Бесы

Оглавление

Федор Достоевский. Бесы

Часть первая

Глава первая. Вместо введения: несколько подробностей из биографии многочтимого Степана Трофимовича Верховенского

Глава вторая. Принц Гарри. Сватовство

Глава третья. Чужие грехи

Глава четвертая. Хромоножка

Глава пятая. Премудрый змий

Часть вторая

Глава первая. Ночь

Глава вторая. Ночь (продолжение)

Глава третья. Поединок

Глава четвертая. Все в ожидании

Глава пятая. Пред праздником

Глава шестая. Петр Степанович в хлопотах

Глава седьмая. У наших

Глава восьмая. Иван-царевич

Глава девятая. Степана Трофимовича описали

Глава десятая. Флибустьеры. Роковое утро

Часть третья

Глава первая. Праздник. Отдел первый

Глава вторая. Окончание праздника

Глава третья. Законченный роман

Глава четвертая. Последнее решение

Глава пятая. Путешественница

Глава шестая. Многотрудная ночь

Глава седьмая. Последнее странствование Степана Трофимовича

Глава восьмая. Заключение

Отрывок из книги

Приступая к описанию недавних и столь странных событий, происшедших в нашем, доселе ничем не отличавшемся городе, я принужден, по неумению моему, начать несколько издалека, а именно некоторыми биографическими подробностями о талантливом и многочтимом Степане Трофимовиче Верховенском. Пусть эти подробности послужат лишь введением к предлагаемой хронике, а самая история, которую я намерен описывать, еще впереди.

Скажу прямо: Степан Трофимович постоянно играл между нами некоторую особую и, так сказать, гражданскую роль и любил эту роль до страсти, – так даже, что, мне кажется, без нее и прожить не мог. Не то чтоб уж я его приравнивал к актеру на театре: сохрани боже, тем более что сам его уважаю. Тут всё могло быть делом привычки, или, лучше сказать, беспрерывной и благородной склонности, с детских лет, к приятной мечте о красивой гражданской своей постановке. Он, например, чрезвычайно любил свое положение «гонимого» и, так сказать, «ссыльного». В этих обоих словечках есть своего рода классический блеск, соблазнивший его раз навсегда, и, возвышая его потом постепенно в собственном мнении, в продолжение столь многих лет, довел его наконец до некоторого весьма высокого и приятного для самолюбия пьедестала. В одном сатирическом английском романе прошлого столетия некто Гулливер, возвратясь из страны лилипутов, где люди были всего в какие-нибудь два вершка росту, до того приучился считать себя между ними великаном, что, и ходя по улицам Лондона, невольно кричал прохожим и экипажам, чтоб они пред ним сворачивали и остерегались, чтоб он как-нибудь их не раздавил, воображая, что он всё еще великан, а они маленькие. За это смеялись над ним и бранили его, а грубые кучера даже стегали великана кнутьями; но справедливо ли? Чего не может сделать привычка? Привычка привела почти к тому же и Степана Трофимовича, но еще в более невинном и безобидном виде, если можно так выразиться, потому что прекраснейший был человек.

.....

– А, вы переменили костюм! – насмешливо оглядела она его. (Он накинул сюртук сверх фуфайки.) Этак действительно будет более подходить… к нашей речи. Садитесь же, наконец, прошу вас.

Она объяснила ему всё сразу, резко и убедительно. Намекнула и о восьми тысячах, которые были ему дозарезу нужны. Подробно рассказала о приданом. Степан Трофимович таращил глаза и трепетал. Слышал всё, но ясно не мог сообразить. Хотел заговорить, но всё обрывался голос. Знал только, что всё так и будет, как она говорит, что возражать и не соглашаться дело пустое, а он женатый человек безвозвратно.

.....