Читать книгу Алиса в ЗаМУЖИКалье - Евгения Халь - Страница 1

– В оформлении обложки использованы фотографии с https://freedesignfile.com/  и  https://www.deviantart.com/

по лицензии CC0.

фон – https://freedesignfile.com/ и лицо девушки, тело девушки https://www.deviantart.com/

1 глава. Правила охоты на мужика

Мужика нужно брать, когда он жирует! Это знают все девушки, которые на них, мужиков, когда-либо охотились. Ножкой сейчас взмах повыше – рраз! Бедро занесла – куда оно опустится это уже не важно. Тут, главное, замах. А к замаху мужские глаза намертво приклеиваются. Смотри сюда, мой денежный мешочек! Сейчас эти бедра прорубят нехилую такую дыру в твоем "Форбсе".

Все эти интернет-курсы по пикапу пусть катятся к черту или в Таиланд! Ушатай их, Китай! У меня свои методы. Мужик – он как бизон. Пока бежит к цели – голова вниз, копытом землю роет. Ему все равно, что по сторонам происходит. Попробуйте бизона остановить! Зашибет и не заметит! А вот когда он добежал, расслабился, травушку пощипал и успокоился, тут-то мы его и – ам!

Особенно важно помнить правила охоты, если мужик – олигарх. У них работа нервная, жизнь заполошная. То заработай деньги, то пересчитай. То следи, чтобы не украли. Он за день на пять миллионов купит, на десять продаст. Вечером в клуб зайдет, глаза у него уже на лбу, а в них, как на электронном табло сплошные циферки мечутся: цены на товар и курсы валют на международных биржах. И вот тут-то и появляюсь я – фея расслабона! Сейчас как нафеячу мужское счастье!

Я изящно развернулась, дугой выгнулась назад, позволив волосам густым золотистым водопадом заструиться почти до пола. А потом резко выпрямилась, наклонилась, перекинула волосы вперёд и помотала головой из стороны в сторону. Моя длинная блондинистая грива чиркнула по полу. Вот же ушатай меня, Китай! Только сегодня помыла голову! Но зато движение какое эффектное! Бейонсе бы застрелилась от зависти! Так, хорошо! Теперь резко выпрямиться, тряхнуть гривой, губы призывно так приоткрыть, словно без мужика сейчас помру! И томным взглядом из-под тщательно накрашенных ресниц оглядеть олигарха.

Ах ты ж моя рыбка золотая с двадцатого места списка "Форбс"! Александр Демидов, алюминий, цветные металлы, недвижимость. Может, кто и поморщился бы брезгливо. Двадцатое – оно же не первое! А мне, Алисе из Волчедуйска и двадцаточка в качестве разбега подойдёт. Я не гордая!

Зря что ли на Москву деньги с четырнадцати лет копила? Начнем с него, с Демидова. В ЗАГС затащим, длинными ножками обнимая. Как ножницы: назад нельзя, только вперёд. Один раз в таких ножничках оказался, потом как в кино: упал на девушку Алису, потерял сознание, очнулся… нет, не в гипсе. На собственной свадьбе в Куршевеле. Пару годиков мы с ним поживем. Я связями нужными обзаведусь. А потом можно и в первой десятке "Форбс" новым мужиком разжиться.

Туда, главное, попасть! А я попаду! Мать-природа на мне не сэкономила. Да и я подсуетилась в свое время. Нам воспитатели в детдоме все твердили, что нужно книжки читать да уроки зубрить – тогда мы, сиротки, в люди выбьемся. Только видела я как выглядят эти вумные зубрилки: все очкарички, полненькие, рыхлые, гладенькие.

Нет! Мне такое и даром не нужно! Пошла я в десять лет на бальные танцы и танец живота. Самба-румба-ча-ча-ча! Шаг верблюда и удары бедром. Ноги у меня точеные от этих танцев стали. Изгиб бедра аэродинамичный, как крыло самолёта. Походка летящая. По улице иду в обтягивающем платьице – мужики головы сворачивают. Кавказцы вообще дышать перестают. Только сипят:

– Вааах!

А я каблучками: цок-цок-цок! Голову повыше, спинку ровно держу. Царевишна! Сама собой любуюсь!Такие ноги, как у меня, должны носить "лабутены" и "Джимми Чу", а не китайскую ерунду от Сунь Чен Выня. Вот на свадьбу с олигархом себе такие босоножки куплю: все из блестящих ремешочков. На высоченной "шпильке". И платье свадебное, расшитое жемчугом! А может, живыми цветами? Это нужно будет обдумать! А на свадьбе будет петь…

Стоп, Алиса! Не расслабляться! Не отвлекаться на мечты! Все потом. Платье выбрать успеем.Сейчас олигарха нужно брать, пока он головой качает и улыбается, глядя на твои выкрутасы в клетке для танцовщиц гоу-гоу, подвешенной в нескольких метрах от пола.

Легче, Алиса, легче. Вот так. Ножку подними изящно. Медленно в воздухе пронеси, чтобы он ее хорошо рассмотрел. Потому что смотреть есть на что. На мои ноги все девчонки всегда завидовали. Теперь закинь ножку за голову, а потом опусти и изящно так каблучком зацепись за прутья клети. Да легче! Не грузи мужика гравитацией!

Изображаем фею. Или эльфийскую принцессу. Короче, что-то лёгкое и сказочное, как будто в нас не сидят сейчас два чебурека по цене одного от Вазгена. Потому что феи чебуреки по акции не едят! А "понаехало" вроде меня очень даже трескают этот дешевый и вкусный продукт.

Я улыбнулась, бросив томный взгляд на олигарха. Демидов улыбнулся мне в ответ. Он слегка покраснел, нервно дёрнул узел на дорогом шелковистой галстуке и заерзал на стуле. Клюнул! Да! Кто молодец? Я – молодец! Я мысленно завопила от радости, но вида не подала. Только сложила губы уточкой, как для селфи.

Ты бы знал, рыбец мой золотой, с плавничками бриллиантовыми, чего мне стоило сюда попасть! В этот супер-пупер элитный закрытый клуб! Пришлось столько прикармливать охранника этого самого олигарха, что сама чуть зубы на полку не положила.

Мало того, что наглый верзила деньги толстыми пачками брал за информацию, где и когда олигарх бывает, в каком ресторане обедает, а в каком клубе по ночам оттягивается, так ещё и лапы свои загребущие на мою грудь пытался положить.

Алё, гараж! Сейчас! Только шнурки поглажу! Это все богатство для списка "Форбс", а не для "полканов". Руки я ему быстро отбила. Он, конечно, квадратную морду скривил. Но быстро распрямил обратно, когда зелёные американские купюры увидел.

Информацию мордоворот поставлял исправно. Олигарх по причине сильной занятости по новым местам не шастал. Утром французский ресторан, днём итальянский, вечером элитный ночной клуб. Остальное уже было делом техники. Задружилась я с танцовщицами местными. Полянку скромную накрыла. На тяжёлую жизнь провинциалки в Москве пожаловалась.

А девчонки из клуба и сами не местные. Все из "понаехало". Сами себе в столице дорожку прогрызали в столичном асфальте, провинциальными слезами щедро политом. Они-то и замолвили словечко за меня перед хозяином клуба.

Тот меня взял танцовщицей на испытательный срок. У него желающих – хоть ложкой черпай! Все хотят сладкой жизни с чаевыми больше зарплаты. А мне много и не нужно. Вон мешочек денежный уже и слюнки пустил на Алисины прелести. Так, теперь закрепим эффект. Последний штрих, как говорится. Ап! Поворачиваемся, попой из стороны в сторону трясем. Кардашьян у меня и без того крепкая, как орех, ещё и утягивающими колготками укреплена. Это никогда не помешает. Попа у женщины – она вообще, как окоп на фронте. Все время укреплять нужно. Иначе посыпется и враг в него с лёгкостью проползет. В окоп, в смысле.

Влево, вправо и смертельный номер: повернуться спиной к залу, резко развести ноги на ширину плеч, наклониться, свесить голову вниз и посмотреть на будущего мужа снизу, из положения заглавной буквы "А", прямо из-под кардашьяна.

Прием испытанный. Мужики от него балдеют. Вот только… это что за поворот? Я чуть не завалилась вперёд от возмущения!

Рядом с моим прикормленным и почти пойманным золотым рыбцом возникла какая-то блондинистая тетка. Да ещё и вся в бриллиантах и гламурном прикиде. Она мне, конечно, не конкурент. Ей уже тридцатник точно корячится. Против моих двадцати лет ей не выстоять. Но слишком уж как-то по-хозяйски она рядом с ним расположилась. Вплотную прилипла.

А олигарх ее как увидел, так весь и расплылся в улыбке. Как будто ему сейчас сообщили, что весь алюминий в мире закончился и остался только у него. Ножками он так засучил, ручки к блондинке потянул. За талию приобнял. А потом ладони его как-то сами на попу блондинки соскользнули. А там такой кардашьян! На нем всю карту мира расположить можно. И еще на ближний космос останется. Он что полных любит? Вот это засада!

Я быстрым взглядом оценила масштаб природного катаклизма. Если сравнивать с землетрясением, то где– то баллов пять по шкале Рихтера. То есть крыши на гаражах уже трясутся, но ещё держатся. Крыша олигарха пока тоже держалась. Но я же его сама и раззадорила! Подготовила, так сказать. Подогрела и на тарелочке этой стерве преподнесла. А та сейчас будет сливки снимать. Как пенку в виде сердечка с капучино. Такие сливочные пенки бармены в приличных заведениях старательно вырисовывают на кофе.

У меня аж в зобу дыханье сперло. Нет, не отдам! Мой олигарх! Я тебе сейчас, кошёлка апгрейднутая, покажу, как таскать мои плюшки! Вдох– выдох! Дыхание, главное, задержать. И медленно досчитать до десяти, чтобы успокоиться.

Я вылезла из клети. Ловко вильнула между двумя разгорячёнными мужиками, которые попытались ко мне прилипнуть, и двинула к Демидову. Живот втянула, чтобы совсем в ребра залип, спину распрямила, подбородок вверх. И от бедра модельной походкой почесала к счастливой жизни!

И вдруг перед глазами мелькнули золотые ниточки. Тоненькие такие, как паутинка. И прямо мне в накрашенные глаза, а у меня же там пять слоев туши для ресниц! Я сбилась с подиумного шага, остановилась, заморгала. Только не слезы! Не хватало мне еще нестись в гримерку, на ходу вытирая черные потеки туши на щеках!

Я зажмурила глаза и через пару минут осторожно приоткрыла. Фух! Ничего вроде не потекло. И тут я увидела, что во время моего конфуза теток за столом олигарха прибавилось. Еще одна подкатила. Страшная такая! Как смертный грех! Худющая жердь с конским лицом. И глаза такие, как у старухи Шапокляк: злющие, маленькие. И она этими глазками полненькую так и сверлит. И орет на нее. А та не уступает. Круглыми ручками размахивает. И всё своей сопернице в нос тычет браслетом. А браслет богатый такой. Огромный, весь брюлликами усыпан, и в него зеркало впаяно.

Но самое главное, что рыбка моя золотая, "Форбс" мой ходячий, сидит себе, как ни в чем не бывало. Словно он вообще не при делах и теткины разборки ему до лампочки! Привычный он, что ли, что бабы на голове у него орут?

Тут он на меня посмотрел и пальчиком к себе поманил, знаками приглашая за столик. А потом кивнул своему мордовороту и что-то сказал. Полкан его, тот самый телохранитель, что мне информацию сливал, где олигарх жирует, вперед вышел. Физиономию свою размером с собачью будку в улыбке растянул и тихо сказал мне на ушко:

– Ну, добилась ты своего, малышка! Хозяин велел тебя за столик пригласить. Но сначала обыскать нужно. А вдруг у тебя оружие в лифоне запрятано? – и лапы свои ко мне протянул.

Всю меня так огладил сверху вниз. На корточки присел, голову задрал и снизу на меня с ухмылочкой гаденькой посмотрел. А у самого аж слюна потекла. Меня чуть не стошнило.

– Держи свое туловище к себе поближе, – прошипела я. – Уже все проверил. Хватит! А то у меня нервы не железные. Я и треснуть могу. Ногой в лоб. Ага!

– Вот горячая малышка! – заржал он. – Остынь! Ничего личного! Я так всех чужих проверяю. Работа у меня такая.

– Что-то я не видела, чтобы ты этих старых кошелок лапал, – огрызнулась я, кивая на столик моего золотого рыбца.

– Каких кошелок? Ты о чем?

– За дуру меня не держи! – вспыхнула я. – Вон тех, что к Демидову за столик подсели: круглую и жердеобразную.

– Ээээ.... девочка, ты под чем? Скушала чего? Поделись! Я тоже такое хочу!

Ненавижу, когда меня за дуру принимают! А этот меня еще и за наркоманку выдать пытается. Хам! Но переспорить такое животное невозможно -по опыту знаю. Поэтому я резко сменила тактику, капризно оттопырила губу и протянула:

– Слушай, ну будь ты человеком! Скажи, кто это. Мне для дела нужно! Я же тебе платила столько, сколько скажешь. А ты надо мной сейчас смеешься! Вон наркоманкой выставил! Меня! Да я за всю жизнь даже близко к этой отраве не подходила! Просто ответь на вопрос: что это за две тетки, что сидят за столиком рядом с Демидовым?

Он нервно оглянулся. Так озадаченно на меня посмотрел, как будто я из дурдома сбежала и говорит:

– А вот сейчас без приколов. Ты давно ела? Да подожди ты! Не кипешуй! Я серьезно! Без балды! Знаю, что вы все, анорексички, на диетах сидите и у вас с голодухи глюки бывают. Сам видел, и не по разу. Так вот если хочешь, я тебя угощу ужином. Может, ты тогда увидишь, что за столиком у моего босса никого нет, кроме него?

И глазами такими честными на меня посмотрел! А я стою, глазами хлопаю: на столик, на мордоворота. Опять на столик, и опять на мордоворота. А тетки всё собачатся между собой. И я их ясно вижу. А кроме меня, кажется, больше никто. Потому что и олигарх свой коктейль потягивает, как ни в чем не бывало. А эти две кошелки руками прямо перед его носом машут. А ему хоть бы хны!

Ушатай меня, Китай! Может, мне Вазген в чебуреки что-то сыпанул? Или на машинном масле их пожарил и теперь у меня глюки? А олигарх на меня уже посмотрел с лёгким недоумением. Мол, чего это я застыла, когда мне такое счастье привалило? Ты прав, моя бриллиантовая двадцаточка! Тетки-не тетки, да хоть атомная война! Я к тебе и тогда поползу, носом пол вспахивая. Я подошла к столику. Рыбец мой золотой вскочил, стульчик отодвинул, усадил меня. Ручку даже облобызал. Теперь две недели мыть ее не буду! И, улыбнувшись, тысяч так на пятьсот евро, спросил:

– Что леди будет пить?

А леди – раскиндык мою распродажу! – явно чувствуя, как ветер свистит над ухом от теткиных махов ручонками, повернула стульчик к ним, теткам, спиной, и, улыбнувшись, пролепетала. Именно так! Пролепетала, потому что мужики от женского лепета балдеют, особенно, если лепечет блондинка:

– Что-нибудь безалкогольное, плиз!

А что? Пусть видит, что я английский знаю и меня на светские рауты не стыдно пригласить. Олигарх кивнул охраннику и тот пошел, рассекая толпу, как ледокол, к барной стойке за коктейлями. Я ножку на ножку изящно закинула, приготовилась к светской беседе. И вдруг у меня в глазах опять потемнело. Потому что из кармана олигарха вылез маленький, размером с обыкновенную мышь, джинн. Самый настоящий! Такой, как в сказках! Типичный трах-тибидох или ахалай-махалай! В шелковых шароварах и с голым торсом.

Джинн плотоядно ухмыльнулся. Между губ мелькнул раздвоенный на кончике язык. Как у змеи! Он потряс бедрами и ухватил себя за гульфик шаровар. И снова потряс бедрами. Характерный жест! Такой ни с чем не перепутать! Ясно, чего эта скотина хочет. А джин, словно издеваясь, повел бедрами из стороны в сторону.

Дзынь-дзынь! Это что за звук? Неужели то, что я думаю? Это как вообще? Да нет. Быть не может! Кошмар! Мало того, что у меня глюки, так ещё и такие извращённые. Я, конечно, слышала, что у девственниц бывают сложносочиненные фантазии из-за хронического воздержания, но не до такой же степени!

Нет, конечно, природа-мать регулярно намекала, что пора бы мне уже. Но я ее, природу то есть, держала в ежовых рукавицах. Олигарха нужно ловить на девственность. Остальное он уже видел. С его деньгами он себе каждый день может заказывать новую куклу, которая ему будет на яхте в шпагат растягиваться вроде Проволочковой. Или ногами обнимет сразу и его, олигарха, и все его ценные бумаги на бирже. В такой шпагат, как у этой гламурной балерины, можно половину Монако вложить, и еще место останется. А я в этом плане ничего не умею. Поэтому нужно бить на мою непорочность

В наше время девственность тоже товар. Причем скоропортящийся и дорогой, потому что одноразовый. Девчонки попроще его через инет продают. Но я же не дура, чтобы так продешевить! Свою девственность я вложу прямо в "Форбс". Как природные богатства, которыми так щедра земля русская.

Дзынь-дзынь! Да что ж такое-то? Диджей врубил рейв. Полыхнули яркими вспышками синие лазерные лучи. И я рассмотрела пояс на шароварах джинна, усыпанный крупными золотыми монетами. Слава богу! Это они, монетки, там звенят!!! А не то, что я подумала.

И что это такое вообще? Прикольная игрушка? Миниробот хитровыдуманный? Если сейчас даже кукол и роботов для секса делают, то почему не смастерить игрушку-крохотушку в виде озабоченного джинна? Олигархи – они же люди с фантазией. Деньги им девать некуда, вот и изощряются. И за такого мне ещё замуж идти! Ну ничего. Перевоспитаем! Научим деньги с умом тратить на бриллианты жены.

2 глава. Билетик в "Форбс" – страну чудес

– Какая у вас игрушечка симпатичная! – мило улыбнулась я, откидывая волосы назад так, чтобы они эффектно рассыпались по плечам.

– Ты какую игрушечку имеешь ввиду? – прошептал Демидов, подмигивая. – Неужели уже все у меня рассмотрела? – он хохотнул.

Неприятно у него это получилось. Корона прынца, которую я ему мысленно пририсовала, так же мысленно с его башки съехала. Еще и с противным таким свистом: фьиииииить! Ладно, замнем для ясности этот скользкий момент.

– Ну как же! Я про эту игрушку. Про джинна, – я ткнула пальцем в джинна, и тот, злобно прищурившись, хлопнул меня по пальцу.

Причем чувствительно хлопнул! Хоть и маленький, а силушка богатырская. Явно робот!

–Уууу… девочка, – рассмеялся Демидов. – Не слабо тебя накрыло. Чем закинулась? Признавайся!

Еще не хватало, чтобы он меня за наркоманку принял! Вот змеи наши девчонки! Сыпанули мне что-то в чай в раздевалке! Это они. Точно! Больше некому. Боятся меня, сучки! Я конкурентка сильная. Вот и пытаются убрать. Это как у моделек, когда они друг дружке толченое стекло в туфли насыпают. И при этом в лицо улыбаются.

Правильно боитесь, каблук вам в говэрло! Меня не так-то легко с дороги столкнуть. А вот ситуацию с олигархом нужно срочно исправлять. Лучше казаться полной дурой, чем обдолбанной. Тем более, что богатые мужики дурочек любят.

– Да ничем! – улыбнулась я и захлопала ресницами, как кукла. – Это я пошутила.

И тут худющая тетка вдруг направила на Демидова руку. Чуть ли не под нос ему сунула. И из браслета, вернее, из зеркала на браслете вдруг выпрыгнули на стол лев и змей с человеческими ручками и ножками.

Лев пасть раззявил и зарычал. А змей крепко зажал в крошечных ладошках огромное яблоко. Где-то я такую змеюку видела. Вспомнила! Ну, конечно! На картинках у своей школьной учительницы по литературе. Хорошая она была тетка. Всё нас, детдомовских, жалела. Бывало, к себе пригласит на чай, и там давай нас выкармливать. Пирожки домашние, плюшечки, печеньки, борщи наваристые. Не то, что наша интернатовская бурда! Ну и пока на стол накрывала, давала нам книжки с картинками посмотреть. А у нее этих книжек – две стены в крошечной конуре. И альбомы художественные дорогущие! Я тогда эти альбомы листала и все думала: лучше бы она себе на эти деньги сапоги нормальные купила. А то молодая была женщина, а ходила чуть ли не чунях.

Так вот в альбоме этом был такой змей нарисован с яблоком в ручках. В раю под деревом сидел. Вместе с Евой и Адамом. И училка нам объясняла, что, мол, так художники секс раньше изображали. Типа змея-искусителя, что Еве яблочко сует и все приговаривает:

– Съешь, девочка, яблочко!

Ну, от халявы кто откажется? Ева и схрумкала дармовой фрукт.

Во меня накрыло-то, а? Это что ж они мне такое подсыпали? Так, Алиса, возьми себя в руки! Не пессимизди! Иначе твой золотой рыбец уплывет! Вдох-выдох! На стол не смотреть! Только на олигарха! Пусть хоть торнадо прилетит – тебе все равно. Видишь цель – атакуй! Остальное по боку. Война – фигня, главное: маневры.

Я так крепко зажмурилась, что когда открыла глаза, то в них появились слезы. Куклы на столе никуда не исчезли. Но мне стало легче. А и черт с ними!

– Плачущая малышка – это так сексуально! – Демидов погладил меня по ноге и придвинул на стуле вплотную к себе.

А компашка на столике в этот момент как оживилась! Полезли они все к олигарху, друг дружку отталкивая. Джинн чуть из шаровар не выпрыгнул.

– Если ты такая чувствительная, то, может, и в постели плачешь, а? – олигарх покраснел, как помидор, и глазенки у него так и заблестели. – Любишь, когда мужчина делает тебе больно? – прошептал он мне в самое ухо.

– Не знаю! – прошептала я в ответ. – Я – девственница!

– Ээээ… как это девственница? – у Демидова от изумления аж лицо вытянулось, как дуля.

– Да вот так! – я старательно изобразила смущение, опустив глаза. – Двадцать лет берегу себя для того самого, единственного!

– Ты – моя прелесть! – прошептал он. – Таких чистых и скромных малышек у меня еще никогда не было!

Бинго! Карась проглотил наживку. Теперь подсекаем. Медленно, осторожно, ловко. И тут змей на столе посмотрел прямо мне в глаза и покрутил пальцем у виска. Вот зараза! Пшел вон! Ты – глюк! Тебя не существует! Змей бросил на меня презрительный взгляд, надкусил яблоко, скривился, как от лимона, выплюнул кусок на стол и протянул яблоко джинну. Тот отрицательно помотал головой. А лев зевнул и свернулся калачиком на столе, как кошка.

– Хочешь посмотреть мой дом на Рублевке? – мой ходячий "Форбс" погладил меня между ног, но очень бережно и осторожно.

К шортикам не подбирался. Просто внутреннюю сторону бедра слегка пощупал. Оно и понятно! Я же дева непорочная. Хрустальная вся. Со мной иначе никак! Хочу ли я? Да! Должна же я оценить свое будущее жилье, которое золотой рыбец для меня строил! Привыкнуть быть маленькой хозяйкой большого дома. Сейчас, главное, зубами жадно и по-волчьи не клацнуть от счастья. Клацать будем потом, выдирая куски недвижимости из тушки муженька. Трех адвокатов найму: Либермана, Пинчермана и Добермана. Пусть они его на филе разделают!

Еще раз вдох-выдох и лепечем:

– Да, очень, – я смущенно повозила пальчиком по столу, чтобы он оценил мой элитный, но скромный французский маникюр. – Только сначала переоденусь!

– А мне и так нравится, – он оглядел мои шелковые золотые шортики и такой же топ, усыпанный стразами.

Обожаю золото! И в одежде и в бижутерии. И пусть пока оно фальшивое, но потом-то будет настоящее!

– Я так не могу, – пролепетала я. – Мне неудобно. И к тому же моя сумочка там, в раздевалке.

– Ну иди, куколка. Только недолго, ладно? А то времени у нас немного. Мне утром во Францию лететь, на переговоры.

Да ты не беспокойся, милый! Утром мы туда вместе полетим. Теперь тебе без меня никуда!

– Я быстро! Две минуты! – я вскочила и побежала в раздевалку.

Быстро отперла шкафчик, достала вещи и внимательно оглядела и белье, и платье, и туфли. Нет ли там какого порошка, что такие глюки вызывает? Я как-то в шпионском фильме видела, как одной девчонке в карман платья сыпанули порошка странного. И она вдруг начала глюки ловить. Прям как я сейчас! А черт их знает, этих змеюк-танцовщиц! Может, они мне в туфельки еще и стекло натолкали! Убедившись, что все в порядке, я присела к туалетному столику, чтобы быстренько освежить макияж.

Фух! Слава матери-вселенной, меня вроде начало отпускать! Ни джиннов, ни змеев с ножками, ни теток. Видимо отрава, что мне подсыпали, действует недолго. Тут девчонки-танцовщицы зашли в раздевалку на перекур и отдых. Нам раз в час небольшой перерыв полагается. Хозяин клуба строго следит, чтобы мы все разом не рванули отдыхать, и танцпол не опустел. Они меня окружили и давай поздравлять.

– Ай, Алиска, молодец!

– Достала билетик в "Форбс" – страну чудес!

– Смотри: не лажанись. Мы за тебя пальчики скрещенные держим!

Ага! А между пальчиками лезвия запрятаны. Ненавижу таких, которые в лицо улыбаются, а за спиной гадости делают. Еще в детдоме таких лупила. Улыбчивых тихонь и якобы добрых подружек. А здесь нельзя. Приходится по их правилам играть. В конце-концов, они мне помогли сюда устроиться. И без них я олигарха и не выцепила бы. Ладно! Я сегодня добрая. Кому должна – я всех прощаю!

Я надела свое кружевное двухцветное платьице. Лиф из белого кружева, юбка "солнце-клёш" из розового. В нем я выгляжу, как зефиринка. Или как карамелька. Так между зубками олигарха встряну, что не выплюнет. Ни один элитный стоматолог не поможет! Обломаю и зубки его миллиардные и банковские счета!

Я выпорхнула из клуба, дробно стуча каблучками. Демидов меня ждал возле белого "Майбаха". Сам ждал! Полканам меня не доверил! Это хороший знак. Рыбец мой золотой сделал несколько шагом мне навстречу, галантно поддержал, пока я залазила в машину, и сел рядом. Я откинулась на спинку сиденья. Удобно-то как! Читала в разных гламурных журналах, что в таких машинах сиденья откинуты ровно на сорок три с половиной градуса. Мол, для олигарховых спинок это самое оно. Салон весь из белой кожи сделан и с шоколадными подушками. И панели деревянные шоколадные. Логично! У людей, что эти машины покупают, все в жизни шоколадно! И пахнет здесь особенно: роскошью. Кто сказал, что деньги не пахнут? Еще как пахнут! Просто аромат такой тонкий, что не каждому дано его уловить. Особенно тем, у кого ноздри к кислым щам привыкшие.

Миллион евро за машину! За такие деньги можно купить весь наш Волчедуйск. И еще на окрестные поля останется.

А я в этой тачке так себя чувствовала, словно домой вернулась через много лет. Роскошь меня не просто притягивает. Мне всегда кажется, что она создана специально для меня. Как будто я все двадцать лет жила не своей жизнью, а какой-то чужой. Как будто родилась в королевской семье, и в интернат меня подкинули. Наверное, по той причине, что когда мои родители погибли, отец как раз богатеть начал. И явно в олигархи метил. Вот его конкуренты и убили. Вместе с мамой. Что-то в машине подкрутили и мои родители разбились. Мне тогда всего пять лет было. Я ничего запомнить не могла. Но, видимо, в глубине черепушки отложилось: если бы не смерть родителей, то папа, может, и до олигарха бы дотянул.

Демидов сел напротив меня. Я закинула ножку на ножку. Он с удовольствием оглядел меня и открыл мини бар.

– Леди желает выпить? – он учтиво склонил голову и комично заломил бровь.

Я расхохоталась.

– Леди желает сока. Потому что она не пьет.

– Совсэм? – в притворном ужасе спросил Демидов с кавказским акцентом.

– Почти! – улыбнулась я.

На самом деле, махнуть рюмаху после долгого дня я могу. Но не сейчас. Мне нужна светлая трезвая голова. Тем более, что я не знаю: а вдруг эта гадость, что мне подсыпали, еще из организма не выветрилась и меня после глотка поведет? Опять джинны и тетки мерещится будут! Нет уж, спасибо!

Мило болтая, мы рассекали по ночной Москве. Впереди мчались две машины с мигалками. Сзади еще одна с "полканами". Эх, видели бы меня сейчас девчонки из детдома! Я им всегда говорила, что подцеплю принца. А они ржали, накрывшись жесткими интернатовскими одеяльцами. Не верили мне. Не знали, какая я упертая.

Демидов, надо отдать ему должное, вел себя, как настоящий мужик. Я-то думала, что он под юбку мне полезет, как только мы в машине вдвоем останемся. Тем более, что в его "Майбахе" есть перегородка, которая отделяет пассажиров от водителя. А он даже не попытался. Глазами меня так и пожирал, это да. Но руки держал к своему туловищу поближе. Ко мне не тянул. И на том спасибо!

Значит, любит все делать неспешно. Это хорошо. Такого заарканить легче. Есть время и место для маневра. Есть куда развернуть ракеты кружевной модели "пуш-ап" класса "постель-ЗАГС ", и как следует, не торопясь, нацелить на противника. Размер ракет в лифчике, правда, не очень грозный. Всего второй. Но это ничего. Чем меньше ракета, тем сложнее ее сбить.

И вот тут-то я и прокололась, Машу вать! Потому что расслабилась. А этого допускать нельзя. Доктор Чуйка прописал не расслабляться и не успокаиваться. Вообще никогда. Потому что у меня всю жизнь так: как немного успокоюсь и расслаблюсь, то рррраз! И по башке кувалдой!

"Майбах" летел по Рублевскому шоссе. Мой золотой рыбец сидел спиной к трассе. Против движения машины то есть, поэтому не видел того, что видели я и водитель.

А посреди трассы, словно из воздуха, вдруг появилась та самая худющая тетка из клуба. Просто как из-под земли выросла – поганка бледная! Причем две машины, что ехали перед нами с мигалками, уже проскочили, и тетка нарисовалась именно перед нашей с рыбцом машиной. Она мерзко так оскалилась. На голове у нее тощий хвостик из трех волосин, собранный на убогую резиночку, как подпрыгнул!

Ручонку свою костлявую она вперед выбросила, и из мощного браслета на ее запястье вырвались черно-золотые нити. Они в мгновение ока залепили все лобовое стекло и потащили машину на обочину.

Наш водитель сигналит, пытается вырулить – да куда там! Нити так машину тянут, словно это железные канаты. Как такое, расквадрат их гипотенузу, вообще может быть? Нити эти не толще самых обычных с небольшой катушки.

А я на это все смотрю, как в замедленной съемке. Словно в кино, когда они эффектные кадры нарочито медленно прокручивают! И вижу, как возле худющей этой стервы вдруг опять-таки из воздуха появляется та толстушка из клуба. Она эту Шапокляк отталкивает, руку вскидывает, и из браслета на запястье тоже нити вылетают. Золотые, но яркие. Без черного отлива, как у жердеобразной тетки.

Прямо ко мне тянутся по воздуху эти нити. Подхватывают меня. А машина уже переворачивается. Я еще вижу глаза Демидова, который пытается за что-то ухватиться. Я еще успеваю подумать, что хорошо, что ничего не ела, а то меня от этих кувырков сейчас бы вытошнило прямо на его кожаный белый салон. И тут передо мной появляется в воздухе огромное зеркало. С меня ростом. Как оно может здесь поместиться? В салоне машины? А на зеркале сидит прозрачный стеклянный паучок с золотыми лапками. И эти нити упаковывают меня, как муху в паутину, и втаскивают в это зеркало, и вместе с зеркалом прямо в паучка. А там.... там ничего. Там какой-то ковер из миллиардов звезд. И пустота....

Первым вернулся слух. Я услышала несколько голосов сразу. Они спорили, перебивая друг друга. Потом ожили попа со спиной. И бодро доложили, что им мягко. Что они лежат на чем-то удобном. Вроде даже как на диване. Не верю! Это гроб. Там обивка внутри мягкая. А голоса – это, наверное, черти в аду. Потому что в рай меня точно не возьмут. Поведением не вышла.

Вообще со смертью мне как-то не повезло. Умные люди говорят, что в последний миг вся жизнь перед глазами проносится. Лучшие минутки и даже часы! Как в прикольном таком видосе. А у меня тетки и стеклянные пауки. Никакой тебе торжественности момента! Вон как киношники снимают всегда такие сцены: бежит девочка в легком платьице по залитому солнцем полю. Руки раскидывает, оборачивается, и волосы у нее, как сверкающий нимб над головой. Я всегда рыдать начинаю, трубно сморкаясь в кошкин хвост, если дома смотрю. А в кинотеатре в заранее припасенную пачку бумажных платков. Сколько раз бывало, что нервные граждане в кинозале оборачивались и гневно мне так шипели:

– Девушка! Не мешайте!

– Я дико извиняюсь за оркестр! – гундосила я, шумно всхлипывая.

А у меня что? Перекинулась на спине в машине. Своими же ногами накрылась и физиономией в паука ткнулась. Эх! Не жила красиво, и помереть шикарно тоже не смогла!

Была-не была! Не лежать же мне так вечно! Я осторожно приоткрыла глаза и быстро осмотрелась. Кардашьян со спиной не соврали: я, действительно, лежала на мягком и большом диване. Причем таком роскошном, что глаза мои тут же широко раскрылись и даже успели мельком оглядеть всю комнату.

Это был кабинет. Шикарный! Все по высшему классу, как люблю. Мебель изящная, но очень мощная. Стены обиты панелями из такого интересного дерева, что я такого и не видела никогда. Коньячного, с пурпурным отливом. Возле стен книжные стеллажи в форме языков пламени из ярко-оранжевого янтаря с медовым орнаментом завитушками. Книжки все старинные. И свитки с полок свешиваются с печатями. А на печатях драгоценные камни. Посреди кабинета тяжелый стол. За ним – мужчина. Высокий брюнет с узким лицом и густыми широкими бровями. А из-под них цепко ощупывают меня глаза. Внимательные и какие-то огненные. Прожигают насквозь. И цвет странный. Ярко-голубой, но не в бирюзу отливом, а в лед. Такие пронзительные льдинки.

Ему-то я что сделала, что он так набычился? Или это сам хозяин ада? Тогда он тем более должен быть рад, что такую душу к себе заполучил. А он отчего-то злится. Вон губы в нитку сложились.

– С возвращением! – пропела толстушка из клуба и улыбнулась.

Я села на диване и вежливо ответила ей:

– Спасибо! С собственной смертью меня еще никогда не поздравляли!

– С чем? – она залилась звонким смехом и глаза спрятались в складках пухлых щечек.

Она откинулась на спинку широкого кресла и хлопнула себя ладонями по коленкам.

Мужчина нервно посмотрел на толстушку и забарабанил пальцами по столу.

– Ты решила, что в этом году мы набираем идиоток, да? – проронил он сквозь зубы, с яростью глядя на толстушку. – Мало мне своих тупиц? Это какая-то ошибка! Она нам не подходит. Возвращай ее обратно, Доля. Немедленно!

Доля – вот значит как ее зовут. Смешное имя.

А та, как ни в чем ни бывало, продолжала хохотать.

– Она что думает, что умерла? – донесся из угла кабинета скрипучий голос и я увидела ту самую худющую и вредоносную Шапокляк.

– А что ей еще думать после того, что с ней, сердечной, приключилось? – сквозь смех простонала толстушка.

– Это вы! – я вскочила на ноги и заорала на жердь. – Вы меня убили и еще издеваетесь? Думали: я не видела ваши эти нитки из зеркала, которые всю машину опутали? Что я вам сделала? Чего вы ко мне пристали?

– Вот! – торжествующе завопила толстушка, с такой легкостью вскочив с кресла, словно весила, как перышко, а не как небольшой, но симпатичный бегемотик. – Девица истину молвит! Видите доказательства? Покажите мне одного смертного, который способен увидеть нити и зеркала! Я уже не говорю про то, что эти самые зеркала ее признали!

– Зеркала иногда ошибаются! – проскрипела тощая.

– Окстись, злыдня окаянная! Это святотатство! – толстушка вмиг стала серьёзной и возмущенно обратилась к мужчине: – Господин ректор! Отец родной! Заступник наш! Как вы допускаете сомнения в выборе божественного Фатумора и его зеркал?

– Ты… гхм… – мужчина ткнул пальцем в сторону тощей, но тут у него явно пересохло в горле. – Ты, Недоля, следи за своими речами. И мыслями тоже. Доля права. Это святотатство. Все сходится. И даже если мы не согласны, то нужно принимать то, на что указывают нити судьбы и ее зеркала. Ибо Божество наше всесильно. Хотя иногда оно посылает нам… посылает нам… – он вдруг покраснел, как рак и замолчал.

Словно пытался с чем-то справиться. То ли с болью, то ли с кашлем. Ровно через минуту я поняла с чем. А тетки, видимо, наученные горьким опытом, быстренько так рванули в угол кабинета и там реально прикинулись ветошью. То есть буквально вжались в стены и накрылись непонятно откуда взявшимся одеялом. При этом они явно забыли, что еще минуту назад собачились, как заклятые подруги.

– Оно посылает нам испытания, – из горла мужчины вырвался громовой рык.

За ним густой столб жидкого огня. Его пальцы вытянулись, из кончиков выдвинулись черные длинные ногти. Блестящая чешуя вмиг покрыла все тело. И он вдруг превратился в огромного дракона, который головой уперся в потолок. Дракон развернулся ко мне и изрыгнул пламя.

Я упала на ковер, закрыв голову руками. И в этот момент поняла все. Я в коме. В реанимации. Мне это все кажется. Глюки у меня. Сны страшные. А Доля и Недоля – это Пруха и Непруха, что всю жизнь возле меня сладкой парочкой ходят. Гроханый батончик "Твикс" – расдиджей твою Ибицу!

Надо срочно потерять сознание во сне. А потом проснуться от комы в больнице. В тихой палате, где мерно попискивают приборы. И медсестрички с легким шепотком-матерком их проверяют. И чтобы доктор с добрыми глазами взял меня за руку. А можно даже и с недобрыми. Просто доктор. Человек. Не дракон. Мама! Нет, не мама! Господи! Услышь мя! Я полностью изменю свою жизнь. Я буду жить скромно и тихо. Носить обувь с рынка. И джинсы самые дешевые. И никогда, слышишь, Господи? Никогда не стану в очередь за новой моделью айфона! Я его вообще выброшу. И куплю самый дешевый китайский телефон. Клянусь Тебе! Только помоги!

Над головой полыхнуло пламя, опалив пальцы, закрывающие голову. Помогиииии.... Свет снова померк в глазах, и я была этому несказанно рада.

На этот раз сознание вернулось сразу. Окончательно и бесповоротно. И абсолютно безнадежно. Потому что я была в том же кабинете. И оно, сознание, то есть, отчаянно пыталось справиться с тем, что в меня только что плюнул огнем дракон. Большой, с лапами и хвостом. Совершенно настоящий, а не плод любви фотошопа и компьютерной графики. Звероящер проклятый! Эволюцию Дарвина ему в грызло! Если я когда-нибудь вернусь домой, то первым делом ворвусь в центральную библиотеку Москвы и сожгу все книжки по биологии. А потом найду важного и снобоватого профессора биологии, а лучше даже академика. Главное, чтобы он обязательно был член– корреспондентом Академии Наук, и… сделаю из него просто корреспондента. Первую часть звания он, считай, потерял во всех смыслах. Потому что правда заключается в том, что драконы существуют. И один из них только что от души харкнул в меня огнем.

Моя голова лежала на коленях у толстушки Доли, которая сидела на ковре и причитала скороговоркой:

– Вы бы как-то осторожнее, кормилец наш! Не то, чтобы я вас критиковала – не дай судьба! Но нужно же разумение иметь, что в ее мире драконов не осталось. Совсем. Ни одного. Поэтому у нее чуть сердце не остановилось! Вы могли ее убить своим истинным обликом!

– Ах, я еще и виноват, что она мало того, что тупица, так еще и припадочная? – возмутился мужчина.

– Вот именно! – горячо поддержала его худышка Недоля. – Предлагаю считать выбор Судьбы ошибкой и вернуть ее в родную помойку, из которой она выползла. В нашей академии таким не место. Это просто позор!

– Ты бы накинула платок на скрипучий роток, – скривилась Доля. – Я еще проверю, чего ты возле нее крутилась все время.

– Я просчитывала вероятности! – жердь Недоля так пронзительно завопила, что у меня заложило уши. – Она у меня во всех судьбоносных плетениях под ногами мешалась!

– А не потому ли мешалась, что так задумано величайшим Божеством Фатумором? – в свою очередь возвысила голос толстушка. – А твоего разрешения не спросили, квашня ты бестолковая?

И от ее голоса хрустальный бокал на столе пошел трещинами и разлетелся на осколки.

– Хватит! – заорал ректор. – Вот вам мое решение: дворняжку к занятиям допустить. Замыслы Верховного Божества больше не обсуждать! – он подлетел к столу, сбросил осколки стакана и схватил тяжелое зеркало в форме дракона, свернувшегося кольцом.

– Камца́н! – выкрикнул он прямо в зеркало.

И тут из зеркала выпрыгнул самый настоящий лепрекон. Такой, как сказках. В зеленом камзоле, шляпе-цилиндре и башмаках с золотыми пряжками.

– Всегда к вашим услугам, господин ректор! – он шаркнул ножкой и склонился в учтивом поклоне.

– Камца́н, это наша новая студентка.

– А разве прием студентов еще не окончен? – ехидно осведомился лепрекон.

– Закрыт. Но для этой мы сделали исключение. Дай ей комнату, одежду и все, что нужно. Ну, ты сам знаешь. И подготовь немного к сегодняшней церемонии выбора фамильяров. – Ээээ… как тебя там? – ректор щелкнул пальцами у меня перед носом.

– Алиса, – ответила за меня Доля, продолжая держать мою голову у себя на коленях.

– Алиса, я тебя поздравляю! Ты принята в Академию Судьбы!

– Куда? – я приподнялась и села на ковре.

Ректор снова налился алой краской и тяжело задышал.

– Потом, девица! Все вопросы потом, красавица! – Доля рывком подняла меня на ноги и потащила к двери. – Не будем злить господина ректора! Он сегодня нервный. Первый учебный день, сама понимаешь. Наш завхоз Камцан тебе все расскажет по дороге, – она открыла дверь и выбросила меня в коридор.

За мной выскочил лепрекон. Оглядев меня злобными и хитрыми маленьким глазками, он сдвинул шляпу-цилиндр на затылок и хихикнул:

– Ну ты талантливая! Так разозлить дракона – это надо уметь! Вот дурында! Пойдем-ка, я тебе комнату дам и все быстренько расскажу да покажу. И шевели своими длинными ножками. До отбора фамильяров времени почти не осталось. А тебя еще нужно одеть и разместить.

Он резво бежал по коридору. Я едва за ним поспевала.

– Это учебная часть. Здесь классы, – тараторил Камцан на бегу.

В этот момент двери одновременно раскрылись и коридор быстро заполнился студентками. Почему-то здесь были одни девочки. Я замерла, не решаясь двинуться дальше. Увиденное больше напоминало страшный сон. Лишь малая часть студенток была похожа на обычных людей. Остальных словно понадергали из голливудских фантастических фильмов. Возле меня болтали, оживленно жестикулируя, три существа, которые сверху и до пояса выглядели, как обычные люди, но вместо человеческих ног у них были паучьи лапки. По шесть у каждой. И эти лапки были обуты в изящные сапожки-чулки со шнуровкой и на каблучках.

Чуть дальше, у стены, шептались ящерицы ростом с человека. У них были человеческие лица, гибкие тела, которые постоянно двигались при разговоре, человеческие ноги и совершенно роскошные золотистые волосы, волной струящиеся до самой попы. Одна из них повернулась ко мне. На светло-зеленом атласном лице сверкнули желто-янтарные раскосые глаза, уходящие к вискам. Такие глаза рисовали на древнеегипетских вазах. Я пару таких ваз разбила, когда только приехала в Москву и устроилась мыть посуду в крутом ресторане. Вазы там, конечно, были подделками, но влетело мне, как за настоящие!

Ящерица бросила гневный взгляд на меня, застывшую столбом. Глаза вспыхнули красными искорками. Ее длинный гибкий хвост угрожающе приподнял сзади юбку, не доходящую до колен. Я быстро дала задний ход. На пару метров. Оно так безопаснее. А вдруг укусит? Или плюнет каким-то ядом? Нет, ее тоже можно понять, конечно. Стоит какая-то дурочка и пялится. Сама бы разозлилась. Но ящерица в платье! Ушатай меня, Китай!

– Осторожнее! – пискнули сзади.

Я резко повернулась и никого не увидела.

– И нечего изображать, что ты меня не видишь, дылда-зазнайка! – раздалось снизу. – Гляди, что наделала! Всё рассыпала! Слонопотам неуклюжий!

Я опустила глаза и увидела крошечную фею.

3 глава. Влажнопутные войска

Я опустила глаза и увидела крошечную фею. Самую настоящую фею. Как в сказках! В таком розовом легком платьице с юбкой-колокольчиком и с маленькой раскрытой сумочкой в форме цветка в руках. Весь пол был усеян высыпавшейся из сумочки косметикой. Тени, пудры, помады – весь этот привычный, хорошо знакомый женский арсенал, вернул меня в реальность.

– Простите! – присев на корточки, я начала собирать косметику.

– Простите! – передразнила она меня. – Для вас же стараемся. Кто из вас, уродин, перед отбором у ректора-дракона красавиц будет создавать?

– Перед каким отбором? – не поняла я.

– А ты ничего не знаешь? Мать-природа! Откуда вас таких выкапывают? С каждым годом новички все тупее и тупее. Отбор у ректора-дракона! Там нужны ум, смекалка, знания и, конечно, красота. Хотя… – она осмотрела меня с головы до ног. – Тебе позволительно не знать про отбор, потому что у тебя ничего этого нет. Ты – ужасное, неуклюжее, долговязое создание без капли вкуса!

А вот это уже обидно! Посмотрела бы я на нее, если бы она оказалась в такой ситуации. Попала вообще непонятно куда. Сейчас как наберу воздуха в легкие. Да как пошлю ее к… цветочкам, с которых она слезла! Рассушить ее гербарий! Но слова застряли в горле. Потому что вдруг повеяло холодом. И все, кто стоял в коридоре, включая злобную ящерку, быстро прижались к стенам и дружно принялись рассматривать пол.

А по коридору медленно плыл, не касаясь ногами пола, высокий мужчина, одетый в черный, наглухо застегнутый плащ. Его узкое лицо с высокими, резко обозначенными скулами, застыло в презрительной гримасе. Черные, без зрачка и райка глаза смотрели поверх голов куда-то вдаль. По спине струились серебристо-седые волосы, спадающие ниже колен. Мужчина поравнялся со мной и я застыла в ужасе. Из-под его волос тянулись ко мне в безмолвной мольбе о помощи скрюченные судорогой руки. Раззевали рот в немом крике бледные, как у мертвецов, лица.

Я икнула от страха и взвизгнула, когда одна из дрожащих рук почти коснулась моего лица. И сразу почувствовала, что у меня в трусиках все сухопутные войска сейчас станут влажнопутными.

– Опусти глаза, дурында! – подоспевший на помощь лепрекон хлопнул меня по попе.

Я поспешно опустила глаза. Оно так спокойнее. Лучше не видеть и не знать. Ничего. Совсем. Никогда. Мама дорогая!

– Эй, очнись, дубина! – лепрекон снова шлепнул меня. – Он уже прошел. Никогда не смотри ему в глаза! Ты там часом репутацию не подмочила? – он искоса глянул на юбку моего несчастного платьица, которое превратилось чуть ли не в лохмотья после аварии и огнеплюйного ректора.

– Поччччти! А это кккккто? – заикаясь от ужаса, пролепетала я.

– Это мытарь. Сборщик страха. Мытари во всех мирах взымают со смертных всех рас налог на страх и передают его Ангелу Смерти, который питается страхом. Иногда они дают человеку страх, чтобы он сделал то, что нужно Судьбе и когда нужно. Иногда забирают, тоже когда нужно. Тогда появляются герои, которые совершают подвиги.

Мытари распределяют страх между людьми, а излишки отдают Ангелу Смерти. Без страха Смерть не может существовать. Она просто умрет с голоду. Этот мытарь, кстати, один из твоих преподавателей. Его зовут Хало́м-Балаго́т. Так что привыкай.

– А можно мне обратно домой? – взмолилась я. – Честное слово, я никому ничего не расскажу!

– Можно, – кивнул лепрекон. – Как помрешь – так и вернешься домой.

И захохотал, глядя на мое испуганное лицо.

– Очень смешно! – разозлилась я.

– Ага, – согласился он. – Правда, со мной весело? А теперь бегом за мной, если не хочешь на церемонии выбора фамильяров выглядеть лахудрой. На тебя и так уже вся академия пялится, – он схватил меня за руку и потащил за собой.

Студентки хихикали, глядя, как я сгибаясь из-за нашей с ним разницы в росте, резво мельтешила ногами, пытаясь успеть за низеньким лепреконом, который громко стуча башмаками, летел по коридору, таща меня за собой.

Мы скатились по широкой лестнице, покрытой светло-золотистым ковром. Ковер закрывал бо́льшую часть лестницы, но по краям были видны стеклянные прозрачные ступени, а из-под них пробивался зеленоватый свет и явно что-то двигалось. Я резко выдернула свою руку из его цепкой горячей ладошки и остановилась. Лепрекон замешкался, едва не упал, попытался снова схватить меня за руку. Но я быстро наклонилась и приподняла ковер рядом с перилами. Должна же я знать, что у меня под ногами происходит! А если там какое-нибудь чудовище, что любит на лестницах девственниц жрать?

Подо мной разверзлась водная пропасть. Огромные темные тени неспешно двигались в воде под ногами. Среди них мелькнул светло-голубой силуэт и к стеклу снизу прижалось человеческое лицо. Несколько мгновений большие изумрудные глаза внимательно меня рассматривали, потом существо кувыркнулось в воде и я увидела обнаженное женское тело и рыбий хвост. Сомнений быть не могло: подо мной плавала русалка.

– Это что? -дрожащим голосом спросила я. – Там голая тетка с вооот таким гляделками, ушатай меня, Китай! -я развела руки шире плеч.

– Это русалки. Академия сейчас гостит в водном мире. В лестнице всегда виден тот мир, в котором мы находимся в данный момент. Потому что она, лестница то есть, находится в прозрачном брюшке паучка. Пойдём уже! – он грубо дернул меня за платье.

– Какого паучка?

Он что пьяный, что ли? Как в пауке может быть лестница?

– Оооо! – лепрекон страдальчески закатил глаза. – Здание академии выстроено в форме паучка, понимаешь? Лестница находится у него в брюшке. И если Академия сейчас плывет по водному миру, то в брюшке, на лестнице ты этот мир и видишь, дурында твердолобая!

– Ничего себе паучок! – выдохнула я. – Это уже целое паучище!

– Да нет. Маленький он. Маленький! В твоей ладони поместится. Это просто магия сворачивания пространства. И вообще мне за экскурсии для тупиц не доплачивают! Все скоро узнаешь сама. Пойдем уже!

Нет, он не пьяный. Он обкуренный! Здание академии в форме паучка, который помещается в моей ладони. Во плющит мужика! И русалки в брюшке. Ага!

– Да, но вообще-то русалок не существует! – прошептала я.

– Что ты сказала? – взвился лепрекон, возмущенно подпрыгнув.

Его бархатный ярко-зеленый цилиндр так и остался висеть в воздухе.

– Ненавижу человеческую расу! – прошипел лепрекон, снова подпрыгнул и нахлобучил цилиндр на голову. – Вы все задаваки и тупицы! Считаете, что вы единственные – настоящие. А мы все: лепреконы, драконы, русалки и прочие – всего лишь персонажи ваших волшебных сказок. Тьфу на вас! Забодай вас единорог! Мы существовали в те времена, когда вы еще по лесам бегали голышом. И когда нас по делам бизнеса заносило в ваш мир, вы слагали о нас сказки. А потом дошли до такой наглости, что объявили нас выдумкой. Это вы ненастоящие, понятно? – он погрозил мне кулаком. – Еще раз остановишься, я тебе вместо платья выдам мешок и нахлобучу на твою деревянную башку. И будешь ходить уродиной! Это понятно?

Я поспешно кивнула и закусила губу. Очень хотелось сказать ему пару ласковых, но придется пока играть по его правилам. Мы снова побежали по очередному длинному коридору.

– Это жилая часть, – тараторил лепрекон на бегу. – А это твоя комната, – он остановился возле двери, украшенной вычурной, с завитушками, цифрой "13" .

Кажется, они нарочно надо мной издеваются! Мало мне бед, так еще и комната номер тринадцать. Я осторожно переступила порог и огляделась. Вроде обычная обстановка: кровать, шкаф, изящный письменный столик в форме раскрытой книги, туалетный столик, уставленный цветными флаконами, возле него – приоткрытая дверь в ванную комнату.

Лепрекон распахнул дверцы шкафа. Сиротливо звякнули пустые вешалки.

– Так! Начнем тебя одевать, – он заглянул в пустой шкаф.

– В невидимые платья? – ехидно осведомилась я. – Как голого короля?

– Невидимые твои мозги, – огрызнулся он, достал из кармана зеркало и что-то зашептал, прижавшись к нему губами.

– А не жирно будет? – раздался из зеркала скрипучий голос.

Я подпрыгнула от неожиданности и попятилась назад. Ну так, на всякий случай.

– И не говори! – тяжело вздохнул лепрекон. – Самому жалко на такую дурынду материал расходовать. Одёжа – она денег стоит! – он назидательно поднял вверх указательный палец и помахал им перед моим носом.

– Эй, алё, сорян, что влезаю в вашу беседу, но я вообще-то здесь! – я щелкнула пальцами перед его носом.

– Вот в этом и кроется корень проблемы, – прогнусавил чей-то голос из зеркала.

Вслед за голосом показалась рожица еще одного лепрекона, такого же огненно-рыжего, как Камцан, но в фиолетовом цилиндре, криво нахлобученном на патлатую башку.

Потом из зеркала показалась нога в ярко-алом башмаке, а за ней, кряхтя, вылез сам лепрекон. Через его шею был перекинут портновский метр. А все пальцы украшали золотые наперстки. Он гневно ощупал меня наглыми глазенками. Бесцеремонно схватил за руку и резко развернул. Я чуть не упала.

– Осторожнее! Не с дровами дело имеешь! – зашипела я.

– До дров ты еще не доросла, так… полешка необтёсанная, – он по-хозяйски снова крутанул меня и принялся обмерять с такой скоростью, что я в ужасе закрыла глаза, потому что голова немедленно закружилась.

– Ноги какие длинные! Это ж сколько материала на длинные платья да юбки пойдет! – проворчал портняжка, ползая у меня под коленками.

– Может, ее подпилить снизу? – предложил Камцан. – До колен хотя бы. В целях экономии бюджета академии.

Это прозвучало так убедительно, что я испуганно метнулась в сторону ванной.

– Нельзя, – вздохнул лепрекон-портной. – Противоречит уставу академии, пункт пятнадцать, параграф три: злостная порча имущества. Нас потом ректор испепелит, – он настиг меня возле двери ванной и снова принялся крутить, обмеряя.

Еще несколько минут карусельной пытки, и он, наконец, снова нырнул в зеркало. А я упала на кровать, борясь со спазмами тошноты. А также с непрекращающимся после знакомства с мытарем желанием превратить сухопутные войска в трусиках во влажнопутные.

– Принимай обновки! – прогнусавил портной из зеркала.

Оттуда в комнату полетели платья, юбки, жакеты, ботинки.

Что интересно: вещи не падали на пол, устланный мягким ковром, а так и оставались висеть в воздухе в форме колеса. Камцан ловко подхватывал их, нанизывал на вешалки и убирал в шкаф.

– На каждый день новая форма: юбочка, платьице, жакет, блузка, ботинки. По дням недели. Там все написано на ярлычках. Ох, балует вас господин ректор! Я бы вам по одной паре выдал и все. Это, – он потряс пенным кружевным платьем, – для главного отбора. Даже не думай напяливать до того.

– Для какого отбора?

– Для отбора в пару господину дракону-ректору.

Это еще не хватало! Что за отбор?

– А отбор – это мероприятие обязательное для всех? – я подхватила висящий прямо перед носом ярко-зеленый бархатный жакет.

– Отбор – для самых лучших! – Камцан выдернул жакет из моих рук. – А те, кто не пройдут, отправятся в дальние необитаемые миры. Хочешь жить среди разумных камней в пекле, где никогда не бывает дождя?

– Нет! – испугалась я.

– Вот! И я так думаю. Поэтому придется постараться, чтобы после академии, попасть в нормальный мир по распределению . Такой, как твой родной, например.

– А что мне там делать после распределения?

Лепрекон замер и вытаращил глаза. Несколько минут он просто пялился на меня, а я уже начала закипать. Что они из меня все дуру делают?

– Ты, действительно, не знаешь, куда попала? – он всплеснул руками.

– Нет. Понятия не имею.

– Чтоб мне век золота не видать! – он театрально закатил глаза. – Не понимаю, каким образом тебя признало зеркало судьбы! Ну не может же такого быть, чтобы ты была связана с ним, с зеркалом, золотыми нитями, и ничего об этом не знала!

– Может! – я почувствовала, что сейчас расплачусь от злости, вон и комната уже поплыла перед глазами.

Нормальные девушки, нежные цветки и чистые родники, плачут от обиды. Я плачу от злости. И вся эта ситуация меня уже начала сильно затр… авливать.

Лепрекон посмотрел на меня, вздохнул и нарочито терпеливо сказал:

– Ты в Академии Судьбы! Ты сама будешь работать судьбой после окончания учебы!

У меня подкосились ноги и я плюхнулась на кровать.

– Чьей судьбой? – губы внезапно так пересохли от волнения, что с трудом шевелились.

– А вот это уже зависит от тебя. Если хорошо закончишь, то попадешь в богатые обитаемые миры. А если нет – в опасные или пустынные и заброшенные, где судьба быстро умирает. То хищник сожрет, то еще что. А если будешь особенно стараться и пройдешь отбор у господина дракона-ректора, то станешь богиней судьбы – Мако́шей. Потому что Судьба, Фатумо́р – это не одно божество, а два. Женщина и мужчина. Мужская часть, бог Фатум – это всегда дракон.

– Почему? – осмелилась перебить его я.

– Потому что сама судьба жадная, как дракон. И всегда возвращается в ту же точку, с которой все началось. Словно дракон, что кусает свой хвост. А женская часть Фатумора, богиня Макоша – это всегда лучшая студентка академии. Отбор у дракона все решает. Хотя у тебя шансов почти нет. Все знают, – тут он понизил голос до шепота, – что он постарается выбрать себе в напарницу летайю, девушку-ящерицу. Ты ее видела в коридоре. Летайи ближе всех к драконам. Фактически, родня. Так что, сама понимаешь, – он захлопнул шкаф.

Я молча сидела на кровати, пытаясь переварить информацию. Еще несколько часов назад я просто хотела заполучить олигарха. А теперь я в каком-то страшном сне. И все началось с этих теток в клубе. Тетки, конечно! Как можно было о них забыть?

– А эти тет… то есть женщины в кабинете у ректора: толстушка и худышка, они кто?

– Это Доля и Недоля. Твои преподавательницы, а заодно и главные помощницы Фатумора, Божества Судьбы. Так что советую с ними дружить. Так, я закончил. Вот платье на сегодняшний выбор фамильяров, – он бросил на кровать нежно– кремовое шелковое платье, расшитое алыми цветами, с пышной кружевной нижней юбкой. Корсет платья был сделан в виде красной жилетки с золотыми пуговками. Посадишь пятно – заставлю языком его слизывать, – он погрозил мне пальцем и выбежал из комнаты.

Я подошла к большому зеркалу возле туалетного столика. Ну и вид на Мадрид! Волосы немытые и покрыты гарью. То ли от аварии, то ли от огненного дыхания дракона-ректора. Лицо бледное. Глаза навыкате, как у лягушки от всего что они сегодня видели. Так, чувствую, что пришло время беседы с умным человеком – с собой.

А ну, Алиса, приди в себя! Это реальность. Не сон, не кома, не смерть. Значит, ты в магической академии, и одновременно в ж… гхм… в анусе мира. А собственно, что такого? Комнату дали бесплатно. Может, даже покормят. Было бы неплохо, кстати. С прошлой жизни не жрамши. Шмотки вон тоже бесплатно выдали. Денег пока никто не просил. Получше, чем в Москве, когда ты только туда приехала на голое место и неделю в туалетах мылась. А спала на вокзале, прижимая к себе дорожную сумку. Тебе бы тогда такую комнатку!

А то, что разные странные существа здесь табунами бегают, так это не страшно! Ты ещё и не таких видела в своей короткой, но насыщенной жизни. После всех этих московских и волчедуйских гопников по имени "эй, ты, сюда ходи, девачка!" лепреконы и люди-ящерицы – это еще не самый худший вариант.

Так, руки в ноги, сопли подотри. Приведи себя в порядок и покажи им всем, что ты не хуже, а лучше. Этот ректор-звероящер ещё пожалеет, что обозвал тебя дворняжкой! Как-то же и для чего-то тебя сюда занесло? Они и сами не понимают. А ты и подавно! Вот это и нужно выяснить.

После разговора с собой мне сразу стало легче. Я пошла в ванную комнату. Посредине стояла ванна в виде хрустальной лилии. Ее края были щедро уставлены разноцветными флаконами причудливых форм. Не успела я раздеться и бросить грязную, опаленную огнем дракона одежду на пол, как ее тут же с чавканьем втянуло под мозаичную плитку ванной. Интересно: а мою одежду мне отдадут или нет?

Я приняла ванну, вымыла голову. Мыло и шампунь состояли из крошечных цветов. Попадая на кожу и смешиваясь с водой, они взрывались ароматной разноцветной пеной. Непередаваемое наслаждение! В шкафчике над рукомойником даже нашлось что-то похожее на фен. Правда, не ясно было, где он включается. Я почти отчаялась, и, покрутив его в руках положила было на место. И тут в корпусе появилась щекастая физиономия. Надув щеки, она дунула горячим воздухом мне в лицо. Я поспешила направить фен на волосы. Три минуты – и моя белая грива завилась крупными локонами.

– Кудряшки, – разочарованно протянула я.

Не люблю локоны и завивку.

– Предупреждать надо было, что хочешь распрямлять, а не завивать! – бок фена снова вспучился щекастой физиономией.

Она обиженно надулась.

– Очень красиво! Спасибо! – поспешно заверила я фею укладок или как там это называется?

Еще разозлится и волосы сожжет. В шкафчике нашелся также большой набор косметики с обычной прозрачной крышкой. Открывать нужно осторожно! А вдруг там тоже фея? Чуть-чуть приподнимем крышку, и… слава богу! Обычная, нормальная, а главное, абсолютно молчаливая, косметика. В прошлой жизни я даже не знала, что это счастье. Немного пудры, капелька румян, чуть-чуть блестящих серебристо-бежевых теней – глаза оттенить. Мазок туши, чтобы не слипалась. У меня и так глаза большие. Еще и намазать их – точно буду корова на лугу. Нежно-розовая помада завершает образ девы юной и непорочной. А что? Я девственница и есть. Естественность – наше все!

Как мало девочкам нужно для счастья! В порядок себя привела – и сразу повеселела. Прорвемся! Я подмигнула себе в зеркале. Теперь платье. Вот тут настроение как-то малость подугасло. Ненавижу фасон "Красная Шапочка"! Приталенный верх на шнуровке, сверху этот дурацкий корсет, широкая юбка топорщится от многослойного, вшитого под подол кружева. И еще цвет нежно-кремовый в огромных красных ромашках. Где корзинка с пирожками? Раскудрить их чащу!

Да ладно! Я не просила делать из меня фею. Только жену милллиардера. Как там мой золотой рыбец из "Форбса"? Выжил ли в аварии? Эх, какой вариант сорвался! Еще несколько часов назад я заносила крутое бедро на танцполе и слыхом не слыхивала про лепреконов, драконов и академии. И еще и магические! Бред какой-то!

Но как же меня сюда занесло-то? И зачем? И почему этот дракон-ректор меня так возненавидел с первого взгляда? Вообще-то я к такой реакции мужиков не привыкла. Обычно у них при виде меня слюнки текут и в глазах маслице-фуяслице. А этот сразу огнем плеваться начал. Или драконы не совсем мужики?

Я взяла в руки платье. Из-под него выскользнуло что-то легкое и кружевное. Бабочкой порхая в воздухе, оно опустилось на ковер, и я с ужасом поняла, что это трусы. Да они издеваются! Такие трусы фасона "отвори потихоньку кххх.. алитку" носили еще до революции!

Я в кино такие видела. Кружевные панталончики, короткие, как шорты, но с резинками внизу. И с широкими лентами. У них тут что ретро-бордель?

Где мои кружевные стринги с бусинками и крошечными бантиками? Я натянула этот старинный ужас и застыла перед зеркалом. Даже моя мелкая от природы и упругая от постоянных усилий подкачки кардашьян выглядела на два размера больше. Лучше я глаза закрою. Не могу на это смотреть! Сволочи магические, отдайте мне мои трусы! При первой же возможности найду этого завхоза-лепрекона и потребую вернуть мое нижнее белье!

Придя в себя от шока, я вышла в коридор. Нужное направление подсказали мне группки студенток в таких же, как у меня платьицах, которые живыми ручейками стекались к лестнице. Я поспешила за ними. Рядом со мной торопливо шагала девушка. Без паучьих ног и вроде не ящерица. Вполне нормальная на вид, если не считать слишком рыжих, просто огненных волос, по которым пробегали искорки. Но, возможно, это у них так модно?

– Это мы на все отбор фамильяров бежим? – обратилась я к ней.

Она обернулась, и я увидела, что сильно поспешила с выводами насчет ее нормальности. На меня уставились, не мигая, ярко-желтые глаза под огненными в буквальном смысле ресницами. То есть, вместо ресниц у нее были тоненькие язычки пламени. А кисти рук были кошачьими, рыжими, и на аккуратненьких округлых пальчиках блестели острые коготки.

– Да. На выбор фамильяров. А ты та новенькая, что чуть ли не с неба свалилась? – доброжелательно улыбнулась она.

– Быстро у вас тут новости распространяются! Папа Гугл бы обзавидовался.

– Папа кто? – она удивленно моргнула несколько раз.

– Забудь!

– Ладно! Но сплетни тут и правда быстро облетают все уши. Что неудивительно: хозяйством академии заправляют лепреконы. А они больше всего на свете любят золото и поболтать. Если хочешь быстро донести до всех сплетню, расскажи ее лепрекону. Моргнуть не успеешь как тебе уже ее перескажут во всех подробностях, попутно перевирая.

Мы обе рассмеялись.

– Ну хоть какое-то сходство с моим родным миром. У нас так же. Правда, лепреконы не водятся. Зато их заменяют подружки и соседки. И интернет.

– Сюда! Здесь зал торжеств, – огненная полукошка подтолкнула меня к огромной белоснежной двери, украшенной рубиновыми завитушками. – Реверанс делать умеешь? Будешь проходить мимо ректора, присядь в реверансе.

– Тогда ты первая, – я пропустила ее вперед. – Никогда в жизни не делала реверансов.

Огненная девушка зашла в зал. Торопливо, но легко добежала до середины, повернулась направо, взялась за юбку двумя руками и присела в глубоком реверансе.

Ты гляди, как у них здесь все манерно. Зал торжеств был больше похож на стадион. Размерами так точно. И еще сиденьями. Они располагались на трибунах, уходящих бесконечными рядами вверх, к белоснежному потолку, украшенному огромным рубиновым драконом, свернувшимся в кольцо. Стены и пол были белыми, как снег. А сиденья из красного бархата и с драконьими лапами вместо ножек.

Я посмотрела направо. В ту сторону, куда повернулась девушка-кошка. Перед трибунами возвышался помост, сложенный из слитков золота. На нем  стояло огромное кресло, фактически, трон, сделанный из каких-то странных черных стеклянных игл. Этот трон был единственным темным пятном во всем зале. На троне важно восседал ректор. Справа от него сидела та толстушка из клуба, Доля. По левую руку от ректора скрючилась в кресле худышка Недоля. Позади ректора группой расположились какие-то люди. Среди них я заметила мытаря, споткнулась от неожиданности и едва не упала.

– Она ни что не способна! – проскрипела Недоля, буравя меня злобными глазками. – Я же говорила, что она – ошибка судьбы!

– Не напирай, злыдня! Охолони чутка! – поспешно перебила ее Доля. – Девочка еще не освоилась, – она хлопнула в ладоши и проговорила вполголоса:

– Алиса, милая, покажи, Как ты уважаешь господина ректора и преподавателей.

Это она про реверанс! Я сейчас. Вот только ноги не сгибаются. Совсем. Ректор смотрит на меня тяжелым взглядом из-под густых прямых бровей. Как змеюка! Вообще мужик из себя не поганый. Видный такой. Высокий, худощавый, но плечи широкие. Талия узкая. Может, у них здесь тоже есть спортзалы? Волос черный, лицо узкое с высокими скулами, подбородок волевой. Глаза красивые, очень, но злющие! Аж мороз по коже.

Ну что ж ты вылупился, дядя? Неземной красоты никогда не видел? Я, конечно, понимаю, что на фоне многоножек-паучих и ящериц с зелеными физиономиями, я вообще царевна-лебедь. Но зачем так-то? И теперь ясно, почему здесь такие бабушкины трикошки выдают вместо трусов. Нормальные трусы от взгляда их ректора сами упадут. Особенно мои любимые стринги. Надо хоть как-то реверанс сделать. Ну, Алиса, ножкой ему шаркни и улыбнись. Пусть подавится твоей вежливостью и добротой.

Ректор Горал

Я. Ненавижу. Сюрпризы. Даже хорошие. А эту девчонку приятным сюрпризом не назовешь. Она раздражает меня какой-то холодной дерзостью, застывшей в глазах. Она дразнит меня, дракона, ректора Академии Судьбы! Без пяти минут Главное Божество Судьбы. Причем дразнит явно неосознанно. Сама этого не понимая. У нее независимость дворняги, что привыкла выживать на улице. Такие быстро учатся, все хватают на лету. Лишь бы им вовремя бросали кость сильные мира сего. Такие, как я.

Она все еще надеется стать одной из нас. Это ее вера. Ее цель. Ее натура. Жадность. Ах, как хорошо мне знакомо это чувство!

Жадность – главное качество драконов. Не только к золоту. Ко всему, что имеет силу и власть. Это мой любимый недостаток у людей и не только. Судьба обожает играть с жадными. Их так легко соблазнить славой и деньгами! А главное: властью и опьянением ее силой.

Эта девчонка связана с золотыми нитями судьбы. Ее признало судьбоносное зеркало. Она увидела мир Замужикалья. Похоть, страсть, желание обладать женщиной. По словам Доли и Недоли она видела это в клубе так же ясно, как видят те, кто управляет человеческими эмоциями и пороками. То есть, мы.

Как такое могло случиться? В нашей игре ее просто не может быть. Но она есть. И вариант здесь только один: девчонку подослали мои враги. Те, кто всеми силами пытается мне помешать стать Главным Божеством Судьбы. Карта Алисы пока не разыграна. Но я-то знаю, что у Судьбы не бывает случайностей!

Вот Алиса берется тонкими пальчиками за край платья. Приподнимает его слегка, старательно копируя движения тех студенток, что заходили сюда до нее. Заводит одну стройную ногу за другую и приседает в глубоком реверансе.

Но при этом она неотрывно смотрит на меня. Лукавый блеск сквозит в ее глазах. Полные капризные губы изогнуты в улыбке, которая больше похожа на презрительную гримасу. Такое впечатление, что за двадцатилетней девчонкой там, внутри, прячется опытная зрелая женщина. Потому что такие, как она, быстро взрослеют. Они почти никогда не бывают детьми.

Она играет со мной. Может быть, даже не осознавая этого. А может быть, наоборот, прекрасно понимая, что тех, у кого все есть, можно соблазнить только игрой. Даже напуганная моим гипнотическим взглядом, она красуется. В том, как она встряхивает волосами, как двигается, как смотрит на меня якобы невинными глазами, есть что-то ослепительно дерзкое и страстное.

Она повернулась, и, словно не нарочно, якобы от резкого движения взлетела широкая юбка платья, показывая мне точеную ножку. Она поспешно подхватила юбку, опуская вниз. И при этом натянула ее слишком сильно. Юбка прилегла плотно к телу и я увидел его очертания и великолепную форму бедер. Но при этом она внимательно проследила за моим взглядом. Расчетливо, спокойно, словно проверяя: попался ли мужик на ее прелести. Какая утонченная техника невиданной наглости!

Я задержал дыхание, чтобы пламя не вырвалось из моего рта. Я не зол. Нет. Я в бешенстве! Ей удалось то, что не удавалось почти никому: вывести меня из себя. Ненавижу эту холодную, тщательно отрежессированную страсть! Потому что она сродни моей наигранной бесстрастности.

А такое позволено только одному существу: мне. Эта девочка слишком похожа на меня. Человеческий облик и драконья натура. Какое редкое сочетание! Она словно говорила мне:

– Я хочу твою силу и власть!

– А я хочу тебя, красивое животное! – мысленно отвечал ей я. – Я хочу с тобой играть.

И мы поиграем, малышка. Обязательно поиграем! Но недолго. Ты уж прости. Если ты пешка в чужой игре, а это так и есть – клянусь драконьим пламенем, я это чувствую нутром, – то не допущу, чтобы мои враги разыграли тебя, как козырную карту, спутав мне весь расклад. Хотя… почему, собственно, я считаю ее пешкой? А если она не так наивна, как кажется? Если это все наиграно? И она прекрасно знает, куда попала, а главное: зачем?

В любом случае ее нужно убить. И чем скорее, тем лучше. Пока не отыскался тот, кто всеми силами пытается помешать мне занять место Главного Божества. Тот предатель и отступник, который спит и видит, как бы занять мой трон. Но сначала нужно тебя раздавить, Алиса. Увидеть страх и покорность в твоих дерзких глазах. Шансов выиграть у тебя нет, потому что я никогда не проигрываю.

Она повернулась и пошла к трибунам, гордо подняв голову. Я не удержался. Видит Судьба – я никогда себе такого не позволял, а тут не выдержал, и незаметно прикоснулся к зеркалу на браслете, что плотно охватил мое запястье. Из зеркала вылетел крошечный нитяной узелок, скользнул вниз с помоста и покатился под ноги этой дерзкой девчонки. Она как раз собиралась сесть в пустующее кресло первого ряда. Никто не хочет сидеть там, чтобы не попадаться мне на глаза. Кроме тех, кто ищет моего внимания.

И в тот момент, когда она повернулась лицом ко мне, узелок скользнул ей под ноги, крепко опутал лодыжки и она упала. На трибунах послышался громкий смех. Студентки хохотали. А она быстро встала и села в кресло. Но я своего добился: в ее глазах на миг погасла дерзость. Ее сменили стыд и растерянность. А я наслаждался ее унижением. Маленькая победа. Пусть и ценой жульничества. Но пора тебе, малышка, привыкать. Я научу тебя тому, что ты не умела с рождения. Покорность и подчинение моей воле – вот что тебя ждет!

4 глава. Стань в очередь, моя огнеплюйная конфетка!

Алиса

Срамота какая! Навернулась на глазах у всех. Мало того, что ногу ушибла, так еще и краска стыда щеки заливает. Вся аудитория ржет. Очень смешно, когда человеку больно. Шли бы вы все сра… достью через Житомир в Пензу назло врагам, на радость маме! И еще ректор буравит взглядом, как будто нефть внутри меня ищет. Растоптать его огнедышло!

Пряча глаза, я устроилась в кресле. Рядом со мной сидела та девочка с огненными глазами, у которой я подсмотрела, как делать реверанс.

– Не расстраивайся, Алиса! – шепнула она.

Она уже и имя мое знает. Я, оказывается, местная знаменитость.

– Угу, – буркнула я. – А тебя как зовут? И что такое фамильяр? А то я тут попала на раздачу то ли слонов, то ли подарочных купонов, а как они выглядят не знаю.

Она удивленно посмотрела на меня и шепнула:

– Меня зовут Дейна.

– Очень приятно!

– И мне тоже очень приятно, – улыбнулась Дейна. – А фамильяр – это магический помощник. Усиливает магию и помогает плести заклинания. Фактически, это ожившая душа мага. Фамильяры богинь судьбы ими не управляют. Но можно повлиять на богиню, воздействуя на фамильяр. У студенток фамильяры – это также личные наставники, и они все время привязаны к нам. Они не только дружат с девушками, но иногда ябедничают на них преподам. Это зависит от натуры фамильяра. Он ведь отражение своего хозяина. Если девушка или парень ябеды по натуре, то и фамильяр будет наушничать. А фамильяры преподавателей могут сами гулять, где захотят. Некоторые своих фамильяров прячут. Чтобы нельзя было понять их сущность. Вот и ректор своего никому не показывает. Ходят слухи один другого страшнее, что это вообще какая-то зверюга из Первичного Хаоса, который всем владел, пока богини судьбы не начали плести ковер миров.

Значит, мне сейчас выдадут что-то вроде Сири в айфоне. Лучше бы сразу айфон. Без магических штучек. Я бы загуглила: как выбраться из задницы мира, когда везет, как утопленнику? С моим счастьем хорошо с крыши прыгать: ни за что не разобьешся. Вот тут бы папа Гугл – расчекрыжь его серверы – и завис бы навсегда!

От печальных мыслей меня отвлек ректор. Он встал с трона, спустился с помоста и вышел на середину зала.

– Дорогие студентки! – начал он. – Сегодня вы сделаете самый важный шаг в магической карьере: получите фамильяра, без которого маг не может считаться таковым. Но сначала отдадим дань великой истории нашей академии.

И вдруг зал исчез. Ряды кресел повисли в пустоте звездного неба. Я судорожно вцепилась в подлокотники кресла. Панически боюсь высоты! Всю жизнь, с детства. Таких, как я, все равно не возьмут в космонавты. Поэтому верните меня на землю!

А посреди неба появился огромный разноцветный ковер.

– Наша академия – это уникальное здание, – тут на его вытянутой вперед ладони появился стеклянный паук с золотыми лапками размером с яблоко. – Построенное так, что оно может быть бесконечно большим, чтобы вместить нас всех. И бесконечно малым, чтобы уместиться в кармане Главного Божества Судьбы Фатумора.

Он подбросил паучка и тот, крепко вцепившись в лапами в ковер, бодренько пополз по нему вверх.

– Как вы знаете, вся Вселенная – это огромный и яркий ковер миров, по которому без остановки перемещается наша академия, – продолжил ректор.

Тут мне стало совсем плохо. Ковер миров? Этот ковер, что висит посреди звёздного неба – это миры? И мы сейчас, сидя в креслах, по нему перемещаемся? Остановите Вселенную – я сойду!

– Каждая из вас станет богиней судьбы фатальей, которая вплетет свою нить в этот яркий ковер, когда придет время. Наша академия состоит из двух факультетов: Замужикалье и Зафеминье.

– Забабье, – тихо фыркнула Дейна. – Так называют факультет Зафеминье парни, которые там учатся.

Тут ректор бросил на нас с Дейной такой взгляд, что мы вжались в кресла и замолчали.

– На факультете Замужикалья учатся только девушки, будущие богини судьбы фатальи, которые плетут судьбу мужчин. На факультете Зафеминья только мужчины, которые станут богами судьбы фатумами и будут определять судьбу женщин. Но вместе вы создаете участи всех миров, что вплетены в ковер. Ловко управляя пороками, желаниями, мечтами и эмоциями, вы научитесь подталкивать людей и нелюдей к нужной вам цели. Потому что все миры, невзирая на их различия, держатся на одном: на конфликте между желаниями мужчин и женщин. На той искре, которую высекает этот конфликт. Поэтому даже Главное Божество Судьбы Фатумор – это мужчина Фатум и женщина Макоша, которые сливаются вместе в одно существо, творя судьбу миров. Вся история разных миров показывает, что иногда побеждают мужчины, а иногда женщины. Поэтому наша главная цель: равновесие. Хотя иногда достичь его очень сложно. В некоторых мирах, – тут он посмотрел на меня, – даже случаются трагедии. Например, инквизиция в Европе в Средние века – наглядный пример того, как мужчины уничтожали женщин по предлогом охоты на ведьм. Это наша вина. Мы тогда не смогли удержать равновесие. Поэтому не повторяйте наших ошибок.

Почему же не повторять? Я аж заерзала в кресле. Я бы сейчас повторила с удовольствием – ушатай меня, Китай! Соорудить бы сейчас такой маленький скромный костерок для тебя, мой горячий звероящер, и дровишек туда побольше. Гори, гори ясно, лишь бы не погасло! А вместе с тобой в костерок засунуть бы еще пару десятков козлов, что мне в жизни встретились!

– Мы научим вас разным наукам. Плетению удач и невезения, гриму судьбы, управлению страхами. Но главное: мы научим вас судьбоносным торгам. Когда вы станете фатумами и фатальями, вы будете торговаться друг с другом за судьбы ваших подопечных. Как вы знаете, ковром миров управляет Верховное Божество Фатумор.

Тут в звездном небе появились огненные сполохи. Как кометы, они расчертили черноту космоса. Их вспышки были такими яркими, что я закрыла глаза. А Дейна, наоборот, даже привстала с кресла. Ну ей-то легче! У нее самой глаза огненные.

Голос ректора загремел над чернотой неба, отдаваясь эхом среди звезд:

– Вам выпало стать богами судьбы в непростое время. Главное Божество Фатумор недавно было убито подлым предателем и интриганом Азаром, который пытался незаконно, путем переворота, стать Главным Фатумом. Но я и мои преданные друзья сумели остановить мерзавца, который скрылся. И теперь разыскивается во всех мирах. Я, ректор Академии Судьбы Горал был выбран Божеством на место Главного Фатума.

– Как же! – тихо фыркнула Дейна. – Выбрали его!

– Во как! Интриги, скандалы, расследования? Это я люблю! А что он нас разводит, как кроликов?

– Не знаю, как выглядят кролики, – выдохнула Дейна мне в ухо, – но выбрали не его, а Азара. С самого начала. Пока Горал не устроил бунт. В моем мире многие пострадали тогда. В том числе и моя семья.

– И я займу это место по праву! – голос Горала громыхал среди звезд так, что аж уши закладывало. – А та из вас, что будет лучшей в науках, и выиграет мой личный отбор, станет…

По рядам студенток прошла волна горячего шёпота и дрожи. У меня даже попа затрепетала, потому что кресло подо мной физически задрожало. Вот это девки возбуднули! Аж пол затрясся!

– А та из вас, что будет лучшей в науках, и выиграет мой личный отбор, станет Богиней Судьбы Макошей, – продолжил ректор. – Поэтому именно ваш выпуск так важен не только для Академии, но и для всего ковра миров.

– Это что, любая может стать богиней? – прошептала я на ухо Дейне.

– Теоретически да. Но практически Горал будет выбирать из своих, из летайек-ящериц. Они его любимицы, потому что, как никто другой, близки к драконам. Или, в крайнем случае, из арахн. Видела девушек-пауков? Они, говорят, свой род ведут от самых первых богинь судьбы.

Забытые воспоминания замельтешили в моей голове. Какие-то старые, еще советские мультики, которые я смотрела в детстве. Приметы, паучки, которых нельзя убивать, потому что они… ну да, конечно. Потому что они связаны с богинями судьбы. А я-то всегда думала, что это просто сказки и мифологическая чушь. А при чем тут драконы? Ах, да! Лепрекон говорил, что судьба – это дракон, кусающий свой хвост, потому что все всегда в жизни возвращается и идет по кругу.

У меня закружилась голова. По кругу? Значит, я сама должна вернуться в нищету моего детдомовского детства? Значит, все мои неудачи – это какой-то неумелый или злобный фатум, который не смог выторговывать для меня нормальную жизнь? Сволочь! Ушатай его, Китай! Каблук от лабутенов ему в говэрло! Посмотреть бы в его глаза! Да черта с два! Я аж подскочила в кресле.

Не уступлю! Я теперь сама все буду решать. Обратно в задницу вы меня не задвинете! Зубки свои об мой характер обломаете. Мне плевать: драконы или фатумы. Да хоть черт лысый! Все равно пробьюсь. Вы еще пожалеете, что забрали меня сюда и не дали окончательно подцепить на свадебный крючок моего золотого рыбца из "Форбса".

Эх, не знала я своего счастья! Жила себе спокойненько. Шмотки по распродажам покупала. Дисконтные карты копила. По Москве гуляла. Планы строила. И не знала, куда попаду. Ну давай, вывози меня кривая да нелегкая! Иначе я тебя сама к черту в пекло завезу. Мы теперь с тобой равны. Слышишь, Судьба?

Значит так, девки: чики козлоногие, крокодилицы зеленые, паучишки ножкосучащие и прочие красотки, больше похожие на мои неприятности. Зубками не клацаем, крылышками не бяк-бяк-бяк. Ректора руками не мацаем. Он мой! Я олигарха брала. Тепленького и живого. Я была без пяти минут замужем за всем алюминием матушки России и четвертью ее недвижимости – расквадрат мою гипотенузу! А вы мне такой облом. Теперь задерите повыше ногу – я покажу вам всем дорогу! Ректор. Будет. Мой. И Судьба будет моя. Я на этот отбор проползу в Роттердам через Попенгаген! И я его выиграю.

А звездное небо, тем временем, исчезло. Вернулись белоснежные стены. Дверь распахнулась и пятерка лепреконов под предводительством Камцана, который ворчал и покрикивал на помощников, вкатила в зал тележку, на которой стояло большое, в рост человека, зеркало и еще какая-то странная штука. Где-то я такие видела, а где не помню. Зеркало было оправлено в золотую раму и держалось на больших драконьих лапах.

– А что это рядом с зеркалом? – шепотом спросила я Дейну.

– Прялка, – так же тихо ответила она.

Точно! Я такие в сказках видела. Там еще веретено должно быть, о которое спящая красавица укололась. Они тут что прясть собираются? Нет, я им в швеи не нанималась. Или как это там называется? Ткачиха? Прядильщица? Да один черт!

Лепреконы сняли зеркало и прялку с тележки, аккуратно прислонили ее к зеркалу. Вытащили из веретена золотую нить и накинули на зеркало. И вдруг прялка ожила, веретено закрутилось, а нить исчезла в зеркале. И зеркало ожило. На его поверхности появилось женское лицо с красивыми миндалевидными глазами.

Дракон щелкнул пальцами и в его руках появился длинный, густо исписанный свиток.

– Итак, – начал Горал, – первая студентка, которая удостаивается чести получить фамильяра… – тут он сделал эффектную паузу, прямо как на Оскаре во время вручения призов. – Шамта́ра!

Все головы повернулись вправо, и моя вслед за всеми. По рядам быстро и ловко пробиралась та самая девушка-ящерица, которая в коридоре намертво прилипла ко мне глазами. Она подбежала к ректору, высоко задрав длинный хвост, и присела в реверансе. При этом Горал так тепло на нее смотрел, и так откровенно ею любовался, что я сразу поняла: здесь зарождается светлое магическое чувство.

А ведь лепрекон Камцан был прав: они, кажется, уже давно всё поделили и распилили. Асисяй-любофф-кино, шаляй-валяй свадебка. И отбор у дракона – это театрализованное представление для такой магической рванины, как я.

А эта рептилия недовинченная с зеленой рожей уже себя мнит богиней. Ушатай ее, Китай! А мне и остальным, как обычно, перепадут крохи от распила. Ну нетушки! Я на это не согласна! Надо было вам, ребята, не отрывать меня с кровью, мясом и икрой от моего золотого рыбца. А если оторвали, то я вам тут пару заклинаний попутаю. Мы еще посмотрим, кто лучше нафеячит и на трон сядет. Или где там у них Макоша сидит?

Ректор взял Шамтару за руку и приложил к зеркалу. А летайя вдруг из светло-зеленой стала вообще изумрудной. Причем вся. От крокодильей мордахи до хвоста. Наверное, это люди-ящерицы так краснеют. Ах ты ж моя кокэточка хвостатая! Ну точно, как наша королева красоты Волчедуйск-2015, когда ей мэр города на башку корону нахлобучил.

Я тоже в этом конкурсе участвовала. Даже до финала дошла. Мы с другими девчонками-претендентками, как дуры, задания выполняли. На конкурсе купальников кардашьянами крутили. А победила кривая и косая любовница мэра, которую он до этого отквадратил во все гипотенузы. И Шамтара мне эту любовницу очень напомнила. Крокодилица страшная, ночью приснится – не отмахаешься, а самомнение как у звязды-загадки!

Тем временем, зеркало громко чмокнуло, словно пробуя руку ящерицы на вкус, малость подумало и выплюнуло тяжелый браслет, обвитый какой-то здоровенной изумрудной мухой. Как там Дейна сказала? Фамильяр – это душа мага? А вот подходит ей такая душа: навозная муха. Непонятно только, чего эта крокодилица так обрадовалась. Может, в ее мире такие насекомые – это знак особого почета?

Церемония оказалась очень долгой. Каждая студентка долго охала, смущалась, ножкой шаркала и благодарила ректора за свою счастливую жизнь. Неохваченных фамильярами становилось все меньше. А меня еще не вызывали. Наконец, предпоследняя девушка получила своего магического помощника, и очередь дошла до меня.

И тут лицо ректора резко изменилось. До этого он всем улыбался. Кому-то больше, кому-то меньше. А как мое имя назвал, так у него губы в нитку поджались. И не назвал даже, а процедил сквозь зубы:

– Алиса!

Я подошла к нему, при этом внимательно глядя под ноги. Сделала реверанс и протянула руку. Потому что видела, что так все делают. Только ректор мою руку не взял. Он вдруг положил растопыренную пятерню на женское лицо зеркала и что-то прошептал. Зеркало хмыкнуло и выплюнуло серый комок размером с куриное яйцо. Комок чихнул, потемнел, налился рыжим цветом и превратился в здоровенную блоху.

Зал грохнул смехом. А губы дракона изогнулись в презрительной усмешке. У меня в мозгу полыхнуло. А горло сдавило судорогой. Считай до десяти, Алиса! До десяти, не меньше! Вдох-выдох! Десять, девять, восемь… не отпустило, нет, но малость поутихло. Я осторожно, чтобы не взорваться, спросила:

– Это что?

– Не что, а кто, невежа! – злорадно произнес ректор. – Фамильяр – это отражение мага. Какая душа, такой и фамильяр!

Я молча смотрела на него, раздумывая: его сейчас послать или по факсу? А он смотрел на меня. Прямо в глаза. А я свои не опустила, нет. У нас в детдоме я в "гляделки" всегда выигрывала. Хотя там было легче. Этот звероящер не просто смотрел. Он раздевал меня взглядом янтарных глаз, в глубине которых вспыхивали золотистые искорки. Раздевал не для того, чтобы облапить. К этому я привыкла. На меня мужики часто заглядываются. И реагируют в меру воспитания и интеллекта, от плоских подкатов типа: "Ваш папа случайно не садовник? Иначе как ему удалось вырастить такую розу?" до грубого "Эй, сюда хады, красавица!" Дракон раздевал меня взглядом, чтобы унизить.

Стань в очередь, моя огнеплюйная конфетка! Я как та игрушка Ванька-встанька: чем больше бьют, тем быстрее поднимаюсь на ноги. Он зло улыбнулся. Я в ответ старательно растянула по лицу резиновую улыбку, больше похожую на гримасу злых клоунов из ужастиков. Снимаюсь в фильмах ужасов без грима. Дорого! Режиссеров романтических комедий просьба: не беспокоить.

Ректор Горал

Она вернула мне улыбку. Сторицей! В этой улыбке было столько бешенства, что я даже растерялся. Она не смутилась от моего откровенного взгляда. Весь зал замер. Студентки перестали дышать. Преподаватели застыли на месте, глядя на этот немой поединок.

– Опусти глаза и подчинись! – мысленно приказал я.

Она не могла не услышать. Драконий зов сильнее вампирского. А мой гипнотический взгляд не оставляет никакой надежды на свободу. Но с ней все не так. Она сильно рискует. И понимает это. Ее тело сжато в струну. Длинные крепкие ноги вибрируют от напряжения. Мне захотелось раздвинуть их, глядя ей в глаза. И медленно провести ладонью вверх. Как раз до того места, где у женщин ее мира, судя по слухам, располагается душа.

А она пусть смотрит мне в глаза так, как сейчас. Пусть ощущает мои руки и собственную беспомощность. А потом я позволю ей испугаться. Потому что не может иномирянка не испугаться моего драконьего естества. Особенно, если она девственница, которая никогда не видела того, чем мужчины усмиряют женщин.

И тогда увижу как ярость в ее зеленых глазах сменяется испугом. Сладкий миг! Желанный миг! А после абсолютная покорность игрушки в драконьих лапах. И мое наслаждение. Глубочайшее наслаждение от тихих просьб пощадить ту, которая еще миг назад чувствовала себя равной мне, великому дракону!

Ты сама начала эту игру, девочка, когда с первой минуты осмелилась посмотреть мне в глаза. Когда в яростной дерзости своей осмелилась предположить хотя бы на миг, что мы с тобой можем быть равны. Ты прибыла из такого мира, в котором все, что происходит между мужчиной и женщиной – это игра. Ставки разные. Меняются игроки. Но суть остается одинаковой: кто-то один должен подчиниться. Равенства нет. Один всегда наверху, другой всегда внизу. Они просто меняются местами. Кто-то ежечасно, кто-то лишь изредка. Но игра продолжается всегда.

Ладно, на первый раз довольно унижений. Мы будем играть медленно, Алиса. Я отбросил блоху в сторону, взял Алису за руку. Ее ладонь слегка дернулась. Словно ей захотелось вырвать руку. Не возбуждай меня, девочка! Я люблю сопротивление! Хотя здесь, в академии, я почти забыл это чувство и сладкое щемящее ощущение власти над пойманной с великим трудом жертвой. Потому что здесь каждая готова подчиниться по первому моему требованию. Я так привык к покорности, что иногда меня даже тошнит от нее! Но это не значит, что я позволю кому-то дерзость! Потому что дерзость позволена только Судьбе, которой я вскоре стану, когда займу место мужской половины Фатумора.

Я слегка сжал руку Алисы. Какая приятная теплая шелковистая кожа! Интересно: там, под одеждой, она такая вся? Я приложил ее руку к зеркалу. В его глубине вспыхнули золотистые искорки, и на поверхности появился браслет. Вокруг него обвился…

Алиса

Дракон! Мой фамильяр – это дракон! Ну что ты сейчас скажешь, малоуважамый господин ректор? Ангидрит твою перекись! Я улыбнулась Горалу. Причем улыбнулась искренне. А он не понял моей радости. И в его янтарных глазах мелькнуло удивление. Ты ж моя огнеплюйная конфеточка! Ничего-то ты не понял! Чтобы сражаться с драконом, нужно самой стать драконом. Мы теперь с тобой, если не равны, то малость сбросили разницу в весовых категориях. Жизнь потихоньку налаживается. И пусть фамильяр – всего лишь красивая игрушка на браслете с зеркалом. Но то, что в моей душе тихонечко живет дракончик, уже радует и успокаивает. Потому что я боялась, что оттуда вылезет калькулятор. А что делать бедной девушке, привыкшей полагаться только на себя? Естественно, считать. Тщательно и постоянно. Не мы такие, жизнь такая.

– Выбор фамильяров окончен! – громко возвестил ректор. – Расходитесь по комнатам. Ужин вам подадут туда. И туда же доставят учебные материалы. Завтра с утра начинается учебный семестр. Он будет насыщенным и напряженным. Поэтому сегодня даю вам задание выспаться и хорошо отдохнуть. Сонные мухи мне на занятиях не нужны!

Вот в этом я с ним полностью была согласна! Устала адски. Сутки на ногах. Начались они в моем родном мире, который я всегда ругала за то, что он часто не давал того, что мне причитается. А закончились эти сутки в магической академии. Если бы был конкурс по попаданию в ж… кардашьян, то я была бы главой жюри.

Я с удовольствием вернулась в комнату. Сняла платье, обувь, отстегнула браслет и бросила его на кровать. И из-за этой, пусть красивой, но игрушки, такой весь сыр-бор с церемонией? Я медленно побрела в ванную комнату и вдруг сзади раздался голос:

– Вас не затруднило бы обращаться со мной немного учтивее и не бросать с таким презрением? Это, в конце-концов, оскорбительно, знаете ли!

Подскочив от неожиданности, я резко повернулась и отшатнулась назад, больно ударившись головой о косяк двери в ванную. На кровати сидел дракон. Вернее, дракончик. Размером с кошку. Алого цвета с ярко-голубыми глазами. На лапках сверкали длинные золотые когти. А за спиной развернулись золотые крылья.

Я взглянула на браслет: зеркало осталось, а дракон, обвивающий зеркало, исчез. Я нервно сглотнула и спросила:

– А ты… то есть вы… с браслета слезли?

– Слазят с дерева, милая барышня, – дракон гордо поднял голову, – а я материализовался и теперь пытаюсь поддерживать учтивую беседу!

– Ага! – протянула я. – Ну мне теперь все стало понятно. Это ж по-магически. Это легко! У меня всю жизнь цацки ожив… ой, простите, материализовываются. Вот, помню, как куплю на базаре бусики, так они прям в тот же вечер со мной разговаривать начинают.

– Я не бусики, – важно произнес дракон. – Я – ваш фамильяр. Меня зовут Ниста́р. Я – живой пример известной философской концепции о живом, неживом и тонкой грани между ними в восприятии некоторых… – окончания этой фразы я не услышала.

Мой мозг просто отключился и на рефлексах привел меня в ванную. Там, под теплой водой, намыливаясь крошечными цветочками мыла, я окончательно поняла, что теперь жизнь, – колотить мой фамильяр! – никогда не будет прежней.

Распаренная от душистого мыла. Завернутая в мягкий халат из странного материала, словно сотканного из шелковистых травинок, я рухнула в постель. Фамильяр продолжал что-то бубнить насчет философских концепций. Не знаю, из какой конкретно части моей души он вылез, но меня просто затр… авила его манера витиевато выражаться. Как на уроках литературы в школе, когда нам читали Чехова и прочих классиков. Я ровно половину не понимала. Тут же без поллитры не вкуришь! Я свернулась в теплой постели и поплыла куда-то, поплыла…

Меня разбудил щебет птиц. Уже просыпаться? Я же только глаза прикрыла!

– Просыпайся, девица, просыпайся, красавица! – зажурчал над ухом ласковый, как ручеек, голос. – Разговор у меня к тебе важный. От лихой беды уберечь тебя надобно!

Я проснулась посреди залитой солнечным светом поляны. И первое, что я увидела – был цветок. Обыкновенная ромашка с виду. Но очень крупная. Цветок ткнулся мне в нос. Я отмахнулась. А в тычинке появилась недовольная щекастая физиономия.

– Да проснись ты уже, засоня! – сказала ромашка, сложила листики в кулак и ткнула мне в нос.

Из листика выскользнула золотая нить, обвилась вокруг меня одним концом, второй скрылся в траве.

– Какого… эээ.. гербария? – заорала я, вскакивая на ноги.

Передо мной стояла Доля, уперев руки в пышные бока. Высокая, дородная, вся сдобная и розово-зефирная, словно купчиха со старинных картин. Лицо круглое, румяное, толстая золотистая коса вокруг головы обернута. Пышный сарафан колышется, густые брови обеспокоенно нахмурены.

– Наконец-то! – прожурчала она.

Да что же такое-то! То в другой мир перенесли, то во сне в лес.

– Где я? – озираясь, спросила я.

– Это сон наяву. Единственная возможность нам с тобой покалякать с глазу на глаз. В академии всюду шпионы ректора. Никому не доверяй, кроме фамильяра. Накинь на роток платок, голубица моя белокрылая!

– Лучше сразу намордник! – мрачно заявила я, плюхнувшись на траву.

Нить немедленно затянулась вокруг моей лодыжки. Я попыталась ее отодрать. Ощущение было не из приятных.

– Не замай! – Доля легонько хлопнула меня по руке. – Эти нити нас сюда через зеркало привели, они же отсюда и выведут. Порвешь – обратно не воротимся. Это заброшенный мир. Сюда ворон костей на занашивает, и даже Судьба не добирается пока. Потому как не для кого усердствовать и опекать тоже некого. Кроме цветочков и леса и нет ничего. Зато и лишних ушей тоже нет.

Я испуганно выронила нить.

5 глава. Не могу я жить с ботаном

– Ты слушай меня внимательно, девица, да запоминай! Головушку свою русую напряги. Пусть хоть раз в жизни волос у тебя будет короток, да ум долог. Потому что до этого было наоборот. Тебя в академию не просто так забросило. Нити Судьбы тебя признали. Почему – не спрашивай. Тайна это пока что. Мы и сами не скумекали еще до конца, что к чему. Одно знаем точно: ты как-то связана с Главным Божеством Фатумором.

– Мы – это кто? – знаю, что перебивать некрасиво, но пусть хоть здесь толком объяснит, что происходит.

Достало меня это бесконечное "Что? Где? Когда?"

– Мы – это я и мои друзья, кто против дракона и его прихлебателей тайно воюет. Чтобы он Судьбой не стал. Не положено ему. Нечего совать свое суконное рыло в калашный ряд. Главное Божество Фатумор другому свой трон завещал – Азару. Не стерпел Горал такого унижения, потому что сам давно Судьбой стать хочет. Выше всех себя мнит. И задумал извести Азара и его пособников. Да только не вышло у него. Сбежал Азар. И схоронился там, куда Гораловы псы добраться не могут.

– Подождите! Про этого Азара нам сам ректор говорил на выборе фамильяров? А где он буйну головушку схоронил?

Тьфу ты! Понесло тётю в былины и меня вместе с ней! Чур меня, чур так разговаривать! Эта веселушка-хохотушка сказочная кого угодно доведет!

– А у Горала, ректора нашего, воинство большое, – Доля закатила глаза и взмахнула руками, очерчивая круг. – Недоля – главная моя соперница, заклятая подруга, тоже на его стороне. А ты, почитай, гостинец наш от самой Судьбы-матушки да заступницы. Даже ректор-дракон понять не может, кто ты. Но он твой враг. А я твоя подруженька сердечная. На твоей стороне стою и защищать буду.

– Почему?

– Пока тебе знать не надобно! Все со временем придет, вот увидишь, красавица. Главное вот что: выжить тебе надобно. Понимаешь? В оба глаза смотреть, слушать внимательно да под ноги глядеть. Извести тебя попытаются! Лихие люди и нелюди. И главный отбор у дракона пройти с честью да лучше всех, и влюбить в себя дракона, иначе смерть тебе, милая.

– Почему? Что я ему сделала?

– Так заведено, красавица моя! В открытую всем говорят, что те неудачницы, что отбор не пройдут и самый низкий балл наберут, отправятся работать судьбой в заброшенные миры. Вот такие, как этот. Но ты же сама видишь, что здесь нет никого. Поэтому враки это. Убивают их втихую. А многих сам дракон сжирает.

Ушатай меня, Китай! Сжирает? Вот прямо в буквальном смысле? Я открыла рот, чтобы задать этот вопрос, но горло сжал спазм. Видимо, на моем лице и так все было ясно написано, потому что Доля кивнула, тяжело вздохнула и сказала:

– Он не просто дракон. Он дракон Судьбы. А Судьба без жалости и слез съедает тех, кто не проходит отбор. Разозлила ты его! Шибко разозлила! В гневе он страшном.

– Да чем? Я его в глаза никогда раньше не видела!

– Мешаешь ты ему, милая. А мешаешь, потому что…

И тут в воздухе появилась прореха и из нее выглянула мордочка моего фамильяра Нистара.

– Я прошу прощения, что прерываю вашу беседу, но по вашим следам пущены ищейки. Стража драконова почуяла, что нити использованы для перехода в заброшенный мир, куда нога Судьбы много веков не ступала. Они задействовали заклинания поиска и подслушивания.

– Ох, горе горькое! Торопись, милая! – Доля взяла в руки второй конец нити, привязанной к моей лодыжке.

– Подождите! – я схватила Долю за пухлую руку. – У меня еще два вопроса есть. Как мне дракона в себя влюбить? Он же меня ненавидит! Вы же сами сказали.

– Думай, девица, думай, красавица! Ты, главное, не горюй, мы поможем. Будем все вместе крепко думать. А как надумаем, весточку пришлем. Да ты и сама не оплошай,

– А те куклы в клубе? Джинн, лев, змей с яблоком? Кто они? Может, это подсказка?

– Куклы? – она недоуменно заломила бровь.

– Это она так воспринимает наши судьбоносные игры, – хихикнул Нистар. – Как игрушки. Тут, знаете ли, целый комплекс: трудное детство, инфантильная мечтательная натура. Вот ее на игрушки и тянет.

Тоже мне, психолог доморощенный, зааналить его Фрейд! Сейчас еще спросит таким мягким и участливым голосом:

– Хотите поговорить об этом?

Да, хочу! Достали меня их загадки! Обращаются со мной, как с куклой. Пугают все время. Куда-то тащат, как марионетку на веревочках. В буквальном смысле с этими их золотыми нитками, катушку им в ноздри! И веретено в… гхм. А теперь еще я должна влюбить в себя дракона, у которого при виде меня огненный токсикоз начинается – пожарный шланг ему в грызло!

– Ой, дитя она малое да неразумное! – всплеснув руками, захихикала Доля. – Куклы! Ой, уморила! – она вся затряслась от смеха, пухлый животик смешно подпрыгнул под широким, как старинный сарафан, платьем. – Не куклы, это, дитятко мое, а…

И вдруг трава на опушке леса вспучилась, и из-под нее вырвался столб огня.

– Драконова стража! – испуганно вскрикнула Доля, дернула за нить и я взлетела с травы вверх и кувыркнулась в воздухе так, что акробаты цирка Дюссалей от зависти разорвали бы на себе шитые блёстками трико.

И полетела в пустоту. Снова! Ушатай их всех, Китай!

Я открыла глаза и вскочила с постели. Зацепила ногой одеяло, споткнулась об него и рухнула на ковер. Нистар, пристроившийся на прикроватной тумбочке, хихикнул и сказал:

– Доброе утро!

– Не спеши с выводами! – мрачно буркнула я, выпутываясь из одеяла. – Мне тут сон интересный приснился. Хотела спросить…

Дракончик испуганно вытаращил глаза и приложил к губам лапку с золотыми коготками. Золотые крылышки нервно затрепетали. Он громко прокашлялся и важно сказал:

– Толкование сновидений – это отдельный предмет, который вы вскоре начнете изучать. Сией сложной науке, требующей особых знаний и навыков, я пока не обучен.

Все! Достал! Не могу я с таким ботаном жить! Фамильяр-швамильяр, а нервы-то у меня не железные! Я уперла руки в бока и грозно гаркнула:

– Значит так! Или ты начнешь со мной нормальной разговаривать, и на "ты", кстати, или я тебя верну в ту ж… зеркальную поверхность, из которой тебя выцарапали! Сейчас пойду к ректору и скажу, что это ошибка. Нету у меня такой части души. И быть не может! Хэмингуэя читал?

– Простите, кого?

– Не понял, да? Вот и я ни хэмингуя не понимаю, когда ты разговариваешь!

Дракончик нервно икнул и затараторил:

– Познание собственной души есть процесс эмпирический, сопряженный с некоторыми…

Я схватила одеяло, набросила на него и заорала:

– Попался! Все, ориведерчи! Досвидос!

– Я больше не буду! – просипел полузадушенный фамильяр. – Пощадите! То есть, пощади, Алиса! Не нужно меня выгонять! Клянусь честью стать ближе к народу. То бишь, к тебе!

– А ты не свистишь? – подозрительно спросила я. – Нет? Пойми простую, как мужские трусы, вещь: я от твоих премудростей сразу начинаю пессимиздить. Мне и так тоскливо! Безнадёга у меня. Попала черт знает куда, я – не я, и даже душа, ты то есть, не моя! А ты все время умничаешь и подчеркиваешь специально, какая дура, а ты весь из себя продвинутый дракон.

Но во время пламенной своей речи одеяло я все же малость приспустила, чтобы он там не задохнулся.

Нистар осторожно выглянул из-под одеяла и примирительно сказал:

– Осознал. Каюсь. Прошу прощения!

– Ладно, живи! – я выпустила его на свободу.

Лети, голубь мира! И тут в животе у меня громко заурчало. Кстати, ректор вчера обещал ужин в комнату? И где? С прошлой жизни не жрамши!

– Завхоз Камцан вчера приносил тебе ужин, но ты уже спала, – сказал фамильяр, косясь на мой живот. – Одевайся и иди завтракать в столовую. Не опоздай! Здесь с этим строго.

Я малость повеселела. У меня уже от голода руки дрожат. В таком состоянии я даже дракона убить могу, если он перекроет дверь в столовую. И тут я увидела на письменном столе крупное зеленое яблоко. Вчера его здесь точно не было. Я бы запомнила. Ну хоть что-то для затравки!

Я подошла к столу, взяла яблоко в руки и широко открыла рот, собираясь смачно куснуть. И в этот момент из яблока послышался гнусавый голос. Такой, словно кому-то нос прищепкой зажали. Точь-в-точь как у пиратских переводчиков американских фильмов. Только вместо: "Коламбия…эээ пикчерс… представляет…эээ", он завопил:

– Что за хамская манера сразу жрать всё, что видишь? Что ты все время жрешь вообще?

Я уронила яблоко, испуганно попятилась и автоматически, не думая, огрызнулась:

– Где там все время, когда с такими перерывами!

И вдруг яблоко подскочило и завертелось волчком, как ужаленное. Из него потянулась длинная цепочка соединенных вместе крошечных, размером с фасолину, книг. Словно какой-то чокнутый дизайнер решил сделать из них бусы.

Книжные бусы свернулись кольцом, потом распрямились, вытянувшись в струну, раскрылись, взмахнув страницами, и из них вылез бумажный червяк. Все его тело состояло из свернутых в трубочку книжных страниц. Трубочки соединялись между собой совершенно непонятным образом и поминутно шелестели, словно кто-то листал книгу. Бумажное тело венчала картонная голова. Из хорошего такого картона. Как дорогих книг. У нас в детдоме советская энциклопедия была с такой обложкой. Лицо у червя было человеческое, круглое и плоское, как блин. Противное очень и к тому же сморщенное в презрении. Как будто я ему в суп плюнула. И глазки-буравчики. Он меня ими ощупал, лапку вытянул и поддернул сползшие на переносицу очки в огромной оправе, которая раза в два была больше, чем его противная мордаха.

– Я – главный библиотекарь академии Многотомиус Затрёпанный, получите книги для учебного процесса, – он взмахнул лапкой и крошечные книги на столе подпрыгнули и выросли на глазах, распухнув в толстые большие тома. – Настоятельно прошу впредь не жрать мое транспортное средство и портал для доставки книг!

– Так я же не знала! – попыталась оправдаться я. – Думала, что это просто яблочко. Аппетитное такое!

– А вы умерьте аппетиты, – еще больше сморщив противную рожу, прогнусавил червяк. – А то ваша и без того выдающаяся филейная часть так распухнет, что вы просто не дойдете до отбора! Или ректор-дракон не заметит за ней вашего лица!

– Да ты! Да вы! – задохнулась от возмущения я. – Вы врешь! То есть лжешь…те! У меня нормальная попа! Сам ты филейная часть с ручкой!

– Попрошу не оскорблять главного библиотекаря академии! – взвизгнул червяк. – Иначе я пожалуюсь ректору на вопиющий факт полного отсутствия всяческого присутствия уважения к моим заслугам! А также, – тут он понизил голос до шепота и весь аж изогнулся, гнида бумажная, – я лишу вас необходимых учебников, и вы сразу же! Слышите? Сразу же попадете в категорию двоечниц.

– Вообще-то он может! – шёпотом подтвердил фамильяр. – Случаи уже были. И добавил едва слышно: – Многотомиус мстителен до невозможности! И только он знает, в каких именно книгах упоминаются методы и заклинания по приручению драконов.

Я выдохнула и закрыла глаза. Только этого мне не хватало! Из-за какого-то поганого червяка лишиться всего! Но извиняться перед мерзавцем тоже не хотелось. Хамло бумажное! Мою бразильскую попу оскорбить! Да я ее наприседала до изнеможения! Она у меня вместо бронежилета может пули отталкивать!

А с другой стороны, делать нечего. Двоечницу вряд ли допустят к отбору у дракона.

– Извини…те! – нехотя выдавила я из себя.

Слова застревали в горле. Я их выталкивала, но дело было глухо. Они там, внутри, буковки растопырили и в горло мне ими уперлись.

Червяк снова вздернул очки, схватился за ухо и глумливо спросил:

– Ась? Чего говорите? Не слышу!

– Из…ви…ни..те! – я, наконец, вытолкнула упирающие ногами в глотку слова и вторая часть пошла легче, – пожалуйста. Больше не буду!

– Извиняю! – примирительно сказал он. – Руки мойте перед тем, как листать учебники. А то понаедаются в столовой крема из маслобрюхов, а потом все страницы в пятнах! – он забрался на стол, что-то прошептал и вдруг резко уменьшился.

Эх, пристукнуть бы его сейчас! У меня аж руки зачесалсиь. Наверное, мои мысли отразились на лице. Червяк опасливо глянул на меня, зашуршал на прощание страницами те́льца и юркнул в дырку в яблоке. Оно сочно чавкнуло. Дырка затянулась в миг. Как будто и не было ничего. А я осталась стоять рядом со столом, доверху заваленным книгами.

– Это все мне? – тоскливо спросила я у Нистара. – Я же это до конца жизни не осилю!

– А до конца жизни и не нужно, это только до конца семестра.

Я громко икнула от ужаса. Вот она моя книжная могила! Лучше сразу в пасть к дракону ногами вперед!

Нистар сначала насладился моим пессимиздием, но потом сжалился и сказал:

– Не волнуйся! Как минимум, половину знаний я буду вкладывать в твою голову во сне. Для этого и нужен фамильяр, чтобы быстрее обучать студенток. Первую порцию информации, и немалую, заметь, ты освоила уже сегодня ночью. Просто тебе пока не пришлось еще ею воспользоваться. Но когда будет нужно, всё само придет. А в книгах только часть. Потому что никто не в состоянии знать всё.

Но стоп! Если он в моей голове во время сна шурует, то и…

– А мои сны ты видишь? – подозрительно спросила я.

– Нет, если это не сны наяву, – едва слышно прошептал он, озираясь по сторонам, – как сегодня, например. Я работаю с другой частью твоего хоть и маленького, но мозга.

У меня аж от сердца отлегло. Мало ли что девушке присниться может? А и пусть дракоша бурчит. Неважно. Главное, чтобы хоть часть их магической науки в мою башку вкручивал.

– Ты ж мой гуглёночек дорогой! – я крепко обняла его и от избытка чувств звонко чмокнула в нос.

Дракоша засопел и вдруг из алого стал багровым. А он еще и застенчивый, оказывается! Ах ты ж моя кокэточка! Помню, как говорила наша главная повариха в детдоме:

– Мужики – как дети малые! Хочешь их к себе привязать – хвали почаще.

В котлетах она не очень разбиралась. Они у нее получались сухие, плоские и жесткие. Всю мудрость, видать, на мужиков израсходовала. Но выходит, везде одно и тоже: что в нашем мире, что в магическом. Мужики везде одинаковые, даже драконы. Это очень радует! Значит, и с ректором можно попытаться действовать теми же методами, что в Москве с золотым рыбцом: лепетать, кокетничать и якобы терять сознание от счастья в его присутствии. Я резко повеселела, почувствовав, что нащупала хоть что-то, напоминающее родной мир.

– А я думала, что книжный червь – это вроде как такое выражение просто. Хотя странно оно звучит. Разве в книгах водятся черви? – выпустив дракошу из объятий, чтобы не помер от смущения – не ровен час, я подошла к шкафу.

– Иногда бывает, что миры соприкасаются и разные их обитатели попадают в незнакомые места. А местные жители их видят, и не понимая, кто это, и ничего не зная о ковре миров, слагают об этом сказки и легенды. Так появляются сказочные персонажи. Видимо, кто-то видел червей, попавших по ошибке в ваш мир, вот и прижилось выражение. А у либрусов – так называют расу книжных червей – когда-то был свой мир, но он его потеряли.

– Это как? – я распахнула шкаф, намереваясь одеться.

– А они ушли в вымышленные книжные миры. А свой реальный забросили. Все пришло в упадок. Судьба честно пыталась их расшевелить, но это было бесполезно. Их мир испортил весь узор ковра миров, который так старательно плела Судьба. И тогда Главное Божество Фатумор решило его уничтожить. А либрусов разбросало по разным мирам. Чтобы они охраняли то, что так любят: книги.

– Да уж! – я взяла вешалку с блузкой и юбкой и повертела в руках. – Ботаны все испортили.

– Кто? Ботаны? Это что за раса?

– Забудь! Видишь: и ты не все знаешь!

Я попыталась снять юбку с вешалки. Но она вдруг выпорхнула из рук и вывернулась в воздухе ярлычком наружу. И с этого ярлычка на меня уставилась физиономия той крохи-феи, чью косметику я так неловко рассыпала.

– Сказано тебе, чужеродное создание без признаков хорошего вкуса, что на каждый день строго установлен протокол нарядов. Куда ручонки загребущие тянешь? На сегодня другой наряд. На ярлычок глянь! Там написано: пятница. А сегодня понедельник!

У меня аж глаз задёргался на нервной почве!

– Она что за всеми следит? – жалобно прошептала я.

– Да нет, – улыбнулся Нистар. – Это магия красоты. За нее отвечают феечки. Они на вид безобидные, но за малейшую ошибку стиля могут заклевать до смерти. В прямом смысле. У них под платьями швейные иголки спрятаны. Восемь штук. Как дополнительные руки.

Ну прямо как наши гламурные стилисты! Те тоже вроде порхают по жизни, а попробуй не ту сумочку к платью подобрать! Сожрут тебя эти небесные, во всех смыслах, включая голубой цвет, создания и не подавятся. Гламур – он и в магической академии гламур.

Я надела белую, в крупную черную клетку юбку, длиной чуть повыше колена. Белую шелковую блузку навыпуск, черные длинные гетры, доходящие почти по панталончиков, и изящные черные замшевые ботиночки на шнуровке. Нистар сунул мне в руки стопку книг.

– Иди завтракать. Столовая в конце коридора. Когда поешь – беги на занятия. А я возвращаюсь в браслет. Согласно уставу академии, фамильярам студентов можно принимать истинный облик только во время уроков по требованию преподавателей, или в комнате учащихся, – с этими словами он уменьшился, свернулся вокруг зеркала на моем браслете и превратился в изящное украшение.

Я вышла из комнаты и пошла по коридору за девушками разных рас, которые спешили в одном направлении. Мои ноздри хищно затрепетали от чудесного запаха свежей сдобы. Ускоряемся! Тут уже не до приличий. У нас в детдоме кто не успел, тот опоздал. Мой пустой желудок припустил по коридору впереди меня. Догоняя его на пятой комической скорости, я влетела в столовую. И сразу натолкнулась на взгляд ректора. Он сидел за длинным столом. По правую руку от него запихивала в рот сразу три булочки Доля. По левую руку Недоля лениво отщипывала от кекса крошки и равнодушно бросала в рот. За столом были еще какие-то незнакомые мне люди. Хотя кого я тут знаю? Наверное, преподы. А ректор Горал, поднеся ко рту здоровенный кубок с ярко-алой клубящейся жидкостью, так и замер, прожигая меня глазами. И чего ему нужно от меня, звероящеру поганому? Спилберг с парком Юрского периода его задери!

Спокойно, Алиса! Вида не подаем. Хотя от страха мои панталончики нервно качнулись под юбкой. Внутренний голос, мой знаменитый доктор Чуйка говорил, что нужно бежать без оглядки. А желудок умолял остаться. В конце-концов, не могу же я от него все время бегать, если учусь в его же академии? И потом, нужно как-то налаживать с ним контакт. Доля ясно сказала, что моя цель – обуздать дракона и влюбить его в себя.

Спрятал бы ты глазки, дядя ректор! А то, неровен час, в своем же имуществе, в моем белье то есть дырку прожжешь!

– Прикинься ветошью, – шепнул доктор Чуйка.

А это мысль, кстати! Опустить глаза, и по стеночке, по стеночке к столам, за которыми уже бодро метали завтрак студентки.

Ректор Горал

Как осторожно она крадется к столу. Несмотря на то, что мне хочется ее придушить, вынужден признать, что она забавная девочка! В первый раз вижу женщину, которая одновременно вызывает такие противоречивые эмоции: ярость и смех. Если ее послал ко мне Азар, то это хорошее подношение! Иногда враги хотят досадить, но вместо этого одаривают, сами того не понимая. Я слишком долго живу, чтобы испытывать любопытство. Я видел так много женщин, что ни одна из них не может вызвать во мне это щемящее чувство новизны и радость обладания свежей добычей.

Как на охоте, когда я был молод, горяч, сутками преследовал крылатую саблерогую антилопу, и, настигнув, дрожал, вскрывая ей горло. Фонтан крови бил в мои разгоряченные ароматом жертвы ноздри. Уши ловили ее стон, похожий на стон любви, что срывается с уст в тот миг, когда мужчина входит в женщину. А мое сердце пело песнь радости обладания той, за которой гнался много лун подряд. И когда ее плоть раскрывалась, терзаемая моими когтями, и обнажала скрытые в глубине своей вены, сухожилия, мышцы и нервы, я кричал от радости узнавания тайной сути плоти. От счастья обладания. От того, что вижу то, что позволено видеть лишь раз в жизни тому, кто убил свою жертву.

Много лет я не испытывал этого чувства. И вот оно вернулось. На руке Алисы браслет с драконом. А в глазах драконье пламя, что прячется за испугом. Я хочу его видеть, это пламя! Я хочу тебя подразнить, девочка. Если твой фамильяр – дракон, то понятно, почему ты вызываешь у меня такое любопытство. Двум драконам не ужиться в стенах одной академии. И то, что я изгнал Азара – лишнее свидетельство этой простой истины. Дракон всегда один. И судьба всегда одна. Покажи мне свою злость, Алиса! Я хочу ее видеть. Посмотри мне в глаза! Слышишь мой зов? Пусть тебе сейчас кажется, что ты управляешь своими эмоциями. Но это я извлекаю их из твоего драконьего нутра. Покажи мне зубки, девочка! Дай огня! Я начинаю скучать, когда ты прячешь его внутри. Мне нравится возбуждаться в твоем присутствии. Я начинаю любить свою злость к тебе. Разозлись, Алиса! Ну же, просыпайся, девочка!

Алиса

И тут меня неожиданно злость взяла.

– А иглессиаса нам, красивым бабам! – как говорила завхоз тетя Клава в нашем интернате, наматывая резиновый бинт на артрозные колени!

Меня когда на нервяк пробивает, потом на отходняке всегда злостью шибает. О! Стихи вышли. Раскиндык мою распродажу! Эй, на барже! Я не знаю, какого гербария ты в меня вцепился, Горал, но я по жизни пуганная. Так что стань в очередь на мое удушение. Там до тебя столько мужиков в очереди парятся и не жужжат! Хоть прогляди свои красивые глаза совсем, все равно я уже здесь и никуда отсюда не денусь, пока не придумаю, как сбежать обратно в Москву. К "Форбсу" поближе. Я сюда пришла завтракать. И точка!

Устроившись рядом с девушкой-пауком, я пододвинула к себе пустую тарелку и даже положила салфетку на колени. Знай наших! Мы хоть и не с Парижу, но среди богатеньких буратин тоже малость покрутились. Можем изобразить изображение в случае чего.

– Это ара́хна, а не девушка-паук, – услужливо подсказала память.

Стоп! А откуда я это знаю? Ах, да! Фамильяр же говорил что ночью мне уже вложил в башку часть знаний. И на том спасибо!

Не знаю, как едят реальные пауки, я в этих букашках не разбираюсь, но у этой арахны рот открывался на ширину приклада. Мясные закуски в него просто со свистом влетали. Я устроилась спиной к ректору, и, наконец, подняла глаза.

Нас, студенток, усадили за длинный стол, отдельно от преподавателей. Стол был уставлен многочисленными блюдами с разными вкусностями. Многие из них я даже не смогла опознать. Из знакомого и привычного был только салат из маленьких помидорчиков шерри и руколы. На фоне диковинных рыб, пышных пирогов и гор жареного мяса, салат выглядел скучно. Мои глаза намертво прилипли к выпечке и сладостям. Прямо передо мной стояла трехэтажная подставка, до отказа заполненная пирожными.

Рука сама потянулась к пирожному-ракушке размером с крупное яблоко. Ракушка была такая нежно-розовая, из тончайшего теста, открытая посередке, а внутри, на подложке из молочного крема, лежала жемчужинка. Я повертела пирожное в руках: из чего сделана жемчужинка? То ли из зефира, то из ли белого шоколада? А по краям раковины блестели капли съедобного золота. Даже жалко есть такую красоту! Я надкусила пирожное, и, не удержавшись, замычала от наслаждения. Это было непередаваемо! Нежно-молочные сливки, белый шоколад, тончайшее тесто и что-то еще, отдаленно похожее на сливочный сыр. Не знаю, как оно называется, но ничего подобного я никогда раньше не ела. Стоп! Знаю.

– Это маслобрюх, кондитерский моллюск из водного мира. Русалки на нем зарабатывают такие деньжищи, как наши олигархи на газе, – услужливо подсказала память, в которую фамильяр ночью напихал знаний про академию и разные миры.

Расправившись с пирожным за одну минуту, я быстро умяла еще два, и потянула руку к следующему. На этот раз мои пальцы цепко схватили шоколадный шар двух цветов: из темного и светлого шоколада. Оказавшись в моих руках, шар раскрылся. Внутри, в оранжевом креме, плавал крошечный настоящий апельсин без кожуры размером с виноградину. Резко запахло цитрусом. Я поднесла пирожное ко рту, но рука застыла в воздухе. Я дернула рукой один раз, второй – бесполезно! Словно кто-то невидимый схватил мое запястье и крепко сжал. У меня заболела кисть.

И вдруг в пирожном прорезались глаза, рот и шоколадные усы над ним.

– Куда столько? – раздался из пирожного грозный рык. – Ты свое уже наела! В трех пирожных, что ты умяла, была такая норма калорий, как у целого обеда! Хочешь перед отбором разжиреть? Тогда тебя дракон не полюбит, а просто сожрет на завтрак.

Я взвизгнула и уронила пирожное. Оно шлепнулось на стол, брызнув кремом в разные стороны. Со всех сторон раздался смех. Хохотала вся столовая, даже ректор улыбнулся. Оказывается, этот чешуйчатый звероящер  умеет улыбаться, как майская роза в помойном ведре! Затарахти его сказку!

Мои щеки запылали от стыда.

– Да не переживай ты так! – прошептала арахна. – Это магия красоты сработала. Преподы постарались. Перед отбором всегда так.

– А ты откуда знаешь? Ты же вроде тоже новенькая.

– У меня сестра здесь училась. Она рассказывала. И потом нас при приеме насчет всего просветили. А ты ведь опоздала. Кроме того, я слышала, что в вашем мире вообще ничего не знают о существовании других миров. А у нас это в школе с детства учат. Меня, кстати, Акавиша, зовут. А тебя?

– Алиса!

– Очень приятно! – улыбнулась она, протягивая мне тонкую ножку в высоком и мягком, словно плюшевом, сапожке.

Я осторожно пожала ее, стараясь не оцарапаться об острую коленку.

6 глава. Драконова добыча

Вообще-то я за весом слежу. Если хочешь замуж за олигарха, то нужно быть моделькой, как минимум. Хотя объемная кардашьян сейчас в моде, и ее даже искусственно надувают приседаниями или силиконом, но мне как-то с моей небольшой привычней. Хотя тоже пришлось немного наприседать, чтобы налилась твердостью ореха. Если у девушки бразильский попец, то будет у нее олигарх – золотой рыбец!

И потом маленькая кардашьян меньше к земле тянет. Я с ней легкая на подъем. Могу куда угодно махнуть: хоть в Монако, хоть в космос. Как Гагарин! На него любая шмотка налезет. Нет, не на Гагарина, конечно, а на маленький кардашьян. А на большой вещи покупать тяжело. Особенно, если я пока еще не жена олигарха, и модельеры в очереди не стоят, чтобы меня упаковать в гламурные шмотки.

Но иногда позволяю себе порадоваться: пару кусочков тортика съесть. А потом танцую минут тридцать-сорок. И все! Все калории уходят. А вот так у человека кусок из пищевода прямо доставать, как их магия – это обидно.

Я осторожно оглянулась по сторонам. Все снова уткнулись в тарелки, позабыв про мой конфуз. За столом преподавателей Доля уминала огромную ромовую бабу, сочащуюся сиропом. На столе перед Долей сидела какая-то забавная зверюшка, одновременно похожая на котика и панду, и бодро чавкала, держа в лапках здоровенный кусок сыра, политый молочным соусом.

Рядом с Долей сидела Недоля, поджав губы на узком, как дуля, лице. Она маленьким глотками пила воду из высокого бокала. И сверлила взглядом  Долю, которая доела бабу, облизала пальцы и тут же цапнула с блюда здоровый румяный пирог.

– Я смотрю: тут не на всех магия красоты действует, – я сглотнула слюну.

– Так это же преподы! – рассмеялась Майя. – Они в отборе не участвуют.

– А эта худющая чего не ест и на свою соседку смотрит, как ипотека на минимальную зарплату? Вон глаза какие злющие!

– Не смотри на нее! – испуганно шепнула Акавиша. – Не буди лихо, пока оно тихо! Это Недоля. Та, которая неудачи всем посылает. Пойдем уже, а то опоздаем на занятия. Нужно еще расписание посмотреть, – Акавиша торопливо встала из-за стола.

Я поднялась за ней. Стол почти опустел. Студентки суетливо разбегались, дожевывая на ходу. Из-за соседнего стола вспорхнула стайка девушек-ящериц с золотыми волосами. Они гуськом двинулись за той самой зеленомордой злючкой-крокодилицей, что пялилась на меня в коридоре. Крокодилица с янтарным глазами поравнялась со столом преподов и слегка поклонилась ректору. А тот вдруг глазками заблестел, головой ей кивнул и оглядел с ног до головы с явным удовольствием. И даже задумчиво стол погладил. А руки у него, кстати, красивые. Пальцы длинные, сильные. Тяжелые золотые перстни на них красиво смотрятся.

Ты ж погляди! У них, тут, кажется, зарождается светлое рептилоидное чувство с магической романтикой! Биологию мне в дышло! А крокодилица почуяла, что со стороны мужика теплым ветром подуло, и как спинку разогнет! Как глазками сверкнет! И волосами так тряхнула, чтобы они золотой волной прокатились по плечам и груди. Вот ящерица же кривоногая! А приемчики мои освоила! Я тоже так всегда гривой встряхиваю.

Я подошла к ней вплотную. Проход между столами был довольно узким, поэтому до двери иначе никак было не дойти. Крокодилица попыталась проскочить передо мной, даже не поворачивая головы в мою сторону. Оно и понятно: она же ректора своими желтыми гляделками гипнотизировала. Кто-то из нас должен был сделать шаг вперед или назад, пропуская соперницу. Свита ящерицы предусмотрительно столпилась в сторонке, с любопытством посверкивая янтарными глазенками.

Назад дороги нет! За мной Москва и Волчедуйск! Я решительно шагнула вперед, но Акавиша испугано схватила меня за руку и еле слышно прошептала:

– Пропусти ее! Это летайя Шамта́ра. Она из королевского рода, а вся их раса произошла от драконов. Поэтому все говорят, что именно она победит в отборе у ректора. Не связывайся с ней! Она страшно мстительная. Если возненавидит тебя, то просто жить не даст. Затравит!

– А я из рода  Самих Князей Волчедуйска, а также Великая Непопаданка В Форбс и Главный Маринуй Пупырчатых Огурцов с Интернатовского Огорода Тети Клавы! – я решительно двинулась по проходу, оттеснив крокодилицу плечом.

Так, волосы откинем, губы уточкой. Попу лодочкой, носочек тянем. И пошла выписывать восьмерки походкой "Окосей, мужик, сейчас, ибо потом будет поздно и дорого!" Я бросила победоносный взгляд на крокодилицу, и вдруг моя нога за что-то зацепилась. Пол качнулся навстречу. Не успев ничего понять и даже охнуть, я растянулась на мраморных плитах, разрисованных цветами и фруктами. Это что за ерунда? Как?

Надо мной раздался громкий заливистый смех. Я села на полу. Акавиша заботливо склонилась надо мной:

– Ты как, Алиса? Не ушиблась?

– Лучше всех! – зло прошипела я. – Что случилось?

– Она тебе подножку подставила. Хвостом. Я же предупреждала, что с ней связываться нельзя.

Ах ты морда зелёная! Сейчас я тебе твой мерзкий хвост и оторву! Я вскочила на ноги и попыталась броситься на Шамта́ру. Но она ловко скользнула под стол преподов, и, выскочив с другой стороны, спряталась за спиной ректора. У меня запылали щеки. И сжались кулаки. Нагадила – и в кусты! Думаешь, я тебя там не достану? Ну, держись, гнида зеленая! Не спасет тебя очешуенная родня! Затарахти твою сказку! Тоже мне Хозяйка Медной Горы!

Я нырнула под стол, намереваясь пролететь под ним, выскочить с той стороны, и вцепиться в янтарные зенки этой рептилоидной сучки. Но не рассчитала угол захода под стол, и налетела на его ножку, причем с размаха. А ножка оказалась тяжелая, широкая. Я плечом ее задела, меня влево отшвырнуло, и я влетела прямо в межножье ректора, который продолжал сидеть на стуле за столом, широко расставив ноги.

И́бица сердце перестало! Недолго музыка играла. Все, Алиса! Вот тут тебе и пришел конец! Причем в прямом смысле. Потому что мужское достоинство дракона находилось в трех сантиметрах от моего лица. Боясь дышать, я осторожно подняла голову вверх, лихорадочно размышляя: а может, голову руками прикрыть? Если он сейчас полыхнет огнем вниз, то я превращусь в уголек. В столовой наступила такая тишина, что было слышно, как тихо булькает, пузырясь, алая жидкость в бокале ректора. И падают на фарфоровую тарелку капли жидкого крема из надкушенной булочки, которую Доля продолжала автоматически сжимать в руке. Дракон смотрел на меня. И было в его красивых ледяных глазах что-то странное. Не ярость, а…

Ректор Горал

Желание… как ни странно, оно пришло первым, и вытолкнуло мою клокочущую ярость. Какие у нее красивые глаза! Большие, голубые, широко распахнутые. Она сидит у меня между ног, и в ее глазах больше нет дерзости. Лишь страх напуганной маленькой девочки, которая внезапно осознала, что заигралась. А стерва куда-то улетучилась. Где ты, колючка? Выходи! Иначе я поверю, что Алиса, действительно, просто глупая девчонка. И наивная к тому же.

Что со мной? Я старею? Вместо того, чтобы сжечь ее за такую неслыханную дерзость, я любуюсь ее глазами. Или ни один мужчина не способен устоять, когда у его ног сидит красавица и испуганно смотрит снизу вверх, ожидая проявления его мужской воли?

Ее беззащитность возбуждает. В моей крови кипит пламя ярости, но оно угасает, уступая вожделению. Сейчас мне больше хочется запрокинуть ее голову и впиться губами в ее полураскрытые пухлые губы. А лучше укусить. Моя рука почти тянется к ее затылку, чтобы удобно лечь под светлые пышные волосы. Люблю это ощущение беззащитности женского затылка, когда на нем лежит моя ладонь. Потому что в этот момент могу резко запрокинуть ее голову, ухватив за волосы, и поцеловать. А могу сломать шею одним резким движением. Моя власть. Моя воля. Моя!

И вдруг детская беззащитность Алисы куда-то исчезает. И в глазах снова вспыхивает дерзость. Стерва вернулась. И пламя моей злости тоже. Минутная слабость прошла. Ну держись, нахалка!

Алиса

Неужели он меня хочет? Как мужчина? Нет, быть не может! Это у меня глюки от страха. Он резко вскочил на ноги, оттолкнув меня под стол. Спокойно, Алиса! Счет пошел на секунды. Кардашьяном чую: сейчас харкнет! Он словно задохнулся, как тогда, в кабинете. Когда я думала, что его мучает кашель, не зная, что он дракон.

А ректор вдруг поднялся над полом, паря в воздухе и зарычал:

– Довольно!

Вся посуда на столе преподов разлетелась в стороны. А сами преподы быстро рванули к выходу. Огромный кубок, из которого пил ректор, взлетел под потолок, ударился об него и разорвался осколками почище гранаты. Алая клубящаяся жидкость распалась на шарики и прилипла к потолку. Мои волосы взметнулись вверх от сильного горячего ветра, пронесшегося по столовой.

Я упала на живот и по-пластунски поползла под столом. Со скоростью звука. Как на Олимпиаде.

– Олимпиада-да-да-да! – любил петь наш школьный физрук.

– Олимпиада-да-да-да! – шептала я одними губами, извиваясь под столом, как взбесившийся червяк.

Три-два-один… пуск! Стол закончился. Я вскочила на ноги и что было сил рванула к выходу из столовой. Вслед за преподами. Горал в меня один раз уже огнем харкнул. Мне хватило! Пусть теперь другие получают! Его любимая крокодилица, например.

Акавиша, бодро перебирая шестью ножками, взобралась на стену и помчалась по ней, высекая искры каблучками сапожек. Гонками по стене она сильно сократила себе дорогу и проскочила в дверь раньше меня. Ну я и на своих двоих неплохо бежала. Мне даже показалось, что за мной тянется белый шлейф, как от реактивного самолета. Нет, не показалось! Интегрить мою матрицу! За мной летел столб огня, выплюнутого ректором. Я ускорилась. "Боинг" бы застрелился от зависти! Он, конечно, быстрее, но ему же и разгоняться долго! А я без разгона сразу в открытый космос! Земля, атмосфера, орбита, прощай, Солнечная система!

Остановились мы с Акавишей только в коридоре. Тяжело дыша, она осторожно выглянула из-за угла.

– Ну что? – на нервной почве я принялась обкусывать ногти.

– Кажется, стихло, – прошептала она. – Ну ты и рванула! Я даже не предполагала, что люди твоей неповоротливой расы умеют так быстро бегать!

– На себя бы посмотрела! – я нервно сдула с мокрого лба налипшую на него прядь. – Так неслась параллельно полу, что чуть стены не посшибала.

Мы расхохотались.

– Ладно, – выдохнула Акавиша, отсмеявшись, – Пойдем в главный холл, на первый этаж, расписание посмотрим. Ты уж, пожалуйста, не подерись с кем-нибудь по дороге.

– Да уж постараюсь, – вздохнула я. – Если они первые не начнут. Я что? Я – человек тихий!

– Я так и поняла, – невозмутимо кивнула Акавиша.

Возле доски с расписанием столпились студентки. Доска занимала всю стену холла. Верх ее украшал портрет с самодовольной физиономией главного библиотекаря академии Многотоумиса Затрёпанного. К доске были пришпилены несколько листов пергамента. А на них непрерывно двигались, словно на электронном табло, рукописные строчки, выведенные каллиграфическим почерком со множеством завитушек.

– Мы в одной группе! – радостно воскликнула Акавиша.

Я ее радости не разделяла. Нет, это приятно, что хоть одна знакомая душа будет рядом, кроме фамильяра, который прикидывается ветошью на браслете, но количество изучаемых предметов меня добило окончательно! Желудок сжал нервный спазм. Сейчас бы бежать отсюда без оглядки! Всегда ненавидела учиться. Школу просто на дух не выносила! Ну что они не могут нафеячить, чтобы я сразу все усвоила? Все равно же мне по ночам Нистар мозг ковыряет, вкладывая знания. Ну и ковырнул бы глубже! Лопаткой. А лучше экскаватором.

Ужас какой-то! Зельеварение, судьбоносный этикет всех миров, плетение счастливых случаев, плетение несчастливых случаев, общее плетение ковра судьбы, краткий курс экономического плетения, практическая романтика, управление страхами, судьбоносные торги, Грим Судьбы. Опа! Нежданчик! А это еще что такое?

– Что значит: Грим Судьбы? – спросила я Акавишу.

– Грим Судьбы – это легко, – Акавиша беспечно махнула ножкой, отчего золотые наконечники шнурочков на сапоге тихо звякнули. – Вот, знаешь, бывает, что женщина вроде бы и некрасивая, а мужики на нее прямо летят, как мушки в паутинку, – тут она облизнулась и причмокнула.

– Ну да. Бывает такое, – я аж слюной от злости подавилась.

Потому что вспомнила, что у нас в клубе вот такая мочалка была. Ни кожи, ни рожи, а замуж выскочила за олигарха. Так к ней еще два олигарха одновременно сватались, попутно меряясь длиной цифр капитала в списке "Форбс". А эта чувыдра еще и выбирала – расдиджей ее Ибицу!

Мы тогда с девчонками еще обсуждали, что все эти богатые Папы Карло – извраты конкретные! Им чем хуже, тем лучше. Типа дурнотхнючего сыра с плесенью. У нее на свадьбе такой и подавали. А я тихо глотала пятнадцатый бутер с икрой, поливая его солеными от злости и зависти слезами. И шестнадцатый с горя в меня уже не вошел. Пришлось компенсировать тремя кусками супер-пупер-элитного торта, украшенного съедобным – долбить его прииски! – золотом.

– Так вот, – Акавиша заспешила по коридору, увлекая меня за собой. – Это значит, что Судьбе понадобилось, чтобы эта девушка попала в высшее общество, стала знаменитой и богатой, и она, Судьба то есть, наложила на нее специальный грим. В реальности девушка, может, и страшная, как престарелый демон, но все мужчины в ней видят ошеломительную красавицу.