Читать книгу Комната слёз - Франк Лепрево - Страница 1

Оглавление

Комната слëз


На Ватикан давно спустилась ночь. Но время течет незаметно в «Комнате слез» – ризнице, примыкающей к Сикстинской капелле. В ней нет окон, обстановка строгая, даже аскетическая. Справа в глубине комнаты виден шкаф. Слева на средней высоте располагается зеркало, большая его часть скрыта от зрителя. Небольшое распятие размещается на третьей стене. Обстановку довершает деревянный стол и несколько стульев, а также молитвенная скамья.

Левая дверь открывается: Гвидо и Стефан входят и зажигают свет.

ГВИДО : Прекрасная церемония, не правда ли?

СТЕФАН : Надо сказать … Прекрасная, да.

ГВИДО : Следует признать, что вы снова все организовали мастерски.

СТЕФАН (скромно) : О …

ГВИДО : Ну-ну, не скромничайте. Впрочем, не обессудьте, но иного от вас никто и не ждал, дорогой мой! Вы уже в третий раз выступаете в качестве папского церемониймейстера. Естественно, результаты все лучше. Вы совершенствуетесь!

СТЕФАН (по-прежнему скромно) : О …

ГВИДО : Да-да, говорю вам, вы превзошли себя. Ну, согласитесь. Это для всех очевидно. До меня доходят отклики, знаете ли. Хвалебные.

СТЕФАН : И то сказать, – за неполных четыре месяца сменить трех пап! Такой случай выпадает не часто. Ой, простите.

ГВИДО : Да что вы! Не извиняйтесь, я прекрасно вас понял. Я вам почти завидую. Удостоиться высокой чести запереть в Сикстинской капелле кардиналов и тем самым начать конклав… И так – три раза подряд… В вашем-то возрасте… Ловкач ! Кстати, а сколько вам на самом деле лет?

СТЕФАН : Только разменял шестой десяток.

ГВИДО : Ну, в наших кругах вы просто вьюноша! (с подтекстом) Прелестный возраст, кстати. Далеко пойдете!

СТЕФАН (скромно) : Монсеньор …

ГВИДО : Да-да, уж поверьте моему опыту, далеко пойдете! У меня глаз наметанный.

СТЕФАН (скромно) : Вы заставляете меня краснеть … Видите, вогнали меня в пурпур!

ГВИДО : Я имел в виду не этот цвет: пурпур у вас и так есть, дорогой кардинал. Нет-нет-нет. Если вы будете и дальше продвигаться в том же темпе, вас ждет другая краска.

СТЕФАН : Что вы, как можно!

ГВИДО : Белый цвет подойдет вам как нельзя лучше.

СТЕФАН : Боже упаси !

ГВИДО : Ну что за ребячество ! (приторно) Хотя вы так молоды. Мы оба знаем, что вы об этом подумываете (Пауза). Понадобится поддержка, разумеется.

СТЕФАН : Не будем забегать вперед.

ГВИДО : Ну конечно! Спешить некуда. Кардиналы устали от своего вынужденного затворничества в Ватикане. Понятно, что им не захочется так сразу все начинать по новой. К тому же они вас немного побаиваются.

СТЕФАН : Как это ?

ГВИДО : Ну, говоря по правде … Они считают, что вы могли бы посадить их на хлеб, вино и воду, если бы они в течение 5 дней не достигли согласия в выборе следующего счастливца. Они думают, что вы могли бы даже принудить их к совместному проживанию. В капелле!

СТЕФАН : Как в старые добрые времена …

ГВИДО : Ох уж эти традиционалисты …

СТЕФАН (прерывает его) : Вы хотели сказать « консерваторы» …

ГВИДО : Если этот синоним вам больше по вкусу. Как бы то ни было, но несмотря на свои убеждения, даже «консерваторы» (голосом подчеркивая кавычки) – такие же люди, как все,  и лишения встречают неохотно. Конечно, если они касаются их самих.

СТЕФАН : А то, что они меня побаиваются, – это проблема ?

ГВИДО : Для перехода с красного на белый цвет ?

СТЕФАН (нерешительно) : Да …

ГВИДО : Нет, конечно. Все дело в дозировке. Папа должен олицетворять власть Церкви. Тем более – потенциальный папа. Потенция – хорошее слово, да ?

СТЕФАН : Очень.

ГВИДО : Оно вам прекрасно подходит. Нет, в том, что касается умения продемонстрировать силу Церкви, – то его признают за вами все кардиналы, никакого сомнения тут нет.

СТЕФАН : Это качество и в самом деле необходимо.

ГВИДО : Но недостаточно. По крайней мере, для избрания. А вот если собрать большинства в две трети голосов – тогда другое дело! А для этого надо гладить старцев по местам выпадения волос. В тени их премудрых морщин гнездятся недремлющие амбиции. Вот тут и следует действовать. Мягко стелить. Поддакивать, умасливать. Курить фимиам. Втирать ароматические мази. Щедро, не жадничая! А кардиналы такие индивидуалисты! Привести их к консенсусу почти так же трудно, как постичь бесконечность Божественного умысла…

СТЕФАН : Ох, не получится.

ГВИДО : Постичь бесконечность? Ну, ничего не поделаешь.

СТЕФАН : Набрать две трети.

ГВИДО : А как иначе? Результат выборов непредсказуем … Иоанн-Павел II сократил процедуру: необходимо достичь абсолютного большинства голосов и провести не более 30 туров голосования.

СТЕФАН : Решение правильное, иначе конца не видно.

ГВИДО : Золотые слова! Впрочем, это не очень помогло его наследнику … Да что я говорю ? Одному из ваших предшественников…

СТЕФАН : Ах, вы забегаете вперед …

ГВИДО : Вы думаете? О чем, бишь, я говорил? Милейший Бенедикт XVI во что бы то ни стало хотел быть главным ревнителем традиции. Кстати, перед тем, как подать в отставку,  он открылся мне: по его, Бенедикта, мнению, Иоанн-Павел II был хиппи. Не самый волосатый, конечно, но все равно хиппи. Слишком вольно обращался с догмой. Вот сам он взял и отменил все вольности Иоанна-Павла II одной буллой. Пшик – и нету. Благодаря ему мы вернулись к III Латеранскому собору с его канонами. Подумать только, принятыми в 1179 году! Сколько воды утекло! (Пауза). Словом, в чистом остатке у нас задача убедить 80 кардиналов из 120, допущенных к голосованию.

СТЕФАН : Трудно.

ГВИДО : Очень. Да и сторонников у вас в последнее время все меньше. Кто знает, что с вами сделает новенький.

СТЕФАН : На что вы намекаете? Вы что-то узнали?

ГВИДО (коварно) : Что такого я еще могу про вас узнать, чего не знал прежде?

СТЕФАН : Прошел какой-то слух? Говорите, заклинаю вас.

ГВИДО : Эге! Я вроде бы не на исповеди! (Пауза, потом многозначительный взгляд, который может выражать и совсем не то, что последующие слова) Вам вовсе незачем беспокоиться. (Пауза) В принципе. (Пауза, более легким тоном). Но быть поосторожнее не повредит. По слухам, новенький простоват. С простаками всегда надо держать ухо востро. Они не знают обычаев. И еще они частенько склонны ниспровергать церковных иерархов. Таких, как вы.

СТЕФАН : Но в обширной аристократии нашей Церкви есть немало и других иерархов, вам не кажется?

ГВИДО : Узнаю вас! из-под сутаны выглядывает иезуит.

СТЕФАН: И все же? Насчет себя вы вполне спокойны?

ГВИДО: Сказать по чести …

СТЕФАН (миролюбиво, но с сомнением) : Попробуйте …

ГВИДО : Ну что ж. Скажем, объективно отдельные вопросы могут иметь ко мне некоторое отношение.

СТЕФАН : А ведь насколько я помню, всего лишь два года назад вы были просто монсеньером Гвидо Фальконе. Одним из 120 кардиналов.

ГВИДО: Проще сказать, тогда были мы с вами и 118 статистов.

СТЕФАН : Узнаю вашу любовь к цифрам. Всем известную … и, кстати, вполне оцененную. Именно она привела вас на пост камерлинга.

ГВИДО : О да.

СТЕФАН : В 62 года. В нашей среде – возраст практически подростковый.

ГВИДО : Спасибо, Монсеньер Стефан фон Харден. Кстати, раз уж мы затронули эту тему, я счастлив, что ваша память – тоже всем известная – не дает вам забыть про мой день рождения. Мне всегда приятно получать по этому случаю небольшой знак внимания с вашей стороны. Всегда трогательный и глубоко личный. И так десять лет подряд.

СТЕФАН : Да-да, десять лет подряд день вашего рождения случается в одну и ту же дату. Впрочем, в ваших словах есть доля истины: память – полезная вещь. Но иногда она может и отказать. Случается и такое.

ГВИДО : И тоже иногда очень кстати. Постараюсь это запомнить.

СТЕФАН : Но пока что мне не случалось забывать о той (с нажимом) тяжелой ноше ответственности, которую подразумевает ваша роль камерлинга.

ГВИДО : Не стоит преувеличивать. Я просто тружусь на поприще, которое доверил мне Господь.

СТЕФАН : И Господь доверил вам поприще важное, хотя и вполне земное. Поскольку вы, в общем-то, управляете имуществом Церкви в период временного отсутствия папской власти. Словом, едва исчезает папа, как …

ГВИДО : …тут же возникаю я. Как говорится, « свято место пусто не бывает » .

СТЕФАН : Вот и славно, или как у нас говорят – « Gott mit uns ». Вернее, как говорили: уходят традиции. Но как бы то ни было, а именно вам доверено управлять недвижимостью, банками и всем прочим вплоть до избрания нового понтифика. Да уж, потрудились вы на славу: такая текучка в последнее время.

ГВИДО : Главный труд – духовный.

СТЕФАН : Ну, двое-то пап умерли.

ГВИДО : Господь призвал их к себе. Должно быть, ему их не хватало.

СТЕФАН : Может, и так. (Пауза) Но признайтесь: этот духовный труд вы вершите с большим энтузиазмом.

ГВИДО : Что ж, да простит меня Господь, но я всем сердцем прикипел к работе. Держать в своих руках бразды финансового могущества Церкви – даже дух захватывает.

СТЕФАН : И даже несколько опьяняет, вам не кажется?

ГВИДО: Это не в моих привычках.

СТЕФАН : Вас никогда не опьяняет?

ГВИДО: Мне никогда не кажется.

СТЕФАН: Как бы то ни было, но и вы, по слухам, не чужды амбиций.

ГВИДО: Вряд ли я предложил бы вам – в нужный момент – поддержку в избрании на высший пост, если бы метил на него сам!

СТЕФАН : Случалось и такое, знаете ли.

ГВИДО : Папское служение меня не интересует.

СТЕФАН : Тут я вам верю.

ГВИДО : Вот видите, в вас есть вера, значит вы, в отличие от меня, созданы для этой роли.

СТЕФАН : Я краем уха слышал, что во время этих периодов замещения вы завязали весьма плодотворные контакты. И в очень разных кругах. Действительно, очень, очень разных. Когда я говорю о «кругах»… Среди них и весьма темные.

ГВИДО : Управление миллиардами Курии предполагает наличие прекрасных связей.

СТЕФАН : Вероятно, так оно и должно быть. Досадно, в вашем случае, что работа носит временный, промежуточный характер. С приходом новенького – ну, этого гвианского простачка, который просто пышет здоровьем и вполне еще молод, мальчишка! – всего-то 65-лет – через несколько часов ваша миссия завершится. И он еще Бог знает, что найдет, если потрудится залезть в бухгалтерию. Вас ничто не беспокоит?

ГВИДО : Не смешите меня. Я твердо стою на ногах.

СТЕФАН : Потому что любите «Белуччи»?

ГВИДО : Не понял?

СТЕФАН : Ботинки на вас – марки «Белуччи» ? Знаете, магазин эксклюзивной обуви ручного пошива на Виа Кондотти.

ГВИДО : Вы стали заглядывать под сутаны?

СТЕФАН : Знаете ли … В наших кругах…

ГВИДО : Как бы то ни было, но я беспокоюсь не больше вашего. Тем не менее, ради нашего обоюдного спокойствия, я думаю, что нам следует открыто заключить пакт. В конце концов, это тоже традиция.

СТЕФАН : Не особенно.

ГВИДО : Что вы!

СТЕФАН : Заключить пакт – да, но чтобы открыто …

ГВИДО : Наши отношения, действительно, долго время окутывала благотворная дымка тумана. Но наше сотрудничество, приносившее столь замечательные плоды …

СТЕФАН : Особенно вам, на каждый день рождения. Десять лет подряд.

ГВИДО : И вот это наше сотрудничество, я считаю, только выиграет от внесения некоторой ясности. Да будет свет.

СТЕФАН : Значит, вы помогаете мне получить, в нужный момент, пресловутые две трети голосов, так?

ГВИДО : И стал свет.

СТЕФАН : Мне также представляется, что наше с вами десятилетнее, как вы удачно выразились, сотрудничество, имеет определенную цель. Что компенсирует эти 80 голосов?

ГВИДО : Что вы, я же не торговец в храме!

СТЕФАН (делает вид, что спохватывается) : Прошу прощения.

ГВИДО : Прощаю.

СТЕФАН : Позвольте поразмышлять вслух и без малейшего намерения вас чем-то смутить. Святому престолу не повредили бы некоторые новации.

ГВИДО : Вероятно. Немного инновации, из лучших побуждений, не повредит.

СТЕФАН : Ничто в каноническом праве, на мой взгляд, не препятствует тому, чтобы доверить камерлингу миссию управления банком Ватикана на более постоянной основе, путем издания специального папского мандата.

ГВИДО : Согласен : ничто не препятствует. Наш союз весьма полезен. Степень доктора теологии – хорошая вещь, но степень по каноническому праву тоже весьма удобна. Теология – ваш конек.

СТЕФАН : А за вами остается канон ?

ГВИДО : Современный вариант союза меча и кадила.

СТЕФАН : Золотые слова. Ну, вернемся к нашим баранам. Если Богу будет угодно доверить мне, в свое время, управлять домом Петра, то папская булла на соответствующую тему будет первой, которую я издам.

ГВИДО : Хорошее дело издавать буллы. А какая же будет второй?

СТЕФАН : Новшества ни в коем случае нельзя вводить резко. Благо Церкви нуждается в преемственности структур и персонала. Вторым решением я облеку вас своим доверием в качестве камерлинга.

ГВИДО : На несменяемой основе?

СТЕФАН : Разумеется. Понтифик не может ошибаться. (Пауза). Однако есть обстоятельство, которое все же внушает мне беспокойство.

ГВИДО : Не улавливаю.

СТЕФАН : Что у нас с этой бухгалтершей из банка?

ГВИДО : Ах, с этой … Швейцарские гвардейцы ищут ее повсюду. Скверная история.

СТЕФАН : А что… много она знает, как бы это сказать, – подробностей?

ГВИДО : Не исключаю.

СТЕФАН : Лучше урегулировать это побыстрей. Вы должны быть безупречны.

ГВИДО : То есть достичь примерно вашего уровня безупречности …

СТЕФАН : Ну, в общем … Когда мы сможем обсудить следующие этапы?

ГВИДО: Своевременно.

СТЕФАН : К слову, своевременность как понятие не вполне меня удовлетворяет.

ГВИДО : Готов согласиться, в нем есть некоторая расплывчатость.

СТЕФАН : Излишняя, на мой взгляд. Она вредит стабильности, правда?

ГВИДО : Гвианец тоже должен внести свою лепту. А вот и он.

Входит Мишель.

МИШЕЛЬ: А, вы оба здесь… Не помешал я вашим камланьям?

ГВИДО : Ваше святейшество, о чем вы? В ожидании вас мы беседовали о необходимости баланса между теологией и каноническим правом. Но теперь вы с нами, и наши дискуссии можно отложить до срока. Без малейшего ущерба.

СТЕФАН : Ваше святейшество, позвольте мне адресовать вам самые искренние поздравления.

ГВИДО: Мои пожелания успехов, такие же искренние, да пребудут с вами, ваше Святейшество.

МИШЕЛЬ : Рад констатировать ваше единство и равную искренность. (Довольно продолжительная пауза). Значит, вот оно. Место преображения.

ГВИДО : Да, ваше святейшество, именно сюда каждый новый понтифик приходит выбрать себе белую сутану.

СТЕФАН : Модели в шкафу. Дом Гамарелли поставляет нам три размера: « small », « medium » и « large ». Они обязаны действовать таким образом. А как иначе, они же не знают размеров будущего папы. Для вас, думается, подойдет « medium ». Не слишком большой, не слишком маленький.

ГВИДО: Ваше святейшество равно далеки от крайностей.

МИШЕЛЬ: Неужели вы уже знаете мои размеры?

ГВИДО: Средний – вполне пристойный размер.

МИШЕЛЬ : Некоторые вполне пристойные вещи кажутся мне сомнительными.

СТЕФАН : Ваши сомнения, смущение – вполне нормальны. Вы еще наплачетесь.

МИШЕЛЬ : Какого черта?

СТЕФАН (шокирован): Ваше святейшество! (Берет себя в руки) Такова традиция. На том самом месте, где вы находитесь в данный момент, у меня на глазах рыдали оба ваших предшественника. Да, именно здесь. Плакали как невинные дети, – в этой ризнице, которая не случайно зовется «комнатой слез».

ГВИДО : И на моих глазах тоже.

МИШЕЛЬ : Правда ? Что ж, им это не сильно помогло.

СТЕФАН : Рано они нас покинули.

МИШЕЛЬ : Мне тоже так кажется.

ГВИДО : Вполне искренне желаю, чтобы новый папа не пополнил собой Святую троицу.

МИШЕЛЬ : Всегда поражает ваше ловкое владение цифрами. Кстати о цифрах: как вы расцениваете мой результат на выборах?

ГВИДО : 81 голос из 120 ?

МИШЕЛЬ : Да.

ГВИДО : После 42 тура голосования ?

МИШЕЛЬ : Точно.

ГВИДО : Блестящая победа.

МИШЕЛЬ (обращается к Стефану) : А вы что скажете?

СТЕФАН : Обнадеживающий результат.

МИШЕЛЬ : Благодарю вас за откровенный анализ.

ГВИДО : Выборы, знаете ли, штука сложная. Во время туров голосования лидеры просто топят друг друга. Не в открытую, конечно, но со всей страстью. Бывают жертвы, знаете ли.

МИШЕЛЬ : Во время выборов умирают реже, чем после. По крайней мере, в нашей среде.

ГВИДО : Ну, вы меня поняли. Но иногда фавориты нейтрализуют друг друга, наступает равновесие… И тогда может появиться аутсайдер, и тогда вокруг его кандидатуры складывается определенный консенсус.

МИШЕЛЬ : Как в моем случае …

ГВИДО : Да.

МИШЕЛЬ : Золотые слова.

СТЕФАН : Господь на этот раз указал на вас. Здесь, в этой ризнице, вы должны возложить на себя миссию. Как и все понтифики, ваши предшественники. Вас ждет одиночество …

МИШЕЛЬ (прерывает его) : Не полное.

ГВИДО : По крайней мере, теперь вы более одиноки, чем когда-либо, и это навсегда. Здесь нет тайны. У каждого папы – одно и то же … Он ощущает здесь гнет, – тяжелый, невыносимый, нечеловеческий: бремя предстоящей миссии. И по традиции должен поплакать.

СТЕФАН: Надо выплакаться как следует и станет легче.

ГВИДО: Вот именно, а затем он надевает непорочно-белую ризу и твердо становится во главе Господней Церкви. Лучше бы вам поплакать. Не сдерживайте чувств.

МИШЕЛЬ : Вы кардиналы или психологи?

ГВИДО : Одно другому не мешает. (Пауза). Даже наоборот.

МИШЕЛЬ : Я в курсе. Но, видите ли, я что-то не особо настроен плакать. Тем более здесь, вдали от дома. На стороне. Чуть не сказал: на чужбине.

ГВИДО : Что вы, ваше святейшество, вы окружены друзьями. Конечно, вы не знаете Рима, не знаете курии. Накопленный вами опыт, конечно, прекрасен, но он касается работы в Южной Америке. В Гвиане. Во французской, конечно, но все-таки Гвиане. Вдали от власти. Но средоточие власти, ее сердце находится именно здесь, в Риме. Вы увидите, это сердце округло, гладко, гармонично. Без каких-либо шероховатостей.

МИШЕЛЬ : И при этом круглом гладком гармоничном сердце без каких-либо шероховатостей, вы – это как бы сказать… желудочки?

СТЕФАН : Некоторым образом да, Ваше Святейшество.

МИШЕЛЬ : И оба желудочка настаивают, чтобы я поплакал. Согласно традиции. У них на глазах.

СТЕФАН : В век интернета, Ваше Святейшество, такая стыдливость делает вам честь! Возможно, вы в последний раз переживаете что-то в приватной обстановке.

МИШЕЛЬ : Приватно, но под присмотром двух желудочков.

СТЕФАН : Через час ваше одиночество станет полным. Вы будете публичной фигурой. И отныне вы будете принадлежать Истории Церкви, и значит, Большой Истории. Себе вы больше принадлежать не будете.

ГВИДО : И так до скончания века.

МИШЕЛЬ : Который может наступить довольно скоро, судя по судьбам тех, кто тут …(пауза) проливал слезы до меня.

ГВИДО: Как вспомню, – так слезы наворачиваются.

МИШЕЛЬ : Вы явно настаиваете. Ну и плачьте, если вам хочется. Я не запрещаю. Но перестаньте требовать от меня того, что мне совершенно не по душе.

Гвидо и Стефан обеспокоенно переглядываются .

СТЕФАН : Ваше Святейшество тоже не обязаны плакать. (Пауза). Вы позволите мне задать вам вопрос, – на совсем другую тему, не беспокойтесь.

МИШЕЛЬ : Я не беспокоюсь. Извольте.

СТЕФАН : Так вот, есть один вопрос, который меня как бы сказать, донимает.

МИШЕЛЬ : Вас донимает?

СТЕФАН : Да, то есть он меня …

МИШЕЛЬ : И что же за вопрос вас донимает?

СТЕФАН : Ну, значит … Вот он : когда старший кардинал, который председательствовал на конклаве, спросил вас, каким именем вы желаете называться, вы выбрали Мишель, « Михаил ». Почему такой выбор?

ГВИДО : Я также задавался этим вопросом.

МИШЕЛЬ : Вас он тоже донимает?

ГВИДО : Некоторым образом.

МИШЕЛЬ : Я отнюдь не собирался донимать вас обоих сразу. Ответ очень прост: связь с традицией.

СТЕФАН : Ах! Традиция – это очень хорошо. Но в данном случае, я не совсем уверен, что …

МИШЕЛЬ : Я вписываюсь в вереницу, идущую от Иоанна II, жившего в VI веке. Я меняю имя. Беру – как там говорят в детективах? Ах да, псевдоним.

ГВИДО: Конечно, Ваше Святейшество. Менять имя с некоторых пор действительно « модный тренд ». Однако почему же « Михаил »? Почему он, ведь святых на выбор так много?

СТЕФАН : Михаил далеко не ангел.

МИШЕЛЬ : Именно это мне в нем и нравится. Михаил – крылатый рыцарь, низвергающий дьявола. Михаил держит весы Страшного суда. Михаил ведет за собой спасенные души. И к тому же он архангел. Согласитесь, фигура. Я намерен использовать все его атрибуты, чтобы вернуть бедных, нуждающихся, заблудших – в сердце Церкви. Во всех планах. Моральном.

ГВИДО : Прекрасно понимаю. Именно в этом миссия Церкви.

МИШЕЛЬ : Духовном.

ГВИДО : Разумеется. Это также входит в область миссии Церкви.

МИШЕЛЬ : Финансовом.

ГВИДО : Как вы это понимаете?

МИШЕЛЬ : Тут вы не согласны? Вы не думаете, что это входит в задачи Церкви?

СТЕФАН : Разумеется, да. Если хватает средств.

ГВИДО : Действительно, благое пожелание. Я поддержу вас, насколько возможно. Но знайте: финансовое состояние Церкви далеко не завидно.

СТЕФАН : Есть и другие сложнейшие задачи, которые Вашему Святейшеству придется решать. Непонятно даже, с какой стороны подступиться. Ваши предшественники буквально сгорели на работе.

МИШЕЛЬ : И я того же мнения. Кто знает, что бы они свершили, если бы остались в живых.

ГВИДО : Один Бог знает.

МИШЕЛЬ : Я соглашусь с вами в том, что Бог в курсе, поскольку Он все видит. Но говорить, что знает Он один …

СТЕФАН : Ну, допустим. Поговорим теперь о вещах серьезных : положение христиан Востока абсолютно ужасающе. Они подвергаются преследованиям, их церкви жгут, их притесняют салафистские режимы. Ваша миссия – заняться ими, не забывать наших страждущих единоверцев.

МИШЕЛЬ : Я действительно собираюсь сделать это одним из главных поприщ.

СТЕФАН : Как это одним из главных поприщ? В час, когда ислам наступает, ваш долг – защищать наши ценности, нашу веру и развивать соответствующие дипломатические отношения для достижения наших целей. Никаких других приоритетов быть не может.

МИШЕЛЬ : Я понимаю, что эта тема должна быть близка сердцу желудочка. Но, видите ли, я вижу наряду с этой важной задачей и другие насущные цели, которые кажутся мне жизненно важными для существования церкви.

СТЕФАН : Я не вижу, что может быть большим приоритетом, чем защита единоверцев.

МИШЕЛЬ : Не следует пренебрегать внутренней политикой.

ГВИДО : Внутренней политикой? Государства площадью в 44 гектара? Насчитывающего менее 9000 жителей?

МИШЕЛЬ : И с нулевой рождаемостью, насколько мне известно.

ГВИДО : Вы управляете не провинциальным городишкой! Само понятие внутренней политики не имеет никакого смысла в сравнении с вашей ответственностью за планету.

МИШЕЛЬ : Мы используем те же слова, но придаем им разный смысл

ГВИДО : Смысл, смысл! О чем вы говорите, в конце концов?

МИШЕЛЬ : Пора вымести сор из избы.

ГВИДО : Как вы это понимаете?

МИШЕЛЬ : Да вы решительно туги на ухо!

ГВИДО : Прошу прощения. Но я не понимаю, какое направление вы хотите задать Церкви. И я боюсь, что я тут не одинок.

МИШЕЛЬ : Беспокоиться не стоит: белый цвет несет с собой ясность. Хотите выдержку из моей папской программы? Предпремьерный анонс ?

ГВИДО : Пожалуйте.

МИШЕЛЬ : Отлучения от церкви, реформа индекса …

СТЕФАН : Господь Бог!

МИШЕЛЬ : Рукоположение в сан женщин, отмена целибата …

СТЕФАН : Господь Бог!

МИШЕЛЬ : Педофилия …

СТЕФАН : Господь Бог!

МИШЕЛЬ : Это для начала.

СТЕФАН : Господь Бог !

МИШЕЛЬ : О, чуть не забыл. Две вещи, впрочем, некоторым образом связанные друг с другом: порвать связи с мафией …

СТЕФАН : Ох!

ГВИДО : И?

МИШЕЛЬ : И оздоровить финансы церкви.

ГВИДО : Просто слезы наворачиваются.

СТЕФАН : Я тоже хотел сказать.

МИШЕЛЬ : Не сдерживайте себя. Если выплакаться как следует, говорят, потом становится легче.

Стефон и Гвидо переваривают сказанное Мишелем и берут себя в руки.

СТЕФАН: Но вы не тронете каноническое право?

МИШЕЛЬ: Почему же? Оно что, неприкасаемое? Каноническое право – не священная корова. Иначе бы все про это знали.

СТЕФАН: Но против вас восстанут все поборники традиции. Это не пройдет. Они будут противиться всем вашим идеям. Вы окажетесь в меньшинстве.

ГВИДО : Впрочем, я не вполне понимаю, что можно подправить в каноническом праве. Оно – гарант стабильности. В нашу абсолютно безумную эпоху стабильность – это магнит, он притягивает заблудшие души, которые вы собираетесь защитить своим мечом.

МИШЕЛЬ : Видите ли, я не полностью разделяю ваше мнение, монсеньер. Мне кажется, надо перелопачивать те или иные аспекты, чтобы они шли в ногу со временем. Есть разница между стабильностью и окаменелостью.

СТЕФАН : Вы пугаете меня!

МИШЕЛЬ : Вы слишком чувствительны для церемониймейстера.

ГВИДО : Но что же вы хотите изменить? Все ведь хорошо?

МИШЕЛЬ : Ну, я считаю не вполне христианским актом отлучение от церкви женщин, иногда почти девочек, которые сделали аборт после изнасилования. Некоторые из наших собратьев не колеблясь идут на такой шаг, прикрываясь каноническим правом. Такое дополнительное наказание мне не по душе.


Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу
Комната слёз

Подняться наверх