Читать книгу Углеводород - Франсуа Мари Делоне - Страница 1

Углеводород

Скоро зорька. Еще собирается с силами солнце за горизонтом, а ноги уже несут вниз по склону. Плавно качается удочка на сухом мослатом плече, стекает роса по сапожищам. Сосны бесшумно плывут навстречу в предрассветном, темном тумане. Склон все круче, идти неудобно. Вниз. В долину. Деревья кончились, показалась речушка. Медленно петляя, прячет она изгибы в густой тальник. Тропинка спустилась со склона и, огибая редкие кусты, кончилась на низеньком берегу у бревнышка. Травчатый дерн свисает к воде, почти касается. На том берегу в туманной дымке близкий кустарник. Туман над водой, над поляной, вдалеке слоится на склонах. Тихо перед рассветом, хорошо.

Из котомки появилась банка червей, удилишко легло мягко на деревянную вилку, вбитую под берег. Пальцы удерживают хищный крючок, а в другой руке не желает лезть на жало толстый червяк. Дергается, извивается. Куда ты денешься, родной. Все равно натянем. Не трепыхайся, не удобно же! палец из-за тебя наколю. Проткнув сбоку, идет крючок внутри, по тельцу-трубочке, но червяк, гад такой, слезть норовит. Желтый, грязный сок из раны давит. Жало добралось до кончика и, коварно не высовываясь наружу, там, где будет брать рыба, зацепилось зубчиком. Все, червяк, теперь не слезешь. «Жить!!!» – в безмолвном крике заходится, орет беззвучно кусочек плоти. Бешено мотает, извивается свободным концом. Последние силы тратит, борется с судьбой. Нет, червяк, не жить, не повезло тебе. Ногтями Матвей оторвал и подарил речке трепетный обрывок. Рыба все равно обожрала бы, хитрая она, а холостые поклевки ни к чему. И нет жалости, даже не колыхнулось. Вытер пальцы о штанину и забыл. Надо же… А ведь живность. А если так с человеком?!

– Х-хы, – нервно хохотнул Матвей и передернул плечами.

Подумав, подвинул поплавок на леске и закинул удочку. Медленно-медленно идет поплавок по течению. Да, для серьезного рыбного промысла речушка не подходит, чебак да пескарь – рыба не та. Зато клюет бойко, азартно. И в пирог, и в уху, и просто в муке зажарить – годится рыбка: не костистая, вкусная.

Поплавок неуверенно дернулся и затих. Затих. Ничего-ничего, подождем. Матвей ловко сплюнул через дыру в зубах. Лет шесть уж дырке, тогда же и язык прикусил. Потому и говорит Матвей шепеляво. Городские тогда приехали. К девчонкам приставали, в машину тащили. Сначала то Матвей их раскидал. Так один догадался, шокером сзади. А потом пару раз успели, пнули по зубам, пока наши подбегали. Зубов штук несколько и вылетело, да от языка откусился чуток. Крови было – море. Говорить сперва вообще не мог, распухло все. Ну и голова кружилась сколько-то… с недельку. Его тогда как героя до дому провожали, хвалили: «Ну ты Матвей и здоров же бугай, а по виду и не скажешь, жердина жердиной». Да, сила у Матвея есть. Не в мясо, как у всех, а в жилу. Уважают. Правда и посмеиваются, пустым фантазером считают. Вот же какие, дальше живота не смотрят. А Матвей сказку хотел для людей, растормошить думал. И мечтал вслух, и чудил, пока не женился. То сад в огороде устроит: яблоки со сливами вместо картошки, то зовет мужиков вышку смотровую строить или пруд прудить под мельницу. А люди не хотели сказку:

«– Хе-хе. Матвей, зачем тебе вышка, такому длинному? Встань на цыпочки, да и кричи сюда, что тебе там видать…»

«– Одни сказки от тебя, Матвей, пустой ты человек…»

«– Оставь ты свои побасёнки, хлебнешь еще горя…»

А некоторые ворчали:

«– Странный, другие за день наработаются, с ног валятся, а ты вечно пилишь что-то в сарае до ночи, железяки таскаешь»

«– Конечно, счетоводом в конторе! работа то непыльная, вот и не выветривается дурость»

Да! Бухгалтером. Сидит себе в сельсовете за компом, и даже с интернетом. Только заменить Матвея некому. Он один хотел научиться с компьютерами, один и научился: систему поставить, программки, патчи, драйвера, сеть поднять. Хоть всего на четыре машины, но все же! Прогать вот пробует. Ну интересно просто! А с утра, когда погодка подходящая, на рыбалку. По выходным, как сегодня, и на весь день можно. Утро то какое! Туман расходится. Вон уже и до горизонта видать.

Краем глаза Матвей засек движение поплавка. Мелкая, короткая дрожь и сильный рывок наискось под воду. Ух, какой прыткий! Матвей дернул от неожиданности. Выскочило, затрепыхалось над водой. Ага! Нацепился! Ладонь аккуратно хватает рыбешку. Пескарик. Споймался. Не трепыхайся теперь. Пока освобождается крючок, пескарь бьет хвостом. Рот разевается, крутятся невидящие глаза. А как же ему на воздухе видеть, когда под водой привык. Конечно, ничего не разглядеть теперь. Хе-хе, точь-в-точь как друг Колька. Тот тоже глазами крутит и рот разевает когда волнуется. Так и зовут – Колька Пескарь. Да, друг пескарь, попался. Матвей опустил рыбешку в бидончик. Поплавай пока, не скучай. Скоро товарищами обзаведешься. Пескарь рванул на эмалированное дно. Что? думал, свобода? Хе-хе. Закинув удочку, он поглядел еще раз в бидончик. Пескарь сидел тихо, не шевелился. Потом вдруг дернулся, забил хвостиком, аж брызги полетели. Не нравится? Обратно хочешь? Тоже ведь животинка. И какой только живности нет в природе! Деревья вон, тоже живые. Или не живые? Деревья же не сопротивляются, что их рубишь. Не убегают, сдачи не норовят дать. У них мозгов же нету, чтоб дергаться. Матвей поразмышлял и решил, что деревья все же не живые – много чести. Им, деревьям, все равно: жить или не жить. Даже не чувствуют ничего, потому как нервов нету. Вроде камня или другого чего неживого. Значит, получается, что живой это который с нервами. За жизнь же бороться надо! Хотя бы как червяк или тот же пескарь. Кольке не забыть бы, рассказать, он агроном. Рассказать и посмотреть, как глазами лупает и рот разевает. Ну правда же интересно, у одних есть нервы, а у других нету. Колька начнет про фауну, про флору. Но ведь за жизнь же бороться надо! А иначе растение ты, и больше никто. Хотя нет, Кольку не будем злить, он и так нервный. Лучше рассказать про деревья, которые лягаются, когда их рубишь. Посмеемся. Как дрова то на зиму готовить?! Хе-хе. Кольку в прошлом годе лягнуло, кстати. Досталось от дерева. Лес валили и у Кольки пилу защемило. Так нет, чтобы отпрыгнуть, а он вытащить думал. Ну и замешкал, сыграл ствол по ноге. Потом два месяца в гипсе на костылях скакал. А Матвей ему помогал по хозяйству. Два хозяйства тянул, получается, свое и Колькино. Успевал, чего там. Не тяжело. Правда, времени не хватало на сарай. В сарае Матвей мастерил всякое. Сейчас вот надумал, взялся за самолет. Не настоящий конечно. Моделька. Но с керосиновым двигателем. Вчера, к примеру, крыло клеил допоздна. Да жена, будь неладна, из гостей пришла пьяная, веселая. Вперлась к нему в сарай. Какие же они дуры, как напьются, прости господи! Хорошо еще, что она не пьянь. Выпивает по праздникам, но не запивается, как некоторые. Все равно, мало хорошего, когда только склеил, а тебе в ушко спиртом дышат: «Матвейка, милый мой», и обнимают, и на верстак спиною заваливаются. Там же крылья! Поломала все, конечно же. Уж как Матвей жену любит, но обозлился, выгнал ночевать обратно, откуда пришла. Ушла, паразитка, песню запела про любовь-разлуку. Даже не расстроилась, что труд даром пропал. Пора детей заводить. Хватит. А то до веку так проживем.

Следом потянулись тугие думы о соседях. Построили, понимаешь, в ограде свинарник на пятьдесят голов. Вонища стоит в округе аж глаза режет, а им и дела нет до людей. Деньгу заколачивают. Вот про таких и говорят: «за копейку в церкви пернут». Кому надо на лапу сунули, теперь соседские жалобы как об стенку горох. Может подпалить им?! Матвей взялся за проработку детального плана поджога: сколько бензина брать, с какой стороны ловчее подбираться, ну и другие важные мелочи. Удовлетворенно представив пылающий до небес свинарник, он махнул на соседей. Не станет, конечно же, никого поджигать, лишь пофантазировал как всегда.

Мысли прервались шуршанием сзади. Он обернулся и увидел какого-то противного, толстого ребенка. Приглядевшись внимательнее, сообразил: да это же карлик!

===

Хотя не такой уж и противный. Лицо приятное. Необычный просто. Голова здоровая, круглая. Руки-ноги толстые, сам коренастый, сбитый. Идет не торопясь, прихрамывает. Натер, наверное. Не часто карликов видишь в жизни. Матвей ни разу не видел, чтоб вот так, не мельком, а близко. Да и не стремился как-то. Ну не повезло человеку, не растет вверх как все, чего глазеть и пальцем тыкать.

– Клюет? – густым приятным басом спросил дружелюбный карлик.

– Нет, не клюет, – обманывая против сглаза, сурово ответил Матвей.

Незнакомец, прихрамывая, подошел к воде и встал рядом. Глянул в бидончик. Матвей напряженно уставился на поплавок – как бы отделаться от любопытного.

– А ты тут каким ветром? Нездешний? – спрашивает Матвей бесцветно.

– Я к Вам по делу. Помощь нужна, – говорит карлик.

– К нам?!

– К тебе, да, – отвечает тот с доброй улыбкой и доверительно трогает локоть Матвея. Мгновенно руку колет что-то быстрое. Матвей дергается и подскакивает на ноги.

– Эй! Что такое?! – спрашивает он возмущенно.

– Это инъекция, извините. Вынужденная мера. Вас ненадолго парализует, – мягко объясняет карлик.

– Сейчас я тебя самого парализую, – звенящим голосом говорит Матвей и надвигается на карлика.

– Вы можете поранить себя, советую спокойно выслушать.

Размахнувшись, Матвей лупит кулаком по крупной карлицкой голове. Глухо стукает. Карлик стоит не шелохнувшись. «Черт! как в стенку саданул». Матвей ошеломленно замирает, рука наливается болью. А ноги чего-то начали неметь и покалывать. Пробежал холодок страха. Все ж таки вколол свою отраву!

– У Вас неплохой удар, – похвалил карлик.

А из зарослей приближается необычайный, незнакомый механизм. Штуковина больше всего походила бы на безголовую раскормленную свинью, если бы такие свиньи водились в природе. Этакий брус на коротеньких ножках. Углы ловко стесаны, будто его корова лизала. Закругленный, гибкий. Поверхность как бы пластмассовая, бурого цвета. Ляжет в траву, и не заметишь. Движется мягко, по кошачьи. Наверное, робот какой-нибудь. Робот приблизился к Матвею вплотную и встал сзади.

– Присаживайтесь, – любезно говорит карлик с приглашающим жестом.

Матвей безразлично садится на механизм. Точнее, ноги не держат просто. Все равно куда садиться. А так бы не сел, конечно, на незнакомую-то свинью.

– Удобнее будет, если Вы как на коня сядете, – советует карлик. – Перебросьте ногу.

Покорно перебросив немеющую ногу, Матвей уперся в прохладную спину робота. Из боков у того выросли пруты. Ага, тонкие, темные такие. Гибкие, шустрые, штук несколько, и аккуратно придержали Матвея, чтоб не падал. Робот двинул, нежно везя наездника спиной вперед. Ноги безвольно поволоклись, собирая траву. Карлик мягко эдак улыбнулся, дескать, не виноват, оно само так вышло. Ого! Сначала думал, показалось. Карлик еще и меняется! Рост увеличился до роста Матвея, лицо, взбугрившись, стало лицом Матвея, волосы перекрасились с пшеничного на светло-рыжий, глаза следом. Чудеса. Карлик-лжематвей опять подарил всаднику тихую улыбку и прощально махнул рукой. Э! Куда везут?! При чем тут помощь?! Караул!

– А, – запоздало сказал Матвей.

– Черныш расскажет, – ответил двухметровый экскарлик и указал на свинью под Матвеем.

Голос двойника стал смутно знакомым, неужели Матвей со стороны так смешно шепелявит?! Тогда понятно, почему все вокруг потешаются. А двойник закидывает матвейскую удочку и присаживается на родное матвеево бревнышко. Хорошо хоть одежду не отобрал. Обошелся своей. Да она у него как резиновая, вытянулась вслед.

Черныш увез недалеко, метров на сто. Посадил уже недвижимого под дерево, спиной заботливо к стволу, чтоб не упал значит, чтоб видеть мог, как там двойник ждет поклевки. Пруты вросли обратно в бока, даже следов не осталось.

– Черныш, значит. Ну и куда в тебя говорить, откуда тебя слушать, чудо-зверь? – прошепелявил Матвей медленно. Губы немеют, язык шевелится трудно, дыхание слабеет.

– Источник звуков у меня расположен около ротового отверстия, а говорить пока не нужно, – произнес Черныш чистым мальчишеским голосом и раззявил свое отверстие – дырку с кулак там, где могла бы быть голова. Разумно. Хорошо, что не под брюхом, жрать неудобно было бы. Вываливалось бы. Так, значит, задница у него с другой стороны должна быть. Так-так. А зачем ему рот, если он робот? Или не робот? Кто тогда? И что он ест, интересно? Матвей начал разбираться. Прикидывать, что к чему, как устроен, где хрупко, как сломать, как улучшить. Пока вроде и так хорош. От такого, пожалуй, не отбиться, в случае чего. И бегает, наверное, быстро. Ничего лишнего, даже глаз нету. Рядом с дыркой крепились два гибких прута в палец толщиной, длиной с локоть. Покрутившись, прутья расслабленно обвисли, стало похоже на китайские усы. Рот потешно закрылся, оставив узкое углубление, вроде как поджатые губы и будто улыбается.