Читать книгу Львиная западня - Евгения Дмитриевна Захарова - Страница 1
ОглавлениеТемнота, разрываемая какофонией звуков, внушала страх. Свет горел где-то вдалеке, за углом, а здесь была сплошная, кромешная темнота, лишь с десяток непонятных огоньков быстро бегали туда-сюда.
И как ее угораздило забрести в это место?
Ей же говорили, гримерки совсем в другой стороне, сразу от входа направо. Вот только то было днем, теперь же она шла вовсе не от входа. Где она свернула не туда?
Совсем рядом послышался трубный зов слона, и она вздрогнула, отшатнулась. Звякнула застежка сумки, громко стукнувшись о клетку. Она сглотнула.
Надо идти на свет, решила она. Нечего лишний раз пугать животных, она для них совершенно чужой человек, посторонняя. Еще чего доброго взбесятся, ей же потом перепадет. Она здесь совсем по другому делу, вот его и надо выполнять.
Крепче прижав к себе сумку, она поглубже вздохнула и быстрым шагом прошла мимо нескольких клеток. Грозно заворчал где-то неподалеку один из пуделей, его снежно-белая шерсть выделялась ярким пятном даже в темноте.
Ничего, все клетки закрыты. Ей ничего не угрожает.
Внезапно появившиеся слева от нее глаза заставили ее негромко вскрикнуть и отскочить как можно дальше, насколько позволяла ширина прохода. Ярко-зеленые глаза сузились, разглядывая нежданного гостя, послышался тихий рык, длинный хвост ударил по прутьям клетки, и огоньки глаз погасли.
Она вздохнула.
Кто это был? Кажется, леопард.
А в следующую секунду совсем неподалеку от нее что-то тяжело упало, и все звери словно с ума посходили. В один миг залаяли все собаки, зашипели и заворчали кошки. Эхом откликнулись лошади из конюшни за стенкой.
Она ускорила шаг, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце.
Не включала ее работа такого страха! Может, стоит попросить у начальства премию – за моральный ущерб и причиненные неудобства? Тут же ей пришло в голову, что за такие просьбы начальство пошлет ее в еще более неприятные места, где ее будет ждать еще больший моральный ущерб, и она быстро отмела эту идею, в очередной раз вспомнив нелестными словами того человека, из-за которого сейчас здесь оказалась.
В конце коридора мелькнула на свету и исчезла чья-то тень.
Разве не проще было встретиться где-нибудь в кафе? Это не отняло бы много времени, потом – пожалуйста, работай не хочу. Так ведь нет… «У нас выступление, надо подготовиться…». А ей теперь что, искать его по всему цирку?
Едва она оказалась в пятне света, на душе сразу стало легче. Крепко сжав ладони в кулаки в попытках унять дрожь, она оглянулась на скрытые в темноте клетки. Животные так и не утихли, все еще воя где-то во тьме, отчего ее передернуло.
Странно, подумалось ей, вряд ли им свойственно такое поведение. Даже как реакция на незнакомого человека. Надо бы сообщить кому-то из персонала, чтоб зашли к ним.
Она поняла причину спустя секунду.
Пятно света, в котором она оказалась, не могло осветить все, но выхватило из темноты что-то темное, брошенное на пол.
Должно быть, краска. Или кусок мяса кто-то обронил.
Но что-то удержало ее на месте, какое-то шестое чувство, ощущение, что что-то не так. Она толкнула дверь, распахивая ее еще больше, впуская в темноту свет.
Ее крик присоединился к гаму животных, когда луч света упал на выглядывающую из-за клетки женскую руку с темно-красными ногтями.
– Что значит, вы не можете? Мы же договаривались о встрече! – негодующе воскликнула Лера. Несколько посетителей смерили ее недовольными взглядами.
– Я понимаю, что договаривались, но у нас вечером выступление, – ответил ей мужской голос по ту сторону телефонной трубки. – Мы только начали программу, в понедельник ее отпремьерили. Уж извините, но расслабляться нам сейчас нельзя.
– Вы не поверите, но у меня тоже работа кипит, мне интервью надо сдавать. Вы поймите, я у вас много времени не займу, всего полчаса…
– Нет у меня сейчас лишнего времени, даже полчаса. Если вам так нужно это интервью, хотите – приходите на представление, я на служебном входе предупрежу, вас пропустят, в зале тоже посадят. Вот после него я весь ваш. Ну не могу я раньше, никак.
– Хорошо, но после представления вы мне время уделите! – резко потребовала Лера. В трубке послышался тихий смешок.
– Обязательно.
Когда раздались гудки, Лера, фыркнув, швырнула телефон в сумку, откинулась на спинку стула и насупилась, глядя в окно. Она проторчала в этом кафе почти два часа и что в итоге? Скажите, пожалуйста, какая великая звезда на небосводе, времени на простых смертных у него нет!
Вот надо было Кузнечику послать на это интервью именно ее… Допрыгал бы сам до цирка Кузнецов Борис Петрович, все равно носится по редакции, как самый настоящий кузнечик – так к нему это прозвище и приклеилось.
Не успела эта мысль погаснуть, как проснувшийся телефон затрезвонил где-то в недрах сумки. Быстро в ней порывшись, Лера извлекла мобильник на свет божий и поднесла к уху.
– Ну как там наша знаменитость? – поинтересовались на том конце провода.
– Никак, – угрюмо буркнула Лера.
– То есть как это – никак? – тон говорившего вмиг утратил всю свою доброту. – Ты что, интервью не взяла что ли? Рудакова, у нас номер в печать идет через два дня!
– Борис Петрович, ко мне какие претензии? – возмутилась Лера. – Это не я на встречу не пришла. И вообще, почему именно с ним мы должны интервью сдать? Неужели никого другого нельзя напечатать, а его в следующий номер, а?
– Некого больше, – отрезал Кузнечик. – Остальных либо уже печатали, либо они в запасах давно валяются до лучших времен. А времена эти еще не наступили…
«Интересно, когда они наступят, времена эти», – подумалось Лере, но она промолчала.
– А тут такой интересный товарищ, – продолжал Кузнечик, – молодой, талантливый, звезда! А ты – почему с ним, почему с ним… Что он сказал-то?
– Перенес встречу на вечер, сказал, после выступления на все вопросы ответит. Раньше не может.
– Главное, чтоб ответил. Нам это интервью позарез нужно. А ты заодно и представление посмотришь, расскажешь, так ли этот парень отчаян, как про него треплют.
– Звезда… – фыркнула Лера. – Ладно, посмотрю. Куда я теперь денусь с подводной лодки…
– Скорей уж из тигриной клетки, – усмехнулся напоследок Борис Петрович, прежде чем повесить трубку.
С секунду Лера с досадой смотрела на мобильник, словно желая пробуравить в нем взглядом дыру, затем поднялась, сунула деньги за выпитые три чашки кофе в поднесенную официанткой книжку и вышла из кафе, хлопнув дверью.
Английская набережная встретила ее проливным дождем – под стать ее настроению. Раскрыв яркий зеленый зонтик, Лера перебежала дорогу и быстро зашагала по набережной навстречу бьющему в лицо ветру.
Вот как будто дел у нее интереснее больше нет, чем вечерами интервью брать да цирковые представления смотреть!..
Не то чтобы у нее были планы на вечер, но ей совсем не улыбалось работать в ночное время, когда вместо этого можно устроиться в кровати с какао и ноутбуком. А тут…
С трудом удерживая вырывающийся зонт, Лера добежала до машины, быстро открыла дверцу, села и заперлась, спасаясь от ледяного ветра. Ехать до дома при такой погоде предстояло долго.
Что ж, делать нечего.
Интервью так интервью.
Спустя еще полтора часа она, злая, насквозь промокшая и жутко раздраженная, толкнула дверь своей квартиры. Любимый зеленый зонт сломался почти у самого подъезда, куда она бежала от парковки. Бежала по лужам, потому намочила все – от плаща и шевелюры до тонких капроновых носков. Сердито стянув мокрые ботинки, Лера отставила их в угол и взъерошила начавшие завиваться волосы.
Кажется, сегодня весь мир настроен против нее.
А впрочем…
Задумчиво посмотрев на себя в зеркало, Лера сощурилась.
Что там говорила эта «звезда»? «Если вам так нужно»? Ну уж нет, нужно – это не то слово. И так легко он от нее не отделается.
А вот поощрение у Кузнечика попросить стоит, хотя бы выходной. Особенно после такого.
Лера коротко кивнула своему отражению, лукаво улыбнулась и направилась в ванную. Первым делом стоило распрямить волосы и привести себя в порядок.
Вскоре она, выделив напоследок разрез светлых глаз и подчеркнув линию губ, стояла в коридоре, облаченная в узкие джинсы и теплый вязаный свитер. От плаща пришлось отказаться – он мирно сушился в комнате, сморщенный. А с таким летом, которое было нынче в Петербурге, свитер был как нельзя кстати. Она еще помедлила, собирая сумку, потом завязала волосы в короткий хвост, удовлетворенно взглянула на свое отражение и вышла из дома.
До Невского проспекта она добиралась в объезд ремонтных работ. Машину пришлось оставить недалеко от Фонтанки и идти по набережной пешком, потому как сквозной путь через дворы оказался перекрыт – к ее вящему недовольству.
Тяжелые серые воды реки пенились и шипели, натыкаясь на каменные стены набережной, словно желали разбить их в мелкую крошку и вырваться из плена. Но подпитывающий их дождь, льющий с самого утра, постепенно прекращался, а тучи тускнели. Подождав под козырьком какого-то сувенирного магазинчика и сжевав купленный на бегу пирожок с вишней, Лера осторожно вышла из укрытия, сунула сменный пятнистый зонт под мышку и бодрым шагом отправилась дальше.
Служебный вход она нашла только после второго прохода вокруг здания. На неприметной дверце не было никакой таблички, а надпись под самым козырьком в первый раз Лера не разглядела.
Старенький флегматичный вахтер на входе встретил ее безразличным взглядом. Лера терпеливо ждала, пока он медленно и вдумчиво переписывал данные с ее удостоверения, сверяясь с каждой буквой.
– Говорят, у вас сейчас новая программа, – попыталась завести разговор Лера. Вахтер нехотя улыбнулся уголком губ, не отрываясь от своего занятия. – Ходят слухи, что даже сильная. Животных много, артисты талантливые, номера красивые…
– В нашем цирке все номера сильные и красивые, – сообщил старичок.
Лера округлила глаза и поджала губы.
– Я так и поняла… – пробормотала она себе под нос. Вахтер еще раз перепроверил пропуск и уже собрался было отдать его, но в последний момент передумал, крепко сжал карточку в руке и посмотрел на девушку.
– А к кому, вы сказали, идете?
– К Громову. Или вас обо мне кто-то другой предупреждал?
– Вообще-то ко мне приходил Георгич, еще с утра была Ларисочка, а вот кто из них…
– Спасибо, я поняла. – Лера аккуратно вытащила пропуск из хватки вахтера и мило улыбнулась. – Так в какую мне сторону?
– Гримерки по коридору – и направо. Выход на манеж вам там тоже покажут, у нас тут все всё знают, весь цирк, все помещения.
– Не сомневаюсь, – еще раз широко улыбнувшись, ответила Лера. – Огромное спасибо!
Вахтер проводил ее взглядом до самого поворота, а когда она скрылась за углом, убрал журнал посещений, аккуратно поставил ручку в стаканчик и проковылял к дивану.
– Молодежь… вечно спешат куда-то… – недовольно пробурчал он. – А куда спешить-то? Тут и так все торопятся, только в итоге все в один и тот же час начинается.
Оказалось, что «направо» – это длинный коридор с множеством ответвлений. Многие из них были подписаны просто служебными помещениями, но на некоторых висели иные опознавательные знаки: медпункт, ветпункт, костюмерная. Один такой коридорчик оканчивался высокими двойными дверями, на которых значилось «Конюшни и слоновник».
Стрелку «Манеж» Лера увидела издалека. Перед занавесом уже был разложен самый громоздкий реквизит, но основное пространство оставалось свободным – прямо перед выходом маячил маленький щуплый мужчина и широко размахивал руками.
– Сколько раз можно повторять – не занимайте место перед манежем! Весь реквизит выносится по мере выступления, тут еще клетки должны будут стоять и много что еще! Господи, вы будто первый день работаете, а не много лет!
– Виктор Василич, в том то и дело, что много лет, – возразила проходящая мимо гимнастка, уже успевшая облачиться в обтягивающее трико небесно-голубого цвета. – А вы нам не устаете об инвентаре напоминать каждый день.
– А вы не ставьте его сюда каждый день, я и напоминать перестану, – огрызнулся Виктор Василич и тут заметил Леру. – Девушка, а вы-то куда? Уйдите с прохода, тут сейчас загоны повезут, уйдите, я говорю.
Он оттолкнул ее с дороги – Лера при этом умудрилась удариться локтем о край стремянки – и удалился, недовольно бормоча проклятья про нерадивых артистов и непрофессионализм. Лера проводила его раздраженным взглядом и только успела присесть на высокую круглую тумбу, чтобы переждать всю суматоху, как прямо перед ней возник молодой парень с наполовину раскрашенным под клоуна лицом.
– Виктор Василич, там Кире плохо! – заорал он так, что Лера невольно удивилась, откуда в молодом щуплом пареньке такая сила. Пробежавший мимо нее Виктор Василич чуть не споткнулся от волнения. – К ней медиков вызвали.
– Час от часу не легче! Что с ней? Есть кого вместо нее выпустить?
– Вроде отравилась, там сейчас Игорь рвет и мечет, – сбивчиво рассказывал клоун. – Не знаю, с кем он выступать будет…
Виктор Василич чуть не лопнул от негодования, вовремя скрывшись за углом. Перепуганный клоун бросился за ним. А Лера, все это время наблюдавшая за ними с ошарашенным видом, вздохнула и в очередной раз прокляла этот день.
Мимо нее прошли несколько акробаток, смерившие ее удивленными взглядами, потом прошагала парочка эквилибристов, а сразу за ними девушка повела за поводок пуделей.
Лера с любопытством наблюдала за их беготней. Интересно, в цирке каждый день проходит в такой суете? Некстати вспомнилось злосчастное утро и отмененная встреча. Что ж, если такова жизнь циркачей, неудивительно, что Громов не смог вырваться.
Закусив губу, Лера внимательно оглядела снующих вокруг артистов. Она ведь даже не поинтересовалась, кто из них Громов. Конечно, она готовилась к интервью, читала многочисленные хвалебные отзывы зрителей, изучала его детство и юность, но вот фотографии почти не смотрела, да и найти их оказалось не так-то просто – все редкие кадры с его участием были сделаны издалека во время представления или в полумраке. Интервью он практически не давал, от участия в телепередачах отказывался, и если выступал, то только на радио. У нее создавалось впечатление, что Громов не любит быть в центре внимания, однако выполняет самые сложные номера. Не дать, не взять ирония.
Когда до представления осталось всего сорок минут, Лера решилась встать со своего временного укрытия и попробовать найти кого-нибудь из администрации.
– Простите ради бога, – мимо как раз проходила девушка в кожаных брюках и обтягивающем верхе. – Не подскажете, где мне найти директора?
– Да он тут всегда бегает, вы его не пропустите, – улыбнулась девушка. – Все время все контролирует, сразу узнаете.
Лера подозрительно сощурилась, легкая улыбка коснулась ее губ.
– А его часом не Виктор Васильевич зовут?
– Он самый, – откликнулась артистка. – Вообще странно, что его сейчас нет, до начала времени осталось… Ничего, скоро…
– Что ты ей дала?!
От неожиданности они обе вздрогнули. Быстро заглянув за плечо своей новой знакомой, Лера увидела молодого русого мужчину в темно-красной рубашке. Каким-то шестым чувством она ощутила исходящую от него уверенность и не сказать, чтобы ей это ощущение понравилось. Скорее уж напугало.
Девушка рядом с ней выпрямилась.
– Я ничего никому не давала. Ты о чем вообще?
– Я о Кире. Ты ходила сегодня к ней, кормила, я сам видел, – ответил мужчина, карие глаза полыхнули гневом. – Что ты ей дала?
– То же, что ей даешь ты каждый день – говядину.
– Говядину?! С простого мяса так не травятся!
– Слушай, с какой стати ты выдвигаешь обвинения мне? – вспылила девушка. – Я тебе не жена, чтоб так со мной разговаривать!
– Настя, мать твою, она не могла отравиться просто так! – заорал мужчина. Лера дернулась, когда рядом вдруг возник еще один артист грузинской внешности.
– Из-за ваших криков у меня лошади на дыбы встают. Кончайте орать. Игорь, тебя в меде искали, просили подойти.
Игорь изменился в лице.
– Что, все так плохо?
– Не очень, просто просили передать, чтоб ты искал кого-то вместо нее на ближайшее время.
Со злости саданув кулаком по стене, Игорь еще раз гневно посмотрел на Настю, пробурчал что-то в знак извинений перед грузином, сверкнул глазами в сторону Леры и медленно ушел, аккуратно ее обойдя. Настя рядом с ней с трудом сдерживала слезы. Грузин ласково погладил ее по плечу и улыбнулся.
– Ты же знаешь, он не со зла.
– Да знаю, – отозвалась Настя, – только мне все равно обидно… Ну зачем он так, у него даже прав на это нет! Все, ладно… – она вспомнила про Леру и встрепенулась. – Дядь Миш, а вы Виктора Василича не видели? А то к нему тут пришли.
– Да он бегает тут где-то, – дружелюбно улыбнулся дядя Миша. – Разрешите представиться – Гиоргадзе Михаил Георгиевич, руководитель вольтижировщиков, а так же лонжер.
– Вот про вольтижеров слышала, а лонжер… – заулыбалась Лера. Михаил засмеялся.
– Управляющий и конный разводной. Нас мало кто называет по должности, – они еще немного посмеялись, затем грузин потер заросшую щетиной щеку. – Так, с Виктором я вам не помогу, а вот экскурсию по цирку с удовольствием вам бы устроил. Только, чур, не сейчас – сейчас артисты животных к выходу готовят, только мешать будем.
– Я, конечно, не против экскурсии, – проговорила Лера, – но на самом деле мне просто нужно место показать в зале, ему должны были сказать.
– Да, говорил Витя что-то про журналистку, было дело. Стало быть, это вы? И по чью, если не секрет, душу?
– Громова.
Дядя Миша стрельнул глазами вслед незаметно ушедшей Насте и усмехнулся.
– В таком случае вам надобно самое выгодное место найти, с точки обзора. Такой номер и смотреть откуда-то из-под крыши – просто грех.
– Учитывая, как все им восхищаются – точно грех, – отозвалась Лера.
– Так не зря же восхищаются! Такое никто не вытворяет, поверьте, ни в Москве, ни в Петербурге. Он живет своей работой и вот это как раз и восхищает, это в каждом его номере чувствуется. Да что я вам рассказываю, сами увидите. Пойдемте сюда.
Он провел ее через занавес, обошел манеж и поднялся за бортик первого ряда. Лера оглядела абсолютно пустой зал и недоуменно приподняла бровь.
– А разве на первый ряд места не раскупают в один момент? Родители с маленькими детьми, подростки с экскурсией от школы?
– Несколько мест всегда остаются на случай, если придет кто-то из журналистов или зарубежных партнеров, – пояснил Михаил. – Был у нас как-то конфуз, лет девять назад. Тогда с нами выступала очень известная зарубежная команда гимнастов, в программу специально пригласили. Само собой, слет журналистов, зарубежные гости… И один из партнеров на начало представления опоздал, пробирался как раз уже по темному залу, а место ему по телефону сообщили. И вот он приходит к месту, а там в полной темноте сидит маленькая девочка. Куда ее девать, спрашивается?
Лера, посмеиваясь, села на предложенное место, Михаил присел рядом.
– И чем в итоге все закончилось?
– Чем… Мужчина этот вечер запомнил надолго, потому как девчушку эту он весь вечер держал на коленях.
Они засмеялись, когда по манежу вдруг прокатился раскатистый гул звонка, и входные двери в зал распахнулись. Михаил поднялся.
– Вам фотографии нужны будут? А то у нас тут с этим строго.
– Если можно, я могу на свой… – Лера достала было из сумки фотоаппарат, но мужчина покачал головой.
– Увы, съемку нам запретили. Есть тут любители, снимают все в кромешной темноте со вспышкой, а у нас потом животные слепнут… Я к вам Петю пришлю, это наш фотограф, он поблизости будет, все сделает. А я, с вашего позволения, пойду, ребят своих проверю.
Тепло улыбнувшись, дядя Миша ушел, а Лера от нечего делать принялась наблюдать, как заполняется зал. Среди зрителей преимущественно были дети, но краем глаза она заметила шумную компанию из уже постаревших мужчин и женщин, с детским восторгом озирающихся вокруг. Не зря говорят, что цирк объединяет всех, от мала до велика.
После третьего звонка разговоры в зале потихоньку начали стихать. Внемля прозвучавшим по громкой связи уговорам женщины, Лера поспешила поставить мобильник на беззвучный режим, когда слева от нее вдруг присел молоденький парнишка, тихо, но солидно представился Петром и, молча показав камеру, попросил указать, какие фото нужно будет сделать. Бросив быстрый взгляд на занавес, Лера приметила прятавшегося в тени Михаила и благодарно ему кивнула. Тот по-отечески улыбнулся и исчез.
Под звуки оркестра и блеск зажегшихся софитов на арене появился балет. Ярко одетые, они танцевали так слаженно, так синхронно, что не оставалось никаких сомнений – программу они репетировали долго. Петр рядом с ней что-то тихо рассказывал об артистах, но Лера его почти не слушала, завороженная невероятной картинкой.
После балета на манеж вышел ведущий. Приятный мужчина с сединой в волосах поприветствовал всех зрителей и объявил номер с собаками.
Время от времени в кромешной темноте Лера тихонько делала записи в ежедневник под едва слышную диктовку Пети. Номер жонглеров она, поглощенная мыслями, пропустила почти полностью и очнулась лишь, когда на манеж откуда-то сверху спрыгнули пеликаны. Кого-кого, а пеликанов в цирке она точно еще не видела. Полетав и попрыгав вместе с попугаями, птицы вскоре удалились за занавес, а ведущий вновь вышел на арену.
– Жокеи на лошадях под руководством Михаила Гиоргадзе!
Лера отложила в сторону свой блокнот и наклонилась к Пете. Тот мгновенно включил камеру, держа ее наизготовку.
Вышедший в черной рубахе дядя Миша с хлыстом наперевес так бойко ей подмигнул, что Лера против воли улыбнулась. Петя рядом с ней тихо прыснул, щелкнув затвором.
Пока зал, затаив дыхание, наблюдал, как всадники лихо прыгают с лошадей на землю и обратно, крутятся в седле и выполняют стойки, Лера не сводила глаз с дяди Миши. Грузин с добродушной улыбкой отдавал команды и размахивал хлыстом, изредка подгоняя лошадей, но темные глаза мужчины оставались сконцентрированными на каждом движении его подопечных. На одной из лошадей Лера, к своему удивлению, заметила уже знакомую ей Настю. Девушка легко выполняла все положенные трюки и улыбалась, но сидящей в первом ряду Лере показалось, что глаза у наездницы покраснели.
Когда же манеж опустел, и все наездники вышли на поклоны, Лера с широкой улыбкой хлопала вместе со всем залом, уверенная, что прежде такого яркого номера и потрясающего мастерства просто не видела.
Сразу за жокеями следовали дрессированные волки. Порыкивая друг на друга, они вышагивали на задних лапах, прыгали один через другого или через препятствия, но в основном повторяли тот же номер, что девушка с пуделями.
На следующем номере Лера смогла как следует осмотреться, вполуха слушая рассказ клоуна о трудовых буднях артиста и скользя внимательным взглядом по декорациям. Ведущий удалился куда-то за кулисы, а возле арочных выходов на манеж униформисты начали складывать части защитной сетки.
Клоуна сменили жонглеры, жонглеров – пара воздушных гимнастов на полотнах. Глядя, как они парят под куполом, Лера испытала странное чувство ностальгии, припомнив, как маленькой девочкой с восторгом смотрела на выступление такой же гимнастки, а после мечтала, что обязательно однажды станет артисткой цирка.
Она усмехнулась своим мыслям.
А кто ж об этом не мечтал?
После того, как гимнасты удалились, на манеж ступил ведущий и объявил пятнадцатиминутный антракт.
Петя вскочил, одним быстрым движением надел колпачок от фотоаппарата и улыбнулся Лере.
– Хотите, проведу вам экскурсию? Закулисье вам потом тоже покажут.
– Не откажусь, – с улыбкой отозвалась Лера.
В холле столпился народ в очереди за пончиками, конфетами и соком. Умыкнув у продавца коробку с эклерами, Петр с гордым видом вручил ее Лере и повел ее вдоль увешанной портретами стены. Рассказывал он живо и с интересом, говоря о случаях из цирковой жизни, пересказывая легенды и просто закулисные байки. К тому моменту, как дали первый звонок, они успели обойти цирк по периметру и теперь стояли недалеко от входа в зал, доедая пирожные.
– Что скажете про представление? Нравится? – поинтересовался Петя, приняв предложенный эклер. Лера, довольно улыбаясь, откусила второй.
– Сто лет в цирке не была. Помню все еще совсем маленькой, но то, что они делают… это что-то потрясающее.
– Это вы еще второе отделение не видели. Все самое интересное еще впереди.
Петя заговорщически ей подмигнул.
– Скажите, а вы труппу хорошо знаете? – издалека начала Лера. Фотограф пожал плечами.
– В принципе да. Здесь трудно держаться особняком, все с кем-то работают, кому-то помогают, ассистируют.
– А Громов? Он, правда, живет своим номером? Мне дядя Миша рассказывал.
– Правда, – усмехнулся Петр. – Мы его за глаза между собой так и называем – «король лев». Эти кошки рядом с ним просто котятами становятся. Но, если честно, характер у него тяжелый, несговорчивый он. Нормально общается только с дядь Мишей. А уж как подопечных своих защищает – ух!
– А вот журналистов, я смотрю, он не любит, – проговорила Лера, вытирая сладкие от шоколада пальцы.
– Он быть в центре внимания не любит. От всех фотосъемок отказывается, интервью почти не дает – да вы и сами наверняка знаете.
Лера кивнула. Она до сих пор удивлялась, как Кузнечику удалось уговорить Громова на это интервью – с его-то отношением к журналистам и прессе.
Бросив быстрый взгляд куда-то в сторону, Петя вдруг взял ее под локоть с самым таинственным видом и подвел к нише недалеко от входа в зал, где фотограф как раз складывал штатив. За его спиной стоял еще один мужчина и тихо бормотал что-то себе под нос.
– Вань, подожди, не уводи пока, – мужчина удивленно поднял голову, окинув их растерянными глазами. Петр же с довольным видом обогнул его, и за стойкой фотографа Лера увидела круглую тумбу, на которой вальяжно возлежал тигр.
Яркие огненно-карие глаза зверя были прикрыты в полудреме, тяжелые лапы едва заметно подрагивали. Лера с восторгом сделала к нему робкий шаг.
– Обычно у нас здесь позирует Кира, – пояснил Петя, – но сейчас она приболела, так что знакомьтесь – Брут.
Брут лениво приоткрыл один глаз, смерил их равнодушным взглядом и тут же закрыл. Петя аккуратно обошел его и обернулся на Леру.
– Хотите, я вас сфотографирую?
– С ним? – переспросила Лера. – А это не опасно? – чуть помедлив, боязливо добавила она. Стоявший рядом Ваня фыркнул.
– Да вы не бойтесь, мы его покормили перед выходом. Вы для него сейчас вообще никакого интереса не представляете.
Да уж, успокоил…
Нервно хихикнув, она осторожно подошла к Петру, села рядом с Брутом на краешек тумбы и опустила руки ему на загривок. Под пальцами прокатились твердые мышцы, обтянутые кожей с коротким жестким мехом.
Подошедший Ваня коротко потрепал Брута за ухо, и, когда тигр все так же лениво распахнул глаза, Петя сделал несколько снимков.
Лера поспешно встала, нехотя выпустив из пальцев теплую шерсть.
– Ну что ж, пойдемте!
Проверив камеру, Петр проводил ее в зал. Оркестр настраивал последние инструменты, блеск прожекторов понемногу перекрывал свет ламп, а вокруг арены возвышалась металлическая сетка.
Подтянув к себе блокнот и устроившись поудобнее, Лера попросила Петю сделать несколько фото во время самого номера и только успела сказать, что полностью полагается на него в выборе нужных моментов, как на манеж вышел ведущий.
– Второе отделение нашей программы открывает Игорь Громов и его хвостатые подопечные!
Ведущий вышел куда-то вбок, закрыв за собой дверь возведенной клетки. А занавес дрогнул, и на манеж вышла тигрица.
Лера сразу поняла, что это именно тигрица. Низко опустив голову, она оглядела полутемный зал властным взглядом, словно показывая, что хозяйка здесь она, после чего легко вспрыгнула на высокую тумбу и замерла там. Наблюдая за ней, Лера не сразу поняла, что на манеж успели выйти еще четыре зверя, которые, гордо усевшись по краям арены, не сводили сверкающих глаз с занавеса.
А хищников становилось все больше. Шесть, семь, десять… Лера сбилась со счета и быстро оглядела затаивший дыхание зал. Сидящая через место от нее девушка, приоткрыв рот, смотрела на арену круглыми от восторга глазами, и Лера не сомневалась, что со стороны выглядит точно так же.
Полумрак немного рассеял вспыхнувший свет прожекторов, и на манеж в сопровождении двух львов ступил мужчина. Знакомую красную рубаху она приметила сразу же, мысленно дав себе подзатыльник за то, что не догадалась раньше.
Знаменитым дрессировщиком оказался тот самый Игорь, что ругался с Настей перед представлением.
Лера быстро сосчитала появившихся на арене хищников. Вместе с вышедшими львами их было двенадцать – пять львов и семь тигров. Замерев на секунду, Игорь оглядел зал и кивнул, словно отдал честь. А потом началось.
Петя был прав: рядом с Громовым тигры и впрямь становились котятами. Кто-то послушно вставал на задние лапы, кто-то танцевал в обнимку с другим полосатым партнером, кто-то прыгал друг через друга. Игорь улыбался и что-то тихо говорил своим подопечным, не забывая мимоходом потрепать их за ухом или дать угощение.
Когда подошла очередь Рейнских колес, и мужчина забрался на него вместе со львом, Лера невольно подалась вперед. Нечто подобное она видела давным-давно в Москве, но не думала, что этот трюк исполняет кто-то еще. А Громов, совершив прыжок верхом на льве, легко спрыгнул на арену и пошел дальше.
После привычных переворотов и стоек, Игорь вдруг поднял огромное кольцо, до этого лежащее возле занавеса, и до Леры вдруг дошло – вот оно! Вот та изюминка, за которую зрители так полюбили Игоря Громова. А дрессировщик меж тем спокойно поджег кольцо и вновь оседлал льва.
Когда лев прыгнул, зал на мгновение забыл, как дышать. За ним наблюдали молча, боясь пошевелиться и хоть как-то выдать себя. А стоило хищнику приземлиться, а Громову – спрыгнуть на арену, зрители зааплодировали, как по команде.
Покормив напоследок матерого тигра с коротенькой палочки, Громов построил зверей вкруг арены и начал уводить их с манежа. Тигрица, вышедшая первой, уходя, перепрыгнула через присевшего на колено дрессировщика, вильнула хвостом и исчезла за занавесом.
Голос ведущего, еще раз представившего выступавшего артиста, потонул в шуме аплодисментов. Игорь Громов остановился посреди арены, коротко поклонился беснующимся от восторга зрителям и медленно ушел. Лера провожала его взглядом, пока тот не скрылся из вида, и только потом поняла, что все это время сидела с приоткрытым ртом, сжав свой блокнот до побелевших костяшек.
Что ж, пожалуй, ради такого и впрямь стоило пожертвовать вечером с какао в кровати.
Петя рядом с ней спокойно просматривал сделанные снимки, а Лера все никак не могла прийти в себя. Следующие за Громовым слоны, эквилибристы, канатоходцы и медведи прошли словно мимо нее.
Хотя медведи ей все же запомнились. Грузный мужчина не без задора танцевал с косолапыми и громко смеялся под аккомпанемент еще одного мишки. Вместе с ними на манеже ассистентом присутствовал и Игорь, выглядевший уже куда более расслабленным и спокойным.
После того, как один из медведей выбежал на поклон уже в третий раз, и дрессировщик, забавно бормоча извинения, увел его, на арену вышли все артисты. Петя, подняв фотоаппарат, тихо встал со своего места и скользнул куда-то вбок.
– Дорогие зрители, вас приветствуют артисты программы «Маэстро»! – объявил ведущий. – Наше представление окончено! До новых встреч!
Занавес дрогнул, закрывшись, а зал продолжал хлопать, затихнув лишь через пару минут. Взволнованные зрители потянулись к выходу, делясь впечатлениями. На глаза Лере попалась уже знакомая компания из постаревших детей, которые, не скрываясь, громко говорили о прошедшем представлении и беззаботно смеялись, как в далеком для них детстве.
– Предлагаю выйти за кулисы через холл, – отвлек ее от размышлений Петя. – Можем пройти и здесь, но там сейчас дикая суматоха, реквизит убирают, животных по вольерам развозят…
Лера согласно кивнула. Выйдя из зала, они свернули за угол и пошли вдоль уже знакомой галереи с портретами. Пробирающиеся к выходу зрители провожали их удивленными взглядами.
Когда галерея закончилась, Лера увидела неприметную дверь, прикрытую краем шторы, которую Петр гостеприимно распахнул перед ней. За дверью обнаружилась лестница, уводившая куда-то вниз, где поблескивал свет и раздавались голоса.
– Всех поздравляю с еще одним аншлагом! – громогласно сообщил голос Виктора Василича. Ему вторили вялые аплодисменты. – Такими темпами к концу месяца мы покроем все расходы и, может, даже поборемся числом зрителей с московским цирком! А там, глядишь, и до гастролей с «Идолом» недалеко!.. Куда?! Вот куда ты это понес опять? Я сколько раз говорил…
Голос удалился, и Петя прыснул.
– Наш директор немного чудит… хотя, если честно, чудит он постоянно, все покоя ему не дает, что о московских цирках критики отзываются лучше, чем о нашем. Вот и достает всех почем зря.
– А разве директор не должен печься о благополучии цирка?
– Должен, конечно, но когда дело доходит до фанатизма – это же с ума сойти!
Они преодолели последнюю ступеньку и вышли на освященный пятачок. Артисты разошлись по своим гримеркам, и коридор был пуст – только где-то вдалеке слышался тихий рев зверей.
– Ну что, давайте так – вы идите к Громову, это по этому коридору до второго поворота налево, а там увидите табличку – а я пока фотографии вам сброшу, к Игорю тогда все и принесу.
Не дожидаясь ее согласия, Петр пошел в противоположную сторону, только Лера его и видела. Она с минуту постояла, нерешительно глядя ему вслед, потом все же собралась с мыслями и пошла по пустому коридору.
Как там было сказано? Второй поворот налево? Или направо?..
В какой момент она свернула не там, для нее осталось тайной. Обещанной таблички она так и не увидела, а вроде бы нужный коридор закончился прикрытыми дверями. Не увидев никого поблизости, она осторожно толкнула дверь, воровато оглянулась и вошла, сжимая в руках сумку.
Мысли о приятно проведенном вечере разом улетучились, стоило ей оказаться в кромешной темноте.
Первым на ее крик примчался дядя Миша. Как ее выводили из помещений для животных в забитый людьми коридор, она не помнила. Как и когда приехала полиция – тоже. Все это время она просидела на диванчике в коридоре, прижав к себе сумку и мелко дрожа. Мимо нее то и дело сновали люди – полицейские, артисты, медики – но Лера их будто не замечала, пока рядом с ней не сел такой же обескураженный Виктор Василич и не сунул ей в руки чашку с бурой жидкостью, сильно пахнущей алкоголем. Не глядя, она сделала большой глоток.
– Как же так-то, а? Как же так… – сокрушался рядом с ней директор, нервно заламывая руки и глядя в одну точку. – Что ж это творится-то?.. Такая молодая еще, и вот – на тебе… да еще здесь! Что будет-то теперь, ой что будет…
– Известно… кто это? – прошептала Лера. Виктор Василич дернулся, словно успел позабыть, что она сидит рядом.
– Настенька это, Настя Лапина. Наездница наша.
Лера посмотрела на мужчину мутными глазами. Еще пару часов назад наездницу Настю она видела своими глазами – и она была более чем жива.
– А от чего?..
– Да бог его знает! – злился от страха Виктор Василич, смотрел на снующих по коридору медиков и пугался и злился еще больше. – Не говорят вон эти ничего, засели в зверинце и сидят. Господи, а у животных-то какой стресс!
– И не только у животных… – согласилась Лера. Директор обеспокоенно на нее взглянул.
– Вы ведь журналистка, да? С которой мы об интервью договаривались? – она кивнула. – Ну вот, час от часу… Я вас очень прошу, родненькая, не пишите о Насте ничего, а? Пожалуйста, нас ведь с потрохами сожрут тогда!
– Я не по криминальной хронике…
Виктор Василич с шумом выдохнул, хотел было что-то еще сказать, но не успел: мимо них прошли двое медиков с носилками. Наглухо закрытый черный пакет невольно притягивал взгляд, и Лера почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.
Вышедший следом за медиками мужчина окинул столпившихся в коридоре людей пристальным взглядом и негромко кашлянул.
– Меня зовут Зельницкий Егор Ильич, следователь, – мужчина раскрыл удостоверение, быстро показал его собравшимся полукругом цирковым и спрятал в карман куртки. – Кто обнаружил тело? – Лера медленно поднялась с места под его тяжелым взглядом. – Пойдемте, все подробно расскажете. Остальных я прошу пока не расходиться, мне необходимо поговорить с каждым из вас.
– Может, вы все же объясните, на каком основании? – устало поинтересовалась гимнастка. – Что случилось-то?
– Убийство случилось, – отозвался следователь.
Его слова прозвучали так обыденно, что у Леры по спине прошел холодок.
Среди артистов тоже послышался шепоток, некоторые испуганно смотрели вслед медикам, вытягивая шеи и вставая на цыпочки.
Подозвав директора, Зельницкий попросил его отвести их в более тихое место, и Виктор Василич покорно засеменил по коридору, не переставая причитать себе под нос.
– Вы уверены, что это убийство? – вдруг спросил он. – Ну не мог из наших никто на такое решиться, не мог! У нас вся труппа как одна большая семья!
– Знаете, бывает, и родственники друг друга пачками убивают, – шелестя бумагами, ответил Зельницкий. Виктор Василич не нашелся с ответом и остаток дороги молчал. Лера тихо шла следом за ними, почти не обращая внимания на сопровождавшего их конвоира.
Коридор вывел их к занавесу. Откинув полог, директор прошел на арену и остановился у бортика, нерешительно переводя взгляд с конвоира на следователя и обратно.
– Это основной манеж, можете расположиться здесь, вас не побеспокоят. Но если неудобно, можем пройти ко мне в кабинет, это назад по коридору…
– Нет, спасибо, все в порядке. Пока можете идти, я вас позову.
Виктор Василич ушел, напоследок бросив на Леру быстрый перепуганный взгляд. Ей показалось, что еще секунда рядом со следователем, и он упадет в обморок. Впрочем, она и сама была к этому близка.
Между тем Зельницкий прошел за бортик первого ряда и сел, раскрыв свою папку и жестом указав Лере на место по другую сторону от лестницы. Она села, все еще одной рукой прижимая к груди свою сумку, а другой цепляясь за чашку.
– Итак, Виктор Васильевич сказал, вы журналистка, – начал следователь. Лера кивнула, непослушными пальцами вытащила из кармана удостоверение и вручила его мужчине. – Рудакова Валерия Сергеевна. Что за издание?
– Газета «Вестник».
– Понятно. Что ж, рассказывайте. Как и когда вы нашли Лапину Анастасию Юрьевну?
– Случайно, если честно… Мы договорились об интервью с одним дрессировщиком, Игорем Громовым, и я искала его гримерку. Видно, свернула где-то не там, и… в общем, гримерки я не нашла, пошла дальше, наткнулась на двери помещений для животных, а там увидела указатель в сторону гримерок, ну и вот, – она устало усмехнулась. – Срезать решила… А там темнота одна, и звери вокруг. Я уже к выходу почти подходила, когда будто что-то упало, и животные переполошились. Побежала на свет, открыла дверь, оглянулась, а там…
Она покачала головой, залпом осушила чашку и поморщилась. Коньяк противно скользнул по горлу и осел где-то в груди неприятной горечью.
– С убитой были знакомы?
– Днем только познакомились. Я директора искала, дорогу у нее хотела узнать.
– В тех помещениях видели кого-нибудь? – смерил ее взглядом Зельницкий. Лера медленно покачала головой.
– Нет, только… тень какая-то на свету скользнула, я толком не разглядела. И шум этот, когда она упала… Больше ничего.
– А днем, может, видели что-нибудь необычное? – снова спросил следователь. – Может, она с кем-то ссорилась или еще что?
– Дрессировщик к ней подходил, к которому я приехала… – начала Лера. Зельницкий нахмурился.
– Игорь Андреевич Громов?
– Да… я не до конца поняла, из-за чего они ссорились, потом он ушел, а Настя расстроилась, плакала даже.
Под конец их разговора Лера была выжата, словно лимон. Мысли путались, от выпитого коньяка хотелось спать, а Егор Ильич все писал и писал в своем блокноте и отпустил ее только в начале двенадцатого, наказав никуда пока не уезжать – на случай, если появятся вопросы.
Приказ окончательный и обжалованию не подлежит.
Измученная, Лера вышла назад в коридор, ни на кого не глядя, села на первое попавшееся свободное место и спрятала лицо в ладонях.
Черт бы побрал это интервью!
Собравшиеся артисты тихо шептались, поглядывая на журналистку, но задавать вопросы не торопились. Только Михаил осторожно поинтересовался ее состоянием и, получив безучастный ответ, так же тихо отошел, взглянув на затерявшегося в толпе Громова. Игорь стоял, прислонившись плечом к стене, и не сводил глаз с ярко-красного занавеса, ведущего на арену.
Многие из артистов не просидели у следователя дольше десяти минут. Большая часть балета, эквилибристов и гимнастов ушла, и в коридоре осталась лишь жалкая горстка тех, кого еще не допросили. Ожидая своей очереди, артисты откровенно злились, недовольно поглядывали на часы, на которых время уже давно перестало быть «детским», и сетовали на следователя.
Зельницкий вышел к ним вместе с опрошенным директором. Нервно теребя рукав пиджака, Виктор Василич то и дело оглядывался на следователя, который, сверившись со своим блокнотом, остановился перед Громовым.
– Господин Громов, вы следующий. Спрошу сразу – вы ничего не хотите мне рассказать? – тихо и вкрадчиво проговорил Зельницкий. – Может, хотите в чем-нибудь признаться, время нам сэкономите?
– Мне не в чем признаваться, – отозвался Игорь. Следователь прищурился.
– В таком случае, пройдемте, побеседуем. И я очень надеюсь, что у вас есть неопровержимое алиби, потому что пока картина для вас складывается неутешительная.
Обратно на манеж следователь не пошел, свернув в сторону директорского кабинета. Виктор Василич проводил их до самой двери и спешно ушел в сторону выхода, на ходу вынимая сигареты. Игорь молча прошел за Зельницким и оглянулся у самых дверей, словно вдруг все же на что-то решился, и подозвал дядю Мишу.
– Позвоните Гене, пусть подойдет.
– Так поздно уже!
– Он на работе до полуночи сидит, должен быть еще. Позвоните.
Михаил кивнул, и Игорь скрылся в кабинете. Тихо сидевшая на своем месте Лера смотрела на них круглыми глазами.
А Гена это еще кто? И почему картина для Громова неутешительная?
Вспомнилась бодрая милая девушка, что рассказывала ей про директора и смеялась над его нелепым поведением. Сейчас эта самая девушка лежала в черном пакете в машине на пути в морг, а Зельницкий старательно делал вид, что все в порядке, и так все и должно быть.
Полчаса спустя где-то вдалеке хлопнула дверь, из-за угла выскочил мужчина в рубашке и светлых брюках, промчался по коридору и пулей влетел в директорский кабинет, захлопнув за собой дверь.
Лера незаметно оглядела скучающих артистов, но никто не повел и ухом.
Не привиделось же…
Спустя еще полчаса двери кабинета открылись, и злой, как собака, Игорь вышел оттуда прочь, подгоняемый сзади тем самым мужчиной. Зельницкий тоже вышел недовольный, косо поглядывая на незнакомца.
– Попрошу вас из города никуда не уезжать.
– У нас через месяц фестиваль в Москве, – сообщил Игорь.
– Не уезжать, – повторил Егор Ильич. – Не забывайте, что я имею все основания вас арестовать.
– Вот когда у вас будут доказательства повесомее, чем обыкновенные слухи, вот тогда я весь ваш! – огрызнулся Игорь.
Гена в рубашке, напротив, вежливо кивнул, пожал руку следователю, напоследок что-то назидательно втолковал Громову и ушел, не попрощавшись. Зло поглядывая на Зельницкого, Игорь растолкал было толпу, пробираясь к выходу, когда его перехватил дядя Миша. Мужчины о чем-то тихо заговорили, а вконец уставшая Лера не выдержала и встала.
– Егор Ильич, можно я поеду? Я вам уже все рассказала, если что, мой телефон у вас есть.
Егор Ильич взглянул на нее настороженно, затем посмотрел на часы. Стрелки давно перевалили за полночь.
– Можно, – наконец проговорил он. – Если вы нам понадобитесь, вам позвонят.
Лера механически кивнула и развернулась к выходу, тут же наткнувшись на пронзительный взгляд Игоря. Дядя Миша все еще что-то тихо ему разъяснял, и дрессировщик вскоре отвернулся. А Лера вытащила из кармана телефон и набрала номер такси, параллельно запихивая в сумку свой паспорт, который все это время так и продержала в руках.
Все происходящее никак не укладывалось в голове. Как, ну как ее угораздило вляпаться в такую историю? Лучше бы, правда, дома с какао, чем здесь и с убийством. Приподнятое настроение исчезло давным-давно, голова начинала болеть, от выпитого коньяка клонило в сон. Подхватив сумку, она пошла по коридору, когда дядя Миша с укором толкнул Игоря локтем в бок, и тот, закатив глаза, вышел ей навстречу.
– Валерия, – она подняла голову. – Вы простите за все это. Да и с интервью тоже видите, как получилось… не до него теперь. Если хотите, можем завтра поговорить, хотя, наверно, лучше бы вообще все отменить…
– Мне без него голову оторвут, – хмуро и как-то безразлично ответила Лера. Игорь кивнул.
– Тогда приходите завтра, часам к двум, я вахтера предупрежу, он пропустит. Пойдемте, я вас провожу.
Они прошли мимо пустого стола того самого вахтера. Лера не сомневалась, что сторож в отличие от нее видит уже двенадцатый сон где-нибудь в каморке под теплым одеялом. Дико хотелось спать, а еще больше – в душ.
Улица встретила их холодом и сыростью. Дождь давно закончился, над городом стояла тишина, по пустынным улочкам изредка ездили машины. Ярко-желтый цвет такси выделялся среди темноты двора, водитель за рулем лениво смотрел в телефон и даже не повернул головы, когда Лера и Игорь вышли со служебного входа.
– Простите еще раз, что все так получилось, – придержал ее за локоть Громов. – Сто раз уже пожалел, что утром с вами не встретился…
– Ладно, ничего страшного, – робко ответила Лера.
– Вы сами-то как?
– Честно? Хуже не бывает.
– Понимаю, – мрачно усмехнулся Игорь. – У нас и так каждый день аврал, носимся, как угорелые, а тут… Не самый приятный опыт.
Лера согласно кивнула, вяло улыбнулась через силу и уже отвернулась к такси, когда Игорь вновь ее позвал.
– Валерия, скажите, вы, когда Настю нашли… вы никого не видели?
Она обернулась. Ей вдруг вспомнилась тень, мелькнувшая в злосчастном коридоре, а сразу за ней на ум пришли воспоминания о том, как Громов ругался со следователем. По коже побежали мурашки, и она точно знала, что причиной тому вовсе не холод.
– Нет, не видела, – поспешно сказала Лера. – Там темно было, да и как-то по сторонам не хотелось оглядываться… Вы извините, я пойду. До завтра, всего доброго.
Игорь только кивнул на прощание и ничего не ответил. Он проводил ее взглядом до такси, видел, как она села в машину, и вернулся назад в цирк, так и не заметив следившую за ними фигуру. Человек подождал, пока Громов скроется в здании, и тихо вышел из своего укрытия, глядя на выезжавшее со двора такси.
Домой она ввалилась, пошатываясь от усталости и проклиная этот бесконечный день. Ноги гудели, голова казалась чугунной, и холодный душ с таблеткой аспирина не помогали никак. Заварив себе чашку любимого какао, она села на кровать, хотела позвонить Нику, передумала, завернулась в одеяло и открыла ноутбук в попытке отвлечься, но вскоре закрыла и откинулась на подушку.
Мысли об оставленной недалеко от цирка машине всплыли откуда-то издалека, и Лера застонала. Потрясение и выпитый алкоголь давали о себе знать, и, немного подумав, она махнула на все рукой. В таком состоянии она бы все равно нормально не доехала – остановили бы на первом же посту.
Полночи она пролежала без сна, ворочаясь с боку на бок, уснула на пару часов и встала совершенно разбитая, когда будильник ни свет ни заря вырвал ее из полудремы. Есть не хотелось, и, выпив на голодный желудок чашку кофе, она подумывала уже дойти до ванной, как в тишине комнаты оглушительной трелью разразился телефонный звонок.
– Рудакова, как дела? – доброжелательно поинтересовался Кузнечик, пребывая в явно хорошем настроении. – Взяла интервью, все в порядке?
– Да ничего не в порядке, – уныло буркнула в трубку Лера.
– Это как это? – тут же переспросил Борис Петрович. Лера спинным мозгом почувствовала, как стремительно падает его то самое хорошее настроение. – Он что, опять все перенес? Сам же дал добро, а теперь что ему не так?
– Ему все так, обстоятельства против.
– Какие еще, твою мать, обстоятельства, Рудакова? Ты запамятовала что ли, у нас номер завтра!
– Там вчера несчастный случай произошел, не до того было…
– Какой еще несчастный случай?
Лера молчала, подбирая слова, пока редактор грозно сопел в трубку и, в конце концов, вздохнула.
– Там девушка погибла, наездница… Подозревают убийство.
На том конце провода поперхнулись воздухом, закашлялись и затихли. Затишье пугало, грозя вот-вот разразиться бурей.
– И ты молчала?! Почему вчера не сообщила?
– Потому что не до того было! – сорвалась Лера. – Полиция, допросы, шок, в конце концов! Я должна была интервью взять, а не в детективном романе поучаствовать, – последние слова прозвучали уже жалобно, и Борис Петрович внезапно оттаял.
– Ладно, Рудакова, приезжай, давай, расскажешь все.
Так и не услышав ее ответ, он отключился. А Лера сунула телефон в карман пижамы и босиком прошлепала в ванную, досадливо бормоча проклятья. То, с какой скоростью менялось настроение у Кузнечика, всякий раз повергало ее в шок.
Через полчаса она тряслась в поезде метро, со всех сторон зажатая городским населением. Внутри было душно и невыносимо пахло потом и чьими-то приторными духами. Духи наверняка были безумно дорогими – и безумно сладкими. Протолкавшись ближе к двери, она с наслаждением встала под открытой форточкой, но слабого ветерка было явно недостаточно.
Господи, скорее бы уже наружу выйти…
Людской поток вынес ее на платформу, поднял по лестнице и вытолкнул на улицу. Свежий влажный воздух показался глотком свободы. От вчерашнего дождя осталась лишь приятная прохлада, ловко заползшая ей под свитер. Легко лавируя между прохожими, Лера обогнула Гостиный двор и свернула в переулок. Пешеходный светофор мигнул и язвительно загорелся красным.
Пока она стояла, вокруг собралась толпа. Наблюдая за проезжающими мимо водителями, она в который раз пожалела, что оставила машину у цирка. До жути хотелось забраться в прохладный салон с кондиционером, включить музыку и вдавить в пол педаль газа. Красота!..
Светофор мигнул, загорелась зеленая стрелка поворота, из-за угла неторопливо показался внедорожник. А Лера ощутила сильный толчок в спину.
Визг шин раздался одновременно с единогласным криком толпы. Блестящий черный нос внедорожника остановился в десятке сантиметров от ее головы. Подскочивший из толпы парень и перепуганный водитель поднимали ее на ноги и, кажется, спрашивали что-то о ее самочувствии, но Лера их почти не слышала, судорожно оглядываясь по сторонам. Среди толпы было больше дюжины лиц – но ни одного знакомого. Одни торопливо переговаривались, другие смотрели на нее с выражением крайнего испуга, какая-то девица вообще достала смартфон и снимала все происходящее на камеру с явным намерением позже прославиться на Ютубе. Краем уха Лера услышала что-то про «скорую» и обернулась к женщине, сумев сфокусировать взгляд на мобильнике в ее руке.
– Не надо «скорой», – попросила Лера, обнаружив, как сильно пересохло в горле от страха, откашлялась и повторила: – Не надо, я в порядке.
– Да где же в порядке? – возразила женщина. – Я же чудом затормозить успела! Наверняка это все из-за духоты, кто хочешь в обморок упадет… Да и кровь вон у вас. Давайте все же я вызову от греха подальше?
Лера тупо посмотрела на свои содранные ладони.
– Нет, все хорошо, спасибо…
Женщина еще что-то говорила, но Лера ее уже не слушала, подняла с земли свою сумку и похромала назад к метро. Толпа расступилась перед ней, как перед прокаженной. Пешеходный светофор насмешливо переключился зеленым светом.
Ну и что это было только что?
В метро она так и не спустилась, свернув по ту сторону Невского во дворы – благо цирк был недалеко от ее редакции. Почему она шла именно туда, Лера сама не знала – и ноги переставляла почти что инстинктивно. За пару домов от цирка она остановилась, со стоном присела на лавочку и нащупала в сумке телефон.
Громов на звонок не ответил.
Стесанные ладони нещадно саднило, голова то и дело кружилась. Она доковыляла до нужного двора недалеко от набережной, бросила беглый взгляд на свою одиноко стоящую вдалеке машину и прошла к служебному входу.
Знакомый вахтер встретил ее удивленным взглядом.
– Вы рано, Игорь Андреевич про два часа что-то говорил, а сейчас еще полудня нет…
– Он сейчас здесь? – заплетающимся языком спросила Лера. Перед глазами все стремительно темнело и кружилось, мысли медленно путались в общий комок, хотелось просто прилечь и ничего не делать, но она продолжала стоять.
– Так нет его, с час назад ушел.
Ушел. А она чуть не попала под машину.
Точнее ее туда чуть не столкнули.
– Можно я его здесь подожду?
– Да, пожалуйста… – вахтер окинул взглядом ее порванные джинсы и перемазанный грязью зеленый свитер. – Может, вас в медпункт проводить? А то вы совсем неважно выглядите, упали, поди?
Чувствуя приближающуюся тошноту, отказываться Лера не стала. Вахтер подхватил ее под руку и медленно, словно умирающую, повел по коридору, не переставая бурчать что-то о том, какая невнимательная нынче молодежь, и что в гроб они себя загонят с такими нагрузками.
В гроб-то загонят, только не с нагрузками и, похоже, не сами себя. Чужими стараниями обойдутся.
Заведя ее внутрь, вахтер торопливо зашаркал к каморке, откуда вышла девушка в белом халатике, и удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Медсестра, представившаяся Олей, выдала ей успокоительное – подействовало почти мгновенно, аж в голове прояснилось – и принялась обрабатывать ссадины, вооружившись ваткой и перекисью. Лера почти не чувствовала ее движений, полностью погруженная в свои мысли.
В случайности она не верила – верила в причинно-следственную связь. И то, что после вчерашнего убийства чуть не погибла уже она сама, казалось ей более чем странным и не менее подозрительным.
Кому понадобилась смерть наездницы Насти, она не знала. Знала только, что главным подозреваемым Зельницкий считает Игоря Громова, и все больше ненавидела своего редактора за то, что по его милости вчера вообще оказалась в этом цирке.
Ну Кузнецов Борис Петрович, ну удружил!..
После медпункта Оля проводила ее в столовую, где щуплая повариха в белом переднике налила им чаю и выдала тарелку пирожков.
О вчерашнем инциденте старались не вспоминать, хотя фотографию Насти с черной лентой Лера мельком увидела в одном из коридоров. Оля трещала о цирковых буднях, что-то рассказывала про артистов и вообще всячески старалась отвлечь ее от горестных мыслей. Ближе к трем часам Оля убежала, оставив ее на попечении поварихи, но та занималась стряпней и довольно скоро скрылась в кухне.
Поглядывая на часы и мобильник, Лера нервно постукивала ногтями по столу. Загнанные в темный угол мысли об утреннем покушении снова дали о себе знать.
Не показалось же ей, что ее толкнули! Пытались избавиться? Кто, зачем? И что теперь делать?
Да еще и Настя кому-то помешала, кому?
Ерунда же какая-то! Это обычный цирк, что тут можно не поделить?
А, впрочем, не ее это дело, не ей и разбираться. Нужно просто дождаться Громова, записать это дурацкое интервью и забыть этот цирк как страшный сон. И к Зельницкому съездить, на всякий пожарный сказать про покушение.
Наверняка не поверит, так хоть посмеется.
Мысли завертелись со страшной скоростью, комната снова поплыла перед глазами. Отхлебнув горячего чая, она опять уставилась на часы, злясь, что стрелка двигается так медленно. Хотелось немедленно оказаться дома, может, позвонить Нику и забыть обо всем.
Когда до четырех оставалось несколько минут, в столовую заглянул Громов, и Лера очнулась от своих мыслей только, когда он тронул ее за плечо.
– Я думал, вы не стали ждать, – проговорил он, сев напротив. Лера сонно протерла глаза – за это время, разморенная теплом, она успела задремать. Сколько она тут просидела? Пять часов? Класс просто. – Простите, день опять выдался…
– Ни к черту? – раздраженно предположила Лера. Игорь кивнул.
– Ну да… Степан Семеныч сказал, вы тут почти с утра сидите.
– Степан Семеныч?
– Вахтер наш, – пояснил Громов.
– А, да… Думала вас с утра застать, потом ведь наверняка у вас репетиция, еще тренировки какие – но не застала.
– Дела срочные появились, пришлось уехать.
– Расскажете? – вдруг набралась храбрости Лера. Громов взглянул на нее, вскинув брови, потом вздохнул и облокотился о стол. Вид у него сделался до того уставший, что она невольно задумалась – он вообще когда-нибудь отдыхает?
– Зельницкий на допрос вызывал. Опять, – признался он. – И наплевать ему с высокой колокольни, что у меня работа и тигры не тренированы – похоже, ему главное меня посадить.
– А есть за что? – невинно поинтересовалась Лера.
– Если вы тоже думаете, что Настю убил я, – вы ошибаетесь, – холодно отозвался Игорь. – Я почти не сомневаюсь, что вы первая рассказали этому следователю о нашей с ней ссоре, – Лера виновато поерзала на стуле, – но рабочий конфликт – это не повод убивать человека.
– Но ведь вы ее обвиняли, – робко возразила Лера. – Разве месть – это не повод?
– Месть, за что? За Киру? Я накинулся на Настю, потому что видел ее у вольеров. Ее и еще кучу народа, и любой мог накормить Киру этой гадостью. Не стоило, наверно, быть таким резким… – он взъерошил торчащие на затылке волосы быстрым нервным жестом, – но уж простите – как умею.
Он откинулся на спинку стула и смерил ее таким пристальным взглядом, что ей стало не по себе. Последний раз ее так разглядывали при приеме на работу – долго и упорно искали изъяны в ее документах, потом в дресс-коде – и в результате заявили, что она им не подходит по профилю, хотя подходила она прекрасно.
А потом в коридоре она столкнулась с Кузнечиком, и тот взял ее к себе безо всякого разглядывания.
– Что у вас случилось? – вдруг прервал ее мысли Игорь, многозначительно кивнув на ее перепачканный грязью свитер. Лера растерянно окинула себя взглядом. Должно быть, тот еще у нее видок.
– Упала неудачно.
Громов прищурился. Не поверил. А ну и пусть, с какой стати она должна перед ним оправдываться?!
– Степан Семеныч сказал, вы чуть в обморок не падали, когда пришли.
– Вы долго пробыли у Зельницкого? – пропустила его вопрос мимо ушей Лера. Игорь пожал плечами.
– Часа три точно.
– И он вас никуда не отпускал?
– Зельницкий? Шутите? У него хватка как у клеща, захочешь – не вырвешься!
– Понятно…
Она вконец растерялась.
Врет или невиновен? Понять что-либо по его лицу у нее не получилось, отчего она разозлилась еще сильнее. Некстати вспомнился утренний страх на той дороге и колесо внедорожника в полуметре от ее головы.
Быстро глянув на часы, Громов встал. Под завернутыми рукавами клетчатой рубашки мелькнули сильные руки.
– У нас шоу через час. Вы меня извините, я пойду. Если хотите, можем поговорить после него – вам ведь еще нужно выполнить вашу работу, верно?
Вспомнив об интервью, Лера поспешно кивнула. Настроя для работы не было совершенно никакого.
– Только можно я в этот раз из-за кулис за всем посмотрю? – попросила она. Немного поразмыслив, Игорь согласно качнул головой.
– Можно. Только остальным не мешайтесь. Не стоит Виктора Василича лишний раз нервировать, ему и так хватает.
Он быстро ушел, а Лера осталась смотреть ему вслед.
Идти следом не хотелось, равно, как и вообще оставаться в этом месте. Быстрее бы забыть все и жить дальше, не вспоминать этот ужас! В памяти всплыла темнота служебных помещений и женская рука, выглядывающая из-за клетки, и она потрясла головой.
За всей этой суетой она напрочь забыла спросить Громова о ходе следствия. Не просто же так его вызывали на допрос – наверняка появились новые доказательства.
Выходит, Зельницкий всерьез взялся за дрессировщика.
А машина? Тот толчок, кто это был? Сообщник?
Лера нервно хихикнула. Может, у них тут вообще цирковая банда? Везде цирковые династии, а у них – банда!..
Да, сдаешь ты, Валерия Сергеевна… Не тебе с такими стрессами тягаться.
Опомнилась она, когда дали первый звонок, и медленно поковыляла назад по коридору. Коридоры были пусты – как назло, – и шла она опять наугад, понемногу начиная ориентироваться в этом лабиринте. Еще чуть-чуть, и буду знать этот цирк как свои пять пальцев! Повернув на звук голосов за угол, она едва не врезалась в уже знакомую ей повариху. Женщина стояла, прислонившись спиной к стене, и теребила в руках свой передник, не сводя глаз с фотографии на аккуратно застеленном синей салфеткой столике.
Со снимка на них смотрела Настя Лапина.
– Уже уходите? – поинтересовалась повариха. Лера покачала головой.
– Нет, мне бы к манежу пройти.
– Так это немного в другую сторону, пойдемте, я провожу.
Они зашагали по коридору, но женщина то и дело оглядывалась на фотографию, пока столик не остался далеко позади. Лера задумчиво кусала губы.
– А вы хорошо знали Настю? Я с ней только вчера познакомилась, а тут…
– Хорошо. Очень открытая девушка была, добрая, улыбчивая. Никогда ни на кого голос не повысила ни разу, всегда всем старалась на помощь по нужде прийти… Жалко ее, до сих пор не верится.
– То есть врагов у нее не было? – осторожно уточнила Лера. Женщина всплеснула руками.
– Да бог с вами, какие тут враги, тут все как одна семья! Настя вон, даже замужем успела побывать, да только разошлись они к всеобщему удивлению. Смотрелись вместе так здорово, эх… А теперь что? Он один, она тоже одна-одинешенька была, ни детей, ни родных.
– Подождите, а он – это кто?
– Так Игорь наш, – удивилась повариха. – Они женаты были года два, а потом вдруг разошлись, он не рассказывал что ли?
– Нет, не рассказывал.
От неожиданности Лера чуть не споткнулась. Значит, намек на цирковую династию все же был, но что-то пошло не так. И кто кого не вытерпел первым? У нее вдруг закралось нехорошее подозрение.
А что, если мотив у дрессировщика все же был? И угадала она его верно – месть?
Второй звонок вырвал ее из раздумий, заставив испуганно вздрогнуть.
Так и параноиком стать недолго с этими расспросами… Стоп, Лера. Без тебя разберутся.
Доведя ее до нужного коридора, повариха удалилась, и дальше она пошла одна. Пошла уже увереннее – неподалеку послышались голоса, и вскоре она все же вышла к занавесу.
У самого края маячил Виктор Василич с ведущим, а чуть поодаль Лера приметила знакомого ей грузина дядю Мишу, повязывающего вокруг пояса хлыст. При виде нее Михаил расплылся в добродушной отеческой улыбке.
– Лерочка! Рад вас видеть.
На его полный радости возглас обернулся директор, дежурно кивнул ей в знак приветствия и тут же отвернулся, что-то быстро растолковывая уже уставшему от нравоучений ведущему.
– Вы опять по душу Игоря, да? – грустно улыбнулся Михаил. – Вот видите, как все сложилось… Но, да ладно. Как вам вчера, как программа? Понравилось у нас?
– Если честно, очень. Как будто в детство вернулась, в сказку.
У дальней стенки она вдруг заметила Игоря. Тот скользнул по ней внимательным взглядом и исчез за углом.
– Верю, верю… стесняюсь спросить – какой же номер вам больше всего в душу запал?
– Ваш, конечно, – без тени сомнения тут же отозвалась Лера. Дядя Миша зашелся громоподобным смехом. – Нет, честно, это был самый запоминающийся номер из всех, которые я до этого видела.
– Ага, а потом вы увидели номер Игоря, я прав? Да прав, чего уж там!
Из-за угла послышался короткий, тщетно задушенный смешок, и вышедший Игорь поспешил скрыться в ближайшем коридоре. Михаил, посмеиваясь, проводил его насмешливым взглядом.
– Так вы у нас здесь сегодня будете? Если хотите, могу вас снова в зал проводить, только Пети сегодня, к сожалению, нет – выходной у него.
– Нет, я сегодня здесь, – улыбнулась Лера. Михаил довольно кивнул.
– Тогда давайте я вам место одно покажу, а то вас тут затопчут…
Он проводил ее до угла, за которым обнаружился ярко-красный диванчик и короткая лестница наверх.
– Пока располагайтесь тут. Мы вас, может, потесним маленько, когда выходить будем, а вот животных повезут прямо мимо вас, так сказать, место в партере!
Ведущий подозвал всех артистов, Виктор Василич нервно заламывал руки рядом с ним. Вопреки всеобщим ожиданиям директор ограничился коротким пожеланием удачи и умчался по коридору к себе, только его и видели.
Лера хмыкнула. Похоже, трагедия с Настей ударила по его самолюбию, заставив пересмотреть свои взгляды на работу.
Весь первый акт мимо нее сновали люди. Царила дружная, более-менее – насколько позволяли обстоятельства – веселая атмосфера, но где-то в ее глубине чувствовалась затаенная печаль – цирковым не хватало Насти.
Особенно остро это было заметно, когда к выходу на манеж потянулись жокеи. Дядя Миша старался всех поддержать, временами отпускал шуточки, но артисты все равно оставались подавленными и заулыбались только перед самым занавесом.
Тихонько вынырнув со своего места, Лера подкралась к выходу на арену и встала неподалеку, сквозь щелку глядя на всадников. Воровато оглядевшись, она все же осторожно вытянула из кармана телефон и открыла камеру. Тихий щелчок затвора показался ей чересчур громким, и Лера мысленно выругалась.
Не дай бог кто слышал!..
– А вам разве не говорили, что представление снимать запрещено?
Она обернулась так резко, что чуть не упала. Игорь стоял, привычно подпирая плечом стену, и смотрел на нее с неприкрытой насмешкой.
– Нельзя в зрительном зале, а я за кулисами, – неуверенно парировала Лера. Он усмехнулся.
– Молитесь, чтобы сейчас из кабинета не прибежал Виктор Васильевич – у него на эти дела нюх.
Она быстро сунула телефон обратно в карман и миролюбиво подняла руки.
– Вы же ведь как-то снимаете свою хронику для Инстаграма…
– Снимаем, и вот за это нас директор и гоняет. Хорошо хоть телефоны не бьет, а то мы бы разорились. Так что лучше никаких камер.
– Не будь к ней так строг, а то становишься похож на Василича, – послышался новый голос, и, обернувшись, она увидела мужчину в сине-сером костюме. Игорь фыркнул.
– Я?
– Не третируй девушку, – строго повторил мужчина, скомкал перчатки, улыбнулся и исчез. Лера проводила его взглядом и вопросительно обернулась к дрессировщику. Тот тихо смеялся.
– Это Дэн, дрессировщик по волкам. Ему тоже от директора за снимки доставалось.
Мимо них проехали жокеи, следом прошел дядя Миша, смерил их веселым взглядом и бросил в угол свой хлыст, довольно потирая руки.
– Что ж, я свою работу на сегодня выполнил, могу составить вам, Лера, компанию.
Игорь тут же ушел, а Михаил отвел ее обратно к дивану, таинственно извинился, ушел и вернулся через десять минут, притащив с собой термос, кружку и металлическую коробку печенья. С манежа донеслись голоса взволнованных зрителей и голос ведущего.
– О, а вот и антракт! – заметил дядя Миша. – Сейчас самое интересное начнется.
Лера с любопытством наблюдала, как к выходу на манеж подвозят решетки, сооружая из них металлический коридор для хищников. Хищники, к слову, так напугавшие ее еще вчера, сидели в клетках неподалеку, нетерпеливо расхаживая взад-вперед.
Она невольно залюбовалась их невероятной силой и грацией. Вспомнилась шерсть Брута – теплая, густая и жесткая, она забавно покалывала ладони, словно в руках была плюшевая игрушка, а не живой и опасный зверь.
Сквозь распахнутый занавес она видела, как поднимаются края защитной сетки. Проверив крепежи, униформист достал из кармана рацию, тихо что-то сказал, поднеся ее к губам, и сетка поползла вверх.
Удивительная работа. Доставлять людям счастье и самим получать от этого удовольствие – Лера видела это по глазам артистов. Как дети, честное слово! Тихий, по-настоящему детский восторг – вот что приносила им их работа.
Хотелось бы ей, чтобы ее занятие приносило ей те же эмоции.
Нет, Лера любила свою профессию. Именно благодаря ей у нее появилась возможность для знакомства с огромным количеством потрясающих людей, многие из которых впоследствии стали ее хорошими приятелями. Она любила встречаться с новыми людьми, узнавать что-то новое – а журналистика как раз того требовала, ведь корреспондент должен знать, о чем пишет. И за эти годы под руководством Бориса Петровича она неплохо поднаторела во многих областях.
И все же порой ей хотелось чего-то совершенно незнакомого.
Она невесело усмехнулась своим мыслям.
Ну что ж, за что боролась, как говорится. В детективе ей уж точно еще участвовать не приходилось. Главное, чтобы не в роли жертвы, а то, глядишь, и до этого дойдет – взять хотя бы утро.
Она поморщилась. Вот, опять вспомнила. Да что же это такое-то?!
Что ее удивило больше всего – так это собственная реакция. Она до сих пор не понимала, почему после аварии пошла именно в цирк. Не в редакцию или в полицию, не домой – в цирк. Хотела убедиться, что за всем стоит Громов? И как, убедилась?
Вышеупомянутый Громов как раз прошел мимо, остановился возле клеток и потрепал сквозь решетку одного из тигров.
– Ну что, Мадлен, все как обычно, да? – услышала она его тихий голос. – Помнишь, что делать? Не будешь ни на кого огрызаться?
– Он всегда с ними разговаривает, – сказал Михаил, заметив, что она наблюдает за дрессировщиком. Ей стало неловко. – Всегда перед выходом, с каждым. Наверно, поэтому они его за своего принимают. Знаете, он за эти годы многих из них сам вырастил. К нам же тигры из зоопарков поступают, из питомников, иногда здесь рождаются. Обратно их не выпустишь уже, как бы зоозащитники нам нервы не трепали, а вот вырастить так, чтобы они почувствовали здесь дом, – это да.
– И что, чувствуют?
– Стараемся. Когда животные привыкают к этому месту, они уже не представляют себя без него. Они всю жизнь проводят на этом манеже, и без него попросту теряют себя. Арена для них становится почти что наркотиком.
– А как же природные инстинкты? Тигры, медведи, волки – они же хищники, это их природа.
– Вот и зоозащитники так говорят. «Они дикие животные, выпустите их на волю», только знаете, что? Родившийся в неволе обречен. Зверь, попавший в питомник, например, на реабилитацию, еще сможет вернуться назад в природу, но тот, кто никогда ее не знал… Он там просто погибнет. И никакие инстинкты его уже не спасут. Да, они хищники. Но их охотничьи навыки притуплены, потому что с детства их кормят люди. Другого способа добычи пропитания они не знают. А зоозащитники упорно делают вид, что нас не понимают, и продолжают нам всю душу выматывать, грозясь нас чуть ли не на куски порвать.
– И вас тоже?
– Со мной другая история, – развеселился дядя Миша. – У этих защитников очень странное восприятие, при этом странное – это очень мягко сказано. Им уже в пример приводили и кошек, и собак, и лошадей с коровами – а что, это же тоже были дикие животные, тоже со спящими инстинктами, так отпустите и их. Знаете, каков был ответ? Кошки и собаки – это уже домашние животные, и вот они-то как раз без ухода погибнут, не то, что дикие. Коровы – это сельскохозяйственные, и не надо их с дикими зверьми путать, ну а лошади – это вообще почти спортивные, от диких мест совсем отучены. Нормально? При этом лошади, которые есть в цирке, безусловно, тоже заслуживают освобождения, ведь наездник цирковой и наездник-спортсмен – две разные вещи, спортсмен над животными хотя бы не издевается. Так что под раздачу мы все попали, Виктор тогда чуть не поседел.
Сообразив, что речь о директоре, Лера тихо хихикнула. Виктор. Представить этого нервного, щуплого мужчину солидным Виктором – уж слишком гордо прозвучало это имя из уст грузина – у нее попросту не получалось.
Хорошо, хоть не Витя.
Дали третий звонок, и ведущий выбрался на манеж, объявив номер Громова.
За кулисами будто все застыли, заворожено наблюдая, как львы и тигры бредут по коридору на арену. Они шли медленно и как-то особенно лениво, нехотя передвигая лапы. Как и вчера, Игорь вышел последним под гром аплодисментов, а Лера вместе с Михаилом подкралась ближе к занавесу, наблюдая за происходящим в щелочку.
То, что что-то не так, она поняла к середине номера. Тигры почти не слушались Громова, то и дело били по воздуху лапами и порыкивали, но все же выполняли его команды – пусть и с большой неохотой.
А потом все полетело к черту.
Все случилось так быстро, что она даже не поняла: в один момент с грозным рыком, перекрывшим даже звук музыки, один тигр бросился на льва и покатился с ним по манежу. Игорь кричал, звал их, но те упорно дрались, кусая и царапая друг друга. В бой пошло все – от когтей до клыков.
Зал нервно вскрикнул, Лера смотрела на них во все глаза. Подняв одну из тумб, Громов бросил ее об пол, но драчуны не обратили на него никакого внимания, как и на поливавшего их из брандспойта униформиста. Глядя на грызущихся кошек, Лере показалось, что каждая из них вот-вот разорвет другую, когда послышался громкий хлопок, дерущиеся бросились в разные стороны, а Игорь опустил руку с револьвером, тяжело дыша.
По одному мужчина начал загонять их обратно в коридор, коротко что-то крикнув ведущему. Лера видела, как тот кивнул и поднял микрофон, бормоча извинения. Сам Игорь был зол, как черт – это ей было видно даже в темноте и с большого расстояния. Загнав драчунов в клетки, он перешел ко львам, когда последний из находившихся на манеже тигров вдруг покачнулся на шагу и упал, подогнув под себя переднюю лапу. Громов тут же бросился к нему, пока львы уходили по коридору.
Что он говорил, она не слышала. Но спустя пару мгновений дрессировщик тяжело поднялся, подхватив тигра на руки, и медленно вынес его с арены. Дядя Миша придержал ему занавес.
– Позовите ветеринара!
Кто-то из балета тут же бросился вглубь коридоров.
Тигра Игорь опустил на тот самый диван, где еще недавно сидела Лера. Опустил осторожно, хотя и подгибался под его тяжестью. Зверь был в сознании, жалобно смотрел на дрессировщика и едва слышно фырчал.
– Тише, Черч, держись, все будет в порядке. Только держись, ладно?
Лера стояла среди толпы и не знала, чем помочь. Да и что она может? Что они все могут? Михаил присел рядом с Игорем, тихо его успокаивая, но Громов не обращал внимания на его слова и не сводил глаз с тигра.
Прибежал ветеринар, привез с собой каталку и вместе с Громовым еле-еле перетащил на нее Черча. На все вопросы медик огрызнулся, что прогнозы дать не может, и быстро ушел, увозя с собой тигра. Игорь побежал следом.
Остальные артисты за все это время не произнесли ни слова, молча взирая на развернувшуюся перед ними картину, – разве что некоторые особо впечатлительные барышни тайком утирали слезы.
У Леры от шока даже слез не было.
Ругаясь и через слово поминая дьявола, Михаил попросил отвезти животных и подошел к ней, потирая макушку.
– Лерочка, давайте я вас домой отвезу? Все равно тут сейчас все на ушах, чего вам на этот бардак смотреть…
Она озадаченно кивнула, потом так же озадаченно покачала головой.
– Я на машине, все в порядке. Он?..
– Игорь? Он будет в норме, главное, чтобы Черч поправился.
Она снова кивнула, провожаемая грузином к выходу. Мысли роились медленно, и она никак не могла ухватить хотя бы одну из них.
Было безумно жалко питомцев Игоря. Да и самого Громова тоже. Она никогда не видела, чтобы так переживали за животных – до слез и боли в груди. Так переживают за членов семьи или домашних любимцев, когда они оказываются на пороге смерти.
Ну уж нет, вот об этом точно думать не стоит.
Не думать не получилось. Всю дорогу она то и дело вспоминала измученного тигра и напряженное лицо Игоря. В душе крепла уверенность, что ради своего хвостатого подопечного Громов сделает все и погибнуть ему не даст.
Прав был дядя Миша, говоря, что Громова хищники принимают за своего. А он принимал их как равных себе.
Уже дома она вспомнила, что интервью опять сорвалось. На сердце похолодело, когда она взяла мобильник и увидела с дюжину звонков от Кузнечика. Сама ведь поставил на беззвучный, когда в цирк пришла! Помимо звонков было еще с десяток сообщений – от обеспокоенного до угрожающего характера.
«Рудакова, ты где? В порядке? От тебя уже два часа ни слуху ни духу».
«Лера, трубку возьми».
«Рудакова, уволю! Ты где?».
И дальше в таком духе. Предпоследнее сообщение было отправлено за час до представления, когда она сама мирно сидела в столовой цирка и дремала.
«Рудакова, у тебя час, чтобы появиться. Верстка воет, ждут только тебя. Не приедешь – можешь больше не появляться».
Последнее смс она открывала с опаской, словно вместо текста ее там поджидала готовая вот-вот взорваться бомба.
«С завтрашнего дня у тебя двухнедельный отпуск. В выпуск выдал кое-что из запасов, но интервью все равно за тобой. В следующий номер пустим. И перезвони, наконец, не сожру я тебя».
Лера нервно хихикнула. В последнем она очень сильно сомневалась, но все же трясущимися руками нажала кнопку вызова.
– Рудакова, какого черта? – возопил Борис Петрович, даже первый гудок не успел пройти. – Ты что себе думаешь вообще? С утра так и не доехала до редакции, потом вообще пропала!..
– Простите, Борис Петрович, я в цирк поехала, но там опять ЧП, у Громова номер сорвался, тигру плохо стало…
– Рудакова, не бубни. Поздно уже оправдываться, все равно уже в номер все сдано. Плохо, конечно, что не успели, как бы нас другие не опередили. Хотя Громов этот и с прессой-то почти не общается, Витя его едва уломал…
Витя?!
– А вы что, знаете директора? – робко поинтересовалась Лера.
– Вот доживешь до моих лет – и не таких людей знать будешь. Ладно, Рудакова… Сама как? Отошла от вчера?
– Немного.
– Так что там с убийством этим? – напористо спросил Кузнечик. Лера вздохнула.
– Да не знает никто ничего. Подозревают Громова, потому что он с ней до того поссорился, а там… Следователь разбирается.
– А ты? Ты что думаешь, мог он?
Она замялась, отошла к окну и вгляделась в ночь.
А что она думала?
Что вчера, что сегодня он казался ей таким же опасным, как один из тех хищников, с которыми работал. Наверно, потому его кошки так и приняли – он был своим.
Так, может, он, как хищник, усмотрел угрозу и уничтожил ее?
Внимание на секунду отвлекла желтая машина такси у ее подъезда. Должно быть, соседи на дачу собираются. Везучие, ей бы сейчас на дачу, или просто загород, даже не на море…
– Лера, ты там заснула что ли?
– Если честно, не знаю. Может, и мог, но по его характеру я бы этого не сказала. Он какой-то… честный что ли, пусть и своенравный.
Борис Петрович хмыкнул.
– Ладно, иди-ка ты спать, а то по голосу ты мне совсем не нравишься. Потом расскажешь, при встрече, пока давай, отдыхай и готовься. Выйдешь – три шкуры спущу, вот клянусь тебе!
Лера кивнула, словно редактор мог ее видеть, потом спохватилась, но Кузнечик уже положил трубку.
Лишь отбросив мобильник, раздевшись и встав под душ, она поняла, насколько устала.
Помимо содранных ладоней обнаружились еще и синяки на коленях и левом бедре. Сине-лиловые ссадины ощутимо болели, и надежда оставалась только на йодовую сеточку.
Кое-как она доковыляла до кухни, где заварила себе какао, и устроилась на стуле, забросив ноги на подоконник. Стало немного легче и спокойнее.
Она вообще успокаивалась, когда пила какао. Ни сок, ни чай, ни кофе, ни тем более алкоголь такого же чувства не вызывали – только какао. Напиток детства, как говорила мама – в том самом далеком детстве.
Хотя какое теперь какао, так, видимость одна да название.
Мама тоже любила какао. Заваривала две чашки на ночь – себе и Лере, закутывала дочь в одеяло, садилась рядом с дымящейся кружкой в руках, и так им было хорошо!..
