Читать книгу Летопи́сь - Евгения Николаевна Ломанова - Страница 1

Летопи?сь

– Эй, ты… как тебя там… Эль! – занят целиком и полностью подпиливанием когтей.

– Уважаемый Леонард, – подчеркнуто артикулирует при произнесении имени. – Я уже неоднократно Вас, – еще более подчеркнуто, – просил не называть меня так.

– Да буду я еще заморачиваться, – оценивает качество обработки когтя правого мизинца. – Я же не виноват, что у вашего брата никакой фантазии, – пробует кончик когтя на остроту и решает, что нужно продолжить обработку, ибо все еще недопустимо остёр. – Все вы, ангелы, какие-то там “Эли”.

– И, тем не менее, я бы Вас попросил… – решительно супит брови, настроившись раз и навсегда разрешить наболевший вопрос.

– Потом попросишь, – небрежно перебивает и возмутительно игнорирует обиженное сопение оппонента. – Ты мне лучше скажи – наш-то болезный чем занят?

– Опять пишет что-то, – молчаливая акция протеста длится не больше трех секунд, так как на большее совесть не позволяет решиться.

– Оспидя, – нарочно коверкает и долго тянет последний звук, закатывая глаза под самые рожки.

– Я бы попросил! – рефлекторно вспыхивает.

– Вот ты задолбал! Чё такой нудный сегодня?! – в раздражении испаряет напильник, которым орудовал. – Попрошайничаешь только без конца! То одно он просит, то другое! Определись уже! Я тебе что, опять на крыло наступил?

– Что значит, “опять”?! – распахивает глазки до предела допустимого физиологией, оказавшись неожиданно на пороге неприятного для себя открытия.

– А ты в прошлый раз, значит, не заметил… – бормочет себе под нос, стреляя глазами по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы экстренно отвлечь от нежелательной темы.

– … – небесно-голубые глазки наливаются слезками, губки и подбородок начинают жалобно дрожать, выражая меру обиды размером с галактику.

– Ой, вот только морось тут не наводи, я тебя умоляю! – мрачнеет и сконфужен не по-детски.

– Я Вам на хвост не наступаю! – запальчиво и хлюпая носом.

– И правильно делаешь! – кончик хвоста инстинктивно вздергивается вверх.

– Крылышки мои! – дрожащий вздох, переходящий во всхлип – пароксизм жалости к себе.

– Ну, я же не специально!

– Да? – подозрительно всматривается, забыв на секундочку о плаче.

– Ну, я ж тоже летучий! – в подтверждение над плечами расправляются нетопыриные крылышки. – Что я, не понимаю? Спросонья, на самый краешек перышка и наступил. Всего-то один разочек!

– Точно один? – подозрение до конца еще не снято, но слезки уже высохли.

– Точнее не бывает! – в порыве энтузиазма бьет себя кулаком в грудь, торопясь развить успех. – Да если бы я сам не проболтался, ты бы даже и не узнал! А ты тут развел мокрое дело сразу.

Сопит носом, поглядывая недоверчиво. Но долго обижаться неудобно как-то, и поэтому ангелочек расправляет крылья и придирчиво их осматривает, время от времени бросая укоризненные взгляды на напарника. Бесенок усиленно пытается вспомнить, как выглядит на его мордочке честность и раскаяние в попытке их же тут же и изобразить.

– Впредь…

– Да не вопрос, Элюшка! – облегченно вздыхает, перебивая. – Ты только когда спишь, не растопыривайся уж слишком. В наших бытовых условиях чревато.

– Я же просил! – мгновенно вспыхивает.

– Да, да, да! Ты, главное, не нервничай… – облапив за плечи, увлекает за собой.

Уходят вместе. У ангелочка на правом крылышке, с краю, ближе к лопатке отчетливо виден свеженький отпечаток копытца.

*****

Бесенок лежит, закинув руки за голову, ногу за ногу и слегка покачивается, как в невидимом гамаке.

– Слышь, Эль, – со скуки начинает ковыряться когтем в зубах. – Наш-то чё? Опять к компу прилип с утра пораньше и позавтракать забыл?

Ангелочек лежит рядом на воздушной подушке, устроившись на пузике, подперев личико ладошками, соединенными лепестками, и от нечего делать скрещивает лодыжки, пытаясь попасть в движениях в ритм популярного нынче псалма. Прерывание сего сложного процесса вызывает недовольство, так же как и гигиенические процедуры, учиненные бесенком. Слепив недовольно-брезгливую мордашку, ангел тут же устыдился своего нехорошего поведения и начал отчет:

– Пожевал чего-то неполезного. И – да. Сидит, клацает уже второй час. Чай давно остыл, а он о нем и не вспоминает. Я уже устал от него мух отгонять.

Бесенок переворачивается на бочок, одной рукой подпирает голову, а вторую упирает в бок.

– Слушай. Я вот давно спросить хотел.

– М? – ангелочек рассеяно чешет пятку об пятку, задумавшись о своем.

– Мы ж хранители его с тобой. Вот я и не понимаю. Ему же с детства, как всякому другому человеку, они полагаются. А нам он вон взрослый уже достался. С чего бы? Неужто…

Бесенок садится, скрестив ноги по-турецки, взгляд устремлен в воображаемую картину героической гибели предыдущих хранителей. Ангелочек косится на него из-под бровей. Смутное видение, нахлынувшее на него от потерявшего контроль, увлекшись, бесенка, к счастью, было очень коротким. Но он успел рассмотреть, как кто-то громко ревел, воздевая к небу громадные когтищи в зареве полыхающего пожара. Этого хватило для того, чтобы между крылышек пробежали мурашки, и ангелочек испуганно икнул.

– Чего это Вы там придумали, Леонард?

Бесенок часто моргает, не сразу вернувшись в скучную реальность из эпической фантазии, полной крови и фарша. Недовольно вздыхает.

– Ох, тоска с тобой, – плюхается на спину. – Уж и представить ничего нельзя.

– А Вам разве не говорили ничего о подопечном? Инструктаж не проводили? – подперев щечку кулаком, с интересом смотрит на бесенка ангелочек.

Тот закатывает глаза и изображает на лице скуку смертную:

– Да бухтели чего-то. Я особо и не слушал. Подумал, и так разберусь.

– Так не разобрались же, – захлопал глазками ангелочек в искреннем непонимании такого игнорирования полезной информации от наставников уважаемых.

– Так вот разбираюсь же, – развел руками бесенок, демонстрируя очевидное для него непонятливому напарнику.

– А. Ну да, – ангелочек смутно догадывается, что чего-то не улавливает и где-то тут явно подвох.

– Так что там с ним. Рассказывай, – дал соизволение себя просвещать бесенок, снова засовывая руки за голову.

– Да ничего с ними не случилось. Мы на самом деле уже пятая команда у него.

– ЧЁ?!

Бесенок в порыве эмоций снова резко садится, но, немного не рассчитав, оказывается сидящим вниз головой в позе лотоса. Его изумленные до крайности глаза оказываются как раз на уровне глаз опешившего от такого кульбита ангелочка. Несколько раз кивнув, он подтверждает, таким образом, свое сообщение.

– Это как это? Это чё это? Так разве бывает?!

Ангелочек под таким шквалом вопросов и эмоций еще больше теряется. Глазки начинают бегать из стороны в сторону. Сообщать очевидное ему как-то неудобно, но, по всей видимости, надо, раз так настойчиво спрашивают.

– Бывает, – блеет он, наконец.

– Как это, бывает?! – возмущению бесенка нет предела. – Это нарушение всех правил и устоев многовековых!

– Но мы же здесь? – робко напоминает ангелочек, чувствующий себя очень виноватым сам не зная, за что.

Собрав губешки в трубочку, бесенок серьезно обдумывает последнее замечание несколько секунд и, ожидаемо, вынужден с ним согласиться:

– Логично. Так как так вышло-то?

– Леонард, а Вы не могли бы для начала…

Ангелочек крутит в воздухе пальцами, изображая переворот, но бесенок сразу же решительно отказывается, помотав головой, сложив руки на груди и изобразив на мордочке сосредоточенное внимание. Коротко, смиренно вздохнув, напарник при виде такой решительной позиции послушно начинает рассказ:

– Собственно, ничего с ним такого особенного и нет.

– Как это нет?! – тут же возмущается бесенок, разводя руки в стороны, будто приглашая полюбоваться тем, что очень даже есть, и это каждому понятно. – Элик, не темни!

– Я имел в виду, что он не какой-то особенный праведник или наоборот, – терпеливо продолжил пояснение ангелочек. – Предыдущие хранители сами попросили о переводе.

– Но что же им не нравилось? – подозрительно зашнырял глазами вокруг бесенок, понизив голос до заговорщицкого.

– Как бы это объяснить? – серьезно задумался ангелочек, усиленно перебирая в голове подходящие эпитеты.

Бесенок весь во внимании ждал ответа, от нетерпения даже хвостик задрожал, предчувствуя, что сейчас узнает что-то вельми таинственное.

– Просто он – скучный, – устав от бесполезных поисков подходящих прилагательных, бухнул правду-матку прямо в рогатый лоб.

Бесенок моргнул. И еще раз. А потом еще один раз. Ангелочек, не зная, как реагировать на отсутствие реакции, почувствовал, что у него зачесалась пятка. Отвлекаться от собеседника по такой низменной надобности было страшно неудобно. А бесенок все молчал и моргал.

– Это я не понял сейчас чего-то? – наконец-то “отмер” Леонард без всякого перехода. – Ты типа шутку сейчас сделал?

Ангелочек стремительно покраснел.

– Простите?! Что я сделал?

Бесенок, подозрительно прищурившись, принюхался. Ангелочек, задохнувшись от возмущения таким инсинуациям в свой адрес, заалел уже и ушами. Но так как порочащего ничего унюхано не было, бесенок пояснил:

– Шутканул ты чё ли, спрашиваю?

– Неть!

Надув губы, ангелочек переместился в сидячее положение, в знак протеста еще и руками себя обхватив, и ножки крестиком сложил.

– А что тогда?! – не обращая внимания на демонстрации, потребовал ответа бесенок, перемещаясь повыше, дабы лица оставались на одном уровне. Фэйс ту фэйс, как говорится.

– Ничего! Просто скучный, и все!

– Не, ну я, конечно, не ждал, что он нам с утра до ночи на баяне играть будет, – в задумчивости подпер пальцем лоб Леонард. – Людишки вообще, по моему мнению, не особо веселые питомцы. Белочки как-то повеселее будут. И дрессировать их одно удовольствие, – и без всякого перехода добавил, испустив дрожащий вздох: – Эх, как там моя Маруся?

– Какая такая Маруся? – растерялся от такой резкой смены направления ангелочек, не узрев завуалированной и ловкой провокации со стороны бесенка.

– Белочка моя, – пряча ухмылочку, просветил Леонард. – Ручная. Милое дело с ней вечерком по барам прогуляться.

– Это в тех, в которых пьют алкоголь? – проявил неожиданно боязливый интерес и познания ангелочек.

– Не только, – туманно подтвердил бесенок.

– Разве туда с животными можно? – не поверил ангелочек.

– Эль, ну ты как маленький! Кто меня досматривать будет? Фейсконтроль устраивать? Дресс код еще скажи!

Ангелочек, приоткрыв от усердия рот, переваривал полученную информацию и явно не справлялся.

– А платье там обязательно? – в конце-концов, выдал он.

Настал черед бесенка зависнуть и проветрить ротовую полость.

– Какое платье?

– Но Вы же сами сказали: “дресс”.

– Я?! – вытаращив глаза и для ясности указав сам на себя пальцем, возмутился бесенок, но тут же остыл: – А, ну да. То есть – нет! Короче! Не забивай мне голову. Скоро сам все увидишь!

– Как это? – немного испугался ангелочек.

– Сводим подопечного.

– А, – разочарованно сник ангелочек. – Не выйдет у Вас ничего. Он никуда не ходит.

– То есть как это? Вроде не больной?

– Здоровый. На удивление, с таким-то образом жизни. Но из дома он выходит крайне редко.

– Насколько редко? – прищурился бесенок.

– Я точную статистику не просматривал. Но, кажется, всего несколько раз в год.

– Он бедный, чё ли? – наобум предположил бесенок.

– Нет, – ангелочек уперся ладошками по сторонам тела и болтал ножками, сидя, как на жердочке. – Состоятельный даже.

– А почему тогда?! Здоровый, богатый, молодой! Мёдом ему дома, что ли, намазано?

– А ему не интересно.

– То есть как это?

– А вот так. Совсем.

– Но чем-то он должен заниматься!

– Он и занимается.

– И чем это он там таким занимается, что света белого не видит?!

– Книжки пишет. Писатель он у нас.

*****

– Леонард, Вам плохо? – озадаченно кружит вокруг бесенка, медленно оборачивающегося вокруг свой оси в позе лотоса.

– Не мешай, я думаю, – отвечает голосом “просветленного”.

– А Вам так удобно? – Элик искренне удивлен и немного обеспокоен.

– А тебя что-то не устраивает? – приоткрывает один глаз.

– Я просто не знал, что для того, чтобы думать, надо что-то особенное делать! – ангелочек настолько воодушевлен новым подходом, что тут же, растопырив ручки и ножки, начинает вращаться вокруг собственной оси, подражая бесенку.

– Я тоже, – негромко, чтобы ангелочек не услышал, а потом гораздо громче специально для него же: – Ничего ты не понимаешь! Это же прогрессивные методы и самые последние наработки. Кровь к мозгам когда приливает, очень умственная деятельность возрастает.

– Здорово! – совершенно искренне наслаждается процессом и немножко своей прогрессивностью заодно. – У японцев что-то подобное есть, я читал.

– Да? – с некоторой долей ревности в голосе поджимает губы, переживая из-за того, что кто-то его уже опередил в методике, пусть и только что придуманной.

– Только они, кажется, просто ждут, когда оно настанет, – начинает припоминать, нахмурив лобик.

– Кто “оно”? – вытаращивается на ничего не замечающего ангелочка, почему-то немного испугавшись.

– Сатори.

– Чё?!

– Ну, они это так называют. В медитативной практике дзэн – внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы через достижение “состояния одной мысли”, – оттарабанивает на одном дыхании.

– Бла – бла – бла! – закатив глазки, показывает язык, хоть этого и не видят. – Не нуди! Нарушаешь мне тут концентрацию своими японцами!

– Извините! – для верности закрывает рот обеими ладошками, а потом снова растопыривается.

– Леонард, – буквально через тридцать секунд робко подает голос опять.

– Ну чё еще? – еле сдерживая раздражение, все же отвечает.

– А что мы сейчас думаем?

– В смысле?

– Я подумал, Вы специально для решения какого-то вопроса важного это делаете, – удивился ангелочек.

– А то! – преисполненный осознанием своей значимости, добавляет к вращению по вертикали и горизонтали заодно.

– Так что мы думаем? – приоткрыв один глаз, ангелочек напоминает об оставшемся без ответа вопросе и, заметив несоответствие в своем кружении и бесенка, тут же поправляет свою полетную траекторию.

– Ох, да о чем же еще нам думать, кроме подопечного? – в сердцах резко выдыхает через нос два дымных язычка. – Вот ты безответственный!

– Кхе – кхе! Простите!

*****

– Хикикомори…

– Чо?! – загадочное слово, ещё и произнесённое загробным голосом, вырвали бесенка из дремоты, напавшей, как следствие медитации.

– Это я вспомнил, как японцы называют таких, как наш подопечный, людей, – с радостью поделился ангелочек, обрадовавшись тому, что Лео отозвался.

– На все-то у них слово специальное найдётся, – недовольный бесёнок прерывает медитацию, переместившись в стоячее положение.

– Они вдумчивые очень, – подтвердил наблюдение Эль.

– Отстань ты со своими японцами.

– А мы что, больше думать не будем? – искренне расстроился Эль, продолжая, растопырившись, плавать и кружиться.

– Будем, – сосредоточенно нахмурив лоб, Лео начинает расхаживать. – Но действовать будем старым проверенным методом.

– Это каким?

– Мозговой штурм! – Лео поднимает над головой воображаемый меч с очень решительным видом.

– Ладно, – покладисто соглашается ангелочек, любопытно блестя глазками.

– Значит, так, – уперев руки в боки и широко раставив ноги, Лео оглядывается с очень решительным настроем на мордочке. – Что мы имеем?

– Что? – мгновенно заразившись энтузиазмом напарника, вопрошает ангелочек.

– Мы имеем асоциального типа, не желающего бороться со своей асоциальностью!

– Да! – Элик от исходящего от Лео энтузиазма в полном восторге.

– Мы как хранители, такого допустить его поведения не могем! – упиваясь восторгами Элика, бесёнок преисполнен собственой важности и чувствует себя великим профи.

– Не могем!

– Ибо не положено таким правильным быть!

– Дя! Что? – ангелочек застывает во время оборота немного вниз головой, от чего кажется, что он делал колесо. – Нет. Это не верно.

– Чей-то?! – смотрит с высокомерным видом, недовольный, что его на этот раз не поддержали.

– Дело же не в том, что он слишком правильный, – начав пояснение, ангелочек возобновил полёт, избрав центром Лео, которого, неспешно кружась, облетает по кругу, для удобства ведения беседы оставаясь только лицевой стороной себя к собеседнику. – Хороший ты или плохой – выбор человека. Но он должен быть осознанным. Даже если согрешил, но раскаялся, и к тому же искренне, означает, что он открывает путь к самопознанию.

– Аха, – наблюдая за ангелом, бесёнок, не двигаясь, поворачивается вслед за собеседником, сохраняя горделивую позу.

– И вот только тогда он поймёт, какой он на самом деле, – заканчивает пояснение с вдохновенным выражением и подняв палец к верху, но тут же снова раскидывает ручки по сторонам. – Но лучше, конечно, чтобы не грешил, а сам понял.

– Размечтался, – презрительно усмехнувшись, отворачивается и уходит.

– Лео! Я Вас оскорбил?! – расстроен не на шутку, догоняет.

– Аха! Щас!

– А куда Вы тогда?

– К подопечному. Пошли глянем, что он там делает. На месте решим, как его расшевелить.

– Отличный план! – немного заискивающе старается заглянуть в глаза во время очередного витка.

– Разнуделся опять. Я как в школе опять оказался. Бррр! – демонстративно передергивается всем телом. – Уж лучше про японцев своих чей-нить прикольное рассказал. Ты что, их фанат?

– Немножко, – засмущался ангелочек. – Красиво у них так все. Сакуры, любования цветением и снегом, котацу…

– Это что еще за холера? Над кошками там, поди, издеваются?! Я им покажу!

– Нет, что Вы! Это стол такой специальный. Одеялом накрывается, и грелка посредине. Все сидят вокруг и греются зимой. А еще…

*****

– Записывай, – с видом начальника, устроившего внезапную проверку нерадивым сотрудникам, идет, заложив руки за спину и пристально осматривая все подряд.

– Секундочку! – пристраивается в фарватер Лео, выхватив из воздуха свиток и перо, прикусив от усердия язык, строчит.

– Хм, – уже через пару шагов останавливает. – Хорошая квартира. Просторненько.

– Так и писать? – на всякий случай уточняет Элик, не отрываясь. – А в метраже не надо?

– Что писать? Ну-ка покаж, – уже забыв о своем распоряжении, выхватывает из рук Элика бумагу. – Ты что тут накалякал?!

– Ну, Вы же не сказали, что писать конкретно, – смущенно мнется.

– “Дорогая Ли-пе-нд-лра-ми-эль, – с трудом, коверкая, по слогам читает. – Извини, что долго не писал”… – в изумлении таращится на листок, не в силах найти определение происходящему и написанному.

– Это личное! – выхватывает листик и прячет, покраснев.

– Это что значит, “личное”?! – заводиться с полоборота, нависая над смущенно шмыгающим носом Эликом. – Мы тут, по-твоему, чем занимаемся?!

– А чем мы… – запальчиво выпячивает грудь и нижнюю губу, но тут же сникает под огненным взглядом напарника и мямлит, смяв концовку: – …занимаемся?

– Да уж не с Педалями эпистолярно шуры-муры наводим! – сказал, как отрезал, и отвернулся, мгновенно материализовав на себе черный плащ с красным подбоем и запахнувшись в него очень красиво.

– Она не “Педаль”! – обиженно надувается и тоже материализует на себе плащ, только голубой с белым подбоем, в который не менее картинно запахивается, отвернувшись. – И никакие у нас с ней не “шуры-муры”!

– … – после целой минуты стояния косится через плечо на ангелочка.

– Фур! – сильно переживает, фыркая себе под нос.

– Делом займемся или так и будем стоять? У нас подопечный не вечный, между прочим, – Лео, спустя еще две минуты, косится, высокомерно выгнув бровь.

– Сначала извинитесь! – Элик непреклонен и зыркает в ответ из-под насупленных бровок.

– Перед кем это? – откровенно теряется бесенок, забыв про позу.

– Перед… – на пару секунд задумывается, а потом выдает: – Перед Липендлрамиэлью!

– Э? – начинает оглядываться, в недоумении разведя руки в стороны, демонстрируя, что, собственно, в данный конкретный момент не перед кем.

– Ну, тогда… – Элик, в раздумье закусив губу, судорожно соображает. – Тогда передо мной! Я ей потом передам.

– … – красноречиво-жалостная мина а ля “Ты уверен?” на ангелочка почему-то никак не действует, и со вздохом обхватив его за плечи, Лео увлекает его за собой. – Я ей цветы потом пошлю.

– Правда? – восхищенно хлопает глазками.

– Ага. Только напомни.

– Она лютики любит. Полевые, – вместе уходят, волоча по полу слишком длинные плащи.

– Да хоть кактусы пустынные, – барским жестом отмахивается, а потом сально лыбится: – А у тебя чего с этой педальной, колись.

– Мы однокурсники! – неподдельно возмущен инсинуациями.

– Ага, как скажешь! Лютики, говоришь?

*****

В воздухе разверзается пространственная щель, подсвеченная адским пламенем, и из неё выскакивает Лео, поджав хвостик и обеими руками держась за то, откуда он растёт. Щель исчезает, и бесёнок тут же грозит кулаком, а потом еще и язык показывает кому-то, кто его уже вроде как не видит. Но щель открывается снова, и из неё вылетает молния, прицельно жалящая Леонарда в попу. Взвыв, подпрыгнув и снова ухватившись за пострадавшее место, бесёнок больше не осмеливается выражать своё недовольство.

– Смотри мне! – доносится грозный рык вместо прощания, и щель окончательно закрывается.

Тут же в воздухе прорисовывается красивый овал, озаряется мягким светом, заполняется облачками белоснежными и ароматизированными, с запахом лаванды и легкими нотками пачули. Из облачной завесы бочком вываливается Элик. Да так, будто ему для ускорения поддали под зад. Ко всему прочему, прижимая ладошку к уху. Встретившись взглядами, бесёнок и ангелочек тут же отворачиваются друг от друга.

– Здравствуйте, Леонард, – вежливость побеждает неловкое молчание.

– Виделись уже, – бурчит, незаметно косясь через плечо.

– Ммм… ну да, – сообразив, что от смущения ляпнул глупость, замолкает, не зная, что ещё сказать.

– И как там ваши святые отцы? – не удержался от ехидного замечания Лео, заметив, как напарник, думая, что незаметно, потирает пострадавший тыл.

– Хорошо! – преувеличенно бодро и поспешно отдергивая руку, оборачивается и замечает, что не он один пострадал в том самом месте. – А как Ваши уважаемые наставники поживают?

– Отлично, – сообразив, что спалился, тут же поворачивается к ангелочку лицом, пряча пострадавшее место.

Очередная неловкая пауза, во время которой оба смотрят куда угодно, только не друг на друга.

– А чо, как у вас там вапче? – сам не зная, зачем, ляпает Лео, лишь бы не молчать.

– Да ничо так, – запинаясь, пытается построиться под стиль высказывания Элик. – А у Вас как, чо?

– То же ничо…

Мимо проходит кошка.

Лео замолкает, провожая её завороженным взглядом. Хвостик, задрожав, приподнимается.

– Леонард! – заметив реакцию, тут же строго говорит Элик.

– А? – не отрывая взгляда, откликается.

Ангелочек решительно подходит и загораживает собой вид на кошку, выпятив грудь и уперев руки в бока. Вид имеет при этом строгий и непреклонный. Правда, его немного портит оттопыренное, малинового цвета ухо, которое он до этого успешно скрывал.

– Леонард, возьмите себя в руки!

– Да чо я, – смущённо ковыряет копытцем пол. – Другие вон чо и ничо…

– Я ни в чем Вас не упрекаю. Но позвольте напомнить, что возникшая ситуация вышла из-под контроля, и по Вашей вине!

– Ну, прям! – неубедительно вяло возражает.

– А кто животное дразнил?! – неподдельно возмущен.

– Ну, поиграли чуток…

– Двое суток кошка по стенам скакала, – приводит неоспоримые доказательства сурово.

– Ну прям, двое…

– Сорок семь часов. Хозяин уже думал ни в чем не повинное животное усыпить!

– Ага, щаз! – вскидывается, грозно нахмурившись, и поддергивает рукава. – Я его за Манюню…

– К счастью, – твёрдо продолжает, от чего Лео опять сникает. – Животное до нашего с ней знакомства отличалось безукоризненным поведением, и хозяин не смог решиться на такой суровый шаг.

– То-то же! – не смог скрыть облегчения и смахивает пот со лба.

– Тем не менее…

– Ну хватит! Ишь, разошелся! Я один, можно подумать, заигрался!

Элик немного испуганно кидает быстрый взгляд наверх, а потом мучительно краснеет, стремительно теряя весь свой внушительный вид.

– Я не виноват, – мямлит неубедительно, а потом запальчиво упрекает: – Вы же сами говорили! Один кружок! Один кружок!

– Ну, а кто тебя заставлял-то туда-сюда носиться?! – и передразнивает, очень похоже изображая: – “Вот это родео!”

Ни один не может уступить, но прободавшись с минуту взглядами, до обоих доходит, что спорить бесполезно.

– Лан. Пошли работать, – морщась на каждом шагу, но держа осанку, бесенок первым сдвигается с места.

– Очень болит? – сочувственно заглядывая в глаза, семенит рядом.

– В первый раз, что ли? – с видом раненого, но не сломленного бойца смотрит вдаль.

– Надо капустный лист приложить! Я слышал, помогает!

– Да? – по инерции заинтересованно, а потом более осмысленно прокручивает метод лечения в голове и замирает, пораженный. – Чо, прям туда?!

– Хм… – косится на пострадавшую область, но быстро отводит глаза. – Наверное.

– Само пройдет, – не в силах расстаться с реноме и представить себя в роли пациента, пользующегося такими народными методами излечения. – Ты вон лучше к уху своему приложи.

– Да не болит же уже почти, – поспешно прикрывает и при этом задевает, отчего на личике болезненная гримаса тут же появляется.

– Кстати, – резко останавливается, задумавшись. – Что-то я не помню, чтобы наш подопечный особо отсвечивал, когда мы с Манюней игрались. Когда это он её усыпить надумал?

– А! Это он когда из дома сбежал, в сердцах надумал, – пояснил Элик и поспешно добавил: – Но тут же раскаялся! И извинился. Мысленно.

– Погодь. Это, конечно, хорошо, – не мог оставить без внимания искреннее раскаяние, но быстро возвращается к главной мысли, дабы не потерять нить: – Получается, миссия-то выполнена? Мы ж с тобой его от компа оторвали! Из дома выгнали!

Осененный этой мыслью, бесенок горящими глазами уставился на ангелочка, но заметив его кислый вид, тут же сник и недовольно поинтересовался:

– Ну, что не так? Оторвали же?