Читать книгу Развод и девичья фамилия - Флавия Фортуната - Страница 1
ОглавлениеРазвод и девичья фамилия
А не пойти ли нам на мамбу?
Предатель-февраль щедро кидал Таисье в лицо пригрошни колючего мокрого снега, от души сдабривая их сильными порывами промозглого ледяного ветра. До загса от метро идти было недалеко, но в такую погоду, да еще по плохо расчищенной каше дорожек добираться пришлось минут пятнадцать. Вот парадный вход, откуда выпархивают невесты в красивых платьях с кринолинами и торжественные женихи, открывающие по дороге шампанское… А вот и другой вход. Для прочих нужд. Тут регистрируют все остальное – смерти, рождения, разводы… Муж уже ждал в коридорчике, присев на краешек серого офисного стула. Фальшиво улыбнулся, предложил сесть рядом с ним. Тася отказалась. Федор попытался затеять какую-то светскую беседу, создавая видимость каких-то отношений, но бывшая жена упорно молчала или отделывалась односложными репликами. К чему все это? Зачем? Уже нет ничего, все закончилось, умерло, растоптано, сожжено, и пепел былого летит по ветру, рассыпаясь на молекулы, прежде составлявшие такое большое счастье…
Заявление они подали месяц назад и сегодня предстояло поставить финальную точку. Дочь взрослая, замужем, делить особо нечего… Регистратор вызвала их, и через пять минут все было кончено. Тася вышла на улицу абсолютно свободным, но совершенно не знающим, что с той свободой делать, человеком.
На душе было пусто. Не хотелось ни плакать, ни грустить. Бывший муж не вызывал ни досады, ни злости. Эмоций не было. Пустота. И одиночество навалилось как сугроб, упавший с крыши прямо на голову – холодно, странно, пугающе.
Предательство Федора вскрылось за неделю до Нового года, когда Тася уже вовсю хлопотала, закупая продукты, придумывая меню, готовя подарки. Муж собрал свои вещи и ушел вслед за своей скоропостижной любовью. Дочь встречала Новый год с зятем и его родней за городом, и в преддверии праздника Таисья осталась совсем одна. Хорошо, что выручила верная Катька, старая институтская подруга, приехала разбавить одиночество. Катерина не так давно овдовела, поэтому переместиться из своего осиротевшего дома в опустевший дом подруги для нее не составило особого труда.
Стол они толком не собирали. Холодец, легкая нарезка, да нарубили традиционный оливье. Тае готовить не хотелось совсем, а Катерина и так была не любитель. Зато шампанским они запаслись в количестве достаточном, чтобы утопить полк солдат.
Новогодняя ночь выдалась светлой, снежной, но не очень холодной. Таисья зажгла огоньки на новогодней елке, достала из-под нее подарок для подруги – ее любимый парфюм. Катерина подарила Тасе чудесный комплект из шапочки, шарфа и варежек. Дамы распечатали шампанское и Катерина разлила игристое вино по узким бокалам. Кремлевские куранты пробили полночь.
За окном шли настоящие боевые действия. Народ высыпал на улицу, там стало светло и шумно. Судя по звукам, во дворе развернулись реальные сражения. Со свистом и воем в воздух взлетали десятки петард, взрывавшихся с характерным треском и окрашивавших ночь в яркие и радостные цвета.
Подруги переместились к окну и молчали. В прошлую новогоднюю ночь они тоже пускали петарды. Андрей, муж Кати, и Федор, приобрели изрядный запас пиротехники. И вот теперь они оба ушли, один по своей воле, другой по причине инфаркта.
На лице Кати блеснула тонкая влажная полоска и она легким жестом смахнула ее со щеки. Тася пила шампанское и не пьянела, хотя она знала, что это уже третья бутылка. Хмель не шел, а вместе с ним не шел сон. Только под утро лошадиная доза игристого вина сморила подруг, встретивших первые лучи нового года.
Вечером, потягивая крепкий душистый чай, Катерина произнесла:
– Где разводиться будете?
– В загсе. Смешно, но двадцать четыре года назад там и расписались. А что? Делить особо нечего, миллиардов не нажили, детей малых нет, Ленка замужем уже второй год… Он решил в благородство поиграть, все мне оставить. Кроме души, которую он убил.
– Больно?
– Больно. Знаешь, ни вино не берет, ни успокоительные. Дышать тяжело.
– Мне тоже больно. Андрей ведь у меня на руках умер… Но не так, как тебе больно. Меня не предавали. Просто так получилось.
Подруги молчали, Катя смахивала текущие по щекам слезы.
– Знаешь, давай на сайте знакомств чтоли зарегистрируемся. Будем впечатлениями меняться.
– А давай. Все веселее.
Барышни переместились к компьютеру. Кликнув мышью, Таисья открыла сайт. Загрузив несколько хороших фотографий, сделанных на отдыхе, она принялась заполнять графы анкеты. Ей почему-то стало весело. Все происходящее ее забавляло, и она сначала украсила анкету мрачной цитатой из «Божественной комедии» Данте на итальянском языке, потом начала издеваться над серьезностью вопросов, отвечая так, как ответила бы безбашенная восемнадцатилетняя девчонка. Анкета была готова, и пришла очередь Катерины. Та никогда за словом в карман не лезла, поэтому и у нее анкета получилась хулиганская и провокационная. Ник-нейм Катя взяла «Веселая Вдова» по аналогии с известной опереттой Франца Легара. Таисья решила стать Беатриче.
Компьютер издал мелодичный звон, на экране появилась иконка, сигнализирующая о полученном сообщении. Тася его открыла. Некто с нерусским именем в коротком сообщении, содержавшем больше орфографических ошибок, чем слов, предлагал немедленно встретиться. Таисья нажала на крестик, навсегда лишающий джигита возможности присылать ей подобные глупости. Первый блин комом. Не страшно. Однако цифры в углу экрана показывали, что уже достаточно поздно.
С утра Катерина уехала к себе домой, в Тасю закрутили домашние хлопоты.
Встречи и разлуки.
Решив большую часть хозяйственных проблем, Таисья прошла в комнату с компьютером. Ей стало любопытно – а что там?
А там был аншлаг. Почтовый ящик трещал от полученных сообщений. Аж тридцать семь штук! Без стакана не разберешься… Тася сделала себе мартини-оранж и присела к компьютеру. Около десятка сообщений были от юношей, которые больше годились ей в сыновья. Те послания, авторы которых были оффлайн, Таисья удалила, не читая, но два она оставила. Ей стало интересно – что парням понадобилось от зрелой дамы при наличии большого числа ровесниц. Юноши были примитивны и солидарны в своих желаниях встретиться, чтобы снять сексуальное напряжение. Т.к. их было двое, наша героиня, сделав очередной глоток, решилась на розыгрыш, который проделывала еще в школе. Согласившись на обе встречи сразу, она назначила их в одном месте в одно время, попросила телефон у одного страдальца и тут же переслала его другому. И мгновенно перенесла всю переписку в «черный список».
Возрастной диапазон авторов прочих сообщений колебался в пределах от сорока до семидесяти пяти лет. Самый взрослый кавалер был старше ее собственного отца. Ахиллесова пята любой женщины вне зависимости от уровня образования и интеллекта – любопытство. Тае стало интересно – что такого необыкновенного есть в этом мужчине, что он надеется на внимание женщины, годящейся ему в дочери. Тася открыла анкету. Фотографии были сделаны в Европе, но мужчина имел внешность малопривлекательную. Лицо было неприятным и даже отталкивающим, со злобным брюзгливым выражением, несмотря на фальшивую улыбку, обнажающую вставные зубы. О фигуре остались только далекие воспоминания. Количество морщин и свисающая с шеи дряблая кожа вызывали стойкую ассоциацию с шарпеем. М-да. На что рассчитывает? Тася вспомнила Тото Кутуньо. Ровесник этого, тоже за семьдесят, но сколько шарма и до сих пор такой красивый…
В этот момент компьютер просигнализировал о получении нового сообщения. Письмо было от обладателя анкеты. В первом сообщении было приветствие, во втором вопрос ребром – понравилась ли анкета и требование встречи. Женщина удивилась такому напору. Она задала один вопрос – зачем ей встречаться с мужчиной, который старше ее собственного отца? Следующее письмо от престарелого Ромео пылало злобой и агрессией. Он сообщил Таисье, что ее спутнику жизни должно быть как минимум семьдесят лет, что она перестарок, вышла в тираж и далее в том же духе. «Зелен виноград, » – подумала Тася, отправляя деда в виртуальное небытие. Видимо, он последний раз смотрелся в зеркало лет тридцать назад.
Понять желание старика иметь рядом относительно молодую спутницу можно, но чего ради сорокапятилетней женщине, не имеющей глобальных проблем, в том числе с самооценкой и психикой, навязывать себе на шею удавку в виде глубокого пенсионера? Положить жизнь на алтарь гуманизма Таисья не планировала, т.к. не чувствовала себя кем-то подобным Матери Терезе, собственное материальное положение ее вполне устраивало, а иных мотиваций связи с таким неприятным стариком она не видела.
Женщина продолжала разбирать почту. Часть сообщений были малограмотными или содержали только смайлы. Некоторые собеседники не могли поддержать беседу, были откровенно необразованны и скучны. С какими-то не было общих интересов, и разговор быстро умирал сам собой. Пришло несколько писем от женатых, но им Тася даже не отвечала, сразу отправляя в игнор. Семья священна, и влезать в нее недопустимо. Чужое вмешательство она испытала на себе, и никому не желала такой страшной боли. Объяснять же взрослым людям прописные истины наша героиня считала ниже своего достоинства.
Постепенно в общении осталось несколько мужчин. Эти не требовали телефончик в первом же сообщении (таким Тася отправляла телефон московской Службы отказов – набираешь номер, а там спокойный голос автоответчика тебе сообщает, что человек, давший тебе этот номер, знать тебя не желает), поддерживали интересную беседу, пытались понравиться и увлечь собой. Наконец один из ее виртуальных визави предложил встретиться на следующий день. Они обменялись телефонами, и мужчина даже позвонил Таисье. Голос собеседника был приятным, манера говорить – вежливая. Встреча была назначена на обеденное время в центре.
Стояла ранняя весна, промозглое и нерадостное время. День был холодный, дул стылый пронизывающий ветер. В метро на назначенном месте Тася увидела своего кавалера и почувствовала легкий укол разочарования – на фото он выглядел куда презентабельнее и выше. Она любила высоких мужчин, а ее спутник не вписывался даже в требования среднего роста. Кроме того, на нем была яркая печать потрепанности, обшарпанности какой-то – пальто вроде и дорогое кашемировое, но очень несвежее, в каком-то прилипшем белесом пуху, волосы давно не знали ножниц, свитер в катышках. Рядом с выходом метро было полно бюджетных заведений на разные вкусы. Тася была голодна, однако ее спутник сообщил, что тут он ничего приличного не знает, а вот рядом с соседней станцией метро есть совершенно феерическое заведение. Не будучи знатоком московского общепита, женщина согласилась, и они проехали одну остановку. На улице их встретил колючий резкий ветер, несший пыль и мелкий мусор. Сухой мороз. Самая гнусная погода из всех, которые только возможны. Снег остался только на газонах да и тот слежавшийся, ноздреватый, порытый коркой грязного льда с вкраплениями мелкого мусора – холодно, гадко.
Заведение было не рядом с метро, идти пришлось минут семь навстречу ветру. Вот, наконец, они нырнули между домами, и спутник Таси толкнул входную дверь. Женщина вошла и остолбенела. Это был буфет. Самый обычный буфет, в котором люди могут есть прямо с пластмассовых подносов, не снимая верхней одежды и не садясь за стол. Еда была разложена в дешевые фаянсовые тарелки с тошнотворной надписью «Общепит». Лотки на витрине содержали слегка заветрившиеся салаты и несколько видов неаппетитного второго, которое буфетчики разогревали тут же в микроволновке.
Видимо, Таисье не удалось скрыть своего разочарования, потому что спутник устремил на нее белесо-бараний взгляд: «Тебе что, тут не нравится?» – похоже, этот идиот был искренне удивлен. Таисья не произнесла ни слова, развернулась и пошла к выходу, попутно достав из кармана мобильник и внеся любителя несвежих салатов в черный список. По пути к метро ей попалось замечательное итальянское кафе. В зале было тепло и уютно, народу было немного. Она заказала себе пасту с морепродуктами и горячий глинтвейн. От подогретого вина со специями по телу разлились приятное тепло и лень. Утолив голод, женщина, посмеиваясь, поехала домой.
Дома, переодевшись и смыв макияж, она первым делом отправила в игнор траченного молью кавалера и стала разбирать новую почту.
Первый блин комом. Природная веселость и легкий нрав помогли Тасе весело пережить это небольшое разочарование, а лучшая подруга Катерина хохотала в голос, когда Таисья вечером за чашкой чая расписала ей всю сцену в красках. Вскоре среди прочих ею было получено послание от весьма импозантного мужчины. Военный переводчик с прекрасным образованием, симпатичный и подтянутый, пригласил ее провести вечер в кафе.
Мужчина оказался привлекательным и полностью соответствовал своим фото из анкеты. У него была широкая эрудиция и хорошее чувство юмора. Тася даже немного расслабилась в его присутствии и не убрала руку, когда он накрыл ее своей ладонью в процессе разговора, хотя никаких чувств кроме легкой заинтересованности кавалер пока не вызывал. После кафе мужчина галантно пошел проводить свою даму до дома. Дорога пролегала мимо стоянки, где женщина держала свой внедорожник. Разговор был как у двух акынов – что вижу, о том и пою, – поэтому у стоянки он плавно перекинулся на автомобили. Без всякой задней мысли Таисья указала своему спутнику на принадлежащее ей авто. Вдруг мужчина даже в лице переменился. Он напрочь забыл о присутствии рядом с ним красивой женщины и стал нарезать круги вокруг стоящей машины, не забыв заглянуть в салон. Его речь стала бессвязной.
– Настоящий внедорожник…Кожаный салон… Люк… Проходимость… Клиренс… Какие реллинги на крыше! Как на них хорошо ляжет моя лодка! Это прекрасная машина для охоты! Я читал про нее в журналах. Именно такую машину рекомендуют приобретать охотникам. Какая удача!
Еще в кафе кавалер рассказал Тасе о своем страстном увлечении – охоте, и из его поведения следовал вывод, что тасиной машине отводилась почетная роль по доставке тела любителя пострелять по животным к месту отдыха, т.к. собственный автомобиль мужчины был куда скромнее. Мнение хозяйки авто его судя по всему не интересовало. Он считал вопрос решенным.
Внезапно мужчина очнулся, галантно предложил руку и повел Тасю до подъезда. В его поведении появилась какая-то приторность, потому как градус дифирамб и ей самой и ее автомобилю просто зашкаливал. Было заметно, что претендент на авто ну очень хочет понравиться, любой ценой. Кавалер хотел было поцеловать Таисью на крыльце, но женщина ловко увернулась, скомканно попрощавшись и закрыв дверь подъезда прямо перед носом меркантильного мужчины. Ей стало противно, во рту был металлический привкус, как после рвоты. Разумеется, Тася немедленно предприняла все меры, чтобы этот охотничек не мог ни позвонить ей, ни написать.
Шли дни. Постепенно добродушно-ироничное отношение к кандидатам на благосклонность стало сменяться брезгливым безразличием. Она сходила еще на несколько встреч, которые оказались скучными и пустыми. Мужчины не вызывали у Таси никаких эмоций кроме острой тоски. Первый раз она сослалась на головную боль, второй раз на неотложные дела, а потом и просто сбежала, сказав, что выйдет на минутку. Право на такую невежливость дал ей внешний вид кавалера, явившегося на встречу в несвежем спортивном костюме и грязных разбитых кроссовках.
Гном в черном квадрате
Был выходной день, Тася с утра решила отгенералить кухню. Убираться ей нравилось, а кухня была ее наилюбимешим местом. Если чистота на кухне не была такова, чтобы туда немедленно можно было привести операционную бригаду для проведения гепатопанкреатдоуденальной резекции, то хозяйка чувствовала себя крайне неуютно. Это была любимая шутка Федора, успешно трудившегося врачом-анестезиологом в одной из московских клиник.
Закончив уборку и приняв душ, Тася прилегла на диван с ноутом, но внезапно зазвонил телефон. На линии была Катя. Судя по голосу, лучшая подруга была сильно на кочерге, но, как всегда, не теряла присутствия духа.
– Приезжай.
Через полчаса окутанная винными парами, как джинн синим дымом, в квартиру ввалилась Катя.
Тася заварила крепкий чай, поставила перед подругой чашку и сказала:
– Рассказывай, во что вляпалась.
Катя закатилась пьяным смехом, икнула, сделала глоток чая и попросила подружкин ноут. Тася принесла компьютер на кухню, Катя вошла в свой аккаунт и показала портрет соискателя. Со студийных фото смотрел весьма импозантный мужчина лет пятидесяти. Ясный взгляд отражал интеллект и волю. Черты лица были мужественными и привлекательными. Анкета была заполнена более, чем наполовину, и из приведенной информации выводы можно было сделать для себя приятные. Тася вопросительно посмотрела на подругу.
– Угу. Я тоже так думала – Катя снова икнула и налила себе еще одну кружку крепкого чая.
Мужчина пригласил Катю посетить выставку картин в Центральном доме художника. Не будучи сильным любителем истеричной мазни, называемой современным искусством, Катя все же пошла, т. к. считала, что это лучше, чем приглашение в парк в такую погоду или в Макдональдс по соседству с домом соискателя. Ибо такие приглашения она уже получала, но будучи кубанской казачкой, скорой на руку и острой на слово, расправлялась с подобными «кавалерами» быстро и без лишнего гуманизма.
– Ждала крепкого пятидесятилетнего мужика, бельишко брендовое надела – Катя задрала тонкий джемпер и показала великолепную грудь, затянутую в красивый кружевной бюстгальтер ярко-красного цвета – блиииииин.... – Катя снова икнула – а пришел шестидесятидвухлетний гном. Таська, это звиздец в лесу поросший мохом! Этому козлу оказалось шестьдесят два, в которых он потом признался!....
– Что, не похож на фото?
– Эти фото отшоплены до безобразия и им лет пятнадцать как минимум! Тогда он был еще ниче так. Наверное. Если смотреть издали и спиной к нему, а лучше еще глаза закрыть для верности. Но сейчас, йййоооууууу.... – Подруга запустила тонкие пальцы в свои черные, как южная ночь волосы – это жесть. И как это развидеть? Ну прикинь – у него брыли с морды лица свисают, как у старого бульдога, на шее кожа складками, ростом с сидящую собаку, смотрел на меня снизу вверх… При моем небаскетбольном росте в 170!
– Мдя…
– Хуже. Я как его увидела, челюсть коленкой придерживала, чтобы она по полу не сильно стучала. Но знаешь, за обман я ему отомстила.
– Как?
– Обломала по полной.
– Одела ему на голову полотно одного из современных маляров, именующих себя художниками, оформив это в виде инсталляции «Гном в испанском воротнике»? С тебя станется. И где ты так нарядилась-то? В тебе же пузырь плещется как минимум.
– Нет. Круче бери – полтора пузыря. У меня видимо было такое охреневшее выражение лица, что гномик принял его за радость. – Глаза у Кати действительно были большие, круглые, блестящие и темные, как спелые вишни. – Короче, потащил он меня в некое заведение после выставки. Ибо эту мазню я более получаса созерцать не смогла – у меня мигрень началась. Пришли, присели за столик. Он за рулем. Заказал бутыль красного. Ну я и приложилась. И прикинь – не брало, с обиды и расстройства-то. Я усосала полтора пузыря в одно лицо и как видишь. Из ресторана вышли вместе.
Тася начала смеяться, представляя ладную фигуристую Катю, пьяноватую, элегантно одетую, с высокой грудью, тонкой талией и аппетитным выкатом крутых стройных бедер и рядом семенящее нечто и пускающее слюни на ее яркую смуглую красоту.
– Сама понимаешь, шла по синусоиде, и на каблуках. Дед еле до плеча дотягивался. – Катя кивнула в сторону прихожей, где стояли ее элегантные сапоги из итальянской красной лайки на тончайших шпильках, которые покойный Андрей именовал оружием массового поражения – Дедок местами ловил, шоб не упала. Слюни у него аж до колен стекли, стирать забывал. Он подсеменил к своей машине, и даже дверь распахнул призывно. Но тут меня качнуло не в ту сторону, я дверь-то обогнула все по тому же синусу и к метро дальше так спокойненько потопала, прям трезвея на глазах… Тебе позвонила.
Тася посмотрела на Катерину. Та была почти трезва, вроде даже смеялась, но в глазах подруги было нечто, что заставляло смех замирать в горле…
– Странный сайт все же.
– Да. Мне тоже все это начинает не нравится.
– Будь осторожна, не давай свой телефон сходу – произнесла подруга совсем трезвым голосом.
– А что?
– Да то, – продолжила Катя, – везет мне на аферистов под красивыми вывесками. Прикинь, пишет дядя, фото отличные – Катя показала еще одну анкету в игноре – типа он занят, дай телефон. Дала сдуру.
– И что?
– Ни в тот день, ни через день мне никто так и не позвонил. В разгар рабочего дня – Катя работала технологом пищевого производства на колбасном заводе— когда и чихнуть-то некогда, звонит какая-то шалава гыкающая и начинает ездить по ушам какими-то бесплатными косметическими процедурами… Хорошо, что в цеху была, а не у директора… Могла в выражениях не стесняться. Послала ее дальше Луны. Потом еще пару раз типа такого же было, и тоже звонили со всякой хренью, то инвестиционный фонд, то служба знакомств с миллиардерами за мои деньги, то еще какой-то бред… А у тебя как?
– Да с тем же успехом. Охранники, водители, чурки, малолетки, женатые.
– Мда. Слушай, а отпуск у тебя когда?
– Могу взять в апреле. А у тебя?
– Да тоже. Поехали в какой-нибудь подмосковный отель просто попьянствовать втихую и погулять по парку?
– А поехали.
На том и порешили.
Ручейки и кораблики
Отпуск подруги спланировали на вторую декаду апреля. В это время нет опасности нарваться на орды отдыхающих школьников, носяшихся по корпусам с воплями индейцев, вышедших на тропу войны, т. к. стандартные весенние каникулы уже закончены. День растет, постепенно теплеет, снег тает, есть возможность увидеть первоцветы и пробивающиеся сквозь путанную проволоку прошлогоднего газона зеленые стрелки молодой травки. Природа пробуждается. Рождается новая жизнь, а с ней и новые надежды.
В качестве места для отдыха подруги выбрали не особо притязательный парк-отель, находящийся на границе Московской и Тульской областей, далеко от распиаренных и неоправданно дорогих парк-отелей в районе Рублевки и Новой Риги. Красивый понт дороже денег, но смысла понтоваться подруги не видели. Хотелось просто отдохнуть от суеты. Тася хотела окончательно прийти в себя после развода, а Катя немного отвлечься от вдовьей печали.
Отель был старый, построенный еще в советские времена, но впоследствии модернизированный под современные требования. Жилой корпус окружал большой парк с красивым прудом, на территории обещали наличие бассейна и вроде даже караоке-бара. Что еще надодля счастья?
Заезд наши дамы запланировали на четверг, чтобы спокойно разобраться и осмотреться, а на выходные афиша отеля обещала какое-то развлечение. Словоохотливая портье на ресепшн, оформляя наших дам и выдавая им ключи, радостно сообщила, что завтра ожидается большой заезд, будет какой-то корпоратив, и, следовательно, будет очень весело.
Тася с Катей удрученно переглянулись. Не самая радостная перспектива баррикадироваться в номере от перепившихся ударников офисного труда, а потом всю ночь слушать их пьяные вопли в коридорах, разносящиеся гулким эхом.
– Кто приедет-то хоть?
– Нефтяники.
Подруги завели очи горе, но раз не можешь изменить ситуацию, меняй отношение к ней. Комнату барышням выделили самую дальнюю по коридору, что в свете предстоящего великого попоища было выигрышем, т. к. общая стенка с соседями у них была только одна и вероятность хождения пьяных орд мимо тоже сводилась к нулю. И этаж последний, пятый.
Закинув вещи в комнату, наши дамы отправились обследовать территорию. Парк был обширный, по краям немного запущенный. Большой пруд все еще покрывал тонкий слой ноздреватого, напитанного водой льда, но у берега уже поблескивала рябью узкая полоска воды. Пахло весной. Тот самый необыкновенный, пьянящий, ни на что не похожий и сразу узнаваемый запах талого снега и мокрой, просыпающейся от зимнего сна земли. В парке под деревьями и кустами было еще много снега, но дорожки частично оттаяли, на них стояли подернутые тонким весенним ледком прозрачные лужи.
Тропинка шла под уклон, талая вода скапливалась в промоинах, выплескиваясь через край. И тогда две взрослые женщины вдруг превратились в двух маленьких девочек. В кустах они разыскали достаточно толстые и крепкие палки и при помощи этих палок и ребер подошв сапог стали прокапывать русло ручейка. Катя и Тася как будто вернулись в растаявшее в далекой дымке счастливое и беззаботное детство, где были папа с мамой, пироги по субботам, подарки под елкой и Дед Мороз, огромные планы на предстоящую длинную жизнь, но где не было еще горя и предательства. Ручей получился длинный, извилистый и полноволный. Тек он быстро и наши барышни на прогалинке нашли высохшие дубовые листья, которые, заливаясь веселым беззаботным смехом, запустили как кораблики.
Этот угол парка был отдаленным, они не боялись быть застигнутыми врасплох, а, впрочем, и стыдиться-то им было нечего. Но один зритель у этого действа все же был. Услышав звонкий женский смех, он приблизился по параллельной тропинке и замер за деревом. Дуб был мощный, древний, а дамы так увлеклись своими ирригационно-мелиоративными мероприятиями, что совершенно не заметили единственного зрителя, тайком наблюдавшего их игру с доброй легкой и слегка завистливой полуулыбкой. Увлекаемые течением, как сухие дубовые листки, барышни убежали вперед, задорно смеясь. Ушел и невольный зритель. На парк опускался весенний вечер. Подмораживало.
Заигравшись в ручейки и кораблики, Тася с Катей изрядно промокли, поэтому после ужина они арендовали сауну и пошли погреться, дабы не спровоцировать простуду. За трапезой дамы заметили, что отель был почти пуст – несколько пенсионеров обоего пола, пара бабушек с внуками-дошколятами, несколько дам неопределенного возраста по парам и тройкам, приехавшие с той же целью, что и наши героини, а также трое зрелых мужчин, оккупировавших столик в самом темном углу ресторана.
Сауна прогрела и расслабила, поэтому сразу после нее подруги разом провалились в глубокий сон без сновидений. Разбудил их будильник на катиной мобиле. Время идти в бассейн, а потом на завтрак.
– Подъем, соня! Белый свет проспишь!
– Отстань!
– Вставай, нас ждут великие дела.
И как бы это не казалось смешным, отчасти Катя была права.
Сказка сказывается
Бассейн встретил подруг нетронутой гладью всех пяти дорожек. Вода приятно обволакивала не до конца проснувшееся тело. Катя плавала как рыба, а вот Тася плоховато держалась на воде. Катерина, в юности легко переплывавшая протоки коварной Кубани, легко прыгнула с тумбы и пошла саженками, шумно рассекая воду своим стройным красивым телом. Тася аккуратно спустилась по лесенке и поплыла брассом по крайней дорожке. Не зря говорят, что вода лечит. После часа, проведенного в бассейне, Таисья почувствовала себя полностью проснувшейся, обновленной, бодрой, веселой. А главное – в ней первый раз после развода у нее проснулся волчий аппетит. Она не есть хотела. Она хотела жрать. Много, жадно, шумно и чавкая. Жареного мяса, желательно с кровью.
Как Венера из пены морской, из воды возникла Катя. В бассейне до этого момента было пусто, но как раз сейчас распахнулась дверь мужской раздевалки и вошел мужчина средних лет. Рыхловатый. С внушительным пузцом, нависающим над тонкой ленточкой допотопных плавок. Он молча пожирал глазами роскошную Катю. Проходя мимо него, казачка обнажила безупречные жемчужные зубы в акульей улыбке и бросила невзначай:
– Смотри слюнями не захлебнись.
Мужичок ничего не сказал, лишь отвел глаза и тяжело вздохнул.
– Кать, я жрать хочу. Мяса. Много. Долго и жадно.
– Пошли завтракать, пока вид местных обитателей аппетит не отбил.
Перед корпусом стоял автобус, из которого по очереди выпрыгивали широкие красномордые мужики в теплых куртках. Звуки, издаваемые их поклажей, не оставляли сомнений о наполненности багажа горячительным.
– Приехали, Кать. Ну ладно, сил нам и терпения. Опять пойдем ручейки пускать.
– Сауну эти займут как пить дать!
– Да и ладно. Мы без фанатизма. Если промокать не будем, то и без сауны обойдемся. Пошли завтракать. Я готова съесть верблюда, жареного в сметане.
Катя покосилась на изящную до хрупкости Тасю.
– А в тебя влезет?
– Не боись, ногой протолкну.
Смеясь и перешучиваясь, подруги пошли на завтрак.
В ресторане стало людно. Вновь прибывшие рассаживались за столиками, здоровались, общались. Около буфетной стойки было тесновато. Наши барышни запаслись пышным омлетом, маленькими оладушками с вареньем и сметаной, кусочками ароматного поджаренного хлеба, нежной овсяной кашей, фруктовым салатом, соком и кофе. Их соседями по столу оказались два вновь прибывших нефтедобытчика из Тюменской области и объем пищи на их тарелках был куда обильнее.
Вначале новоселы воззрились молча на яркую Катю, но та умела отшивать одним взглядом. После чего мужчины представились и оказались вполне симпатичными собеседниками, улыбчивыми и галантными. Звали их Сергей и Валерий. Когда Тася выразила желание слопать еще пару оладушек, Валерий охотно их ей принес. Собственно, жесткий катин взгляд расставил все на свои места. Дамы вовсе не жаждали серьезных ухаживаний от соседей по столику, а те не рвались носить их рукава на копьях в битве с драконом.
Завтрак прошел оживленно и весело. Мужчины поинтересовались у дам наличием достопримечательностей, а также ассортиментом местных развлечений. Возвращаясь из бассейна, барышни видели, как к доске объявлений крепили какую-то большую афишу. Но с ее содержанием они ознакомиться не успели. После завтрака вся компания подошла к афише в фойе и начала читать перечень активностей. Примерно через час массовики-затейники обещали игры на свежем воздухе, а потом катание на лошадях. После полдника было анонсировано соревнование по караоке, а после ужина – танцы.
Через час наши подруги стояли перед корпусом. К ним приблизились их соседи по столику от которых уже изрядно попахивало спиртным. Катя поморщилась. Народ все прибывал. Большинство вновь прибывших были мужчины, но близко к вынесенному на улицу столику ведущего с музыкальными колонками Тася заметила немногочисленную группку молоденьких девушек с длинными распущенными волосами, обутых в высокие сапожки и кутавшихся в коротенькие супермодные курточки и шубки. Девицы хлопали наращенными ресницами, ежились от весеннего холода и надували и без того подкачанные силиконом губы.
Вот ведущий взял микрофон. Развлечение называлось «Сказка сказывается». Через динамики запускают фонограмму на сказочную тему, где профессиональные чтецы с шуточками, прибауточками, причем иногда на грани фола, читают вольные вариации на темы русских народных, восточных и европейских сказок, а выбранные из зрительской массы жертвы должны изображать то, что звучит из динамиков в соответствии со своими актерскими способностями и в зависимости от объема выпитого перед этим.
Большая часть зрителей уже была навеселе, поэтому желающих изображать Соловья-разбойника, Змея-горыныча, Кощея Бессмертного, Ивана-Царевича, Царя, Серого Волка, Трех богатырей, Рыцарей, Ала-Ад-Дина, Джинна и прочих персонажей нашлось предостаточно. Нужна была Прекрасная Принцесса. Ведущий подошел к группке девиц и попытался взять одну из них за руку, чтобы вывести в центр. Она отдернула руку с таким выражением лица, как будто ей предложили совершить заплыв стилем баттерфляй в дачном сортире. Тогда ведущий подошел к Кате и вежливо предложил ей побыть Прекрасной Принцессой. Катя спокойно согласилась. Тасе было предложено стать Красной Шапочкой. Она тоже ответила согласием – миниатюрная, худенькая, женщина больше напоминала подростка, чем взрослую даму и потенциальную бабушку. Сергей был Серым Волком, Валерий – Соловьем Разбойником. Принятое на грудь сделало его веселым озорником, и, получив роль, он так залихватски свистнул, вложив два пальца в рот, что все зааплодировали. Ведущие раздали реквизит. Тасе досталась здоровенная корзина, куда можно было при желании запихнуть средних размеров слона, и красный колпак Санта-Клауса. Бабой Ягой вызвалась быть дама из вновь прибывших. Полная, с круглым веселым румяным лицом и маленькими заплывшими глазками, она совсем не походила на сказочную злодейку. Увидев ее, насиликоненные девицы округлили глаза и приоткрыли рты на и без того не изуродованных интеллектом лицах. Приблизившись к нашим барышням дама представилась:
– Клавдия. Я главбух всего этого. Ишь как куры-то наши офисные заквохтали. Только и умеют, что чай носить, да за звонки отвечать.
Катя и Тася тоже представились и улыбнулись милой новой знакомой.
Объяснив еще раз суть дела, ведущие включили фонограмму. И началось. Через пять минут все зрители согнулись пополам от смеха. Самодеятельные артисты старались как могли, пытаясь перещеголять друг друга. Апофеозом сказки стал кастинг на роль жениха Прекрасной Принцессы. Роль свахи исполняла Баба Яга, добавлявшая зычным голосом свои собственные комментарии по поводу соискателей, от которых и сами соискатели, и зрители буквально падали на землю от хохота. Катя и вправду была принцесса. Стройная, высокая, красивая яркой южной красотой она улыбалась, демонстрируя голливудский оскал. Баба Яга выстроила претендентов в одну линию. И Принцесса пошла выбирать. Катя выбирала, как выбирают лошадь у барышника. Она заставляла кандидатов показывать зубы, гарцевать, целовать свою затянутую в синие джинсы правую коленку. Бравая казачка брала мужчин за плечи и поворачивала их как манекены, поднимая им руки, иногда встряхивая за плечи, задирала длинные куртки, что немедленно комментировалось веселой Бабой Ягой. Наконец жених был выбран, им оказался Серый Волк в соответствии с фонограммой, сказка была закончена, хохот умолк, слезы вытерты, реквизит сдан ведущим.
До обеда оставался еще час. Катя схватила Тасю за руку и резко потащила ее в сторону от шумной толпы, продолжающей угощаться горячительным на открытом воздухе. Они зашли за корпус и Катя с облегчением выдохнула.
– Пойдем погуляем. До обеда еще куча времени.
– Кать, я вот тебя спросить хочу.
– Спроси. Сто лет друг друга знаем…
– На тебя же тут если не каждый первый, то каждый второй облизывается, а ты только огрызаешься. Ты же свободна…
– Ох, Тася… Нужна ли мне эта свобода… Скоро год будет, как я Андрея схоронила, а вот поверишь – до сих пор его люблю. Видимо, время мне нужно, чтобы отпустить его и чтобы он меня отпустил.
Катя и Андрей познакомились еще в студенческие годы. Они учились в одном институте, но на разных факультетах. Рослый, голубоглазый, похожий на викинга Андрей сразу заприметил яркую смуглую Катю. Но не тут-то было. Кубанская казачка сходу развернула оглобли заносчивому москвичу. Тююююююю. Видала я таких… Она жила в общаге и держала в страхе всю мужскую половину общежития, ибо за неосторожно протянутую к ней руку можно было запросто огрести или сковородкой по голове или коленом по причинному месту. Не тяни свои грабли. Точка. Полтора года Андрей обхаживал гордую красавицу, терпел все ее подначки и выходки, пока наконец она не дала свое согласие и не стала ему верной и преданной женой. Одного за другим Катя родила Андрею двух здоровых сыновей-погодков – Юрку и Виктора. Ребята получились ладные, смышленые, светловолосые и рослые в отца. Но темноглазые в красавицу-мать. Ни красота, ни фигура Кати от материнства не пострадали. Она расцвела и стала еще ярче.
Жили они небогато, но дружно и весело. Андрей трудился мастером по холодильному оборудованию. Золотые руки катиного мужа могли реанимировать практически любой холодильник или кондиционер, его советы ценились и компетентное мнение дорогого стоило. Мальчишки были уже на старших курсах, когда неожиданный инфаркт лишил их любимого отца, и сделал мать горькой вдовой.
Катя молча смотрела вдаль.
– Ну кто мне его заменит, Тась? Валерик этот, что зенки уже залил с утра? Или этот импотент из бассейна? Там, блин, такое брюхо, что из-под него уже ничего и не выковырнешь чтобы даже просто пощупать…
По бархатной щеке Кати скатилась одинокая капля.
– Прости…
– Да не за что прощать. Никто не виноват, так получилось… Я понимаю, что надо жить дальше. И пытаюсь это делать. Просто на все надо время. Давай сделаем кружок по парку и пойдем обедать.
Никому не спать!!!
На обеде в ресторане было шумно, звенела посуда, гудели многочисленные голоса. Когда подруги приблизились к столику, Сергей и Валера уже сидели там, перед ними находились ополовиненная бутылка водки и тарелки с холодными закусками. Мужчины раскраснелись от выпитого, поприветствовали соседок по столику и продолжили свою беседу. Обсуждали они что-то производственное. То ли бурение, то ли прокладку труб – нашим дамам было все едино. Главное, что делали они это без мата и не очень громко. Расправившись с холодными закусками, вся компания одновременно решила пойти за супом. Супом дня был борщ, к которому полагались еще и чесночные пампушки. К кастрюле была небольшая очередь из жаждущих, поэтому к столику они вернулись не сразу, а через несколько минут.
Напротив тасиного стула на столе, прислоненный к салфетнице, сидел маленький плюшевый медвежонок. Игрушка была прелестной и не дешевой. Медвежонок не походил на то, что можно купить на ближайшем рынке с изделиями из Поднебесной. Тася сначала подумала, что кто-то из детей обронил игрушку, а соседи просто положили ее на ближайший столик. Но на медвежонке был ярлычок, свидетельствующий о его новизне. Ни Валера, ни Сергей даже не заметили игрушку. Они накатили еще по соточке под борщ, и углубились в свои тарелки. Катя недоуменно смотрела на Тасю.
– Это откуда?
– От верблюда.
– Догадываюсь, что не от слона.
– Сама не знаю. Пришли – этого не было. Пошли за борщом и появилось. Смотри, какая прелесть, – Тася бережно взяла игрушку в руки и поцеловала мишку прямо в носик.
– Ну ты даешь! Обзавелась тайным поклонником, – затеяла Катя шутливую перепалку.
– Знаешь, что бы это ни было, а мне приятно. Пусть будет. Хоть кто-то видит во мне женщину. Я уже отвыкла от этого. Тем более на твоем фоне.
– По-моему в тебе видят ребенка. А это уже педофилия.
– Фу, какие гадкие мысли… по-моему видят чистоту моей наивной души, не заслоняемой твоим бюстом.
Катя ничего не ответила, но поправила на себе блузку таким движением, что мужчины за соседними столиками прекратили жевать и уставились на ее грудь, а Валера чуть не подавился пампушкой. Тася прыснула со смеху, а Катя сделала невинное лицо и возвела очи горе, пожав плечами.
Таисья посадила медвежонка на стол, а идя за вторым блюдом, положила его подмышку, чтобы обезопасить неожиданный подарок от поползновений девчушки со столика, стоящего по диагонали. Малышка не спускала жадного взгляда с игрушки. Отбирать медвежонка у ребенка Тасе не хотелось, но и расставаться с неожиданным сюрпризом в ее планы не входило. А тем временем пара внимательных глаз наблюдала за ее реакцией. Поцелуй в нос вызвал улыбку, а перемещение игрушки в подмышку – одобрительную усмешку и кивок.
После обеда подруги поднялись к себе в номер, чтобы немного передохнуть. На самом деле Тася никогда не завидовала яркой и броской Кате. Она сама по себе была очень хороша, но совершенно другого типа. Катя была смуглая, а Тася белокожая, усыпанная веснушками, с рыжими волосами и зелеными глазами. Фигурка у нее была пропорциональная и миниатюрная, она до сих пор носила свой любимый 44 размер. В транспорте и магазинах ее часто принимали за подростка. Но это хрупкое тельце таило в себе огромную скрытую драгоценность. Тася пела. Она занималась пением в студии при одном из выживших в лихие девяностые ведомственных домов культуры. Странно было предположить, что такая маленькая женщина является обладательницей не колоратурного сопрано, а самого низкого и сексуального женского голоса – контральто. Контральто – самый редкий женский голос, для него мало партий, он не столь подвижен, как сопрано, но возможностей околдовать своим голосом у обладательниц контральто больше.
Только вот после предательства мужа голос у Таси пропал. Говорить она могла, а петь – нет. Тут же начиналось несмыкание связок. Вместо чарующих звуков из горла лилось сипение и хрипы. Пожилой фониатр в поликлинике при Большом театре, находящейся на Большой Дмитровке, рядом с Камергерским переулком, внимательно осмотрел Тасю и вынес малоутешительный вердикт.
– Вы потеряли голос на нервной почве. Физиологически у Вас все в порядке, связки идеальны, горло здорово. Но петь вы не можете. Пока не можете. Вполне возможно, что когда Вы выйдете из стресса, или под влиянием каких-то положительных эмоций голос может также внезапно появиться, как и пропал. Не отчаивайтесь. По сравнению с Этторе Бастьянини Ваши проблемы яйца выеденного не стоят.
В четыре часа в лобби-баре был назначен конкурс караоке. Тася не хотела идти, но Катя настояла.
– Ну не споешь, так хоть на людях побудешь. Лучше чем в номере в окно смотреть.
Народу набралось прилично. Баба Яга из утренней сказки, веселая хохотушка Клавдия, увидев наших подруг, немедленно поманила их к себе. Она сидела с двумя товарками, перед ними стояли тарелки с закусками, стопарики и ополовиненные 0,7 белой. Однако по внешнему виду дам было видно, что им сия доза, что африканскому слону – дробина из патрона на мелкую дичь.
Для начала ведущий предложил всем распеться, чтобы голоса звучали ровнее. Народ радостно грянул «Ой мороз, мороз». Спели здорово, весело. Потом из угла последовало пожелание спеть «Ой то не вечер». Катя обожала эту песню, и повела рисунок типичного казачьего подголоска вокруг основной мелодии, исполняемой большинством в зале. Столик Клавдии был признан лучшим среди всех. Дамы накатили еще для разогрева связок. Тася и Катя отказались от водки, но с удовольствем выпили красного сухого вина. Мужчины, сидевшие за соседним столиком, среди которых были и Валера с Сергеем, заказали «Черного ворона». У Валеры оказался неплохой баритон и пел он хорошо. Мужской хор явно хотел взять реванш. Тася понемногу стала подпевать. К ее великому удивлению голос не пропадал. Она пела тихо, почти неслышно, но голос был, он звучал. Отшумели аплодисменты и начался, собственно, конкурс.
Клавдия взяла микрофон и весело исполнила густым голосом «Саратовские частушки». И озорной текст, и голос, и вся ее полная фигура настолько гармонировали, что главбух сорвала серьезную овацию. Следующим номером выступила юная барышня из офисных работниц. Решив спеть что-то из Земфиры она не прогадала только в одном – голос там действительно был не нужен. Но для достоверности надо было прокатить по вене тоже самое и в той же дозе, что и автор, чтобы быть в той же кондиции. Аплодисменты были жидкие.
Потом была еще одна попытка исполнить что-то из репертуара поющих стрингов, коими изобилует отечественная эстрада. Не пошло совсем, в зале стали посвистывать. Микрофон взял Валера. Он очень душевно спел «Ножи» Михаила Шуфутинского. Потом дама средних лет попыталась спеть «О sole mio». Красивая неаполитанская песня, известная на весь мир, но не зацепила. Голос был недурным, однако, как иногда случается, не хватило души при исполнении непонятного текста. Для певицы, судя по всему, это был просто набор красивых звуков. Катя пнула Тасю под столом.
– Иди.
– Куда?
– Петь. Турандот пой.
– С ума сошла? Это мужская партия.
– Дина Дурбин пела. И ты споешь. Я слышала, как ты это вытягивала на раз. Ты же распелась уже. Голос-то есть. Иди, твою мать.
В этот момент кто-то начал петь «Пiдманула, пiдвела» на два голоса, так так задорно, что весь зал отбивал ритм ладонями.
Тася тихонько подошла к ведущему и назвала произведение. Тот удивленно приподнял брови, но ничего не сказал, и, когда отзвучала задорная украинская плясовая, передал микрофон Тасе. Песни не объявляли, предполагалось, что слушатели их и так знают. Пели только хиты.
Зазвучало вступление. По залу прокатился удивленный гул. Тася набрала воздуха в легкие и пропела чистым голосом первую строчку:
– Nessun dorma (никому не спать!)
Переведя голос в грудной регистр, придав ему всю бархатную сексуальность, она пропела вторую:
– Nessun doooormaaa (никому не спать)
Тася пела, обращаясь к принцессе, которая сидит в своей комнате и смотрит на звезды, что имя принца никому не узнать, пока он сам не произнесет его с поцелуем. По залу плыл гимн победившей любви.
Исчезни, ночь, померкните звезды. На рассвете я одержу победу!
– All'alba vincerò, vincerò, vincerò!
Пропевая последнюю строчку Тася обратила внимание на смотревшено на нее в упор мужчину. Ему было за пятьдесят. Жесткий ежик аккуратно подстриженных волос был цвета соль с перцем, взгляд холодных голубых глаз – изучающе-пронизывающим. От крыльев носа к квадратному подбородку сбегали две глубокие морщины. Лоб был высокий и открытый. Несмотря на жесткость черт мужчину можно было назвать привлекательным.
Когда Тася под гром оваций подошла к своему столику, Катя тут же спросила ее:
– Что за гэбист на тебя пялился?
– Да почем я знаю. Безопасник какой-то наверное.
– Нет, это не наш, – встряла Клавдия. – Наши воон там сидят, – она показала на группу краснорожих пузанов в костюмах с безвкусными яркими галстуками.
Внезапно из динамиков прозвучал низкий мужской голос. Говорил тот самый гэбист.
– Я хочу попросить девушку, певшую Пуччини, спеть со мной дуэтом.
Катя толкнула Тасю в спину.
– Иди, раз зовут. Прилюдно он тебя не съест.
– Я на стейк не гожусь. На холодец если только. А это долго варить надо.
Таисья подошла к столику ведущего, около которого ее ждал седой мужчина. Он был высокий, Тася была ниже его почти на голову. Новый знакомый тут же представился:
– Николай.
– Таисья.
Тася протянула руку для пожатия, но Николай элегантным жестом взял ее и поцеловал. Это было так естественно, что не вызвало ни удивления, ни возмущения. Просто знак уважения, не более. Есть такие мужчины, которые умеют вести себя по-мужски, не вызывая при этом ненужных мыслей и ассоциаций.
– Я бы с Вами с удовольствием спел «Адажио», но после Пуччини местная публика врядли поймет еще и Альбинони. «Владимирский централ» большинству будет ближе, – Николай усмехнулся.
– Вы не из этой организации?
– Нет, но это мои партнеры. Меня сюда пригласили. А Вы?
– Мы с подругой просто отдыхаем тут.
– Давайте споем «Песню о дружбе»
– Давайте. Ее многие знают. Только Вы начинайте, а я тогда спою второй куплет.
– Договорились.
Ведущий мигом нашел хорошую фонограмму старинного хита, и Николай запел приятным бархатным баритоном:
– Когда простым и нежным взором
Ласкаешь ты меня, мой друг…
Текст песни был светлым и удивительно целомудренным. Когда зазвучали слова «когда дадим друг другу руки», Николай бережно взял маленькую тасину ладошку. И сделал он это так же естественно, как при знакомстве поцеловал ее. От всей его плечистой, поджарой фигуры веяло силой и спокойствием. Тасе хотелось, чтобы так было и дальше. Вот просто стоять рядом с ним, держаться за руки. Можно петь. Можно молчать. Но ощущать прикосновение этой сильной сухой ладони с тонкими длинными аристократичными пальцами с маленькими черными волосками на их нижних фалангах. И больше ничего.
Песня была короткой, закончилась быстро и сорвала громкие аплодисменты. Николай проводил Тасю к ее столику и вернулся к своим спутникам.
Вскоре конкурс закончился, победила дружба, чтобы никому не было обидно, особенно с пьяных глаз, поэтому победителя решили не объявлять, а просто еще раз всем вместе решено было спеть «Ой мороз, мороз».
Потанцуем?
Перед ужином Тася и Катя вышли прогуляться.
– Ты здорово пела.
– Сама не ожидала. Как Федька объявил о своей новой зазнобе, так голос и пропал. Чего я только ни пила. Ты даже не представляешь! Какую только гадость ни глотала. Горячее красное вино с черным перцем. Буэ! Молоко с медом, маслом и боржоми, гомеопатия горстями… Вспомнить страшно! Ничего не помогало! А тут…
– Положительные эмоции. Медвежонок.
– Да, ты права. Я думаю, что это он подарил.
– Угу. В его стиле. Элегантно, ненавязчиво и ни к чему не обязывает. Шикарный мужик.
– Да. Мне тоже понравился. Но только такие никогда не бывают в свободном плавании. Они давно и прочно припакованы. Это тебе не мамбовские лишенцы, носящиеся с членом наперевес, как с главной драгоценностью.
– Знаешь, приятно осознавать, что такие просто есть. Настоящие. И пусть они будут. Хоть кому-то повезет в этой жизни.
Подруги сделали круг по парку и в тот момент, когда они подходили к корпусу, от него отъехал кортеж из трех черных машин. Женщины не обратили на это особого внимания. Ну уехал кто-то и уехал, что с того.
За ужином было так же шумно и людно. Сергей и Валера рассыпались в комплиментах исполнительскому мастерству Таси. Как-то незаметно разговор перешел на музыку, пение, а потом перекинулся на вечернюю дискотеку. Т.к. большинство народа было зрелого возраста, Валера передал инсайд от диджея – будет музыка 80-х и 90-х, практически без отечественной попсы, сформировавшей стойкую изжогу после первого же прослушивания. Катя и Тася вначале не собиравшиеся на танцы, решили пойти. Почему бы не вспомнить молодость и не попрыгать по «Hands up!» Оттавана или «Mamma Maria» от «Ricchi e Poveri»?
Особых нарядов подруги с собой не брали, поэтому решено было не выпендриваться, а поступить, как в школе – джинсы, футболка и балетки. И без боевого раскраса, т. к. от пота косметика могла потечь. Сказано – сделано.
Дискотека действительно была веселой. Диджей прекрасно понимал вкусы публики. Для разогрева он врубил композицию группы «Оттаван» «D.I.S.C.O», потом «Bagama mama» от «Boney M», «Let's twist again» от задорного Чабби Чэкера.... Когда публика уже порядком напрыгалась, по законам дискотеки последовал медляк. Диджей знал свое дело. «Space» Дидье Моруани «Let Me Know The Wonder» – редкая и очень красивая композиция. Тасю пригласил на танец какой-то мужчина. Она не стала отказывать, о чем потом пожалела. Кавалер совершенно не умел двигаться, просто держал партнершу и поворачивался с ней вокруг своей оси, держа ее за руку и размахивая этой рукой, как флагом на демонстрации.
Тася некстати вспомнила Федора. Вот кто умел танцевать! Бывший муж в юности занимался бальными танцами и двигался на паркете как пантера – грациозно и хищно. Партнерша в его руках летала, умирала и оживала вновь. Он мог станцевать любую историю под любую музыку. А этот сопит и топчется, как дрессированный медведь. Наконец-то композиция закончилась, Тася вздохнула с облегчением и тут же с визгом сорвалась с места, схватив Катю за руку, чтобы попрыгать под совершенно хулиганское «Bruttosozialproduct» немецкой группы «Geier Sturzflug». Боже, какие воспоминания!
Будучи ведущими дискотеки на третьем курсе, они с партнером вскочили на стол и танцевали на нем, поставив на уши весь зал. Их потом вызывали в комитет комсомола, стыдили за некомсомольское поведение. Но время коммунистов активно катилось к закату, на их угрозы уже открыто плевали, а над идиотскими лозунгами просто смеялись. Тасе и Сергею поставили на вид, на чем инцидент был исчерпан. Исключать из института в то время уже опасались. Число несоюзной молодежи росло, авторитет комсомола едва возвышался над плинтусом и портить отношения с целым курсом активисты просто боялись.
Николай на танцах не появился, зато на следующие медленные и Катю и Тасю приглашали мужчины, умевшие двигаться получше первого кавалера. Последней композицией стала песня Альбано Карризи и Ромины Пауэр «Quando un amore se ne va» (Когда любовь уходит навсегда). Тася немного знала итальянский, и ей стало грустно. Музыка смолкла, растворились во тьме прекрасные голоса известного итальянского дуэта, также пережившего трагедию расставания. Тася и Катя вышли на улицу. Говорить не хотелось, хотелось только смотреть на бесконечное небо, усеянное мириадами звезд.
… по имени Жанна
А в это самое время черный кортеж въехал в ворота дома, находящегося в коттеджном поселке на северо-востоке Подмосковья.
Рядом с домом стояли двое высоких молодых мужчин с нерадостными лицами. Николай вышел из машины и задал один вопрос:
– Как это произошло?
– Не уследили. Я ключи от машины оставил в кармане куртки. Сдуру. Ну не рылась она раньше никогда по карманам, только деньги из портмоне таскала. Она взяла ключи, села за руль. Выпила она к тому моменту уже много, но видно все закончилось. Ты же знаешь, у нее талант был делать заначки, чтобы надраться. Дорога темная, извилистая. Она газанула и слетела с трассы прям в дерево. Прости, отец…
– Не переживай, Артем. Нет в этом твоей вины. Она была хорошей женой мне и чудесной матерью вам обоим, а когда вы выросли, просто не нашла чем себя занять и куда себя деть. И подруги не те попались. Я больше виноват. Мне надо было активнее пытаться занять ее чем-то нужным, проводить с ней больше времени, вовлечь во что-то полезное.
Николай устало потер лицо ладонью. Проблемы с женой начались давно. Сразу, как в доме появились первые большие деньги. Когда они поженились в далекой юности, он не ощущал никакой разницы между собой, сыном московского профессора геологии и преподавательницы английского языка, и своей Жанной, родившейся в маленьком русском городке в простой, но доброй и честной семье тружеников.
Жанна была прекрасной женой. Красивая типичной тяжеловатой русской красотой, с шикарными пшеничными волосами и синими глазами, она привлекла внимание Николая своей скромностью. Познакомились они летом в Сочи, куда Жанна приехала отдохнуть дикарем с подружками, а Николай жил в престижном санатории. Молодежь ходила на танцы, где высокий плечистый брюнет быстро выделил из группки раскрашенных девиц барышню с длинной косой и минимумом косметики на лице, но в модной миниюбке, открывавшей великолепные ноги. Электронной почты в те годы не было, и после отъезда из всесоюзной здравницы между молодыми людьми завязалась интенсивная переписка.
Потом начались редкие встречи и визиты. Город Жанны находился не столь далеко от Москвы, поэтому Николай стал периодически туда ездить по выходным, чтобы проведать любимую днем, а вечером вернуться обратно. Через полтора года они поженились. Родители Николая сначала встретили невестку настороженно, но потом, увидев ее искреннюю любовь к сыну, нестяжательство и скромность в быту, успокоились.
В родном городе Жанна окончила педагогический техникум и готовилась стать воспитателем детского сада. Но после замужества она сразу родила Артема, а через пять лет – Петра. С огромным удовольствием она занималась детьми, таскала их по кружкам и секциям, играла с ними в развивающие игры, читала, водила по музеям и выставкам. Ее дом блестел чистотой, еда была вкусной, а сама она – милой и приветливой.
Николай был счастлив. Имея столь надежный тыл, он решил развивать собственный бизнес. Сначала дело шло тяжеловато, буксовало, несколько раз он откатывался практически к тому, с чего начинал. Но постепенно дела выровнялись, наработались связи, выстроилась четкая схема бизнеса. Первым серьезным вложением Николая стал дом в Подмосковье. Он купил большой участок и выстроил коттедж на всю семью. Сновья к тому времени выросли. Артем учился на втором курсе геологического факультета МГУ, а Петр был старшеклассником.
Когда дом был готов, Николай привез Жанну на контрольный осмотр, чтобы обсудить, какую приобретать мебель, шторы, как распределить комнаты. Он навсегда запомнил ее потерянное лицо. Жена просто не знала, что делать с этим огромным домом, какую ставить мебель, какие вешать шторы и почему нет стены между кухней и огромной гостиной с камином.
Николай обратился к хорошим дизайнерам и уже через пару месяцев вся семья справила новоселье. Соседние коттеджи тоже заселялись, люди заходили друг к другу, знакомились, общались. Дети заводили приятельские отношения и даже начинали дружить. Николай нанял помощницу по хозяйству, чтобы жена не мучалась с уборкой колоссального помещения. Но, к сожалению, поначалу построить отношения с активными соседками у Жанны не получилось. Дамы строили из себя высший свет, постоянно куда-то выезжали – на выставку, в театр, на модную тусовку, а простая, неамбициозная и сердечная Жанна вызывала у них только насмешки.
Но девать себя все равно куда-то надо было. Муж советовал Жанне пойти на курсы иностранных языков, заняться оригами, икэбаной, ландшафтным дизайном – лишь бы не сидеть сиднем целыми днями перед ящиком с тупыми сериалами. На курсы Жанна так и не пошла в силу природной инертности. Зато случайно познакомилась с другой соседкой по улице. Елена была женщина неплохая и нечванливая, но выпивала от безделья. Так, незаметно, постепенно, к бутылке пристрастилась и Жанна.
Николай и сыновья боролись за нее. От Жанны прятали спиртное, не давали ей наличных денег, лечили во всевозможных клиниках, начиная от самых престижных в России и заканчивая закрытыми и секретными в Швейцарии. Но ничего не помогало. Она продавала за бесценок вещи, взятые из дома, делала заначки во всех немыслимых местах и не сдавалась. Разводиться Николай не собирался. Жить с алкоголичкой тяжко, но бросать ее в таком состоянии еще страшнее. Как раз после переговоров в парк-отеле он снова собирался отправить Жанну в еще одну клинику, где гарантировали по крайней мере полугодовую ремиссию. И вот ужасный, но закономерный финал. Ему подумалось, что, к счастью, она никого не убила, а только сама погибла. Скорбные хлопоты взяли на себя сыновья.
После похорон дети уехали, и он остался в доме один. Разжег камин, достал из бара коньяк и пузатый коньячный бокал. Плеснул на дно янтарной жидкости, согрел в ладонях, вдохнул аромат виноградной лозы и выпил. Коньяк обжег горло, на глазах выступили непрошенные слезы.
Ему вспомнилась та женщина, увиденная им в парк-отеле. Маленькая, как подросток, и удивительно милая. Такие не бывают одинокими. Женщина, сохранившая в душе ребенка, которая может с хохотом копать снег, чтобы пускать ручейки и от души радоваться простенькой мягкой игрушке, просто не может быть одна. А голос… Он не мог забыть эти бархатные грудные ноты, заставившие его мужское естество внезапно напомнить о себе. Крошечная детская ладошка, которую она так доверчиво ему протянула. Она, конечно, замужем. И взрослые дети. У нее все благополучно. И пусть у нее все будет хорошо.
Николай взял мобильник, нашел в списке контактов нужный, дождался соединения, дал несколько указаний собеседнику, нажал отбой, налил себе полный бокал коньяка и залпом выпил его.
Non tutti gli uomini vengono per nuocere
Отдых у Кати с Тасей продолжался. Плотно спитой коллектив нефтяников прокуролесил в отеле еще и весь следующий день. Опять были веселые конкурсы и викторины, бег в мешках, каверзные вопросы на эрудицию, танцы с завязанными глазами… Наши барышни общались с задорной Клавдией. У Таси с ней нашлись еще и точки соприкосновения – Тася была высококлассным аудитором и работала в достаточно серьезной компании соответствующего профиля. Она дала Клавдии свою визитку. Несмотря на добродушный вид и полноту чувствовалось, что Клавдия семь шкур спускала со своих подчиненных когда надо, и в коллективе ее уважали без дешевого подобострастия.
Но в воскресенье вся компания загрузилась в автобусы и отчалила восвояси. Отель снова опустел. Подруги не изменяли своему моциону – длительные прогулки, бассейн, послеобеденный сон. Тася почувствовала прилив сил и ее наконец-то отпустило. Мысли о бывшем муже больше не причиняли ей такой боли. Только добрые и светлые воспоминания. Катерина тоже немного оттаяла. В эти дни прошла годовщина ее вдовства. Барышни тихо отметили ее, выпив по стопке в номере, по традиции не чокаясь.
Вот и настал день отъезда. Чемоданы упакованы, отнесены в машину. И вдруг на ресепшн Тасе вручили роскошный дизайнерский букет.
– Что это?
– Просили передать именно Вам.
Букет не имел никаких опознавательных знаков – ни записки, ни открытки. Только на отвороте бумаги, в которую были завернуты цветы, были нарисованы нотные знаки. Тася прочитала их – это были первые такты «Адажио» Томмазо Альбинони. Подруги переглянулись – это явно был подарок от Николая. Но опять же в его стиле – красиво, интеллигентно и ни к чему не обязывающе. Хотя может это намек? Адажио на итальянском начинается:
Non so dove trovarti (Не знаю, где найти тебя)
Non so come cercarti (Не знаю, как тебя искать)
– Захочет – найдет, – резюмировала Катерина.
– Я тоже так считаю. Но также считаю, что и искать не будет, Кать. Он женат. И при этом абсолютно порядочен.
Дома Тася поставила букет в вазу, а медвежонка посадила на свой письменный стол. Отпуск закончился, наступали рабочие будни.
На следующий день ей пришлось подключаться к аналитическому аудиту крупного холдинга и ваять сводный баланс на сорок семь компаний, вычищая всю перекрестную дебиторку, кредиторку, взаимные вложения в уставняки, покупку обязательств, займы и прочие операции, позволяющие до безобразия раздуть валюту баланса группы компаний.
Рабочий стол Таси был завален огромными папками с первичкой, папки же стояли на полу рядом со столом и грудились на подоконнике, мешая хозяйке рабочего места заметить, что весна все сильнее вступает в свои права, дни становятся все длиннее и теплее, воробьи орут все громче и нахальнее, почки набухают и все вокруг полнится свидетельствами о нарождении новой жизни.
Воспоминания о проведенном отпуске затуманились рутиной будней. Чтобы меньше бывать в пустой квартире, Тася загрузила себя работой по самое горло. Но от работы как известно кони дохнут, поэтому она решила исполнить свою давнюю мечту – выучить как следует итальянский язык и пошла на курсы.
На ее удивление в группе совсем юных людей и не было. Была милая пара за тридцать – он грузин, она армянка, муж и жена. Были две дамы-ровесницы, которые учили язык просто так, непонятно зачем, и еще тройка барышень, которые любили ездить в Италию на отдых. Занятия проходили весело. Учебник был полон карикатур, анекдотов и забавных историй. Даже учебные тексты состояли из приколов и шуточек. Никаких тебе студентов, школ, досок, аудиторий и прочей вселенской тоски, которая преследует всех, начинающих изучать практически любой иностранный язык. Приходя домой, Тася старательно выполняла все задания, исписывая тетрадь за тетрадью. Но и благозвучный итальянский не остался равнодушным к такому прилежанию. Тася была лучшей в группе, она даже стала просматривать на Ютьюбе ролики с итальянскими артистами и комиками.
Работа, занятия языком и пением заполняли всю ее жизнь, поэтому у нее совсем не оставалось времени ни на грусть, ни на ностальгию по былому. Едва коснувшись подушки головой, она тут же проваливалсь в глубокий и крепкий сон без сновидений.
Так, незаметно, нежная весна перешла в жаркое лето. На выходные Тася часто ездила к Кате на дачу, где подруги жарили шашлыки, купались и загорали, а также Таисья помогала Кате собирать урожай смородины на варенье.
В августе Катя уехала с сыновьями на море, ребята увезли мать в Крым, чтобы дать ей отдохнуть. Таисью не отпустили текущие дела на работе, и она осталась в душном и пыльном городе. Ленка с зятем Мишкой регулярно заезжали, навещали Тасю, но гости это одно, а постоянное присутствие родного человека рядом – совсем другое.
Был теплый августовский вечер. Тася сидела около открытого окна и читала роман итальянской писательницы Федерики Боско «Non tutti gli uomini vengono per nuocere (Не все мужчины приходят, чтобы навредить)». Эта писательница была Тасиным открытием. Что-то типа итальянской Иоанны Хмелевской, только без детективной составляющей. Название романа было перефразом итальянской же пословицы «Не все зло приходит, чтобы навредить», аналога нашей «Нет худа без добра». Тася разбиралась в хитросплетениях неадаптированного текста, лазила в словарь за непонятными терминами, когда от увлекательного занятия ее отвлек резкий звонок в дверь. Таисья посмотрела в глазок и остолбенела – на пороге стоял Федор собственной персоной. С цветами.
Давно прошедшее время
Тася открыла дверь бывшему мужу.
– Привет, заходи, рассказывай.
– Здравствуй, Тася. Это тебе, – он протянул букет красных роз бывшей жене.
– Спасибо, неожиданно. Какими судьбами?
– Зашел поговорить.
– Поговорить? О чем? По-моему в декабре ты все сказал, что надо и особенно что не надо. Я не стала мешать твоему счастью. Надеюсь, что у тебя все хорошо.
– Зачем ты так....
– Ладно, проходи на кухню, я тебя чаем напою, там и поговорим.
Дежа вю. На кухне на своем месте сидит Федор. Тася привычно накрывала на стол – чашки, хлеб, варенье, печенье, сыр…
– Да присядь ты, кончай крутиться.
– Сейчас чай разолью и сяду.
Таисья налила крепкий душистый чай и присела на свое место. Она привычно подперла подбородок маленькой ладошкой, как делала все годы совместной жизни. Они не виделись с того самого февральского дня, когда развелись. Таисья изучала лицо бывшего мужа. Он осунулся, и не то чтобы постарел, а как-то поблек. В глазах не было блеска, волосы потускнели. Всем своим видом бывший муж напоминал слегка побитую собаку.
– Рассказывай, что тебя ко мне привело. Жена твоя как тебя выпустила одного летом и еще в субботу вечером?
– Мы разошлись. Я совершил фатальную ошибку… – Федор уронил голову на подставленные руки и закрыл ладонями лицо.
Тася молча смотрела на бывшего мужа. Жалко. Но перед ней сидел совершенно чужой ей человек. Так бы она пожалела старого друга, Андрея, например, будь он жив, коллегу по работе. Тася внимательно прислушивалась к себе, искала внутри те забытые уже ощущения, которые Федор вызывал у нее когда-то. Она встала со своего места, подошла к нему, погладила его по волосам, запустив в них пальцы. Ничего. Хлопок одной ладони, как говорят японцы. Федор по-своему понял ее порыв, вскочил с места, обхватил ее тонкую фигурку сильными руками. И снова ничего. Пустота внутри только разрасталась. Тася не сопротивлялась, когда бывший муж еще крепче привлек ее к себе и поцеловал, и даже ответила на поцелуй. И поняла, что не хочет. Ничего и никогда. Мертвых обратно не носят. Она высвободилась из цепких объятий Федора и резко отстранилась.
– Ты чего? – Федор смотрел на нее полными желания ошалевшими глазами.
– Ничего. Знаешь, я много над собой работала, чтобы разлюбить тебя, потому что моя любовь вдруг стала тебе не нужной. Временами мне было так больно, что я не могла даже дышать, жила на успокоительных. Но вот сейчас я поняла, что преуспела в своей борьбе за себя. Слишком поздно, Федя. Я люблю и уважаю тебя, как человека, преклоняюсь перед тобой, как перед врачом, но как мужчина ты мне не нужен. Я не хочу тебя. И уже никогда не захочу. Мы можем сойтись, конечно, но мне надо будет делать над собой усилие, чтобы снова лечь в постель с тобой. Тебе это надо? И кроме того, я не смогу тебе верить. Уже никогда. Увы, вера и любовь не обладают свойствами феникса. У меня по крайней мере. Прощения просить не буду, потому что моей вины в этом нет.
Федор молча смотрел на Тасю и не узнавал свою бывшую жену – такую нежную, мягкую, податливую. Стоявшая перед ним хрупкая женщина казалась сделанной из высоколегированной стали. Холодная, жесткая, чужая. Медной горы Хозяйка с ее рыжими волосами и ледяным блеском изумрудных глаз.
Собираясь с повинной к бывшей жене, он вспоминал ее слезы и просьбы не уходить. Но ушел, потому что считал, что с Лирой ему будет лучше – та намного моложе, она яркая, красивая, манкая. Флер влюбленности спал быстро и за ним открылась не слишком привлекательная сущность новой супруги – скандальный нрав, гипертрофированная любовь к шопингу, а также очевидная неверность.
– Прости.
– Давно простила, иначе бы даже дверь не открыла.
Федор молча встал с табуретки и пошел в прихожую. Тася осталась на месте. Она слышала, как щелкнул, закрываясь, замок на входной двери.
Таисья растерянно огляделась и увидела букет роз, лежаший на разделочном столе рядом с плитой. Она даже не успела поставить их в вазу. Взяв букет, женщина пошла в прихожую и переобулась в уличные туфли и пошла во двор. Там она положила цветы на скамейку, загадав, что если их вскоре заберут, то у Федора все будет хорошо. Вернувшись домой, Тася стала смотреть в окно, из которого была хорошо видна лавочка с сиротливо лежащим на ней букетом красных роз.
На подоконнике валялся учебник итальянского. Таисья взяла толстую книгу в руки и она сама раскрылась на тридцать пятом уроке. Грамматическая тема «Passato Remoto» – Давно прошедшее время. Интересная особенность языка, в котором существует время, используемое только для письменной речи и крайне редко употребляемое в устной, если только когда говорят ну очень высоким штилем. Однако все книги пишутся только с использованием этих форм глаголов, т. к. это время повествовательное и сюжет рассказа не имеет ничего общего с происходящими в данный момент событиями.
Краем глаза Тася заметила в пустынном дворе какое-то движение. Через двор шла средних лет скромно одетая женщина. Вдруг она заметила розы. Подошла поближе, воровато оглянувшись, и взяла букет в руки. Дама прижала букет к себе и быстрым шагом пошла к своему подъезду, всем своим видом показывая, что этот букет находится в ее руках как минимум пару часов. Тася радостно улыбнулась и захлопнула книгу.
Удивительно, но ее совершенно не радовало то, что бывший муж получил по заслугам. Ей было его искренне жаль. Без слез и боли она оглядывалась на прошлое и пыталась понять, почему так внезапно развалился их такой казалось бы прочный и счастливый брак. Что она сделала не так? Почему мужа повело налево, причем не на достойную женщину, а на дешевую побрякушку?
В разводе всегда виноваты двое, никогда – кто-то один. Если один делает плохо, то второй это позволяет. Тася думала, что после замужества дочери они с Федором как-то постепенно отдалились друг от друга, стали меньше выходить в люди, больше времени просиживать дома. Он перестал ходить на концерты, в которых она участововала. Ей стали не интересны внутренние дрязги и радости анестезиологического отделения больницы, где работал муж, и она перестала их с ним обсуждать. Она забыла имена и фамилии коллег мужа, а раньше знала всех наперечет. Ряской равнодушия затянулось озеро их любви, превратившись в тухлое болото. А где болото, там и кикиморы.
Таисье стало невыносимо находиться в полной тишине и она включила телевизор на кухне, чтобы убрать со стола.
По каналу «Культура» шла какая-то передача о кумирах 90-х. Камера наехала на лицо интервьюируемой дамы. Что-то в ней показалось знакомым. Ольга Кормухина! Русская Тина Тернер – прекрасная рок-певица с характерным хрипловатым мощным голосом, пропавшая на долгие годы. Вспоминали ее успех с песней Игоря Крутого «Мой первый день». Создатели передачи отыскали ту древнюю запись с «Песни-91», где молоденькая Ольга пела эту фантастическую по силе и трагизму песню.
Голос певицы бил наотмашь по заледеневшей, заскорузлой от шрамов душе Таисьи, и когда зазвучала кода, из глаз Таси полились очистительные слезы.
Я в этот день, поцелуев твоих не помню.
Поток дождя и слёз смыл и прочь унёс память о тебе.
Мне в этот день, ты поверь, без тебя не больно!
Поверь, что не ищу, больше не ищу я тебя в толпе!
Мой первый день, первый день без тебя -
С голых небес брошенный свет.
Мой первый день, первый день без тепла
Твоих рук, твоих глаз
День, в котором нет нас, больше нет…
Она наконец-то полностью отпустила свое прошлое и поняла, что дальше будет совсем другая жизнь.
Билет на балет
В зале прилетов аэропорта Шереметьево Артем ждал отца. Наконец-то на табло прилетов появилась информация, что рейс № SU-1751 Якутск-Москва совершил посадку. Они не виделись почти четыре месяца. Вскоре после похорон матери отец закрутил что-то новое в бизнесе и улетел в Якутию надолго, чтобы контролировать процесс самостоятельно. Артем прекрасно понимал своего родителя – вроде никто и не виноват в случившемся, но боль от потери меньше не становилась из-за отсутствия злодеев. Сын помнил мать молодой, красивой, с роскошной косой, уложенной короной вокруг головы. Под конец ее лицо было отечным, одутловатым, глаза помутнели, на крыльях носа проступили сосуды. Маска.
Чтобы отогнать неприятные воспоминания, Артем тряхнул головой и стал изучать выходящих из раздвигающихся дверей пассажиров.
Николаю тоже требовалось время, чтобы прийти в себя, поэтому он, ухватившись за такую возможность и наплевав на то, что именно он глава холдинга и может спокойно полировать ногти в кабинете размером с половину Красной площади на пятидесятом этаже небоскреба «Меркурий» в Москва-сити, рванул в поля, оставив все дела на сыновей. Он совершал перелеты на кукурузниках и вертолетах, ездил по тундре на вездеходах, где можно было – перемещался на автомобилях и моторных лодках. В самые далекие места он добирался пешком, с головы до ног укутанный в противомоскитную сетку от вездесущего гнуса.
От северного незаходящего солнца и тундровых ветров его кожа потемнела и обветрилась, волосы еще больше поседели, зато на загорелом лице ярче выделялась пронзительная синева глаз.
Терапия дальних странствий в спартанских условиях пошла Николаю на пользу. Он перестал корить себя за смерть жены. Сняв потрепанный чемодан с багажной ленты, Николай подошел к раздвижным дверям, ведущим в зал прилетов. Сразу у выхода в толпе встречающих он увидел Артема. Сын тоже заметил его, улыбнулся, подошел быстрыми широкими шагами и крепко обнял.
– Привет, пап.
– Привет, Тем. Как вы тут?
– Нормально, справляемся. Туговато было, когда ты на неделю вдруг у нас пропал без связи совсем.
– Ну было, что поделать, места там дикие. Но природа очень красивая. Нашелся же ведь.
– Нашелся. Поехали домой.
– Поехали. Соскучился я по дому и по вам с Петькой. Как он?
– На хозяйстве остался, прямо домой приедет, как с делами закруглится. Хорошо управляется, надежный парень.
Артем подхватил ручку отцовского облезлого чемодана и покатил его к выходу из терминала. Примерно через час автомобиль въехал в приветливо распахнутые ворота уже знакомого нам коттеджа. Во дворе призывно дымил мангал, а в беседке на территории был накрыт стол на троих.
Николай и Артем зашли в дом, чтобы вымыть руки, и прошли в беседку. Около мангала крутился Петр, доводя шашлыки до нужной кондиции. Через пять минут он снял с мангала шампуры с истекающими соком кусками нежного мяса, и вошел с ними в беседку. Николай обнял младшего сына, потрепав его по плечу. Артем распечатал бутылку красного вина, разлил его по стаканам.
Николай встал, поднял свой бокал и сказал:
– Давайте, не чокаясь, за мать. Помянем ее.
Они выпили за память Жанны. Сели. Началась обычная мужская посиделка. Участники ели мясо, запивая его красным вином, попутно обсуждая все текущие дела.
Сначала сыновья рассказывали отцу в подробностях, как идут дела в компании, какие сделки заключены, как осуществляется развитие, где встретились с трудностями, как планируется их преодолеть. Николай рассказал о своих якутских странствиях и достижениях, а также планах и своем видении развития компании. Потом разговор перешел в мирное русло – личная жизнь сыновей. Ребята поделились с отцом информацией о наличии у них постоянных подруг.
У Артема отношения были более давние и серьезные, чем у Петра, поэтому следующим летом он планировал жениться. Раньше следующего апреля, годовщины гибели Жанны нельзя, а в мае кто женится? Поэтому решили летом. Артем обещал привести свою Полину в следующие выходные для знакомства с отцом. Петр по его словам встречался с вполне приличной барышней, но отношения только начались и трудно пока было предполагать, во что они в итоге выльются. Петр не спешил тащить свою избранницу в отцовский дом. Николай с ним не согласился.
– Ты не прав. Раньше вы не могли привести сюда подруг по понятным причинам, но сейчас этому ничего не мешает. Пусть твоя Ирина видит, что ты серьезно к ней относишься, что она для тебя не проходной вариант, сам же сказал.
– Ну да, в общем.
– На следующие выходные назначаем семейные посиделки. Но с вашими барышнями. А то без женского общества одичаем.
Повисло неловкое молчание. Первым его нарушил Артем.
– Пап, ты это, в общем, тебе тоже надо… Ты же молодой еще…
– Не понял.
– Мы с Темкой говорили об этом, когда тебя не было. В общем, если ты женишься, это будет правильно. Ты не предавал маму, так случилось. Ну и не старый ты, да жить тут одному – тоскливо, – промямлил Петр и покраснел.
Николай с нежностью смотрел на сыновей. Хороших ребят Жанна вырастила, достойных. Но они правы. Жизнь идет, а он еще не древний старик. Можно и о себе подумать. Однако сложно это чертовски. Свистни он сейчас – набегут и в очередь построятся, будут волосы друг другу выдергивать. За деньги его, не за него самого. В своем кругу знакомиться тоже сложно – сплошной бизнес, ничего личного. Задачка. Где найти ее такую, чтобы полюбила в нем его самого, а не его бизнес и активы?
Николай снова вспомнил ту искреннюю и веселую женщину, встреченную в парк-отеле. У нее еще такое редкое и красивое имя – Таисья. Тася. Тая. Почти тайна. Ему вспомнилась сцена с медвежонком – как она обрадовалась нехитрому подарку и берегла его от покушений девчушки с соседнего столика. И ее голос, как он только помещался в таком хрупком теле… Ее голос он никак не мог забыть. Это было огромной дерзостью – женщине спеть мужскую оперную арию. Да еще в такой компании, где «Мурка» была бы более уместна. Но она околдовала своим голосом всех. И его тоже. А потом они пели вместе. Он хотел еще потанцевать с Тасей, но позвонил Артем и ему пришлось срочно ехать домой.
– Ладно вам меня женить. Небось на свадьбе просто погулять охота и мордами в салате выспаться?
– Отож, бать. Налей еще винца. Давай выпьем за тебя. Ты у нас орел!
Петя протянул отцу конверт c логотипами «Крокус Сити холла»
– Вот, мы тебе купили, как только открылись продажи.
Николай открыл конверт и вытащил оттуда билет на концерт «Il Divo». Первый ряд центр. Он растроганно обнял своих мальчишек. Несмотря на несовпадение музыкальных вкусов, в семье царило взаимоуважение к музыкальным пристрастиям, критика кумиров в любом виде была запрещена, но по этой причине музыку громко и все вместе слушали крайне редко, ибо Петр любил рэп и техно, Артем – тяжелый рок, а их отец больше тяготел к классике, хотя «Love Hurts» от группы «Nazareth» любил не меньше старшего сына. Если не больше.
Концерт должен был состояться через месяц.
Вокализ Рахманинова
Из Крыма вернулась загорелая и отдохнувшая Катерина. По приезду она сразу отзвонилась Таисье и на следующий день явилась проведать подругу с крымским вином и фруктами. Они сидели на кухне у открытого окна и Тася рассказала Кате в подробностях про визит Федора. Подруга слушала внимательно, не перебивала. В конце выдала:
– Вот дурак.
– Жаль его. Ибо сам все понял, только слишком поздно. Развалить старое можно, причем быстро, а вот построить новое не всегда удается. Тем более на неразобранных руинах. Строительную площадку надо подготовить.
– А где он живет?
– С этой они квартиру снимали, а сейчас к матери перебрался. У бывшей свекрови живет. Она мне звонила тут неделю назад.
– Звонила?
– Да. Святая душа.
– Ну да, со свекрухой ты всегда ладила.
– А чего с Надеждой Васильевной мне делить-то было? Умнейшая женщина. Мне все «деточка» да «солнышко». Никогда между нами не вставала, в дела наши не лезла. Советов, как мне Федьке рубашки стирать и с какого бока на кровать ложиться, не давала. Я ее навещала несколько раз после развода.
– Эмм?????
– Ты чего так вылупилась? Двадцать четыре года она была мне как вторая мать. Она Ленке бабушка, между прочим, и очень неплохая, надо сказать. Ну Федька фигню сморозил, ее-то вина в чем? Она что ли эту простигосподи под него подложила? Мы с ней перезваниваемся достаточно регулярно. Ленка к ней постоянно ездит. Когда с Мишкой, когда без.
Надо сказать, что Катина свекровь была, в отличии от свекрови тасиной, как бы это помягче, с присвистом с самого начала, а с возрастом некоторые странности ее характера и поведения стали усугубляться. Внезапная смерть единственного сына и вовсе выбила у нее почву из-под ног, и Тамара Николаевна съехала с разума окончательно. Она превратилась в Плюшкина женского рода – тащила в дом все, что найдет на помойке приглядного на ее вкус. Плюс без конца обвиняла невестку и внуков в смерти Андрея, несколько раз пыталась писать на них заявления в полицию с обвинениями в убийстве, постоянно сыпя проклятиями направо и налево. Недавно Кате все же удалось сплавить чокнутую бабку в психушку на пару месяцев, признать ее недееспособной и выгрести при помощи бригады таджиков весь благоухающий хлам из ее квартиры.
