Читать книгу Девять и одна жизнь - Фил Зараев - Страница 1

I

Самозванец

– Нам надо поговорить, – заслышав эти слова, Денис плотнее вжался в кресло, где сидел в раздумьях. Вот же дался ей этот штамп! Как будто жизнь без него не имеет смысла. Сколько раз об этом заходила речь, и каждый раз это выводило его из равновесия. Ведь все и так прекрасно – разумеется, относительно, – что это изменит, кроме как в худшую сторону. Но все оказалось хуже. Гораздо хуже.

– Мне звонила Оля, – она сделала паузу, подбирая слова. Тонкие пальцы мяли и заламывали друг друга. Внезапно она разрыдалась.

– У нее нашли лейкемию. – светло-русые волосы судорожно тряслись, и Денис тотчас подскочил к Марине, заключив ее в объятия. – Пока… всё еще не так плохо, прогноз положительный. Но нужны деньги. Много. – тон снова дрогнул и подскочил к верхним нотам на последнем слове.

– Это точный диагноз? Может, тут какая-то ошибка. Пусть проверится еще раз. Зуб даю, всё не так плохо.

– Нет, нет… Нет. Она ездила делать анализ повторно, и…

Денис не знал, что сказать, только обнимал и гладил, ожидая продолжения. Он стоял на обочине автобана, где летали мысли, и ни одну из них невозможно было ухватить, разглядеть, ощутить.

– Ты знаешь, у меня больше никого нет из родных. Я не знаю, где столько достать. Но я не могу позволить, чтобы с ней что-то случилось! Не прощу себе. Она не справится сама. – Наконец договорила она.

– Не переживай, мы что-нибудь придумаем, – только и смог произнести Денис.

– Кто придумает? Ты? – она резко развернулась, сбросив оковы его объятий, и уставилась с выражением такой горечи, что он ощутил, что ему нужно будет неделю класть в чай по шесть ложек сахара, лишь бы перебить этот вкус. – Банк ограбишь? Ты даже о нас еще не задумался.

Марина отвернулась и вновь залилась слезами. Банк грабить ему не хотелось. Удар по самому больному. Он непроизвольно опустил руки, но затем скрестил их на груди, но было уже поздно – лезвие торчало у него из-под ребер. Нет, это чертовски больно, когда женщина в тебе сомневается, но еще больнее, когда она, в общем-то, права.

***

Фриланс. Какое красивое, манящее слово. Но не тогда, когда ты посредственный кодер и это единственный твой способ выживания.

С последнего места работы его выпихнули вместе с кучкой таких же неудачников, отмазавшись сокращением штата. Хотя бы не так обидно. В маленьком городке дела шли туго, и половина знакомых Дениса, не выдержав давления тесных, грязных и мрачных улиц, подались по столицам. Он бы тоже сдернулся, еще тогда, давно, при первой возможности, но однажды вынырнув из закоулков собственного разума, он встретил ее. И завертелось…

Вдвоем сложнее бросить все и сменить одни перекрестки на другие, более просторные и многолюдные.

Фриланс помогал иметь хоть какой-то хлеб, но этот способ заработка сложно назвать стабильным. Периодически приходилось сталкиваться с обманом, с вильнувшими и скрывшимися хвостами заказчиков, и тут уж ничего нельзя было поделать – такова специфика. А встраивать бэкдоры и рушить все на корню, если все пойдет по худшему сценарию, Денис еще не привык и всеми силами старался убеждать себя в недостойности этого действа. Но с последним разом вера в очередной раз пошатнулась, и что-то внутри него начало меняться.

Она абсолютно спокойно воспринимала его нестабильные доходы, как будто совершенно ничего не поменялось в их отношениях, и он думал об этом с благодарностью. Хотя, возможно, волны невысказанности бились о берег ее разума, порой Денис совершенно не знал, какие демоны в ней могли таиться. Марина вообще была характером холодна и нечасто выражала чувства, но зато каждое их проявление заставляло трепетать и внутренне плясать от неописуемого счастья. Когда в светлых глазах зажигалась теплота, сконцентрированная лучом в прямом взгляде, как будто стекло разбивалось внутри него и сладостно рушилось осколками вниз, в глубину живота, разметав свет по всем стенкам. В основном эти зеркала были такими, какими им и положено быть из-за своего оттенка – холодными и леденящими душу своей кажущейся неприступностью, но он знал, что его любят, пусть и неумело, неуклюже, – ведь она же с ним, несмотря ни на что. Но может быть, ему лишь хотелось так думать. Друзья Дениса за глаза звали ее вяленой воблой и, гогоча, убеждали его, что для полного счастья не хватает только цистерны с пивом. Но зная, как она иногда умеет проявлять чувства, он многое был готов простить за такую холодность.

Это выражалось и в других отношениях. Обычно те, кто держит рядом с собой животных, любят их до умопомрачения, но и здесь все было иначе. Большой, хмурый грязно-белый персидский кот Маркиз вальяжно и лениво разгуливал по своей однокомнатной вотчине, но с ним никто не сюсюкался, как это обычно бывает – хозяйка скорее принимала его как должное, редко позволяя себе выплески сильных эмоций. Впрочем, ему и самому не требовалось повышенное внимание, – эти двое друг друга стоили. Иногда Денису казалось, что он относился к коту даже с большей теплотой, но всё дело было в его более ярком темпераменте. К тому же детство у Марины протекло в семье, где была собака, и это, несомненно, наложило свой отпечаток. Всё, что волновало Маркиза в его жизни – чтобы миска своевременно наполнялась и чтобы никто не мешал царственно почивать на мягком ложе, – как и полагается восьмилетнему коту.

***

– Проходите, Сергей Дмитриевич вас ожидает, – кадровичка открыла перед Денисом дверь и зашла вместе с ним в кабинет.

– Что ж, я ознакомился с вашим резюме, – не глядя в сторону Дениса, насупленный и усталый руководитель подразделения поправил очки. – Официально по этому направлению нигде не работали. Правильно понимаю?

– Да, – Денис кивнул.

– Образование непрофильное… Так, так, – Сергей Дмитриевич небрежно пролистал распечатку.

– Да, филологическое, – ответил Денис. На эту тему врать в резюме особого смысла не было.

– Вот, – руководитель подвинул к нему лист бумаги и ручку. – Набросайте простенький алгоритм быстрой сортировки.

В кабинете стоял запах пыли и ощущалась прохлада – солнце сюда заглядывало едва ли, и то только по утрам. По столам у стенок были разложены папки и не было ничего, что выдавало бы причастность этого помещения к сфере информационных технологий.

Денису понадобилось менее двух минут, чтобы вернуть лист обратно. Руководитель пробежался по нему глазами.

– Так… хорошо. – Сергей Дмитриевич отложил лист. – Дело в том, что я ищу крепкого миддла, вы были бы готовы принять такой вызов?

– Ну… – Денис замялся, – я приложу все усилия, чтобы оправдать ваше доверие.

– Давайте пройдемся по теории, – предложил Сергей Дмитриевич.

Он задавал Денису вопросы, один за другим, на большую часть которых тот смог отчитаться. Было видно, что собеседника устраивают ответы, но он будто всеми силами пытался это скрывать.

– Допустим. Хорошо. Валечка, думаю, с молодым человеком мы можем закончить на сегодня, – он снова обратился к Денису, – Если наш начальник даст свое добро, мы с вами свяжемся, договорились?

Собеседник встал, поправил пиджак и положил в его нагрудный карман очки. Затем взял свои бумаги под мышку, едва уловимым жестом ладони направил Дениса к двери, и все трое вышли из пыльного кабинета.

За дверью он придержал Дениса за плечо, и, когда кадровичка скрылась за углом, понизил голос:

– Вот что. Человека уже взяли, но ты, я вижу, парень смышлёный. Предложение у меня такое: поработаешь у нас, поднатаскаешься, себя покажешь, а там и на оклад выйдешь. Через месяц, ну максимум два. Местечко для тебя выбью. Ну что, идёт?

– Два месяца за бесплатно? – С Дениса разом спал весь мандраж, и теперь он чувствовал лишь скептицизм и зачатки раздражения.

– Ну… Наберёшься опыта, тут, понимаешь, какое дело…

– Всего доброго.

– Подумай, – бросил вслед Сергей Дмитриевич, пока наш герой направлялся к выходу.

***

Таких контор в тесном и вымирающем городишке было несколько, и в каждом месте, где искали рабочую лошадку, ему пришлось сталкиваться с проблемами.

Интервьюеров не устраивало всё: образование, отсутствие опыта в трудовой, и, как ни крути, некоторые пробелы в знаниях. Тогда внимание его переключилось на близлежащие города, но ответы оттуда падали в почту неизменными отказами.

Всё, что оставалось – это думать о подработке или даже о нескольких, но то, что удавалось найти, не внушало никакого оптимизма.

Если можно было бы сказать, что после увольнения с предыдущего места Дениса часто донимали мрачные настроения и глубоко закопавшееся нервное напряжение, которые с переменным успехом перемежались светлыми эпизодами и покоем, то сейчас в его мироощущении настали черные дни. Марина часто плакала и редко шла на разговор по своей инициативе, и не было ничего хуже, чем ощущать свою беспомощность. Временами она так же шерстила вакансии в поисках подработки, но Денис сразу же жестко пресекал такие попытки. Как бы худо не было, дела всегда могут пойти еще хуже, и для Дениса мысль о том, что Марина будет надрываться ради лечения сестры, в то время как он толком ничего не может добиться, была на грани помешательства.

Каждый день, когда она приходила с работы и он встречал ее в новом, задумчиво-печальном виде, это его удручало, и он не знал куда себя деть.

Напряжение раз за разом заставляло шевелиться абсолютно разные шестеренки в голове у Дениса, и вместе со всеми идеями всплыла и мысль о кредите. Но банки не дадут его безработному! И как потом отдавать, когда все будет позади? Если еще будет…

Да, сестра Марины была ему никем, но он любил Марину и так или иначе планировал связать с ней жизнь, поэтому все, что было для нее важно и ценно, автоматически становилось важно и для него. Меньше всего в мире он хотел видеть ее горе и слезы. И дело было даже не в осознании того, что «онмужик» и «ондолжен» – в свое время Денис с лихвой наслушался этого в присутствии друга и его пассии, который не мог позволить себе дорогие подарки; ему до сих пор вспоминались эти капризные нотки с примесью негодования в ее голосе, и парня едва не передергивало. Он просто не умел мыслить в этой плоскости и не считал нужным кому-то доказывать свою маскулинность, относясь к этому как к чему-то стадному, животному и потому не заслуживающему понимания. Но то, что действительно означало многое на нынешний момент – это страдания любимого человека, и вот поэтому он был готов на все.

В перерывы между метаниями по собеседованиям он посматривал банковские проспекты. Все как один сулили заманчивые перспективы, но мелкий шрифт, это изобретение бога Локи, присутствовал на каждом из них. От знакомых Денис много слышал о том, в какую ловушку себя загоняли люди ради быстрых денег.

Вот и сегодня он лежал на разложенном диване, крутил в руках очередную многообещающую бумажку и размышлял. Почему в мире все построено как-то неправильно, несправедливо, почему каждый стремится во что бы то ни стало надурить, выжать все соки из своего ближнего, чтобы не только насытиться, но и приподняться высоко над головой того, кто только что отдал тебе все? Чем старше становишься, тем больше начинаешь понимать ультразлодеев, которых хлебом не корми, но дай уничтожить весь мир, и никак не меньше.       По одному – слишком жестоко, а вот погубить всех разом – другое дело. Денис растопырил воображаемые когтистые лапы в злодейском жесте, потом усмехнулся сам себе. Если вы не знали, как парни кривляются наедине с самими собой, то вы, вероятно, никогда не были одним из них.

Он снова погрузился в мрачные мысли, как вдруг их прервало движение. Хмурый кот, облизываясь после сытного обеда, медленно и лениво запрыгнул на диван и, недолго поразмышляв, развалился рядом, поджав под себя лапы.

Недовольная рожа, – почти вслух сказал Денис, – у него как-то не было заведено в голос общаться с братьями меньшими. – Знал бы ты, сколько у других забот. Эх, мне бы твои проблемы… Жри да спи, вот и все печали.

Маркиз отвернулся и, как будто пожав плечами, поудобнее устроился на своем лежбище. Затем издевательски потянулся и сладко зевнул.

Денис сел за последний проект, но дело как-то не заладилось – слишком мешали хаотичные мысли, бегающие как чумные тараканы. Он подошел к зеркалу и оттянул веко, как герой в фильмах, переживающий бэд-трипы или попавший в какой-то мутный кошмар. Отчасти так оно и было. Не верьте, когда говорят, что мужики черствые создания – в тех, кто любит, всегда перекинут мостик в смежный разум, тонкая струна, по которой, как канатоходцы, ползут полчища муравьев, способные выточить все нутро и уничтожить все нервные соединения.

Видок в зеркале был еще тот: бледная кожа с нездоровым оттенком под неверным светом лампочки, мешки под глазами, как у видавшего виды наркомана.

Ладно. Справимся. Иначе никак, верно?

***

Ольга была старше Марины на пять лет, и выглядели сестры совсем по-разному. Первая – пышная хохотушка, не особенно красивая, которая не слишком заморачивалась по жизни, отчего постоянно влипала во всякие неприятности. Например, в брак. Первый и пока единственный муж работал за копейки; из-за него она умудрилась попортить себе кредитную историю. Хорошо ещё, что не успели завести ребенка. Развод – вот и весь итог

Денис учился с ней в одной гимназии, и как-то раз на школьном выступлении их свели в одну сценку. Позже, в академии он положил глаз на прекрасную барышню в параллельном потоке и пол-курса не решался к ней подойти. Каково же было его удивление, когда на выпускном её сопровождала сестра – та самая партнёрша по актерскому мастерству. Это был знак, шанс, упускать который было бы самой большой его глупостью. И удача оказалась на стороне Дениса. Скоро будет четвертый год, как они встречаются – и год, как он живёт здесь, со своей любимой девушкой, сбежав из-под душного влияния матери.

***

Сон откровенно не задался. Денис долго не мог уснуть, аккуратно ворочаясь, чтобы не разбудить Марину, периодически проваливаясь в забытье, но вскоре выпадая оттуда вновь.       Посреди ночи ему приснился странный сюжет: как будто он эмбрион, который не родился и застрял в утробе на несколько десятков лет. Он мог видеть, чувствовать мир за ее пределами, но это был не его мир, и он не ощущал к нему своей принадлежности. Однако затянувшееся нерождение привело к разложению плода, и он плавал в собственной гнили, чувствуя, что ему необходимо родиться, чтобы выжить, выйти на свет, отбросив все свои страхи и отчуждение. И вот он уже решился, и вот вдали за темными, пульсирующими стенами тоннеля забрезжил болезненный, яркий свет…

На этом Денис вынырнул из пелены дремы, ощутив, как сердце учащенно бьется; успокоив ритм и справившись с тревогой, он окончательно проснулся. Рядом, повернувшись на бок, спала Марина, в ногах сопел Маркиз, извернувшись на спине и дергая во сне лапами.

Снова накатили мысли о текущих заботах и тяготах, но они крутились на одном месте, не принося ничего нового и облегчающего. Наконец он решил для себя, что в ближайшее время начнет обзванивать друзей и знакомых, осевших в больших городах, авось что и найдется. Эта идея не принесла ему должного покоя, но все же этого было достаточно, чтобы он вновь погрузился в сон, для утреннего оказавшийся чрезвычайно крепким.

***

То, что произошло через несколько часов, никто бы не мог вообразить, и Денису такое даже не смогло бы присниться.

Зеркало Морфея треснуло, и сквозь рассеивающуюся дрему он почувствовал, как у него безумно болит голова, как будто мозг засунули в тесную коробку, и придавив ногой для большей плотности, закрыли крышкой. Денис дал волю голосовым связкам, чтобы выразить в пространство свою внезапную боль, но вместо протяжного стона раздался невразумительный писк.

Что-то тут было не так.

Он открыл глаза и увидел, что обстановка чудовищно увеличилась за ночь. Кресло, стенка с телевизором казались невероятно огромными по сравнению с тем, какими он их привык видеть. Только не психиатр, пожалуйста, – подумал он. Тут же пришла спасительная мысль, что при мигрени случается и не такое. У него дико раскалывается голова, вот и вся причина.

Денис попытался встать на ноги, спустив их с кровати, но внезапно съехал вниз, и, встав на четвереньки, уперся взглядом в пол. Что с руками? Черт возьми. Откуда столько белой шерсти?

Что-то хлестнуло его по спине, как метелка для пыли, та, радужная, что была у него дома в детстве. Он обернулся, и на этот раз ему прилетело в лицо. Зажмурившись от неожиданности, одновременно с этим он ощутил что-то странное в районе копчика, как будто на нем спина не собиралась заканчиваться. Озадаченный, он направил импульс в ноги, чтобы наконец встать, но приподнявшись над полом на несколько секунд, снова принял исходное положение.

Говорила мне мама заниматься спортом… Что ж, дела идут хреново, но по крайней мере я жив. Денис пополз на четвереньках на кухню, где уже слышалась утренняя возня – Марина собиралась на работу.

– Будешь? – услышал он ее голос на полпути за стенкой, отчего пришел в очередное мимолетное недоумение. К кому она обращается? Он едва только встал с постели, не успев продрать глаза. Может, предлагает что-то Маркизу? Но ему ведь нельзя ничего со стола.

– Буду, – ответил гудящий мужской голос. Денис удивился еще больше. У них гости? В такую рань? Он прибавил ходу, побежав на четвереньках. Пусть он не в лучшем виде сегодня утром, но любопытство пересилило все.

На кухне, напротив Марины, сидел он сам.

***

– О, Маркиз проснулся, – Марина бросила быстрый взгляд в сторону коридора, передавая Другому Денису бутерброд с колбасой.

Он остановился на пороге, словно пораженный громом, увиденное и услышанное понемногу начало срастаться в цельную картину, но все еще не укладывалось в голове.

– Что с ним? – Марина подошла и склонилась над котом, ошарашенно стоящим с глазами, которые, казалось, были готовы вылезти из орбит. – У тебя все в порядке?

Она легкими, небрежными движениями погладила его пару раз, выпрямилась и вернулась к столу, глядя на парня. Но тот, уткнувшись глазами в тарелку, с сосредоточенным видом жевал бутерброд. Его брови были слегка приподняты, во взгляде читалось что-то неуловимое, едва заметное – не то безумное, не то удивленно-детское выражение.

Я – Маркиз. Это сон, это всего лишь сон, мне нужно срочно проснуться. Судорожные мысли накатили таким шквалом, что он развернулся на месте и как ужаленный помчался по коридору в комнату, и перелетев ее за пару секунд, вскочил на окно.

– Ну, начинается, – пробурчала Марина. Да, на кота изредка накатывало, и отбросив плащ лени и сибаритства, он принимался носиться по вверенной ему территории.

Но это же сон. Я сплю! – вскрикнул Денис, но вслух вылетел лишь высокий кошачий вопль. Он спрыгнул, пробежался на кухню, едва не ударившись лбом о ножку стола, и понесся обратно нарезать круги по комнате.

Чертовы осознанные сны. Никогда не умел их определять. Никогда не умел просыпаться по своему желанию.

Ущипнуть он себя не может. Но выход есть всегда. Он вгрызся в собственный хвост и взвизгнул от боли.

Не помогло.

Неужели это все правда? Но ведь так не бывает!

Нужно сейчас же вернуть все как было. Может, если преподать нам встряску, наши разумы окажутся на своих местах? Денис не долго думая пулей пустился обратно. Узоры линолеума смешались в одну сплошную мазню, затем полоска порога просвистела под брюхом. Все летело вокруг, как в гонках на приставке в детстве.

Увернувшись от ножки стола, он врезался в ногу не-Дениса с такой силой, что его отбросило в сторону. Мир взорвался искрами, всполохами и адской болью, которая не шла ни в какое сравнение с утренней мигренью. От дезориентации кот упал на бок и замотал головой. Парень ахнул и схватился за ушибленное место.

– Да что такое? – Марина свесилась под стол. – Маркиз! Прекрати!

Денис добрел до комнаты и бухнулся на пороге. Голова пульсировала и грозила расколоться, как треснутый графин. Но хуже всего было то, что боль оказалась реальна, и этот кошмар с каждой секундой, по крупице становился явью.

***

Через недолгое время он заснул, не в силах справиться с шоком от происходящего, и проспал весь день, изредка меняя положение и в полусне переходя с места на место.

Туман забытья цепко охватил его сознание, словно под действием транквилизатора. Денис не знал, как в это время проводил время Маркиз в его облике, но, как ни странно, сейчас его это не волновало. Его разум будто силился уйти в беспамятство как можно глубже, чтобы наконец проснувшись, оказаться в обычной обстановке, в теле, к которому он привык. Череда пустых, как разбитые глазницы окон, отключек без сновидений один раз нарушилась тем, что его стошнило. Наверное, сотрясение, – вяло подумал Денис, и отойдя от лужи, снова погрузился в пучину.

Затем его разбудил голос Марины, вернувшейся с работы, и, с трудом разлепив глаза, сквозь узкие щелочки он увидел ее лицо прямо перед собой.

– Эй, с тобой все в порядке?

Она взяла кота на руки, и Денис ощутил, как мышцы его нового тела бессильно растекаются по ее плечу, теперь казавшемуся огромным.

– Присмотри за ним завтра, ладно? – она обернулась к парню, который сидел на диване, притянув к себе ноги и тупо уставившись в телефон. – Свозим его в ветеринарку, если не станет лучше.

Марина положила его в кресло, где он снова встретил Морфея.

***

Денис проснулся за полночь – хотя определять время теперь явно не было его сильной стороной. Однако в квартире стояла темнота и тишина, и два тела мирно спали на разложенном диване. Он спрыгнул с кресла и подошел к их ложу, которое сейчас было выше его роста. Привстав и опершись в него передними лапами, оглядев лежащих там людей,       Денис не смог удержать протяжный вздох.

Жутко хотелось есть.

Он прошел на кухню и, немного помедлив, забрался на стол. Солонка и перечница, липкая клеенка и ничего съестного. Знал бы, что превращусь в эту сволочь, оставил бы себе котлету для форс-нажора.

Денис спрыгнул со стола, чувствуя, как вместо гнева и депрессии переходит сразу к смирению. Вот они, полмиски сухого корма, больше ничего не остается.

Он зажмурился и набрал в себя столько, сколько смог ухватить морщащейся кошачьей пастью, и сомкнул зубы.

Хм, а вроде не так и плохо. Не бог весть что, но на таком сухом пайке вполне можно прожить. Желудок одобрительно заурчал, радуясь наконец проявленному вниманию.

Да, оставалось еще одно нерешенное дело, но с этим проблем обещалось быть меньше.

***

Утро эти двое проводили так же, как и в прошлый день. Марина собиралась на работу, оба завтракали, не-Денис так же тупо жевал, уставившись в тарелку. Хоть бы словом выдал, что с тобой стряслось, парень, – подумал Денис, – как будто каждую неделю превращаешься в человека. Скажи ей. Скажи.

Но Маркиз, очевидно, не возражал против своей новой жизни и вовсю выискивал плюсы, хотя вел себя при этом как безмозглый, пассивный бычок. В своей шерстяной шкуре он был хмурым молчуном, подавая голос лишь ради того, чтобы его немедленно покормили. Похоже, даже такое событие не развязало ему язык.

Может, у меня получится ей сказать? Но сперва нужно на чем-то потренироваться, на самом простом – назвать ее по имени… Денис набрал воздух в легкие и…

– Ммааааиииииууааааа!

– Сейчас наблюет, – флегматично отозвалась девушка, как бывалый спортивный комментатор на жутко скучном матче.

Первый блин комом. Он сконцентрировался, попытавшись размять кошачью пасть, насколько это представлялось возможным, чтобы выговорить максимально четко:

– Ммммааааиииииууууууааааа! – но получилось это лишь громче и отчаяннее. Денис поперхнулся и закашлялся, истратив весь объем легких. Черт дери, ничего не выходит. Эти связки не приспособлены для человеческой речи. Сколько лет нужно тренироваться, оглашая квартиру хриплым ором, прежде чем эволюция смилостивится над ним? Да и впрочем… как ему в этом поможет Марина? Найдет безумного ученого, который обратит метаморфозы вспять? Или потащит на телевидение сниматься в новой интерпретации Маленькой ведьмы?

Это злая шутка бытия, не иначе. Такое не могло случиться ни с кем, но все же это произошло. Неясно, кто виновник этого кошмарного сна, и уж тем более непонятно, как из него выбраться.

Но ты же не собираешься смиренно вылизывать себе промежность до конца своих дней.

***

Вопреки поручению Марины, парень не удосужился присмотреть за прихворнувшей животиной. Но новый, перевернутый мир оказался полон иронии, и вышло ровно так, как она наказывала – Денис наблюдал за Маркизом, нагло угнездившимся в его теле.

Вот так, кому-то бывшая любовь терзает сердце, бывшая жена или муж вспоминаются, как страшный сон, – но он переплюнул всех, присматривая за своим бывшим телом. Будет что вспомнить… если выкарабкаешься.

Итак, Маркиз начал свое утро с трапезы, которую Марина ему любезно соорудила. Когда, одевшись, она выходила из дома, тот даже не поднялся с места, только оглянулся вслед туманным, неопределенным взором. Посидев на кухне с полчаса, он отправился в комнату, где включил телевизор, что заняло у него некоторое время.

Сначала он крутил в руках пульт, как будто вспоминая что-то, потом отвлекся на разглядывание своих непривычно голых лап – должно быть, удивляясь им очередной раз за эти два дня, – затем все же справился с задачей. На экране шла какая-то детективная картина с вялотекущим, скучным сюжетом. Несколько минут попялившись в это действо, он пробежался по пульту клавишным аккордом, но так и не нашел ничего заслуживающего внимания. Отложив прибор, он схватил свой («мой!») телефон и неумелыми пальцами, с нескольких попыток разблокировал его. Похоже, он уже начал осваиваться в высокотехнологичной жизни, и куски пластика за такой короткий срок уже приобрели для него некий смысл.

А ты неплохо наловчился, пока я был в отключке, – подумал Денис.

Он где-то читал, что развитие взрослой кошки приближается к уровню трехлетнего ребенка. Если так, то Маркиз справится с базовыми потребностями, как и с простыми развлечениями, но во взрослой жизни вряд ли окажется на коне.

Да кто вообще с уверенностью может сказать, как в ней оседлать хотя бы пони.

Маркиз сосредоточенно тыкал по экрану, высунув от усердия кончик языка. В конце концов он добрался до Youtube – от стен комнаты отразились звуки очередного назойливого рекламного ролика, после которого начались маты и закадровый смех.

– Эй, я не для того отращивал голову, чтобы ты в нее деградировал, – не удержался Денис. Но вслух раздалось лишь краткое мяукание.

Тот не обратил на него ни малейшего внимания, продолжая серфинг по глубинам видеохостинга. Вскоре он наткнулся на нечто такое, что заставило его захохотать со всей детской непосредственностью.

(Знал бы я, что у меня такой мерзкий смех, – удавился бы заранее.)

Похоже, Маркиз нашел себе занятие на века. Разборки алконавтов, новинки Абдул-экспресса, летсплеи картавых школьников, – казалось, что все пробуждало в нем живой интерес, на деле же он смотрел все без разбору, невдумчиво, бессознательно. Денис несколько раз закемарил, однако встряхивался раз за разом и продолжал наблюдать. Но ничто не менялось, одни ролики сменялись другими, и батарейка шайтан-машины исправно держала заряд. Всё говорило о том, что пользы от слежки становится все меньше.

Нужно наладить с ним контакт.

Денис запрыгнул на диван, гипнотизируя Маркиза, чтобы встретиться с ним взглядом, но кот продолжал тупо пялиться в экран смартфона. Денис боднул его руку. Нет эффекта. Боднул еще раз, и еще раз, уже с нетерпением и досадой, и наконец дождался реакции.

Тот капризно проныл: «Отстань!» – и отпихнул назойливое животное, словно отмахнулся от мухи. Однако спустя секунду что-то все же вынудило его отвлечься, и он воззрился на Дениса. В этих пустых, жутковатых в своей бессодержательности глазах будто промелькнула какая-то озадаченность. Внезапно он схватил кота, цепко и неаккуратно, как неодушевленный предмет. Денис охнул от неожиданности и боли, но дальнейшее показалось ему чем-то сюрреалистичным – тот повертел его в руках, провел вокруг носом и недолго думая обнюхал под хвостом. И только резкий звук из динамиков заставил его выпустить зверя из рук; Маркиз снова вперился в экранное действо, потеряв интерес к новому старому знакомому.

Денис отскочил в сторону от греха подальше и, все еще приходя в себя, ощутил подергивания шкуры.

В жопу такое общение. Невольный каламбур пощекотал ему разум нервным весельем. Впрочем, что тут такого? В мире Маркиза, в его прежнем кошачьем мире так принято; об этике и эстетике диалога говорить не приходится. Клыки и когти – действенные аргументы, а все остальное лишь пустая болтовня.

Но что Денису нужно от него? Как сближение поможет делу? Как Маркиз сможет вернуть их обратно, каждого в свое уютное тело?

Сомнительная затея. Остается только наблюдать, делать себе зарубки и… ждать. Ждать, пока вселенная одумается и, обратя взор, поперхнется от своей ошибки, а затем, наконец, разбудит их в собственных шкурах. И даже не нужно извинений… Лишь бы все было как прежде.

Смартфон голодно пропищал. Вот ты и доигрался, – злорадно подумал Денис. Но человек, немного помедлив, неловко, неестественно изогнулся через подлокотник, подхватил с пола зарядное устройство и с нескольких попыток воткнул его в розетку поблизости.

Твою мать. Он пользуется моими знаниями, – Денис даже немного восхитился; такое зрелище принесло ему адскую смесь из удивления, гнева, тревоги и даже гордости за воспитанника. Может быть, не все и потеряно…

***

Следующее утро не принесло ничего особенно нового, разве что у Марины не хватило времени озаботиться завтраком. Денис так же, как и в прошлый день, наблюдал за Маркизом. Тот проводил время ровно так же, как и вчера, но что-то в нем выдавало беспокойство. Он несколько раз ходил на кухню и возвращался с недоумением и озабоченностью, которые явственно проступали через его тупое, безэмоциональное выражение, читались в его коровьем взгляде.

(Если я так выгляжу, когда задумываюсь, то на месте окружающих уже не раз бы вызвал санитаров.)

Что же это за ощущение – видеть себя со стороны. Многие люди смущаются, услышав себя в записи, их пугает, насколько то, что они привыкли слышать внутри своей черепной коробки, отличается от того, что раздается снаружи. Самокритика – тот еще бич, особенно когда видишь себя извне чужими глазами.

С такими размышлениями Денис провалился в дрему, которую нарушили повороты ключа в замке. Стряхнув весь сон, он поднялся, потянулся и побрел в прихожую, но там уже прямо, как штык, высился его собрат.

– Кушать.

Марина, снимая туфли, скользнула по нему неопределенным взглядом. Молчание продолжилось несколько секунд, до тех пор пока она не двинулась в сторону комнаты, чтобы повесить пальто на вешалку.

– Кушать, – произнес парень все тем же тоном.

Зацепив одежду за крючок, она обернулась и вновь на него посмотрела, уже прямо и изучающе, все еще не понимая, шутит он или нет. Но его лицо хранило абсолютную и сосредоточенную серьезность, без тени улыбки. Девушка озадаченно отвела взгляд и наконец завернула на кухню, фальшивый Денис практически побежал следом.

– Кушать, – снова раздалось там с прежней настойчивостью.

Человек в теле кота ускорил ход, заглянул за угол и увидел, как лопается терпение женщины.

– Денис, ну что за детский сад? Ты весь день торчишь дома и не соизволил сделать себе пожрать! Я днями пашу, а ты занимаешься невесть чем! Когда ты последний раз садился за работу? Скажи мне?

Молчание.

– Я кого спрашиваю?

Парень виновато уставился в пол, он чувствовал, что его за что-то ругают, но не мог понять, за что. Он всего лишь хотел кушать. Зачем так кричать?

Марина вспыхнула, не дождавшись ответа, и ринулась из кухни. Денис вжался в стену, чтобы разозленная девушка по нему не потопталась.

Он редко видел, как она сердится, но сейчас, похоже, нервы у нее порядком сдали. Не хотелось бы ему стоять у нее на пути. Она отойдет и простит нерадивого кавалера, как оно всегда и бывает. Может быть, для этого будет достаточно и получаса. Но кто знает, какой осадок скапливается в глубине души у того, кто все время выглядит холодным и неприступным?

Маркиз стоял в раздумьях, и к нему, очевидно, пришло неотвратимое понимание, что ловить здесь нечего. Он присел на корточки, немного помедлил, и, зачерпнув пригоршню из кошачьей миски, тут же отправил ее в рот.

Вот так раз! – Денис остолбенел. – Может, ты и лоток мой пользуешь по старой памяти?

Но теперешние вкусовые рецепторы сыграли с Маркизом злую шутку – на второй горсти он поморщился и, кажется, встал перед тяжелым выбором: дожевать эту дрянь или остаться чуточку голоднее. Не без труда проглотив свой перекус, он выпрямился и вновь скорчил рожу.

Согласен, это тебе не колбаска. Неправильно ты, дядя Федор, бутерброд ешь – надо его ручками делать, а ты его в миске ищешь.

Гамма эмоций на лице Маркиза была такой сумбурной, что Денис не удержался от зубоскальства. Но приглушенные рыдания за закрытой дверью в один момент обратили его мрачное веселье в пепел, подхватили и унесли прочь, как ледяной шквал в теплый летний день.

***

Что-то было не так.

Атмосфера однокомнатной квартиры полнилась непривычными звуками и движением. И хотя источник их был не виден, колеблющийся воздух и потоки энергии распространялись по жилищу.

– Проходите, Татьяна Валерьевна, – Марина кратким жестом указала в комнату.

Странно. Он не слышал звука хлопающей двери.

Девушка потеснилась, и словно сквозь нее, вошла женщина в годах.

…Мама? Что она здесь делает? Что происходит? Она никогда не заявлялась к ним домой, никогда не напрашивалась, да и они не задумывались над приглашением. Марина позвала ее в гости? Но как и зачем, учитывая, что они были едва знакомы? Вдобавок мать довольно пренебрежительно о ней отзывалась, делая это лишь с очевидной целью обесценить его личную жизнь. Он и решился-то на переезд лишь оттого, что ему надоело это вкрадчивое зудение.

– Ка-а-а-кой мохнатик, – родительница потрепала по шапке волос бывшее тело Дениса, свернувшееся на диване клубком. И внезапно продолжила:

– Знаешь, я очень люблю кошек. Они всегда жили со мной, по одной, помногу, сколько себя помню. Жизни себе без них не представляю. Вот Муське-то уже скоро семнадцать лет будет.

– Мне они не очень нравятся, – призналась Марина, – я как-то больше по собакам. У нас в семье был пёс, когда я была маленькая, охранял меня, относился как к младшей. Мы так горевали, когда его не стало! После этого долго не хотели никого заводить, так было тяжело… Ну а Маркиз… его мне притащила сестра, подарила на день рождения. Кто-то раздавал полупородистых бесплатно, чтобы не топить…

– Очень красивый, – отметила мать, бросив взгляд мимо Дениса, куда-то в сторону его прежнего обиталища, приклеившегося пятой точкой к дивану.

– Да, кстати, – она вдруг вскинула палец, как будто вспомнила что-то чрезмерно важное, и полезла в пакет, невесть откуда нарисовавшийся у ее ног, – Ты же совсем ничего не видела.

Мать извлекла потрёпанный семейный альбом и открыла его в начале.

– Смотри, какой карапуз, – она хихикнула. Марина с интересом подвинулась к распахнутым страницам.

– Это мы в Анапе. Два года, а как носился по пляжу, голожопик!

Ну мама… – только и подумал Денис.

– Модная кепочка, – девушка не удержала улыбку.

– А здесь с бабушкой в деревне. Первый раз увидел корову.

– Детский садик. Видишь, с открытым ртом?

– Спектакль на утреннике. Был самым страшным в мире тигром!

– Первый класс. Весь зареванный, учительнице пришлось утешать. Думал, что его оставят там навсегда.

С потолка шлепнулся какой-то сгусток кремового цвета, прямо в центр альбома.

– Ездили в Тверь на экскурсию.

Кап. Кап.

– Снова в деревне…

Они словно не замечали, как странная жижа уже льется сверху вязким водопадом, растекаясь по столу и свисая с его краев, пока они продолжали обсуждать снимки как ни в чем не бывало.

Внезапно на комнату сверху, как лавина, обрушилась тьма, и сплошная черная пелена хлынула из окон, хотя только что на улице стоял ясный день. Только узкий столб бледного света спускался оттуда, где потолок источал густую субстанцию, рядом с люстрой. В этом неверном освещении фигуры двух людей размылись в неровные силуэты с тускло горящими угольками глаз.

К этому времени мерзость уже покрыла весь пол и поднималась вдоль стен, и тишину нарушало лишь ее плотное шевеление, будто в ее глубине копошилось множество земляных червей. Постепенно мрак начал редеть, но свет, казалось, не имел источника. Он распространялся из ниоткуда, рассеивая гущу тьмы между потолком и уровнем жидкости, которая теперь приобрела более темный цвет и будто покрылась бордовыми прожилками. Рядом со столом начал вздуваться пузырь, поднимаясь все выше и выше, и когда он расплылся по сторонам вместо того, чтобы лопнуть, перед Денисом предстало полусгнившее тело.

– Ты не справился, – раздался приглушённый голос, и Денис с ужасом узнал в нем Ольгу.

– Ты спрятался. Ты сдался.

Двое за столом наконец обратили на него взор, резко и с хрустом повернув к нему головы. И он пожалел о таком внимании, потому что они были под стать Ольге, гнилые и полуразложившиеся.

– Ты оставил нас…

– Я не виноват, что меня превратили в животное! Я пытался хоть как-то помочь! – он воскликнул в отчаянии и панике.

– Ты не суме…

***

– …Смотри, дёргает лапами.

Денис открыл один глаз и увидел прямо перед собой Марину.

– Наверное, приснилось что-то, – Она обернулась к парню, но тому было безразлично все, кроме двигающихся картинок.

Из кошмара в кошмар, подумал Денис. – Но мне определенно не хотелось бы остаться там.

Ах, Маркиз, Маркиз. Неужели и тебе в твоих кошачьих снах являлись ужасные вещи.

***

Дни, бесконечные и тягучие, как разлитый клей, проходили, сменяя друг друга. Казалось, что жизнь, надорвав живот над своей шуткой, наконец успокоилась и сбавила ритм. И хотя предыдущие дни тоже не пролетали вихрями, они так или иначе были насыщены событиями. Сейчас же, когда бытие в особом, извращённом смысле устаканивалось, каждое новое утро не сулило ничего, кроме скуки, безделья и тянущей тоски.

Наблюдать за Маркизом становилось все бесполезнее. Он дорвался до плодов технического прогресса и все свое время не отлипал от экрана, проводя часы за просмотром идиотских роликов и бестолковых передач по ТВ. Содержание его не слишком занимало, в редких случаях он делал осознанный выбор – смотрел то, что приглянулось, или же наоборот, пропускал то, что было испытанием для его терпения. Он вел себя как совершенный ребенок и нисколько не торопился пользоваться умственным багажом прежнего владельца, только если это не обещало развлечения.