Избранное. Искусство: Проблемы теории и истории

Оглавление

Федор Шмит. Избранное. Искусство: Проблемы теории и истории

Искусство. Основные проблемы теории и истории

I. Предварительное объяснение

II. Психология художественного творчества

III. Классификация искусств

IV. Стилистика

V. Диалектика развития искусства

VI. Социология искусства

Примечания

Искусство, его психология, его стилистика, его эволюция

Предисловие

Введение

Глава I. Субъект и объект

Глава II. Что такое искусство?

Глава III. Художник и масса

Глава IV. Истолкование художественных произведений

Глава V. Пять проблем изобразительной живописи

Глава VI. Шесть стилей изобразительной живописи

Глава VII. Содержание картины

Глава VIII. Изобразительное ваяние

Глава IX. Словесность и драма

Глава X. Ритмы

Глава XI. Неизобразительная живопись

Глава XII. Неизобразительное ваяние

Глава XIII. Зодчество

Глава XIV (Дополнительная). О свете, о цвете, о красках

Глава ХV. Историческая классификация произведений искусства

Глава XVI. Закон диапазона

Глава XVII. Закон преемственности

Глава XVIII. Закон периодичности

Глава XIX. Закон перемещения центра

Глава XX. Закон инерции

Глава XXI. Закон прогресса

Заключение

Примечания

Искусство Древней Руси, Украины

I. Зачем нам изучать старинное искусство, и что сделано в деле изучения памятников древнего русского искусства

II. Кто были учители русского народа? Варяжская государственность и восточное православие

III. Христианство на Руси

IV. Древнерусское деревянное Зодчество

V. Русь примкнула к «Византии»?

VI. Тмутаракань

VII. Чернигов

VIII. Древнейшие храмы Киева

IX. Киевская Св. София: Архитектурные формы

X. Внутренняя отделка киевской Св. Софии

XI. Роспись Св. Софии

XII. Скульптура в Св. Софии

XIII. Древнейшие русские мастера

XIV. Эмаль, миниатюра, иконы

Заключение

Примечания

Библиографические указания

Примечания

Музейное дело. Вопросы экспозиции

Предисловие

§ 1. Очерк истории музейного дела

§ 2. Типология музеев

§ 3. Музейная сеть

§ 4. Дворцы-музеи

§ 5. Музеи современности

§ 6. Краеведческие музеи

Примечания

Л.А. Сыченкова. О книгах Ф. И. Шмита

Федор Иванович Шмит: культурно-историческое прочтение биографии и его теории циклического развития науки

Часть I. Историографический образ Федора Шмита

Часть II. Судьба, достойная романа: история жизни Ф. И. Шмита (1877–1937)

Раздел 1. Учителя и начало научного самоопределения

Раздел 2. Константинополь: под «крылом» академика Ф. И. Успенского. Кахриэ-Джами

Раздел 3. Харьковский период: главные книги, формирование научной школы и начало трагедии

Раздел 4. Киевский период: борьба за Св. Софию и отчаянные письма Н. Я. Марру

Раздел 5. Ленинград: директорство в ГИИИ и переосмысление теории в рамках марксизма. Арест

Раздел 6. Годы ссылки в Акмолинске и Ташкенте: надежды и отчаяние. Расстрел

Раздел 7. Научная школа Ф. И. Шмита и судьба учеников

Часть III. Концепция Ф. Шмита: вариант культурно-исторического анализа

Раздел 1. В поисках синтетической методологии. История замысла и интеллектуальные и теоретические источники концепции

Раздел 2. Теория эволюционно-циклического развития искусства

Вместо эпилога

Примечания

Проблемы художественного стиля Древней Руси и Украины в концепции Ф. И. Шмита

Примечания

Книга Федора Шмита «Музейное дело»: феномен историографического забвения и опыт возвращения

Примечания

Отрывок из книги

Мне хотелось бы начать с автобиографической справки – не потому, конечно, чтобы было особенно интересно, как именно я дошел до именно такой постановки теоретических вопросов искусствоведения, а потому, что, кажется, все представители старшего поколения наших искусствоведов шли более или менее по той же дорожке, как и я.

В течение первых 12–13 лет своей самостоятельной научной работы я был «чистым» историком искусства, с очень определенно ограниченным кругом познаний и интересов. По специальности я был первоначально классиком – просто потому, что во время моего студенчества, в середине 90-х годов, в Университете полагалась только история античного искусства и только на Классическом отделении Историко-филологического факультета. По окончании университетского курса мне посчастливилось подолгу странствовать по Западной и Южной Европе, и я смог расширить свои горизонты, изучив еще и памятники восточного («византийского») и западного Средневековья и итальянского Ренессанса; библиотечная работа в римских, афинских и константинопольском Археологических институтах позволила осознать и привести в систему накопленный зрительной опыт; позднейшие поездки по Германии, Австрии и России пополнили мои исторические сведения. В итоге я оказался специалистом-византинистом. Об искусстве «классического» древнего Востока я знал то, что можно знать, не видав ни Египта, ни Месопотамии и не побывав в музеях Лондона и Парижа; древнерусское искусство знал мало; искусство новое (XVII–XX вв.) знать не желал; об искусстве Ислама, об искусстве Южной и Восточной Азии и обо всей «экзотике» никогда серьезно не задумывался.

.....

Если же исходить от тех образов, которые выявляются живописью, ваянием и зодчеством, и принять во внимание, что всем зрительным образам свойственна пространственность, мы приходим к очень определенным выводам по поставленному вопросу.

Наш глаз есть некоторый довольно сложный оптический аппарат. Проникая через этот аппарат, световые лучи, отражаемые окружающими нас предметами, плоской картинкой ложатся на дно глазного яблока, на ретину, и раздражают расходящиеся здесь пучками концы зрительных нервов. Как происходит раздражение, как оно передается в центр, и т. д. – обо всем этом мы здесь можем не говорить; но что для нас тут чрезвычайно важно – световая картинка раздражает концы зрительных нервов не одинаково на всем своем протяжении, как она ни мала. Максимум чувствительности ретины сосредоточен в так называемом «желтом пятнышке» величиной с булавочную головку, находящемся недалеко от того места, где зрительные нервы входят в глазные яблоки. Чувствительность ретины ослабевает по мере отдаления от желтого пятнышка, так что ясно мы видим в картинке, отбрасываемой аппаратом глаза на ретину, только ту небольшую часть, которая легла на желтое пятно, менее ясно видим соседние участки, совсем неясно видим периферические части нашего «поля зрения», где ни цвета, ни размеры, ни число оптических раздражений не воспринимаются сколько-нибудь отчетливо.

.....