Читать книгу Гедоническое убийство - Евгения Ивановна Хамуляк - Страница 1

Ольга Плешакова была способна на убийство и узнала про себя эту новость только в момент совершенного преступления.

– Божеее, – заныла девушка, припомнив страшные картины, всплывающие в памяти. – Что я наделала-ла-ла, – тихо причитала она, стараясь не кричать.

Убийство случилось в пятницу, в день, изменивший Ольгину жизнь навсегда. Жизнь простого финансиста, у которого теперь открывались невиданные перспективы, благодаря смерти другого человека.

Жалела ли она о совершенном? Однозначно да. В душе так и скребли, так и скребли кошки всех мастей, оставляя незаживающие раны чувства вины и страха расплаты. Смогла бы она повторить содеянное? Сто процентов да. Ибо, к счастью или к сожалению, на весах судьбы Олино счастье перевесило счастье Дмитрия Валерьевича Ганина, шефа компании, где трудилась финансистка последние два года, отвечая за разные схемы ухода от налогообложения. Также в ее обязанности входило подготовка взяток для бывших коллег шефа, которые давали работу его компании. Но ни о первом, ни о втором, финанситка не обмолвилась зоркому майору полиции, не сводящему глаз с ее загорелого тела.

Ольга, имевшая от природы извротливый ум в купе с красным дипломом финансиста, могла бы устроиться на другую, более интеллектуальную работу с задачами поинтереснее, чем считать чужие деньги. Но у нее была причина почему компания «Ромашка-Альянс-Интернешенел», словно болото засосала молодую женщину.

– Для финансиста вы слишком… – майор кашлянул, пробегаясь опытным, но увлажненным по-мужски взглядом по четвертому объему груди шоколадного цвета вверх, где на премилой шейке висело легкомысленное золотое украшение «My baby», которое полицейский прочел одним губами «ми бабий». Затем мужчина поглядел на алый зазывающий своими набухшими формами рот с идеально белыми и ровными зубами. Наконец, чуть подождав, глянул в черный горящий взгляд, обрамленный плотным забором ресниц, с которых уже срывались женские слезинки, – слишком молоды, – выговорил майор, но хотел добавить «молоды и чертовски сексуальны. Финансисты вроде умные, а вы не похожи на тетку с калькулятором дебиты с кредитами сводить. Присутствует какое-то противоречие..» – Состояли ли в интимной связи с жертвой? – вслух продолжал работу мужчина, окончательно отвлекшийся от чар соблазнительной подозреваемой. – Расскажите все с самого начала.

Ольга Плешкова перестала ныть, зная, что женские штучки перед лицом юстиции не помогут. Хотя глазастый полицейский мог бы и расшатать весы правосудия в ее сторону, если б она постаралась. Ольга собралась с духом, чтоб изложить ход последних часов, проведенных с ее боссом, который бездыханно лежал на кровати позади маойра. Изложить стройно, но не навредить деталями.

Дело было так.

Двадцать пятого числа каждого месяца Ольга Плешакова ездила по разным организациям, привозя оттуда баснословные суммы денег. Далее в своем кабинете она внимательно пересчитывала купюры, красиво раскладывала их по домикам, аккуратно упаковывала в разные сумки. Этот груз назывался «посылочками», их шеф отвозил лично куда нужно и кому нужно.

Однако невероятная загруженность дорог перед праздниками, а также запланированная поездка в пансионат на корпоративную вечеринку по случаю Нового года, сменили планы начальника, который решил перенести почтовые услуги на понедельник и во что бы то ни стало выехать с работниками в это традиционное предновогоднее приключение, обычно заканчивающее переломами и обморожениями и завязыванием новых любовных связей.

Плешакова работала на Ганина второй год. Но уже успела насмотреться на выкрутасы шефа, которого на фирме прозвали «Папа» или «Чокнутый папа» из-за ненормальных перепадов настроения, порой грозившими служащим увольнением по всякому поводу и без. Так однажды вернувшись из поездки в Таиланд по похудению и очищению, очищенный до белизны Дмитрий Валерьевич, полжизни курящий как паровоз, одним махом уволил «вонючих дымокуров, загрязняющих озоновый слой планеты» (цитата), встреченных им при входе на фирму. Когда на шефа подали в суд, позже обязавший восстановить сотрудников в должности, Ганин решил и в самом деле бросить курить (но не пить!).

Был случай, он уволил сразу двух секретарей из-за неприятного запаха изо рта.

Короче, Папу боялись, но только до определенной степени, до первого глотка отборного алкоголя, любимого напитка начальства. С этого момента его можно было не страшиться, прячась по углам, а любить, обожать и называть Чокнутый папа. Он не обижался на прозвище, а наоборот, радовался такому человечному отношению холопов к себе. Холопы тоже не обижались на «холопов», алкоголь лился рекой для них бесплатно, корпоративы оплачивались за счет фондов фирмы. Но даже это было не главным. Персонал жил короткими выездами с Папой загород. По силе ни что не приносило таких эмоций, как корпоративы, организованные «Ромашкой». Ведь связями и деньгами босса прощались смертельные грехи: разбитые стекла, разодранные обои, сломанная мебель, драки с охраной и другие новогодние приключения, которые никогда не были по карману ромашковцам. И как появление Деда Мороза на елке все ожидали, что отчибучит сам Чокнутый Папа на этот раз.

Папа. Небольшого роста, коренастый и толстый, с огромным волосатым животом и грудью и отпушенной на зиму мохнатой, словно у цыгана бородой, Дмитрий Валерьвич Ганин походил на богатого бомжа. Дополняла образ и являлась индикатором настроения золотая цепь с огромным крестом с упитанным не по канонам божеством. Цепь элегантно располагалась на пятой чакре и периодически вываливалась из-под дорогущей рубашки, которая после второго глотка автоматически растегивалась на предпоследнюю пуговицу. В эти моменты его начинали обожать все, особенно бухгалтера, работяги всех мастей и водители. Первым шеф отвешивал поцелуи в различные места обширных телес, разросшихся из-за сидячего образа жизни. А водители, словно ученики Христа, или свидетели Деда мороза, ждали пришествия спортивной сумки, которую шеф доставал из багажника своего кабриолета и крепко держал толстыми волосатыми ручищами, разгуливая по пансионату в поисках места, где свить гнездо. За ним, будто привязанные, следовали вышеперечисленные профессии, приехавшие укрепить корпоративный дух и товарищество. Ближе к ночи присоединялся директорский состав, которые заканчивали важные дела на работе.

В этот раз шеф достал две сумки. Но все заметили лишь ту, где позвенькивал хрустальным звоном отборный алкоголь. Виски, коньяк, водка, мартини, ликеры и самогон.

Вторую с 10 000 000 рублей, которую шеф не довез до работодателей, он, не отпуская не на секунду, слегка упрятывал за своим могучим телом, пока не увидел Ольгу Плешакову, финансового менеджера.

– Олька, слухай сюда! Я сейчас нажрусь как свинья и полностью забуду весь этот вечер. Скорее всего не буду помнить и завтрашнее утро. Поэтому, если хочешь остаться работать в «Ромашке», – шеф сверкнул голубым глазом из-под мохнатой брови, который тут же поменял цвет на иссиня-черный, – твоя задача запомнить все за меня! – Шеф наклонился близко, прямо к уху Ольги, которая в этот момент целилась кием в шар в бильярдной, но так и осталась приплющенной к зеленому полотну под мощным весом начальства. – Никто, кроме тебя не знает, что эта сумка существует. Никто не должен про нее прознать до моего возвращения. – Дмитрий Валерьевич еще поднажал на Ольгу, что та взныла. – Мильоны сохрани как родное дитя. Я тебе отплачу милостью, сисястенькая ты моя, – закончил он и смачно поцеловал ее в затылок.

От поцелуя у Ольги закружилась голова, во-первых, от неожиданного натиска ее тело несколько минут не получало кислорода в области груди четвертого размера. Во-вторых, кислотное облако дорогого парфюма уже смоченного глотком виски с феромонами настоящего альфа-самца, свели одинокую Плешакову с ума. В-третьих и в главных, шеф не просто поцеловал, не просто попросил, а можно сказать сделал предложение. Не руки и сердца, так как уже был женат. А настоящее деловое предложение стать официальной своей фавориткой. Этого предложения Ольга ждала вот уже два года.

– Дмитрий… э… Валерьвич, – позвал шефа его личный водитель Серега Смирнов, который довез начальника до порога пансионата, а потом попросил индульгенции на три дня запоя.

Индульгенция была получена и там же в холле с первым глотком виски, Дмитрий Валерьевич крестил Серегу в кавалеры его ордена, назвав своим наследником на ближайшие полтора суток.

– Иду-иду! – шепотом оправдывался шеф, отпуская свою жертву. – Короче, дорогая моя, – на «дорогую» Ольга втянула живот и крепко сжала зубы, чтоб не показать ликование, но сохранить девичью неприступность. – Чтоб только смерть могла разлучить нас, то есть вас, – и вручил ей сумку, где лежали миллионы. А потом подмигнул и со всей силой шлепнул ей по заднице, закрепляя похотливые намерения. – Прям орех, Плешакова! – вожделенно воскликнул Дмитрий Валерьевич, но решил оставить сладострастье на потом. Коллектив многозначительно звал наполнить пустые баки топливом.

Ольга поняла, что ждала не зря. Ждала два года, чтоб исполнить свою самую главную, проверенную, чудесную мечту жизни – стать гедонисткой.

Справка. Гедонизм, явление, где удовольствие является высшим благом и смыслом жизни, единственной терминальной ценностью.