Читать книгу Книжные Черви - Фаусто Грин - Страница 1

Санкт-Петербург. Декабрь 2018.

– Простите, извините… Простите, пропустите, нам в конец вагона…

Темноволосый мужчина лет тридцати пяти, с приятным незапоминающимся лицом, не слишком толстый, не слишком тонкий, одетый в длинное серое шерстяное пальто, пробирался по узкому проходу плацкартного вагона. Следом за ним шли ещё трое молодых людей: один совсем ещё мальчишка, на вид не старше восемнадцати, и двое других, этим можно было дать лет двадцать семь – двадцать восемь. У паренька были небрежно растрёпанные каштановые волосы, отрощенная на затылке тоненькая прядка заплетена в косичку, чей кончик исчезал под воротником косухи. Высокий и стройный молодой человек, идущий следом за парнишкой, волосы имел тёмно-русые, а черты лица правильные и тонкие; в левой руке он нёс переноску с собакой породы вельш-корги-пемброк. Замыкал шеренгу светловолосый, очень коротко стриженный парень, одетый несколько эпатажно – в просторный чёрный балахон с глубоким капюшоном – и хранящий на своём лице до крайности независимое, граничащее с отсутствующим выражение. На носу у него сидели золотистые очки-авиаторы, а на голове – массивные мониторные наушники, из которых доносились сочные басы дэт-метала.

– Ишь, чо выдумали… Ходють тут. Здесь люди, между прочим, ко сну готовятся, – недовольно прокряхтела какая-то бабулька, которой припозднившаяся на посадку компания помешала устилаться на нижней боковой полке. Следом за бабкой недовольство высказали ещё несколько пассажиров, которые толпились в проходе, пытаясь разложить вещи и угнездиться на своих местах.

Когда четверо добрались наконец до своих мест, то с удивлением обнаружили вульгарно одетую молодую особу, вольготно расположившуюся на нижней полке.

– Простите, сударыня, но, кажется, вы ошиблись местом, – тщательно подбирая слова, проговорил Павел – именно так звали мужчину в пальто.

– Как ты меня назвал? – прокуренным голосом прохрипела девица.

– Сударыня… – растерянно повторил мужчина.

– С Питера, что ли? – Она харкнула на пол. – «Сударыня»!.. Моё место, и подруга моя тут сидит, а вы, вон, можете занять место возле параши…

В этот самый момент со стороны туалета появилась ещё одна девица, на лице которой красовалось нечто среднее между гримом для хоррора и макияжем. Она бесцеремонно растолкала незнакомцев и заняла вторую нижнюю полку.

– Но это же место Саши… – попытался возразить Павел, неуверенно оглядываясь на парнишку в кожанке.

– Ну, и чего мы встали? – донеслось тем временем от Евгения – парня в очках, которому из конца колонны было не видно нежных фемин, а из-за музыки в наушниках и не слышно состоявшейся беседы.

– Ну, тут какие-то заняли наши места и не хотят уходить, – устало пояснил стоящий перед ним Родион, опуская на пол переноску с собакой.

Евгений снял очки и закатил глаза. Дотянулся до плеча паренька.

– Сань, разберись, – начал было он.

– Стойте, успокойтесь, давайте не будем разбираться, я посплю на боковых полках, – вскидывая руки в примирительном жесте, поспешно предложил Родион.

– Я, в общем-то, тоже, – согласился Павел и принялся упихивать переноску с собакой под боковую полку.

Девушки довольно переглянулись.

Саша скинул берцы и влез на верхнюю полку. Барышни, почуяв запах мужских носков, скривились и начали требовать куда-нибудь убрать берцы, но парень их не слушал, а лишь удовлетворённо улыбался маленькой мести.

Евгений сразу ушёл в уборную, переоделся в домашнее и также залез на верхнюю полку. Девицы снизу отпустили в его сторону несколько сомнительных комплиментов и сделали парочку не менее сомнительных предложений.

– Девять часов… почему мы не могли поехать на «сапсане»?!. – уже через десять минут взвыл Саша. – Ненавижу Москву!

– «Сапсан» лично тебе, босота, не по карману. Сомневаюсь, что бюджета Родиона хватит катать тебя на дорогущем транспорте. – Евгений повернулся и насмешливо посмотрел на Сашу.

– Ты че, пёс?! Я дворянин! – Подколы Евгения по поводу денег, а вернее, их отсутствия, всегда бесили парнишку.

– Ммм, и где же твои манеры, барчук? – с выводящей из себя безмятежностью поинтересовался Женя.

– Да заткнись ты уже!.. – досадливо бросил Саша, отворачиваясь лицом к стене.

На боковых полках тем временем Павел и Родион, по законам русского железнодорожного путешествия, уже накрывали поляну. В сумке у них нашлась пара дошираков, любовно завёрнутая в фольгу жареная курица, хлеб, варёные яйца, помидор и четыре банки пива.

– Угощайтесь, – любезно предложил окружающим Родион, но отклика не последовало. Наглые девы с нижних полок были поглощены своими телефонами, а из наушников Евгения вновь донеслось нечто похожее на дэт-метал, и он отрешился от мира.

– А мне пива можно? – свесившись с полки, попросил Саша.

– Только безалкогольное. Я взял для тебя пару банок. – Родион полез в рюкзак.

– Прекрати обращаться со мной как с маленьким! – вспылил юнец. – Я уже взрослый, мне уже можно пить, и вообще!..

Но парня никто не слушал, кроме соседских бабок, которые тут же выдали негодующую тираду.

Атмосфера, конечно же, не располагала ко сну.

***

Саша слез и присел на краешек нижней полки. Намакияженная мамзель пару раз пихнула парня ногой в бедро, пытаясь то ли обратить на себя его внимание, то ли выжить его со своей территории. Так или иначе, парень счёл за лучшее решение проигнорировать эту ситуацию.

– Ты бы хоть джинсы зашил, – вздохнул Родион, бросая косой взгляд на голую Сашину коленку, торчащую в проход. – Чего на тебе всё горит как на огне? Им и месяца нет.

– Ой, прости, папочка, – едко процедил Саша и стал теребить серьгу в ухе (он всегда так делал, когда злился или волновался). – Тебе не надоело?

– Ты всё равно сделаешь, как я тебе говорю. Сейчас или позже.

Так получилось, что Родиону Саша старался не перечить, а если и делал это, то больше для вида.

– Есть иголка? – минуту спустя недовольно пробурчал парень.

Родион улыбнулся и, покопавшись в рюкзаке, протянул иголку с ниткой. Саша недовольно принялся зашивать дыру на коленке.

– На себе не зашивают, – сказал Павел, – примета плохая. Битым будешь.

Парень бросил на спутника уничтожающий взгляд.

С верхней полки спустился Евгений и пошёл к проводнице за чаем.

– Бесовщина ты, – донеслось ему вслед от цыганки с боковой полки.

– Что, простите? – Молодой человек остановился и повернулся к говорившей, приподнимая брови в том выражении вежливого удивления, на которое способны, как правило, лишь очень высокомерные люди.

– Креста на тебе нет! – с готовностью пояснила тётка.

– Так ведь и бога нет, – усмехнулся Евгений и двинулся дальше.

На цыганку эта фраза подействовала как бомба замедленного действия. Когда Евгений возвращался, женщина перегородила проход грудью шестого размера, телом шестидесятого и двумя цыганятами лет шести.

– Что ж ты старой женщине говоришь такие вещи, милок? Сердце у тебя чёрное, любовь ты свою потерял. Ты мне ручку позолоти, а я тебе правду расскажу, как порчу снять с себя. Есть она на тебе, глаз дурной. Вот и ты такой же.

Этой сценой заинтересовалась ещё не спящая публика: кто-то назвал цыганку вымогательницей, кто-то заохал про охрану, кто-то попросил всех заткнуться на не совсем культурном русском.

Женя улыбнулся.

– Что ж ты, старая женщина, или глаз у тебя замылился? Разве похож я на человека, у которого деньги есть?

Цыганский радар дал сбой: майка, треники и общий внешний вид парня говорили о том, что денег у него действительно нет. Женщина потупила взгляд, пробурчала что-то своим цыганятам и скрылась на полке, недовольно кряхтя.

Евгений проводил цыганку задумчивым взглядом и уже собирался было продолжить свой путь, но не успел он повернуть голову, как на него кто-то налетел. Проявив чудеса ловкости, парень умудрился удержать кружку с чаем, расплескав лишь немного, и уже собирался гневно воззрится на того, кто столь неосторожно его протаранил, но встретился взглядом с выразительными зелёными глазами очаровательной молодой девушки. В руке у неё был телефон, а в ушах – крошечные наушники, что легко объясняло, почему она в упор не заметила Евгения. Девушка извинилась с обворожительной улыбкой и перекинула с плеча за спину толстую чёрную косу. Воздух рядом с ней словно пах полевыми травами. По ощущениям – солодкой и крапивой.

Евгений посторонился, пропуская незнакомку. В ответ она одарила его ещё одной улыбкой, после чего направилась в сторону вагона первого класса. Светлое платье придавало ей необычайную лёгкость.

Женя вернулся на своё место. Саша в этот момент уже готов был покинуть свой кружок кройки и шитья, а точнее нытья.

– Ножницы нужны, – мрачно буркнул он.

Ни слова не говоря, Евгений достал со своей верхней полки небольшой пенал. Из пенала – герметичный пакетик, в котором лежали ножницы, зажимы, скальпели и множество других хирургических инструментов.

– Док, ты их везде с собой таскаешь?! – вытаращился на товарища парнишка.

Евгений посмотрел на Сашу как на идиота. Конечно, он таскал инструменты с собой везде. Как вещи первой необходимости. Как паспорт. Разве можно выйти на улицу и не взять зажим Кохера? Малышу на выбор дали пять ножниц, половина которых явно предназначалась для других целей.

Через какое-то время они все угнездились на своих полках и уснули.

***

Поезд стоял где-то посреди леса, залитый тусклым светом ущербной луны.

Уже полчаса сидящая в переноске собачка беспокойно прислушивалась к малейшим шорохам в вагоне. Слишком долго они уже не двигались для обычной стоянки, да и место было выбрано довольно странное: ни станции, ни полустанка. Собака начала недовольно ворчать, разбудив Родиона. Парень тут же сел и потянулся, задев рукой верхнюю полку. Сначала хотел извиниться, потом решил, что и товарищу стоит проснуться. Услышав копошение на нижней полке, глаза открыл и Павел.

– А… что… что такое? – сонно прокряхтел он.

– Спустись на минуточку, – задумчиво сказал Родион.

Мужчина неохотно слез. Родион посмотрел на свой телефон – сети не было. В вагоне постепенно зашевелились люди. Вдруг дверь тамбура открылась, и вошла проводница. Она дрожащим голосом произнесла:

– Граждане, если среди вас есть доктор, подойдите, пожалуйста, ко мне. Поезд скоро отправится.

Павел и Родион начали расталкивать Женю:

– Док, Док проснись!

Врач несколько секунд пытался игнорировать просьбу, надеясь, что от него отстанут. После двух подряд смен, на которых ему пришлось оперировать, он искренне надеялся выспаться хотя бы в дороге. Надежда не оправдалась. Вынув наушник из уха, проклиная всё на свете, он спустился и подошёл к проводнице.

– Я врач, – обречённо признался он. – Кому нужна помощь?

Проводница вцепилась в его руку. В её глазах стояли слёзы.

– Пожалуйста, пожалуйста, помогите, осмотрите их, может быть, там есть… может быть, там есть… ничего не говорите… пожалуйста.

Женщина повела его в первый вагон.

Евгений открыл дверь, ведущую из тамбура в коридор вагона первого класса, и ему в ноздри тут же ударил хорошо знакомый запах – запах крови и свежей требухи. Кровью был залит весь пол у ног Евгения, она пропитала тощую ковровую дорожку и кое-где забрызгала стены. Взгляд парня скользнул по ткани, ставшей из ярко-красной тёмно-бордовой, и уткнулся в человеческую руку. Рука с плечом и фрагментом грудины лежала возле левой стены, почти касаясь полусогнутыми пальцами тапочка Евгения. Весь остальной человек обнаружился чуть дальше по коридору: обмякший, он полусидел, привалившись к правой стене.

– Какого?!. – собрался было выругаться молодой человек, но осёкся.

Около мертвеца, у противоположной кромки кровавой лужи, стояли двое мужчин в форме. Один из них отчаянно пытался дозвониться кому-то по телефону. Другой, рослый, заметив Евгения, раздражённо уставился на него выпуклыми рыбьими глазами:

– Ты ещё кто такой? – неприязненно буркнул он. – Посторонним нельзя.

Проводница отстала где-то по дороге, поэтому Евгению пришлось рекомендовать себя самому.

– Я врач, – коротко ответил он.

Услышав это, рыбоглазый слегка подобрел, коротко кивнул сам себе:

– Врача нашли, отлично. – А Евгению бросил: – Всё, что вы здесь видите, является конфиденциальной информацией.

В этот момент из-за спины Евгения выглянула подоспевшая проводница.

– Что здесь произошло?! Вы разобрались? Это теракт?! – Она обвела всех присутствующих круглыми от ужаса глазами.

– Не теракт, а смерть по неосторожности, – чеканно поправил мужчина.

Формулировка была настолько изящной, что Евгений, цинично усмехнувшись, пару раз мысленно хлопнул в ладоши. После чего, брезгливо ступая по ковру, влажно хлюпающему под его ногами, протиснулся в ближайшее купе. На полках мирно лежали окровавленные тела. Грудная клетка их была разворочена. Евгений бегло осмотрел повреждения. Ни у кого не было сердца.

– Очевидно, что здесь нет живых! – крикнул доктор.

– Да вы чертовски наблюдательны! – отозвался голос рослого. – Как и в других купе. Сейчас мы свяжемся с кем-нибудь, оцепим поезд, выведем пассажиров.

– Тогда какого хрена вы меня вызвали?! – возмутился Евгений, однако ответить ему не успели.

Дверь, ведущая из купейного в технический вагон, открылась, и оттуда вышел ещё один полицейский.

– Ребят, в общем, дальше мы не едем. Машинист и начальник поезда мертвы.

После этой фразы проводница, которая и без того уже находилась на грани истерики, ринулась обратно, подальше от головного вагона.

Рыбоглазый изменился в лице:

– Если она сейчас всех там перебаламутит, то у нас будет целый поезд паникующих. Быстро за ней! – И сам первым бросился исполнять свой приказ. Двое его подчинённых последовали за ним.

Евгений тоже не собирался оставаться в вагоне и двинулся следом.

***

Что ситуация вышла из-под контроля, Павел и Родион поняли, когда в вагон вновь вбежала проводница, на этот раз в компании троих полицейских. Вместе они принялись будить пассажиров:

– Просыпайтесь, нужно немедленно покинуть поезд. Просыпайтесь!

За ними вошёл и Евгений. Подойдя к друзьям, он кратко пересказал им увиденное в первом классе. Его выслушали внимательно, не перебивая вопросами. Когда он закончил, Родион озабоченно нахмурился:

– И что мы будем делать? Думаете, действительно стоит позволить им всем выйти из поезда?

Евгений с сомнением покачал головой.

– Не знаю. Мы понятия не имеем, с чем нам предстоит столкнуться и на что это что-то способно. Единственное, в чём я уверен, так это в том, что это не заурядный маньяк с ножом. Мы даже не знаем, одно оно или их несколько. Но там снаружи лес, ночь и ни одного человеческого поселения на несколько километров вокруг. Может статься так, что, выпустив их, мы только упростим этой твари охоту.

– Всё ясно, – коротко кивнул молчавший до сих пор Павел. – Значит, надо будить Малыша.

Здоровому детскому сну Александра не мог помешать даже нарастающий обеспокоенный гул: парнишка продолжал сладко посапывать на своей полке. В то же время в вагоне становилось всё шумнее. Несмотря на то, что полицейские вели себя вполне профессионально и раздавали команды спокойно и уверенно, глаза у проводницы всё равно были дикие, а в голосе то и дело прорывались истерические нотки. Её нервозность неизбежно передавалась людям, и без того взволнованным странной ситуацией и уже начинающим подозревать что-то ужасное. Если бы они только знали…

Парень плохо понимал, что происходит, и долго не желал просыпаться. Тогда Павел выплеснул ему в лицо стакан воды.

– Ты что делаешь?! – отплевываясь и вытирая глаза краем простыни, возмущённо крикнул Саша.

– Немедленно вставай и прекрати панику в вагоне, – велел Родион.

Павел тем временем открыл переноску, собака в которой настоятельно скребла лапой об дверь, привлекая к себе внимание.

Вагон гудел. Саша встал в проходе и громко приказал: «Успокойтесь. Вернитесь на свои места. Ложитесь спать. Успокойтесь. Вернитесь на свои места. Ложитесь спать!»

Шум постепенно стал стихать. Люди повиновались приказу. Саша пошатнулся. Он легко мог подчинить волю нескольких человек, но использование силы на полусотне мгновенно истощило парнишку.

В этот момент вернулись двое из троих полицейских, отлучавшихся в купейный вагон, но Павел перегородил им путь. В его правой руке был маленький светящийся камень.

– Все спать! – скомандовал он, и люди рухнули перед ним, как мешки с картошкой, там, где стояли, то есть, прямо в проходе.

– Отлично, Паш, а теперь мы будем по ним ходить? – спросил Евгений. После чего они с Родионом растащили полицейских по ближайшим купе и направились в первый вагон вслед за Павлом, собакой и Александром.

***

Павел и Саша прошли в глубь вагона. Ковровые дорожки, пропитанные кровью, неприятно прилипали к подошвам ботинок. Родион зашёл в открытое купе, опустился рядом с одной из полок и посветил на тело фонариком мобильного телефона.

– Вот так просто? Выдрали сердце? Сколько тел? – крикнул Родион.

– Двенадцать! – отозвался из другого конца вагона Павел.

– Могло быть больше, – вспоминая плацкарт, сказал Саша.

– Это вагон первого класса. Не у всех в наше время есть столько денег, – пробормотал Родион. Остальные не поняли, был ли это сарказм или грустная констатация факта.

– Убило. Их. Что-то. С нашего. Мира. Паша. Прриз-зови. Душу. «Кого-нибудь», – гаркающе произнесла собака.

Павел полез в карман и достал несколько драгоценных камней. Они засветились у него в руке. Мигающие лампы погасли совсем. Женя продолжал ходить по купе и осматривать трупы.

Родион вдруг выругался.

– Что там? – спросил Павел.

– В этом купе ехали дети. Но я не вижу их тел!

– Как ты понял?

– Игрушки, вещи! Надо найти детей. Тринадцатая, ищи! Может быть, они испугались и побежали в другой вагон. Может быть, они ещё живы! Саша, – Родион повернулся к шатающемуся от усталости Малышу, – мне нужен ключ от чемодана.

Парнишка уставился на него расширенными глазами.

– Я не дам тебе его. Тебе нельзя!

– Саша. Ключ, – одобрила собака.

Поезд вдруг тряхнуло. Евгений, не ожидавший такого, упал. Камни на ладони у Паши засветились ещё ярче. Родион высунулся в окно и увидел, что весь поезд погрузился во тьму. Вдруг один из вагонов на миг осветился вспышкой холодного синего света.

– Оно в третьем вагоне! – крикнул Родион.

Саша снял с шеи цепочку, на которой висел ключ от чемодана, и кинул его Родиону. Тот помчался обратно во второй вагон.

Перед Павлом появилось бледное бестелесное очертание, отдалённо напоминающее человека.

– Что здесь произошло? – холодно спросил Павел.

– Когда проснулся, был здесь уже я, – ответил дух. – Со мной что?

– Ты мёртв, – бесстрастно ответил мужчина.

– Как это?

– Я откуда знаю! Я живой, – всплеснул руками Павел.

Рядом с ним появилось ещё один дух.

– Где дети мои? – подвывая, вопросил он.

– Я не знаю.

– Детей моих забрала она!..

– Кто забрал?! – встрял в разговор Евгений.

– Женщина…

– Что здесь произошло? Отвечай! – камни в руке Павла засветились ещё сильнее.

– Я знаю не. Женщина. Волосами с чёрными. В невесты платье. Плакала. Мужа искала…

В этот момент раздался лай. Собака стояла у запертой двери туалета. Евгений бросился на звук. Из туалета послышался плач.

– Мы полиция, откройте, – соврал Женя.

– Уходите, – донёсся детский плач, – она и вас сожрёт!

– Я хочу вам помочь! Откройте!

– Нет!

– Саша! Бегом сюда! – крикнул Евгений.

Поезд тряхнуло ещё раз.

***

Родион вернулся в свой вагон. Было тихо и темно. Телефон не вовремя разрядился, лишив своего хозяина заодно и фонарика. Добравшись до своего места, парень нащупал на багажной полке чемоданчик и открыл его ключом. В чемоданчике лежал аккуратно завёрнутый в кусок бархатной ткани топорик. Родион взял его и в этот момент услышал детский смех. Парень бросился в следующий вагон.

В тамбуре стояли очаровательные светловолосые двойняшки лет четырёх и темноволосый мальчуган лет шести, с большими синими глазами. Дети смеялись. После всего недавно увиденного это зрелище ошарашило юношу. Вдруг дверь в соседний вагон открылась, и навстречу Родиону вышла необычайной красоты девушка с длинной чёрной косой, перекинутой через плечо. Она была одета в белое платье, расшитое цветами, на губах её играла нежная улыбка. За ней, держась за подол её платья и за края одежды друг друга, цепочкой следовали маленькие дети.

Увидев Родиона, она остановилась и ласкающим слух мелодичным голосом произнесла:

– Привет. Я Оксана. А ты кто?

– Меня зовут Родион. Что ты здесь делаешь? – Голос парня дрожал, нервы были на пределе.

– Что-то произошло в поезде, и я поняла, что не сплю. И дети не спят. А их родители не просыпаются. Я решила собрать всех детей в одном месте и вывести из этого страшного поезда на улицу. Пожалуйста, помоги мне.

Голос у девушки был чертовски соблазнительным и чертовски наивным. Слушая его, Родион чувствовал, что, вопреки всему, успокаивается. Ей хотелось доверять.

– Как тебе удаётся так легко управляться с детьми? – спросил парень.

– Дома, в Киеве, я была вожатой в детском лагере, – улыбнулась она Родиону. – Дети, держитесь за руки, ни с кем не разговаривайте и идите в первый вагон, это тоже часть игры, я и дядя вас сейчас догоним.

Дети послушно взялись за руки и пошли вперёд.

«В первый вагон? – промелькнуло в голове у Родиона. – Подожди, там же куча трупов и всё в кровище…»

Однако он не успел ничего сказать, потому что девушка вдруг оказалась совсем близко и пристально посмотрела ему в глаза – свет луны не отражался в её зрачках.

– Может быть, и ты хочешь поиграть? – бархатно прошептала она.

Родион сглотнул. Топор с грохотом упал на пол из его разжавшихся пальцев. Девушка провела ладонью по щеке парня. Медленно опустила голову ему на плечо, уткнулась в шею и с наслаждением вдохнула запах его кожи. Родион прикрыл глаза. Тонкие пальцы провели по его губам, парень почти невесомо поцеловал их. Девушка прикусила мочку его уха. Нежно прижала парня к стене, обвивая обнаженной ножкой его тело. Впилась в губы ледяными губами.

***

Евгений открыл дверь вагона и спрыгнул на гравий. Вокруг было темно, высокие чёрные ели скрывали горизонт. Он, спотыкаясь, побежал вдоль поезда, осматриваясь по сторонам, как вдруг перед ним возникло странное существо: мохнатое, с огромными когтями и крыльями и с двумя хвостами – так в книжках обычно изображают чертей.

– Вот чёрт! – выругался доктор и тут же восторженно засмеялся: – И впрямь знатная чертила!

Существо бросилось на Евгения.

***

Бестелесный дух продолжал метаться возле Павла. Тем временем Саша смог открыть дверь туалета и нашёл там забившуюся в угол перепуганную девочку лет восьми, держащую в руках свёрток.

– Это ведь не по-настоящему?! – спросила девочка у Саши.

Тем временем дверь вагона отворилась, и навстречу Павлу пошли дети, держащиеся за руки. Они не обращали внимания ни на кого. Босые ноги их пачкались в крови, возможно, собственных родителей. Одна девочка, шедшая в конце колонны, поскользнулась и упала. Перепачкавшись в крови, вытерла ладошкой лицо так, будто стирала шоколад. Остальные дети смеялись, но ничего не говорили. Глаза у них были пустые, будто стеклянные. Павел впал в ступор, не понимая, что ему делать. Страх парализовал его. Дети шли в головной вагон.

– Остановитесь! – приказал им Саша, но слова растворились в воздухе, не вызвав никакого эффекта. Собака подскочила к одной девочке и слегка прикусила её за ногу, но боль тоже не отрезвила ребёнка. Дети, как послушные крысы под дудочку крысолова, шли вперёд.

– Нужно другое средство! – в отчаянии крикнул Саша.

Поезд тряхнуло ещё раз.

***

Киевская пионервожатая не теряла времени даром. Родион медленно сползал по стенке, словно каждое прикосновение к девушке забирало его силы, но не мог остановиться. Девушка целовала его. Жарко. Пылко. Властно. Требовательно. Сознание юноши затуманивалось.

Девушка принялась бесцеремонно срывать с него рубашку. Прикосновения её рук превращались из невесомых и ласковых в жадные и хищные, словно она хотела содрать с него кожу. Наконец её ногти вонзились в его тело, и Родион охнул от боли.

Девушка отстранилась и улыбнулась ему.

– Любимый, поцелуй меня, – страстно прошептала она.

Глаза Родиона закрывались сами собой. Перед тем, как парень окончательно впал в бессознательное состояние, в памяти его возник образ молоденькой голубоглазой девушки. Она стояла на мосту и звала его: «Родя! Очнись! Открой глаза! Родя! Если ты погибнешь, кто защитит его?!»

В следующее мгновение перед глазами пронеслись осколки воспоминаний: то, как он очнулся на лесопилке далеко за Уралом, как переехал в Санкт-Петербург, как искал её, свою Сонечку, как нашёл, когда было поздно, как пообещал ей…

Родион открыл глаза и с силой вырвался из объятий девушки. Точнее, подобия девушки: ногти её превратились в острые гниющие когти, челюсть отвисла, из-за двух рядов акульих зубов вываливался фиолетовый полусгнивший язык.

Родион увернулся от когтей, выбил дверь топором и выпал из вагона.

***

Мохнатая тварь прыгнула на доктора. Евгений перекатился по земле, уворачиваясь от неё. Места под манёвр особо не было. Док соскользнул по гравию вниз, прямиком в холодное болото, разлившееся под насыпью. Это была ловушка: тварь стояла прямо над ним. Раскрыв огромную пасть и хрипя что-то на своём неведомом языке, она поднялась в воздух, а затем спикировала прямо на жертву.

– Не верю! – крикнул Евгений.

Тварь зависла в воздухе. Врач быстро вскарабкался вверх по склону и, не обращая на неё никакого внимания, прошёл мимо, словно это было что-то совершенно обыкновенное. В следующую секунду чёрт рассыпался в пыль.

Евгений поковылял к вагону. В этот самый момент из соседнего выпал Родион.

– Док! Берегись! Я нашёл, что это! – крикнул он.

Стоило Родиону закончить фразу, как по составу прокатилась волна, разбившая все окна. Парни едва успели прикрыться от брызнувших во все стороны осколков.

Убедившись, что больше на него ничего ниоткуда не сыплется, Женя подбежал к Родиону.

– Это ещё что за хрень?! – изумлённо воскликнул доктор.

– Там какая-то девушка, то ли призрак, то ли демон, я не знаю!

– Почему ты её не убил?!

Родион отвёл взгляд.

– Я не смог.

Женя выругался и полез обратно в вагон. За ним последовал Родион.

– И где она?!

***

Перемазанные кровью дети дошли до противоположного конца вагона и остановились в его начале. Они уже не смеялись, но лица их по-прежнему хранили широкие улыбки, которые в сочетании с бессмысленными, глядящими в никуда глазами смотрелись особенно жутко. Павел, стоящий с собакой в середине вагона, старался лишний раз на них не смотреть.

Внезапно дверь тамбура распахнулась и в вагон стремительным шагом вошла девушка в белом платье. Её длинные чёрные волосы были распущены, и разноцветные ленты развевались в них. Девушка шла прямо к детям, будто бы не замечая мужчины и собаки на своём пути. Она улыбалась ангельской улыбкой, поглаживая небольшой сверток, который прижимала к груди. Заметив её, дети заулыбались ещё шире, однако с места не сдвинулись.

Собака, зарычав, бросилась девушке навстречу, стремясь отрезать её от детей. Ведьма выкинула вперёд руку с когтями, и порыв ветра смахнул собачку с в другой конец вагона. Павел подхватил животное в полёте.

– Саша, беги отсюда! – приказал он парню, который в это время находился в купе, уже оставшемся у ведьмы за спиной.

– Но тут дети! – попытался возразить парнишка, высовываясь в коридор и оценивая обстановку.

– Ты не поможешь им сейчас ничем! Брось их! – крикнул Павел.

Однако Саша вывалился из купе побежал к детям. Ведьма раскинула в стороны руки, когти её удлинились и устремились проткнуть обоих мужчин разом. Камни в руке Павла засветились ярче. Он закричал:

– Чубарый, Гнедой, Заседатель, унесите нас!

Три яркие вспышки на миг осветили вагон. В последний момент Павел кинул один камень прямо в лоб Саше…

…И они оказались в соседнем вагоне.

– Саша, это были последние заряженные камни! Больше этот трюк не сработает! – Павел был в ярости.

– Не нужно было нас телепортировать! Она убьёт всех этих детей! – негодовал в свою очередь Саша. Затем отлепил от себя тускнеющий камень и сунул в карман.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – мрачно проговорил Павел. – Как ты думаешь, кто это может быть?

– Ведьма малороссийская, костюм народный был на ней, – заметила собака.

– Мне ни о чём не говорит, – буркнул Саша.

В этот момент дверь тамбура открылась и в вагон ввалились Евгений и Родион.

– Где эта мразь?! – с порога выпалил Евгений.

– В первом вагоне. Вместе с детьми. Очень сильная, – протараторил Саша.

– Удивительная наблюдательность, – сыронизировал доктор.

Потолок вагона вдруг задрожал, будто по нему пробежало что-то тяжёлое, а через несколько мгновений поезд тронулся.

– Есть предложения, что именно мы будем с ней делать? – осматривая топорик, спросил Евгений.

– Очевидно, позовём чайку выпить! Снесём ей голову к чёртовой матери! – выпалил Саша.

Родион высунулся в окно:

– У нас есть ещё одна проблема. Поезд вновь отправился, но он как-то быстро едет, вы не находите?

– Я должен кое-что посмотреть! – словно что-то вспомнив, сказал Павел. Он достал из кармана маленький камень и что-то прошептал над ним, потом вытащил флакончик и вылил жидкость, напоминающую красное вино, прямо на драгоценность. Из камня вырвался нелепо одетый человечек: все вещи были ему велики, он был курнос и большегуб.

– Старый хозяин, что ты хочешь от меня? – спросил он.

– Петрушка, славен ты своими путешествиями, нет тебе равных в них. Беги вперёд, обгони этот поезд, посмотри, может ещё тварей каких выпустила эта бестия.

– Посмотреть, так посмотреть, – хмыкнул маленький человечек и исчез в окне.

***

Оксана уселась на пол посреди вагона. Дети обнимали её, гладили по волосам, а она смеялась громко и звонко.

– Я уведу вас всех далеко-далеко, где мой господин исполнит все ваши просьбы. И вы никогда-никогда не будете взрослеть! Господин! Мы идём! Мы идём к тебе! – высоким восторженным голосом говорила она.

Господин снился ей каждую ночь. Господин просил, чтобы она пришла и разбудила его. Казалось, в её жизни и не было никакой другой цели, кроме как исполнить эту миссию. Господин обещал, что за своё пробуждение он даст ей лучшего мужа, такого, какого она пожелает. Такого, который будет её любить.

***

Дверь в вагон первого класса с грохотом отворилась. В проёме стоял Родион, сжимая в руке топор.

– Отойди от детей, тварь! – жёстко потребовал он.

Оксана подняла на него виноватые глаза и хихикнула:

– А ты настырный.

Девушка встала, гордо вскинула голову. С равнодушным лицом она подошла к телу мужчины, лежавшему на одной из нижних полок ближайшего к ней купе. С силой запустила руку в его грудь и со звуком трескающихся рёбер резко вырвала сердце. А потом равнодушно вгрызлась в него зубами, словно в какой-то фрукт, глядя при этом Родиону прямо в глаза.

Парень приготовился к атаке.

– Не трожь! – раздался вопль Саши, который протиснулся в вагон и кинулся к ведьме.

– Стой, дурак! – Родион бросился следом.

Расстояния между парнями хватило, чтобы ведьма пропала и появилась как раз между ними. Из рук её вырвались потоки воздуха, сбившие с ног обоих. Ведьма исчезла. Дети исчезли тоже. Все дети.

***

…По дороге из Санкт-Петербурга в Москву вы всегда проезжаете Тверь. И это одно из немногих мест, где Волга имеет настолько узкое русло.

Поезд неминуемо приближался к мосту. В локомотиве не было ни единой живой души, кроме пары чертей, которых за живые души едва ли можно считать. Один из них ядовито хихикал и нажимал на кнопки управления поездом. Его товарищ, мелкий бес, поедал лежащего рядом машиниста…

***

Две огромные твари, невидимые для человеческих глаз, похожие на быков со множеством хвостов, появились из воды прямо под мостом. Одна из них открыла пасть и вцепилась в каменные основания моста прямо посередине. Вторая повисла лапами на металлических конструкциях пролётов и начала с силой тянуть вниз. Конструкции задрожали и стали медленно изгибаться.

***

Вернувшийся Петрушка нашептал о тварях, ломающих мост, Паше, поклонился и тотчас пропал внутри камня.

– Плохо дело, – выдохнул Павел.

Женя и собачка тем временем приводили в чувство отключившихся Родиона и Сашу.

– Кто же мог подумать, что она – сердцеедка в прямом смысле этого слова?! – очнувшийся Родион резко сел и тут же расстегнул верхнюю пуговицу рубашки: ему становилось всё труднее дышать. Металлический привкус собственной крови вовсю ощущался во рту. Силы кончались очень быстро.

***

– Надо отцеплять этот чёртов поезд, – решительно сказал Павел. – Она пустит его с под откос.

– На крышу. Лезь. Мест нет. Там она, – гавкнула собака.

– Зачем ей на крышу? – спросил Родион, подтягивая к себе топор.

– Я не знаю, кто она. Но ей нужны жертвы. Много жертв! – пролаяла корги.

– Дурацкая баба!.. – плюнул Евгений.

– Это не всё. Дружки дурацкой бабы сейчас ломают мост через Волгу, – сообщил Павел.

– А вот это вот совсем не здорово, – буркнул доктор.

– Разделяемся! – велела собака.

– Я займусь поездом, попробую отцепить вагоны. – Родион кивнул им и удалился в сторону локомотива.

– Разберёмся с ней, а если что, я займусь мостом, – сказал Евгений.

К этому моменту Саша как раз пришёл в себя.

– Имя! Чтобы отправить её обратно, мы должны знать её имя! Подумайте: жертвоприношения, женщина, ведьма – кто это? – тараторил Евгений.

– Срочно на крышу! – вдруг крикнул Павел с таким видом, будто его осенило.

И ребята дружно полезли на крышу первого вагона.

– Ты понимаешь, что если нас там долбанёт током, то погибнем мы вполне себе по-настоящему? – опасаясь за свою и так чуть скоропостижно не окончившуюся жизнь, заметил Саша.

– Жизнь – это лишь способ существования белковых тел, – с философским равнодушием заметил Женя, не преминувший в своё время ознакомиться с трудами Фридриха Энгельса.

Саша только закатил глаза.

Они вылезли на крышу. Ведьма стояла там, её белое полупрозрачное платье и ленты развевались на ветру. Она пела, и весь поезд шатало из стороны в сторону.

– А ну, стой! – рявкнул Саша, но его голос потерялся в шуме ветра.

Ведьма раскрыла рот – точнее, её нижняя часть просто отвалилась, – и из глотки полез длинный фиолетовый язык. Саша не успел и глазом моргнуть, как этот язык точно кнут обвил его щиколотку и резким рывком сбросил парня с крыши. Он с воплем улетел куда-то в кусты.

– Восстаньте! – властно произнёс Павел, представляя себе те искорёженные тела, что остались внизу. И сжал руку в кулак.

Из вагона стали подниматься прозрачные зеленоватые силуэты людей. Ведьма заулыбалась:

– Оооо, а вот и твоя сила!.. Ты чувствуешь, как ты и сам переполнился ей среди этих мертвецов?

Павел вздохнул. В этот момент Евгений перепрыгнул на крышу локомотива.

– Оставляю её на тебя, хочу глянуть кое-что!.. – крикнул он Павлу.

– Хорошо, – флегматично кивнул мужчина, почесал нос и посмотрел на девушку. – Что ж. Я так понимаю, что раз наши силы здесь равны, то…

– Досадно, правда? – Она хихикнула. – Так значит, вы и есть знаменитые Книжные Черви?

– Да, – кивнул Павел, несколько удивлённый её осведомлённостью.

– Ты отличаешься от того, каким должен быть… Тебя, как и меня, призвали в человеческое тело?

– Не твоё дело, – холодно отрезал мужчина.

– Моё. – Оксана материализовала из воздуха сверток, который заорал детским голосом. – Если ты не хочешь, чтобы я съела его прямо сейчас, ты всё расскажешь.

– Зачем тебе это?

– Для моего господина! Так что, колдун, назови имя той мрази, что тебя создала.

– Мрази? – задохнулся от возмущения Павел. – Он был великим человеком! Я благодарен ему…

Ведьма расхохоталась.

– Ну конечно, он ведь не сломал твою жизнь! – Она прищурилась: – Или сломал?

Павел растерянно молчал. Он не знал. Его судьба была написана и уничтожена. Человек, сотворивший его, подарил ему настоящую свободу. Настоящее право на искупление. Право выбора.

– Смотри, колдун! Я покажу тебе кое-что!

Глаза ведьмы сверкнули.

***

Родион стоял на переходной площадке локомотива и смотрел на вагонную сцепку. Он понимал, что, если отцепит состав на такой скорости, жертвы будут всё равно. Поэтому он вернулся в вагон и попытался для начала замедлить поезд стоп-краном. Состав тряхнуло, и он начал замедляться. Это был шанс. Родион вернулся на площадку, ухватился одной рукой за огораживающие её перила, а второй рукой, с топором, упёрся в сцепку, используя топор как рычаг. Надавил. Раздался щелчок, а потом всё заклинило. Парень выругался: без применения силы здесь было не обойтись.

***

Евгений вошёл в кабину машиниста. Пара чертей оскалила зубы при виде доктора.

– Не верю! – уже привычно выкрикнул он, но… ничего не произошло. Чёрт, доедающий то, что когда-то было машинистом, рассмеялся. А потом резко прыгнул на Евгения.

Доктор молниеносно уклонился от мохнатой твари, вскинул руку с ножом и бросился на чёрта сам, на опережение. Точный колющий пришёлся адскому адепту прямиком в глаз, и тот завизжал. Второй чёрт оторвался от ломания кнопок и накинулся на незваного гостя.

Позади Евгения возникла собака и с рыком прыгнула на чёрта, атакующего доктора.

***

Это явно была не ночь Александра. Всё, что с ним сегодня происходило, это то, что его бросали обо что-то, и бросали больно. Кусты встретили его с распростёртыми объятиями, немного смягчив удар, но Саша всё равно расквасил половину лица, колени и ладони, но явно легко отделался. Он кряхтел и охал, пока не понял, что выбора нет: нужно пытаться догнать проклятый поезд.

Хромая, Александр двинулся по шпалам.

– «Черви без нас не справятся, Саша… Не поедем на „Сапсане“, Саша… Это дорого, Саша, даже живи мы сейчас в девятнадцатом веке…» – бормотал он себе под нос, явно передразнивая кого-то.

Прервав наконец свои стенания, Саша вслушался в темноту, в затихающий шум удаляющегося поезда. Пошарил по карманам в поисках мобильного или ещё чего-нибудь, что могло ему помочь, но не нашёл ничего, кроме небольшого золотистого драгоценного камня, того самого, который в него бросил Павел.

Саша взял камень в окровавленную руку. Тот слабо засветился.

– Хм… кажется, это Чубарый, – задумчиво пробормотал парень. – Интересно, как он их призывает?..

Шум поезда окончательно стих в отдалении. Парень присел на рельсы и пристально посмотрел на камень.

– Чубарый! Чубарый, явись мне! – попытался приказать он.

Ничего не произошло.

– Чубарый! Приди ко мне! – вновь попробовал парень.

Тишина.

Саша хмыкнул. Он знал, что эти камни могли мгновенно телепортировать кого угодно на небольшие расстояния по приказу владельца. А ещё в каждом из камней была заключена душа преданного слуги.

– Да что ж за лошадь-то такая бесполезная! – закричал в сердцах Саша.

Вдруг камень в его руке задрожал, неяркая вспышка отбросила парня в сторону. Когда он открыл глаза, на щебне стоял светлой масти конь в мелких тёмно-коричневых пятнах и бил копытом.

– Так вот какое заклинание призыва! – обрадовался Саша. – Чубарый, иди сюда, бестолочь.

Конь заржал. Саша подошёл к нему, запрыгнул на спину, ухватился за гриву.

– Н-но, давай, Чубарый, давай! За поездом!

И конь, взяв прямо с места в галоп, помчался вслед за скрывшимся составом.

Александр засмеялся:

– Шевелись, Плотва!

***

Павел стоял посреди незнакомой ему комнаты – небольшой, сумрачной, освещаемой лишь неверным светом огня, горевшего в камине. По всему полу валялись книги, разорванные листы бумаги, осколки разбитой посуды. У камина сгорбившись сидел человек с длинными тёмными волосами, скрывающими бледное лицо. Он плакал. Сердце Павла забилось быстрее. Он сделал несколько шагов к человеку, окликнул его, но тот не шевельнулся. Павел понял, что человек его не замечает.

Окно распахнулось порывом ветра, и чёрная тень медленно стала подбираться к камину.

– Ты жалок, Николка. Ты жалок. Удивительное чувство – осознавать, что и тебе скоро тоже придёт конец. Но не бойся. Я буду к тебе милосерден. Ты не умрёшь с первого раза. За-бав-но. Как твой герой, которому ты дал свободу… Ты убил его. Уничтожил своё творение… Твой герой умрёт дважды. Ты обречён на ту же судьбу, – вкрадчивым гипнотизирующим полушёпотом говорила тень.

– Что ты такое? – бессильно спросил писатель – а у Павла уже совершенно не осталось сомнений в том, что сжавшийся в кресле измученный человек именно писатель.

– Я тот, кто приходит во сне… – всё тем же негромким голосом, от которого веяло неизбывной жутью, отвечала тень.

Человек в кресле широко распахнул глаза и закричал.

– Пора платить. Помнишь наш уговор? Ты сможешь творить до тех пор, пока не устанешь… смертельно. А когда это наконец случится, ты захочешь спать… И тогда она придёт за тобой во сне… Сколько ты сможешь не спать?

Картинка сменилась. Перед глазами Павла возникла тёмная спальня. Лампада догорала на подоконнике. И мужчина из видения уже лежал в кровати и бредил.

– Не надо, не нужно… Не хороните… Проверьте, что я не уснул!.. Проверьте… Я не сплю… Не сплю! Не хороните!

Картинка снова сменилась. Павел оказался посреди темноты. Темнота окутывала его, ничего не было видно. Через несколько секунд он услышал кашель. И громкий горловой звук, не то хрип, не то вой:

– Помогите!

Это был мужской голос, очень хриплый, очень испуганный. Вслед за этой мольбой Павел услышал стук по доскам.

– Господи… Помогите! Господи. Господи… Я же не сплю. Я больше не сплю…

Снова стук. Павел побежал на звук, но, казалось, звук был повсюду и нигде. Мужчина, молящий о помощи, хрипел и плакал, его голос с каждой секундой всё больше напоминал голос потерявшегося в лесу ребёнка. Стук превращался в звук царапанья по доскам. Судя по звукам, мужчина лихорадочно ворочался. Павел очень хотел помочь этому кричащему, искал источник звука.

Мужчина задыхался. Задыхался и стучал по доскам. Потом силы его, видимо, иссякли, и он больше уже не пытался вырваться из своей темницы. Он мог только кричать. Кричать отчаянно, словно его резали живьём. Мужчина кричал что-то бессвязное, кричал до тех пор, пока голос его не сорвался, и он сам не перестал слышать себя.

В этот момент Павел достал из-за пазухи шкатулку из красного дерева и открыл её.

Наваждение прекратилось. Они с ведьмой всё ещё стояли на крыше поезда.

– Это твоих рук дело?! – закричал Павел, теряя самообладание. – Это ты убила его?!

– Не я. Но я довольна, – с улыбкой ответила ведьма.

– Теперь у меня нет сомнений, что мы с тобой дети одного пера… Панночка, – сквозь стиснутые зубы процедил мужчина.

– О, давно уже никто не называл меня так… любезный Павел Чичиков, – обрадовалась девушка.

– И больше не назовёт!

Павел поднял рукав: на руке сквозь кожу проступали письмена на неизвестном языке.

– Придите на мой зов! Те, кто мёртв внутри! – воззвал он.

Перед мужчиной стали возникать светящиеся фигуры. Они набросились на ведьму и вцепились в свёрток. Она безуспешно пыталась вырваться из объятий душ. Чичиков кинулся к ней под ноги, Панночка споткнулась и рухнула на него, выронив свёрток. Ребёнок заорал и полетел прямиком под поезд. Павел кинулся к краю крыши, но было поздно.

– Поймал! – В следующую секунду послышался радостный голос откуда-то снизу.

Мужчина всмотрелся в темноту. За поездом, в лучших традициях фильмов про Дикий Запад, мчался конь, а на нём сидел Александр Чацкий: одной рукой парень уцепился за гриву, а другой крепко прижимал к себе свёрток с младенцем. Павел выдохнул. Панночка, избавившись от части душ, пытавшихся её зафиксировать, раскрыла пасть и издала вопль, от которого заложило бы уши даже у мёртвых. Призраки отхлынули прочь, а она, воспользовавшись секундной заминкой, спрыгнула с крыши прямо в материализовавшийся из воздуха летающий гроб и устремилась прочь. Светящиеся фигуры кинулись вслед за ней. Павел выругался и стал перебираться на крышу локомотива.

***

Евгений Базаров смотрел на место машиниста, понимая одно: хоть сейчас они с Муму и смогли уничтожить пару чудовищ, эти твари успели сломать всю систему управления, и сейчас поезд на приличной скорости несётся навстречу гибели.

– Муму, где дети? – поинтересовался врач.

– Они в вагоне соседнем. Все. Стоят, словно заворожённые и окаменелые, – ответила собака.

– Проклятье, – только и смог сказать на это Базаров.

А больше Евгений сказать ничего не успел, потому что в следующий миг лобовое стекло разлетелось на тысячи осколков, накрывая стеклянной метелью его и Муму. Вместе с осколками в кабину влетели обломки досок, одна из которых вонзилась Базарову чуть ниже правой ключицы, глубоко войдя в тело. Взвыв от боли, он осел на пол, жадно хватая ртом воздух.

Не успела Муму понять, что происходит, и броситься к раненому другу, как с крыши в разбитое окно влезла Панночка. Сейчас она снова была куда больше похожа на чудовище, чем на девушку, и передвигалась на четвереньках по потолку, как паук. Муму сообразила, что ведьма протаранила гробом стекло, сумев, однако, в последний момент перепрыгнуть на крышу. На ней не было ни царапины, чего нельзя было сказать о корчившемся на полу Базарове.

Ведьма оттолкнулась от потолка, сделала сальто и приземлилась на пол между Муму и Евгением. Собака кинулась на неё, вцепившись в когтистую руку мёртвой хваткой, однако противостояние продолжалось недолго: свободной рукой Панночка полоснула Муму по боку, та разжала зубы, упала на пол и заскулила.

Поезд приближался к мосту.

Оксана уже занесла руку, чтобы проткнуть собаку насквозь, как вдруг ладонь её словно ударилась о невидимую преграду. Ведьма сделала шаг назад, но и там почти сразу же наткнулась на прозрачную стену. То же самое повторилось и слева, и справа. Панночка пыталась выбраться, но билась о незримый барьер, и на лице её отражалось всё возрастающее недоумение. Муму тоже смотрела на это с удивлением.

На крыше Павел закончил рисовать прямо над ведьмой меловой круг и сейчас лежал, тяжело дыша.

***

В кабине машиниста появился Родион.

– Вовремя! – гавкнула Муму.

Раскольников, ни секунды не колеблясь, ударил ведьму топором по голове. Она упала на панель управления и больше не шевелилась.

– Ну вот. Осталось остановить поезд, – осматривая стонущего Базарова, произнёс Родион.

– Можешь вытащить из меня эту хрень? – морщась, попросил Евгений и кивнул на торчащую из него деревяшку.

– Угу. На счёт «три». – Родион упёрся ладонью левой руки товарищу в грудь, а правой покрепче ухватился за обломок доски и, сосчитав до трёх, дёрнул его на себя.

Базаров мертвенно побледнел и выдал пару слов, от которых Муму прижала уши к голове, а Родион усмехнулся. Из нормального человека после такой манипуляции хлынула бы кровь, но Евгений свёл брови и стиснул зубы, и уже через несколько секунд рана под ключицей затянулась, оставив на память о себе лишь дыру на футболке. Точно так же затянулись и многочисленные мелкие порезы на руках и лице, оставленные стеклянной крошкой. Такова была сила его дара, его нигилизма, отменяющего всё, во что хозяин не желал верить.

Муму тем временем запрыгнула в кресло машиниста и поставила лапы на приборную панель.

– Слишком быстро идёт. Жертвы будут, отцепим мы если, – заметила она.

Евгений попытался встать, но тут же снова скривился. Правая рука повисла плетью, отзываясь мучительной болью при малейшей попытке ей шевельнуть. Прежде он не обращал на это внимания, слишком занятый дискомфортом, который причиняла деревяшка.

– Перелом. Точно перелом. – Доктор злился: дар его имел свой лимит и требовал времени на восстановление, а остаток сил был ему в данный момент необходим для другого дела.

– Мы все сейчас можем погибнуть, а тебя беспокоит твой перелом? – Родион хотел добавить ещё что-то возмущённое, но Женя спокойно отозвался:

– Нет, по правде говоря. Отцепляй. Я просто не верю в то, что поезд можно разогнать до такой скорости.

Это «не верю» в устах Базарова приобретало силу могущественного заклинания. Время застывало, реальность менялась. Раскольников знал, что у него есть не больше минуты, чтобы отцепить состав от локомотива. Родион выглянул в окно.

Чацкий на Чубаром скакал рядом с поездом. Зачарованный конь не чувствовал усталости и не отставал.

– Саша, я отцепляю, если что – пострадавшие на тебе! Давай! – изо всех сил крикнул Раскольников, выходя на внешнюю галерею локомотива и направляясь в его заднюю часть, к сцепке.

– Слушаюсь, не помрите там! – Саша остановил коня.

Оказавшись на переходной площадке, Раскольников что-то прошептал над топором и тут же стал увеличиваться в размерах. Сила переполняла его. Топор в его руке увеличился тоже. Поезд продолжал замедляться. Занеся топор над головой, Родион изо всех сил ударил лезвием по сцепке. Во все стороны брызнули искры и полетели куски металла.

…Родион наблюдал за тем, как отцепившиеся вагоны зигзагами заносит друг на друга: медленно, с чудовищным скрежетом. Первый вагон сошёл с рельсов и устремился под откос, увлекая за собой второй и третий. Но состав был длинный, а Базарову всё-таки существенно удалось замедлить скорость перед отцепкой, поэтому другие вагоны не сошли с путей и не перевернулись. Краем глаза парень заметил Чацкого, который мчался к вихляющему составу, и вспышку зелёного света неподалёку – это телепортировался Чичиков.

«Вот дерьмо…» – устало подумал Раскольников, глядя на повалившиеся вагоны.

Смотреть дальше у Родиона сил не было. Терзаться чувством вины за содеянное – тоже. Он закрыл глаза, усилием воли возвращая своему телу обычные габариты. Сердце, как обычно после трансформации, бешено стучало, во рту стоял металлический привкус крови: сосуды не выдерживали таких нагрузок.

Подышав несколько секунд, Родион вернулся к Базарову, Муму и бездыханной Панночке.

– Ампутируй-ка этой красавице голову, Родя. Чтоб наверняка, – плюнул Базаров.

Раскольников без раздумий взмахнул топором, и голова ведьмы скатилась на пол.

Поезд качало и трясло, он продолжал мчаться навстречу своей гибели.

– Нужно и нам уходить. С ней уже кончено всё. – Собака запрыгнула на руки к Родиону, и тот привычно перекинул её на плечи, придерживая за лапы.

Друзья вышли на галерею, опоясывающую локомотив.

– Спрыгиваем? – обернулся к Евгению Родион.

Базаров поморщился.

– Давай, может, лучше с задней площадки? Не хотелось бы затянуться под колёса…

Парни направились в конец галереи.

– Ты не помнишь, надо прыгать по ходу или против хода? – задумчиво глядя на выбегающие из-под локомотива шпалы, поинтересовался Раскольников.

– Надо как-то, чтоб не в столб, – пасмурно ответствовал Базаров.

Доктор взмахнул рукой, и пространство перед ними начало искажаться: рельсы, столбы и шпалы то появлялись, то исчезали; наконец мелькающие по обеим сторонам ёлки замедлились достаточно сильно, чтобы можно было попробовать спрыгнуть без риска сломать шею.

– Погнали! – крикнул доктор и первым сиганул с площадки. Следом за ним, прижимая к груди Муму, прыгнул и Родион.

Несмотря на все усилия Базарова, устоять на ногах друзьям не удалось. Однако им повезло: приземлились они не на щебень, а в жирную грязь, на которую так щедра была тёплая бесснежная зима. Сгруппировавшись, скатились под насыпь – Раскольников прикрывал своим телом Муму.

…Они лежали на земле, покрытой сухой прошлогодней травой.

– Ну как? Мы все целы и невредимы? – неуверенно вопросил Родион через пару мгновений, размыкая объятия и выпуская собачку.

– В порядке я! – бодро отрапортовала Муму, отбегая в сторону и отряхиваясь.

Базаров же вместо ответа издал страдальческий стон.

– Что?! – всполошился Раскольников.

– Рука, – мрачно процедил Евгений сквозь стиснутые зубы. – Я совсем забыл про неё, пока колдовал. А сейчас ей ещё раз досталось.

– Но мы же всё сделали. Теперь ты можешь исцелиться!

– Ага, чёрта с два я могу, – всё так же хмуро ответил Базаров. – Резерв на нуле, часа три пройдёт, прежде чем я хоть что-нибудь сумею.

– И что ты будешь делать? – не унимался Родион.

– Страдать, – огрызнулся Евгений.

В этот момент локомотив прямо посреди моста сошёл с рельсов и, красочно перевернувшись, плюхнулся прямо в Волгу, пустив волну до самых берегов. Чудовища, которые пытались сломать мост, исчезли, будто их и не было никогда.

Родион, Муму и Евгений потихоньку поковыляли к своим. Приближаясь к месту крушения, они услышали возглас Саши. Чичиков и Чацкий стояли возле вагонов, пытаясь пошевелиться, но у них ничего не получалось.

Время возле состава казалось застывшим, и не по велению Евгения. Никто не мог сдвинуться с места. Стояла какая-то неестественная тишина: ни порывов ветра, ни голосов. Не ощущалось даже запахов в воздухе. На стене одного из перевернутых вагонов сидела тень в цилиндре.

– Спасибо, мои дорогие Книжные Черви, – проникновенно начала она. – Вы помогли мне гораздо больше, чем эта глупая женщина.

Все герои обратили взгляды на фигуру. У Павла затряслись руки.

– Этот голос… Я помню его… Так это ты убил моего создателя?!

– Я, Чичиков? Как тебе сказать… если бы сейчас это имело хоть какое-то значение… Видишь ли, я никого не убиваю. Они умирают, потому что так положено. Им положено. И многим другим. А вы – вы просто ошибки. Вас не должно быть в этой реальности. И не будет. Очень скоро не будет. Некоторые постараются.

– Его не слушайте, – зарычала собака. – Опасен он.

– Ой, милая Муму. Собачий век вообще короткий. Но, я смотрю, с новым хозяином ты отлично ладишь, верно Базаров?

– Ты ещё кто? – презрительно поинтересовался Евгений.

– Давай опустим унылое описание персонажа. Я – это я. Сейчас я забрал с собой шесть недостающих детских жизней, ещё кто-то под руку попался, мне этого достаточно.

– Достаточно для чего?! – взревел ничего не понимающий Родион.

– Понимаешь, Родя… Каждый из них мог стать опаснейшим человеком. Хотя, чёрт, не люблю в их отношении слово «человек»… Ну да ладно, это необязательная информация. Они теперь никогда не сломают ничьи жизни. Жизни, подобные вашим.

Тень в цилиндре рассмеялась. Никто из присутствующих не мог даже пальцем шевельнуть, они все были беспомощны перед ним.

– Ладно, ребятки, не скучайте. Пойду, заберу Панночку.

– Твоя девка мертва, – не без удовольствия сообщил Базаров.

– Ой, как страшно. Она давно мертва. – Тень приподняла цилиндр. – Черви, вы самые настоящие идиоты, серьёзно. Ах, Чичиков, придётся и про тебя открыть маленькую приятную тайну. Ты и Панночка, вы не можете умереть оттого, что вам отрубят голову. Видите ли, какой-то идиот додумался украсть голову вашего создателя после его эксгумации, что сказалось на ваших способностях. Очень забавная история. А сколько проблем она доставит! Штука-то какая… Вы могли сделать с Панночкой всё что угодно. Но. Именно отрубив ей голову, вы дали ей новую жизнь, так сказать. В следующий раз бей в сердце, Раскольников. Или у тебя тяга к ударам по головам? Ах да, наверное.

Чёрный Человек рассмеялся задорным смехом, поклонился и, надев цилиндр, исчез. Время снова пошло. Четыре молодых человека и собака ошарашено смотрели друг на друга. Павла всё ещё трясло. Родиону становилось страшно. Со стороны вагонов донеслись первые крики.

– Что мы наделали… – потрясённо прошептал Базаров.

***

Павел, Саша, Родион и Муму сидели на берегу реки. Раскольников кидал в воду камни, собака доедала последний завалявшийся у кого-то крекер. Все чертовски устали.

– Я же говорил, что ненавижу Москву! – нарушил молчание Чацкий.

– Меня прям удивляет, как после такой бурной ночи у тебя остаются силы хоть что-то ненавидеть… – Чичиков откинулся на песок.

Солнце уже поднялось, а до места крушения наконец добрались спасатели, полиция и журналисты, и первые две группы развили бурную деятельность, время от времени гоняя лезущую под руку последнюю.

Со склона к друзьям спустился Базаров, отлучавшийся к составу.

– В общем, по всем официальным СМИ скажут, что поезд сошёл с рельсов. Неясно, когда восстановят сообщение, так что, видимо, – тут Евгений усмехнулся на одну половину рта, – придётся нам топать до Москвы пешком.

– Чееегооо?! – в тот же самый миг взвился Чацкий. – Сам топай пешком!

– Тише, барчук, тише, – засмеялся Базаров. – Прогуляемся до Твери, а там сядем на электричку.

– А тела? – напомнил Чичиков, возвращая разговору серьёзный тон. – Прям-таки никого не заинтересовали трупы с вырванными сердцами?

– Это страшная трагедия, – сухо произнёс Евгений, – но и о ней поговорят и забудут. А если кое-кто вмешается, то забудут очень быстро. И быстро замолчат.

Чацкий вскочил:

– Ты понимаешь, что это наша вина?! Что все эти люди погибли из-за нас?! И в итоге мы не поймали её!

– Мы предотвратили ещё большее количество жертв. Эта тварь далеко не уйдёт, – спокойно возразил Базаров.

– Она пыталась кого-то воскресить, – сказал Родион.

– Не «кого-то». Его зовут Вий, – тихо проговорил Павел.

– Это чудовище, которое могло убивать одним взглядом? – вспомнил Чацкий.

– Оно самое.

– Скорее всего, призыв случится в Москве. И все недавние нападения и смерти – дело рук Барыни и Непримиримых. У меня есть ощущение, что с его появлением они вновь нарушат баланс сил. Это чудовище древнее всех нас, – задумчиво проговорил Чичиков.

– Надо внимательно почитать, покумекать, как его победить. – Родион встал и отряхнулся.

– И какой у нас план? – спросил Саша.

– План остаётся без изменений. Мы немедленно отправляемся на помощь Книжным Червям. – Базаров звонил Тёркину, но у того не отвечал телефон.

Подняв с земли рюкзаки, герои выдвинулись в путь. Они брели по берегу Волги к ближайшей переправе. День близился к полудню, и тени их пропадали на земле.

Чацкий некоторое время шёл, уткнувшись в свой смартфон, а потом вдруг закричал:

– Стойте! Я всё придумал! Я придумал, как нам победить Вия! Родион, срочно переведи мне на карту сорок тыщ.

– А что так мало-то? – ехидно поинтересовался Базаров, но в этот раз Чацкий, всецело поглощённый своим планом, оставил его реплику без внимания.

– Чего?! – охнул Родион, пытаясь понять, как дотянуть до зарплаты с такими-то тратами.

– Ничего. У нас же есть в запасе одна жемчужина, так?

– Допустим.

– Нам нужно съездить с этой жемчужиной в один польский городок, – не унимался Александр.

Все смотрели на юношу с полным непониманием.

– В общем, берём четыре билета в Польшу, жемчужину, и совершаем там призыв. Есть у них один парень, он как раз специалист по монстрам и чудовищам. Он поможет нам в нашей борьбе.

Любой призыв персонажа книги мог испортить бедолаге жизнь. А портить ещё одну книжную жизнь старшим товарищам Чацкого вовсе не хотелось. Но Муму всё же полюбопытствовала:

– И. Как. Зовут его?

– Геральт из Ривии! – сияя от восторга, сообщил Чацкий.

В следующий момент Саша получил хороший подзатыльник от Базарова.

И их путь продолжился.