Читать книгу Хозяйка мотыльков - Евгения Сергеевна Сергиенко - Страница 1

Что есть душа?

Интересный вопрос, точный ответ на который едва ли сможет дать кто-то из живущих.

Сознание и восприятие мира, воспоминания и ощущения – вот что принято считать душой. Людям свойственно приписывать наличие души только своему виду, хотя мне, например, очевидно, что душа есть у всего – или практически всего – вокруг.

Люди – хрупкие наивные мотыльки в свете моего фонаря, они так любят находить объяснения тому, чему не следует их искать. Любят очерчивать неизвестность линиями формы и с гордостью говорить: теперь я понимаю принципы бытия! Но все эти человеческие поиски и стремления движимы лишь страхом.

Чего боятся люди? Смерти, конечно.

Но они забывают, что душа действительно бессмертна, а телесная смерть у каждого своя собственная и лишь одна, чужая смерть никогда никого не заберет, а своя заберет так молчаливо и безвозвратно, что бояться ее нет никакого смысла.

Как вы поняли, я знаю толк в людях. О да, люди – мое любимое развлечение, ведь я вижу их изо дня в день, знаю об их заботах, волнениях, наблюдаю за их отношениями, знаю в лицо их страхи. А иногда, хоть это очень сложно, даже играю с людьми.

Кто же я?

Я – улица.

Точнее, душа улицы. Сознание, ожившее за сотни лет, сложенное из событий, настроений, радостей и болей, жизней и смертей, энергий, витающих в воздухе и сопровождающих каждую мысль, каждый поступок, каждое движение.

Люди думают, что все проходит бесследно, есть настоящее и будущее, а прошлое тает за горизонтом вместе с закатным солнцем. Это не так: все на свете оставляет свой след, а после – как это происходит, я не имею представления, но я и не человек, чтобы пытаться найти логику в необъяснимом, – следы складываются в новые формы, а формы оживают.

Так появилась я.

Когда я была совсем юной, люди не знали даже, что такое асфальт, не могли помыслить о том, чтобы слушать музыку на ходу или строить дома не собственными руками. Я стала непосредственным свидетелем прогресса, развития технологий, научных прорывов – но тем уверенней могу сказать: главным «двигателем» человека были и остаются ощущения.

Люди сильно отличаются от меня.

Прямо сейчас у меня есть несколько десятков домов, фонари, заборы, дорога, магазины, аптеки, деревья и клумбы – я и рада, мне не придет на ум расширять свои клумбы, чтобы чувствовать себя лучше, или переставлять дома новым порядком, чтобы развлечься. Нет, я всегда довольна тем, что имею, по-другому не может быть, ведь я наблюдатель жизни, а люди – ее участники. Активные участники. Слишком активные!

Они только и делают, что стараются улучшить, разнообразить или усложнить свое существование.

Мотыльки летят на свет фонаря, а люди летят на свет своих желаний и страстей, движимые тем, что они называют смыслом.

Глава 1

Ценитель

В мире не так много вещей, которые можно назвать по-настоящему привлекательными.

Но то редкое, что истинно нравится человеку, обществом принято относить к греховным слабостям.

Взять, например, вкусную еду – самое доступное из удовольствий. Ценитель вкусной еды может наслаждаться ей без оглядки на время суток и без скромности в количестве – больше, жирнее, слаще, острее… Но стоит этому наслаждению проявиться, как сразу найдутся те, кто ткнет пальцем в нежное желание, будет оскорблять, ссылаться на греховное чревоугодие, негативные последствия для тела и ума. Но ведь у тела есть хозяин, желающий баловать его именно таким образом, так какое право имеют другие вмешиваться в процесс достижения удовольствия?

Неспособные находить радость в жизни, они и другим не дают этого делать.

Ну да ладно, еда – простейшее.

Но стоит задуматься о более высоком, допустим, о женской красоте, и в силу вступают совсем иные догмы.

Красота, считается, спасет мир. Но как это должно произойти, если женщины так тщательно охраняют свою красоту?!

Если бы спросили мое мнение, я бы настаивал, что прекрасное лицо и тело не должны принадлежать лишь самой женщине, она обязана делиться с ценителями красоты.

Не с кем попало, конечно: не с пустыми малолетними дураками в клубах, не с богатыми стариками в просторных квартирах – а именно с ценителями. С тонкими натурами, способными вкусить всю прелесть красивой женщины и ею вдохновиться.

К великой печали, женщины слишком глупы и не могут по достоинству распоряжаться собственными возможностями.

Поэтому настоящий гурман и творец будущего не может позволить цветению исключительной женщины увянуть, не принеся пользы. Он вынужден находить ее в серых толпах города, приглядываться, оценивать, наблюдать, изучать. И, если потребуется, брать – во благо мира.

Тронутый глубиной собственных мыслей, достаю блокнот. Пальцы тонут в потрепанном от времени переплете, черный остро заточенный карандаш всегда лежит между страниц: «Женщина – цветок. Прекрасный, недолговечный, созданный для сиюминутного впечатления и восторга. Женщина не должна думать о своей красоте, а тем более о своем предназначении, она должна дарить себя бескорыстно».

Глава 2

Астра

Музыка гремит, стучит, пульсирует в висках, неприятной вибрацией отдается в теле.

Сознание слегка мутнеет от кальянного дыма.

На вечеринке полно народа. Алкоголь быстро расходится по бокалам, но я стараюсь не пить, всеми силами сохраняя ясность ума.

В мои планы не входят отвязные танцы, новые знакомства и тем более пьяный секс с одногруппниками, я здесь за другим.

За вниманием одного-единственного человека.

Надо сказать, что этот единственный сам меня сюда пригласил, но за вечер так ни разу и не подошел, не заговорил.

Пока не заговорил.

Закуски сегодня тоже неплохие, и даже диджей классный – он, как и все здесь, из нашего универа, но с другого факультета.

Я стою, чуть пританцовывая, в стороне от подруг; не потому, что не хочу общаться, вовсе нет, просто так Рафу проще будет подойти.

Зажав бокал между пальцами, почти не прикасаюсь к нему, и украдкой посматриваю на компанию парней в другом конце комнаты. Рафаэль сидит на столе вполоборота, вальяжно запрокидывая голову, выпускает кальянный дым и изредка осматривает проходящих мимо девчонок. Он совсем не танцует, хотя его приглашали уже три второкурсницы. Интересно, рисуется и цену себе набивает, или правда не хочет?

Вечеринки всегда гремят по последним пятницам месяца. И хотя я здесь редкий гость, хорошо знаю, что эту традицию придумали еще на первом курсе, и она не нарушается вот уже пять лет. В этот раз квартиру предоставил парень с потока, отличник и зубрила. Если постараться, всегда можно вычислить хозяина пространства даже в такой толпе, как сегодня – его выдает испуганный взгляд с бегущей строкой: «Зачем я на это согласился?!»

Обычно, когда я все-таки прихожу потанцевать, мне нравится наблюдать за ребятами, подмечая, кто с кем флиртует и кто кого недолюбливает. Но сегодня не тот случай. Сегодня я посматриваю только на Рафа, все остальное теряет важность.

Интересно, зачем Рафаэль позвал меня, если не собирается подходить?

Или собирается, но выбирает момент?

Может быть, ждет, пока я выпью шампанского, чтобы разговор пошел легче?

Мы знакомы с первого курса, постоянно пересекаемся на праздниках, днях рождения знакомых, на вечеринках, на пересдачу экзамена однажды попали вместе. Но дальше милых улыбок и легкого «как дела?» не заходило ни разу.

Ни разу до того случая, на паре архитектуры.

На прошлой неделе Раф опоздал на занятия, а когда вошел в аудиторию, его обычное место рядом с Гером уже было занято.

Выбирая, куда сесть, он быстро изучил ряды… и выбрал меня.

То есть не меня, а место рядом со мной. Но в тот миг мне было абсолютно ясно, что он искал глазами именно меня и сел рядом специально.

– Идешь на вечеринку? – Раф шепнул это мне прямо в ухо, так неожиданно приблизившись, что я вздрогнула.

– Не знаю, – последовав примеру, я тоже наклонилась к его уху, – еще не решила.

– Ты не всегда ходишь. Не любишь тусовки?

– Не очень.

– Почему? Там весело.

– Скорее шумно.

Он выдержал небольшую паузу, словно обдумывая что-то.

– Приходи, – произнеся это проникновенным голосом, он посмотрел мне прямо в глаза.

– Я, я… – в горле пересохло от волнения, – подумаю.

Раф улыбнулся.

Я опустила взгляд.

В моей жизни – бесцельной, но всегда распланированной череде событий – блеснула возможность испытать что-то новое.

Было ли это настоящим приглашением, или мимолетным приступом симпатии, обычным для парней? Я не знаю.

И, видимо, не узнаю, ведь Рафаэль по-прежнему в другой стороне комнаты и даже не смотрит в мою сторону.

Хотя…

Как только я теряю надежду на общение, Раф выпускает красивое облако дыма, медленно, как в фильме, поворачивает голову и ловит мой взгляд.

Вздрогнув, чуть не роняю зажатый в пальцах бокал.

Вот черт, теперь он знает, что все это время я пялилась на него.

Не отводя глаз, Раф быстро говорит что-то парням и встает.

И улыбается.

И… Боже мой. Боже мой! Идет прямо сюда.

Глава 3

Ценитель

Принято считать, что ночь – самое опасное время для красивых женщин.

Оказавшись не в том месте и не в тот момент, они могут вляпаться в неприятности или попасть в настоящую беду.

Однако мой опыт говорит другое, самое опасное время – сумерки и лишь первые часы темноты.

В ночи любой шорох вызывает подозрение, любой писк может привлечь внимание.

Сумерки же – болотистое время, мрачное и скрывающее предпосылки больших бед. В сумерках город еще не спит, но люди, чувствуя недоброе, спешат в свои дома, желая укрыться в безопасности родных стен. Им нет дела до других, они сосредоточены на себе.

Мое любимое место наблюдения – небольшой проулок между домами в старой части города. Это почти центр, где этажи старинных зданий выкуплены магазинами и агентствами, поэтому уже после шести часов вечера я могу бродить здесь, не попадаясь никому на глаза.

Впрочем, брожу я редко.

Обычно стою на углу, прямо под вывеской дома номер девять, в укрытии стен и раскидистых веток каштанов.

Переминаясь с ноги на ногу, я как бы встраиваюсь в пространство, нахожу удобную позицию, фиксирую тело и взгляд.

Я стою не шевелясь, так тихо, что меня не замечают даже поздние птицы, бродячие собаки и уж тем более люди.

Вид, который мне открывается с этого места, достоин того, чтобы попасть на картину величайшего художника.

Не везде в поздний час увидишь такую красоту.

Стройные ряды домов – архитектурная гордость города, ровно подстриженные кусты – декорации вдоль дороги, зелень вековых деревьев, старая брусчатка, тени, ползущие по проулкам и вливающиеся в ночь… Любуясь видом, я, тем не менее, наблюдаю и за людьми.

Хоть в сумерках и трудно встретить истинную красоту, я часто вижу женщин достаточно хорошеньких. Но, как и большинство из своей породы, они глупы, неосторожны и часто попадают в переделки, недостойные их привлекательности.

Не изменяя своему посту наблюдения десятки дней, я видел женские стычки, пьяные драки, видел, как женщин избивали их ухажеры, а потом бросали на тротуаре, как мусор. Никогда я даже не пытался вступиться за этих дур, ведь будь они достойными – не оказались бы в таких ситуациях. А раз оказались – пусть рыдают, пусть кричат, зовут на помощь, унижаются и умоляют.

Каждый достоин того, что имеет.

Если бы мое чутье не кричало о том, что именно это место станет для меня особенным, принесет рассвет моему гению, я бы ушел отсюда прочь немедленно. Но я не уйду.

Что приготовит мне сегодняшний вечер?

Возможно, очередной взгляд на глупость и ничтожность. А может быть, именно он изменит все.

Глава 4

Астра

– Следишь за мной? – Рафаэль наклоняется, перекрикивая грохот музыки. – Я видел, ты смотрела на меня.

– Почему именно на тебя? – от его вопроса пробегают мурашки, и я делаю неловкий глоток из бокала.

– А на кого еще? – улыбнувшись, он чуть приобнимает меня за плечи. Так легко, словно делал это сто раз. – Я же самый смотрибельный.

Его голос смешивается с вибрацией басов, и по спине вновь бегут мурашки. Интересно, Раф знает, что всегда нравился мне, привлекал своей непосредственностью, граничащей с наглостью – как будто он случайно оказался в универе, снизошел до учебы.

– Самооценка у тебя что надо. – Мой голос, похоже, звучит уверенно и даже чуть надменно, но внутри все иначе – я волнуюсь, как школьница на первой дискотеке.

– Давай налью еще. – Раф забирает бокал и как бы случайно касается пальцами моего запястья.

Он что, и правда заигрывает?

Хочу сказать, что у меня нет настроения пить, но вновь наполненный бокал появляется в руках за секунды.

– Спасибо, – я пробую напиток. – Это пунш? Или другое шампанское? Вкус горьковатый.

– Там мои горькие слезы от того, что ты весь вечер стоишь так далеко, – Раф пристально смотрит на меня. – Тебе не нравится?

– Нравится. Все нравится, – говорю вслух. «На самом деле мне нравишься ты», – думаю про себя.

– Жаль, ты редко приходишь, у нас не было повода познакомиться поближе.

«Поближе» – слово из набора фраз дешевого подката. Меня немного коробит, но я стараюсь не подать вида – мы оба слегка пьяны, возможно, он хотел сказать «получше»?..

– Буду бывать чаще, если ты попросишь.

– Я готов умолять, – наклонившись, шепчет он мне в ухо.

– Раньше ты не был таким настойчивым, – отпиваю еще глоток и чувствую, как алкоголь бьет в голову. И еще глоток. Мысли становятся тугими и плотными, как пропитанный кальянным дымом воздух комнаты.

Раф спрашивает о чем-то.

Я отвечаю что-то глупое и невнятное.

Мы смеемся.

Рука с плеч скользит на спину, на талию.

– Пойдем, я налью тебе еще и покажу соседнюю комнату.

Опускаю глаза и вижу уже пустой бокал – когда я успела его выпить?

Раф покачивает рядом в такт музыке, он похож на парня из попсового клипа – легкий, привлекательный. Меня очаровывают его движения и взгляд, нравится запах его туалетной воды, его белозубая нагловатая улыбка.

Время превращается в тягучую воронку, оставляя в центре только меня и Рафа – такого красивого, уверенного.

Он берет меня за руку и легко тянет за собой. На ватных ногах я шагаю следом, пытаясь собрать происходящее воедино. Музыка долбит в виски, мысли не поддаются, мы выходим из многолюдной комнаты в коридор. Поворачиваю голову, пытаясь поймать фокус пространства, и понимаю, что соседняя комната – спальня.

У меня вырывается нервный смешок.

Ну нет. На такое я точно не рассчитывала.

– Вот так просто? – убираю свою руку из ладони Рафа. – Решил напоить и подкатить?

– А что в этом плохого? – он одним движением прижимает меня к себе. – Зачем тратить время?

Я много раз представляла себе этот момент – мы рядом, совсем близко, его губы едва касаются моих так нежно, что чувствуется дыхание.

– Отпусти. – Хочу сказать уверенно, но голос вздрагивает.

Вместо этого парень запускает руку мне в волосы и накрывает губы поцелуем.

Квартира, коридор, музыка – все гремит, плывет и закручивается вокруг нас.

Или вокруг меня?

– Отпусти, – повторяю непослушными губами, но в ответ снова ощущаю жар дыхания и пальцы Рафаэля на своей шее.

В следующую секунду пространство пошатывается, и мы падаем. На кровать.

Откуда здесь кровать? Мы все-таки добрались до спальни? Почему я ничего не соображаю?

С каждым мигом прикосновения становятся настойчивее, я хочу выбраться из объятий, но не могу даже оттолкнуть Рафа как следует.

– Расслабься, ты ведь не зануда, не ханжа, ты ведь любишь удовольствие, правда? Скажи, что любишь.

Он трогает меня и даже не думает останавливаться. И говорит… Почему он так четко говорит, он что, совсем не опьянел?

Начиная догадываться, что происходит, собираю все силы, толкаю Рафа в плечо и сажусь на краю кровати, поджав под себя ноги. Наши глаза встречаются – он смотрит с жаждой, с вожделением, в его взгляде нет места симпатии и интересу, так смотрят на девочек-одноночек.

Вдыхаю воздух, пытаясь успокоить мысли, и киваю на стоящий на прикроватной тумбе бокал.

– Снова? Ты меня удивляешь!

– Это для храбрости, – говорю не своим голосом.

Прищурившись, он задумывается, словно решая, стоит ли наливать мне еще.

Я томно вздыхаю и откидываю голову, изображая накатившее желание, а на самом деле игнорирую бессилие тела и слежу за каждым движением Рафа.

Вот он поворачивается полубоком, стараясь скрыть руки, вот берет бутылку, наливает и – так я и думала! – бросает в шампанское что-то белое и зашипевшее, совсем незаметное в пузырьках пены.

Опоить меня и переспать!

Неужели он способен на такое?!

Раф наклоняется ко мне, но я выбиваю бокал из его рук.

Стеклянный край ударяется о стену и разлетается осколками, брызги невыпитого шампанского долетают до моего лица.

– Ты что творишь? – уверенность слетает с парня.

– Отпусти меня! – говорю резко, но не совсем внятно.

– Ты что, перебрала? Я тебя и не держу.

– Ты свинья! – пытаюсь встать, но ноги не слушаются, и я падаю на пол, больно ударившись.

– Да ладно, – он тут же подхватывает меня на руки и снова опускает на кровать, – я понимаю, что ты не такая, я никому не скажу, в универе никто не узнает.

– Отвали! – выкрикиваю ему прямо в лицо. – Что ты мне подмешал? Я видела!

– Чушь не неси! Совсем сдурела? – теперь голос Рафа звучит не проникновенно, а напряженно и даже грубо.

– Я не буду молчать! Я видела!

Все-таки поднимаюсь на ноги, в полутьме мутного пространства нахожу глазами дверь и бросаюсь к ней, но снова падаю.

– Не будешь? – Раф вновь поднимает меня, но теперь резко, больно дернув за локоть. – А я скажу, что ты наркоманка и алкоголичка. – Лицо Рафаэля прямо перед моим, но я вижу его словно через пелену. – Что сама клеилась ко мне, здесь все видели, как ты на меня смотришь.

Вместо ответа я подаюсь вперед и что есть сил кусаю парня за губу.

Истошный вопль перебивает шум вечеринки.

Чувствуя привкус крови во рту, я все-таки добираюсь до двери из спальни, дергаю ручку, наваливаюсь и оказываюсь в коридоре.

Хозяйка мотыльков

За свою жизнь я видела многое, на моем теле вершились революции, случались ураганы, землетрясения, вблизи меня разливались реки, несчетное количество раз рождались и умирали люди.

Наблюдать за людьми безумно интересно, жаль, по моим меркам они совсем мало живут, и стоит мне привыкнуть к человеку, хорошенько всмотреться в его жизнь, как хлоп – и он уже старик, немощный и ненужный мешок костей, лишенный страсти.

Я заметила, что часть жизни людей, в которую действительно любопытно заглянуть, длится совсем недолго, несколько десятков лет. В это время мои мотыльки особенно забавны, они мнят себя повелителями мира, они несутся вперед, ведомые своими страстями, разбивают сердца о свои же желания, а потом, пресытившись, вдруг перестают чувствовать себя всемогущими. И все. Как только тень всевластия рассеивается, их жизнь теряет сюжет, а мое наблюдение теряет смысл. Мало кто умудряется сохранять иллюзию всемогущества до старости.

Жаль. Очень жаль.

Нужно признаться, когда становится совсем скучно, я, ради развлечения, незаметно подталкиваю людей навстречу друг другу, или, едва касаясь, вмешиваюсь в их будни. Легкое движение солнечных зайчиков, шепот веток деревьев, вибрация тротуара под ногами – и вот люди отвлекаются от своих мыслей и идут туда, куда я маню их. Пару раз я легонько подталкивала автомобили на дороге, а затем наблюдала за многолетней дружбой мужчин-водителей.

Однажды спасла младенца, потоком ветра придержав покатившуюся коляску. Разнимала пьяные драки сильным ливнем и, наоборот, сдерживала ползущие по небу тучи, позволяя влюбленным целоваться в полумраке.

Я стараюсь оберегать своих мотыльков, поддерживать их и беречь от разных случайностей. Когда это возможно.

Я – душа улицы. Я могу многое, но вмешиваться в жизни мотыльков мне под силу только в пределах своих владений, так что я не вездесуща и развлекаюсь лишь на вверенной мне территории, территории своего рождения.

Глава 5

Ценитель

Сегодня на улице малолюдно.

Мне не нравятся такие вечера, когда абсолютно ничего не происходит, но даже в них я стараюсь проводить время с пользой и представляю, как раскинется мое воображение, как заиграет талант, когда я все-таки встречу истинную красоту, которую так ищу.

Затаившись на своем обычном месте, я думаю о женщинах, которых встречал в жизни – все они были разными: милыми, добрыми, даже красивыми, но лишенными абсолютной притягательности своей природы.

Все они были испорченными.

А я прекрасно знаю, что портит женщин, я видел это множество раз.

Злость, зависть и незнание своих возможностей.

В молодости я искал истинную красоту в молодых матерях, мне думалось, что именно рождение ребенка одаривает женщину природной роскошью. Но оказалось, что одинокие женщины с маленькими детьми измотаны, истеричны и часто бестолковы. Они не могли поддержать даже элементарный разговор об искусстве прошлого века, все время намекали на брак и не могли расслабиться из-за близости своих чад, вечно требующих внимания, таких же неуравновешенных и капризных.

Позже я стал обращать внимание на девушек творчески одаренных, ведь мне известно на собственном опыте, что творчество превозносит душу, а вслед за красивой душой расцветает и внешняя оболочка. Но оказалось, что женщина, в силу своей приземленной и полной эмоций натуры, не может творить по-настоящему талантливо, и вскоре я забросил это направление поиска.

Следующим этапом были девочки совсем юные, едва шагнувшие на порог совершеннолетия. Но здесь таился другой подвох – юность не терпела глубины, стоило мне заговорить с новой подругой о прекрасном, как она тут же меняла тему, переводила разговор на себя или и вовсе улетала как птичка за новыми ощущениями.

Казалось бы, я должен был смириться с провалом. Признать, что истинная красота – недосягаемая величина, невыводимая формула. Но я не сдаюсь и не отступаю, продолжаю наблюдать и уважать постоянство своей цели.

Глава 6

Астра

Тело не слушается, и я не выхожу в коридор, а просто падаю в него.

Начинаю кричать, даже не зная, на что рассчитываю, музыка звучит так громко, что едва ли мой голос кто-то услышит.

Подняться на ноги не хватает сил, и я ползу по коридору в направлении комнаты.

– Ты мне губу прокусила! – Рафаэль снова оказывается рядом, подхватывает меня, рывком прижимает к стене. – Насквозь! Шрам останется! – Он злобно шипит мне в лицо, я не вижу прокушенную губу, но чувствую запах крови.

– Убери руки от меня. Я хочу домой. Отпусти, пожалуйста, отпусти.

– Хочешь домой? – продолжая держать меня, он задумывается, делает долгую паузу.

– Да, хочу, пожалуйста.

– Ну так катись! – Рафаэль убирает руки, отходит, возвращается снова, уходит опять.

Вскоре я понимаю, что он собрал по квартире мои вещи: сумочка, мобильник, джинсовая куртка – все лежит у ног. Я сползаю по стене вниз, накидываю куртку, забираю телефон, проверяю, на месте ли кошелек.

– Позови девчонок, с которыми я пришла.

– Не мешай им отдыхать! Давай, проваливай, все равно толку от тебя нет. – Грубо придерживая, Раф помогает мне дойти до входной двери.

Совсем рядом слышны голоса, кто-то из ребят проходит по коридору, смеется, но никто не понимает, что происходит. Не замечает, как мне плохо.

– Раф, у вас все нормально? – Из-за спины раздается голос Гера, друга Рафаэля. – Астра уже уходит?

– Да, перебрала, – бросает Раф в ответ, – ты иди, все норм.

Оглядываюсь и через туманную пелену пытаюсь поймать взгляд Гера, я чувствую, что он стоит где-то совсем рядом, а может быть, мне кажется, и он уже ушел?

Входная дверь открывается.

– Такси мне вызови. Я идти не могу, – говорю, уже чувствуя запах старого подъезда и по-прежнему плохо соображая.

– Сама вызовешь, – цедит Раф. Приглядевшись, я вижу, что он вытирает кровь с лица, пытается прикрыть рану ладонью. – Знал бы, какая ты дрянь, никогда бы не подошел.

– Ты приставал ко мне.

– Ты сама меня хотела.

– Нет, я ничего такого не хотела.

Вместо ответа короткий ехидный смех.

Быстрый толчок в плечо.

Хлопок двери.

Щелчок замка.

В мгновение все остается позади.

Значит, я ушла, спаслась.

Пустота и бессилие разливаются внутри, хочется плакать.

Странно, но сейчас я особенно остро чувствую, насколько моя жизнь бессмысленна: учеба, дом, прогулки с подругами, которым на меня наплевать, вечеринки, в которые я не вписываюсь, парень, который нравился мне так долго, но оказался полным мудаком.

Музыка едва слышна, теперь басы вибрацией проходят сквозь стену. Прислонившись к перилам, я сжимаю пальцами виски, заставляя сознание проясниться. Но, похоже, это бесполезно.

Спускаюсь вниз на пролет.

Еще на пролет.

Становится тихо.

Тихо и жутко – в чужой части города, на чужой улице, в чужом подъезде. Теперь все, чего я хочу – поскорее оказаться дома.

Глава 7

Ценитель

Женщины всегда любили меня за выдающийся талант и холодный спокойный нрав.

Да, я всегда был холоден с ними. Ведь в поисках истинной красоты глупо растрачивать свои чувства на тех, кто не соответствует высокому смыслу.

Даже сейчас, ведя тихую, скромную, почти семейную жизнь, я не вижу в своей нынешней женщине даже намека на совершенство: не тот взгляд, не тот запах, не та кожа, не тот тембр голоса, даже запястья не те – грузные, округлые. У идеальной женщины должны быть тонкие острые запястья, и взгляд пронзительный, как пощечина, и голос у нее обязательно должен быть глубоким, истинно природным, идущим из самого нутра, но при этом легким, как рассветный воздух.

Да, я уверен, она существует. И однажды я встречу ее. Обязательно встречу.

Что даст мне эта встреча? Как я поступлю?

О, эта любимая мечта уже много лет будоражит сознание. Встретив совершенную женщину, я буду говорить с ней, буду слушать ее, смотреть ей в глаза, дотрагиваться до нее, вдыхать запах ее тела и волос.

Я буду растягивать встречи с ней, смаковать каждую минуту и никуда не торопиться. Ведь я знаю, что каждое прикосновение, или сказанное ею слово, или поворот ее головы, или небрежный жест – все будет давать мне вдохновение, приводить к апогею творчества, я смогу оживить каждую свою работу, создать новые шедевры, которые войдут в мировую историю!

Рядом с ней мой гений расцветет. Да, так и будет. Я знаю это.

Хозяйка мотыльков

У людей, как и у насекомых, есть свои особенности: длина ножек и способность бежать быстрее, умение плести паутины и заманивать в них жертв, размах крыльев и желание взлететь выше – все люди разные, все такие интересные. Почти все.

Иногда на моем теле появляются безликие создания, мне не с кем сравнить их, разве только с дождевыми червями или слизняками. Вы обратите внимание на маленького слизняка, сидящего на стволе дерева? Не думаю. Такие люди непохожи ни на цикад, ни на тараканов, и уж точно ничего общего не имеют с любимыми мною крылатыми.

Они монохромные, их жизнь не представляет интереса, и даже их вид ничем не отличается от серого асфальта в моих дворах.

Обычно такие люди проходят по мне быстрым шагом и исчезают за поворотами на других улицах. И я думаю о них лишь в ту секунду, когда вижу, а потом забываю, как бессмысленный эпизод моего долгого существования.

Раньше я нечасто отмечала присутствие таковых на моем теле.

Но потом появился – он. И что-то изменилось.

Я всей собой почувствовала напряжение.

Начнем с того, что я обнаружила его не сразу, а это просто уму непостижимо! Я, способная ловить каждый шорох мышиных лапок у подвальной решетки, видеть расцвет каждого одуванчика и падение каждого покрасневшего листа, считывать человеческие эмоции, как приемник радиоволны, и слышать чужаков за километр!

Но когда я заметила его, он уже был здесь. Между моими домами, в тени узкой подворотни, и называл это место «своим». Своим! Словно он хозяин, а не я.

Как он оказался тут, как прополз незамеченным мимо моего взора – не местный, совершенно серый, без единого яркого выступа, во всем средний: средний рост, средний вес, среднее телосложение. Таких в кругу людей называют среднестатистическими, и правда, если есть какая-то линейка обычности, он был бы в самом центре даже среди других средних.

Мне не понравилось его присутствие.

Знаете, что испытывает человек, когда вдруг замечает сидящее на себе насекомое? Раздражение, брезгливость, даже страх. Я испытала то же самое.

Признаюсь, я даже хотела прогнать его – заманить в подворотню злых бродячих псов или сбросить на макушку чужака округлившийся каштан, нагнать грозовые тучи и шарахнуть молнией по какой-нибудь водосточной трубе у него над головой.

Но потом я заметила, что чужак, как и я, существует не просто так – он наблюдает за людьми.

Это было его любимое и единственное занятие на моем теле. Надо же, неужели не меня одну занимают судьбы мотыльков, подумала я, неужели и среди их собственного вида есть любопытные и неравнодушные? Тогда меня удивила и остановила эта мысль, и я решила – пусть будет.

Раз чужаку так нравится укромный закуток именно среди моих домов, раз он приходит сюда изо дня в день, раз он никому не мешает и не приносит зла – пусть будет.

Так думала я, пропуская стаю псов мимо подворотни и сдерживая электрические разряды внутри туч.

Тогда я отвернулась от своего внутреннего ощущения – звонящего в сумерках беспокойства, – и это было моей ошибкой.

Глава 8

Ценитель

Сегодня я нахожусь в своем убежище дольше, чем всегда.

Обычно безлюдность нагоняет тоску, а темнота выталкивает меня отсюда.

Но сегодня темнота имеет другую форму, фактуру – она словно обнимает меня спокойной прохладой и удерживает на месте. Как будто просит подождать, остаться, обещает большее в обмен на мою преданность многолетнему поиску.

Стоя в тени, я вдыхаю свежесть темной улицы полной грудью и выдыхаю ее медленно, оценивая на вкус городской воздух.

Едва слышно шелестит листва деревьев над моей головой, изредка мимо пробегает бездомный пес или кот, еще реже по дороге проезжает автомобиль – и все же в поздний час здесь совершенно нечем развлечь свое внимание.

Но что это?

Неожиданно, как солнечный луч посреди мрака, на той стороне дороги появляется девушка.

Ее образ нежными линиями разбавляет скучный ночной пейзаж, выбивается из серого колорита зданий. Даже не знаю, рад я больше ее присутствию или удивлен, ведь ей не место здесь, одного взгляда достаточно, чтобы понять – такая, как она, случайный гость в темных проулках, такая, как она, не должна здесь быть, это не ее стихия, не ее время и место.

Но радость все-таки затмевает растерянность удивления.

Изящная, словно сошедшая с полотен Моне незнакомка шагает медленно, а остановившись у обочины, устремляет взгляд вдаль, затем осматривается, что-то ищет в сумочке.

Что привело ее к этой дороге? Для чего она здесь?

Осознание волнующим уколом пробивает нутро – очевидно, что она здесь для меня.

Мои мышцы напрягаются, как у хищника перед прыжком, а разум рождает нестерпимое желание немедленно подойти к девушке, заговорить с ней, оценить ее вблизи со всем свойственным мне пристрастием творца.

Даже издалека я вижу, что ее длинные волосы натурального цвета, губы средней толщины и правильной формы, я вижу чуть вздернутый пикантный нос, гармонично посаженные глаза.

Больше не сомневаясь, я срываюсь с места, ведомый новым страстным чувством, и почти бегу; да нет, действительно бегу – на встречу с первым за долгие годы намеком на совершенство.

Глава 9

Астра

Прохладный предночной воздух делает ум чуть яснее, и я осознаю, насколько плохи мои дела. «Гагарина 10» – сообщает табличка на углу одинокой пятиэтажки, из подъезда которой я вышла. Это район торговых и офисных зданий, почти старый центр, но в такое время вряд ли я встречу здесь кого-то, кто поможет вызвать такси. Придется справляться самой.

Достаю из сумочки телефон, но как только начинаю искать глазами приложение – все иконки сливаются в одну большую кляксу. Время и пространство опять закручиваются, подступает тошнота.

Едва не потеряв равновесие, я убираю мобильник.

В какой стороне дорога?

Придерживаясь за фонарный столб, вспоминаю, откуда во двор заезжало такси, на котором я сюда добралась.

Память отзывается, несмотря на дурноту.

Итак – я стою у первого подъезда, справа тупик, значит, слева от меня еще несколько подъездов и выход к дороге. Возможно, там я смогу встретить кого-то или хотя бы попытаться остановить проезжающий автомобиль.

Зачем я вообще приехала сюда?

На что рассчитывала?

Неужели я действительно решила, что Рафаэль – первый красавчик потока – может всерьез заинтересоваться мной?

Какая идиотка.

А он… Какой он урод!

Пошатываясь, медленно двигаюсь в сторону дороги, откуда изредка доносится гул автомобилей.

Совсем по-другому я представляла себе этот вечер. Ждала внимания, нежности, влюбленности – а вместо этого на губах гадко застыли настойчивые поцелуи, на теле, словно куски грязи, отпечатались прикосновения.

Он едва не изнасиловал меня.

И мог бы с легкостью это сделать, будь я чуть сговорчивее или чуть пьянее.

Никогда прежде я не думала о насилии в таком ключе – не обязательно насильник выходит из темного переулка с ножом за пазухой, иногда им может оказаться просто знакомый или даже парень, который нравится.

Кажется, что нравится.

Ведь я совсем не знала Рафа до этого вечера. О чем я только думала? Идиотка!

Оказавшись у дороги, осматриваюсь – людей нет. Значит, нужно голосовать. Я встаю на обочину, выкидываю руку в сторону. Готова ли я сесть в первую попавшуюся тачку? Да, пожалуй – да. Сегодня у меня нет выбора, да и что еще может случиться со мной после такого…

Затуманенным взглядом вижу впереди свет приближающегося автомобиля – и в ту же секунду слышу за спиной тяжесть шагов. Слишком стремительных для просто идущего мимо прохожего.

Глава 10

Астра

Оглядываюсь.

Ко мне идет пугающая фигура. Кто-то высокий, крепкий, в капюшоне, из-под которого не видно лица.

Темный силуэт быстрой походкой приближается. Страх прокалывает мысли.

Кто это?

Раздосадованный Раф решил догнать меня и поквитаться? Или кто-то с вечеринки захотел пристать в пьяном угаре? А может быть, это человек совершенно незнакомый, как и я, случайный гость на темной улице? Но зачем он идет ко мне, чего хочет?

Точно ничего хорошего.

Мутное сознание подсказывает, что нужно бежать, немедленно ускользнуть и постараться как можно быстрее добраться до людного места. И я делаю быстрый шаг на проезжую часть, еще один и еще, но ноги не слушаются, передвигаются так медленно, словно каждая весит тонну. Потеряв равновесие, я падаю, но за секунду до удара об асфальт меня подхватывает рука.

В ужасе поднимаю глаза и готовлюсь что есть сил закричать.

Но вместо Рафа или маньяка-убийцы вижу Гера.

Он поддерживает меня и возвращает в вертикальное положение. Внимательно смотрит в глаза.

– Гер, – говорю я, выдохнув страх, – а я так сильно испугалась.

Больше всего на свете сейчас я рада увидеть Гера – он тоже учится в нашей параллели, но, в отличие от Рафаэля, с Гером мы общались чаще и ближе: вместе ходили в буфет, хихикали, сидя рядом на паре, даже практику как-то на двоих брали.

– Ас, ты в порядке?

Стараюсь стоять ровно, но вместо этого покачиваюсь, как маятник, из стороны в сторону.

– Нет, я не в порядке. Совсем нет!

– Я видел, как Раф выставил тебя из квартиры, хотел сразу выйти, но… – он запинается на полуслове.

– Не оправдывайся. Понимаю, вы же друзья.

Гер нервно подергивает головой, то ли кивает, то ли хочет отмахнуться от этой мысли. Затем осматривается – вокруг никого, кроме нас, ни одной души. Несколько секунд мы стоим в тишине.

Понимаю – он решает, как лучше поступить со мной. В то время как в моей голове тугие мысли неуверенно прокладывают кратчайший маршрут до дома.

– Тебя проводить? Где ты живешь?

– Вызови мне такси. Сама не могу, на экране все сливается, даже букв не вижу. Пушкинская, четыре.

– Это пройдет, не волнуйся, час-два, и отпустит.

– Час-два? – делаю шаг назад и чуть не падаю. – Выходит, ты знаешь, что он мне подмешал?!

– Но там ничего такого!

– Ничего такого?! – Какого черта происходит, они что, все заодно? – Ты тоже такими вещами занимаешься?

– Ас, нет, я просто… – снова этот нервный кивок. – Да, знаю. Все знают.

– Только я – не все, да, Гер? И что же это было?

Экран телефона уже светится, Гер готов вызвать машину. Но я никуда не поеду, пока не разберусь.

– Давай не будем раздувать проблему, Ас. Повтори адрес.

Вместо ответа я отступаю еще на шаг. Мне становится так гадко и брезгливо, что хочется провалиться сквозь землю.

– Не дури, Астра! – Гер повышает тон. – Обсудим все завтра, на трезвую голову.

– Говори, что это было!

Гер переступает с ноги на ногу, отворачивается, присаживается на корточки, снова встает.

Я терпеливо жду, пока он перестанет мяться и объяснит, чем меня накачали. Догадаться нетрудно – что-то сильнодействующее, скорее всего, незаконное, и, самое ужасное – похоже, у парней это обычная практика.

– Мы называем их – «таблетки радости».

– Радости? – переспрашиваю, не веря ушам. – И где моя радость? Раф чуть меня не изнасиловал, этому я должна обрадоваться?

– Да не знаю я! – Гер снова переходит на повышенные, раньше я никогда не видела его таким, – Ты должна была раскрепоститься, развеселиться, понимаешь?

Его голос эхом звучит в голове – неужели это происходит прямо сейчас, со мной?

– Ты себя слышишь? – отвечаю злым шепотом на его крик. – Вы подмешиваете девушкам наркотик, чтобы они были сговорчивее?

– Не я! Раф! Я так не делаю никогда.

– Какая разница, ты в курсе – значит, соучастник, значит, с твоего молчаливого согласия я сегодня еле убежала, а теперь стою здесь и не могу мозги в кучу собрать! Ты виноват не меньше!

Последняя фраза звучит особенно резко, и Гер опускает голову.

Тишина повисает между нами.

Отвернувшись от парня, я смотрю на дорогу.

В свете фонарей асфальт блестит и манит к себе белой сплошной полосой. Если бы мне не было так дурно, ушла бы отсюда пешком, лишь бы как можно скорее оказаться дальше от этой пьяной вечеринки – которая недавно казалась мне интересной, от этих моральных уродов – которых я считала умными и классными, от собственной наивности – которая теперь исчезнет навсегда и больше не проступит даже в самой хорошей компании.

– Белый хендай, подъедет через семь минут, – Гер нарушает молчание.

– Спасибо, – говорю сухо, не поворачиваясь к нему. – Уходи.

– Давай подожду с тобой. Мало ли что… – он пытается возразить.

– Уходи! Видеть тебя не хочу! Никого не хочу видеть!

– Белый хендай, номер триста восемь, – тихо повторяет Гер. – Как доедешь, черкани сообщение.

– Убирайся, – бросаю я. – Ты урод. И друг твой урод, так ему и передай.

За спиной раздаются удаляющиеся шаги.

Гер уходит, а я остаюсь ждать такси.

Глава 11

Ценитель

Меня опережает молодой хлыщ.

Быстрым шагом он приближается к незнакомке и, не давая ей упасть от резкого движения, приобнимает за талию. На голову надвинут капюшон, лица не видно в тени.

Мне это не нравится, я не хочу, чтобы ее кто-то трогал.

Но они, словно давние друзья или даже более того, встают совсем близко друг к другу. Смотрят.

Невиданное прежде чувство сдавливает грудь. Что это, ревность? Никогда прежде не испытывал такой раздражающей и разъедающей злости.

За мгновение я осознаю, что все на свете отдал бы сейчас, чтобы оказаться на его месте.

Мне так нестерпимо хочется приблизиться к девушке, убедиться в ее совершенстве, которое с каждым новым взглядом становится все более очевидным.

Но между нами преграда.

Хочется оттолкнуть его от нее, запретить приближаться, истребить, как назойливого комара, пищащего над ухом в тишине ночи.

Но я лишь наблюдатель. Остановившись за широким стволом платана, я могу только смотреть, как они разговаривают.

А они разговаривают – то делая паузы, то повышая тон.

Не слышу, о чем, но чувствую напряжение в голосах.

Вдруг, сделав резкий жест, она отступает от него на шаг. Еще на шаг. Что он говорит ей? Неужели оскорбляет?

Как можно оскорбить совершенство?!

Мужчины, несомненно, превосходят женщин в развитии и уме, но если уж кому-то из нас посчастливилось встретить исключительную женщину, нужно относиться к ней заботливо. Бережно вдохновляться ее притягательностью.

Тем временем незнакомка поворачивается к парню спиной, а ко мне лицом.

Через сумрак улицы она смотрит прямо на меня, словно приглашая вступиться.

Я тоже смотрю во все глаза, выискивая понимание, подтверждение своих мыслей – но она отводит взгляд.

Нет, она не видит меня, смотрит в темноту.

Перебирает взглядом деревья, фонари, разметку дороги – делает все, чтобы отделаться от своего собеседника.

И – о чудо! – он уходит.

Просто разворачивается и идет прочь – вот это везение!

А она остается стоять в одиночестве своего совершенства.

В свете фонаря я тщательно рассматриваю черты ее лица и не верю своей удаче: белая кожа, глубокий взгляд, царственная осанка, пропорциональное женственное тело – все в ней прекрасно.

Какая это редкость!

Бывает, видишь женщину вдалеке и очаровываешься, но, приблизившись, ощущаешь себя обманутым – при ближайшем рассмотрении разоблачаются все неприглядные детали.

Неровная линия носа, далеко или близко посаженные глаза, неровные зубы, торчащие уши, слишком большая грудь, грузная талия, неухоженные волосы – мелочи могут проскользнуть мимо внимания простого обывателя, но настоящего творца они расстраивают, лишают вдохновения.

Когда парень совсем пропадает из вида за углом дома, незнакомка, опустив голову, отходит в сторону от фонаря и оказывается еще ближе ко мне.

Совершенные линии ее тела в малых отблесках света становятся еще привлекательнее, и я уже вижу внутренним взором, как возьму в руки глину и начну набирать объем, а потом медленно буду отсекать лишнее, воссоздавая увиденный идеал. Впервые за долгое время мне вновь хочется творить. Я смотрю на нее, и поток моего вдохновения открывается и разливается по телу теплыми волнами возбуждения.

Возбуждение.

И его я тоже давно не испытывал.

Неожиданно для самого себя ощущаю мощную волну неистового желания – мне нестерпимо хочется стать ближе к ней, прикоснуться, вдохнуть запах, провести пальцами по ее коже. Запомнить каждую линию и изгиб, чтобы сохранить внутри себя и воссоздать в произведении искусства.

Теперь я смогу, наконец-то, создать великое, теперь я уверен!

Возбуждение толкает меня к незнакомке, и звук неосторожного шага нарушает ночную тишину.

Она резко оглядывается.

На мгновение я задумываюсь, стоит ли выйти из тени и совершить безрассудное действо, такое страстное, жгущее изнутри, едва сдерживаемое всеми потугами силы воли? Или же остаться стоять, безмолвно наблюдая и ограничившись фантазиями?

Выйти или остаться? Выйти или остаться?

Возбуждение прожигает мысли, смазывает яркость восприятия.

А незнакомка продолжает осматриваться, словно выискивая меня взглядом. Неужели она чувствует мое присутствие?

Легкий поворот головы, изгиб шеи, абрис ключицы – чем глубже всматриваюсь в ее движения, тем больше они будоражат.

Совершенная красота не должна принадлежать одной лишь женщине – вспоминаю я собственное убеждение.

А она – бесконечное совершенство, способное зарядить меня вдохновением на всю жизнь.

Вся жизнь или миг?

Мне нужно прикоснуться к ней, изучить ее и проникнуться ею для блага мира.

Нет, я не могу отступить, я должен получить то, что полагается мне по праву вечного искателя.

И я делаю шаг из темноты.

Я лишь прикоснусь. Только дотронусь. Это важно, это необходимо. Нужно.

Надеюсь, она не будет кричать.

Только прикоснусь. Мне нужно.

Надеюсь, на темной улице не появятся случайные прохожие.

Мне нужно. Только дотронусь.

И надеюсь, что смогу остановиться.

Глава 12

Гер

Вечеринка в разгаре.

Протискиваюсь между танцующими телами, подхожу к окну – отсюда не видно места, где Астра осталась ждать такси, и на меня накатывает легкое волнение.

Оглядываюсь и встречаюсь глазами с Рафом, он ухмыляется и разводит руками. «Не получилось», – говорит он одними губами.

«Потому что ты придурок», – отвечаю я.

Мы дружим с первого курса, много чего уже было: вступительные экзамены, бой за авторитет в группе, конфликты с преподами, разборки с другими парнями – мы всегда и во всем первые, вместе, бок о бок.

Кроме отношений с девчонками. Вот тут мы разные.

Если я встречаюсь и провожу время только с теми, которые реально нравятся, то Раф собирает коллекцию трусов в своей тумбочке и клеит подруг в любом месте и в любое время. Диапазон поражения – весь университет, от первокурсниц до молодых преподш.

Я не горжусь его неразборчивостью, а он не упускает момента поглумиться над моей избирательностью.

«Просто тебе сразу никто не дает, приходится тратиться на цветы», – постоянно стебется Раф.

«Просто у тебя букет скоро будет не в том месте», – привычно отбиваю я.

Сегодня, когда я вышел за Астрой, он обозвал меня идиотом.

Но я и правда идиот, потому что рассказал ему, что впервые на кого-то по-настоящему запал. Дал слабину и, естественно, сразу получил под дых.

«Ну и что тебе в ней понравилось? Обычная какая-то», – в тот день мы рассматривали Астру со спины, сидя на паре.

В потоке много девчонок самой разной внешности, надо сказать, на общем фоне Астра действительно не очень-то выделялась. Или выделялась именно тем, что не старалась выделиться.

«Ну не знаю, она хорошая», – не подумав, я сказал самое тупое, что только мог. И Раф, конечно же, заржал так, что нам сразу сделали замечание.

Как можно объяснить, чем тебе нравится человек? Да нет таких слов, нужно описать все детали – тебе нравится голос, нравятся жесты, шутки тоже нравятся, нравится, какой ты рядом с этим человеком. И сочетание всех-всех вот этих составляющих, всех вместе, складывается в симпатию, в притяжение, во влюбленность.

«В голове у нее порядок, поговорить можно, посмеяться. И красивая. У нее такие, знаешь, острые ключицы», – продолжил я уже шепотом.

«Надо смотреть ниже ключиц», – Раф продолжил давиться смехом. Уткнулся мне в плечо, чтобы не было слышно.

«Еще она избирательная, с парнем не видел ее ни разу», – добавил я.

«Серьезно? – переспросил Раф. – А хочешь, я с ней в эту же субботу пересплю, спорим?»

Меня передернуло, и я толкнул Рафа локтем.

«Ты животное, ничего нового».

«А ты что, очкуешь, что твоя хорошая даст первому встречному?»

«Она не ходит на вечеринки».

«Со мной пойдет».

«Не пойдет».

«Давай проверим! Я позову, – Раф сделал акцент на своем пафосном «я», – и она побежит».

«Я не могу запретить тебе ее позвать. Но спорить на нее не буду».

«Хорошо, тогда я позову. – Он ухмыльнулся своей фирменной белозубой улыбкой, которая, по его мнению, так нравилась девчонкам. – Думаешь, блефую? Правда позову!»

В тот миг я снова бросил взгляд на Астру, представил, как Раф подсаживается к ней, клеит масленым голосом, приглашает на вечеринку, говорит, как весело и здорово будет.

И представил, как она соглашается.

Отчего-то стало совершенно ясно уже в тот момент – да, она согласится, она придет.

Эта мысль неприятно уколола, как будто что-то ценное для меня вот-вот могло попасть не в те руки.

«Тебе оно зачем?» – спросил я нервно.

«Гер, да не психуй ты, – ухмыльнулся Раф, – просто хочу показать другу, что все девчонки одинаковые. И надо брать от них главное, а не влюбляться, как идиот».

Воспоминания оборвало движение в окне.

Краем глаза я вижу, как темный силуэт пересекает улицу. Сначала думаю, что это Астра, но нет: силуэт двигается очень быстро и нервно, по росту и походке я понимаю, что это мужчина, но больше ничего не могу разглядеть.

Кто-то бежит по темной улице и оглядывается, как будто его в любой момент могут настигнуть. Я прилипаю к окну, чтобы увидеть, действительно ли гонится кто-то за этим человеком – но на улице абсолютно пусто. Стекло вибрирует от басов, а я все стою, наблюдая, как силуэт удаляется.

Зачем так бежать посреди ночи, раз никто за тобой не гонится?

Если только ты сам не…

И ответ встает у меня комком в горле.

Чушь. Бред.

Семь минут прошли?

Кажется, еще нет.

Глупости, перебивая одна другую, лезут в голову.

Да что с ней может случиться?

Это же почти центр города, говорит здравый смысл.

Ты оставил ее совсем одну, кричит предчувствие.

И я срываюсь с места.

Расталкивая локтями танцующих, бросаюсь в коридор, к двери, в подъезд, по лестнице вниз и на улицу.

Глава 13

Астра

Такси подъезжает, когда уже поздно.

Я лежу на асфальте и не могу подняться.

«Нужно, нужно, мне нужно…» – раздался голос из темноты.

Когда мужчина появился, я хотела закричать.

Но холодный липкий страх замер у самого горла. Я за секунду поняла – что-то не так, он не должен быть здесь, нельзя подпустить его к себе.

Надо было бежать, но затуманенное сознание не дало мне этого сделать.

И я не успела издать даже писк – тяжелая рука больно зажала рот, другая скользнула по ноге, под платье, еще выше, и еще.

Дернувшись, я попыталась вырваться, но одним движением мужчина прижал меня к стволу дерева, так резко и жестко, что я застонала.

Моя щека проехалась по шершавой коре, рассаженные колени обожгло болью. Лицо вспыхнуло жаром, а чужие руки все ходили и ходили по моему телу.

Он твердил: «Мне нужно, нужно…»

Это «нужно» до сих пор звенит в ушах.

Я пыталась вырваться, хотела пнуть его или укусить, но силы были неравны.

У меня не было шанса.

Ни одного.

Как парализованная я стояла, прижатая к стволу.

Беспомощная.

Бессильная.

Не могла даже заплакать.

Отчего-то слезы смешались с ужасом и набухли тугим комком в районе солнечного сплетения.

«Нужно, мне нужно, нужно», – высокий, писклявый, как будто совсем не мужской голос впечатывался в меня вместе с жесткой хваткой грубых пальцев.

Секунды тянулись невыносимо.

Надежда на спасение становилась призрачной. Может быть, Гер еще не ушел? Или такси приедет раньше?

Или сейчас он отпустит меня? Сейчас, напугает и отпустит…

Нет.

Мое тело – мое! – больше не принадлежало мне.

Платье с треском полетело на землю.

Белье захрустело по швам от силы и нетерпения.

Что есть мочи я захрипела, призывно, яростно, в надежде, что хоть кто-нибудь услышит меня в этой предательской темноте.

«Нужно, нужно, нужно…»

Я понимала, что сейчас произойдет.

Но не могла остановить его.

«Такси подъедет через семь минут», – сказал Гер перед тем как вернуться на вечеринку. Лучше бы я умерла – семь минут одним махом перечеркнули всю жизнь.

А потом я даже не услышала, как он ушел.

Не сумела оглянуться. Не увидела лица.

Такси подъезжает.

Останавливается под фонарем.

Я нащупываю платье и через боль во всем теле накидываю на себя, прикрываю наготу.

Встаю.

Мутное сознание снова закручивается, но я все-таки могу идти.

На трясущихся ногах выхожу на свет и встречаюсь глазами с водителем такси.

Его пренебрежительный взгляд красноречив – он думает, что я просто пьяна или под кайфом.

Слез по-прежнему нет, только боль и липкий ужас.

Что мне сделать?

В тумане мыслей открываю дверцу машины, сажусь на заднее сидение.

Ехать в больницу, или вызвать полицию, или хотя бы рассказать все водителю?

Я не знаю.

Не представляю. Не могу думать.

По темной улице белый хендай везет меня в сторону дома.

Глава 14

Ценитель

Бегу, не разбирая дороги, осознавая лишь направление.

Тело нервно содрогается, носки ботинок как будто специально запинаются о случайные камни или бордюрины, чтобы не дать мне набрать скорость, быстрей покинуть это место.

Трясет так сильно, что стучат зубы – лихорадка, возбуждение, какой-то новый импульс?

Я не знаю. Только что я сделал то, к чему готовился всю жизнь, но при этом оказался не готов – я прикоснулся к прекрасному, но не смог сдержаться и вовремя остановиться.

Тяжело дыша, бегу, чувствуя, как пот течет от затылка на спину, рубашка липнет и сковывает, левый рукав трещит и рвется от резкого движения, незастегнутый ремень на брюках подпрыгивает, больно бьет металлической пряжкой по животу. Но я бегу, не обращая внимания на быстро нагнавшую усталость и боль в мышцах, хотя я и привык беречь себя, сейчас бежать – это необходимо. Во-первых, меня никто не должен увидеть и тем более догнать, а во-вторых – незнакомка превзошла ожидания, дала мне то, что отличает гения от обывателя. Теперь у меня есть запал, внутренняя искра, чтобы создать шедевр с тонким замыслом, отражающий истинную красоту.

На кончиках пальцев несу совершенство – чувствую ее кожу, словно она все еще под моими руками. Да, ее запястья острые, взгляд пронзительный, а голос – она пыталась что-то сказать или прокричать – нежный и глубокий, девичий и женственный.

Прекрасная безупречность, раскрывающая природу гениальности.

Я не мог и подумать, что все будет именно так, но раз я не остановился – значит, миру так угодно. Мир хочет, чтобы я вкусил сокровище, распробовал тонкой организацией души и через свой талант передал его замысел.

Глава 15

Гер

Белый хендай уезжает.

Остановившись у дороги, смотрю вслед автомобилю.

Значит, все в порядке?

Она села в машину и уехала домой, а я разволновался на пустом месте.

В свете фонаря улица кажется нереальной: дорога, здания, деревья – все как будто нарисовано масляными красками. И в этой картинности наш недавний разговор с Астрой тоже кажется выдумкой, словно Раф не пытался соблазнить ее мне назло, словно она не упрекала меня в подлости.

Будь оно так, я завтра же подошел бы к ней и заговорил как ни в чем не бывало, но после такого вечера она точно даже видеть меня не захочет.

Что ж, я заслужил.

Остается сделать вид, что ничего не произошло, и вести себя как раньше. До нее.

Пытаюсь вообразить, что Астры не существует и не существовало, представляю, как просто продолжу жить, не обращая внимания на мысли о ней – но в ответ в груди все сжимается до тоскливой боли. Нет, как раньше – не получится. Она уже проникла глубоко, даже ничего для этого не делая, оставила след просто своим присутствием.

Автомобиль давно скрылся из вида, но я продолжаю смотреть вдаль и гонять мысли.

Все-таки стоит подойти к ней завтра.

Заговорить, извиниться, сказать, что иногда я бываю полным придурком. Возможно, она поймет и не будет держать зла. А может быть, к завтрашнему дню она вообще мало что будет помнить, и проблема сама по себе исчезнет.

Но это вряд ли. Что-то подсказывает, что она запомнит все и в деталях.

Отхожу в сторону от фонарного света, останавливаюсь у дерева, запрокидываю голову.

В пространствах между раскидистых зеленых лап каштана видны звезды.

Я хотел бы забыться, переключиться, но снова думаю о ней.

Это имя – Астра. Все сравнивают его с именем цветка, но я видел ролик в интернете: на древнем языке «астра» означает «звезда». Девушка-звезда, девушка-цветок, девушка со своими принципами, которая так четко отшила Рафа. Эта мысль вызывает улыбку.

Отрываю взгляд от кусочков ночного неба и смотрю вокруг – по-прежнему ни души, только изредка проезжают автомобили, а если прислушаться, едва уловимо доносится музыка из окон, за которыми все еще гремит вечеринка. Но мне совсем не хочется на нее возвращаться.

Значит, надо вызвать такси и ехать домой. Запускаю руку в карман за телефоном… и вижу под ногами что-то странное.

Присматриваюсь: какие-то розово-красные лоскуты валяются у ствола.

Сам не знаю, зачем, но подхожу ближе. Присаживаюсь на корточки.

Странно. Кажется, это белье.

Женское красное белье.

Лежит на земле, брошенное, оставленное. Или…

Отшатываюсь, как от пощечины.

Трусы и лифчик разорваны сбоку, кружевные детали потеряли форму, нитки торчат в разные стороны, напоминая в темноте кровеносные сосуды, застежка помята и потускнела, словно по ней топтались ногами.

Воздух становится тугим.

Мерзкая мысль бахает пульсом в виски так сильно, что в голове начинает гудеть.

Тяжело дыша, поднимаюсь на ноги.

Бегущий мужчина, которого я увидел в окне. Уезжающий белый хендай. Красно-розовое пятно на земле. Пазлы событий пятиминутной давности складываются в жуткую картину.

Неужели с ней случилась беда?

А я был совсем рядом, но ничего не сделал.

Хозяйка мотыльков

Все века существования я считала, что имею представление о своем предназначении – просто быть хозяйкой во вверенном пространстве, с любопытством наблюдать за людьми, наслаждаться непредсказуемым ходом событий. Быть местом для жизни, дарить чувство защищенности, не более.

Но после случившегося этой ночью все внутри меня перевернулось.

Да, я видела много боли – расставания, предательства, драки, смерти… чего только не было на моем теле. Но я всегда оставалась наблюдателем и смотрела на судьбы мотыльков так же, как они смотрят на экраны своих телевизоров.

Лишь изредка, одолеваемая скукой, я могла вмешаться в человеческую возню, но каждый раз это требовало таких усилий, что проще было оставаться в стороне.

А беспечные мотыльки даже не догадывались, что у окружающего пространства есть сознание, что каждое их действие, чувство, мысль откладываются во мне вечным отпечатком.

Что касается собственных чувств, я искренне считала, что у меня их нет. Что, оставаясь наблюдателем, я лишь фильтрую события, трансформируюсь умственно, но не имею способности к самостоятельным ощущениям.

Так мне казалось, пока не наступила эта ночь.

Темное время, когда чужак, безликий слизняк, выполз из своего укрытия.

Какой же наивной я была все это время!

Глядя на него, я видела лишь наблюдателя-единомышленника, позволяла безнаказанно сидеть на моем теле. Но он не наблюдал, он вел охоту.

Только потом, когда было уже поздно, я вспомнила: он выбирал мотыльков не своего пола, воздушных, красивых, по-особенному хрупких. Он смотрел на них издалека, словно выискивая нужную особь.

Смотрел, но никогда не подходил.

А в эту ночь – подошел.

Чужак выбрал своей жертвой неместного, залетного мотылька, чье присутствие делало меня красивее и полнее.

Иногда, испытывая особый интерес, я могу напрямую подключиться к ощущениям, наполняющим человеческие сердца, а не только ловить сигналы, которые они выпускают в пространство.

Той ночью я сделала это – подключилась к чужаку, едва он вышел из укрытия.

На миг отрешившись от своих владений, я окунулась в глубину его помыслов. И ужаснулась.

Мрак в его сердце был беспросветным и лишь прикрывался высокой целью: чужак говорил себе, что ищет идеал женщины, разжигает вдохновение, на самом же деле им двигала похоть и безнаказанность. Меня поразило, как вдумчиво он оценил девушку, как нашел в ее облике подтверждение зараженных злом мыслей, и как напал – не сомневаясь, не останавливаясь.

Когда я поняла, что происходит, все мое тело напряглось, бордюры у дороги приподнялись, карнизы зашатались от налетевшего ветра, корни деревьев изогнулись, готовые схватить чужака за ноги.

Мне отчаянно хотелось остановить его, но слизняк был так одержим, что без оглядки несся навстречу своему злому желанию.

И я не смогла. Я была не готова! Я растерялась!

А дальше я видела все, из сознания чужака я шагнула в сознание мотылька и захлебнулась от боли, унижения, несправедливости.

Она не должна была здесь оказаться.

Почему ее занесло сюда? Сейчас, вспоминая тот вечер, я понимаю, какая ужасная случайность произошла.

Боль, которую я приняла в себя, стала моей собственной. Я осознанно разделила ее с мотыльком, чтобы облегчить муки чистого человеческого сердца.

Но эта боль не просто осталась, она принялась расти с каждым часом и днем.

Чужак не только растоптал мотылька – он плюнул на мое тело, в мою энергию, разломал мой столетиями выстраиваемый порядок.

Снова и снова возвращаясь в тот момент, я мучительно думаю, как могла бы поступить, как остановила бы чужака, будь готова к такому безумству человеческой похоти. И еще мне очень хочется знать, что сейчас с мотыльком? Тем нежным и редким созданием, залетевшим на мою территорию и исчезнувшим в переплетении других улиц…

Глава 16

Раф

Голова гудит. Тело ломит.

Будильник орет писклявую мелодию, въедающуюся прямо в мозг. Как противно, неужели мой будильник всегда так звучал, или этот звук до омерзения искажен похмельем?

Прогоняя остатки сна, отрываю голову от подушки, пытаюсь нащупать адский пищащий механизм, как вдруг он сам по себе выключается.

– Доброе утро, Рафаэль… – женский голос раздается откуда-то сбоку. Слишком приторный, но знакомый.

– Доброе, – выдавливаю ответ, переворачиваюсь на спину и втыкаюсь взглядом в люстру. Уродскую, пафосно-огромную. Некрасивую, не мою люстру. Значит – я не дома. Вот откуда мерзкий звук, это не мой будильник, а ее.

А о девушке очень много можно узнать по звуку ее будильника – противный писк, мягкое щебетание, классика, бесячая вибрация – с чего она начинает утро, такой и будет рядом с парнем.

– Как спалось? – риторический вопрос.

Не дожидаясь ответа, она проскальзывает под одеяло, и я чувствую тепло у себя между ног. Ну зачем… Сейчас совсем не тот настрой, не время… Кстати, а сколько времени?

Пока обладательница приторного голоса старается, пытаюсь восстановить ход событий вчерашнего вечера: началась вечеринка, мы общались с парнями, потом я ушел в спальню с этой дурой Астрой – дотрагиваюсь до губы, больно, но уже терпимо, – потом она психанула и убежала, Гер ушел за ней, а я завис с… Ну, с этой… Приподнимаю одеяло, стараясь вспомнить имя.

– Эй, вылезай оттуда.

– Ты что, еще не проснулся? – она шлепается мне на плечо и целует в щеку так по-свойски, как будто мы встречаемся.

– Ну да, типа того. Сколько сейчас времени?

– Будильник на семь заводила, – отвечает она и вцепляется в меня взглядом, – завтрак будешь?

Еще и завтрак предлагает. Кошмар какой, в этом простом жесте вижу подтекст, покушение на свою свободу.

– Нет, мне надо ехать.

Светлые волосы до плеч, пухлые капризные губы, красный маникюр – как же ее зовут-то?

Ловлю мысль, что вчера я безумно хотел эту девчонку, вспоминаю, что чуть не завалил ее прямо в такси. А сегодня обратное чувство – противна до невозможности, слишком сладкая, слишком голая, слишком близко ко мне сидит.

– Уйдешь вот так? – она распахивает глаза и надувает губы.

– Малыш, – сажусь рядом с ней, провожу пальцами по загорелой острой коленке, в это же время выискивая глазами свою одежду, – давай без эмоций, все было супер, – ага, джинсы валяются на полу, – как-нибудь обязательно повторим, – футболка повисла на дверной ручке, – скажи адрес, я такси вызову.

– Карла Маркса, шестнадцать. – Она картинно встает и выходит из комнаты, покачивая задом.

– Очередная дура, – бормочу себе под нос, пока вызываю тачку, – когда они уже научатся по утрам вести себя нормально?

До пар еще целый час, но ничего, посидим с пацанами, интересно, у кого и как вчера сложился вечер?

Оповещение «автомобиль назначен» приходит сразу, отлично, значит, пробок еще нет, доеду до универа быстро.

Но вместе с сообщением из приложения такси на главный экран вываливается куча шлака, который терпеть не могу разбирать после вечеринок, и накануне специально отключаю. Тут звонки от бывшей, группа подготовки к экзаменам, сообщения от отца, извещения об акциях в магазинах, а еще – что за хрень?! – сорок один пропущенный звонок от Гера.

Сорок один?!

Какого черта он звонил мне столько раз?

Одной рукой натягиваю джинсы, другой набираю текст: «Названиваешь, как влюбленная телка».

«Перезвони, срочно», – ответ приходит моментально, как будто Гер сидел с телефоном в руках и ждал, пока я напишу.

Хочу отшутиться, но чувствую – что-то не так, друг напряжен, это даже по сообщениям видно.

«Что случилось?» – уже у порога надеваю футболку, нахожу глазами приторную подругу, шлю воздушный поцелуй на прощание.

«В универе обсудим».

«Я еду», – печатаю, садясь в такси.

«Уже здесь», – отвечает Гер.

Смотрю на время – семь пятнадцать. Нормально… Он что, вообще не ложился?

Еще раз прокручиваю в памяти вчерашний вечер: музыка, алкоголь, дура-Астра, танцы, еще алкоголь, такси, классный секс и сразу утро. Все было нормально, как всегда, что могло пойти не так?

Глава 17

Ценитель

Глина – ей пользовались творцы прошлых эпох, но теперь она устарела.

Для своих изделий я использую полимерный пластилин, он более ценен, и изделиям из него не страшна даже непогода.

Как я творю? Это дивный тонкий процесс, схожий с трансом, мне кажется, что, создавая шедевры, я отключаюсь от реальности и соединяюсь с абсолютом, становлюсь проводником – любимым учеником в руках Вселенной.

Сначала я отнимаю от массы кусочек, потом грею его в руках, затем соединяю с другим таким же. Так, медленно, постепенно, по сантиметру и грамму, набирается объем.

Пальцы хорошо знают работу, но спустя часы все равно начинают болеть – масса очень твердая, и нужно время, чтобы сделать ее податливой.

Минута за минутой, медленно, монотонно, пластилин становится гибким – он не хочет поддаваться моим усилиям, но я заставляю, подчиняю его своей воле.

Все считают, что скульптор, как художник или писатель, должен обладать только творческим видением, но на самом деле я обречен на тяжелый труд, действительно тяжелый, в прямом смысле.

Еще в начале пути своего гения я стал замечать, как болят суставы, как сильно деформируются пальцы, ссыхается кожа вокруг ногтей. Со временем витамины и крема помогли немного сгладить это, но все равно в конце дня мои пальцы скукоживаются и сгибаются к ладони, напоминая птичьи лапы. Иногда я просыпаюсь посреди ночи от боли. Иногда суставы надуваются шишками.

Но я не думаю о вечере, ночи и о том, какие проблемы они принесут. Сейчас, при ярком свете поднимающегося из-за домов солнца, создается главный шедевр моей жизни.

И пусть пока я только набираю объем, вдохновение граничит с возбуждением. Совсем скоро мой талант достигнет пика – у скульптуры проявятся нежные линии совершенной красоты.

Значит, все было не зря.

Глава 18

Астра

Ноги трясутся. Не могу унять дрожь, со всей силы прижимаю их к груди, но колени все равно больно стучат друг о друга.

Прошло несколько часов.

Нет, не несколько, прошло много часов.

Всегда прохладное дно душевой кабины нагрелось под потоками горячей воды.

Руки затекли от неудобной позы, в которой я застыла. Ссадины на коленях болят, все тело изнывает, как будто меня избили толпой. Но это не так, меня не били.

Уже утро или еще ночь? Не знаю, не могу думать.

На экране памяти отпечаталось изображение. Оно повторяется снова и снова: ствол дерева, мое красное белье на земле – пятном, как лужа крови.

Но крови не было.

Была только боль – гадкая до тошноты, притупленная подмешанными в алкоголь веществами, омерзительная.

И голос: «Нужно, нужно, нужно». Отвратительный голос с писклявыми высокими нотами, словно это слово повторял не мужчина. И не женщина. Кто-то средний между двумя полами. Но сила, с которой меня прижали к дереву, была именно мужской, чрезмерной и злобной. Будь она другой, я смогла бы вырваться.

Вода льется сверху, створки душевой кабины закрыты.

Белый овал мыла лежит у слива, от влаги он расплылся и, кажется, прилип ко дну. Рядом губка для тела.

Пытаясь отмыться, я терла каждый миллиметр кожи изо всех сил, возможно, боль была бы меньше, не пытайся я так яростно смыть с себя мерзость этой ночи.

Но ничего не вышло.

Как мне быть сейчас? Пойти на учебу, словно ничего не случилось? Или поехать в полицию и написать заявление? Или позвонить родителям, сказать: «Мам, пап, меня изнасиловали, вы просили быть аккуратной, благоразумной, я такой и была, честно, но все равно не справилась».

Нет, я ничего не буду делать.

Не хочу и не могу.

Стоит представить, как подружки спрашивают: «Что случилось?», или как дежурный отделения уточняет: «Что вы делали ночью на улице, вы были пьяны?» – начинает тошнить.

Я смотрю на мыльный овал и убегающие струи воды, но вижу только ствол дерева и красное пятно. Закрываю глаза, открываю, умываю лицо. И снова ствол, пятно… и больше ничего.

Глава 19

Гер

На первом этаже универа, в толпе студентов, выискиваю глазами Рафа.

Хотя его и выискивать не надо, вон, идет – вечно в ярком, всегда взъерошенный и вальяжный. Видно издалека.

Он даже не догадывается, что произошло.

А я не спал всю ночь. Воображение рисовало страшные и мерзкие до тошноты картины.

Теплится надежда, что увиденное мной – совпадение или какая-то случайная глупость, но разорванное белье на земле больно впечаталось в память и раскромсало мои мысли.

Вернувшись на вечеринку, Рафа я там уже не застал. Куда он уехал, никто не знал, трубку Рафаэль не брал.

Астра тоже не ответила ни на одно сообщение, и тогда я вернулся на темную улицу, подобрал с земли белье, засунул его в карман.

– Эй, что случилось? – Раф приземляется рядом со мной и приветственно впечатывает кулак в плечо. – Пугаешь с самого утра.

– Скажи мне, какого цвета… – начинаю говорить, но тут же запинаюсь. Перевожу дух. Почему-то произнести это очень сложно.

– Какого цвета что, утро субботы? Блевотно-зеленого. – Раф криво улыбается, роется в кармане, достает жвачку; одну пластинку закидывает себе в рот, другую протягивает мне.

– Белье. – Смотрю в глаза, чтоб не схитрил, не соврал. – Белье у Астры какого цвета было? Ты же, наверное, видел вчера?

– Бро, – Раф опускает глаза, – слушай, у нас ничего не было, честно, эта твоя Астра – истеричка, оказывается, увидела, что веселья ей подсыпаю, и сбежала.

– Я не об этом спросил…

– Не парься, – он перебивает меня, – может, в ней реально что-то такое есть, да и я не должен был подкатывать тебе назло, не сдержался просто, азарт, ты же знаешь меня…

– Ты можешь заткнуться, – резко обрываю монолог, пластинку жвачки швыряю на пол, – и просто сказать, какого цвета было ее белье?

– Вот ты докопался! Ну красное, и что?

Укол под ребра.

Воздух становится тугим и плотным.

Но ведь я так и думал, ожидал именно этого ответа, так почему же так больно?

– Такое? – вытягиваю из кармана лямку. Надежда теплится до конца. Может быть, Раф ошибся, или путает красный с розовым или бордовым…

– Да, точно! – он громко присвистывает и тянет руку к лямке, но я прячу ее в карман. – Ну ты красавчик!

– Можешь не орать?

– Не могу! Мой друг половой гигант! – Раф с размаха хлопает меня по плечу, тянется обнять. – Повелитель секса!

– Заткнись, – рычу и уворачиваюсь от его руки. – Ты вообще не о том подумал.

– Вот сучка Астра, – Раф не унимается, – а мне ведь не дала, приличную из себя состроила, первый раз со мной такое, а ты, Гер – мужик, горжусь…

Чем больше он говорит, тем противнее мне становится.

Пока мой друг орет на весь этаж и ржет как идиот, Астра страдает, мучается, пытается пережить случившееся.

Если только…

Новый укол боли.

А с чего я решил, что она вчера добралась домой, что она в безопасности, что она вообще села в такси?

Да, я видел уезжающую машину, но была ли она в ней?

В приложении стоит отметка о завершении заказа, но ведь водитель мог поставить ее, не дождавшись клиента, чтобы не терять деньги.

А если ее уже нет – вообще нет, – а я последний, кто ее видел, и сижу здесь, ничего не предпринимая? Боль сменяется ужасом.

Срываюсь с места, Раф кричит что-то вслед, но я не слушаю. Бегу в аудиторию, где в восемь утра начнется пара архитектуры у всего потока.

Нужно узнать, здесь ли Астра. А если нет – мчаться по намертво запомненному адресу. Пушкинская, четыре. Только выспросить у ее подруг номер квартиры.

Глава 20

Гер

Точно этот дом?

На улице ветрено настолько, что дорожная пыль поднимается вверх серыми неуправляемыми вихрями, кажется, дорога бросает ее в лицо, чтобы я не смог разглядеть номера на табличках домов.

Но я все равно увижу! Найду дом, подъезд, постучусь в дверь, а дальше… Дальше не знаю, будь что будет.

Подхожу ближе, заслоняю лицо от пыли, присматриваюсь.

Ветер треплет воротник рубашки так, что плотная ткань больно бьет по шее и подбородку.

Номер четыре, сообщает резная табличка с маленькими цифрами – нашел!

На всей территории один подъезд, похоже, это малоквартирник или какой-то клубный частный дом. Проезды ухоженные, парковочные места разделены ровными линиями свежей краски, в будке у двери дремлет пожилая консьержка, а сама дверь приоткрыта: видимо, жаркая майская погода и поднявшийся ветер располагают к приятному сквозняку.

Мне любой ценой нужно попасть внутрь и найти двадцать пятую квартиру.

Хоть бы консьержка не проснулась, не начала задавать вопросы – тихо проскальзываю в подъезд, на площадке нахожу глазами лифт; нет, лифт не подходит, шумно, рядом вход на лестницу – то, что нужно. Бегу вверх, перебирая глазами номера квартир на каждом пролете: с первой по пятую, с шестой по десятую, с одиннадцатой по пятнадцатую… Я бегу быстро, но стараясь не нарушать тишину подъезда; кажется, у меня получается. Оказавшись на пятом этаже, замираю лицом к лицу с темной дверью с номером двадцать пять.

Медлить нельзя – стоит задуматься над словами, вопросами, мыслями – и я никогда не осмелюсь нажать на кнопку звонка. Поэтому жму сразу.

Мелодичная короткая трель слышится с той стороны двери.

У нее даже звук дверного звонка приятный – проносится в мыслях. Красивый, как она сама.

Но какого черта я об этом думаю?! Главное, чтобы Астра оказалась дома.

Глава 21

Астра

Сквозь шум воды доносится звук дверного звонка.

Кто-то нажимает на кнопку: сначала мягко, терпеливо ждет. Затем нажимает снова, ждет еще.

Открываю воду сильнее, чтобы не слышать этих звуков – встать и выйти из душа невозможно. Ступить на плитку ванной, накинуть на себя полотенце и стереть капли воды – одна мысль об этом приводит в ужас.

Я трясусь от холода и отвращения.

Я не смогу встать. Я распалась на куски, и собрать себя не в силах.

Все это время я не могу отмыться, избавиться от ощущения чужого присутствия, мое тело в один момент стало не моим. Оно отделилось и прожило несколько ужасных минут без моего согласия, без моего желания, теперь я не хочу и не буду к нему прикасаться!

Звук продолжает пробираться ко мне сквозь воду. Закрываю уши руками. Открываю кран на полную – струи хлещут по лицу, шее, спине, становится трудно дышать под таким напором, но я не убавляю.

Дверной звонок требует внимания.

Наплевать, кто стоит за дверью, кем бы ни был незваный гость – пусть поскорее сваливает отсюда!

Но звук не прекращается.

Через несколько минут некто начинает долбиться в дверь в такт мелодии звонка.

Голова трещит. Хочу спрятаться в потоках воды, но уже не могу.

А что если соседи услышат эту долбежку, разволнуются, начнут звонить в полицию или, еще хуже, родителям?

На трясущихся ногах поднимаюсь, бросаю взгляд на свое тело – все, что ниже живота, в красно-розовых пятнах, я терла кожу мочалкой до ссадин. Еще вчера считала себя милой и даже привлекательной – сегодня вижу, как я ужасна. Почему он выбрал меня? Есть девушки намного красивее. Нет, я не должна так думать. Но думаю.

Хватаюсь за дверцу кабины, чтобы не упасть – каждая мышца откликается болью после долгого сидения в одной позе.

Ступаю на кафельную плитку пола, дотягиваюсь до полотенца, накидываю его на себя.

Иду к двери через удушающее отвращение к этой квартире, этому дню, к самой себе, к человеку за дверью.

Если бы мне представилась возможность прожить заново вчерашний день, я бы даже из дома не вышла, укуталась бы в плед и до ночи просидела за учебниками, даже не подумала бы о Рафаэле, ни в одну мысль не пустила бы его!

Какая глупость – запасть на такого подонка!

Девчонки говорили, чтобы он бабник, каких поискать, но ведь я не поверила, возомнила себя особенной, и что теперь? По его вине вчера я не смогла дать отпор еще большему мерзавцу.

На секунду мне становится страшно – а что, если за дверью стоит Раф? Или Гер? Или кто-то из вчерашних ребят с вечеринки? Вдруг я сказала кому-то адрес и забыла об этом? А что, если кто-то из них видел, что произошло, и пришел с нарядом полиции и желанием «помочь»?

Дрожащими пальцами тянусь к замку.

Звонок дребезжит прямо над ухом, делая из моей головы пустую коробку.

Не надо думать – надо просто открыть дверь. И я открываю. Но тут же жалею об этом.

Глава 22

Гер

Бьюсь в ее дверь. Без результата.

В панике, почти в истерике стучу кулаками о металл покрытия, без остановки жму на кнопку дверного звонка.

Сколько я уже торчу здесь? Скоро мою беспомощность заметят соседи, или консьерж придет на шум.

А она все не открывает.

Значит, это на самом деле случилось.

Опять проваливаюсь мыслями во вчерашний день – дурацкая вечеринка, идиотский спор, кто кому что должен был доказать? Раф – свою неотразимость, я – свою тупость?

Если бы мы с другом не были такими идиотами, ничего бы не произошло.

С досадой ударяю кулаком в дверь, трясу кистью, запускаю руку в карман. Красное кружево обжигает пальцы, подкатывает тошнота. А ведь оно должно было нравиться, должно было возбуждать, там, во вчерашнем вечере – но не меня.

За дверью тишина.

Уже с уверенностью думаю о самом ужасном, но дверь наконец открывается.

Астра стоит на пороге квартиры.

Жива! Цела!

Я так этого ждал.

Но почему-то все равно замираю от неожиданности.

– Привет, – произношу одними губами, – ты жива…

Черт, не надо было этого говорить. Ну зачем, зачем?

Она не отвечает, смотрит на меня пустым взглядом. Лицо бледное, глаза впали, кожа посерела и с силой обтянула кости черепа, словно это не Астра, а лишь опустевшая оболочка.