Читать книгу Социологические опусы или крах эпохи Манкурта - Фома Лось - Страница 1

ТАЁЖНАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Собрались как-то пернатые на закате дня подвести итоги года. Как-никак, урожай собрали, к зиме подготовились, теперь можно и посудачить. Лясы поточить, а то как без того? Правда, никого из посторонних не пригласили, мало ли что? Тайная вечеря потому и проводится келейно, чтобы не то что Лиса, Комар носу не подточил. Слово, по обыкновению, взяла Сова, известная мудростью и велеречивостью, а также способностью поворачивать голову на 180 градусов! И это только по вертикали, про горизонталь лучше и не вспоминать. Оглядела она присутствующих подслеповатыми глазами и, щёлкнув клювом, многозначительно молвила:

– Ну что, как дальше жить будем, братья мои пернатые? Доколе это можно терпеть?

И замолчала. Тут вот ведь какое дело, знала умудрённая жизнью, что заинтриговать аудиторию – полдела сделать! Ну и постаралась как могла. Надобно сказать, что – получилось! Сидевшие на ветвях пичуги мгновенно смолкли и, вытянув шеи, почтительно внимали той, чьи слова прозвучали веско и убедительно. А Сова тем временем профессионально держала паузу. Тянула как могла. Видимо, с мыслями собиралась. Однако пауза не может длиться вечно, и она, наконец, продолжила:

– Сёстры и братья мои ненаглядные, скоро зима нагрянет, старший наш, по обыкновению, в спячку впадёт, следовательно, опять без руководства останемся. Впрочем, как и всегда, в самый тяжёлый период. Так уж заведено. Не нами заведено. И хотя нам не привыкать, но…

Тут она тяжело вздохнула, всем видом демонстрируя озабоченность судьбами таёжной братии в студёные холода. Аудитория, тем не менее, продолжала молча внимать.

– Я вот о чём подумала, – издалека начала Сова. – Может, выборы устроим? А что? Кандидаты достойные найдутся. Нет, так из джунглей заморских выпишем, например – Обезьяну! У них лето круглый год не заканчивается. Пускай поучит нас уму да разуму. Я ведь не о себе, – завершая речь, слезливо закончила она, – о вас, неразумных, думаю…

Сказанное произвело сильное впечатление. Пичуги зашушукались, и поднялся птичий гвалт. Да такой, что перья полетели во все стороны. Однако недолго это продолжалось. На слове настоятельно настоял Дятел, тот самый, что задолбит кого угодно. Мало кому из присутствующих хотелось с ним связываться, но уступили крепкоголовому да буйному. Пущай потешится, может, что дельное скажет? Тщательно прочистив клюв и вальяжно устроившись на ветке, Дятел назидательно произнёс:

– Хватит дурака валять! Сова дело говорит! Мне тут Сорока на хвосте принесла, что в соседнем лесу – демократия. Толерантность и плюрализм…

Гвалт смолк. «Демократия» – какое дивно-диковинное слово. А как ласкает слух! Присутствующие подхватили его на разные голоса и – полилось! «Демократия», «свобода выбора», «плюрализм». Нет, стоп. С «плюрализмом» – перебор! Как-то неблагозвучно выходит. Решили не рисковать и остановиться на «демократии». Не так режет слух, но что это такое? С чем её едят?

Сова, благодарно взглянув на Дятла, вновь привлекла всеобщее внимание:

– Демократия, – значимо произнесла она, – это возможность каждому занять руководящую должность. Вне зависимости от его опыта, навыков и образования…

– Что ты несёшь? – возмущённо раздалось из птичьей гущи. – Где такое видано, чтобы Волк подчинялся Козе, а Гусь командовал Свиньёй? Он ей даже не товарищ, зачем воду баламутишь?

Гул одобрения встретил эти слова, что не удивительно, ну никак не вязалось услышанное с реальностью. Однако Сова, не смутившись, спокойно ответствовала:

– Эх вы, зачем сомневаетесь? Кого выберем, тот и станет нами руководить. Ведь это же так просто…

«Просто, просто, просто», – прошелестело на закате. Да. Таким вот нехитрым способом и смущаются неокрепшие умы. Впрочем, окрепшие тоже. Однако время на разговоры было на исходе, солнечный диск медленно скрывался за горизонтом, и собрание подошло к завершению. Так ни до чего и не договорившись, пичуги разлетелись по своим гнёздышкам, но зёрна сомнений в справедливости устроенного порядка каждая птичка унесла с собой…

Прошло несколько дней. То, что обсуждалось на птичьем совете, постепенно разносилось по воздуху и, наконец, достигло ушей Хозяина тайги. И не только его. Но, как это частенько бывает, руководство не вняло слухам, посчитав их не заслуживающими внимания. Не проверенными. Пустыми. Нисколько не значимыми. Оно не озаботилось одномоментным выявлением зачинщиков, опровержением и разъяснением о вредоносности подобного рода сентенций для таёжного сообщества. Видимо, Михайло Потапыч был настолько уверен в незыблемости своего положения, что это ослепляло и вселяло ложную уверенность в неизменности природного уклада жизни.

И напрасно. Ведь на то они и слухи, чтобы к ним прислушиваться. Впрочем, именно Косолапый наступает на ухо другому, чтобы не жужжал под руку, то бишь, под лапу. Однако заманчивые слова о «демократии», согласно которой любой может занять руководящую должность, соблазнили многих. И загудела тайга, как растревоженный улей! Поначалу вполголоса, пока Мишка не завалится в спячку, но с каждым днём голоса звучали всё громче и уверенней, очень уж заманчивой казалась перспектива.

Надо признать, что шушуканье обитателей тайги носило сугубо прагматичный характер. Посудите сами: если в результате одного лишь поднятия лапы можно выбрать форму правления, то значимым фактором является количество таких лап. Ещё бы, теперь победить тучное стадо Коров, иногда забредающих в лесополосу, легко могли насекомые, что плодятся неимоверно, ужасая своим количеством потенциальных кандидатов из числа крупнорогатого скота. Да, больше «размер значения не имеет»! Кто бы мог подумать? Только количество. Электорат по-научному. Ну а у кого он самый большой – тот и победитель! Как только эта нехитрая формула была осознана, тут же начались встречи и переговоры всех заинтересованных лиц на предмет коалиций и объединений. Что поделать – «охота до власти – пуще неволи»! Вот и решила всякая тварь, в смысле Божье творение, «порулить», а не просто трястись по ухабам да подпрыгивать на кочках перемен, вследствие нерадивого, как ей уже казалось, управления таёжным укладом.

Правда, переговоры эти ни к чему хорошему не привели, потому что хищники стали вести диалог только с хищниками, а травоядные потянулись к травоядным. Да и как может договориться снежный Барс с Белкой, Бурундуком или Зайцем, ведь природу не изменить? Но можно обмануть. Или, по крайней мере, попробовать это сделать.

И – попробовали! Что тут началось! В считанные дни таёжные обитатели так перессорились друг с другом, так озлобились на собратьев своих, что, казалось, ещё немного – и посыплются искры да запылает тайга! Но вовремя сдержались. Здравый смысл одержал верх в этой полной непредсказуемых последствий чехарде. Впрочем, действовали с оглядкой, поскольку Хозяин тайги, хоть и готовился залечь в берлогу, но по-прежнему легко мог открутить башку любому за проявленное неуважение к традициям и устоям.

Интересно здесь другое, помнится, решили пичуги отказаться от такого понятия, как «плюрализм»! В силу неблагозвучности его звучания. На деле же именно «плюрализм» и стал фундаментом всевозможных склок, интриг, наветов и лжи. Теперь любой Бобёр мог смело бросить обвинение Рыси в авторитаризме, не опасаясь, что она его попросту слопает. Общественное мнение мгновенно вставало на его сторону и аргументированно доказывало обвинённому хищнику, что недопустимо питаться политическими оппонентами. Это – дурной тон! О том, что так устроено Природой, многие тут же позабыли и, более того, занесли подобную чушь в список правил, что негласно, но усердно принялись составлять мелкие грызуны, в былые времена не смевшие даже пикнуть.

Спустя некоторое время этот закрытый список стал расширяться. Дополняться. Согласно его положениям, хищникам там отводилась весьма незавидная роль. Теперь им предписывалась строжайшая диета в рамках программы увеличения поголовья электората в отдельно взятой тайге. И хищники вынуждены были с этим смириться, даже несмотря на то что Хозяином по-прежнему считался Медведь.

Да, вот так ветер перемен сыграл с обитателями тайги злую шутку. Ни о чём не договорившись, они оказались «подвешенными» в воздухе несбывшихся чаяний и надежд…

НЕ ВСЕ СОВЕТЫ ПОЛЕЗНЫ

В прошлый раз мы остановились на том, что обитатели тайги, так и не договорившись, оказались «подвешенными» в воздухе несбывшихся чаяний и надежд…

Что поделать, такое частенько случается, когда ослеплённые жаждой власти готовы проломить друг другу лбы. И не важно, звери это либо почтенные с виду граждане. В ход идёт всё! Обман, подкуп, клевета, обольщение. Всё, что может вырыть выгребную яму другому, освобождая место в подлунном мире.

Но вот и пришла зима. Медведь благополучно зарылся в берлоге, не обращая никакого внимания на то, что в этот раз, против обыкновения, всякая мелкая живность старательно заваливала его лежбище сухими ветвями да опавшими листьями. Да и как он мог обратить на это внимание изнутри, свернувшись калачиком для долгой спячки? Однако снаружи кипела и подходила к завершению работа. Кое-кто умудрился даже старую корягу приволочь, что, водрузившись, стала напоминать некое подобие надгробного памятника. Вот только кому или чему? Тем не менее, дружно управившись с временным погребением, фактически замуровав Медведя заживо, таёжная мелкота радостно поспешила на доклад к Сове, всё время пристально следившей за тем, кто, а главное, как – осваивает азы «демократии», «толерантности» и прочей заморской премудрости.

Как ни парадоксально, одним из самых талантливых в обучении оказался дикий Кабан! На всё сказанное ему Совой про грядущие нововведения он только удовлетворённо хрюкал, не отрываясь от поиска кореньев и иного пропитания. Но об этом чуть позже, а пока необходимо прийти к консенсусу. Ведь оного так и не добились таёжные обитатели, терзаемые природной обусловленностью. Говоря попросту, хищники по-прежнему желали отужинать травоядными, а те, в свою очередь, не соглашались с базовыми потребностями зубастого электората. Вот и разошлась тайга на два непримиримых лагеря, что искрили, едва соприкоснувшись друг с другом. Однако выход из ситуации необходимо было найти.

Кто-то, сейчас уже сложно вспомнить, кто именно, предложил обратиться за советом к змеям. Посетовать, так сказать, на ситуацию. Как-никак, те славятся мудростью и наверняка подскажут что-то дельное. Стали гадать, к кому пойти? Суровый таёжный климат не особенно баловал представителей змеиного вида, потому выбор был невелик. Кроме Ужа, Полоза да Щитомордника, проживающих по месту прописки, вспомнили Гадюку. Но связываться с ней – себе дороже! Гадюка может цапнуть, да так, что клыки отравленными стрелами вопьются в тело зазевавшегося переговорщика. И что тогда, на погост? Однако дело сделано не будет. Какой в том толк? Да и Гадюку ещё никому не удавалось призвать к ответу. Змеи дрессировке не поддаются, на выборы не ходят, в перестройку не верят. Об этом давно известно. Вот и решили не рисковать и найти Медянку. Самую безобидную представительницу опасного семейства обитающих в данном регионе, разумеется, не считая Ужа.

Нашли. После недолгих разъяснений, вводящих в курс дела, Медянка не мудрствуя лукаво посоветовала перемешать между собой враждующие стороны и объединить их в партии. Для удобства при подсчёте голосов. Но по следующему принципу – хищники в обязательном порядке должны стать однопартийцами для тех, на кого ранее охотились. В кого запускали клыки да когти. Для тех, кого по врождённой привычке по-прежнему продолжают считать едой. Посыпались раздражённые вопросы: к чему такие сложности? Ответ, как змеиный бросок, последовал незамедлительно: для справедливости! Пускай теперь вместе сидят на заседаниях и облизываются, а называться это будет – партийной дисциплиной! Почему нет? Ведь Медведь впал в спячку, отчего ж не попробовать?

Для этой цели определились с количеством партий. Их, как ни крути, оказалось всего две. После чего директивным указом обязали Волков и Лисиц сдружиться с Косулями, Лосей и Оленей побрататься с озёрными Лягушками, а Рысь, Манула и прочих хищных кошек – убедить Бурундуков и Белок в своём искреннем дружелюбии. Венцом толерантности стала дружба Кабанов с горными Козлами и чёрными Журавлями. И всё это не считая Кабарги, Изюбрей, Росомахи и прочих диковинных Стерхов, чьё имя сразу и не вспомнишь.

Сложно сказать, пошутила ли Медянка, давая такой странный совет, или была серьёзна? Кто же их змеиную породу угадает? Однако сказано – сделано, партии сформированы, пора приступать к работе!

Сова радостно хлопотала в предвкушении светлого будущего! Правда, пока только по ночам. Природная предрасположенность вести жизнь в тёмное время суток нисколько не поменялась, несмотря на изменения, происходившие с таёжным укладом. Днём Сове по-прежнему приходилось близоруко щуриться, отпуская управление процессами на волю судеб. Что поделать, не могут нормативные акты отменить врождённую обусловленность. Увы, никому не дано в одночасье, согласно единодушно принятому решению, изменить свою природу. Не в состоянии росчерк пера перечеркнуть то, что создавалось долгими веками эволюции. Вот и пришлось Сове задуматься о напарнике, да таком, кто имеет достаточный вес и авторитет, а главное, станет беспрекословно исполнять всё, что ему будет сказано. И тут вспомнился ей покладистый и немногословный Кабан. Тот самый, что выказывал чудеса понятливости в освоении неведомой ему ранее науки – «демократии»! Однако вначале нужно было достичь соглашения о долгосрочном партнёрстве на благо таёжных обитателей, кабы чего не вышло! К удивлению Совы, Кабан быстро согласился на предлагаемые условия, согласно которым обязался вовремя и в срок выполнять всё, что ему будет велено. Сова же, в свою очередь, взяла обязательство продвигать Кабана на ведущие позиции в руководстве тайгой. Глубокой ночью под сенью старого дуба, где Кабан выкапывал присыпанные снегом прошлогодние жёлуди, они и заключили союз! Теперь предстояло решить другую задачу – вывести Кабана из тени.

Для этой цели Сова использовала старый, проверенный приём – слухи. Не случайно и вовремя обронённое слово – мощное оружие! Никто не успел оглянуться, как поползли, словно подземные черви, то тут, то там, славословия и оды в честь непревзойдённого своей старательностью, надёжного близостью к корням патриота, что, не смыкая глаз, в самые студёные холода радеет о живности, населяющей тайгу. Не чета уснувшему Медведю.

Поначалу Кабан и сам удивлялся, какой он, оказывается, талантливый и, вообще, молодец! Но со временем привык и, надо признать, чуточку возгордился. Что поделать, к хорошему привыкаешь быстро. Правда, задрать нос у него не получилось в силу природного строения шеи, однако гордость проявилась в другом. Теперь, слушая очередную похвальбу в свой адрес, Кабан многозначительно хрюкал, причём его хрюканье напоминало работающий на низких оборотах тяжёлый дизель, что вибрацией заполнял округу на зависть и удивление окружающих.

Забавные всё-таки существа – эти зверюшки! С одной стороны, живут по расписанию, устроенному для них Матушкой-Природой, не в силах изменить его. С другой, большинство поверило в сказку, что можно вот так, запросто, перевернуть веками устроенный порядок – с ног на голову! Поверило и стало безропотно осуществлять навязанную выжившей из ума, подслеповатой фантазёркой игру, что далека от реальности так же, как зимнее солнцестояние – от летнего.

Но чем нелепее и неправдоподобнее слухи, тем охотнее в них верят! Так уж заведено. Вот и молва о непревзойдённости Кабана как ответственного руководителя сделала своё дело. Таёжные обитатели, причём и травоядные, и хищники, сразу разглядели в нём своего и приняли на веру, что именно Кабан как никто другой достоин взять бразды правления тайгой. Иными словами, быть руководителем почётного собрания, в обязанности которого входит вершить судьбу тайги. Что же касается Обезьяны, то её решили не приглашать, поскольку замёрзнет заморская зверюшка в наших широтах и разразится международный скандал. А кому это нужно? Как потом смотреть мировой общественности в глаза, мол, не уберегли Обезьянку, не создали условий для светоча «толерантности»? Вот и решили управиться своими силами. Дескать, мы и сами с усами, вернее, с клыками…

Да, чудеса всё ещё нередки в наше время, и каким бы заброшенным не был медвежий угол, но и он не защищён от проникновения маразма да всякого бреда. А всего-то и нужно было престарелой фантазёрке, наслушавшейся всякой дряни, смутить неокрепшие умы – и понеслось! Да так, что уже нипочём не остановить этот селевой поток, что, сметая на своём пути остатки здравомыслия, топит доверчивых зверюшек в иллюзиях. Глухим болотом засасывая в липкие объятья, не оставляет ни единого шанса выскользнуть, вырваться на свет Божий…

НАЧАЛО «СЛАВНЫХ» ДЕЛ

В прошлый раз мы остановились на том, что иллюзии, засасывая в липкие объятья, не оставляют ни единого шанса выскользнуть, вырваться на свет Божий…

Однако не прошло и месяца, как представители таёжной живности, к вящему удовольствию Совы, договорились промеж себя, согласившись считать Кабана главой почтенного собрания, в основании которого была двухпартийная система. Правда, чем существенно отличаются эти партии, никто понять так и не смог, что немудрено, везде – одно и то же! Обленившиеся, заплывшие жирком травоядные да осунувшиеся, голодные хищники, кому строжайшим регламентом предписывалась жесточайшая диета.

Тем не менее, первое заседание прошло на удивление спокойно. Правда, все участники почему-то разговаривали шёпотом, всё ещё опасаясь Медведя, мало ли что? Но последующие встречи проходили уже в дружеской, если не считать голодный блеск в глазах хищников, атмосфере. Разумеется, самыми пострадавшими оказались хищники! Без мяса сыт не будешь, но кем питаться, когда большинство травоядных заседает на собраниях, участвует в митингах и шествиях, а их многочисленные родственники являются помощниками, секретарями, курьерами? Иными словами, депутатская неприкосновенность распространяется на всех! Вот и пришлось хищникам «умыться», в самом прямом смысле этого слова, несолоно хлебавши принять правила неагрессивного поведения в таёжном сообществе. Ну а как вы хотели? Единодушно проголосовав за «толерантность», впустив эту болезнь в свою жизнь, хищники теперь вынуждены только облизываться на любую мелочь, что, потеряв всяческую осторожность, ставит на вид, кому и как следует себя вести. В противном случае грозя административной либо иного рода ответственностью за несоблюдение правил совместного общежития.

Более того, те грызуны, что не так давно были заняты написанием «нового свода запретов», нынче возглавили комитет по этике и открыли курсы, на которых обучают хищников и их подрастающее потомство правильному питанию и поведению. Правильному с точки зрения самих грызунов, потому как ну не может Рысь насытиться злаковыми, вне зависимости от содержания в них полезных веществ. Вот уж воистину: «хочешь победить врага – воспитай его детей»! Иными словами, повсеместно декларируемая «свобода выбора» промыла мозги населению тайги до такой степени, что появились особи, публично отказавшиеся от самой природой заведённого способа размножения. Некоторые самцы стали предпочитать самкам своих собратьев, объявляя это элитарностью и принадлежностью к высшему обществу! Не понимаемой теми, кто понуро, с их точки зрения, следует веками заведённому укладу жизни. Ну а самки громогласно объявили эмансипацию и, вооружившись воинственной доктриной, согласно которой «самка вправе иметь самца», объединились в многочисленные сообщества, спозаранку и до самого обеда «перемывая косточки» всем без исключения на предмет равенства полов. Да, такая началась свистопляска, что Сова частенько хваталась за голову, потому как не понимала она, откуда берётся мода на то либо иное нововведение, возникавшее, словно джинн из бутылки, и в мгновенье ока становившееся популярным. Она всерьёз задумалась, где и в каком месте тайги бьёт родник этого маразма? Полной бесконтрольности появления свежих идей, что будоражат давно потерявшую «всяческие берега» таёжную живность. Венцом всеобщей вакханалии стало заявление Совёнка, родного внука нашей сторонницы «толерантности». Её маленький отпрыск, взросший стройным колоском на ниве всеобщего неуважения к традициям, что так ревностно пропагандировались Совой, как-то во всеуслышание заявил:

– Бабуля, хватит учить меня жизни! – при этом он едва держался на ногах, наклевавшись пойла из перебродивших ягод, чем так щедро угостили сокурсники в институте. – Ты мне не указ, – продолжая шататься, нетвёрдым голосом говорил он, – и вообще, я на тебя жалобу настрочу в ювенальную юстицию…

Сказать, что Сова была в шоке, ничего не сказать! Ведь весь «сыр-бор» с внучком начался из-за его развязного поведения, и ей ничего другого не оставалось, как провести разъяснительную беседу, в результате которой Совёнок должен был усвоить, что «ученье свет, а неученье – чуть свет и на работу». Он и усвоил, но по-своему. Да, чего только не пришлось выслушать от кровиночки Совёнка, что, изрядно наклевавшись хмельного напитка, рассказал во всех подробностях, куда бабушке идти и в каком месте анатомии видел внучок её нравоучения. Однако ничего поделать уже было нельзя. Ведь именно Сова стояла в первых рядах пропаганды «демократии», «толерантности» и «свободы слова», будь они неладны.

Забавно, но разве думали борцы-сеятели нововведений, что в очень скором времени им придётся пожинать подобные всходы в собственных семьях? В своём самом ближайшем окружении? Что ж, не зря говорится: «посеешь ветер – пожнёшь бурю!». Но делать было нечего, и Сова, заткнувшись, убралась восвояси, предаваясь ежедневным заботам, коих становилось всё больше и больше. Мало того что подрастало поколение нигилистов, для которых не существовало авторитетов, так ещё меньшинство, что решило сменить природную ориентацию, стало требовать себе таких же прав, что и у большинства! А именно, в силу невозможности завести потомство, ну не предусмотрела Матушка-Природа подобной опции для особей единого пола, они и возжелали брать на усыновление тех детёнышей, которых ювенальная юстиция планировала забирать из семей. Ну и зря. Это был явный перебор! Иными словами, пока они втихомолку на заре обихаживали друг друга, самостоятельно определяя, кто самец, а кто самка, окружающим было не до них. Многие попросту закрыли на это глаза. Во времена тотального слома традиций, обесценивания всего и вся чего только не встретишь в «охотном ряду», где всё определяется ключевым словом – «охотный»! Кому что охота, тот во что-то и горазд! Но, когда речь зашла об изъятии детёнышей из семейств и передаче на попечение «этим», тут многие взъерепенились. Не только хищники, но даже травоядные встали на «дыбы» и пригрозили поднять на рога всё почтенное собрание в случае принятия подобного законопроекта!

Однако главе собрания Кабану крайне не понравилась ультимативная форма предъявленных претензий! А поскольку его самка была на сносях, иными словами, половая жизнь отсутствовала напрочь, вот и решил он, невзирая на предупреждения осторожной Совы, не уступать смутьянам ни в чём, дабы не ударить в грязь рылом. Правда, последняя фраза звучит двусмысленно. А как же прикажете быть с пословицей, что «свинья грязи найдёт»? Но пословицы это одно, а гормоны, ударившие в кабанью голову, другое.

«До чего дожили, – думал разъярённый неповиновением Кабан, – что мне, всенародно избранному руководителю, грозят импичментом? Да я вас в берёзовом соке утоплю! Как собак на осинах перевешаю! Из еловых шишек расстреляю!»

Однако, невзирая на бушующие эмоции, Сова поняла, что что-то пошло наперекосяк. Мгновенно проанализировав ситуацию, сообразила мудрая, «откуда ветер дует». А дело было так. В начале весны, в марте объявился в тайге сивый Мерин, из тех, кого за ненадобностью приговорили на мясо, но по чьему-то недосмотру не успели отправить на скотобойню. Вот и сбежал Мерин на волю. Весьма прытким оказался, несмотря на свой почтенный возраст, что немудрено! Жить захочешь – и не такую прыть выкажешь. Вот и побрёл он в одиночестве куда глаза глядят. Долго ли, коротко ли, но забрёл Мерин в тайгу. А куда ж ещё-то? Тоскливо озираясь, приготовился он расстаться с жизнью, в общем, проявил малодушие, и это несмотря на то, что надежда оборванной верёвкой всё ещё болталась у него на шее. Однако первыми, кто ему встретился, были два молодых волчонка. Как в той песне поётся: один Серый, другой Белый, два весёлых волка! Из того самого поколения, что напрочь утратили природные инстинкты, то бишь базовые настройки, и вместо того чтобы всласть позавтракать Мерином, принялись с упоением ему рассказывать, что в тайгу пришла «демократия» и далее, по списку…

Мерин не поверил своим ушам! Мало того что его не слопали, так ещё пригласили погостить, попутно интересуясь богатым жизненным опытом. Да, вот уж воистину – чудеса в решете! Так и сдружился Мерин с волчатами, а куда ж ему деваться? Вот и стали они жить да поживать. Тот Мерин оказался весьма талантливым, потому как в самые кратчайшие сроки сумел выбиться в советники главы собрания. А всё благодаря своему чувству юмора, всё-таки умеют лошади поржать. С тех пор он стал любимым наставником для продвинутых таёжных зверёнышей. Их гуру и учителем, потому что никогда и ничего не запрещал, а напротив, всегда поощрял любую идею, всякую мысль, какой бы бредовой она ни была…

ПРАЗДНИК НЕПОСЛУШАНИЯ

В прошлый раз мы остановились на том, что продвинутой таёжной молодёжи ничего не запрещалось, а напротив, поощрялась любая мысль, всякая идея, какой бы вздорной она ни была. К чему это в итоге привело? Об этом расскажем дальше…

Кто бы мог подумать, но именно тотальное разрешение всего и вся сыграло с молодёжью роковую шутку! В самое короткое время ополчилась она на всех без исключения представителей старшего поколения, продемонстрировав откровенное пренебрежение к нормам и правилам, в соответствии с которыми строилась таёжная жизнь. Будни старшего поколения превратились в сущий ад! Накал страстей зашкаливал, и было отчего! Едва солнечный диск показывался над горизонтом, как для всех становилось очевидным, что созданная ювенальная юстиция грозным стражем стоит на защите зверёнышей, не позволяя родителям применять старые методы воспитания. Подзатыльники, затрещины и прочие веками проверенные, но отжившие свой век инструменты внушения оказались под запретом. Единственно доступной формой назиданий разрешалась – устная! Словесная! Точнее, звериная, в соответствии с видом и семейством хищников, либо травоядных, к которым и относился детёныш. Более того, высочайшим указом был объявлен строжайший запрет на повышение тона в общественных местах. Данная мера привела к тому, что повсеместной стала картина, на которой почтенная особь разговаривала с молодняком, что, пережёвывая жвачку, время от времени презрительно сплёвывала под ноги старшего поколения. Многие проходившие мимо едва сдерживались, дабы не влепить затрещину зарвавшемуся молодняку. Но «толерантность» не позволяла! Да и чего бы они добились? Давайте рассуждать здраво, ну, положим, влепили непочтительному зверёнышу затрещину или даже три, и что с того? В мгновенье ока весть об этом разнесётся стукачами, в коих уже превратились упрямые дятлы. Эти природные долбоносы, что готовы расшибить себе грудь в кровь, лишь бы достучаться до общественного мнения. И на всех новостных лентах таёжных СМИ появится душераздирающая история о недоросле, что стал жертвой произвола отживших традиций. Великим борцом супротив семейного насилия! Малолетним защитником от затрещин, подзатыльников и прочих отживших рудиментов. Дальше – больше! Многочисленные приглашения на телевидение, интервью в модных журналах, в итоге – почётная должность в руководстве комиссии по расследованию случаев семейного насилия. И прочее, прочее, прочее. Вот и проходили мимо родители, вынужденно опуская взор и не понимая, каким образом такое благородное с виду начинание, как «демократия» – превратилось в отвратительную вседозволенность, а главное, кем вырастут зверёныши, напрочь лишённые уважения и почтения к старшим?

Однако младореформаторы не собирались останавливаться на завоёванных рубежах полной капитуляции старшего поколения. Они решили наглядно продемонстрировать свою мощь и растущее влияние в масштабах всей тайги. Для этой цели организовали митинг. С мегафонами, транспарантами, в общем, всё по-взрослому. Но с выбором места ошиблись! Чёрт их дёрнул собраться возле берлоги, где спокойно почивал Медведь. Старая коряга, что водрузили вместо памятника, в одночасье превратилась в трибуну, у которой выстроилась очередь из желающих выступить. И всё бы ничего, но разбудили пламенные речи Хозяина тайги. Недовольно высунув нос из убежища, Потапыч недоумённо втягивал воздух, не понимая, не привиделось ли ему происходящее? Ан нет! Не привиделось. Тогда, не говоря ни слова, вылез он из берлоги и, пошатываясь от долгой спячки, взмахом лапы смахнул трибуну-корягу вместе с очередным оратором. Тот кубарем откатился в толпу, что с замиранием сердца смотрела на чудовищную расправу! Расправу вопреки всем законам «демократии»! Тут же защёлкали фотокамеры, коими уже обзавелись продвинутые недоросли, хорошо усвоившие свои права. Медведь закрылся лапой от многочисленных, слепящих вспышек, природы которых не понимал. Наконец вспышки и щелчки прекратились. Толпа за время сна Хозяина напрочь потеряла страх. Именно этим и объясняется, что никто не двинулся с места, а, напротив, с любопытством ждал дальнейшего развития событий.

– Что здесь происходит? – грозно озираясь, спросил Потапыч. – По какому поводу сбор?

Толпа что-то невнятно прошелестела, но расходиться не собиралась.

– А ты сам кто такой будешь? – наконец раздалось из звериной гущи. – И вообще, что с ним разговаривать? Он же – нелегитимен! У нас теперь новый главный – Кабан!

Вот как, оказывается, в жизни бывает. Заснул облечённый властью, легитимно признанный Медведь, а проснулось нечто, лишённое всяческой легитимности. Вот так-то. Однако на то он и Хозяин тайги, что голосом его не прошибёшь! Едва заслышав про Кабана, Потапыч сразу направился туда, откуда это прозвучало. Не дожидаясь расправы, зверьё в страхе бросилось куда глаза глядят, и в считанные секунды Медведь остался один на опушке леса. Все как будто испарились. Но это было только начало. Весть о проснувшемся Хозяине тайги молниеносно разнеслась и достигла ушей Кабана и Совы. Будет неверным утверждение, что она застала их врасплох. Это не так. Они ждали и готовились. Вернее, думали, что готовы, и предприняли всё необходимое для объяснения рассвирепевшему Медведю, что времена изменились и он, разумеется, может вернуть себе позицию лидера, но участвуя в очередных выборах. На общих, так сказать, основаниях. А оные, согласно регламенту, ожидаются аккурат годика через четыре. Никак не ранее. Правда, эти мысли существовали только в теории. На практике же никто не представлял, кто именно возьмёт на себя смелость озвучить таёжному великану подобное. Вот и стали кумекать, что предпринять, потому как никто в тайге не сравнится силушкой с Медведем.

Нужно сказать, что в те дни произошло нечто из ряда вон выходящее. Такое, чего ни мудрая Сова, ни тем более глуповатый Кабан предугадать не могли. А случилось то, что добралась до таёжной глуши ревизия. Во главе с его превосходительством самим Лесником. Нашим могучим отечественным Шварценеггером. Тем самым, что уполномочен верховной властью носить её грозный символ – карамультук! Чёрный Лесник не стал разбираться в тонкостях законотворческих нюансов, а увидев разжиревших до безобразия травоядных и оголодавших, едва волочивших ноги хищников, сдёрнул с плеча символ власти и сделал предупредительный выстрел вверх! Разогнав тем самым почтенное собрание по норам, рекам, гнёздам и иным местам скопления обитателей тайги. Да, как ни крути, но супротив силы человеков ничто не попрёт! Вмиг прекратилась в тайге всякая деятельность, основанная на «игре ума», что так скрупулёзно, с таким трудолюбием создавалась Совой и её приспешниками. Лесника того звали, как вы уже и сами догадались – Квант! Наш добрый старый знакомец, что решил посвятить остаток дней, проводя как можно больше времени на природе. Вот и устроился он в лесничество.

Однако горькие уроки из произошедших событий необходимо было извлечь. Для этой цели заключил Квант основных участников беспорядков под стражу! Посадил под арест: Сову, как идейного вдохновителя «цветной революции»; Кабана, как старательного исполнителя чужой воли; ну и, разумеется, горного Козла. Причём здесь он, родимый? Так положено. Везде должен быть свой «Козёл отпущения». Не нами это придумано, но нами будет исполнено. Что касается Медведя, «проспавшего» переворот, то его оставили «на закуску».

– Ну что скажешь, Сова? – сурово начал Квант допрос подслеповатой подследственной. – Кто входил в организованную группу? Клички, пароли, явки?

Сова молчала. Понимала умудрённая жизнью, что групповая ответственность значительно тяжелее, нежели персональная. Однако трудный день едва набирал обороты, и до подведения итогов было ещё очень далеко, так зачем распинаться раньше времени? Вот и решила Сова свалять дурака, хоть и не к месту, да и не вовремя…

– Обидно мне стало, – сквозь слёзы принялась она каяться, – из года в год одно и то же. Нагуляет жирок наш руководитель и в коечку! Спи сладко, Михайло Потапыч, никто не потревожит твой сон. Запасов тебе на всю зиму хватит. Ни забот, ни хлопот, а вот как мы в лютые холода перезимуем и доживёт ли кто до весны – это вопрос! Большой вопрос!

Квант внимательно слушал, упершись запястьем в ствол символа власти, огнедышащего карамультука. Почувствовав кураж, Сова с воодушевлением продолжила:

– Посудите сами, – осторожно предприняла она попытку переложить ответственность на федеральный центр, – до вас ни достучаться, ни докричаться. И потом, мы же выборы провели! Спросили электорат. Всё чинно и благородно. У всетаёжно избранного руководителя можете сами поинтересоваться.

– Я обязательно его допрошу, – сухо прервал Квант. – С кем из зарубежных лесничеств вступали в контакт? Кто финансировал? Откуда агитационные материалы?

На Сову обрушились, будто молот на наковальню – тяжёлые вопросы! Да, ни за что не поверит Лесник, что можно вот так запросто, используя доверчивость обывателей – осуществить переворот!

ДИЛЕММА

В прошлый раз мы остановились на том, что сложно поверить, будто используя доверчивость и непроверенные слухи, можно осуществить государственный переворот! Тем не менее, это было так, и Квант прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Правда, с небольшой оговоркой, которая гласила: любая смена власти возможна лишь в одном случае – утраты доверия к её институтам! Иными словами, сгнивший фундамент рухнет от нескольких капель дождя! Что ж говорить про ливень либо ураган? Однако настало время принимать решение. Вопрос – какое? Ведь как ни крути, но Сова была права в одном – территория тайги на время зимнего периода остаётся без присмотра! И так повсеместно во всех лесничествах, разумеется, там, где холодный климат гонит Медведя в берлогу. Наверное, потому и не стал Квант сурово наказывать Сову. Что в том проку? По-хорошему, ей спасибо нужно сказать, да благодарность объявить. За что, спросите вы? Сумела выявить, подслеповатая, слабое звено в цепи государственного управления. Вскрыла его самостоятельно, безо всякой помощи. Фактически за Кванта работу выполнила. А там, где тонко, там оно и рвётся. Вот и порвалось, да так, что мало не кажется. Правда, и Сова уже получила своё. Наказанием для неё стало непослушание любимого внука, которого увлекли идеи «демократии». В общем, как ни крути, остаётся вспомнить поговорку: «хоть пнём по Сове, хоть Совой об пень, всё равно Сове больно…». Отпустил её справедливый, но сердобольный Квант восвояси. Домой. К внуку. Отпустить-то отпустил, но назидательно упредил, ежели что, в другой раз спуску не будет. Даже не надейся, Сова! Хоть в чём-то окажешься замешанной, не обессудь, набьют из тебя чучело и повесят на той самой ветке, где обычно восседаешь. В назидание другим. Чтоб неповадно было. Так вершил правосудие уполномоченный ревизор.

Настала очередь Кабана. Поначалу надеялся рылообразный, что его вслед за Совой отпустят. Но не тут-то было. Сову выпустили с учётом её возраста и близостью к могиле. Не сегодня, так завтра на том берегу окажется, откуда уже и не возвертаются. Кабан же был в самом расцвете сил и мог ещё набедокурить. Дури-то у него хватает. Кроме того, его тщеславие морем разливанным затопило все окрестности, причём не только в тайге, но и в ближайшей округе. Везде, куда только донеслась весть о рачительном и заботливом руководителе, Кабана стали приводить в пример. Отливали медные бюсты, возводили памятники, печатали портреты для митингов и шествий! Оттого и не понимал он причин неуважительного, а зачастую панибратского отношения к себе. После ареста все кому не лень сразу стали ему тыкать, да ещё и свиным рылом обзывать.

Тут нужно кое-что прояснить. Дело в том, что Квант без излишних церемоний сразу всё поставил на свои места. Иными словами, если с Совой обращение было более-менее деликатным, предупредительным, то лишь в силу её принадлежности к женскому полу да почтенного возраста. Согласитесь, негоже грубо разговаривать с дамой, даже если она ничего другого и не заслуживает. Что же касается Кабана, то ему были выданы под расписку два пинка, а также рекомендация: заткнуться и «не лезть свиным рылом в калашный ряд». Потому и обиделся он на проявленное неуважение к статусу главы таёжного собрания. Что ж, визжи не визжи, а почтения одним криком не добудешь. Правда, и Кабан ненадолго задержался под арестом.

Как-то вызвал его Квант для допроса и, отведя за местный солончак, любимое место сохатых, передёрнул карамультук и выстрелил в лоб! У Кабана от ужаса подкосились ноги, и он едва не упал. Однако выстрел оказался холостым. Не стал Квант попусту проливать кровь. Так, отсалютовав бывшему главе почтенного собрания, он отпустил его домой. Туда, где, благополучно разрешившись от бремени, его супруга вскармливала пяток новоявленных пятачков. После того случая, демонстративно-показательного расстрела, Кабан навсегда зарёкся принимать участие в политических игрищах. Но время шло, и, забегая далеко вперёд, нужно сказать, что его потомки, видимо, запамятовав о зароке деда, по-прежнему встречаются во властных кабинетах обширного лесничества. Их всегда легко узнать. У всех одна отличительная черта – хрюкать от удовольствия, едва заслышат похвальбу в свой адрес. Ну и, разумеется, с внешностью тоже ничего не поделать. Рыло кабанье пластикой не исправить. Да, чуть было не запамятовали, Козла тоже выпустили, потому как держать невинного – совсем не по-людски!

Таким вот способом разрешил Квант задачу, правда, не до конца. Вопросов всё ещё оставалось два: первый – кого назначить на место Медведя, второй – что делать с ним самим? А пока жизнь в тайге входила в привычное русло, и большинство вернулось к природному укладу жизни. В соответствии со своей биологической заданностью, где каждой твари по паре.

Итак, оставалось решить судьбу Медведя. Разумеется, Квант испытывал к нему симпатию, как-никак столько лет на службе, однако оставить всё по-прежнему теперь было не в его власти. Вернее, конечно же, в его, но он прекрасно понимал, что былого авторитета у Косолапого нет, да и таёжные обитатели не скоро забудут вольный ветер самоуправств, что вскружил им голову, пока Мишка спал. Вот и думал Квант, как обеспечить преемственность курса и в то же время не торчать здесь как привязанный. У него таких участков – тьма! А у его коллег – ещё больше. Так что ж им теперь прикажете делать? Вот и стал он думать думу горькую.

Думал, думал и вот что, наконец, удумал. Позвал он Косолапого, который места себе не находил, не зная, как искупить оплошность, и завёл с ним задушевную беседу.

– Ну что, Мишаня, делать будем? – ласково спросил Квант озадаченного Медведя. – Как жить дальше планируешь? Небось на глаза стыдно показаться?

Медведь молчал. На душе творилось неладное. Там буйствовал ураган, что, выкорчёвывая деревья вместе с корнями, поднимал их ввысь, унося за километры от родных мест. Квант понимал, что творится с Медведем, потому и старался смягчить официальный разговор доброжелательным тоном.

– Не знаю, – потупив глаза долу, буркнул Медведь. – Как скажете, так и будет.

– Э нет, – Квант раскатисто рассмеялся. – Так не пойдёт! Вместе будем думать и вместе действовать. Работы много, так что отлынивать не придётся.

В глазах Медведя мелькнули надежда и одновременно недоверие. Он поскрёб огромной лапищей себе темя и выжидательно посмотрел на Кванта. Тот сосредоточенно потирал ладони, будто озяб и хочет высечь искру. Не получалось.

– Ладно, – сказал Квант, – не стану тебя мучить. Слушай внимательно.

Медведь обратился в слух.

– Как ты, наверное, понимаешь, вернуть всё на свои места – не получится!

После этих слов Мишка напрягся так, что ненароком переломил ветку, которую вертел в лапе. Она хрустнула и, разойдясь на две половинки, застряла промеж острых, как бритвы, длинных когтей.

– Успокойся, – всё так же по-доброму молвил Квант. – Пойми ты, чудак, я вынужден объявить чрезвычайную ситуацию и назначить исполняющего обязанности. Разумеется, под моим непосредственным началом.

Медведь ещё больше напрягся.

– Исполняющим обязанности будешь ты, Михайло Потапыч! – подытожил Квант.

Мишка с шумом выдохнул. Он чуть было не кинулся обнимать Кванта, желая как можно сильнее продемонстрировать свою признательность. Однако тот уклонился от медвежьих объятий, не без оснований полагая, что не хватало ему ещё и сломанных рёбер. Ну уж нет. Увольте. Квант поднял руку и остановил этот мохнатый порыв благодарности.

– Это ещё не всё, – после недолгой паузы продолжил опытный переговорщик. – Не всё. Хочу, чтобы ты знал: я буду искать кандидата, который сможет управлять тайгой во время зимних холодов и обеспечит надёжную преемственность власти.

Вот оно что! Теперь Михайло Потапыч понял, в чём подвох. Не зря столько лет на руководящей работе. Хотя какой подвох? Его не выгнали, не посадили, не убили. А ведь могли! Да и сейчас могут. Более того, назначили на ту же должность, правда, немного ограничили полномочия. Ну и что с того? Зато теперь его положение укрепится самой что ни на есть вертикалью власти! А это уже немало. Ой как немало! Ну а подстраховка нужна всегда. Кто мог предположить, на что способны пернатые, пока он спал?

Квант внимательно наблюдал за Медведем. Увидев, что тот правильно оценил ситуацию, похлопал Косолапого по плечу и протянул ему руку. Крепким рукопожатием они скрепили договор. После чего было созвано экстренное совещание, где и объявили о принятом решении. Все тут же бросились поздравлять Михайло Потапыча, облепили со всех сторон и обнимали, целовали, миловали.

Вот так Квант восстановил легитимность медвежьих полномочий. Восстановил единственно возможным, авторитарным способом! Что ж, а нам остаётся лишь надеяться, что таёжные жители выучили урок и поняли – вседозволенность неприемлема в условиях Природы, где царят совсем другие правила…

ДВУГЛАВЫЙ

В прошлый раз мы остановились на том, что вседозволенность неприемлема в условиях дикой Природы, где царят совсем другие правила. Ну нельзя супротив биологии переть! Ничем хорошим это не заканчивается. Введя чрезвычайное положение и назначив Медведя исполняющим обязанности, Квант со спокойной душой стал собираться в поездку, завершить объезд подконтрольной ему территории, не забывая, однако, объявить негласный конкурс на вакантное, в лютые холода, место руководителя тайги. Почему негласный, спросите вы? Да потому что «гласность», на которую опираются приверженцы «демократии», обязательно приводит к тому, что наверх выбиваются не самые лучшие, а только те, за кого проголосовало большинство, которое весьма просто обмануть. Ведь завоевать симпатии доверчивых избирателей – дело отнюдь не хитрое! Давно придуманы технологии, позволяющие легко манипулировать общественным сознанием в пользу того либо иного кандидата. Вон как лихо Сова обработала соплеменников, что целая тайга вышла из-под контроля. Сколько дров они наломали? Сколько судеб перекорёжили? Последствия губительного пожара кратно милосерднее, нежели неисполненные обещания, что так щедро раздаются во время предвыборной гонки. Впрочем, хватит, довольно о печальном! А то очень уж утомительный абзац получился.

Окромя исполняющего обязанности, задумался Квант о звере, что будет блюсти порядок на вверенном ему таёжном участке. Блюсти негласно, но со всеми правами и вытекающими отсюда полномочиями. Не под Мишкой, а подчиняясь строго Леснику. А это значит, что кандидат должен быть преданным, могучим, не уступающим силой самому Медведю. Кроме того, его неподкупность и независимость от влияния самок и их детёнышей станут образцом для подражания, поскольку лихолетье смуты не прошло бесследно. Уже успело подрасти и ощериться отрицанием всего и вся новое поколение зверёнышей, хлебнувших горячительного напитка вольной жизни. Как говорится, «нету кошки, вот мышки и резвятся».

Стоп!

Вот дурья-то башка! Как же я сразу не догадался? Всё, как всегда, на поверхности! Хватит бродяге амурскому Тигру прохлаждаться без дела. Времена нынче горячие, непростые, можно и обжечься. Так что призову его на службу, и пущай займётся делом. Жены у него нет, в одиночестве жизнь проживает, следовательно, мозги «выносить» некому. Тигрят, что наплодил по всему краю, раз-два и обчёлся, значит, домашними заботами не обременён. Подведём промежуточный итог: здоровья у него, хоть отбавляй, силища – неимоверная! Идём далее, Тигр полностью независим от влияния домочадцев, а отсюда ненормированный рабочий день, без чего никак на такой должности! Что там ещё? Преданность? Ну да, ну да, Кошки тяжело поддаются дрессуре. Это факт. Но в остальном картина вырисовывается весьма даже приличная, практически образок на стену.

В общем, с преданностью поступим следующим образом: назовём его должность «незримым смотрителем», дадим графский титул, возведя в сословие, и отныне он сможет хоть что-то оставить потомкам. Если, конечно же, захочет. Как-то так.

Переговорив с Медведем и несмотря на его явное неудовольствие, Квант вызвал Тигра и приказал в срочном порядке выходить на службу. Нужно отметить, что Тигру очень понравилось новое место работы. Пройдя подробный и временами нудный инструктаж у Кванта, новоиспечённый граф занялся делом. Перво-наперво принялся составлять список неблагонадёжных лиц. А то как без оного? В этот список попали совершенно все, без исключения, грызуны. Любых семейств! Впрочем, ничего удивительного в том не было, поскольку Квант, разгребая последствия таёжного переворота и рассуждая человеческим умом, сразу обратил внимание на длинный перечень правил и запретов, что задолго до смены власти стали готовить эти самые грызуны. Если припоминаете, в былые времена не смевшие даже пикнуть! Они скрупулёзно записывали всю ту чушь, что обсуждалась Совой и её приспешниками на тайных собраниях и шла вразрез с веками устроенным порядком вещей. Именно благодаря этому списку многие «демократы» получили законодательное подтверждение своим бредовым идеям и смогли воплотить самые дикие фантазии. Что ж, всё в этом мире когда-то заканчивается. Вот и подошла к завершению кропотливая, трудоёмкая работа, проделанная грызунами в желании выслужиться перед Совой. Её плачевным результатом стало поимённое попадание всех грамотеев, иными словами, «крыс канцелярских», к Тигру «на карандаш».

Вот такие перипетии случились однажды в дремучей тайге, к счастью, благополучно разрешённые Квантом. Всё-таки человек лучше справляется с той ролью, что отведена богине правосудия Фемиде. В смысле, несравнимо лучше, нежели любое хищное или травоядное животное. Само собой разумеется, мы не претендуем на полноту изложения событий во всех мельчайших подробностях: с перечислением кличек, описанием характеров животных, сложности взаимоотношений между всеми участниками этой трагикомедии. Да и невозможно выполнить подобное в рамках выбранного формата, однако ключевые узлы главных моментов отражены полностью. По крайне мере, мы очень старались. Медведь вновь оказался на своём месте, правда, с урезанными полномочиями. Из нововведений в тайге появилась должность «незримого смотрителя», всецело радеющего за безопасность. Ну а Сова, как главная зачинщица беспорядков, оказалась на попечении того самого внука, что регулярно изводил влиятельную некогда бабушку язвительными вопросами: ну что, бабуля, вдеть тебе нитку в иголку? Прекрасно понимая, что подслеповатая пенсионерка не в состоянии справиться с этой ставшей чрезвычайно трудной для неё задачей. Но что посеешь, то и пожнёшь! Сама в том виновата.

Да, чуть было не запамятовали, Медведь-то на досуге учудил! Воодушевившись новой должностью ответственного за безопасность, учреждённую Квантом и пожизненно закреплённую за амурским Тигром, он решил последовать его примеру и на свой страх, безо всякого на то согласования открыл в штате вакансию начальника охраны общественного порядка. Зреть да позирать за всяческою живностью, дабы зверьки малые благополучно добирались домой из школ, а на таёжных тропках всё было спокойно.

Надобно сказать, что вакансия пустовала недолго, ведь Мишка прекрасно знал, для какой кандидатуры она создавалась. Прошло чуть больше недели, и Михайло Потапыч представил администрации начальника охраны. Им оказался… кто бы вы думали? Именно! Его ближайший родственник – Волк! Тот самый Серый Волк. Ну а что? На то она и щука, чтобы карась в реке не дремал. С той поры и завелись в тайге Волки позорные. Стоящие на позоре, иными словами, позирающие, надзирающие за общественным порядком. Ну а вы что подумали? Да, чутьё не подводило Медведя, вот и на этот раз не подвело. Волк оказался на редкость верным служакой, мздоимством не страдал, служебных полномочий не превышал. Службу тащил исправно, иными словами, служил – не тужил! Вернее, не скулил. Волчья стая усердно помогала вожаку, патрулируя обширную территорию. Поначалу это было забавное, непривычное зрелище, когда сурового вида хищники, олицетворявшие правопорядок, угрюмо сопровождали взглядами всякую мелкую живность, что ёжилась от холодного блеска в их глазах. Но, памятуя, как несладко им жилось при «демократии», Волки вели себя соответственно. Они и поныне осуществляют надзор за общественным порядком и дорожат оказанным им высоким доверием.

Когда Квант узнал о несогласованной инициативе Медведя с вакансией начальника общественного правопорядка, ругаться не стал. Ни сразу, ни потом. Но, чуточку поразмыслив, принял самое верное решение, каковое только и способен принять умный, думающий человек. Не дожидаясь, пока Медведь завалится в берлогу почивать от трудов праведных, Квант, тщательно проинструктировав амурского Тигра на случай беспорядков, созвал экстренное совещание, посвящённое проходившему сбору урожая. Там, всенародно наградив Михайло Потапыча за заслуги перед тайгой, прилюдно отправил его на заслуженный отдых в силу пенсионного возраста. На Мишку жалко было смотреть! Он так и не понял, что играть с человеком в азартные игры – себе дороже! Вот и доигрался. Но и это ещё не всё. Проводив Медведя на пенсию, поливать горшки с цветами, Квант озвучил озадаченной общественности решение, которое поначалу показалось странным. Оно гласило: в связи с новыми веяниями на федеральном уровне, в силу определённых причин, о которых не имеет смысла распространяться, исполняющим обязанности Хозяина тайги назначается странного вида птица – Орёл о двух головах! Так получилось, что Природа-Матушка наградила его этой особенностью именно ради государевой службы. И теперь всем подданным лесничества строжайше предписывалось беспрекословно ему подчиняться. Завершая речь, Квант подошёл к машине и учтиво открыл заднюю дверцу.

Из салона выпорхнул огромных размеров Двуглавый Орёл и, заняв самую высокую ветку стоящего неподалёку вяза, гордо стал осматривать окрестности…

ЖЕНИТЬБА ДЕСЯТИКЛАССНИКА ПЧЁЛКИНА

История эта началась в обычный, ничем не выдающийся ноябрьский денёк. В одном небольшом провинциальном городе жил десятиклассник. Рос в обыкновенной семье, состоящей, как водится, из мамы, бабушки, старого попугая, ну и, разумеется, его самого. Место отца было вакантным, правда, на стене висело несколько пожухлых от времени фотографий, на которых счастливый папаша был запечатлён вместе с сыном на руках. Вот, пожалуй, и всё. Однако с отцом своим, в отличие от большинства брошенных сыновей, мальчик был хорошо знаком. И не понаслышке, потому что папа регулярно помогал деньгами и всегда был с сыном на связи. Практически в любое время дня и ночи, несмотря на то что жил в другом городе. Так и рос этот ничем не выдающийся десятиклассник, разве что имя у него было необычайно-ласковое – Май! И не просто Май, а Май Пчёлкин!

Сколько себя помнил, ему всегда хотелось сменить это имя на более мужественное. Звучное. Например, на имя Георгий, Николай, ну или в крайнем случае Илья. Почему в крайнем? Никому не известно. Пускай будет Илья. Не в обиду всем остальным. Любопытно здесь другое: несмотря на такое тёплое и воздушное имя, Май был на редкость упрямым, а порой и несговорчивым подростком. Впрочем, не станем стесняться в выражениях – потому и не упрямым, а упёртым. Как молодой, зачастую тупой бык! Из тех, кому властная рука хозяина ещё не вдела кольцо покорности в раздувающиеся от ярости ноздри. Да-да, чем-то он походил на быка, что, втемяшив в голову какую-либо идею, уже не может отказаться от её воплощения и, несмотря на любые трудности, делает всё возможное, чтобы претворить желаемое в действительность.

Кто хоть раз бывал в провинциальных городках и находился там какое-то время, тому хорошо знакомо, что значит проживать в условиях, когда все знают обо всём! Кто сколько зарабатывает, кто где ворует, кто кого обманывает и даже кто кому изменяет. И прочее, прочее, прочее. Увы, в маленьких городках не спрятаться, не затеряться. Тут вам не столица, где можно незаметной пчелой влететь в огромную многоэтажку, жильцы которой не здороваются с соседями по лестничной клетке. Вот и Май всегда был у всех на виду. Нужно сказать, что знали его как отзывчивого, сердобольного и справедливого парня. К которому легко можно обратиться за помощью. Например: помочь престарелой соседке выбить ковёр, сбегать за лекарством одинокой бабушке или вступиться за малышню во дворе, когда великовозрастные хулиганы вдруг вздумали обижать. А всё потому, что силушкой Май обижен не был. Чему способствовали регулярные тренировки в многоборье, где он прикладывал невиданное упорство в достижении спортивных результатов. И они были! В смысле результаты. В отличие от большинства своих приятелей, Май не любил так называемые тусовки – эти пьяные невнятные сборища! Не жаловал он многочисленные бары и рестораны, что гнойниками расползлись по родному городку. Алкоголь юноша не употреблял, наркотиками не баловался. В общем, был неинтересен большинству знакомых, потому что старался как можно скорее покинуть вечеринку, ссылаясь на утреннюю тренировку.

Как-то один приятель из категории зажиточных представителей среднего класса пригласил на свой день рождения. Этот предприимчивый малый начал торговать жвачкой уже в четвёртом классе и весьма неплохо поднаторел в торговом ремесле. Потому всегда был с барышом. Мероприятие он планировал пафосное, в ресторане на центральной площади. Неподалёку от железнодорожного и автобусного вокзалов, что нескончаемыми транспортёрными лентами увозили пассажиров в неведомые края. Поначалу Май долго отнекивался, но приятель, обидевшись, пригрозил порвать с ним отношения, если тот не придёт поздравить. Май нехотя согласился, однако какое-то нехорошее предчувствие кольнуло в самое сердце. Вот уж воистину: согласился скрепя сердце! Так оно в итоге и получилось.

На дне рождения, куда он пришёл почти к завершению празднества, присутствовало много незнакомых ему персон. Май вошёл внутрь ресторана и сразу поразился, увидев девушку необычайной красоты! Как выяснилось позднее, это была единственная дочь местного олигарха. Приехавшая погостить на каникулы. Решив, что она и есть его судьба, юноша спокойно подошёл и представился. Дочь олигарха вежливо улыбнулась в ответ, но уже покидала мероприятие в сопровождении охранника, приставленного заботливым папашей.

Май вышел вслед, оставляя на кафельной плитке невидимые, но кровоточащие раны разбитого сердца. Сердца, что пронзила стрела неведомого ему доселе чувства…

Проводив взглядом джип, на котором увезли возлюбленную, Май в раздумье направился домой, забыв поздравить именинника. Что, впрочем, неудивительно. Ведь такое случается не каждый день, когда стрела Амура бьёт точно в цель. Он медленно шёл по притихшему городу, где в каждом дворике кремировали сухие листья. Догорая, они густыми клубами воскуряли фимиам уходившей осени. Этому благословенному времени обильного урожая, дающего надежду в сытости перезимовать лютую стужу. Войдя в родной двор, Май подошёл к мусорной куче медленно тлеющих останков пожухлой листвы. Он заворожённо смотрел на языки пламени, что, причудливо играя пожирали некогда цветущее и радужное. Носком ботинка подросток подгрёб к костру несколько веток ясеня, что валялись неподалёку. Пламя, благодарно лизнув ему подошву, неожиданно проникло в тело и стремительно поднялось до самого сердца. Где, разворошив свежую рану, свернулось калачиком и стало медленно тлеть, испепеляя внутренности юноши жаром! Тем самым, что сводит с ума мужчин, опалённых женской красотой.

По странному стечению обстоятельств та, о которой ему грезилось, искренне удивлённая смелостью провинциального парня, да к тому же скромно одетого, попросила водителя прокатить её по ночному городу. Можно сколько угодно сомневаться, но внедорожник неторопливо проехал аккурат мимо того самого двора, где зачарованный огнём Май пытался разобраться, что с ним происходит. Что стало причиной волнений от одной мысли о девушке, имя которой он так и не успел узнать. Да что там имя? Девушка была ярчайшей представительницей той самой «золотой молодёжи», чьи родители не скупятся на недоступное обычному российскому подростку образование. Дочь местного олигарха прилетела из Америки, где заканчивала что-то престижное, а Май учился в обычном, ничем не примечательном провинциальном учебном заведении. С той лишь разницей, что директором этого учреждения был учитель, который не боялся экспериментов.

Раз уж мы коснулись места, где учился подросток, несколько слов об эксперименте, что на свой страх и риск затеял директор, или Петрович, как ласково звали его ученики. Суть эксперимента заключалась в следующем: одиннадцать лет тому назад, заручившись письменным согласием родителей, Петрович набрал класс, в котором и взялся быть руководителем. Этот класс ничем особенным не отличался, за исключением одного весьма существенного обстоятельства – в нём учились только мальчики! Да-да. Как бы это ни выглядело странным, в обычной российской школе наряду с классами, где мальчики и девочки учились совместно, существовал анклав, где проходили обучение только мальчишки! Учебные предметы везде были одинаковые, различался только подход. Что сподвигло директора на подобный эксперимент? Сие никому неведомо. Однако его успешность стала очевидна уже в пятом классе, когда в сугубо мужском коллективе мальчики развивались с большим отрывом от сверстников. Это проявилось как в физическом превосходстве, так и в освоении школьных предметов. Поначалу было непривычно, когда на праздничных линейках рядышком с одногодками стал выделяться класс, почти на целую голову выше ровесников! И отрыв этот с каждым годом только увеличивался!

Да и оценки в дневниках – вещь сугубо объективная. Преподаватели других предметов вне зависимости от своего отношения к эксперименту не могли не отметить, что мальчуганы опережали сверстников по всем показателям! От физкультуры и математики до физики и химии. Сложно сказать, что послужило тому причиной: возможно, отсутствие в классе девочек, что делало юношей смелей и увереннее! Они не испытывали стеснение или робость, завидев противоположный пол. Им был неведом этот страх. Но самое занятное, что девочки из параллельных классов, чувствуя полное отсутствие робости, сами проявляли недюжинный интерес к независимым от их чар мальчикам. Некоторые пытались дружить и даже назначать свидания на зависть своим одноклассникам, что смиренно сидели на «пятых точках», укрощённые моделью поведения, согласно которой мальчик должен быть покладистым и послушным. Иными словами – никаким! Согласитесь, сегодня мало кто может похвастать воспитанием в среде, где подавление мужского начала сведено к минимуму. Потому, стоя возле костра, и пытался Май разобраться с тем неведомым, с чем столкнулся впервые в жизни.

Однако, бесшумно проникнув в квартиру, он с удовольствием насытился горячим ужином, что оставила заботливая бабушка. Пламенная влюблённость никак не повлияла на здоровый аппетит подростка.

ЗАБОТА

Как уже говорилось ранее, жил он с мамой, бабулей и старым попугаем в ветхом бараке, где никогда не проводился капитальный ремонт. К сожалению, многим мальчикам знаком быт в окружении заботливых и любящих женщин, души не чаявших в сыновьях, внуках, племянниках. Почему к сожалению? Да потому, что безграничную женскую любовь уравновешивает только мужское воспитание! А то, неровен час, случится перекос, что демонстрируют мужчины, не желающие оторваться от материнской груди до самой пенсии. Увы, такую картину приходится наблюдать всё чаще, когда здоровенный амбал повсюду сопровождает свою маманю, что, не смолкая, учит жизни великовозрастного недоросля. Вот и Май с детства был обласкан так, что в самую пору бежать! О чём он неоднократно подумывал, когда был совсем маленьким и не умел справляться с приступами нежности, выказываемыми заботливой матушкой. Однако, проучившись в экспериментальном классе несколько лет, Май научился сдержанно реагировать на многое и уже не раздражался от сюсюканья, как случалось с ним в далёком детстве. Потому и скрывал юноша от домашних происходившие в нём перемены. Тем не менее от их внимательных взоров не укрылось, что сын и внук ведёт себя как-то странно.

Проявлялось же это в следующем: всякий раз, когда к нему обращались, Май частенько пропускал мимо ушей то, о чём шла речь, и только по прошествии времени, будто спохватившись, возвращался к предмету разговора. Домашним оставалось лишь переглядываться, но до поры они ничего не выспрашивали. Ждали. Однако шила в мешке не утаить, и вскоре им стала известна причина, так изменившая поведение любимца. А когда они узнали, чья именно дочь заразила любовным недугом, можете себе представить, что началось? В один голос бросились мама с бабушкой уговаривать его выбросить эту блажь из головы! Какие аргументы только не приводили! Вспомнили всё. И нечестивого отца-олигарха, обманом сколотившего состояние. И свинское отношение к малоимущим, что сразу попёрло из папаши, лишь только денежки завелись в копилке. В общем, досталось «благородному» семейству, да и по самой девушке изрядно прокатились, дескать, из грязи в князи, а мнит из себя принцессу и всё такое! Да, наслушался наш влюблённый всякого, что, однако, не остудило его пыл, а наоборот, только укрепило в решимости жениться на этой самой девушке. Знали бы мама и бабушка, как правильно воспитывать мальчика, ни за что не усердствовали бы в навязывании своего мнения! Разумеется, никто не собирается затыкать им рот, но как поступил бы в подобном случае отец? Спокойно выслушав, он задал бы лишь один вопрос:

– Сынок, ты всё хорошо обдумал?

А дождавшись ответа, нипочём не стал бы отговаривать, сказав:

– Что ж, решил, значит действуй! Я тебя поддержу.

Стал бы сын после такого совета упорствовать? Не особенно важно. Главное другое – любому мальчику всегда нужна поддержка отца! Как бы далеко тот ни находился. Правда, Май такую поддержку получил, ведь с отцом он сразу поделился. Они долго беседовали по телефону, и папа совершенно спокойно отреагировал на эту ошеломительную новость! До того ровно, что поначалу Май принял это за равнодушие. Но, обстоятельно переговорив с отцом, успокоился. Потому и не трогали его стенания мамы и бабушки, что в своих фантазиях договорились до того, будто дочка олигарха потренируется на влюблённом олухе и сделает из него жертвенник для всех последующих ухажёров. В том, что всё закончится плачевно, они ни на минуту не сомневались.

Да, вот так о мальчика вытирают ноги – разумеется, в переносном смысле. Объясняя это заботой о нём, лучшим знанием жизни. Используя всякую ситуацию, дабы лишний раз продемонстрировать его никчемность! Ничтожность! Не понимая, что с самого детства травят сознание ребёнка нерешительностью, неуверенностью, неспособностью на поступок. Где уж тут добиваться поставленной цели? О чём это вы? А после сетуют, откуда в любимом отпрыске столько мягкости и неприспособленности к жизни. Почему его безотказностью пользуются все, кому не лень?

Отринь лживую заботу, отрок! Вперёд, через тернии к звёздам!

Да, легко сказать «Отринь заботу, отрок», но как реализовать это на практике? Тут необходимо кое-что прояснить. Дело в том, что выросшие без мужского вмешательства сыновья обречены на пожизненную женскую опеку. Так уж заведено. Поначалу мама воспитывает мальчика, после – учительница, чуть позже за дело берётся жена. Ещё чуть погодя и молодая любовница с радостью приобщится к почётному составу наставников. Вот и получается: сначала мальчуган боится маму, потом учительницу, а после и жену с любовницей. Потому и крутится мужчина, как белка в колесе, и нипочём не вырваться ему из замкнутого круга. Как ни крути, везде и всюду должен! Должен матери за то, что родила, учительнице – за полученные знания и, наконец, жене. Почему? Да просто потому, что – должен! Так получилось. Однако кто в данной схеме должен ему? Это вопрос! Серьёзный вопрос. Стало быть, Май по определению обречён влачить жалкое существование извечного должника? Как и многие другие, взросшие без отцов? Ан нет, не следует забывать, что ему повезло и воспитывался он в классе, где директор предлагал совершенно иную точку зрения на отношения между мальчиками и девочками. Кроме того, регулярное общение с папой также вносило лепту в его формирование как мужчины. Тем не менее Маю пришлось до дна осушить чашу материнской любви, отравленную опасениями за погубленную жизнь сына в порочных объятиях дочери олигарха.

Разумеется, её можно понять! Всех матерей всегда можно понять. Как-никак единственный сын! Родная кровиночка. Опора и надёжа в будущем. Вот и зациклилась маманя и стала на этой почве кликушествовать. Почём зря. Как говорится, возник у неё пунктик, вернее, целый параграф несчастий, что обязательно должны были приключиться с сынулей. А всё потому, что не с кем отроку разделить непосильную ношу материнской любви. Один-одинёшенек он. После развода мать всецело посвятила себя его воспитанию, и о личной жизни речи не шло. Поначалу было рано, потом, как водится, – поздно! Вот и купался Май в нерастраченной женской любви, которой с лихвой вознаграждается всякая мать от природы. Увы, и поделать с этим ничего нельзя, благо взрослеющий сын это понимал.

Тем не менее, упомянув об экспериментальном классе, где продолжал учиться наш герой, нужно вкратце сказать о взглядах на жизнь, что ученикам предлагал директор, за глаза именуемый Петровичем. Правда, ничего предосудительного он не заявлял, разве что говорил следующее: девушку счастливой делает только мужчина, потому как одарить её материнством – лишь в его власти! Оттого и отношение к женщинам должно строиться на понимании этого фундаментального обстоятельства. Кроме того, девушке нужно заслужить счастье материнства. Иначе говоря, не юноша получает от неё что-то, а именно она от юноши. И это есть биологический факт!

Стоит ли говорить, что подобный взгляд не разделяли преподавательницы данного учебного заведения? Всё и так понятно! Странно другое: публично возмущаясь, многие из них втайне мечтали заполучить Петровича в мужья или любовники. И это несмотря на наличие у него жены и семерых сыновей. Что не мешало коллегам, разумеется, женского пола, коих было большинство, открыто флиртовать с руководителем и строить козни соперницам. Петрович лишь снисходительно улыбался, видя откровенные потуги незамужних девочек, но держал себя в руках. Работа есть работа! Он подолгу беседовал с каждой из них на переменах, спокойно разъясняя, что нужно выходить замуж, зачинать детей и прочее, прочее, прочее. На что дамы, нередко с обидой в голосе, отвечали: дескать, мы-то давно готовы, но всё не получается. Не за кого. Как же в таком случае быть?

Данное пояснение появилось здесь не случайно. Теперь вам должна быть ясна природа уверенности Мая по отношению к девушкам, в том числе и к дочери олигарха, чей финансовый статус его совершенно не волновал. Более того, для Мая она была лишь красивой девочкой, только и всего. Правда, за одним исключением: он собирался на ней жениться и сделать счастливой, одарив материнством. Нередко задумываясь о будущем, подросток мечтал о большой и дружной семье. Воспитанный единственным сыном, он не желал подобной участи своим отпрыскам, потому и планировал многодетный род, в котором не смолкает детский смех.

ВОЛЯ – И НИКАКИХ ЦЕПЕЙ

Как уже упоминалось ранее, подросток регулярно общался с отцом, даже несмотря на то, что тот проживал в другом городе. Май гостил у него дважды в год, и хотя на сей раз лимит поездок был исчерпан, массированное давление дома вынудило юношу собраться в дорогу. Несмотря на то, что мама никогда не говорила об отце дурного, хорошего сказано тоже было немного. Все эпитеты, которыми она его вознаграждала, сводились либо к «гулящему кобелю», либо к «жеребцу»! Тем не менее Май относился к отцу с должным уважением, поскольку тот всегда подчёркивал важность мамы в жизни любого мальчугана. Правда, многое зависело и от её отношения к мужу. Иными словами, от того, как она обращается к отцу, тона, каким с ним разговаривает, и других бытовых мелочей. Ведь любой малец впитывает всё с детства, и у него формируются поведенческие стереотипы, которые очень сложно изменить впоследствии.

Но вот билеты туда-обратно были куплены, и Май вместе с вместительной спортивной сумкой подошёл к плацкартному вагону ближайшего поезда. Оказавшись внутри, подросток нашёл своё место и расположился рядом с вагоном-рестораном, из которого аппетитно пахло жареной рыбой. Поезд тронулся, попутчики стали распаковывать сумки и доставать оттуда кто курочку с аппетитно поджаренной корочкой, обильно приправленную зеленью, кто варёные яички с ароматным домашним хлебом, кто сало, колбасу, солёные огурцы и свежие помидоры. А был и такой персонаж, что не поленился взять в дорогу торт. Причём в праздничной упаковке, но со слизанным сверху кремом. Тут же раздалось бульканье всяческих напитков, весело разливаемых под всеобщий смех. В общем, вагон, как водится, задышал, загудел, загалдел и зачавкал под мерное перестукивание колёс. Вереница усталых деревьев потянулась за окнами, притягивая взоры тех, кто не принимал участия во всеобщем пиршестве, а рассматривал мелькавший пейзаж.

Спустя некоторое время Май сошёл на железнодорожной станции такого же провинциального городка, откуда приехал. И прогулочным шагом направился к дому, где проживала семья отца. Благо тот жил неподалёку. Его папа работал водителем-дальнобойщиком. Про таких обычно говорят: «У него в каждом городе жена и дети», – что, впрочем, было недалеко от истины. Однако если папа и заводил детей, то всех записывал на свою фамилию, чем вызывал немалое уважение сотрудниц загса, листавших его паспорт и с восхищением смотревших на слегка вытянутое лошадиное лицо да кряжистую фигуру с округлым животом. Что не мешало папе пользоваться успехом у дам, чем и объяснялось такая плодовитость.

Папа исповедовал следующий принцип: воля – и никаких цепей! Он не признавал штампов в паспортах, поскольку это, по его мнению, не защищало ни женщин, ни детей. Но считал, что, взяв себе какую-либо девочку в жёны, мужчина не вправе пользоваться ею, не неся ответственности. Что всегда выражалось в его искренней заботе о детях. Май подошёл к двухэтажному деревянному домику и бодро взбежал на последний этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта, и ему не составило труда войти внутрь, не поднимая шум. Аккуратно поставив сумку на пол, он достал из неё красочную коробку с игрушками. Тут его заметил младший братишка, такой же Пчёлкин, только поменьше. Он с визгом бросился к брату, оседлал того, и они весело закружились. Папа выглянул из кухни, где готовил что-то вкусное. Ничем не выказав удивления, он кивнул на дверь в ванную, чтобы сын вымыл с дороги руки, и жестом пригласил к столу. Дело в том, что Май не стал в этот раз предупреждать о своём приезде, потому что знал: ему всегда рады в этом доме.

Из магазина вернулась хозяйка, принеся с собой запах свежевыпеченного хлеба и ватрушек. Она по-родственному обняла Мая, чмокнула в нос, не преминув восхититься, каким он стал ладным, и, надев фартук, стала помогать мужу кашеварить. Спустя всего ничего семья дружно насытилась завтраком, и Май уехал с отцом по делам, попутно обсуждая сложившуюся ситуацию. Внимательно выслушав сына, папа попросил его не травмировать маму, потому как той и без этого несладко, поскольку она понимает, что Май вырос и вскоре начнёт жить самостоятельно. Что же касается дочери олигарха, то он только улыбался, видя, каким неравнодушным становится Май, едва о ней заходит речь, но мнения своего не переменил. А оно было таково: решил жениться – вперёд! Я тебя поддержу. Вот так, заручившись поддержкой отца, Май на следующий день отправился восвояси. Теперь он был уверен как никогда. Более его ничто не смущало.

Вернувшись домой предрассветным поездом, он первым делом сбегал на тренировку и перед посещением школы, не откладывая разговор в долгий ящик, решил пообщаться с мамой. Помня наставления отца, Май мягко начал с того, что уже вырос и, встретив девушку, которая понравилась, готов сделать ей предложение. Мама опешила от столь скорого, а главное, чётко аргументированного и внятно выраженного решения. Причём настолько, что не смогла ничего произнести! Ей на подмогу подоспела бабушка, но что она могла поделать? Зная характер внука, который в мгновенье ока превращался в упрямого барана, она лишь охала да ахала. Суетилась, как наседка над птенцами, что, размахивая крылышками, так и норовят вывалиться из гнезда.

Увы, мальчики подрастают, уходят из дома, и это – норма! Разумеется, сложно принять материнскому сердцу такое. Но такова жизнь. Вот и огласил Май взвешенное решение снять комнату, а также начать подрабатывать для собственного пропитания. Что поделать? Рано или поздно придётся жить самостоятельно. По мне лучше рано! В течение нескольких дней он подыскал угол в просторной коммунальной квартире, что на паях снимали два приятеля, и перевёз туда вещи, уместившиеся в спортивной сумке. На подработку юноша устроился разгружать вагоны в вечернюю смену. Наладив скромный быт, Май стал готовиться к встрече с олигархом, чтобы попросить руки его дочери.

И вот где-то в конце апреля, когда солнце стало припекать не на шутку, он пришёл в офис компании, которой владел олигарх. Он располагался в административном здании бывшей птицефабрики. Когда-то это было одно из трёх градообразующих предприятий, но в лихие девяностые оно было умело приватизировано со всеми вытекающими отсюда последствиями. Войдя в проходную, Май попросил записать его на приём к олигарху. Вахтёр, с сомнением оглядев напористого юношу, посоветовал обратиться в отдел кадров по поводу трудоустройства. Он вежливо объяснил, что олигарх не занимается набором персонала. Для этого есть соответствующее подразделение. Май уважительно выслушал вахтёра, но уточнил, что цель встречи совершенно иная. Это – личный вопрос! Его ответ не удовлетворил, и вахтёр, не рискнув беспокоить секретаршу, попросил Мая покинуть проходную, так как время было утреннее и уже выстроилась очередь из сотрудников, спешивших на работу. Но не тут-то было! Май загородил узкий проход и повторил просьбу записаться на приём. В проходной запахло жареным! Разгорался скандал. Вахтёр, сообразив, что ему не справиться с крепким парнем, а ситуация вышла из-под контроля, вызвал подкрепление. Сотрудники предприятия с любопытством наблюдали, чем же закончится дело. Подоспела помощь, в общем, не станем утомлять читателя подробностями этой потасовки, её итогом стало то, что Мая вытолкали на улицу. Правда, он успел изрядно помять сотрудников охраны.

Так и не добившись желаемого, юноша смыл кровь в заводском фонтане тут же неподалёку и отправился восвояси, раздумывая, каким образом преодолеть эту неожиданную преграду. Однако ввиду наличия камер наблюдения инцидент попал на глаза начальнику охраны. А слухи о драке на проходной в мгновение ока разнеслись по предприятию и достигли ушей самого олигарха. Тот дал команду разобраться и доложить. Через некоторое время ему стали известны детали случившегося, в том числе настойчивая просьба юноши о личной встрече. Олигарх, поручив узнать, где живёт Май, приказал доставить того незамедлительно. Когда парня привезли в офис, он был совершенно спокоен. От утренней потасовки не осталось следов. Слегка измятую, но запачканную кровью рубашку пришлось сменить на обычную футболку, что только подчёркивала его атлетическое сложение. Войдя в кабинет, юноша с достоинством поздоровался с олигархом, а затем и с его женой, что частенько навещала мужа, старательно вникая во все его дела. Вплоть до того, что сама подбирала секретарш, возрастной ценз которых зашкаливал запредельно. Не дожидаясь приглашения сесть, Май изложил свою просьбу. Получилось примерно так:

– Меня зовут Май Пчёлкин. Я прошу руки вашей дочери, потому что люблю её и сделаю всё, что в моих силах, чтобы она была счастлива.

Олигарх от неожиданности побагровел! Ещё бы, какая неслыханная наглость! Мало того, что этот босяк обратился не по имени-отчеству, так чего о себе возомнил! От ярости он стал разъярённо тыкать тревожную кнопку, откликаясь на которую, в кабинет мгновенно ворвался телохранитель. Олигарх приказал вышвырнуть Мая вон! А говорят, что нельзя в одну и ту же воду войти дважды. Ещё как можно!

Однако, как это частенько бывает, в дело вмешался случай. Неожиданно смелость юноши понравилась жене олигарха, и она, взглядом остановив охранника, взяла Мая под руку и сама проводила на улицу…

СВАТОВСТВО

А говорят, чудес не бывает. Ещё как бывает! После той злополучной встречи, на которой Май явно не понравился будущему тестю, случилось вот что. Жена олигарха, проведя в раздумье несколько недель, неожиданно пришла к выводу, что кандидатура Мая на роль зятя – прилична, а главное, весьма своевременна. Посудите сами, ну какая мать не желает счастья любимой доченьке? А тут всё в комплекте. И внешность, и смелость, да и характер будь здоров. Вон как мужа с пол-оборота завёл! Племенной бык во всей красе. Не иначе! Так рассуждала мудрая, прагматичная женщина. Да, за таким дочь будет как за каменной скалой. Что же касается финансов, денег у них было столько, что не потратить ни в этой жизни, ни в следующей. Вот и стала она приучать мужа к мысли, что своенравный парень – самая подходящая кандидатура! Гораздо лучше, нежели невнятные мальчики, что с экранов телевизоров двух слов связать не могут, задавая моду на отношения без обязательств. Что чем-то похож Май на самого олигарха. Такой же бесшабашный и безбашенный. Что полюбила она его именно за буйный нрав. И прочее, прочее, прочее. В общем, сдался олигарх и неохотно пригласил Мая в гости. К тому же и красавица дочь прилетела на каникулы.

В один из выходных дней, когда парило нещадно, они собрались в загородном доме на веранде. Во главе стола восседал хозяин, по его левую руку супруга. Гостя же усадили напротив, ну а дочь подавала на стол. Дело в том, что прозорливая хозяйка, отпустив помощницу, поручила эту работу дочери. Нужно же было продемонстрировать Маю, какова невеста в деле. Вот и не стала она упускать случая. Правда, не будем кривить душой, девушка и впрямь была скромна, несмотря на положение единственной наследницы огромного состояния. Потому что мать держала её в строгости, объясняя, что главные ценности невесты – целомудрие и кроткий нрав! Больше у неё ничего нет.

Не имеет смысла приводить во всех подробностях запутанный, как лабиринт, а местами очень трудный разговор. Скажем только, что олигарху не единожды хотелось выставить Мая вон, особенно после фразы, что юноша одаривает девушку счастьем материнства и это счастье ещё нужно заслужить. А также за мнение, что штамп в паспорте ничего не значит – союзы заключаются на небесах, а для этого достаточно обвенчаться в церкви, что Май и планировал сделать, взяв на себя ответственность за жену перед небом.

Тем не менее, как бы это ни казалось странным, девушка согласилась на предложение, несмотря на явное недовольство отца, зато к нескрываемой радости матери. Этим обстоятельством олигарх был окончательно сломлен и понуро побрёл в кабинет выкурить сигару, заодно предложив Маю, на что тот ответил вежливым отказом. Оставшись в одиночестве, жадно затягиваясь спасительным дымом, хозяин дома, к ужасу своему, осознал, что никакой он, оказывается, не хозяин! Несмотря на финансовое состояние, положение в обществе, лебезящую челядь. Увы, его жизнь в одночасье перечеркнул какой-то голодранец, что, не напрягаясь, отнял у него женщин! Его родных и любимых девочек! Симпатию жены, почему-то ставшей на сторону этого лоботряса. Единственную кровиночку дочь, смотревшую на него влюблёнными глазами. Что ж, кто-то покупает женщин, а кто-то берёт собой. Своей природой и независимостью. Иного не дано.

Свадьбу решили не откладывать. Здесь и без того надломленного папашу ждал ещё один сюрприз. Май наотрез отказался от пышности и пафоса, с которыми олигарх планировал объявить о замужестве дочери, закатив пир на весь мир, пригласив столичных артистов и весь местный бомонд. Как ни удивительно, новоявленная тёща его поддержала. Она всё больше симпатизировала Маю, и кто знает, как сложилась бы эта история при других обстоятельствах. Но счастье по уши влюблённой дочери было превыше всего. А пока всё, что говорил Май, воспринималось тёщей безоговорочно. Олигарху ничего не оставалось, кроме как махнуть рукой и безропотно принять сложившуюся ситуацию.

Свадебное мероприятие прошло на удивление скромно. Май был одет в сшитый у местного портного костюм, который оплатил папа, и светлую сорочку. Свадебные туфли подарила бабушка. На невесте было роскошное подвенечное платье, великолепные драгоценности, впрочем, все невесты – красавицы! По-другому и быть не может. Молодые обвенчались в старинной церквушке, ну а после свадебный кортеж подъехал к усадьбе родителей, где в ухоженном хозяйском саду уже стояли щедро уставленные всяческой снедью столы. В общем, всё как и полагается в русской провинции.

Правда, мамы жениха на свадьбе не было. Поздравить приехали папа и бабуля. Отгуляв торжественное мероприятие, Май на несколько дней задержался в гостях у родителей невесты в их загородном доме. Благо места там предостаточно. Согласитесь, негоже вести молодую жену на съёмную квартиру, в которой, помимо него, проживали ещё двое юношей. Потому в срочном порядке подыскал он новое жильё. Им оказалась пустующая, но ухоженная мансарда, что оборудовал в обычной пятиэтажке приятель-художник, планировавший сделать в ней мастерскую. Но жизнь, как водится, внесла свои коррективы. Вот и согласился он за символическую плату пустить пожить молодых. Так Май с женой превратились в небожителей. Ну а как их ещё называть? Мансарда – не квартира, почти крыша. Так что пускай побудут небожителями.

Нужно отдать должное тёще, что оценила выбор зятя и, не обращая внимания на его возражения, оборудовала жильё всем необходимым для проживания практически по последнему слову техники. Перво-наперво занял почётное место громадный холодильник, доверху набитый всякого рода съестными припасами, с регулярной периодичностью появлявшимися в нём, словно по мановению волшебной палочки. Одновременно появились санузел и душевая, увидав которые, приятель ахнул от зависти. Но, поразмыслив, успокоился, понимая, что встроенное великолепие никуда не денется, а достанется ему в качестве благодарности за оказанное гостеприимство. Ну и, разумеется, огромная водяная кровать, что, раскинувшись посреди мансарды, сразу показала иным обитателям, в смысле вещам, кто здесь самый главный. Кроме того, тёща презентовала молодым роскошную Библию и подарочный сонник. На всякий случай.

Вот так, не побоявшись жениться, иными словами, взять на себя ответственность, обычный подросток из провинциального городка стал мужем единственной дочери самого влиятельного бизнесмена этого Богом забытого места.

Медовый месяц молодые провели без забот. Помогли папа-дальнобойщик да немного припасённых Маем деньжат. Этого вполне хватало на безбедное существование. Да и чудесный холодильник выручал. Благо молодая жена не жаловала кафе и рестораны, а предпочитала готовить сама. В чём оказалась большая искусница, постоянно балуя мужа пирогами, ватрушками, сырниками и прочими вкусностями, от чего он стал лосниться и даже немного набрал вес. Каждые выходные молодожёны навещали родителей невесты, где им были несказанно рады. Но, что самое удивительное, тесть-олигарх стал смягчаться, видя, как лучезарной улыбкой светится лицо дочери. Как рдеет она при малейшем прикосновении мужа. Как краской заливаются её упругие щёчки, и вся она трепещет, стоит Маю лишь обратиться к ней. Да, вот такие удивительные метаморфозы случаются с солидными мужчинами, едва только любимые доченьки окунутся в счастье.

Однако время шло, и не следует забывать, что Май по-прежнему был учеником в школе, а его жена заканчивала какой-то элитный пансионат. И не где-нибудь, а в самих североамериканских штатах. Иными словами, им предстояла разлука. Пускай и недолгая. Правда, неожиданно всё устроилось наилучшим образом. Нужно сказать, что тестя не особенно привлекала перспектива отпускать теперь уже замужнюю дочь за океан. Потому, согласовав план с всесильной тёщей, он перевёл любимицу доучиваться в столицу. И теперь она каждые выходные приезжала к мужу. Впрочем, и тому ничего не мешало регулярно наведываться в Москву, благо могущественный тесть владел шикарным пентхаусом на Кутузовском проспекте. Правда, на Мая это не произвело ровным счётом никакого впечатления. Он выбор сделал и по-прежнему подрабатывал, разгружая вагоны. Днём юноше приходилось учиться, а про утренние тренировки на время пришлось забыть, потому как бессонные ночи с молодой женой, учёба в школе, да изнурительная работа его порядочно изматывали. Но, как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Тихо, мирно и складно протекала жизнь молодых, и всё бы ничего. Одно расстраивало Мая – необщительность мамы, что наотрез отказалась принять невестку, да ещё публично высказалась о ней в нелицеприятном свете. Зато бабуля от всего сердца полюбила красавицу, потому частенько навещала молодых, помогала по хозяйству.

ШКОЛА ЖИЗНИ

Однако суровые будни продолжались. Безусловно, их блёклость скрашивалась новизной супружеских отношений. Непередаваемыми ощущениями, известными лишь тем, кто познал прелесть девственного девичьего тела. Застенчивой нежностью жены. Её стараниями угодить мужу. Безропотным принятием на веру всего, что скажет и сделает глава семьи. Неудивительно, что весть о женитьбе Мая распространилась молниеносно. Многим было в диковинку поглазеть на юношу, что, не окончив школу, не побоялся взвалить на себя бремя семьи. Да и в самой школе не все преподаватели одобрили сей факт. Были и такие, кто, разумеется, за глаза, обвинил его в расчётливости и меркантильности. Как-никак единственная наследница баснословного состояния. А он из малообеспеченной, социально неблагонадёжной, как сейчас принято говорить, семьи. Безотцовщина и всё такое. Впрочем, всяк судит по себе. Так уж повелось.

Однако на защиту Мая встал не кто иной, как сам Петрович. Обычно корректный и мягкий, он в этот раз продемонстрировал железное нутро. В считаные минуты пресёк Петрович сплетни, пригрозив уволить всех, кто особо ретиво обсуждал будоражившую городок новость! Женский коллектив, впервые увидев Петровича в гневе, настолько поразился этому обстоятельству, что никто даже не помышлял нарушить приказ директора. Да и перспектива остаться без работы, мягко говоря, не улыбалась никому. Правда, обозначив границы дозволенного, Петрович вернул привычный облик покладистого и понимающего руководителя. Кроме того, он принял самое живое участие в жизни Мая. А именно стал регулярно приглашать молодую пару в гости, искренне вникая во все детали семейного быта, которые Май посчитал возможным ему доверить. Отныне классный руководитель приводил любимого ученика в пример остальным. Но, делал это деликатно, дабы не внести разлад между юношами. И это у него неплохо получалось. Как уже упоминалось ранее, Петрович был весьма плодовит, чему Май с женой не переставали удивляться. Тем не менее именно это обстоятельство оказало серьёзное влияние на их решимость, не откладывая дело в долгий ящик, обзавестись потомством. Первенцем! Над зачатием которого они старательно трудились не только по ночам, но и в дневное время, когда у мужу случалось заскочить на обед.

Забавная всё-таки штука жизнь! Ещё недавно тесть-олигарх на дух не выносил Мая. Терпеть его не мог. Теперь же всерьёз подумывал о том, как помочь зятю обрести достойную профессию, стабильный заработок. Для начала он предложил юноше поработать в его компании, в отделе логистики. Разумеется, не на полную занятость, а только по вечерам. Сменить, так сказать, фартук грузчика на костюм офисного клерка. Благо в век компьютерных технологий многое можно решать на удалении. Май с недоверием выслушал предложение, но обещал подумать. В итоге, договорившись об отсутствии всяческих поблажек и преференций со стороны всемогущего руководителя, иными словами тестя, он устроился на работу в семейную компанию. Почему бы нет?

Как-то, проходя через проходную уже в совершенно ином качестве, юноша заметил того самого вахтёра, что когда-то стал преградой на его пути к счастью. Улыбнувшись, он подошёл и поздоровался с ним за руку, после чего принёс извинения за инцидент, в результате которого вахтёр чуть было не лишился работы. Ошарашенный таким поворотом событий, тот растерянно хлопал глазами, пока Май удалялся из виду. Да, добрый нрав не испортить дорогим костюмом, родством с сильными мира сего, да и вообще.

Однако необходимо сказать, что коллектив отдела, куда определили Мая, поначалу настороженно принял нового сотрудника. Что немудрено! Зять самого хозяина, как негласно называли олигарха работники компании. Как тут не напрячься? Правда, их опасения развеялись, как туман в горах. Не сразу, но постепенно. Дело в том, что Май всегда с большим уважением обращался к коллегам вне зависимости от их возраста и занимаемой должности. Он старательно учился, вникая во все тонкости логистики, и, надо заметить, схватывал на лету. Более того, разработал и предложил схему оптимизации, которая была одобрена и опробована, поскольку существенно сократила время доставки грузов, от чего компания только выиграла в конкурентной борьбе. По этому случаю тесть в порыве гордости за успехи зятя выписал ему премию в размере оклада. Однако, получив деньги, Май разделил их поровну между всеми сотрудниками отдела. А удивлённому тестю пояснил: дескать, так будет справедливо. Тот в ответ лишь покачал головой, но ничего не сказал.

Прошло лет семь. Или около того. Очередное лето подходило к концу. Жара всё ещё не спадала, но голубое небо уже замерло в преддверии осени. Заканчивались школьные каникулы, и повсюду запестрели ярмарки товаров для школяров. Да, на них было чем порадоваться глазу. Широкие прилавки украшали всевозможные портфели и ранцы. Пеналы и карандаши. Ручки и фломастеры. Ластики, линейки, циркули и прочие принадлежности дружно выстроились напоказ под весёлые марши и детские песенки. От обилия школьной формы пестрело в глазах. Кроме того, огромный выбор спортивной одежды и инвентаря: футбольных мячей, клюшек, боксёрских перчаток, гантелей, эспандеров и иных приспособлений – наводил на мысль, что наступило время всеобщего изобилия. Иными словами, закипела, забурлила подготовка к очередному учебному сезону! Жизнь шла своим чередом. Никого не подгоняя. Кто хотел, сам старался не отставать.

Наш герой окончил институт, а набравшись опыта, стал незаменимым помощником тестю в делах. Практически его правой рукой. Он много времени проводил на работе, в офисе, потому как занимался всем спектром вопросов огромного предприятия. Для многих стало очевидно, что тесть подготовил себе замену, потому как сам всё больше времени стал проводить с внуками. Что неудивительно: теперь было кому передать дело всей жизни.

Появление долгожданных внучат зажгло огонь в глазах деда, надломленного внезапным замужеством дочери. Теперь он с самого утра стремился к общению с маленькими человечками, что, радостно облепив дедулю, напоминали искрящийся клубок веселья! Да и тёща с благодарностью смотрела на Мая, когда тот привозил свою ватагу на выходные. Они криком, визгом и заливистым смехом вмиг заполняли огромный пустующий дом, что оживал с их появлением. Внимательно наблюдая за зятем, тёща в который раз с удовлетворением отмечала, как же она оказалась права, убедив дочь сделать правильный выбор. Увы, подобную женскую мудрость нечасто встретишь.

Немного разобравшись с распорядком жизни и войдя в рабочую колею, Май возобновил тренировки. Тому, кто привык к нагрузкам с детства, это не составит особого труда. Однажды войдя в жизнь, спорт остаётся там навсегда. Его не забыть, ни вытравить. Однако теперь он выходил на спортивную площадку не один. А в сопровождении сыновей Николая, Ильи и Георгия, что охотно брали с папы пример, с самого раннего возраста приучаясь к зарядке. Они долго и старательно разминались, повторяя движения отца. После приседали, подтягивались и даже отжимались на брусьях. Потом дружно обливались водой, что приносили с собой в ведёрках. Растирались полотенцами и весело махали маме и младшей сестрёнке Вареньке, что смотрели на них из окна детской. Самым занятным было то, что Май с сыновьями проделывал это в любое время года. И если летом обливание водой ни у кого не вызывало интереса, то каково же было удивление соседей, когда закалённая семейка дружно окатывала себя из ведёрок, стоя в тапочках и плавках на белоснежном снегу.

Но возле каждой бочки мёда припасена и ложка дёгтя. Вот и Маю она омрачала жизнь, причём с самой свадьбы. Ложкой дёгтя был затянувшийся конфликт с мамой, что даже после рождения внуков не пожелала сменить гнев на милость и принципиально не поздравляла ни сына, ни других членов его семьи с праздниками. И это несмотря на то, что младшую дочь назвали в её честь – Варварой! Зато бабуля с лихвой компенсировала недостачу внимания и даже на время переехала жить в просторную квартиру внука, всё так же помогая по хозяйству. Всем на зависть они с невесткой ладили с самого первого дня знакомства. Видимо, потому, что бабуля отнеслась к ней как к любимой внученьке, о которой всегда мечтала, но была лишена в силу жизненных обстоятельств.

Собственное жильё Май приобрёл в самом центре городка, неподалёку от новой гимназии. Это был монументальный сталинский дом, чудом избежавший реконструкции, с высокими потолками и белоснежными колоннами, что величественно обрамляли роскошную парадную, гармонируя со статуями львов, восседавших справа и слева от лестницы, выложенной мрамором. В общем, недурно устроился.

Да, чуть было не запамятовали, в то самое время, когда тесть забавлялся с внучатами, его поджидал очередной приятный сюрприз. Дело в том, что любимая доченька была на сносях. Она вынашивала сынишку, которого планировали назвать в честь тестя – Михаилом.

ЖЕНСКИЕ ДЕЛА

И вот в конце сентября жена Мая разродилась четвёртым сыном. Счастливый муж, забирая их из родильного дома, пошутил: дескать, план выполнен лишь наполовину. Осталось повторить – и тогда всё будет как в сказке про Белоснежку. Правда, гномиков не семь, а восемь. На что жена озорно рассмеялась, до конца не понимая, шутит он или серьёзно! Однако стоявшая рядышком бабуля, что присматривала за остальными, с любопытством разглядывающими сопящий свёрток, внимательно посмотрела на внука, одобрительно качая головой.

Подъехали немного запоздавшие тёща с тестем. Выйдя из машины, олигарх на радостях щедро одарил медсестёр двумя огромными корзинами с фруктами, заморскими сырами, вялеными колбасами, ветчиной, красной икрой, консервами, сладостями и прочими деликатесами. Тёща же, передав огромный букет Маю, обняла дочь, а после, приняв от неё новорожденного, почему-то всплакнула. Она и предположить не могла, что каждый появившийся на свет младенец займёт особое место в её сердце, наполняя его трепетной нежностью и любовью.

Роженица с позволения мужа сообщила отцу приятную новость об имени вновь народившегося. Тот, оторопев от неожиданности, растроганно обнял дочь, а после и жену с внуком. Затем подошёл к зятю и крепко пожал ему руку. После чего, погрузившись в микроавтобус, галдящее семейство в полном составе отправилось в загородный дом, где уже всё было готово к празднованию знаменательного события. И тут тесть отчудил. Внезапно он дал команду водителю ехать к дому, в котором вырос Май. Бабуля осторожно попыталась возразить, но тесть, воодушевившись, ни желал никого слушать! В конце концов, он за столько лет так и не познакомился со свахой.

Май спокойно отреагировал на его инициативу. Кроме того, он уважал решение старшего мужчины и уж тем более не собирался критиковать его на глазах домочадцев. Нужно сказать, что тесть это оценил, благодарно взглянув на зятя. Спустя всего ничего микроавтобус заехал во двор, в котором когда-то с утра до ночи пропадал Май. Здесь ему был знаком каждый закуток, где можно было укрыться от дождя. Каждый закоулок, в котором он таился, играя в прятки. На мгновенье Май вернулся в детство. Ещё немного – и, казалось, раздастся родной, до боли знакомый голос мамы, зовущий кушать или делать уроки. Но этого не случилось. Случилось же другое.

Водитель припарковал микроавтобус возле одинокой осины, что росла здесь с незапамятных времён. Открылась дверца, и детвора россыпью заполонила ветхую площадку, на которой чудом сохранились качели-лошадки. Старушки, что сидели на лавочках, радостно встретили свою товарку, бабушку Мая. Одобрительно цокая языками, они выражали восхищение расплодившимся семейством. Нужно сказать, что бабуля не без гордости показала подругам новорожденного, и пенсионерки единодушно сошлись на том, что родился богатырь, каких не видывал свет. Они обступили счастливую роженицу и ласково обнимали её, говорили тёплые слова. Удивлялись толстенной косе, что умудрилась сохранить она, родив пятерых деток. В общем, выражали всеобщее одобрение женского коллектива. Немалая доля похвалы досталась также и тёще, той, что родила и воспитала такую дочь. Тут же кто-то побежал за тётей Варей, и все с любопытством стали ждать, что же произойдёт дальше.

Да, описывать события несложно, но каково тем, кто в них участвует? Кажется, нет ничего проще, чем взять да и завернуть сюжет позаковыристей! Запутать до невозможности, накрутить чёрт знает чего, а там пускай читатель сам выпутывается как может. Хочет – верит, хочет – нет. Но а как же тогда быть с правдой характеров? С реализмом? Увы, не бывает в жизни, чтобы годами таившая обиду женщина сдалась в одночасье. Не бывает! Так станет рассуждать читатель-прагматик, и мы с ним обязательно согласимся. Но не в этот раз.

А пока все ждали появления тёти Вари, тесть достал купленную по дороге корзину цветов и, встав около подъезда, подозвал внучку Вареньку. Шепнул ей что-то на ушко, от чего та расплылась в лучезарной улыбке, и весело рассмеялся.

Ну вот и подошёл к завершению рассказ о женитьбе десятиклассника Пчёлкина, что, не побоявшись взвалить на плечи бремя семьи, наплодил на свет Божий много ребятни, коей так не хватает нашему славному Отечеству! Отплатив тем самым сполна всем недоброжелателям и завистникам своим радостным и счастливым жизнепроживанием.

Было бы несправедливо оставить читателя в неведении относительно ситуации с застарелым конфликтом. С мамой. Справедливость всегда торжествует, выравнивая чаши весов. Кроме того, как уже упоминалось ранее, чудеса случаются. В них просто надо верить. Мы – верим и вас призываем! Потому, неохотно спустившись вниз, тётя Варя столкнулась лицом к лицу со своей маленькой внучкой, названной в её честь. Той самой, которую видела только на фотографиях. Неожиданное свиданьице получилось! Не правда ли? Скажем больше: впервые увидав бабулю, Варенька, как настоятельно попросил дед, подбежала к ней и, прижавшись, негромко сказала:

– Бабушка, я тебя так люблю! Мне тебя очень не хватает. Поехали с нами…

Стоит ли говорить, что произошло в следующий миг? Думаем, не стоит. Сердце русской женщины – самая большая загадка в мире! В нём сокрыто столько любви и нежности, что с лихвой хватит на всю Вселенную. Главное, отворить этот бескрайний поток! Дать ему выплеснуться наружу.

Странно всё-таки устроены барышни. И в печали, и в радости всегда реагируют одинаково. Плачут! Да как! Полагаем, что всемирный потоп случился из-за подобного рода потрясений и, разумеется, нехватки носовых платков. Вот и пришлось расхлёбывать нашим предкам последствия самого разрушительного в мире цунами. Женских слёз!

Но точку в нашей истории ставить ещё рановато. Забрав бабушку Варю, большое семейство теперь уже окончательно в полном составе двинулось в загородное гнёздышко отмечать знаменательное событие. Прибыв на место, они сперва насытились всевозможными яствами, что в томительном ожидании давно замерли на столе. После чего роженица вместе с новорождённым прилегла отдохнуть. Остальные детки бросились кататься с горы из непонятно мягкого, но прочного и безопасного материала, что позади дома воздвиг дедушка, поддавшись их многочисленным просьбам и увещеваниям, аккурат возле песочницы и качелей. Тёща же вместе с мужем не отходила от свахи, показывая дом, что в сравнении с обыкновенной трёхкомнатной квартирой казался царскими палатами. Но делали это по-родственному, без пафоса и тщеславия. Завершив экскурсию, они вышли в сад, где прогуливались ещё какое-то время. Правда, в самый дальний уголок забрести не рискнули, потому как там размещались несколько ульев с пчёлами.

Искренность и доброжелательность хозяев произвели на сваху приятное впечатление, и, понемногу оттаяв, она защебетала с тёщей о своём. О женском. Теперь им предстояли долгие разговоры, какие обычно ведут между собой родственницы, связанные кровными узами. Тесть, чувствуя, что перестал понимать их птичий язык, вернулся за обильно уставленный едой стол, где в одиночестве сидел зять, о чём-то размышляя. Они обменялись взглядами и, ни слова не говоря, в тишине продолжили раздумье. Дети по-прежнему куролесили и валяли дурака под присмотром бдительной прабабушки. Любимая жена, благополучно родив пятого ребёнка, забылась сном. Свахи оживлённо обсуждали что-то животрепещущее. На злобу дня. В общем, мир и покой воцарились в загородной усадьбе.

Что ж, пора и нам подвести черту под этим кратким повествованием. Любознательный читатель наверняка задаст вопрос: зачем это было написано? Для чего изводить бумагу и тратить время? А главное, что хотели этим сказать? Резонно. Не поспоришь. Но мы и не собираемся. Сказать же хочется следующее: на примере вымышленного героя была показана реальная жизнь, каковую может избрать для себя каждый. Практически любой! Встретить девушку, влюбиться и взять её в жёны. Нарожать кучу деток и зажить счастливой, нормальной жизнью. Ведь ни для кого не секрет, что описанная история скорее исключение, нежели правило. Увы, с сожалением приходится это признавать.

Ну а главный вывод, конечно же, упорство и труд! Что прививаются с детства в сугубо мужском коллективе. Где учат добиваться поставленной цели, а также старательно трудиться, как пчёлы, что собирают нектар цветов. Именно этим отличается нормальный мужик от недоросля, коими сегодня наводнена наша территория.

СМЫСЛ ЖИЗНИ ЛЯГУШОНКА АМКИ

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был лягушонок. Звали его Амка. Такое вот весёлое, задиристое и звучное имя. Ещё будучи маленьким головастиком, проявлял Амка недюжинный интерес ко всему, что его окружало. Свысока, насколько это возможно в положении головастика, смотрел он на собратьев своих и сестричек, что, уже будучи маленькими лягушатами, так и норовили упредить его во всём. И, надо сказать, это у них получалось. Дело в том, что Амка немного отставал в развитии. Не то чтобы был болезным или чахоточным. Нет. Просто значительно позже стал лягушонком. Так получилось. Оттого и жаловался он на несправедливость своей лягушачьей судьбы. Что не удивительно. Ведь друзей-приятелей у него практически не было. Родители и родственники – сплошные жабы! Перспектива, как вы понимаете, так себе.

Сверстники не особенно желали играть с ним, потому что были быстры и подвижны. Не то что Амка, который ко всем своим несчастьям прихрамывал на левую лапку. Вот и приходилось ему коротать время в одиночестве. До той поры, пока не познакомился с ужом. По имени Наглый. Тот ещё был отщепенец. Впрочем, на Болотную нормальные не заползали. Им там делать было нечего. А кучковались всякие ущербные. Недоношенные. Вот и подружился лягушонок с ужом, которого не жаловали ни сородичи, ни знакомые.

Однако были на Болотной и свои плюсы. Не без того. Сонм комаров и мошкары. Так что Амка всегда пребывал в сытости и довольстве в связи с этим немаловажным обстоятельством. Ещё бы! Это позволяло не задумываться о хлебе насущном. Иными словами, не было нужды приносить пользу лягушачьему сообществу, зарабатывая на прокорм. Еды-то вокруг сколько хочешь. Лопай, не хочу! Достаточно, не сходя с места, не целясь, выстрелить языком в любую сторону и с наслаждением проглотить добычу.

Но не зря говорится, не хлебом единым. Вот и не желал лягушонок мириться с мыслью, что поздно появился на свет да к тому же с увечьями. Захотелось доказать ему окружающим, что тоже не лыком шит и чего-то в этой жизни стоит. На что его скользкий приятель частенько посмеивался, утверждая: рождённый ползать летать не может! Чем только злил лягушонка, в порыве ярости готового броситься на товарища. Но что бы это дало? Ужи хоть и не ядовиты, но могут ненароком и придушить в дружеских объятиях.

Вот и оставалось лягушонку, смирив гнев, слушать откровенные издёвки приятеля. Что тут поделаешь? Как говорится, с кем поведёшься, так тебе и надо. Да, кто бы знал, что именно в такие моменты меняется лягушачья природа? Превращая обычного, ничем не примечательного лягушонка в неутомимого исследователя, томимого жаждой знаний. Потому и замолчал Амка. Затаился. Перестал делиться с товарищем самым сокровенным. Да и зачем? Тот всё равно не понял бы. Рождённый ползать, ну и далее по тексту. Правда, они по-прежнему изредка проводили досуг вместе. Так же спорили, но лягушонок всё больше отдалялся. Самоустранялся. Теперь его неудержимо влекло познать то, что было сокрыто от посторонних глаз. Что управляет всем сущим на Земле.

Вот и стал он ночи напролёт любоваться звёздами, такими совершенными в своей недосягаемости, до самозабвения погружаясь в лягушачьи мечты. Неожиданно для себя самого открыл лягушонок удивительную возможность познавать Вселенную. Мысленно! Где всё подвластно воображению и можно творить невозможное. Неописуемое! В такие минуты сладостных грёз он преображался. И не только внутренне. Лягушонок казался себе крупнее, мощнее! Взор его твердел, а жесты приобретали уверенность. Даже походка менялась. Становилась тяжеловеснее. Многозначительнее. Кроме того, унизительная хромота превращалась в знак особого отличия. Коим вознаграждались те, кто многое повидал на своём веку. Многое пережил, а следовательно, многое познал.

В одно из таких воображаемых путешествий на лягушонка снизошло озарение. Внезапно осознал он, что идеи управляют миром! И кто аргументированно, а главное, убедительно изложит свою точку зрения, тому и повинуются. Безропотно! Безальтернативно. Поскольку в природе живых существ, естественно, подчиняются опытному да знающему. Или тому, кто сумеет казаться таковым.

Увы, подобные размышления не проходят даром. Тут поневоле задумаешься на предмет соответствия собственной жизни воображаемому образцу. Вот и Амка не стал исключением. Тщательно проанализировав ситуацию, лягушонок задался труднейшим вопросом: а в чём смысл его собственной жизни? Для чего он появился на свет?

БОБРОВАЯ ЗАПРУДА

Прошло несколько дней, проведённых лягушонком в раздумьях о смысле жизни. Так и не разобравшись с этой животрепещущей дилеммой, решил он поискать ответ в иных местах. Напоследок насладившись холодным светом звёзд, дождался лягушонок, когда забрезжит рассвет, и отправился в путь. В поисках истины. Знал бы, что ждёт на пути, может, и не торопился бы. Но будущее, к счастью, сокрыто он нас, а долгую дорогу осилит идущий. Пожелаем же ему храбрости и удачи! Не каждый отважится на такое.

Выбирая направление, куда двинуться, лягушонок, не мудрствуя лукаво, отправился вверх по течению ручья, что с незапамятных времён впадал в Болотную. Проплыв метров семь, он за первым же поворотом наткнулся на запруду, которую старательно возводил бобр Гаврила. Не обращая внимания на приветствие лягушонка, тот, недовольно морщась, продолжал трудиться. Амка стал терпеливо дожидаться, пока ворчливый бобр сделает перерыв, чтобы спросить о наболевшем. О смысле жизни! Следует признать, что ожидание принесло свои плоды. Правда, пообщаться с Гаврилой не удалось ввиду чрезвычайной занятости последнего, а также его прескверного характера. Откуда взялся такой вывод? А как может быть по-другому, когда бобр, ни на минуту не смолкая, ругал всех отборной строительной бранью! Да так, что ему позавидовал бы матёрый корабельный боцман. Тоже большой дока в этом вопросе. Ни единого доброго слова не услышал Амка, пока ждал, разинув рот. Да, что ни говори, а умеют бобры перемывать косточки. Этого навыка у них не отнять.

Вот и не стал лягушонок тратить драгоценное время, а отправился дальше. Благо впереди открывался пейзаж, от которого захватывало дух! Это было потрясающее зрелище! Ничего подобного Амка никогда не видел. Так как родился и вырос на Болотной, где привычными были лишь плакучие ивы да тина. А теперь перед ним во всей своей красе раскинулось поле! Покрытое свежей нескошенной травой. Утренняя роса спустившимся с небес облаком накрыла это сочное великолепие. Отчего поле будто дышало. Вдыхало и выдыхало, подрагивая полупрозрачной перистой пеленой.

Какие-то удивительные создания, перебирая невероятно длинными ногами, пощипывали травку. Лягушонок никогда не видел подобных существ, но смело направился к стоявшему ближе всех. Тому, кто, горделиво фыркая, нервно встряхивал роскошной гривой. Время от времени, заботливо оглядывая остальных.

Подойдя вплотную к странному существу, чьи невероятно длинные ноги устремлялись ввысь, лягушонок вежливо поздоровался. После чего поинтересовался, как обращаться к столь высокочтимому собеседнику.

Жеребец, кося от удивления глазом, дружелюбно ответил:

– И тебе здравия желаю, храбрый путешественник!

Однако как звать его не сказал, но, проявив заинтересованность, спросил:

– Куда путь держишь, малыш?

Амка, запрокидывая голову, иначе не расслышат, прокричал:

– Я ищу истину! Хочу познать смысл жизни. Научите меня, пожалуйста.

Жеребец в ответ громко заржал! Да так, что стоявшие рядом кобылы с тревогой посмотрели в их сторону. Правда, его ржанье было таким заразительным, что Амка тоже рассмеялся. Но вышло сплошное кваканье. Собеседник же, пытаясь смахнуть длинными ресницами выступившие слёзы, наконец успокоился и со смешком произнёс:

– Да. Озадачил ты меня. Даже не знаю, что и сказать. Впрочем, изволь. Буду с тобой откровенен. Правда, мне не очень понятно, что именно ты подразумеваешь под «смыслом жизни»? Что же касается моей точки зрения на предмет, то она бесконечно проста. Это жить в соответствии со своей природой! Ничего не выдумывая и не меняя. Пожалуйста, окажи любезность, оглянись вокруг! Видишь, сколько резвых кобылок пасётся на лугу?

Лягушонок, насколько это было возможно с его ростом, постарался окинуть взором то, что собеседник называл лугом, на котором паслись такие же странные длинноногие существа. Тогда жеребец, по-прежнему потряхивая роскошной гривой, продолжил:

– Ну, так вот, все они требуют внимания. Заботы. А у каждой свой характер! Свой норов! К каждой подход нужен. Иначе обидятся и разбегутся. Собирай их потом…

Лягушонок, кажется, начинал понимать, к чему клонит его порывистый собеседник, что, даже разговаривая, не переставал перебирать длинными ногами, будто готовился к скачке. Но суровая правда лошадиной жизни мало походила на его ночные фантазии. Где полёту мысли подвластно всё. Даже невозможное!

Лягушонку отчего-то взгрустнулось. Жеребец, заметив, что тот сник, попытался было приободрить. Но это не помогло. Амка всё больше замыкался в себе, теряя интерес к разговору. На прощанье он вежливо махнул лапкой и направился в сторону редколесья, чьи очертания уже проступали сквозь рассеивающийся утренний туман.

СТРАННЫЕ ИГРЫ

Что ж, не такими простыми оказались поиски истины. Совсем не так себе это представлял лягушонок. Но ничего не попишешь. Назад дороги нет! А пока он, прихрамывая, приближался к редколесью, его внимание привлёк звук как от ударов тупых предметов. Искренне заинтересовавшись, лягушонок направился в сторону непонятных тычков. Легко взобравшись на небольшую горку, увидел он престранную картину. С виду два совершенно вменяемых барана, разодетых по последнему слову моды, разбегались и, не жалея сил, что было мочи сшибались в лобовой атаке! Их белоснежные с тёмными подпалинами одеяния так и курчавились на ветру. Развеваясь, будто знамёна вражеских армий, что сошлись в смертельной схватке не на жизнь, а на смерть!

Амка не раздумывая бросился к ним с целью поскорее разнять этих симпатичных, но почему-то таких озлобленных парнокопытных. Да, тут необходимо внести уточнение, что лягушонок не знал, с кем имеет дело. Это мы решили для упрощения повествования называть всех животных своими именами. Дабы читателю не путаться. Так что храбрый лягушонок подвергал себя настоящей смертельной опасности! И кто знает, как сложилась бы его жизнь в дальнейшем, попади он под ноги разгорячённых схваткой, непримиримых бойцов. Попросту растоптали бы. Что с них, баранов, возьмёшь?

Но, видимо, у всех храбрецов есть влиятельный покровитель на небесах. Нашёлся таковой и у Амки. Дело в том, что пока лягушонок приближался к месту побоища, бараны утомились и разбрелись в разные стороны. Озадаченный неожиданным исходом, Амка разочарованно посмотрел то в одну, то в другую сторону. Но решил направиться прямо. Благоразумно рассудив, что существа, так отчаянно жаждущие проломить друг другу головы, вряд ли являются носителями истины. И ничего путного ему не скажут.

Да и откуда чему взяться? Если с самого утра бараньи головы сотрясают сплошные удары! Разве это жизнь? Но не судите, да не судимы будете. Каждому барану – своё! Так рассуждал лягушонок, размышляя над непонятной картиной мира, что вырисовывалась перед ним всей своей нелепостью. Почему-то на этом фоне ему вспомнилась Болотная, где всё было размеренно и спокойно. Где ничто не предвещало смертельный риск и иного рода опасности, коим он подвергался на пути в поисках истины.

Двинувшись, как уже говорилось ранее, прямо, набрёл усталый лягушонок на хутор, что стоял на отшибе станицы. Покосившийся от времени плетень грозно преградил ему путь. Благо месяц май оказался дождливым, и тын плетня был местами сильно размыт. Да так, что глина целыми кусками отваливалась под напором весенних ливней. Потому лягушонок без особого труда проник во двор, аккурат в том самом месте, где своею прохладой манил глубокий колодец. Он легко запрыгнул на пристроенную возле колодца невысокую подставку для вёдер. Однако его усилия не увенчались успехом, поскольку дверца на колодце была затворена.

Разочарованный лягушонок огляделся по сторонам и заметил кринку с молоком, что стояла неподалёку. Прикинув расстояние, он, не раздумывая, сиганул в неё, выплеснув приличную порцию молока на землю. С наслаждением погрузившись в молочную прохладу, затих, набираясь сил. Что-то подсказывало, что силы вскоре понадобятся.

В это самое время, пока лягушонок отдыхал в кринке, во дворе бурлила жизнь. Дело в том, что несколько месяцев назад отелилась хозяйская корова. Щедрая кормилица обитателей хутора. Её коренастый отпрыск, пытаясь погулять где-нибудь на опушке леса, постоянно натыкался на запрет любвеобильной и заботливой мамани, что, не переставая жевать, обучала сына премудростям жизни. Главной из которых, по её мнению, была осторожность! На что телок только бычился, всеми силами пытаясь порвать цепь, которой его привязал хозяин. Так как не в меру ретивый бычок уже повытоптал саженцы и изрядно расшатал старый плетень. Сквозь который и проник лягушонок. Да. Трудно обрести взаимопонимание поколений. Извечный конфликт отцов и детей никто не отменял. Но отцов, а не матерей! Об этом думал Амка, прислушиваясь к разговорам обитателей двора.

Странно, почему любящие матери не могут понять такой простой вещи? Если всё время держать сына на привязи, он утратит всё, чем так щедро одарила его природа! Однако размышления были прерваны тем, что кто-то поднял кринку и куда-то её понёс.

Поначалу лягушонок испугался и даже хотел было выскочить, но плавно покачиваясь, его уютное убежище убаюкивало. И он успокоился. Предоставив жизни самой случаться.

СМЫСЛ ЖИЗНИ – ПРИНОСИТЬ ПОЛЬЗУ!

Окончательно вверив себя в руки судьбы, лягушонок успокоился. Да и что с ним могло произойти? Даже если бы его заметили? Ну, выбросят на землю. Дальше-то что? Отряхнётся и отправится в путь. Только и всего. Однако ж не заметили. Не выбросили. И тут услышал лягушонок, как со скрипом отворилась дверь, и кринку, в которой он бултыхался, поставили на какую-то твёрдую поверхность.

Предусмотрительно подождав, пока стихнут шаги, Амка осторожно выглянул наружу. Для этого ему пришлось подтянуться на передних лапках, вспомнив навыки гимнаста, только уж больно неказистого с виду. С любопытством оглядевшись по сторонам, лягушонок обнаружил себя запертым в каком-то тёмном помещении. Судя по всему, амбаре, доверху наполненном всяческой всячиной. Размещавшейся на полу, на стеллажах, а также свисавшей с потолка в виде чего-то аппетитного и вкусно пахнущего. Даже по лягушачьим меркам. Чего тут только не было. С десяток или больше холщовых мешков, что стояли в углу, располневшие от, видимо, весьма ценного в них содержимого. Несчётное количество банок со всевозможными соленьями и закрутками, вареньем и грибами, которые занимали многочисленные полки и стеллажи. Отчего те кряхтели и сгибались под их тяжестью. Какие-то неподъёмные с виду лари, на чьих крышках беспорядочно громоздились жестяные консервы. В общем, изобилие было повсюду, куда ни кинь взгляд.

Внезапно какой-то шорох привлёк его внимание. Приглядевшись, лягушонок заметил крысу, что вела себя по-хозяйски в этом уютном уголке чревоугодия. Та тоже обнаружив незваного гостя, всем своим видом выказала неодобрительное отношение к данному факту.

– Добрый день, – поздоровался Амка, верный привычке всегда быть вежливым.

– И тебе не хворать, милок, – неохотно процедила крыса сквозь зубы.

После чего демонстративно отвернулась и юркнула в какой-то закуток, поскольку дверь в амбар отворилась, и огромная тень загородила появившийся, было, просвет в дверном проёме.

Лягушонок разжал лапки и бухнулся в молочную жижу. От греха подальше. Не забывая при этом рассуждать о том, какая странная всё-таки штука – жизнь. Казалось бы, крыса владеет всем, чем только возможно. Всего-то у неё вдоволь. Живи да радуйся! Так почему же она недовольна? Зачем груба и невежлива? Внезапно ему подумалось, что именно в этом и состоит смысл её жизни. Что она копит, бережёт и стережёт добро. Вот только радости в этом маловато.

А тем временем кринку с молоком и притаившимся на дне лягушонком опять куда-то понесли. Что ж за день-то такой сегодня, подумал Амка, но решил не выдавать своего присутствия. Мало ли что. Однако это не помогло. Его заметили!

Здоровенный детина, что осторожно нёс посудину с драгоценным содержимым, неожиданно рассмеялся и позвал детей поглазеть на это чудо. Невесть откуда взявшуюся в молоке лягушку! После чего попросил принести большую миску и осторожно, стараясь не расплескать, перелил в неё молоко. Амка, затаив от страха дыхание, остался на дне пустой кринки. Скажем честно, он уже распрощался с жизнью. Но ничего страшного не случилось. Дети поочерёдно заглядывали внутрь, пытаясь разглядеть лягушонка. Однако никто не причинил ему ни малейшего вреда.

Тогда хозяин хутора, а это был именно он, стараясь не нанести увечий взял дрожащего лягушонка за лапку и вытащил из кринки. Усадив его на ладонь, он произнёс:

– Вот видите, лягушонок делает работу, которая у него очень хорошо получается. Не даёт молоку скиснуть! Приносит пользу, а потому пускай себе живёт на здоровье.

Завершив наглядный урок, он отнёс Амку в высокую траву, что в изобилии росла возле колодца. Выпустив, вернулся к детям, которых так и влекло посмотреть, куда же направится лягушонок. Ведь ближайший пруд находился в часе ходьбы от хутора. Однако, папа строго-настрого запретил им преследовать и обижать земноводное. Что ж, отдадим ему за это должное. На то он и хозяин, чтобы блюсти порядок!

«Да, – думал лягушонок, устремляясь в высокую траву, – значит, в этом и состоит смысл моей жизни? Приносить пользу? Но ведь я же ничего особенного не сделал. Выкупался в молоке, отдохнул. Как же так? Странные всё-таки существа – эти двуногие! Непонятные. А главное, как ловко передвигаются они на своих двух конечностях. Я бы так ни за что не смог. Тем не менее, пора было продолжить путь, а то как бы ещё куда не влипнуть!»

С этими мыслями лягушонок покинул двор точно таким же образом, как и проник в него. Через всё тот же потаённый лаз в плетне, размытый обильными весенними ливнями. Оставив позади хлопотавший дневными заботами хутор, он более не оборачивался, а торопился отыскать укромное убежище. Потому как солнце палило нещадно. Что для лягушонка стало воистину серьёзнейшим испытанием.

НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ

Стараясь как можно быстрее добраться до тени, что обещал росший неподалёку кустарник, лягушонок ускорился изо всех сил. Палящие солнечные лучи представляли для него настоящую угрозу. Ему уже стала мерещиться водная гладь, такая прохладная и желанная, когда сильный удар сбил с ног. Вернее, с лягушачьих лапок. Описав приличную дугу, Амка кубарем покатился по траве и упал на спину. Быстро перевернувшись, он попытался подняться и понять, на что натолкнулся с разбегу. Но не тут-то было. Ещё один крепкий подзатыльник, от которого искры брызнули из глаз, поубавил резвости! Лягушонок решил не двигаться, дабы более не нарываться.

Тем временем кто-то пушистый и грациозный стоял сбоку и принюхивался к нему. Это был не кто иной, как сам хозяйский кот. Кто с самого начала молча наблюдал за лягушонком, но не вмешивался. До поры. Он прекрасно видел, как Амка покидал двор через потаённый лаз в плетне, и решил за ним проследить. Куда же направится незваный гость?

Однако, утомившись от изнуряющей жары, кот решил прекратить преследование и познакомиться поближе. Для чего и утихомирил лягушонка затрещинами. Нужно сказать, что кот был весьма удивлён решением хозяина отпустить Амку. Потому что сам так не считал. Более того, в силу своей молодости, он никогда не видел лягушек и не знал, каковы они на вкус. Само собой разумеется, это был образованный кот, который слышал, что во Франции лягушачьи лапки являются деликатесом. Однако то во Франции. Сам же кот предпочитал итальянскую кухню и любил спагетти, что изредка готовила хозяйка. А если быть точнее, то ветчину, что составляла один из основных ингредиентов этого блюда. Вот и решил кот восполнить пробел своего гастрономического образования. Узнать, каковы лягушки на вкус.

Но, увы, тщательно принюхиваясь к лягушонку, он не посчитал его съедобным! Более того, разочарованный напрасно потраченным временем, кот деловито развернулся и, даже не извинившись за причинённое беспокойство, важно направился к хутору. Где ожидало молоко и иные приятные для кошек деликатесы.

Нельзя сказать, что собственная несъедобность и непривлекательность в качестве обеда расстроили лягушонка. Как бы не так! Он пребывал в восторге от осознания факта, что избежал участи стать для кого-то едой. Тем не менее нужный вывод был сделан. Оказывается, смысл жизни кошек – снимать пробу! Определять, что съестное, а что нет! Весьма полезный навык в хозяйстве.

Однако на этом его приключения не закончились. Благополучно добравшись до кустарника и отдохнув там до того момента, когда солнце стало клониться к горизонту, лягушонок продолжил путь. Он хотел засветло добраться до воды. Кроме того, чем больше размышлял Амка над насыщенным событиями днём, тем сильнее его влекло домой. На Болотную. Одна мысль, что чуть было не стал едой, бросала в дрожь! Да и погибнуть под бараньими ногами тоже не входило в его планы. Вне зависимости от той высокой цели, ради которой они бились насмерть. Согласитесь, было бы странно из-за чьих-то бараньих интересов сгинуть почём зря!

Да, набирался жизненного опыта лягушонок. Черпал полной ложкой. Теперь он вёл себя гораздо осторожнее. Не шёл напропалую, как бывало, смело бросаясь в любое приключение! Ни секунды не раздумывая о последствиях. Нет. Теперь лягушонок двигался окольными путями. Он осторожно выглядывал из травы, внимательно осматривая окрестности, прежде чем выбрать направление. Ну а, выбрав, совершал стремительный рывок, дабы поскорее укрыться в высокой траве.

Но, увы! Это ему не помогло. Дело в том, что спрятаться можно. Замаскироваться так, что не увидят. Но только от тех, кто, разыскивая, полагается на одни лишь глаза. Те же, кто руководствуется ещё и нюхом, обнаружат, где угодно! Куда бы кто ни запропастился. Что вскоре и произошло! Потому, пока лягушонок в очередной раз примеривался, в каком направлении сделать ход конём, ему послышался тяжёлый топот и прерывистое дыхание. Даже не предпринимая попытки удрать, Амка изо всех сил вжался в землю, надеясь, что таким образом пронесёт. Увы, не пронесло!

Топот приблизился и затих. Лягушонок услышал прямо над собой звуки, какие обычно издают ноздри. Шумно вдыхающие и выдыхающие. И кто-то чрезвычайно огромный мягко улёгся рядышком. Амка осторожно приоткрыл глаза и дрожащим голоском произнёс:

– Здравствуйте! Вы хотите меня скушать?

– Вот те на! – раздался глухой бас. И затем продолжил. – Ты чего в такую даль забрался? Родители, небось, потеряли? Давай провожу, кабы кто не обидел.

Воистину небесный покровитель путешественников никогда не дремлет! Вот так, безо всяких лишних слов огромная дружелюбная собака проводила лягушонка до ближайшего водоёма. Где они и расстались. Амка получил очередной урок. Он понял, что смысл жизни собак – защищать! Как же это благородно, подумал лягушонок, ныряя в воду.

С ТУМАКАМИ ВЕСЕЛЕЕ

Оказавшись в родной стихии, лягушонок немного проплыл под водой, затем вынырнул и с благодарностью помахал псу лапкой. Оставаясь на берегу, тот дружелюбно завилял хвостом. Увидав, что с подопечным всё в порядке, рявкнул на прощанье и отправился восвояси. Лягушонок, благоразумно решив не тратить больше сил, просто поплыл по течению. Внимательно изучая окрестности, он пытался разобраться, в какой стороне родная Болотная. А пока плыл, в его лягушачьей голове неспешно текли мысли.

Думалось ему, как всё-таки здорово оказаться там, где чувствуешь себя в безопасности. В воде! Где ни кот, ни бараны, ни другие животные не смогут доставить ему хлопот. Да, всё-таки хорошо родиться лягушкой и получать удовольствие от такого простого, казалось бы, занятия – плавания! Как же это приятно – раскинуть лапки и, ни о чём не беспокоясь, отдаться на волю течения.

Признаемся, мы не разделяем такого легкомысленного и небрежного поведения. Ну да, лягушонок наконец-то оказался в воде. Но это ровным счётом ничего не значит! Ухо всегда нужно держать востро. Однако на ошибках учатся. А пока он безмятежно предавался мечтаниям, сгустились тучи и стал накрапывать мелкий дождь. Внимательный читатель наверняка задастся вопросом: и что с того? Пошёл дождь. Какая разница? Лягушонок и так в воде. Всё правильно, ничего страшного в самом дожде нет. Но населяющие водоём утки, чувствуя изменение погоды, стали беспокойно собирать свой выводок. На всякий случай. От греха подальше. И надо ж было такому случиться, что лягушонок, сам того не желая, оказался в центре хоровода, который водили уточки.

Нужно хорошо знать норов этих с виду безобидных представителей крылатого братства. А он у них о-го-го! Сама природа великолепно подготовила уток, снабдив такими бойцовскими навыками, как плавать, бегать, летать да к тому же нырять. Да так, что спецназ отдыхает! Потому и накинулись маленькие утята на потерявшего всяческую осторожность лягушонка. Таких тумаков ему надавали, что мама не горюй! Насилу вырвался он, нырнув на самое дно водоёма. Что ж, и этот урок пришлось выучить лягушонку. На всю жизнь запомнит он правило, что нельзя расслабляться! Даже в родной стихии. А всегда нужно быть собранным и готовым к любым неожиданностям.

Вот и подошёл к завершению рассказ о поисках лягушонком смысла жизни. И, надо отдать ему должное, он его нашёл. Смысл жизни. Всё оказалось не так сложно. А именно: делай своё дело, принося пользу другим. И тогда всё у тебя будет хорошо!

Да, после тех злополучных тумаков, щедро розданных подрастающими бойцами – утятами, Амка решил выбраться на берег. Потому как ему почудился родной запах Болотной, что манил откуда-то сверху. Слева. Выбравшись на сушу, вконец измученный лягушонок приступил к штурму, как он надеялся, последнего препятствия этого непростого дня. Забраться же ему предстояло на невысокий, но достаточно крутой берег. Из-за которого и доносился запах детства. Теряя последние силы, одолел лягушонок эту естественную преграду и, к своей неописуемой радости, обнаружил родные пенаты. Милую его сердцу Болотную. Где всё оставалось по-прежнему. Впрочем, а что там могло измениться за день? Лягушонок хотел было сразу спуститься вниз, но настолько вымотался и устал, что лапки попросту отказались ему служить.

Дабы передохнуть и набраться сил, присел Амка у раскидистого клёна. Возле огромного муравейника. Любознательность и на сей раз взяла верх, и, пока мышцы отдыхали, он изучал жизнь муравьёв. Правда передышка длилась недолго. От силы минут десять. Но много чего интересного узнал лягушонок за это время. Например то, что муравьи, несмотря на свой небольшой размер, поднимают тяжести, во много раз превышающие собственный вес. Это его сильно удивило! Ну а главное то, что они дружны и организованны. И всю работу выполняют сообща. Вместе! Не то что сородичи Амки, где каждый тянет свою лямку в одиночестве. Отчего-то вспомнилось ему детство, и чувство обиды слегка кольнуло лягушачье сердечко.

Однако, восстановив силы, отдохнувший лягушонок бодро спустился в родную Болотную. Туда, где родился и вырос. Странно, но многие обитатели обрадовались его появлению, так как решили, что он погиб! И даже по-своему, по-лягушачьи, распрощались с ним навеки. Теперь же получается, что Амка воскрес и явил этим настоящее чудо! Его сразу же накормили и принялись расспрашивать, узнавать, что делается там, в другом мире? Которого никто из обитателей Болотной никогда не видел.

Лягушонок правдиво рассказал всё, что с ним приключилось. До мельчайших подробностей. Ничего не утаивая. Разумеется, поверили не всему. Но какая разница? Он дома, и тут понял лягушонок, что настоящее счастье – это жить среди своих! Что делать дело, принося пользу, можно и на Болотной. Иными словами, постиг он древнюю мудрость, что звучала незатейливо: где родился, там и сгодился! Однако как невероятно сложна эта незатейливая простота.

Вот так маленький лягушонок познал то, что многим даже не снилось. Познал, не побоявшись преступить порог родного дома и отправиться в неведомое. Впрочем, кто знает, может в это самое время, когда пишутся строки сии, немало пытливых умов проводят бессонные ночи в созерцании звёздного неба. А кто-то уже стоит на пороге удивительного открытия, что обязательно навсегда изменит его жизнь.

СНЫ В ЯСНУЮ НОЧЬ

Однажды в далёкой суровой стране он появился на свет. Щурясь от яркого солнца, с наслаждением подставлял лицо под его благодатные лучи. Мир, что он узнавал, не ведал огорчений. Маму свою он любил трогательной и нежной любовью, которую скрывал, ведь рос среди гор – в местах, где суровы обычаи и женщины редко претендуют на равенство. Отец занимал в его сердце особое место, этот сильный и вспыльчивый человек всегда был для него загадкой. Тщетно пытался сын не перечить, увы, упрямые раздражают.

Особенно влетало за драки, в которых постоянно участвовал. Что тут сказать, кулаки на улице равняют всех: кто старше и выше, кто прав и не очень. И жить бы мальчику среди гор до седых волос, но родители расстались. Вместе с младшими сестрёнкой и братишкой он отправился в северный лютый край.

В бесконечной суете нахлынувших забот стирались воспоминания о залитом солнечным светом городе, окружённом белоснежными вершинами. Умываясь, мальчик видел в зеркале лицо, на котором появлялся мягкий, шелковистый пушок. Но внешность его мало занимала, а внутренний мир уже тогда, в беззаботное школьное время, задавал вопросы, ответы на которые не находят и в более зрелом возрасте.

Лютый край встретил холодным, пронизывающим ветром. Грязные, серые стены домов произвели на него тягостное впечатление. Понемногу он отвык от пьянящей синевы неба, что стыдливо куталось облаками, словно стесняясь своей наготы.

Поначалу его общение было ограничено. Во дворе ждал довольно жёсткий приём. В школе тоже никого не знал, а после первой же драки отнеслись настороженно. Неожиданно для себя он оказался словно выброшенным на свалку. Ему осталось разве что мечтать да усиленно тренироваться в одиночестве. Тренировался он взахлёб, вместе с обуревающими сомнениями – ветреными приятелями нежного периода взросления.

Летело время, и вскоре мальчик обзавёлся друзьями. Жизнь поощряла его, закаляя не только тело, но и дух, причём весьма оригинальным способом.

Кому из подростков не приходилось влюбляться? Вот и его, как и близкого друга, угораздило влюбиться в соседскую девчонку. Они принялись рьяно воевать за её благосклонный взор. Со стороны это казалось странным, ведь друзья не на шутку рассорились. Чем объяснить это? Наверное, мудростью девочки, строившей глазки обоим, но они получили полезный и поучительный опыт.

Солнце регулярно вставало из-за горизонта. Всё шло своим чередом. Время от времени его стали навещать мысли о смерти. Сейчас уже сложно сказать, что именно послужило поводом, но он почему-то не представлял, что может умереть. Это казалось невозможно.

Было бы неверно говорить о нём как о постоянно преследуемом мыслями о смерти. Это не так. Но в иные времена мысли посещали, и на их фоне проблемы реальные, коих было множество, блекли, превращаясь в эфемерные, не стоящие серьёзных усилий.

Природа не баловала погодой северный край, а потому желанное купание было маленьким кусочком счастья, время от времени скрашивающим его досуг. Так вот, купаясь в очередной луже, назвать водоёмом которую едва представляется возможным, он оказался невольным свидетелем одной трагедии. Вознамерившись переплыть эту лужу, подросток не рассчитал свои силы и, не добравшись до середины, стал тонуть. Поначалу его приятели не обратили внимания на крики, очевидно принимая их за шутку, но когда голова подростка исчезла с мутной поверхности, тогда и случился настоящий переполох. Откуда-то сразу подоспели взрослые и довольно быстро вытащили из воды тело. Они долго пытались откачать его. Увы, их усилия не были вознаграждены. Так и сгрудились, враз опустошённые, возле маленького синеющего тела, для которого остановилось время.

Юноша принял как должное, что в любое мгновение может расстаться с жизнью. Первое время эта трагедия часто напоминала о себе. Пытаясь от неё отмахнуться, он мысленно уносился в Космос, мечтая там, в непостижимой разуму бесконечности, отыскать ответы на мучающие его вопросы…

Осознал случившееся он много позже, но в тот пасмурный день мальчик впервые почувствовал ледяное дыхание смерти. Всё это время Она витала среди них, нежно нашёптывая что-то на ухо.

Летели дни, но нереально неподвижное тело стало незаметным отсчётом в жизни самого подростка, напоминая о себе, когда тому случалось почувствовать ледяное дыхание.

Вот такой рассказ когда-то услышал я. Услышал не от мальчика, но мужа, не утолившего жажды неизведанного. И я записал его повествование. Итак, слово моему собеседнику.

НОЧНАЯ ДРЕМОТА

Загадочный мир иллюзий пленил меня. Стирая зыбкую грань реальности и видений, он дарил сны, которые я часто принимал за действительность. Причиной происходящего было плачевное состояние моего здоровья.

Врач, да будет земля ему пухом, нацарапал рецепт: не расстраиваться, операцию и специальную для подобного случая терапию. Перспектива меня озадачила, и я промямлил, что от судьбы, мол, не уйдёшь. Он буркнул, что мне ещё повезло и неплохо бы радоваться, что болезнь не умножила меня на ноль. Я оценил шутку и улыбнулся, но не был готов радоваться, правда, возражать не стал. Всё казалось розыгрышем, но Эскулап проявил настойчивость, за что я ему бесконечно благодарен.

Знать бы заранее, что стану учебным пособием, я, возможно, и передумал бы. Но служить живым анатомическим чучелом оказалось довольно забавно. Меня показывали студентам, вереницей сменяющим друг друга, а я наблюдал за их реакцией. Они напомнили поход в краеведческий музей, где пылилось чучело мамонтёнка, откопанного в вечной мерзлоте. Правда, наше взаимное изучение продолжалось недолго. Как-то, ни свет ни заря, меня отвели в комнату, куда никого из посторонних не впускали.

Мне снова повезло, операция прошла успешно. Очнувшись, я осмотрел палату и помахал рукой в знак приветствия. Возле окон промолчали. Там находились с переломанными челюстями, и в ответ на мой жест только закивали, показывая на что-то в углу, завёрнутое в одеяло. Я повернул голову и отдельно поприветствовал этот грузный свёрток. Тот, свернувшись калачиком, сидел с полузакрытыми глазами и, по всей видимости, спал. К сожалению, я не дождался ответа, так как ночью он умер и спустя некоторое время его куда-то уволокли. Так состоялось моё знакомство с этой обителью отчаяния.

Лениво потянулось время. Меня стали навещать. С удивлением обнаружил, что испытываю противоречивые чувства: благодарность за оказанное внимание и недовольство жалостью, скользящей в каждом взоре. Мне казалось, все считают своим непременным долгом заживо меня похоронить. Посещения начинались спозаранку и чем-то напоминали траурный ритуал. Поначалу я с иронией отнёсся к происходящему, правда, вскоре её сменило раздражение.

Прежде чем попасть в палату, нужно было пройти под окнами, поскольку дорожки были изрыты так, словно здесь хозяйничали вепри в поисках желудей и кореньев. Так вот, минуя окна, кто-то мило улыбался, кто насвистывал, иными словами, являл собой бодрый образчик жизнерадостности. Но по мере приближения к входу хорошее настроение словно испарялось. Складывалось впечатление, что за входной дверью притаилось нечто, увидев которое, все мгновенно менялись в лице. Со своего места я не видел, что именно служило причиной перемены, однако, проходя через дверь, лица приобретали одинаковое скорбящее выражение.

Следующее за этим действо вызывало негодование, зачастую переходящее в бешенство. Я раздражался от взглядов, полных сочувствия, ободряющих похлопываний и неискренности, ставшей повинностью. Не покидало ощущение, что присутствую на собственных похоронах и слушаю надгробные речи. Для полноты картины не хватало только свежей могилы да оркестра, исполняющего траурный марш.

Не знал, что жалость так беспощадна! Незаметно подкравшись, она жалит, словно змея, и её смертельный укус парализует волю. Страх сковывает движения, тело покрывается испариной, а взмокшая от пота рубашка словно невыносимые влажные путы. Скрипя зубами, я беспомощно ждал, когда всё закончится. Мучительно чувствовать, как жалость вонзает свои клыки в моё утратившее веру сознание.

Распрощавшись, я срывал с тела липкую ткань, тщетно пытаясь ледяной водой смыть унизительное клеймо. Бушевавшие в груди эмоции могли сжечь всё живое. Сочувствие порождало ненависть, тихо выжигавшую мою душу. Отчаяние овладело мной, оно надолго выбило из колеи. В сопровождении тягостных мыслей я покинул больницу.

ЖАЖДА ЖИЗНИ

Прямо из больницы направился домой. Проезжая по цветущему городу, любовался тенистыми аллеями. В их недрах били хрустальные фонтаны. Буйная растительность скрывала бульвар, по которому прогуливались одинокие прохожие. Подъехав к дому, я остановил машину возле подъезда и долго вглядывался в его зубастый оскал, готовый меня поглотить.

На первый взгляд, во дворе всё было по-прежнему. Старушки, сидя на лавочках, мило обсуждали последние сплетни. Детский щебет разносился повсюду. Воздух, пропитанный ароматом весны, звенел птичьими голосами.

Мне не хотелось входить в подъезд, его темнота пугала. Стройный ряд почтовых ящиков хищным оскалом мерцал во тьме. Выйдя из машины, я остановился, но, подчиняясь какой-то неведомой мне силе, робко шагнул в темноту. Она встретила сыростью и прохладой и, ткнув в живот, мягко навалилась. К горлу подступила тошнота, и я рванул вверх, словно спасаясь от погони.

Взлетев по ступенькам, оказавшись в прихожей, с облегчением захлопнул за собой дверь. Она хищно клацнула, словно сработавшая мышеловка. От слабости дрожали колени, пришлось опереться о стену. Тяжело дыша, я изучал обстановку. Вещи как будто находились на своих местах, но что-то, чего я не мог понять, изменилось. Пытаясь припомнить какие-то детали, я лишь напрасно напрягал память, она не спешила прийти на помощь.

На ватных ногах принялся бродить я по гостиной, вглядываясь в неясные силуэты. Утомившись, рухнул ничком на диван. Время, словно не желая меня тревожить, остановилось.

Незаметно подкралось утро, но вечно спешащее солнце было ещё за горизонтом. Повеяло ночной прохладой. Утомлённый зноем город просыпался.

Я подошёл к окну и распахнул его. Горный ветер ворвался и напоил своею свежестью мою понурую берлогу. Подставляя лицо под бурные прикосновения, я зачарованно смотрел на маленький фонтан во дворе.

Кто бывал на Востоке, навсегда останется в плену его дивной красоты. Праздничное ликование красок сложно выразить словами. Смешавшись с запахами, они закатили настоящий фейерверк, заставляя блекнуть фантазии своих восторженных поклонников! До сих пор мне снится восточная ночь, полная чарующих запахов и звуков. Её непроглядная тьма усеяна мириадами звёзд. Изысканным очарованием веет ночное небо, и пряным вкусом вторит ощущение сказки, унося воображение прочь. Такой эта ночь была в древние времена, такой осталась и теперь.

В горах безжалостное время оттеняет красоту скал. Их отвесные стены словно глубокие колодцы. Вырыты могучими исполинами, они хранят вековое молчание. Звенящая тишина непреклонна, как суровый страж. Время покоит свои тайны в глубине бездны. Громадная толща воды не спешит поделиться секретами. Она способна отражать мысли. Мне захотелось раствориться в этой прохладе, ощутив себя частью природы. Я смотрел на фонтан, и одиночество тоской сжимало горло.

Мысли мои, несмотря на потрясение, были на редкость ясны. Скажу больше, я их чувствовал. Мне нравилась их прохлада, они не метались хаотично, но каждая имела свой путь. Это было приятное ощущение слаженности и гармонии.

Первое время мне не спалось. Мысли уносили в прошлое, такое далёкое и нереальное. Угадывая сокровенные желания, они меняли картину за картиной. Это была удивительная экскурсия! Блуждания по галерее воспоминаний продолжались до утренней зари. Окунувшись в них с головой, я снова был с теми, кто мне дорог. Незаметно светало.

Я подошёл к окну. Реальность, затаившаяся в ночи, пристально смотрела на меня. Её прижатые к стеклу очертания не оставили камня на камне от моего умиротворения. По сию пору не могу забыть этот взгляд, от которого стало зябко и тоскливо.

Мысли с зарёй изменили отношение ко мне, и я уже не чувствовал былого дружелюбия. Они метались, словно перепуганные белки. Неожиданно зазвонил телефон. Надрывая голосовые связки, он пытался мне что-то сказать. Механически я отключил его, и тревога, ожидавшая своего часа, набросилась.

Неприятная, противная слабость зародилась от мысли, которую пытался прогнать. Эта мысль стала первым проблеском неумолимого приговора надежды…

Наверное, всё выглядит бредом, но я так и не смог отвязаться от зловещей мысли. Она постоянно притягивала внимание, словно магнит.

Всегда завидовал тем, кто контролирует свои мысли. Держит их на привязи. Для меня это сложная задача. Мысли порой бывают весьма навязчивы, словно морской бриз во время ранней прогулки. Полагаю, ум живёт своей, независимой жизнью, живёт и диктует мне правила.

То время наградило меня не только занятными воспоминаниями. В память о себе оно подарило сон. Иногда он навещает меня. Когда-нибудь поделюсь им, и, как знать, может, он найдёт зрителя, который по достоинству сможет его оценить.

ОТОРОПЬ

Прошло несколько дней. Закаты смешались с рассветами, и я потерял счёт времени. Словно норовистый конь, понесло оно вскачь. Как-то под утро непонятное беспокойство овладело мной. Размышляя над его природой, я спохватился – облучение! Мне необходима химиотерапия! После недолгих раздумий набрал номер доктора. Трубка мягким женским голосом сообщила, что хозяин на работе. Перезвонил на работу. Доктор ответил сам.

Мы обменялись любезностями и, после того как приличия были соблюдены, коснулись основной темы. Доктор убеждал немедленно начать процедуры. Аргументируя тем, что я напрасно теряю время, пригрозил: если буду упорствовать, через две недели ему не с кем будет спорить. От неожиданности я смолк. Доктор спохватился и попытался перевести всё в шутку. Но слово не воробей. Разговор не клеился. Обменявшись пожеланиями всех благ, мы, к обоюдному облегчению, закончили нашу беседу.

Пребывая наедине с мыслями, я погрузился в уныние. Правда, это было не как раньше. Теперь между мной и чувствами парило невидимое, но вполне осязаемое воздушное покрывало. Я словно наблюдал за собой со стороны, и мне казалось, как холодной, скользкой рыбой в меня вползает тревога. Из любопытства даже прикоснулся к ней. Она светилась, и переливалась, и принимала какую угодно форму…

Невероятные, сумасшедшие впечатления!

Внезапно всё исчезло. Я был наедине с последней фразой доктора. Обретя очертания какого-то сказочного существа, она попыталась поставить меня перед выбором. Но решать ничего не пришлось. Выбор был сделан, причём интуитивно. Однако ум, обиженный таким невниманием, возмутился, потребовав аргументации. Необходимые доводы нашлись очень скоро. Мне не хотелось вновь подвергаться сочувствию, и я решил больше не ездить в больницу. Определённость освежила и принесла облегчение.

Отношение людей к смерти – предмет моего искреннего удивления. Вроде бы, сознавая неизбежность, нужно призадуматься, но, увы, времени, как всегда, недостаёт. Однако едва она коснётся, как слова замирают на устах.

Смерть! Твоё дыхание рождает чудо! Тот, кто ещё вчера был господином, мгновенно превращается в раба. Склоняет голову пред страхом – своим самым неумолимым властелином. Редко кому удаётся освободиться из невидимых пут. Не много встречал я людей, бывших исключением из этого правила.

И вдруг Капризная ускользает, не касаясь до поры того, кто принадлежит ей по праву. Но мало кто извлекает урок. Мало кто помнит, как дышал, думал, что в последний раз…

После операции пролетело не так много времени, а в моём сознании случился настоящий переворот! Моими собеседниками были мысли о смерти. Мало-помалу я привык к ним. Мировоззрение моё менялось. Я повис над пропастью, именуемой равнодушием.

Неожиданно мысли о смерти натолкнули на желание достойно встретить её. Я решил ознакомиться с текстами Библии. В детстве много и увлечённо читал, теперь же спотыкался на каждом слоге. Всё настолько с трудом давалось, что от отчаяния я много раз забрасывал книгу. Не уверен, что нашёл ответы, скорее вопросы. Однако чуть позже вчитался и даже находил это занятие довольно увлекательным.

Временами умиротворение плавно перетекало в отчаяние. Вне себя от раздирающих противоречий я метался по гостиной, словно белка в колесе. Иногда жадно хватался за Библию, а бывало, забрасывал её и часами был недвижим, уткнувшись в потолок.

В то время я почти не употреблял пищу. Чистый воздух с душистым свежим мёдом – вот и весь мой рацион. Часто тело сутками валялось без движения, и я просто забывал что-нибудь поесть. Время не замечало моё унылое жильё, но меня это больше не тревожило.

Как-то, встречая зарю, удивился тому, что природа во дворе разительным образом переменилась. Жизнь отшельника преобразила меня, и я долго пытался понять, что же случилось?! Немного помучившись, сообразил: повеяло осенью, чем-то напомнившей весну. Осознание этого факта заставило запаниковать.

Интуитивно я чувствовал: между изменениями в природе и мной есть какая-то связь, которую тщетно пытался отыскать. Она всё время ускользала, словно шёлковые простыни с гладильной доски. Упрямо настигнув цель, я, наконец, получил ответ. С момента операции пролетело два месяца!

Странно, но я не почувствовал облегчения от этого, казалось бы, радостного известия. Наоборот, меня словно обманули. Душевное равновесие, доставшееся таким трудом, рушилось. Беспомощно вороша эту груду хлама, я протестовал против подаренной мне неожиданной отсрочки. Мысль о том, что буду жить, воспринималась абсурдом. Я настолько свыкся со смертью, что отвергал любую попытку даже думать о будущем.

Мои нервы были взвинчены до предела. Я отвык от сильных эмоциональных потрясений, и теперь они приносили реальную физическую боль. Мучила мысль, что кто-то жестоко посмеялся надо мной. Спасительный обман превратился в изощрённую пытку! Но продолжалось это недолго.

Неумолимое, как палач, время профессионально выполнило свою работу. Возврат к реальности быстрее, нежели уход от неё. Словно кубарем слететь с ледяной горы! Много усилий на подъём, спуск же занимает несколько мгновений.

Необходимость, эта стремнина жизни, вырвав из мира иллюзий, разом нацепила хомут проблем. Заполнив всё свободное время, они ввергли в привычный водоворот суеты, раздувая потухшие угли былых отношений.

ГОРНИЛО

Прошло около трёх месяцев. Жизнь постепенно брала своё. Словно породистый скакун она набирала ход, и я едва успевал любоваться рассветами. Какие-то дела постоянно задвигали на задний план что-то простое, но очень важное. Я перестал думать о смерти, и лишь странный сон не давал забыть то, что случилось некоторое время назад.

Как-то я проснулся рано утром, словно выпав из сна. Почудилось, что кто-то зовёт меня. Открыв глаза, я внимательно вглядывался в тишину.

– Проснулся? – отчётливо раздалось в тиши.

«Какой странный сон», – пришло мне на ум.

– Это не сон, – словно читая мысли, возразил голос.

Я резко поднял голову и огляделся.

– Кого ты ищешь? – мягко прозвучало ниоткуда.

Сбитый с толку, я медленно поднялся и неуклюже заковылял на кухню. Подойдя к окну, полной грудью вдохнул утреннюю прохладу. Она была с горчинкой дыма от костров, последнего приюта ставших ненужными сухих листьев. Эта ритуальная кремация повторялась из года в год, но никогда она не казалась столь символичной. Постояв немного, я окончательно проснулся.

– Чудесный рассвет, не правда ли? – спросил голос.

– Твою мать, – стараясь казаться спокойным, выговорил я, сердце же при этом бешено заколотилось. – Что происходит?

– А у кого ты спрашиваешь? – как ни в чём не бывало вежливо поинтересовался голос.

Я хотел что-то сказать, но нужды в этом не было. Он звучал у меня в голове, и вряд ли кто-нибудь ещё мог его услышать. Не до конца понимая, что происходит, я подошёл к трюмо и зачем-то уселся перед зеркалом. Внимательно вглядываясь в своё отражение, не сразу понял, что пытаюсь отыскать на лице признаки безумия.

На первый взгляд всё было в норме. Но стоило мне успокоиться, как прозвучало буквально следующее:

– Возьми себя в руки! Это не игра воображения.

И снова тишина. Прошло минуты три. Не более. Волнение моё стало убывать. Разум быстро освоился, и, казалось, происходящее ему даже нравится. Но что-то во мне противилось. Какое-то смутное предчувствие надвигавшейся беды.

– В этом и загвоздка, – прервал молчание голос. – Зачем думать? Не проще ли доверять чувствам?

Происходящее становилось всё более занятным. А он продолжал говорить:

– Ты не задумывался об этом, потому что твой ум заключён в темницу. Темница эта – ваш «здравый смысл». Жить, во всём полагаясь на него, довольно скучное занятие. Но если кто-то заступит черту, вы сразу осудите то, что сами давно сделали нормой. Скажи, зачем вы постоянно игнорируете чувства? Без них ваша жизнь невозможна! Закрой глаза…

Он действовал словно гипноз, вынуждая покорно повиноваться. Веки стали свинцовыми и под тяжестью опустились…

Я парил в воздухе! От восторга перехватило дыхание и хотелось кричать! Такого чувства я ещё не испытывал! Взмывая к солнцу, наслаждался полётом. Прямо подо мной расстилался бескрайний воздушный ковёр. Синева неба звала и манила, но я сменил направление и стал стремительно приближаться к земле.