами, требуется приведение доказательств и всестороннее обоснование того, что часть территории уже существующего государства может служить основой для создания нового государства. Профессор Университета Бирмингема С.Вольфф и профессор Университета Кембриджа М.Веллер, которые в 2004 году написали фундаментальное исследование под названием «Самоопределение и автономия: концептуальное введение»,³⁰ задаются этим же вопросом и спрашивают о том, за счёт чего именно осуществлять территориальное отделение или воссоединение в современном мире? Они согласны с утверждением, что на данный момент на земле нет «ничейной» территории. То есть любые территориальные преобразования так или иначе будут вступать в конфликт с правом базового государства на собственную территориальную целостность. Из этого также можно заключить, что территориальная сецессия, независимо от своих причин и истоков, всегда будет нести в себе некий конфликтный потенциал. Это необходимо учитывать внешним акторам, заинтересованным в сдерживании либо поощрении данного процесса. Британские учёные подчёркивают, что территорию целесообразно рассматривать как некое место, представляющее особое значение в плане истории проживающих на ней людей, их так называемой коллективной памяти и менталитета. Как они отмечают, глубокая эмоциональная связь этнической группы с территорией вкупе с получаемыми от неё материальными благами и ресурсами, приводит к весьма интенсивному конфликту при отделении. В качестве оптимальной стратегии по его предотвращению и урегулированию авторы считают предоставление автономии.

Предлагаемый С.Вольфом и М.Веллером вариант урегулирования вопроса о территориальном отделении путём предоставления автономии претендующей на независимость территории и устранение таким образом сепаратистских тенденций при сохранении территориальной целостности базового государства мог бы, безусловно, удовлетворить внешних акторов, заинтересованных в сдерживании процесса формирования нового государства. Однако здесь имеется одно весьма серьёзное препятствие, о котором уже упоминали британские учёные, а именно глубокая эмоциональная связь определённой социальной группы с отдельной частью территории базового государства, которая при определённых обстоятельствах может рассматриваться ею в качестве собственной территории. Необходимо чётко понимать, что предоставление автономии может выступать в качестве эффективного способа урегулирования территориальных разногласий в течение ограниченного периода времени. Здесь на первый план выдвигается своевременность введения данной меры, которая должна быть тщательно изучена при первых признаках сепаратистских тенденций. Так, после признания независимости Абхазии и Южной Осетии, в декабре 2008 года³¹ в рамках Чатэм Хауса при поддержке МИД Великобритании состоялся научный семинар на тему «Куда движется Грузия: последствия российских действий с августа 2008 года»³², в котором приняли участие ведущие британские эксперты и дипломаты. Примечательно их замечание о неприемлемости предоставления Абхазии и Южной Осетии статусов автономий для их последующей реинтеграции в Грузию поскольку в данном случае это, фактически, означало бы утрату уже завоёванного ими суверенитета. Отмечалось, что признание независимости Косово³³ свело на нет идею автономии, как способа урегулирования конфликтов на Южном Кавказе. Кроме того, участники конференции указали на то, что неоднократно выдвигавшиеся грузинским президентом М.Саакашвили предложения о предоставлении Абхазии и Южной Осетии максимум автономии были бессмысленными и неискренними (автономия по определению является ограниченной). По их мнению, это был лишь один из способов завоевать симпатии Запада, не более того.

Как утверждают британцы, за последнее десятилетие среди основных международных акторов усилилась готовность рекомендовать, а в случае необходимости, даже навязывать создание автономии в государствах, которые в противном случае могли бы распасться под давлением конфликтов за самоопределение. Кроме того, весьма распространённой стала практика предоставления автономии в тех случаях, когда конфликт еще не перешёл в активную стадию. По мнению британских учёных, главной причиной возникновения односторонних требований об изменении статуса и расширении прав регионального или местного самоуправления является желание этнических групп повысить степень выраженности своей идентичности. При этом учёные подчёркивают, что территориальную автономию не следует считать простой заменой сепаратизму. Вместо этого они призывают интерпретировать её как сбалансированную надлежащим образом конституционную модель, учитывающую проблемы региональных администраций и интересы самостоятельного субъекта в рамках всего государства. Несмотря на то, что автономия в соответствии с данной концепцией рассматривается, прежде всего, как один из способов предотвращения сецессии, практика показывает, что данная мера может выступать в качестве промежуточной стадии, предшествующей территориальному отделению. В этом заключается двойственный характер автономии, которая с одной стороны способствует разрядке сепаратистских тенденций и позволяет в течение определённого периода времени сохранять сепаратистский регион в составе базового государства, а с другой – может рассматриваться как первый шаг на пути обретения сепаратистским сообществом собственной территории. Таким образом, возникает вопрос: в чём заключается смысл предоставления территориальной автономии, если при определённых обстоятельствах и в зависимости от интересов внешних акторов она может сыграть амбивалентную роль? Ответ на него можно дать только посредством изучения каждого отдельно взятого случая. Очевидно, что автономия должна предоставляться властями базового государства, стремящимися сохранить его территориальную целостность, только в том случае, если имеются твёрдые гарантии того, что дальнейшее движение сепаратистского региона в сторону отделения и независимости является невозможным. В качестве таких гарантий может выступать, например, подписанный всеми заинтересованными сторонами документ (соглашение), подтверждающий отказ руководства региона от территориальных претензий, соответствующие заявления политических лидеров, доклады представителей ведущих международных структур и т.д. Необходимо подчеркнуть, что вышеупомянутые гарантии должны быть подлинными, то есть реально действующими и применимыми на практике. С другой стороны, в ситуации, когда такие гарантии отсутствуют или же их практическое осуществление представляется проблематичным по тем или иным причинам, введение автономии в итоге может оказаться губительным для территориальной целостности базового государства. Данное обстоятельно, безусловно, принимается в расчёт внешними акторами, поддерживающими сепаратизм и сецессию, в связи с чем они могут различными способами симулировать предоставление таких гарантий, при этом на официальном уровне выступать за введение автономии и подталкивать власти базового государства к данному шагу якобы для нейтрализации сепаратизма.

В то же время более благоприятной представляется ситуация, когда автономия не рассматривается в качестве единственного способа предотвращения территориального отделения, а возникновение новых территориальных претензий можно предотвратить посредством недопущения установления слишком глубоких связей какой-либо одной социальной или этнической группы с отдельной частью территории базового государства. При таком варианте эти группы начинают рассматриваться представителями коренного населения базового государства, а также международным сообществом, в качестве меньшинств. Однако ситуация начинает кардинально меняться в том случае, когда посредством общественно-политического дискурса соответствующая социальная группа начинает позиционироваться в составе базового государства в качестве народа или народности.

Стремление внешних акторов поддержать территориальную целостность базового государства исходя из собственных интересов, предотвратить территориальное отделение и формирование нового государства в большинстве случаев наталкивается на противодействие со стороны стран и международных организаций, заинтересованных в обратном. То есть антагонизм между ними, который иногда может принимать форму активного противостояния, будет присутствовать. Типичной тактикой здесь является нахождение некоего компромисса дипломатическими методами. При невозможности его достижения предпринимаются односторонние шаги по признанию либо непризнанию соответствующей территории независимой одной или несколькими странами. Необходимо отметить, что в случае принятия соответствующим государством такого решения, признается уже не территория как таковая, а именно государство, которое, как уже отмечалось ранее, не может существовать без территории в принципе. Таким образом, посредством признания независимого государства происходит одновременное признание и независимости бывшей части территории базового государства, которая отныне автоматически переходит в собственность нового государства. Подобное развитие событий, как правило, вызывает крайне негативную реакцию со стороны стран, выступающих за сохранение территориальной целостности базового государства. Например, после признания Россией в 2008 году независимости Абхазии и Южной Осетии министр иностранных дел Великобритании Д.Милибанд в своём специальном заявлении³⁴ назвал данное решение необоснованным и неприемлемым, при этом призвал Россию соблюдать нормы международного права, как основу для урегулирования кризиса. Также он отметил, что Москва должна была незамедлительно и в полной мере выполнить данное ею обещание по отводу своих войск на позиции, удерживаемые ими до конфронтации. Министр подчеркнул тогда, что Великобритания полностью поддерживает независимость и территориальную целостность Грузии, которая, по его словам, не может быть изменена по указанию Москвы. В одном из своих выступлений он также заявил, что Россия стала агрессором, когда перешла от заявленной защиты российских граждан в регионах Грузии к стремлению расколоть государство, демонстрируя тем самым неуважение принципов современных международных отношений. Как видно из данного примера, заинтересованные государства могут продолжать поддерживать территориальную целостность базового государства после признания другими странами независимости нового государства, образовавшегося за счёт его территории, и рассматривать его в качестве сепаратистского региона.

В случае когда достижение компромисса между странами, поддерживающими формирование нового государства, и странами, выступающими против этого, является затруднительным возможен также вариант замораживания данного вопроса и откладывания его решения на неопределённый срок. Нередко это делается заинтересованными акторами для того, чтобы добиться уступок в других областях, при этом вопрос территориального отделения может выступать в качестве средства оказания давления на соответствующих акторов или запасного варианта на случай отхода базового государства от установленных норм. Кроме того, отсрочка предоставляет возможность выиграть время для выработки более оптимальных подходов к решению вопроса сецессии, при этом не обязательно мирным путём.

Рассуждая о конкретных методах решения проблемы сепаратизма и сецессии при участии международного сообщества, стоит упомянуть о британской исследовательнице Ф.Мак-Конелл³⁵, которая основное внимание в своих научных работах уделяет изучению сущности государственности и суверенитета в контексте политической географии. Автор рассматривает три возможных подхода к разрешению напряжённости между сецессионистскими требованиями о предоставлении независимости и оппозицией со стороны соответствующих государств-наций. Первый подход – территориальный – предусматривает предоставление статуса независимой государственности и создание новых микрогосударств. Однако, как отмечает Ф.Мак-Конелл, данный путь чреват возникновением новых этнических конфликтов, в связи с чем оптимальным представляется второй подход – сохранение территориальной целостности существующих многонациональных государств при улаживании сецессионистских требований посредством учреждения комплексных механизмов распределения властных полномочий. По мнению автора, это подразумевает создание внутри существующих государств ряда автономных и конфедеративных образований, таких как Шотландия, Каталония и Квебек. Третий подход предусматривает продолжительное существование негосударственных политических единиц в их текущем состоянии при внесении соответствующих изменений в нормы международного права. Как отмечает автор, целью данных преобразований должно стать обеспечение приспособления этих политических субъектов к условиям неоднородной международной системы.

В связи с этим докторант Университета Кембриджа Г.Гебрелуел³⁶ убеждён, что главным фактором, изначально способствовавшим возникновению сепаратистских движений на юге Судана, было систематическое неравенство этнических групп, осуществление насильственной культурной ассимиляции и унитарного национализма. Он подчёркивает, что сепаратизм в большей степени перестраивает этнические конфликты, нежели способствует их разрешению. К этому стоит добавить тот факт, что развитие любого сепаратистского движения на территории какого-либо государства невозможно без внешней поддержки, то есть не следует рассматривать сепаратизм как обособленное явление. Приемлемым урегулированием ситуации вокруг Южного Судана после провозглашения независимости³⁷ учёный считал необходимость осуществления федерализации с предоставлением культурной автономии этническим группам.

Социально-политический аспект сепаратизма в рамках британской теории международных отношений предусматривает формирование общественно-политического строя сепаратистской территории и нового государства. Однако главным здесь всё же является создание из разрозненной массы людей полноценной, единой и неделимой нации, поскольку без этого существование любого государства, даже при наличии собственной территории и правительства, невозможно в течение продолжительного периода времени. Но вероятно ли в полной мере реализовать это на практике? В научной среде весьма распространённым является мнение о том, что подлинная нация может появиться только в результате естественного исторического процесса, при этом любые попытки её искусственного построения в какой бы то ни было форме обречены на провал. Тем не менее, британская исследовательница Р.Водак³⁸,³⁹,, придерживается на этот счёт другого взгляда, рассматривая нацию как воображаемое сообщество. Основные положения её теории:

1) Нации являются «духовными конструкциями» или «воображаемыми политическими сообществами».

2) Будучи особой формой социальной принадлежности, национальная идентичность дискурсивно (т.е. посредством языка и других семиотических систем) создаётся, воспроизводится, изменяется и разрушается.

3) Идея определённого национального сообщества воплощается в жизнь за счёт убеждений и верований, возникающих путём материализации фигуральных дискурсов общественно-политических деятелей, распространение которых осуществляется через образовательную систему и СМИ.

4) Дискурсивное построение нации и национальной идентичности всегда сопровождается оформлением самобытности, ярко выраженной индивидуальности и своеобразия на коллективном уровне.

5) Не существует какой-либо одной национальной идентичности, их различные варианты дискурсивно создаются в определённом контексте с учётом меняющегося социального поля, окружающей обстановки конкретного дискурсивного действия и обсуждаемой проблематики.

Однако Р.Водак отмечает, что сформированные таким образом национальные идентичности являются весьма хрупкими и уязвимыми. При этом она утверждает, что форма национальной идентичности, продвигаемой политическими элитами, может соответствовать либо вступать в противоречие с общепринятыми и исторически сложившимися представлениями о нации.

В процессе изучения дискурсивного построения нации и национальной идентичности Р.Водак затрагивает также проблему пересмотра исторических фактов и изменения устойчивых аспектов национальной идентичности. Как отмечает автор, в первом случае соответствующие меры могут приниматься политическими деятелями с целью изображения проживающих в государстве представителей одних народов в качестве источника угрозы для сохранения самобытности других. Во втором случае речь идёт о попытках политических лидеров пересмотреть устоявшиеся отличительные особенности нации с учётом новых геополитических реалий.

Следует отметить, что до 2011 года содействие обеспечению восприятия жителями южной части Судана своих северных соседей в качестве источника угрозы однозначно являлось ключевым инструментом негласной британской политики в отношении этой страны. Даже в самом Соглашении было сохранено название главного политического движения, фактически, сепаратистского, долгие годы боровшегося за независимость южных провинций Судана, – «Суданская народно-освободительная армия». Это же название повторяется и во всех официальных британских документах и заявлениях первых лиц. Если бы в намерение Великобритании изначально входило сохранение территориальной целостности Судана, то, несомненно, эти силы назывались бы сепаратистскими, радикальными или террористическими. Прилагательное «народно-освободительная» подразумевает наличие некоего гнёта, обременения, от которого нужно избавиться, чтобы обеспечить собственное благополучие, а слово «армия» (не «незаконные вооружённые формирования» или «военизированные группировки») подчёркивает организованность политического движения за независимость, его целенаправленность и правовую обусловленность. Надо ли пояснять, что освобождаться жителям южной части Судана надо было именно от Хартума.

Очевидно, что основу нации будущего нового государства составляет социальная группа, сформированная, как правило, на основе этнической принадлежности граждан. Практика показывает, что этничность в большинстве случаев является наиболее эффективным средством мобилизации граждан на борьбу за создание собственного государства. В качестве главного стимула на данном направлении выступает потенциальная вероятность поглощения или полного исчезновения соответствующей этнической группы как самостоятельной общественно-политической единицы при её нахождении в составе базового государства. Признаками этого, как правило, являются всевозможные попытки центральных властей нейтрализовать угрозу для территориальной целостности страны, источником которой якобы является эта группа, и предотвратить возможную сецессию. В свою очередь, представители сепаратистской этнической группы стремятся противодействовать этому с целью сохранения своей самобытности и политического влияния. Напряжённость и сепаратистские тенденции при таких обстоятельствах начинают ещё более обостряться, если в базовом государстве присутствует явная неравномерность политического представительства проживающих на его территории этнических групп. В связи с этим, С.Вольфф и М.Веллер⁴⁰ отмечают, что политизированная этническая группа борется за власть до тех пор, пока не сочтёт, что достигнутый уровень влияния позволяет ей в полной мере сохранить свою идентичность. Она может находиться в доминирующей и не доминирующей позиции, особенно если государственные институты монополизированы представителями другой этнической группы. Другими словами, учёный пытается доказать, что в любом случае ситуация в стране будет нестабильной, поскольку не доминирующая этническая группа будет стремиться к власти, в то время как доминирующая будет всеми силами стараться её удержать.

Тем не менее, слишком высокий уровень политической мобилизации этнической группы может представлять собой серьёзную проблему после провозглашения независимости нового государства, поскольку большинство его жителей могут начать рассматривать этничность как средство борьбы за власть. Научный сотрудник Центра Ближнего Востока Университета Оксфорда А.Аль-Шахи⁴¹ подтверждает, что при назначении на государственные руководящие посты в Южном Судане в первую очередь учитывалась этническая принадлежность того или иного кандидата. По словам автора, этничность в этой стране являлась на тот момент полноценным правительственным институтом, которая выступала в качестве главного источником борьбы за власть и являлась серьёзным препятствием для достижения общественного согласия. В связи с этим, автор указывает на то, что задача международного сообщества должна заключаться в поддержании приверженности южных суданцев, прежде всего, своему государству в целом, а не какому-либо району или сообществу. Само же государство должно базироваться на всеобщем политическом консенсусе и социальной справедливости.

Важным моментом социально-политического аспекта сепаратизма и сецессии, помимо мобилизации этнической группы для последующего создания на её основе государствообразующей нации, является построение национальной идентичности. Данная мера предполагает превращение бывшей этнической группы в монолитное общество, представители которого должны быть объединены между собой одной общей идеей. Это является необходимым условием для сохранения и последующего развития нового государства как самостоятельного субъекта международного права. В ходе состоявшейся в 2012 году в рамках Королевского института международных отношений (Чатэм Хаус) научно-практической конференции по социально-политическим проблемам стран Восточной Африки научный сотрудник Лондонской школы экономики М.Ле Риш⁴² и его коллега из британского представительства суданского Института долины Рифт Э.Томас⁴³отметили, что в числе принципиальных задач Южного Судана в первые годы независимости значилось объединение различных этнических групп, особенно тех, кто не принимал непосредственного участия в сепаратистских движениях, и построение особой южносуданской идентичности, основы которой были заложены ещё в период гражданской войны. Как утверждали учёные, первоначально люди были объединены между собой идеей о независимости Южного Судана через движение за освобождение, однако после провозглашения независимости необходимо было искать новую объединяющую основу.⁴⁴

Необходимо чётко осознавать тот факт, что любая этническая группа, не обладающая численным преимуществом по сравнению с другими этническими группами в составе базового государства, всегда будет рассматриваться внутри него в качестве меньшинства. Это означает, что она не может претендовать на какое-либо привилегированное положение в составе базового государства, которое бы дало ей право полностью определять его внутреннюю и внешнюю политику или пользоваться особым преимуществом. Осознание бесперспективности своего социального положения, наличие препятствий для всестороннего развития, ущемление прав и введение ограничений на доступ к ресурсам государства, наличие сильной региональной политической власти, отстаивающей радикальные взгляды, – все эти факторы способны подтолкнуть этническую группу на борьбу за территориальное отделение и создание собственного государства. Данный процесс значительно упрощается и ускоряется, если сепаратистская этническая группа пользуется поддержкой родственного государства, то есть государства, большинство или всё население которого составляют представители этой этнической группы, а также других сепаратистских этнических групп, проживающих на территории различных стран.

С.Вольфф и М.Веллер⁴⁵ полагают, что требования этнических меньшинств, как правило, связаны с расширением языковых, религиозных и культурных прав. Одновременно могут звучать призывы к предоставлению равных возможностей и доступа к ресурсам, а также оказанию материальной и политической поддержки. В большинстве случаев эти претензии этнические меньшинства предъявляют к базовому государству (т.е. на территории которого они проживают), но иногда и к родственному государству. Как указывают британцы, в случае отсутствия родственного государства, способного и готового поддержать этническое меньшинство, его роль могут на себя взять родственные меньшинства, проживающие на территории третьих стран, а также международные организации и неродственные государства. Британские учёные отмечают, что результатом этой борьбы, как правило, становится расширение прав этнической группы на самоуправление в составе базового государства, либо отделение и возможное последующее воссоединение с родственным государством.

Экономический аспект сепаратизма и сецессии в рамках британской теории международных отношений состоит в том, что сепаратистские тенденции в базовом государстве активируются по причине несправедливого распределения доходов или неравного доступа к государственным ресурсам. Как следствие, возникает ситуация, при которой одни регионы базового государства находятся в более выгодном положении по сравнению с другими. В результате этническая группа или национальное меньшинство, представители которого проживают на отсталой в экономическом плане территории, начинают с недоверием относиться к центральной власти, рассматривают своё присутствие в базовом государстве как препятствие для собственного развития и считают сецессию единственным эффективным способом улучшения своего материального положения. Отчётливые признаки этого можно выделить, изучив труды британского исследователя Э.Томаса⁴⁶по Судану. Он утверждает, что в прошлом суданское руководство придерживалось теории зависимости в экономике, разграничивая страну на центр и периферию. В этом контексте Джуба была периферией Хартума, что, как полагает автор, на практике привело к установлению некой социальной иерархии между жителями этих регионов. В свою очередь, это повлекло за собой формирование разнородного населения с существенными региональными отличиями. Хотя основное внимание учёный уделяет социальным аспектам, ключевыми для нашего исследования являются понятия экономический центр и периферия государства. Уже сам факт наличия такого распределения государственной территории предвосхищает появление некоего антагонизма, обособления, а также потенциальной возможности для отделения. Действительно, центр воспринимается как сосредоточение благосостояния и богатства, в то время как периферия предстаёт в качестве питающего субъекта, который снабжает центр ресурсами. Очевидно, что смириться с подобной ролью весьма тяжело для проживающих на периферийной территории граждан, которые в таких обстоятельствах начинают испытывать чувство несправедливости, наблюдая более высокий уровень жизни своих соседей из центра.

Главной особенностью институционально-административного аспекта сепаратизма и сецессии в рамках британской теории международных отношений является поэтапное учреждение административных институтов нового государства до и после провозглашения его независимости. Это означает, что ещё на этапе борьбы сепаратистского сообщества за территориальное отделение происходит образование не только независимого территориального, политического и экономического пространства, но и самостоятельных, не подчиняющихся центральной власти базового государства административно-управленческих институтов. Практика показывает, что навязанные внешними акторами принципы государственного управления без учёта особенностей общественно-политической и демографической ситуации на соответствующей территории, не могут успешно применяться. В связи с этим, П.Джексон⁴⁷ подчёркивает, что существует очевидная разница между формированием государственного аппарата и созданием государства, способного стать полноценным членом международного сообщества. Другими словами, необходимо различать чисто технические функции государства от политических процессов, определяющих его истинную сущность. Например, учреждение в стране правительственных структур, не учитывающих историческое развитие общества, с большой долей вероятности приведёт к негативным результатам. В связи с этим, стоит упомянуть, что одним из главных недостатков ВМС Дж.Копналл⁴⁸ считал излишний упор на государственное строительство, т.е. создание политических институтов, в то время как основное внимание, по его мнению, следовало бы уделить процессу национального строительства.⁴⁹ Необходимо отметить, что в третьей главе ВМС упоминалось о согласии сторон с тем фактом, что способность южносуданских властей выполнять основные правительственные функции, сформировать гражданскую администрацию и восстановить разрушенную в результате конфликта инфраструктуру была весьма низкой. Г.Гебрелуел⁵⁰ и вовсе отмечает, что независимый Южный Судан возник только лишь посредством международной дипломатии, функционировал за счёт нефтедолларов и зарубежной помощи на развитие, при этом работа его основных служб обеспечивалась по большей части иностранными неправительственными организациями. Как следствие, политические лидеры Южного Судана не имели опыта мобилизации государственных ресурсов и формирования эффективных правительственных структур.

Институционально-административный аспект включает в себя принятие мер по созданию особого государственного института, который бы служил главной опорой властей сепаратистской территории и в дальнейшем нового государства. Речь в данном случае идёт о неком правовом фундаменте и одновременно принудительно-силовой структуре, контролирующей развитие соответствующей территории. Это позволяет компенсировать общую политическую хрупкость и социальную нестабильность нового государства в первые годы его существования в данном качестве. Британский исследователь Б.Райан⁵¹ из Килского университета полагает, что в качестве такого института, способствующего успешному становлению нового государства, является полиция. Причиной тому обозначается утвердившееся в обществе понимание того, что именно правоохранительные органы в первую очередь отвечают за поддержание определённой правового порядка в стране. В этом контексте П.Аджак⁵² отмечает, что до и после провозглашения независимости в Южном Судане находилось более тысячи иностранных полицейских, среди которых подавляющее большинство составляли представители Великобритании. Кроме того, ориентация на обеспечение эффективной работы местных правоохранительных органов, прежде всего, полиции, являлась основным принципом работы Объединённой военной комиссии (ОВК) в Судане, учреждённой в соответствии с ВМС. Ярким примером тому, в частности, служит деятельность так называемых мониторинговых групп, в состав которых входили командированные из Великобритании офицеры полиции и советники по осуществлению различных полицейских операций на территории страны в соответствии с международными стандартами. Очевидно, что делалось это с расчётом на то, что именно полицейская служба, мощная силовая структура, должна закреплять тенденцию на постепенное отделение Южного Судана и способствовать практической реализации предпринимаемых в этом направлении инициатив.

Однако работа полицейских структур, равно как успешное функционирование новых государственных органов, не может быть результативной без устойчивой связи с местным населением. Это означает, что сотрудники правоохранительных органов должны находиться в постоянном контакте с гражданами с целью своевременного обнаружения и устранения внутригосударственных угроз. Но для того, чтобы обеспечить подобное взаимодействие на должном уровне, необходимо, чтобы представители сепаратистского сообщества базового государства, а затем они же, но уже в качестве граждан нового государства, были сплочёнными и действовали как одно целое. В своём исследовании Б.Райан⁵³ подчёркивает, что укрепление солидарности национальных меньшинств является прямым следствием наличия у них собственной административной системы.

Безусловно, британская политика в отношении Южного Судана предусматривала создание условий, при которых сторонники независимости могли бы действовать сплочённо и выступать единым фронтом. Причём все необходимые для этого условия были заложены непосредственно в ВМС, в соответствии с которым жителям Южного Судана, фактически, предоставлялось право создать собственное правительство и ключевые государственные структуры, в том числе правоохранительные органы. Наряду с этим в Соглашении был закреплён принцип децентрализации властных структур и, как следствие, учреждение двух отдельных правительств пока ещё на территории одного государства Судана. Причём это было представлено в качестве главного условия эффективного и справедливого управления страной. Не это ли является прямым доказательством того, что с самого начала в намерение британцев не входило воссоединение всех суданских сообществ в рамках единого государства? Наоборот, всё указывает на то, что обособление южных суданцев от основного населения страны и создание впечатления об отсутствии какой-либо реальной альтернативы последующей сецессии являлось негласным политическим курсом британского руководства.

В этом контексте стоит упомянуть о том, что говорилось в Соглашении: «стороны признают необходимость соблюдения суверенитета нации и создания автономии южносуданского правительства, а также установления норм и стандартов, которые бы одновременно отражали единство государства и своеобразие его народов».⁵⁴ Данное положение, несомненно, сформулированное таким образом при содействии британских экспертов, содержит в себе явное противоречие. Как возможно на практике сохранить целостность Судана при наличии полной самостоятельности южносуданского правительства с заранее запланированным проведением референдума об отделении Южного Судана всего через несколько лет? В данном случае фраза «одновременное отражение единства государства и своеобразия его народов» звучит заманчиво, но здесь введена в оборот лишь для отвода глаз и создания ложного впечатления о том, что Великобритания якобы действительно стремилась сохранить целостность Судана.

При изучении международно-правового аспекта в рамках британской теории международных отношений необходимо отметить, что для любого территориального отделения нужен официальный предлог (повод), который был бы достаточно убедителен, чтобы не вызывать сомнений в целесообразности и объективной необходимости этого отделения. Он служит прежде всего для нейтрализации международной оппозиции сецессии и смягчения позиций большинства государств, опасающихся за собственную территориальную целостность. В качестве такого предлога может выступать демонстрация отсутствия возможностей для удержания сепаратистского сообщества и территории, на которой проживают его представители, в составе базового государства. Как ни парадоксально, но достигнуть этого вполне вероятно за счёт ложной социальной интеграции. Так, Б.Райан⁵⁵ отмечает, что любая реформа, нацеленная на закрепление интеграционных процессов, может наталкиваться на активное сопротивление со стороны этнических групп, воспринимающих слияние как угрозу ликвидации собственной уникальной идентичности. Например, особенностью британской политики в отношении Южного Судана было поощрение условной интеграции с заранее известным результатом. Суть её заключалась в том, чтобы формально содействовать процессу объединения сообществ в рамках одного государства Судана, но так, чтобы им оставались недовольны жители юга страны. Впоследствии Великобритания использовала это как предлог для оправдания отделения Южного Судана: поскольку попытка осуществления социальной реинтеграции и примирения не принесла желаемых результатов в рамках единого государства, значит единственных выход из создавшегося положения с учётом необходимости предотвращения возобновления насилия в регионе – это сецессия юга.

Тем не менее, суть международно-правового аспекта сепаратизма и сецессии состоит в обеспечении широкого международного признания нового государства. Однако необходимо учитывать ряд принципиальных моментов, выделяемых британской исследовательницей Ф.Мак-Конелл⁵⁶:

а) в соответствии с традиционным международным правом, признание государств осуществляется только после успешной демонстрации их способности к самостоятельному управлению;

б) игра суверенитетами приводит к появлению квазигосударств, которые могут признаваться международным сообществом в качестве юридического аналога государств;

в) правовое признание находящихся в состоянии распада государств, с одной стороны, и отказ признавать полноценно функционирующие сецессионистские государства – с другой, подрывают современную международную систему, демонстрируя тем самым её противоречивый двойственный характер.

Кроме того, следует учитывать то, как соотносится конкретный случай самоопределения с нормами международного права. Например, в Резолюции Генеральной ассамблеи ООН 637 (VII) «Право народов и наций на самоопределение» ⁵⁷отмечается, что право наций на самоопределение является предпосылкой для пользования во всей полноте правами человека, при этом каждое государство-член ООН должно уважать и поддерживать это право в соответствии с Уставом ООН. То есть самоопределение возводилось в разряд фундаментальных прав человека. На фоне процессов деколонизации подчёркивалось также, что население несамоуправляющихся и подопечных территорий имело право на самоопределение, а государства, отвечавшие за управление этими территориями, должны были применять практические меры для реализации этого права. В то же время в Декларации о принципах международного права говорится о необходимости «воздерживаться в международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориальной целостности или политической независимости любого государства, так и каким-либо иным образом, несовместимым с целями Организации Объединенных Наций».⁵⁸

Не последнее место в данном вопросе занимает и такое понятие, как правовой прецедент, то есть произошедший в прошлом случай, который используется в качестве примера или модели для подтверждения правомерности аналогичного случая в настоящем. Так, в 2008 году страны, признавшие независимость сербской провинции Косово, называли её отторжение от Сербии исключительным случаем, обозначали это как продолжение процесса распада Союзной Республики Югославии, при этом подчеркивали невозможность его использования в качестве прецедента. Между тем, именно на прецедент Косово ссылался Крым в Декларации о независимости, принятой 11 марта 2014 г. В ней говорилось, что решение принималось «исходя из положений Устава Организации Объединенных Наций и целого ряда других международных документов, закрепляющих право народов на самоопределение, а также принимая во внимание подтверждение международным судом ООН в отношении Косово от 22 июля 2010 года того факта, что одностороннее провозглашение независимости частью государства не нарушает какие-либо нормы международного права».⁵⁹

2.2. Германские исследования

Специфика территориального аспекта сепаратизма и сецессии в рамках германской теории международных отношений заключается в твёрдой поддержке территориальной целостности базового государства, даже в случае признания независимости отделившейся территории другими странами. Так, в марте 2012 года, то есть почти через 5 лет после признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии, министр иностранных дел Германии Г.Вестервелле выступил в Тбилисском государственном университете с докладом на тему «Южный Кавказ и Европа – перспективы в меняющемся мире».⁶⁰ В ходе своего выступления он приветствовал решение Грузии отказаться от применения силы при урегулировании противоречий с Абхазией и Южной Осетией, при этом в очередной раз заявил о твёрдой поддержке Германии суверенитета и территориальной целостности Грузии.

Тем не менее, в современном мире часть территории государства не может быть отторгнута или сохранена в его составе только лишь по воле других более могущественных стран или по решению международных организаций, какими бы убедительными не представлялись доводы на этот счёт. Практика показывает, что без учёта мнения местного населения любые, даже самые, казалось бы, безупречные проекты на данном направлении, неминуемо будут заканчиваться неудачей.

В этом плане основным средством узаконивания территориального отделения в глазах широкой общественности является проведение всенародного голосования или референдума, результаты которого должны соответствовать ожиданиям внешних акторов. Добиться этого можно различными способами, например, посредством обеспечения участия в голосовании только тех граждан, чьи взгляды относительно формирования нового государства соответствуют интересам конкретных стран и международных организаций. В связи с этим интересен взгляд на эту проблему научного сотрудника Германского института внешней политики и безопасности У.Хальбаха,⁶¹ который в 2010 году написал научное исследование под названием «Не урегулированные региональные конфликты на Южном Кавказе». Автор поясняет, что сецессионные конфликты в Грузии долгое время считались замороженными ввиду принципиальной и неизменной позиции противоборствующих сторон по вопросу о статусе республик, в то время как все попытки международного сообщества найти приемлемое политическое решение оставались безуспешными. Он подчёркивает, что грузинские власти в своё время были готовы предоставить Абхазии и Южной Осетии широкую автономию при условии нахождения их в составе Грузии. Однако результаты проведённого в 2006 году в Абхазии опроса общественного мнения продемонстрировали, что подавляющее большинство жителей республики выступали за независимость и/или вхождение в состав России. По мнению автора, этого удалось достичь якобы за счёт «выдавливания» из Абхазии более 250 тыс. этнических грузин и исключения из опроса абхазских областей, населённых гражданами грузинской национальности. У.Хальбах считает, что оснований для признания суверенитета национальных сообществ (абхазцев и осетин), проживающих на грузинской территории, не было. В то же время он утверждает, что принцип нерушимости границ использовался ЕС избирательно, о чём свидетельствовал принятый в 2006 году план действий в рамках европейской политики соседства, успешная реализация которой применительно к Грузии требовала сохранения её территориальной целостности.

Научный сотрудник Германского института международной политики и безопасности К.Шаллер в своём фундаментальном исследовании «Сецессия и признание»⁶² рассматривает вопросы территориального отделения в контексте норм международного права. Учёный отмечает, что речь о сецессии идёт только в том случае, если территориальное отделение происходит без согласия материнского государства. Он утверждает, что все сецессии несут в себе значительный конфликтный потенциал. Они не только ставят под вопрос территориальную целостность соответствующего государства, но и затрагивают интересы соседних стран, поскольку последние также вынуждены бороться с сепаратистскими тенденциями на своей территории. Утверждение учёного о том, что сецессией можно назвать территориальное отделение, осуществлённое без согласия материнского государства, отчасти верно. Однако здесь необходимо ответить на один принципиальный вопрос: речь идёт о несогласии представителей политической элиты или населения всего базового государства? Вполне можно представить себе ситуацию, при которой государство, поддерживающее территориальное отделение теоретически может прямым или косвенным способствовать приходу к власти в государстве политического лидера или правящей группы, которая бы формально дала согласие на территориальное отделение, несмотря на наличие оппозиции со стороны населения базового государства. Таким образом, территориальное отделение в данном случае будет рассматриваться уже не как сецессия или сепаратизм, а как, например, пересмотр территориальных границ или восстановление исторической справедливости, возвращение соответствующему сообществу ранее утраченной территории и т.п. Тем не менее, важнейшей задачей в данном случае является последующее урегулирование разногласий среди местного населения, а именно между теми, кто изначально выступал против отделения, и теми, кто его поддерживал. Следует подчеркнуть, что успешно осуществлённое территориальное отделение всегда будет оказывать значительное влияние на сепаратистские тенденции в других странах, особенно находящихся в непосредственной близости от базового государства. Это обуславливается многими факторами, главным из которых является стремление отдельных политических лидеров использовать появившийся прецедент для оправдания сецессии тех территорий, которые бы в других обстоятельствах никогда бы не смогли добиться независимости. Высока и вероятность изменения в результате сецессии политического, экономического или военно-стратегического положения в регионе.

В то же время К.Шаллер указывает на то, что сецессия в некоторых случаях может рассматриваться как эффективный метод разрешения конфликта. Если в течение продолжительного периода времени часть народа в государстве постоянно подвергалась дискриминации, то роспуск ответственного за данные действия правительства и создание отдельного государства может рассматриваться в качестве оптимального решения. Однако учёный обращает внимание на то, что данный процесс должен быть управляемым и при необходимости протекать под надзором международного сообщества. Следует отметить, что слабым местом такого взгляда является тот факт, что жертва может представляться агрессором, а истинный агрессор – выдавать себя за жертву. Вполне вероятной может быть ситуация, при которой центральное правительство ослабленного государства, постоянно подвергаясь давлению и различным провокациям со стороны сепаратистского сообщества, будет вынуждено принять решительные ответные меры. Это незамедлительно представляется поддерживающими сепаратистов странами как акт агрессии против собственного населения, что с их точки зрения должно оправдывать внешнее вмешательство и последующую возможную сецессию.

В ходе изучения территориального аспекта сепаратизма и сецессии в рамках германской теории международных отношений, следует отметить, что предрасположенность определённой территории к сецессии, так или иначе, связана с проблемой этничности. То есть территория, граница которой в составе базового государства проходит на основе принадлежности граждан к определённой социальной группе (по этническому или религиозному признаку), будет с большей долей вероятности претендовать на отделение при возникновении для этого благоприятных условий, чем территории со смешанным составом местного населения. К.Шаллер отмечает, что враждебная по отношению к сепаратизму позиция государств обусловлена ещё и тревогой, что разламывание страны может привести к межэтнической напряжённости и серьёзным нарушениям прав человека, а значит и к внешней интервенции. Этому также может способствовать принудительное изменение структуры населения с последующим созданием чётких границ по этническому признаку или когда меньшинства внутри сформированных территориальных пространств теряют защиту, которую им должно обеспечивать центральное правительство базового государства. С другой стороны, как уже упоминалось ранее, стремление к сецессии является вполне оправданным в том случае, если отдельные группы населения на своей родине подвергаются дискриминации, репрессиям и систематическим ущемлениям своих прав.

Несмотря на то, что вмешательство внешних акторов в процесс территориального отделения может носить легитимный характер с точки зрения международного права, оно всё же расширяет возможности заинтересованных стран по сдерживанию или поощрению сепаратизма. К.Шаллер утверждает, что в принципе сецессионные конфликты считаются внутренним делом отдельно взятого государства. Тем не менее, если при этом затрагиваются интересы других государств или международного сообщества, то государства, международные и региональные организации будут рассматривать это как повод для вмешательства в конфликт. Однако он подчёркивает, что, хотя подобный шаг и может считаться законным, многое зависит о того, в чью пользу и на какой правовой основе осуществляется данная интервенция. К этому также стоило бы добавить, что предлог, как таковой, может быть создан искусственно и без видимого участия других стран. Могут осуществляться различного рода провокации, направленные против властей базового государства, которые вынуждены в ответ на них принимать решительные меры. В результате, на мировой арене они предстают в качестве агрессоров, нарушающих права человека и даже истребляющих собственный народ.

Социально-политический аспект сепаратизма и сецессии в рамках германской теории международных отношений включает в себя проблему этнонационализма и политического потенциала националистических движений с целью консолидации соответствующей этнической группы или сообщества для борьбы за создание нового государства. Данный вопрос изучает профессор Мюнхенского университета Людвига-Максимилиана А.Хельмерих⁶³. Как он утверждает, массивный и агрессивный национализм, будучи характерной чертой современного политического процесса, в настоящее время активно проявляет себя по всему миру. Под национализмом он понимает идеологию народов, которые воспринимают себя как нацию без страны. Они стремятся создать собственное национальное государство, оправдывая данное намерение наличием реальных либо выдуманных культурно-этнических особенностей. Мобилизованная этничность используется в качестве инструмента, прежде всего, в критических ситуациях, таких как экономический кризис, конфликт между различными культурами и социальными группами, различающимися по этническому признаку, а также в процессе военных противостояний, особенно если в глазах общественности они предстают в качестве этнических противоречий. В действительности, как отмечает А.Хельмерих, не все эти конфликты являются этническими, то есть связанными с национальными меньшинствами. Происходит, так называемая, «этнитизация» конфликтов с целью придать им с виду неотвратимый и более драматический характер. А.Хельмерих отмечает, что для националистических движений открывается весьма широкое пространство для манёвра в условиях дестабилизированных институтов и партийных систем, особенно когда осуществляемые структурные изменения помимо реорганизации правительственного режима затрагивают также и национальный вопрос. Очевидно, что осознание определённым сообществом, а точнее внушение его представителям идеи того, что в отношении них была совершена историческая несправедливость, и они якобы лишились причитающегося им по праву государства, способствует появлению и развитию сепаратистских тенденций. Однако результативность, практическая отдача данного процесса во многом зависит от внутриполитической и демографической ситуации в базовом государстве. Политическая нестабильность, слабость центральной власти, слишком большое количество конкурирующих между собой социальных групп, – все эти факторы способны активировать и продолжительное время подпитывать сепаратизм.

Помимо сугубо социального аспекта построения нации в рамках германской теории международных отношений на определённом этапе борьбы за создание нового государства высокое значение приобретает формирование так называемого обособленного политического пространства внутри базового государства. То есть до фактического территориального отделения происходит отделение политическое, когда сепаратистская территория выходит из общегосударственной политической системы и создаёт собственный, функционирующий по своим законам управленческий аппарат. Как отмечает А.Хельмерих⁶⁴, националистические движения сепаратистской ориентации ставят под сомнение легитимность всей государственной политической системы и предъявляют претензии от имени нации, этнической группы или региона на создание суверенного государства. В результате, одновременное признание субгосударственной и общегосударственной территориальности, также как и совмещение субгосударственной и общегосударственной идентичностей, становится более невозможным.

При использовании национализма в качестве основного инструмента мобилизации сепаратистского сообщества на борьбу за создание собственного государства важную роль играет его постоянное стимулирование. Другими словами, борьба должна продолжаться вплоть до своего логического завершения, то есть территориального отделения, иначе национализм теряет консолидирующие свойства. А.Хельмерих подчёркивает, что долгосрочное существование националистического движения, олицетворяющего интересы нации или этнической группы, сохраняется в том случае, если среди граждан утверждается понимание того, что достигнутый ими прогресс не достиг конечной стадии. А.Хельмерих подчёркивает, что политические действия националистов базируются на заранее разработанных, более или менее автоматизированных стратегиях. Однако они, так или иначе, испытывают на себе влияние структурных особенностей государства, временных рамок и ряда других факторов. В период политического кризиса и общественной трансформации националистические партии обладают ощутимым мобилизационным ресурсом по сравнению с нормальными партиями, в то время как свойственная демократическим государствам политическая конкуренция в таких условиях может только способствовать радикализации националистических дискурсов.

Социально-политический аспект характеризуется применением отдельных принципов федерализма и конфедерализма, которые изучаются профессором Ш.Видеркером⁶⁵ из Берлинско-Бранденбургской академии наук. Под федерализмом он понимает принцип политической организации, который противопоставляется унитаризму (централизму), при этом федералистские политические системы предусматривают наличие самостоятельных субъектов и вышестоящего целого. В рамках союза государств (конфедерации) данные субъекты сохраняют свой суверенитет, в то время как в рамках союзного государства (федерации) они его частично утрачивают. Как утверждает автор, в условиях конфедерации государства передают право решения совместных задач общему властному органу, в то время как в федерации субъекты и федеральное правительство решают общие задачи совместно. Ш.Видеркер подчёркивает, что разница между децентрализацией и федерализмом заключается в том, что во втором случае субъектам предоставляется право принимать решения не только в области торговли, но и в других сферах, причем участие субъектов в формировании политической воли гарантируется на уровне федерального правительства.