Читать книгу Берег другой жизни - Галина Николаевна Хэндус - Страница 1

Посвящается моим родителям

Трагические события, описанные в книгe, придуманы жизнью. Любое сходство с живыми либо умершими людьми является чисто случайным.

Книга 1.

Пролог

Завывание сирен растревожило лениво заканчивающийся поздний вечер в спокойном ухоженном городке на юге Германии, лежащем у подножия Альпийских гор и открывающем границы с одной стороны – к прекрасной Австрии, с другой – к сырной и денежной Швейцарии. К большому двухэтажному дому, стоящему в ряду красивых, утопающих в зелени особняков и ярко освещенному снаружи, подъехали одновременно карета скорой помощи и машина с красным крестом на лобовом стекле. Люди, сидящие в них, подхватили медицинские саквояжи и быстрым шагом направились к дому. За приоткрытой входной дверью их ожидала прислуга. Войдя в гостиную, они увидели не совсем обычную картину.

На низкой софе, согнувшись пополам и поджав ноги, лежал пожилой мужчина. Его голова покоилась на плече стоящей на коленях женщины. Он тихо стонал, закрыв глаза, лоб блестел каплями пота, желтое лицо покрыто нездоровым румянцем. Женщина обнимала мужа и что-то тихо шептала на ухо, стараясь, видимо, облегчить страдания.

Один из вошедших подошел к софе, наклонился и осторожно разжал руки женщины, взявшей тело мужчины в кольцо, поднял с колен и отвел в сторону. Усадив ее в кресло, он поспешил на помощь коллегам. Врач неотложки раскрыл саквояж, достал необходимые медикаменты и сделал укол. Домашний врач сообщал сведения о картине болезни пациента и давнего друга. В дом внесли носилки, чтобы хозяина дома забрать в больницу: помощи на дому ему было явно недостаточно.

Женщина, встав с кресла, молча наблюдала в стороне за происходящим. Когда мужа повезли из дома, она пошла рядом с носилками и, взяв за руку, повторяла, вглядываясь в закрытые глаза: – «Доминик, родной, ты поправишься, и мы опять поедем к морю… Скоро твоя боль уйдет… Я приеду к тебе рано утром… Все будет хорошо!»

Машина скорой помощи, включив оглушительную сирену, тронулась с места и в миг пропала за поворотом, сверкнув напоследок синим огоньком. Автомобиль с домашним врачом уехал минутой раньше. В опустевшем дворе перед домом женщина осталась одна. Она стояла, подавленная и опустошенная, словно выпитая до дна, тревожно вслушиваясь в удаляющиеся звуки уносящегося прочь счастья, не в силах даже шевельнуться…

Глава 1      Судьбоносная встреча

Эта неделя, как, впрочем, и любая другая, выдалась напряженной. В пятницу, как обычно, предстояло закончить несколько неотложных дел. Конец недели свободен, я решил расслабиться и провести выходные в компании приятной женщины – если, конечно, улыбнется удача.

…Той давней встрече я обязан случаю. Пару лет назад самолет уносил меня в Испанию, где мне предстояло провести свободную неделю, подставив бока солнцу и наслаждаясь отпускным бездельем. Летел я один, потому что женат уже не был, а подходящей подруги не нашел. Рядом со мной сидели симпатичные мужчина и женщина средних лет, тихо переговаривались друг с другом. Они не мешали, и я сидел, прикрыв глаза, и думал о работе, пока стюардессы не стали предлагать напитки. Заказав чай, я расслабился, ожидая смены декораций в скучном ничегонеделании полета.

Надо же было случиться, что горячий чай, протянутый в пластмассовой чашке, необъяснимым образом выскользнул из руки девушки, и довольно сильно обжег тыльную сторону моей ладони. Пока стюардесса ходила за аптечкой, соседка, не растерявшись и спросив разрешения помочь, открыла стоявший перед ней йогурт, положила чайную ложку холодного молочного продукта на обожженное место и прикрыла салфеткой, чтобы я не испачкался и не испачкал других. Эпизод не самый приятный, но по-человечески понятный: с кем не бывает. При быстрой и активной помощи не оставалось ничего другого, как поблагодарить спасительницу. Мы разговорились.

Словоохотливая пара оказалась не только из соседнего города, но летела на отдых в один со мной городок. Я не испытывал большого желания близко сходиться с незнакомыми людьми – до тех пор, пока разговор не зашел о работе. Мужчина оказался, как и я, инженером, а его жена, педагог по профессии, более десяти лет работала на ниве службы знакомств, связывая людей из разных стран, которые искали свое счастье. Я, собственно, не имел об этом виде деятельности никакого представления, пока Клара – так звали мою соседку – не открыла глаза на то, как много одиноких людей ищут и находят с ее помощью свою половинку.

– Если захотите попробовать найти счастье, позвоните, может быть, я смогу помочь, – лукаво улыбнулась она, протягивая визитную карточку.

– Я плохо знаю немецких женщин, – добавил ее муж, улыбаясь, – потому что родился в России, женат на русской, но если вы хотя бы раз пообщаетесь с одной из наших женщин – это будет, как наркотик. Никакая другая станет не нужна. Говорю вам как мужчина мужчине.

Он взял руку жены и не отпускал ее до конца полета.

Через пару дней мы встретились на пляже, я пригласил новых знакомых на ужин. С тех пор я время от времени звоню и заезжаю в бюро к Кларе не только поболтать, но и, если повезет, в надежде найти с ее помощью свою судьбу, которую до сих пор не встретил. Там же началось мое знакомство с малоизвестной доселе необъятной страной – Россией.

…И в этот раз я заехал к Кларе, предварительно договорившись по телефону. Мое намерение: познакомиться с женщиной, которая помогла бы скрасить предстоящие выходные, так как предыдущая кандидатка не набрала проходного балла и пришлось с ней расстаться. Мы оставались с хозяйкой бюро на Вы, хотя тогда, в отпуске, пили на брудершафт. Меня, впрочем, это не тяготило: в конце концов, мы не друзья-приятели, а связаны деловыми отношениями, так между нами и останется.

– Месяца два назад я познакомилась с молодой женщиной – она приносила мне документы. Ее зовут Анна Клазен, живет отдельно от мужа и ждет развода. При нашем знакомстве она понравилась мне, и я попросила оставить фото на всякий случай, – начала разговор Клара. Она поблагодарила за принесенные цветы, поставила их в воду и продолжила: – С собой у Анны было фото на паспорт, она пообещала принести другие снимки, но с тех пор я о ней ничего не слышала.

– Было бы неплохо с ней связаться, мне нравится ее лицо, – ответил я, кладя маленькую фотографию на стол.

– В жизни она выглядит лучше. Впрочем, когда вы ее увидите, убедитесь сами. Я могу позвонить прямо сейчас и спросить, есть ли у нее свободное время, – предложила вежливо моя знакомая и, увидев утвердительный кивок, стала искать в бумагах нужный номер телефона.

Коротко поговорив по-русски, из чего я не понял ни слова, она написала что-то на листке бумаги, подняла глаза и, мило улыбнувшись, сказала:

– Анна будет рада встретиться, сегодня вечером она свободна. Здесь номер телефона, она будет ждать звонка. Желаю хороших выходных и спасибо еще раз за прекрасные цветы!

Попрощавшись с приветливой знакомой, в приподнятом настроении я поехал в свою фирму в соседний город. Там меня ждали с необходимой документацией для подведения месячного итога работы – заполненные ведомости и графики работ – и разговор с главным бухгалтером. После быстро и удачно закончившегося совещания я сел в машину и нашел записанный номер телефона. Услышав приятным голосом произнесенное алло, я представился. Далее заговорщицким тоном было сказано, что я видел у нашей общей знакомой фото красивой молодой женщины и теперь хочу встретить оригинал. На дежурный комплимент, обычно нравящийся женщинам, она отреагировала странным образом.

– Разве можно судить, как выглядит человек, по фотографии? – путаясь в словах, произнесла она. – Может быть, я выгляжу иначе и не такая привлекательная, как кажется. Нельзя принимать фото за эталон и потом разочароваться, ведь это маленький официальный снимок на паспорт.

– Я не разочаруюсь ни в коем случае, – произнес я, развеселившись, – но для начала нам надо хотя бы встретиться. Называйте время и место, я подъеду, куда скажете.

Мы договорились, что я заберу Анну около шести вечера возле ее дома и мы поедем в один из ресторанов поужинать – сегодня я не обедал и был жутко голоден. Дело происходило 14 февраля, на улице было холодно и сыро, с неба сыпал мелкий противный снег с дождем.

В такой слякотный вечер немного романтики не помешает.

До условленного часа свидания с незнакомкой оставалось минут пятнадцать. Сидя в машине около ее дома, я с сочувствием наблюдал за редкими прохожими, согнувшимися под намокшими от сырости зонтами и спешащими под пронизывающим ветром по им одним известным делам. Было радостно, что мне, в отличие от них, сухо и тепло. Ровно в шесть из дверей дома вышла женщина, которую я узнал, хотя она выглядела привлекательнее, чем на фото, и моложе своих лет. «Что ж, – подумал я, приятно удивленный, – вечер начался с приятного сюрприза. Как знать, что из этого получится?»

Пришлось выйти из машины навстречу идущей в мою сторону незнакомке. Поздоровавшись первым и встретив ее взгляд, я представился еще раз – уже более церемонно, поцеловал руку, сказал пару дежурных комплиментов, открыл дверь машины и помог ей сесть.

Обычный ритуал знакомства.

Когда рядом в машине сидит красивая молодая женщина и вполне связно ведет рассказ, возникает интерес не к тому, о чем она говорит, а в первую очередь к ней. Вслушиваясь в приятный тембр голоса, перестаешь улавливать смысл сказанного, переключаясь на какие-то отвлеченные мысли – например, о парадоксе ментальности людей. Это не первый мой опыт общения с русскими женщинами, и я с уверенностью могу сказать, что они очень разные. Но даже при всей непохожести их объединяет что-то такое, чего я в наших женщинах не находил. До сих пор не смог уловить, что же это, – какая-то загадка…

Что же есть в одних такого, чего другим явно не хватает? Откуда это различие? Возможно, играет роль заложенный природой вековой инстинкт сохранения и продолжения рода? Когда-то на заре рождения цивилизации женщины выбирали в отцы своих детей самого смелого, ловкого, сильного охотника, приносящего богатую добычу. Инстинкты, впрочем, и сегодня никто не отменял – большинство немецких женщин выбирают мужчин, как и сотни лет назад. Но что же тогда происходит с теми, другими женщинами, которые выбирают мужчину по чувству, а не по богатству? Почему их инстинкт скромно стоит где-то в сторонке? Дело, вероятно, в том, что они не только берут, но и щедро дают взамен. Принимая любовь, одаряют ею же, забыв при этом рефрен должен. Конечно, определенные прагматичные критерии при выборе партнера обязательно присутствуют, но когда слышишь от женщины одно только слово должен, оно начинает набивать оскомину. Должен зарабатывать, помогать, давать, уделять внимание, иметь, любить, дарить, находить время, соответствовать, не раздражаться и так далее. Не хочу всех женщин строить в одну колонну – наверняка есть и другие, непохожие, с иными взглядами на жизнь, но среди моих знакомых я почему-то их не встречал. То ли не в том кругу вращался, то ли они разобраны другими мужчинами…

В приятных размышлениях о женщинах я почти ухватился за кончик разгадки, но пришлось отложить увлекательное занятие и вернуться в реальность. Мы подъехали к ресторану – его рекомендовал посетить мой коллега. В этот полумиллионный город он приезжал в командировку, у него остались самые лучшие впечатления о кухне и уровне обслуживания этого заведения. Зайдя вовнутрь, мы очутились в тепле и уюте нарядно декорированного помещения: здесь ждали гостей ко Дню святого Валентина. Этот факт я упустил из виду, свободных мест не оказалось. Моя спутница явно огорчилась. В ее глазах застыл вопрос: что теперь делать? Кажется, она ждала какого-то чуда.

Нельзя разочаровывать хорошеньких женщин. Я не мог не попробовать оказаться немного волшебником в такой вечер. Небольшая купюра, незаметно исчезнувшая в руке метрдотеля, легко разрешила возникшую проблему. Анна, стоявшая рядом, не заметила жеста и, по-видимому, посчитала, что ее шарм помог нам получить внезапно освободившийся столик. Как наивно! Практически все легко и быстро решить могут только деньги – уж я-то знаю точно!

Намокшая верхняя одежда висела на расстоянии вытянутой руки от камина, рядом с предложенным столиком. С нашего места можно видеть весь зал, и я, незаметно и пристально оглядев посетителей, остался доволен: публика нешумная и празднично одетая, что приятно радовало глаз.

Атмосфера интимного семейного праздника витала в воздухе и давала ощущение домашнего уюта, которое я давно потерял, его мне постоянно недостает. В пансионах и отелях, где я последние годы вынужден проживать из-за отдаленности получаемых фирмой контрактов, все чисто, строго, и ограничено правилами: стандарт. Дом – другое. Это место, где живешь, а не проживаешь, особый уют, к которому я стремлюсь последние годы и надеюсь все же обрести.

В одну из слякотных пятниц промозглой и, казалось, бесконечной зимы неожиданно раздался телефонный звонок. Незнакомая женщина Клара интересовалась, как у меня со свободным временем и не хотела бы я встретиться с интеллигентным мужчиной.

– Какой еще интеллигентный мужчина? – я совершенно не понимала, с кем разговариваю и о чем вообще идет речь, погруженная в мысли, чем заняться в ближайшие выходные. – Могу я узнать, кто вы и зачем звоните?

– Ты что, меня забыла? Это Клара, ты была у меня около двух месяцев назад с Лизой из переводческого бюро, завозила готовые документы для клиентки. Я еще выпросила у тебя фото, потому что твоя подруга просила с кем-нибудь тебя познакомить. Вообще-то я паспортные фотографии не беру, но ты обещала завезти большие, которых я не дождалась…

– Ах да, действительно, все было так, – вспомнила я с большим трудом эпизод двухмесячной давности. – Совсем забыла, голова занята предстоящим разводом и нервотрепкой в этой связи. Извини, Клара. Конечно, можно дать ему номер телефона. Пусть он звонит в любое время. У меня на эти выходные нет конкретных планов, я буду дома.

Поблагодарив еще раз свою собеседницу, я положила трубку.

«Неловко получилось… Как я могла забыть? Мы с Лизой просидели у Клары больше часа, съели все ее шоколадные конфеты. Вообще-то, я не хотела оставлять никаких фото и ни с кем знакомиться», – начала я вспоминать подзабытую историю. Действительно, месяца два назад, как раз перед Рождеством, я перевела несколько справок из архива по просьбе подруги. Лиза попросила съездить и отвезти законченную работу ее приятельнице, с которой я знакома не была. Уже на месте я узнала, что документы эти нужны для регистрации брака, виновницей которого оказалась Клара.

В бюро меня все интересовало. Я не предполагала, что можно знакомиться не просто так, самой, а с чьей-то помощью. Клара казалась довольной своей работой и сообщила полушутя, что женщин из России разбирают, как горячие пирожки на базаре – столько немецких мужчин хотели бы иметь русскую жену или подругу. Мы поболтали, выпили чаю, и, слово за слово, я оставила маленькое фото, которое оказалось с собой. Доехав до дома, я тут же благополучно забыла о разговоре, а вот она, оказывается, отнеслась к нему более серьезно.

«Ну и хорошо, даже отлично, – подумала я, развеселившись, – хоть в эти выходные скучать не придется».

Обещанный Кларой интеллигентный мужчина позвонил часа через два, представился, сказал, что видел мое фото у общей знакомой, сходу заявил, что я очень красивая женщина, и хотел бы встретиться.

«Странно, – подумала я с долей недоверия, – что можно разглядеть на маленькой паспортной фотографии? Наверняка мужские уловки».

Разговор с незнакомцем продолжался недолго. Мы условились вместе поужинать, я стала готовиться к назначенной встрече, тем более что других дел не планировала.

«Одежда должна быть удобной, элегантной, но не шикарной. Обязательно юбка, теплый пуловер или блузка с жакетом, – размышляла я, просматривая гардероб. – Не знаю, как выглядит он, но я должна выглядеть очень хорошо. Так, нашла то, что хотела, теперь – примерить, потом заняться внешним видом». Особенно рисовать лицо я никогда не умела, но пара штрихов все же не помешает.

Немного волнуясь перед предстоящим свиданием, я вышла из дома ровно в шесть часов. Мой телефонный знакомый вышел из машины, блестевшей под дождем чистыми боками. Она в сравнении с хозяином выглядела намного элегантней и симпатичней. Не очень высокий, если сравнивать его с моим почти бывшим мужем, коренастый, с таким высоким лбом, что он терялся где-то за затылком, то есть, практически лысый мужчина с сильным прищуром глаз и тонкими, как у пианиста, пальцами. Конечно, не Ален Делон, но все же лучше провести вечер с ним, чем у телевизора или за прочитанной книгой.

Мы поздоровались, он церемонно представился еще раз, слегка поклонился, поцеловал руку, сказал пару комплиментов, неторопливо открыл дверь машины и предложил сесть. Зайдя с другой стороны автомобиля и заняв водительское место, он помог мне пристегнуться ремнем безопасности, спросил, все ли в порядке, и мы поехали. Его голос и особенно манеры заставили внутренне замереть. Подобное обращение с женщиной, подумалось мне, можно увидеть в кино или у аристократов, живущих в прошлом веке.

«Динозавр какой-то, который по счастливому стечению обстоятельств не успел вымереть, – промелькнуло в голове ироничное сравнение и тут же испарилось. Я не вчера родилась, дважды была замужем, но, видимо, мне попадались абсолютно не те мужчины в плане хороших манер. – Интересное кино получается: красивые манеры к некрасивой внешности, что-то еще будет? А может быть, он компенсирует манерами не только непрезентабельный внешний вид, но и плохой характер?» – подумала я, внутренне удивляясь неординарному знакомству.

По пути к цели нашей поездки я показывала водителю незнакомые ему здания и рассказывала о них, если что-то знала. Он жил в другом городе и с интересом слушал комментарии об архитектуре мелькавших построек и событиях, связанными с ними. Минут через десять мы подъехали к освещенному полукругом веселых огоньков ресторану – его я видела пару раз, когда проезжала мимо. Поставив машину на стоянку, расположенную сбоку от главного входа, мы зашли внутрь. Здесь было уютно, тепло и празднично в связи с Днем святого Валентина – о нем я совсем забыла. Пригласивший меня мужчина столик не заказал, а свободных мест не оказалось. Обидно до слез уходить из чудесного места, где все жило ощущением праздника. Этот праздник, честно говоря, я разделила бы с нечаянным знакомым.

То ли мой несчастный вид – во что, конечно, трудно поверить, – то ли несколько сказанных заговорщицким тоном слов моего спутника, что выглядело более реально, сыграли решающую роль, но через короткое время, когда я потеряла всякую надежду, к нам вновь подошел метрдотель и предложил пройти к свободному столику. Событие, похожее на подарок, который очень надеешься получить, а его все нет, и когда терпения ждать не остается, он неожиданно появляется. У меня даже прибавилось сил, и я почувствовала себя уверенно и немножко нахально.

Мы освободились от успевшей намокнуть от дождя со снегом верхней одежды и заняли предложенное место недалеко от излучающего тепло и потрескивающего горящими дровами камина. Разбросанные по столу лепестки роз, свеча, озорно подмигивающая огоньком пламени, живая красная роза, стоящая в вазочке и удачно гармонирующая по цвету с общим оформлением зала, создавали легкий флер непринужденности, открытости, доверия. Для таких романтичных созданий, как я, подобная обстановка небезопасна – она стирает грань между мечтой и реальностью. Но в то время я этого не понимала.

Получив меню, я пыталась сосредоточиться на выборе подходящей еды. Имя спутника я успела забыть, что не мешало нам разговаривать. Наконец, отчаявшись найти что-то, отвечающее представлениям о недорогой, но вкусной пище, я обратилась за поддержкой к сидящему напротив мужчине. В конце концов, он является приглашающей стороной и ему придется все это оплачивать. Кто знает этих немецких мужчин с хорошими манерами? Вдруг они все до неприличия жадные?

Новый знакомый, нисколько не удивившись, посоветовал попробовать редкую морскую рыбу, приготовленную особым способом, от одного названия которой рот наполнился слюной. Когда же я увидела цену этой редкости, вся влага во рту мигом испарилась.

«Может быть, он проверяет, как я отреагирую на такое предложение, а потом закажет что-нибудь другое, и я буду глупо выглядеть? – промелькнуло в голове. – Нет уж, лучше не рисковать», – решила я и пробормотала, что сегодня у меня не рыбный день.

После некоторых колебаний я сделала заказ. Метрдотель предложил легкое красное вино, мы остались наедине. Несколько минут прошли в молчании, пока мы раздумывали, что последует дальше по сценарию вечера. Я-то этого точно не знала.

Размякнув от тепла камина, окружающего уюта и взглянув в лицо сидящего напротив мужчины, я почувствовала чем-то обязанной ему за чудный вечер. И тогда решила продолжить рассказ о городе, о его театрах, где часто бываю, спектаклях, которые особенно нравятся и тех, которые не посетила бы вообще. Рассказала о семье – не особо углубляясь в детали, как и положено при первом знакомстве. Мой визави внимал, не перебивая, изредка задавая вопросы. Он вообще мало говорил – больше слушал.

Не знаю, какая зимняя муха укусила меня в тот вечер, но слова из меня текли, как течет и журчит весенний горный ручей, спускаясь с вершины и не встречая никаких препятствий на пути. Трудно остановить льющийся через край поток красноречия. Сказывалось волнение от присутствия незнакомого мужчины, окутывающий нас флер недосказанной вседозволенности, долгое отсутствие внимательного собеседника и слушателя, что-то важное, в чем я не могла или не хотела себе признаться. Куда-то исчезла непривлекательная внешность спутника, уступив место человеку, полному загадок. В его глазах читался неподдельный интерес к тому, о чем я говорю, и еще что-то, запрятанное глубоко внутри, что я пыталась, но не могла разгадать.

«О чем ты думаешь? Интересно, какие мысли крутятся в твоей круглой и умной голове? – пробовала я найти ответ, не прерывая разговора. – Удастся ли тебя сегодня вызвать на откровенность? Что тревожит или волнует тебя: мысли о незавершенной работе, воспоминания из прошлого, что-то связанное со мной или с другой женщиной? Понравилась я тебе или нет? А может, ты размечтался о более интимном? Кто знает этих крутых бизнесменов, ведь они никогда не скажут всей правды!»

Наконец нам принесли вино и со всей надлежащей церемонией, включающей показ этикетки и ее прочтение, название местности, где оно и кем произведено, предложили попробовать. Такое серьезное отношение к вину со стороны мужчин заставило подтянуться, расправить плечи и почувствовать себя значимой персоной. Мы решили принять нектар и нас оставили праздновать неожиданное знакомство.

Я был голоден и, получив меню, принялся выбирать блюдо, которое бы с удовольствием съел. Глянув поверх карты на спутницу, я понял, что она не очень успешно справляется с заданием. Одно из двух: она плохо знает немецкую кухню, или немецкий язык. Надо честно признать, держится отменно, без видимого волнения и суеты. Было небезынтересно наблюдать, как она, преодолев волнение, которое отразилось на слегка порозовевшем лице, спокойным тоном попросила предложить ей что-либо на мой вкус. Я посоветовал взять рыбу-дьявола в соусе из помидоров с чесноком: правильно приготовленное, это блюдо – настоящий деликатес. Отдавая обычно предпочтение рыбе, сам я сегодня захотел отведать мяса с кровью.

Анна с удовольствием откликнулась на мое предложение. Но нужно было видеть ее лицо, когда она увидела цену этого дьявола! Эмоции вихрем пролетели по прекрасному личику: здесь было и удивление, и восторг, и боязнь, и неуверенность. Наконец, покраснев еще больше и извинившись за смущение, она пробормотала, что не хочет рыбу, а выберет что-либо другое.

«Довольно интересно, – внезапно развеселился я, – испугала ее цена, или она побоялась, что у меня не хватит денег заплатить? Во всяком случае, нельзя так остро реагировать на подобные мелочи, тем более что я сам предложил заказать дорогое блюдо. Впрочем, кто знает женщин, они – другой мир, отличающийся от мужского».

Ситуация разрядилась, когда моя спутница нашла устраивающую ее еду. В наступившем молчании мы услышали потрескивание поленьев в камине и неразборчивый гул голосов посетителей ресторана. Расслабленный и голодный, я услышал, к огромному облегчению, что Анна продолжила рассказ о городе, театральных пристрастиях, литературе, о семье, живущей за четыре тысячи километров отсюда, почти на другой планете. Было приятно отдаться во власть ненавязчиво звучавшего голоса. Сам я не люблю говорить, куда охотнее слушаю, особенно когда голоден или устал, и когда есть что послушать.

Работа выматывает физически и ментально, ведь информация, которая может быть востребована в любую минуту, должна постоянно находиться в голове. Когда выпадают редкие минуты отдыха, как эта, я получаю истинное наслаждение, позволяя расслабиться за хорошей едой в компании красивой неглупой женщины. К сожалению, подобное случается гораздо реже, чем хотелось бы.

Ее рассказ был прерван на полуслове. Официант принес заказанное вино и, получив согласие после пробной дегустации, разлил по бокалам. Мы начали праздновать нашу встречу с тоста за знакомство и перехода на ты. Сделав первый глоток, я услышал неожиданное признание:

– Будь любезен, назови свое имя еще раз, пожалуйста. Оно у тебя длинное, а я до сих пор путаюсь в немецких именах и названиях улиц, – ее глаза выражали искреннее смущение, но не розыгрыш.

– Меня зовут Доминик Бергманн. Доминик – полное имя, в переводе с греческого означает божественный, – сказал я, слегка усмехнувшись. – Может быть, так проще будет запомнить.

– О, божественный, с этой минуты твое имя сохранится навсегда в моей памяти! – прозвучал полный веселья голос.

Достав из сумочки ручку и блокнот, Анна черкнула в нем мое имя и тут же убрала обратно. Отсмеявшись и помолчав минуту, она спросила серьезно:

– Можно я буду называть тебя Нико? Мне так проще.

– Хорошо, согласен на Нико. Предлагаю тост за новое имя! – Я поднял бокал и приятно удивился, как быстро собеседница ориентируется в ситуации.

Предложенное вино как нельзя лучше отвечало моим представлениям о хороших красных винах: сухое, терпкое и ароматное. Мясо, приготовленное на гриле, тоже соответствовало моему вкусу. Все складывалось прекрасно в этот вечер – я осознал это особенно отчетливо, когда немного отдохнул и с удовольствием поел. Женщина, сидящая напротив, была красива, не глупа, тактична и весь вечер, как Шехерезада, развлекала интересными историями. Наконец и она захотела отдохнуть и немного узнать обо мне. Я был готов поделиться болью, цепко держащей меня в объятиях долгие годы и не отпустившей до сегодняшнего дня.

Когда же это началось? Пожалуй, более тридцати лет назад. Я заканчивал институт, был молод, полон сил и идей, но не имел на своем счету ни одной завоеванной девушки, и тем более – женщины. Я воспитывался в строгой католической семье, для меня было нормой – всю жизнь прожить с одной женщиной, матерью моих детей – их я хотел иметь столько, сколько даст бог. В то время свою мечту я не встретил. Нельзя сказать, что я оставался в одиночестве, – у меня были друзья, подруги, то есть несколько девушек, с которыми меня объединяли темы для разговоров, общие интересы, пристрастия, взгляды, идеи… Но лишь до определенного момента, когда мне казалось, что она ожидает от нашего союза больше, чем я. Тогда я порывал отношения, чтобы не нести ответственности за последствия необдуманного шага, если бы таковой случился. Мне удавалось его удачно избегать. Предохраняться во время соития – не для меня. В любви все должно быть открыто: лицо, тело, душа, лоно – все должно стремиться к счастью и получать его. Таковы были, есть и будут мои представления о союзе между мужчиной и женщиной.

Оберегая мечту, я не мог рисковать.

На взгляд многих, быть после двадцати лет девственником – смешно, несовременно и даже стыдно. Так думали и однокурсники – неглупые, серьезные ребята. Но, имея разные представления о жизни, мы находили общий язык. По характеру я консерватор, несколько старомоден, но знаю, чего хочу, и мои друзья относились к этому с пониманием. Наконец, я встретил ЕЕ! Ту, которую ждал все годы, для которой сохранил себя. Она работала секретаршей в фирме, где я проходил преддипломную практику. Бесподобно красивая блондинка – мечта любого нормального мужчины. Это была любовь с первого взгляда, когда подгибаются колени и заходится сердце от одного взгляда на предмет обожания. Я мечтал все сделать по правилам: сначала свадьба, затем – дети, но она хотела быть абсолютно уверенной, что я на ней женюсь, поэтому для гарантии решила все поменять местами. У меня было подозрение, что основную роль сыграло ее семейное положение. Она родилась в бедной семье, где дети не всегда имели молоко к завтраку, а я рос в зажиточной, и мы никогда не знали подобных проблем. Мои родители выступили против брака, и моя любовь знала об этом. Недолго думая, вопреки католическим запретам, она быстро соблазнила меня, чему я, откровенно говоря, не очень противился. Забеременев, она решила все проблемы одновременно: мы должны пожениться, чтобы ребенок родился в законном браке. Родителям ничего не оставалось делать, как благословить нас, хотя и против воли. Отец так и не простил мне женитьбы…

Конечно, я не мог всего объяснить новой знакомой и – предположительно – новой любовнице при первой встрече. Да и ни к чему, лучше подойти к откровенным признаниям постепенно. В этот раз ей достаточно услышать о незапланированном финале, случившемся с моей большой любовью.

Классический случай, рассказываемый в анекдотах и шутках из поколения в поколение, но, тем не менее, всегда есть несчастливцы, наступающие на эти грабли. Я тоже оказался любящим мужем, который решил сделать жене сюрприз и вернуться домой из командировки раньше и не предупредив заранее. Дети к тому времени выросли и жили отдельно. Тихо войдя в спальню, чтобы взять чистое белье, я застал ее спящей, но не одну, а на плече моего давнего друга…

Банальнейшая ситуация, знакомая не мне одному. Естественным финалом стал развод. История эта произошла несколько лет назад. С тех пор я один и пытаюсь снова создать семью, надежный тыл, нишу, которой так неожиданно лишился.

Облегчив в который раз душу рассказом об измене бывшей жены и переложив на Анну часть кровоточащей, незаживающей боли, я вызвал сочувствие, которое отразилось на ее лице. Мне стало несравненно легче. Исправить ситуацию это не поможет, зато может помочь пережить.

Разлив последнее вино по бокалам, официант спросил, не желаем ли мы чего-то еще. Ресторан уже опустел, моя спутница устала, в ее глазах застыла просьба об окончании вечера откровений. Я попросил счет.

Мы оделись и хотели выйти на улицу, чтобы подождать заказанное такси на крыльце ресторана, но начинающаяся метель загнала нас обратно в помещение. Я не мог сесть за руль после выпитого вина, н надеялся проводить до дома спутницу и остаться у нее на ночь. Такси подъехало через пять минут, но хорошо продуманный план почему-то провалился. Будто прочитав мои мысли, Анна, выйдя из машины около дома, стала быстро прощаться и вежливо извинилась, что в поздний час не может пригласить на чашку чая. Не успел я попросить о завтрашней встрече, как она пригласила меня к себе на обед.

Неожиданно, но очень приятно.

– С удовольствием принимаю предложение, спасибо! – последовал искренний ответ.

Конечно, я имел другие планы на сегодняшний вечер, но как хорошо воспитанный человек оставил их на следующий раз. Долгий опыт общения с женщинами показал, что не нужно торопить события – все сложится само собой, если проявить немного терпения. Терпения у меня всегда было достаточно.

Новая знакомая поблагодарила еще раз за чудесно проведенный вечер, доставивший ей много приятных минут, поцеловала в щеку и ушла, красиво переставляя стройные ноги в цокающих каблуками сапогах.

Немного вина на пустой желудок и внимательный взгляд незнакомого мужчины действуют вместе оглушающе. Мне принесли расчудесный салат с зажаренными кусочками индейки, но я неожиданно поняла, что есть не хочется.

«Есть все же нужно», – сказала я себе, ковыряясь в тарелке, но стараясь делать это более или менее элегантно (интересно было бы посмотреть на себя со стороны).

Молчать во время еды, делая вид, что занята только процессом поглощения пищи, как-то неприлично, но говорить только одной становилось не только неловко, но и навязчиво. Я попробовала перевести разговор со своей персоны на жизнь и интересы нового знакомого. К тому времени, как я осилила несколько кусочков нежного, вкусного мяса и отправила в рот пару листочков салата, спутник расправился с отбивной и был готов удовлетворить мое любопытство.

Слушая внимательно рассказ о тридцатилетних отношениях с теперь уже бывшей женой и тремя взрослыми детьми, я запивала волнующую историю небольшими глотками вина. Вскоре пришло удивление: как такое могло случиться в семье, где все дышало благополучием и довольством, где люди не ведают материальных затруднений? Как можно, живя только семьей и ее интересами, получить в ответ на самопожертвование удар ниже пояса, которого ничем не заслужил?

«Такие истории бывают только в кино, – подумалось мне. – Жизнь не может быть столь несправедливой, или я совсем ее не знаю и не понимаю».

Чем дальше продолжалось повествование Доминика, тем больше возникало вопросов. Их я не осмелилась задать. Кто может разобраться, что произошло на самом деле? При расставании каждый обвиняет другую сторону и неохотно берет на себя часть вины или отрицает ее совсем. Каждая из сторон имеет право на свою правду. Правда обманувшей жены, и правда обманутого мужа. Правда того, кто берет, и правда того, кто дает.

С другой стороны, нельзя рассматривать правду как шаблон для измерения градуса жизненного благополучия. Когда в семье нет любви, нужно хотя бы быть честным и, не раня другого, помнить, что есть такие понятия, как приличия, долг по отношению друг к другу, уважение, о которых забывают или никогда не слышали, что тоже встречается нередко. При расставании каждая из сторон теряет что-то важное, что сопровождало ее на протяжении совместно прожитых лет, и заслуживает сочувствия…

Доминик рассказывал свою историю, как заученный урок: без эмоций и перепада интонаций, на одной ноте. Непонятно, то ли он повторял ее столь часто, что не слышал себя, то ли боль по утерянной семье и чувство ненависти к бывшей жене с годами не утихли.

– Необязательно подробно рассказывать, если тебе неприятно или больно, – я сопереживала рассказчику. – Все и так понятно. Действительно неблагодарно и жестоко так поступать, никто не заслуживает подобного отношения к себе.

– Сейчас у меня все в порядке, – сказал Доминик преувеличенно бодрым голосом. – События забываются, я принял правильное решение, другого быть не могло.

Судя по его виду, сказанное не очень соответствовало истине, но в голову пришли другие мысли. Когда я слышу рассказ о чьей-то судьбе, вызывающий сочувствие, мне хочется помочь – нормальное человеческое чувство. Не все люди до конца откровенны – некоторые ищут сопереживания, хотят жалости, сочувствия и подтверждения своей правоты. Зная все это, почему же я переживаю за других людей больше, чем за себя? И почему другие не переживают за меня, когда мне плохо?

Принадлежит ли Доминик к категории людей, ищущих, прежде всего сочувствия, или у него другие цели, мне неизвестные? Чего он ожидает от нашего союза, от меня конкретно? Были у него женщины до меня и почему отношения не сложились?

От этих извечных почему немного веет детством. Только ребенок, сгибаясь под тяжестью вопросов, идет к взрослым, потому что не имеет собственного опыта и надеется удовлетворить любопытство с их помощью. Взрослый же человек на свои почему или интуитивно знает ответ, или догадывается, но не хочет его слышать. Приятнее и безопаснее получить готовое решение, чтобы потом переложить ответственность за него, если оно окажется неправильным, на кого-то, а не нести ее самому.

Принять решение трудно.

Но, пожалуй, еще труднее признаться себе, что сделал неверный шаг, от которого в первую очередь пострадал сам. Не каждый настолько силен, чтобы признать свою неправоту. Отсюда и вечные почему, ответ на которые лежит на поверхности, откуда его нужно достать, набравшись смелости. Признайся себе единственный раз, что совершил ошибку, и тогда, с высоты собственной мудрости, сможешь защитить себя от повторения необдуманного шага. Но для этого нужно найти время поразмышлять, как мы понесем наказание, не уделяя себе внимания или не умея слушать себя.

Мысли приходили и уходили, поторапливая время. После активно начавшегося вечера – с массой новой информации, вкусной едой и хорошим вином – по прошествии времени наступила вполне понятная минорная пауза. Тарелки опустели, вино выпито, камин затух, людей в ресторане почти не осталось. Я неожиданно сознала, что ужин продолжался пять часов, но пролетели они, как несколько минут – быстро и незаметно. Кажется, мы оба устали от долгого сидения и интенсивного общения. После услышанного, съеденного и особенно выпитого мне хотелось только одного – остаться наедине, немного подумать о событиях прошедшего дня, уютно вытянувшись в постели.

– Пойдем? – спросила я неуверенно своего визави.

Имя его я успела опять забыть, но хорошо, что записала в блокноте – дома выучу.

Мой кавалер встрепенулся, будто ждал вопроса, подозвал официанта, оплатил счет, мы встали из-за стола. Одевшись сам и подав мне пальто, он открыл дверь в начавшуюся метель.

– Извини, не могу тебя отвезти: не совсем трезв, да и город мне не знаком, – сказал знакомый незнакомец.

Открыв заднюю дверь подъехавшего такси, он помог мне сесть и захлопнул дверцу. «Вот так джентльмен, – молнией пронеслось в голове, – даже не попрощался! Мог бы хоть до свидания сказать!» – Я почувствовала себя обиженной в лучших чувствах. Такси не трогалось, я сидела и молчала, ожидая дальнейшего развития событий. Неожиданно открылась дверь с другой стороны, и мы оказались с моим спутником на заднем сиденье, близко друг от друга.

– Я провожу тебя до дома хоть таким образом, – раздался все больше начинающий нравиться голос.

Мне было приятно его тепло, исходящее от близкого соседства, но не более. Я пребывала, честно сказать, не совсем в трезвом состоянии. По дороге мы не обменялись ни словом. Он держал мою руку в своей ладони, не отпуская, а я не отнимала ее, не придавая большого значения, впав в усталое сомнамбулическое состояние. Мы быстро преодолели недолгий путь до дома. Почувствовав недосказанность, я поспешила поблагодарить провожатого за чудесный вечер и попрощаться.

– К сожалению, не могу пригласить на чашку чая, потому что поздно и я засыпаю на ходу. Но в благодарность за сегодняшний вечер приглашаю тебя завтра на обед, если у тебя, нет других планов.

Даже в темноте было видно, как обрадовано сверкнули глаза кавалера. Чтобы закончить на сегодня затянувшееся, на мой взгляд, рандеву, я чмокнула его в щеку и ушла, не оглядываясь.

Открыв на следующее утро глаза, я вспомнила, что нужно поторопиться и многое успеть сделать, раз уж пригласила в гости вчерашнего знакомого. Быстро выпив чашку чая и критически оглядевшись вокруг, я наметила план работы. Требовалось придать жилью соответствующий вид; найти чистую скатерть; привести в порядок себя; найти подходящую к событию одежду; где-то купить хорошую рыбу и вспомнить, что к этой рыбе подают, чтобы гость оценил мои кулинарные способности.

Сегодня я могу себе позволить есть рыбу!

С таким игривым настроем все удалось само собой: подходящая к случаю одежда нашлась сразу; волосы легли так, как надо, без капризов; уборка закончилась, не успев начаться. Удача на этом не иссякла, и кулинарные проблемы решились тоже на удивление быстро. Сегодня большой базарный день. В рыбной части рынка я не только купила свежайшую рыбу, но получила бесплатный рецепт приготовления. Теперь осталось собрать вместе знания и умения и приготовить не просто что-то съедобное, а желательно вкусное. Вскоре работа на кухне закипела.

Мой новый знакомый оказался пунктуальным: ровно в двенадцать раздался звонок в дверь. Доминик вошел с огромным букетом роз. «Мужчина, кажется, знает, как понравиться женщине», – подумала я, искренне поблагодарив за цветы. Я очень люблю розы – любого цвета и размера, с запахом и без него, – и если бы могла, всегда имела их в своем доме, независимо от времени года.

Гость поприветствовал меня, поцеловав в обе щеки, слегка и ненавязчиво притянув за плечи, я ответила ему тем же.

Первый визит незнакомого мужчины в мою новую квартиру. Она совсем небольшая, но мне, как гостеприимной хозяйке, пришлось познакомить гостя с расположением комнат и удобств, что заняло немного времени. Доминик демонстрировал вежливость и опять наговорил кучу приятных комплиментов. Закончился показ квартиры на кухне, и приглашением знакомого к столу.

Рыба получилась на удивление вкусной, с хрустящей корочкой, которая прежде мне не удавалась, а белое сухое вино, выбранное по собственному разумению и вкусу, оказалось вполне приятным, чему я несказанно обрадовалась. Доминику рыба тоже понравилась, о чем он не преминул сказать. Услышав похвалу кулинарным способностям и благодарность за приглашение еще и еще, мимоходом подумалось: «Неужели он всегда повторяет благодарности по десять раз? Как-то не вяжется с его великосветскими манерами». Впрочем, может быть, это выдумки. Гораздо важнее, с ним приятно разговаривать – он неплохой собеседник, умеет слушать. А я люблю поговорить, и мне часто недостает умения выслушать другую сторону, чему было бы неплохо при случае подучиться. Не всегда, правда, получается – чаще всего вспоминается об этом поздно.

Уметь слушать можно по-разному: соглашаться с собеседником во всем, вступать в полемику, делать вид, что слушаешь, или молча внимать. Доминик из последнего разряда слушателей и внимал моему красноречию, изредка кивая головой. Впрочем, иногда я замечала, что его мысли не здесь, а далеко отсюда, но, не успев подумать, ловила вновь внимательный взгляд.

При дневном свете все видится несколько иначе, чем вечером, и я начала более пристально разглядывать гостя. У него оказались красивые темно-синие, почти фиалкового цвета, глаза, которые вчера из-за сильного прищура я не разглядела. За ночь волос на голове, к сожалению, не прибавилось, зато отчетливо стали видны седые виски. Прямой, с элегантной горбинкой нос был, пожалуй, самым большим украшением лица и отвечал моим представлениям об идеальной форме.

– Можно тоже сказать комплимент, хотя я не люблю делать их мужчинам? – после долгих колебаний получила я согласие и выдохнула: – У тебя красивая, элегантная форма носа, ее увидешь не часто.

Гордая открытой правдой, я ожидала положительной реакции на комплимент.

– Спасибо, – услышала я впервые его открытый, громкий и искренний смех, чему удивилась. – Меня никто никогда не сравнивал с лошадью, даже не знаю, как отнестись к такому сравнению!

– С какой лошадью? Я и не думала сравнивать тебя ни с какой лошадью! – немного оторопев от какого-то, сию минуту произошедшего недопонимания, но не уловив его смысла, смутилась я. – Я хотела только сказать, что в природе такие формы появляются не сами собой, а в результате селекции. То есть, нет, у определенной национальности, или нет… – все больше запутываясь, промямлила я, краснея от неловкости момента и так и не закончив начатую фразу.

– Моим носом я обязан деду, у него был похожий, это семейная селекция – воспроизведение у мужской ветви семьи одинаковой части тела, – закончил Доминик, все еще улыбаясь и показывая, что не обижен на не слишком удачное сравнение.

Его прямой и тяжелый, не вяжущийся с улыбкой на губах взгляд смутил меня, но я все же спросила, не обиделся ли он.

– Все в порядке, – услышала я, похоже, не отражающий правды ответ. – У меня нерешенные проблемы в фирме, они не дают полностью расслабиться. Извини, если это очевидно, постараюсь исправиться и больше не огорчать тебя.

Ответ прозвучал не очень убедительно, но я не стала упорствовать в выяснении истины. Если человек посчитал нужным так ответить – значит, есть причины, о которых он не скажет, да и настаивать не в моих правилах.

– Хочешь составить мне компанию в небольшом путешествии? Здесь по соседству, в ста километрах, есть интересный в историческом плане городок Мюнстер, – сказал он несколько витиевато и добавил: – Если, конечно, ты свободна.

– Город знаю только по названию, поэтому с удовольствием составлю тебе компанию, – в тон Доминику ответила я, сглаживая мгновенным согласием предыдущую неловкость.

Быстро собрав грязную посуду со стола и составив в мойку, я прошла в комнату. Одевшись теплее, я готова продолжить наше знакомство.

Доминик оказался хорошим водителем, и до Мюнстера мы доехали довольно быстро. Город был чудно красив: мощенные брусчаткой улицы; старинный, редкой красоты собор; действующий мужской монастырь; прежде не виданные мною, стилизованные под старину вывески сегодняшних ремесленников; неповторимые, самых различных форм, цветов и размеров фасады и лепнина домов; улицы без автомобилей, свободные только для пешеходов и велосипедистов – все это создавало впечатление короткого путешествия в прошлое. Проходя по улицам и любуясь великолепием старинного города, я взяла для удобства спутника под руку и заметила, что ему это приятно. День выдался холодным, но, к счастью, не было ни дождя, ни снега. Прогулка длилась долго, и мы, продрогнув на февральском ветру, решили согреться, выпить чего-нибудь горячего.

Зайдя в кафе и удачно заняв последний – как будто ожидающий только нас – свободный столик недалеко от окна, мы заказали две чашки горячего шоколада и два куска лимонного пирога. Мне было легко общаться со спутником, и он мне нравился все больше. Ненавязчивый, корректный, какой-то домашний – таким я хотела его видеть, таким и видела.

«Он же тебя откровенно соблазняет, прикидывается воспитанным джентльменом с трагической историей, а ты не хочешь видеть. Боже мой, когда ты научишься разбираться в мужчинах? – прозвучал, наконец, уснувший под аккомпанемент комплиментов Доминика голос разума. – Тебе давно не двадцать и даже не тридцать, а ты до сих пор веришь во все, что говорят мужчины. Верить или не верить, а тем более доверять можно, когда знаешь человека дольше, чем один день».

«Мне трудно себя переделать, – включилась я в диалог с собой. – Я верю в то, что хороших, добрых и честных людей на земле больше, чем плохих, злых и лживых. Но если к каждому подходить с подобной меркой – сначала узнай, потом поверь, а лучше не надо верить совсем, – то, в конце концов, потеряю веру в себя. Мне уютно с этим человеком, я хочу узнать его поближе, а тебе, брюзга, желаю спокойной ночи».

Осторожно, но твердо закрыв дверь перед носом обеспокоенного сознания, я переключилась на любителя лимонного пирога. Наша беседа текла непринужденно и, похоже, обоим нравилась открытостью. Темы для разговора находились разные: о студенческих годах, о родителях, о прочитанных книгах, об увиденных городах… Мне было так хорошо и легко в обществе немолодого мужчины! Так я себя, кажется, никогда не чувствовала.

Во время разговора я вспомнила нелепый случай, произошедший со мной в Париже. Не зная французского, кроме слов здравствуйте и спасибо, я прилежно пыталась объяснить хозяину маленького винного погребка, который, кроме французского, никакого языка не понимал, что хочу к вину то же самое, что лежит на тарелке у сидевшей за соседним столиком дамы. Уже после моей второй попытки он, в ужасе замахав руками, начал лепетать: «Non, Madame, non», – пытаясь закрыть своим телом объект моего вожделения. Видимо, он решил, что я хочу эту еду забрать себе. Сейчас, сидя в теплом кафе, потягивая какао, разговаривая на понятном языке и прекрасно понимая друг друга, мы веселились над этой историей. А тогда, в Париже, мне пришлось уйти из чудного погребка голодной, с бокалом белого вина, одиноко плескавшимся в пустом желудке.

Мой неожиданный и занятный знакомый, в свою очередь, рассказал случай, произошедший с его приятелем из Италии, который побывал у него в гостях. Паоло, не зная немецкого языка, решил прокатиться по городу на спортивной машине. Проехав по улице с недозволенной скоростью, он был остановлен полицейскими, требующими предъявить права.

– Я их съел, – сказал разговорчивый итальянец, абсолютно не смутившись и весело поглядывая из открытой машины.

– Что, простите, вы сделали с правами? – переспросили, недоуменно переглянувшись, полицейские.

– Я их съел дома, – снова сказал Паоло, растянув рот в улыбке и не совсем понимая, почему такая простая причина не берется в расчет и ему не верят.

– И как, было вкусно? – задали провокационный вопрос стражи порядка, уже поняв, что случилось.

Дело в том, что в немецком языке слова съесть и забыть для неопытного уха звучат примерно одинаково. И вместо того чтобы сказать, что он права дома забыл, Паоло твердил полицейским, что он их съел. К счастью, люди оказались сметливыми и, посмеявшись над незадачливым иностранцем, отпустили его, пожелав напоследок приятного аппетита.

Время в тепле бежало, не останавливаясь, будто его кто-то подгонял. Вновь опустели чашки напитков, заказанных повторно, а мы все смеялись над курьезными происшествиями, которые приходили на ум, пока с сожалением не поняли, что пора возвращаться.

Я человек пунктуальный и, как было договорено с новой знакомой, ровно в двенадцать звонил в дверь, за которой, хотелось надеяться, меня ждали. Редко какая женщина равнодушна к цветам. Я купил шикарные розы – мои любимые цветы.

Оказалось, выбор сделан правильно: Анна искренне обрадовалась розам и приняла с благодарностью. Поприветствовав новую приятельницу, как это принято среди хороших знакомых, прикоснувшись губами к щеке, я чуть было не заключил ее в объятия. К счастью, вовремя сумел удержаться – время для объятий не пришло. Радушная хозяйка предложила осмотреть жилище, что я сделал с интересом, после чего пригласила к столу.

Находясь впервые в незнакомой обстановке, стараешься все воспринимать как можно положительнее, сопоставляя невольно тебе предложенное со своим жизненным уровнем. В данном случае нельзя даже сравнивать мой дом и ее квартиру! Ах, совсем забыл: ведь дом у меня – был, а квартира у нее – есть. Впрочем, это только дело времени – обзавестись жильем, о каком мечтаешь. То, что я в гостях в этой маленькой квартирке, можно принять за исключение, а не за правило. Мне нужно жить дальше, и, несмотря непохожесть, почему бы не с этой женщиной?

Что касается еды, то я бы не рискнул вслух сказать, что действительно думаю, но рыба оказалась пережаренной, к ней было бы неплохо добавить для аромата сливочного масла. Впрочем, не стоит судить строго: хозяйка старалась, да и вино подобрала, как говорится, в цвет. Если бы я пригласил женщину к обеду, то выбрал бы другую рыбу, по сезону. Но – нельзя смотреть так критически, ведь я готовлю намного лучше, почти как профессионал. Меня учила бабушка, которая была отменной кулинаркой, а так как готовить мне всегда нравилось, то в этом занятии я сильно преуспел.

Несмотря на внутреннюю критику по отношению к квартире Анны, с благодарностями за приглашение к обеду я, кажется, переусердствовал, и хозяйка это заметила. Что поделать, жуткая тоска по домашнему уюту, будоражащие запахи кухни, неспешные разговоры за столом – этих составляющих нормальной жизни так недостает! Эту потерю не может понять тот, кто не испытал чувства утраты семьи. Тяжело не показать другим своих переживаний, оставляя все в себе.

«Спасибо, что ты такая тактичная!» – мысленно поблагодарил я Анну. Мне действительно было приятно оказаться в доме, где готовились к моему приходу заранее, где садятся обедать за стол, накрытый нарядной скатертью, где за тобой ухаживает не официант, а милая женщина, которая тебя хорошо понимает.

Видимо, взыграли чувства.

Когда работаешь по четырнадцать часов в день – не потому, что нравится, а чтобы обеспечить финансовое благополучие выросшим детям, которых любишь до безумия, – отказывая себе даже в удовольствии завести постоянную подругу, и когда попадаешь в подобную ситуацию, то чувствуешь себя, как космонавт: становится трудно дышать, ноги наливаются тяжестью. Хочется тоже быть причастным к семейному очагу, хочется тепла, ласки, уютного дома, журчания женского голоса – всего того, что называется жизнью, что я ценил и продолжаю ценить.

Хозяйка дома – интересная собеседница. Она говорит больше, чем слушает, и этим импонирует. У нее обширные знания мировой и особенно европейской культуры, живой ум, мне интересны как ее истории, так и она сама. Многие вещи, о которых Анна вскользь упоминает, мне не известны. Странно, но это не обижает, а каким-то образом льстит и чрезвычайно возбуждает. Интересно, что она будет рассказывать, когда попадет в мои объятия? В жизни темпераментные, такие женщины и в любви горячи, хотя, как и везде, бывают исключения. Как она ведет себя в постели: кричит, стонет, молчит? У меня была как-то любовница, с которой я после первой встречи расстался – она так кусалась, что я чудом успел спасти ухо, а то выглядел бы сейчас, как тот одноухий импрессионист. Нет, такой славы мне не надо.

– Тебе неинтересно, что я рассказываю? – сквозь приятные мечтания вдруг прорвался голос хозяйки.

Да, с женщинами нельзя расслабляться: Анна заметила, что я не совсем внимательно слушаю.

– Интересно, но у меня пара нерешенных проблем в фирме, и они не дают полностью расслабиться. Не обращай, внимания, со мной такое бывает, – пришлось солгать, глядя ей прямо в глаза.

Не могу же я сознаться, что после чудесно проведенного вчерашнего вечера и сегодняшнего обеда она разбудила мой сексуальный аппетит. Что-то есть в сидящей со мной женщине, что волнует и, как магнитом, притягивает к ней. Это не то чувство, когда хочешь женского тела и тепла после долгого воздержания, а что-то другое. Я никогда не был сентиментальным с посторонними или незнакомыми мне людьми, а здесь вдруг захотелось сделать что-нибудь приятное. Нескольких часов, проведенных с новой знакомой, хватило, чтобы понять: она не из тех женщин, что прыгают к мужчинам в постель, не ожидая приглашения. Мой вчерашний намек она, похоже, не поняла или не захотела понять. Что ж, не плохо, но сейчас нам нужно как-то провести время, потому что на вечер у меня заготовлен особенный сюрприз.

Я пригласил Анну осмотреть Мюнстер – небольшой старинный город, где я пару раз уже бывал. Он мне не только не надоел, но каждый раз все больше нравился. Она с удовольствием приняла приглашение, и, тепло одевшись, мы отправились в субботнее путешествие. По дороге мы болтали, шутили и веселились, особенно преуспела в этом моя спутница, потому что я по жизни не весельчак. Время от времени я касался ее руки и сжимал легонько пальцы. Каждый раз при прикосновении она замолкала, освобождала руку, и затем продолжала как ни в чем не бывало прерванный разговор. Эта женщина интересовала меня все больше.

«Она совсем не похожа на тех, с которыми я встречался. Она не завлекает, не играет со мной, не очаровывает, не соблазняет. Похоже, она такая на самом деле: естественная, открытая, чуть наивная, любознательная и очень сексуальная. Понимает ли она, какая сексуальная?» – подумал я и, с удовольствием посмотрев на улыбающееся лицо спутницы, начал искать, куда поставить машину. Мы приехали.

Взглянув на часы, я отметил, что дорога заняла около часа. Найдя свободное место и оставив там машину, мы отправились с Анной осматривать город. Я вновь и вновь открывал его для себя. Глядя на высоченные башни и купола церквей, на разноцветные фасады и старинные фонарные столбы, не перестаю удивляться: сотни лет назад люди строили прекрасные, полные фантазий и скрытого смысла здания. В чем секрет? Где же сегодня те здания, которые переживут нас и оставят о нас добрую память? Бетонные коробки больших городов или уродливые металлические скульптуры современных мастеров? Стоп, тут я не совсем объективен. У каждого времени есть что-то свое, особенное, что обязательно оставляет след. Неважно, что мне одно или другое не нравится, зато нравится другим. Каждый судит исходя из своих вкусов, потребностей и возможностей. Кто имеет возможность – выбирает, что хочет, кто не имеет – берет, что есть. Так было, есть и будет, не в наших силах это изменить.

Мы погуляли по городу, оценили по достоинству неповторимое очарование архитектуры. Продрогнув на февральском ветру, я предложил милой спутнице где-нибудь согреться. Мы вернулись к двухэтажному кафе, на которое обратили внимание, когда проходили мимо и видели через стеклянные окна витрины красивые сладкие вкусности, притягивающие взгляд. Зайдя внутрь и поднявшись на второй этаж, мы удачно заняли свободный столик между окном, из которого открывался чудесный вид на весело расцвеченный фасад соседнего дома, и большой пальмой, частично отгораживающей нас от посетителей кафе, и создавая интимную обстановку. Устроившись удобнее, мы стали согреваться.

С моей спутницей легко общаться: она быстро подхватывала любую тему и развивала ее, так что мне не особенно приходилось напрягаться. Я из тех людей, которые охотнее внимают, чем сами откровенничают. Анна же, наоборот, слушает недолго, предпочитает выплеснуть массу информации и впечатлений, которые, видимо, ей долгое время не с кем было разделить. Чувствовалось, что в моем лице она нашла благодарного слушателя.

Должен признаться, что эта женщина за время нашего короткого, но интенсивного знакомства ни разу не сделала неверного шага, который подчас может испортить или вовсе прервать чувствительные в начале отношения. Неожиданно поймал себя на мысли, что она интересна не только как женщина, которую я непременно хочу соблазнить, но и как неординарный человек. «Женщина – она ведь тоже человек», – усмехнулся я известной мужской банальности и тут же забыл о ней.

Погода стояла зябкая и пасмурная, но, к счастью, без дождя и снега. Темнота стремительно накрывала город, стали ярче видны веселые украшения витрин, зажглись уличные фонари. Просидев довольно долго в кафе и поблуждав немного по городу, мы решили возвращаться.

Обратная дорога показалась намного короче. Подъезжая к той части города, где жила Анна, я не захотел расставаться и, согласно заранее составленному плану, пригласил ее на ужин в ресторан отеля, где остановился. Немного поколебавшись, она согласилась. Удача продолжала мне улыбаться.

Глава 2      День рождения, или Начало

Мы подъехали к месту, от которого начали путешествие в Мюнстер, когда на улицах зажглись фонари. Окна домов излучали уютное домашнее тепло, и расставаться не хотелось. Доминик спросил, как я посмотрю на его приглашение в ресторан отеля на ужин. Свободное время в выходные, как, впрочем, и в другие дни, у меня не ограничено, дел особых не намечалось, и я, поколебавшись, согласилась, не особенно задумываясь, прилично ли это. Мне было хорошо от активного мужского внимания, ни о чем другом думать не хотелось.

Я собралась зайти домой переодеться, но Доминик отговорил, сказав, что ужин не торжественный, да и времени переодевание займет не менее часа. Его аргументы победили, хотя я, честно говоря, сопротивляться не собиралась. После не очень обильного обеда, съеденного, кажется, вечность назад, и долгой прогулки на свежем воздухе голодны были оба. Зайдя в полупустой зал ресторана, мы без колебаний выбрали столик у окна. Попросив разрешения самому заказать ужин, Доминик сделал это с ловкостью фокусника. Появилось шампанское и разные деликатесы, которые мы, недолго думая, начали уничтожать. Расправившись с приготовленными в прованском масле улитками и почувствовав приятное тепло в желудке, я захотела подшутить над пригласившим на ужин мужчиной.

– Послушай, я плохо расслышала твою фамилию, она случайно не Ротшильд? – услышал доедающий коктейль из креветок Доминик. – У тебя, наверное, нежный желудок, если ты так шикарно ужинаешь.

– Два раза нет, – сказал он без тени улыбки, промокнув губы салфеткой и устремив по обыкновению тяжелый взгляд на меня. – Фамилия у меня другая и ужинаю я так не всегда, а в день рождения.

– Только не говори, пожалуйста, что у тебя сегодня день рождения и ты празднуешь его с незнакомой женщиной, – ответила я, прячась за игриво сказанную фразу, потому что растерялась и не знала, как реагировать. – В такое трудно поверить, придется меня убедить.

– У меня сегодня действительно день рождения, и я праздную не с незнакомой, а с понравившейся мне женщиной. Я знаю тебя более суток и, надеюсь, ты не имеешь ничего против.

Говоря это, он достал из бумажника и протянул удостоверение, которое показало, что сказанное – абсолютная правда и у него сегодня не просто день рождения, а юбилей. Улыбнувшись замешательству, Доминик продолжил объяснения:

– Дети приготовили мне сюрприз: они собрались отметить юбилей и ждали меня в другом ресторане. Но я позвонил и сказал, что не приеду. Они, конечно, обиделись, но это не испортит мне вечер с тобой.

Он накрыл ладонью мою руку и с обычным прищуром посмотрел прямо в глаза.

«Вот так история! – пронеслось вихрем в голове. – Даже не знаю, что сказать, как реагировать, все вдруг стало непонятно. Печалиться причин не вижу, но и радоваться особо нечему. Хотя, не скрою, необычная ситуация приятно щекочет нервы!»

Непросто анализировать ситуацию, когда выступаешь в ней главной героиней и из-за тебя, почти незнакомой, отказывают семье в праздновании торжества. Легкое головокружение, возникшее после выпитого шампанского, приятно, но после слов Доминика я заставила себя напрячься: странные отношения с семьей или странный он сам? Идет он сознательно на обострение отношений или они давно оставляют желать лучшего? Что мне нравится больше? Ведь он же говорит правду – я сама видела дату его рождения. Если он запланировал этот пикник заранее, то наверняка имел в виду очаровывать меня до утра, но тогда сюда не вписывается семейное торжество. Не может быть, чтобы его семья не озаботилась заранее организовать празднование. В пятницу это было невозможно – рабочий день, а вечер он провел со мной. Сегодня мы тоже вместе, а завтра день рождения пройдет и виновнику прошедшего торжества предстоит дальняя командировка. Неужели я должна поверить в его версию, что он действительно настолько очарован, что пренебрег семейной традицией? Или здесь скрывается что-то еще, о чем я не догадываюсь? Боже, почему ты заставляешь решать такие трудные задачи, в условиях которых я ничего не понимаю? Передо мной возник целый букет риторических вопросов, и ответы на них услышать не от кого.

Все мои в муках текущие размышления прервались поданным десертом. Апельсиновый крем с соусом из красных апельсинов с апельсиновым ликером – я такого деликатеса не ела.

– Перестань думать о том, чего не можешь разгадать, – точно уловил Доминик происходящее в моей голове. – Когда-нибудь я смогу объяснить больше, чем ты знаешь сегодня, а сейчас продолжим пир, если ты не возражаешь. Мне хорошо с тобой!

«Трудно сказать нет обаятельному мужчине… И как только у него получается, ведь он почти соблазнил меня», – потекли мысли в другом направлении, успокоенные обещанием разъяснить сегодняшнюю загадку позднее.

Остаток ужина прошел на веселой ноте. Виновник торжества описал, из чего состоит съеденный десерт и какую еще вкуснятину я могла бы приготовить, если захочу.

– Это несложно, – сказал он, беря мою руку и целуя. – Я знаю множество рецептов и готов поделиться с тобой, если не возражаешь. Могу приготовить все, что ты хочешь. Есть у тебя сейчас какие-нибудь желания? – спросил он, интонацией выделяя конец предложения, но уже после небольшой паузы.

Слова повисли в воздухе. Понятно, что он спросил вовсе не о еде и не о предстоящей прогулке. И хотя вопрос прозвучал вполне безобидно, я почувствовала, что Доминик вызывает на откровенность.

От необъяснимого волнения перехватило дыхание.

Подъехав к отелю, где остановился, и поставив машину в подземный гараж, мы прошли с Анной в ресторан, занимающий первый этаж здания и открытый для всех желающих. Помня вчерашнюю неуверенность спутницы в выборе блюд, я получил быстрое согласие на организацию сегодняшнего застолья. Заказав любимое шампанское Gosset, я составил прекрасное меню для истинных гурманов. На столе появились крабы, улитки и прочие итальянские овощные и рыбные изыски, которые не только выглядели аппетитно, но и на вкус оказались отменными.

Наблюдая за Анной, я не переставал удивляться, как различные эмоции проявляются на ее лице. Можно без труда догадаться, что ей понравилось, а что нет. Очевидно, она о чем-то хочет спросить, но не решается.

«А она умеет держать себя в руках – во всяком случае, постоянно пытается это делать, несмотря на чувствительность и эмоциональность», – подумал я с удовлетворением.

Наконец моя визави решилась на вопрос, на который у меня был готов ответ без слова лжи. Анна искренне обрадовалась, что принимает участие в праздновании юбилея, поздравила, пожелала много хорошего и доброго. Приятно. Следующий вопрос – почему такую дату я праздную не с семьей, а с почти незнакомой женщиной.

– Ну, во-первых, мы знакомы со вчерашнего дня и могу даже о тебе кое-что рассказать, – попытался внести я полную ясность. – А во-вторых, дети действительно организовали празднование юбилея, но я после знакомства с тобой позвонил и сказал, что не приеду. Они, конечно, не в восторге, но это как-нибудь можно пережить. С твоей помощью.

Я сказал это, специально сделав ударение на последних словах и глядя внимательно в глаза собеседницы, пытаясь представить, что же она на самом деле думает.

Анна, кажется, поверила объяснению. Трудно не поверить, ведь почти все в нем правда. Но – почти. Не мог же я сказать, что дети организовали праздник в доме, куда моя нога не ступала более пяти лет – с тех пор, как в моей постели случился банальный и пошлый адюльтер. Бывшая супруга рассталась с любовником полгода назад, после того как он вытянул из обезумевшей от любовных ласк пассии порядочно денег и сумел открыть на них собственное дело. До нее поздно, но все же дошло, что он хотел не ее, а мои немаленькие, деньги, которые она охотно ему дарила. Оставшись одна, она вспомнила обо мне и решила организовать возвращение блудного мужа, чтобы сохранить остатки сильно пошатнувшегося авторитета в глазах детей, родственников и друзей. Дочери всегда в подобных ситуациях встают на сторону матери, особенно если она печалится о том, чтобы собрать дружную семью, используя для этого, надо честно признать, недюжинный талант актрисы. Я не мог предоставить ей шанс реабилитировать себя, как не мог добровольно переступить порог дома, возведенного с такой любовью, где был предан когда-то любимой женщиной. Предательство я не забуду, не пойму, не прощу.

Много лет назад, увидев жену в постели с другим, я развернулся и, не сказав ни слова, ушел. Испытал шок – не было ни слов, ни мыслей, ни желаний. Я находился в прострации и хотел одного: умереть. Мне не нужны были объяснения, оправдания или утешения. Не совсем понимая, где нахожусь, я вновь сел в неостывшую от долгой поездки машину и завел мотор. Я ехал, не разбирая дороги, в ночь, в неизвестность, туда, откуда стремился домой, к любимой жене. Увидев заправочную станцию, я остановился, купил пакет бутылок с каким-то алкоголем и поехал дальше – искать ближайший отель, где можно остаться наедине с горем.

Последнее, что осталось в воспоминаниях из той ночи, – маленький пансион в обрамлении веселых огоньков, которые мне показались насмешкой над чувствами. Я подумал об этом отстраненно, тупо, но ехать дальше и искать более подходящее место не было сил. Получив ключ и заранее оплатив номер, я вошел в комнату и осторожно закрыл дверь, надеясь, что закрою собственную жизнь.

Удивившись, что постоялец не вышел к завтраку, хозяйка пансиона подошла к двери спросить, не нуждаюсь ли я в чем-то, тем более что с жильцами было негусто. Услышав странные хрипы и стоны, она почувствовала что-то неладное, позвала на помощь мужа, они открыли дверь запасным ключом. Испугавшись неприглядной картины, которая предстала взору, женщина, оставив мужа возле двери, побежала вызывать скорую помощь.

Дети, не зная перипетий, произошедших в родительском доме, потеряли меня на фирме и только на третьи сутки разыскали бесчувственного отца, лежащим в реанимации незнакомой больницы. Если бы добрая госпожа Борман, хозяйка гостиницы, подошла к двери на час позже, для меня все было бы кончено, это подтвердили врачи. Видимо, не судьба – умереть в незнакомом месте от отравления алкоголем. Пробыв в коме пять суток и выписавшись из больницы, через неделю я подал документы на развод…

Принесенный официантом десерт отвлек от печальных воспоминаний, которые приходят, не спрашивая разрешения. Апельсиновый крем был хорош, я бы не приготовил лучше, шампанское приятно бодрило, и я опять стал собой.

Рассказав очаровательной спутнице, что есть не менее вкусные деликатесы, которые несложно приготовить в домашних условиях, я предложил записать рецепты: напрашиваться на ее кухню было неприлично, да и не в моих правилах. Готовить – мое хобби, разрядка после стрессов, которым постоянно находится место на работе. В прошлом я много и охотно готовил на радость детям. Их мама не умела и не хотела этого делать, да это необязательно: прислуга прекрасно справлялась с домашней работой…

Но прочь, грустные мысли, сейчас я должен справиться с ответственной работой – не дать заскучать гостье!

Кто может заранее предсказать ход событий, определить движение не только небесных, но и человеческих тел? Полная луна давно хозяйничала на ясном и полном звезд небе. Прекрасный и волнующий вечер, полный романтики, секретов, загадок, открытий и волнений, не закончился. Желая продлить сказку, я надеялась на чудо…

Затуманенная шампанским голова – плохой спутник по лабиринту воспоминаний. Не могу понять, каким образом оказалась в номере у почти незнакомого мужчины, но пришла в себя оттого, что увидела стоящего на коленях Доминика, целующего мне руки и умоляющего сделать чудесный подарок, оставшись до утра. Дома меня никто не ждал, и я, выбирая между общественными приличиями и личными желаниями, после некоторых колебаний остановилась на втором. Мне, привлекательной женщине, долгое время жившей в одиночестве, нравился немолодой, но полный обаяния мужчина – он умел завоевывать!

Заказав бутылку шампанского в номер, мы остались ждать: он – стоя у двери, я – сидя в кресле. Никто не проронил ни слова, плотная тишина нависла над нами, мешая дышать. Доминик рассчитался с принесшим заказ официантом, закрыл дверь и начал открывать бутылку. Я, глядя, как он это делает, начала молча и медленно раздеваться. Пить не хотелось, но правила игры должны быть соблюдены. В подобной ситуации я оказалась впервые и чувствовала себя, как человек, принявший не совсем правильное решение, знающий об этом, но полагающийся на случай.

Стоя боком к Доминику и занятая своими мыслями, я не успела снять последнюю часть одежды, как была обхвачена ласковыми и умелыми руками, покорена нежными губами и обезоружена вздыбленной плотью. Пораженная скоростью и напором, я с головой окунулась в волны нежности, силы, приятного мужского запаха, страсти, обаяния, задыхаясь от предчувствия любви. Он вошел в меня, сгорая и искрясь от желания, которое источала каждая клеточка его тела, и после нескольких вздохов прокричал в ухо: «Я, кажется, влюблен, влюблен, влюблен!» Он повторил это несколько раз с закрытыми глазами, ни на мгновение не выпуская меня из объятий.

Молча пыталась я оценить возникшую ситуацию, совершенно оглушенная ею: я легла в постель мужчины, которого знала чуть больше суток. Такого конфуза, необдуманного шага, легкомыслия – назовите, как хотите – я никогда не позволяла. Мне почему-то не приходило в голову, что находящийся рядом мужчина упивается счастьем один, пока не разделив его со мной и не замечая этого.

Мне стало неловко перед собой.

Не додумав вихрем промчавшиеся мысли и не успев получить удовольствие от готового прийти им на смену сожаления, я почувствовала вновь нарастающий пыл любовной атаки. Доминик любил истово, но нежно. Целовал губы, лицо, плечи, ни на секунду не выпуская из объятий, не вынимая плоти из лона, возбуждаясь снова и снова и повторяя счастливо, что он влюблен, что это самый большой подарок в его жизни, и прочую любовную чепуху, которой верить абсолютно нельзя, но так хочется… Под ураганным натиском любви, страсти и ласк я забыла о выдуманных искусственных преградах на пути к счастью и поплыла на волнах нежности.

Мне было хорошо с ним. Обходясь долгие месяцы без мужчины, я начала забывать, что такое сильные мужские руки, держащие тебя в объятиях. Я вдыхала запах нечаянного любовника, получала удовольствие от прикосновений, ласк и поцелуев. Его постоянные атаки не утомляли – наоборот, чувствовалось приятное волнение во всем теле, усиливающееся с каждой минутой. Лежа на боку и крепко прижимая меня к телу, он отдыхал, закрыв глаза и поглаживая мое бедро. Его ласки становились опять активнее, и, открыв глаза, он спросил взглядом, все ли так, как надо. Положив его руку на грудь, я хотела удостовериться, действительно ли почувствовала давно забытое волнение тела и прилив чувств. Да, этот мужчина сумел разжечь во мне огонь желания: во рту пересохло, грудь затвердела и наполнилась истомой, соски стали похожи на глаза плюшевого медведя – такие же темные и жесткие, лоно истекало соком, стон готов сорваться с губ. Почувствовав это, мой любовник откуда-то открыл в себе новый импульс, и его третий взлет совпал с моим первым. Это была песня освобождения, хор сбывшихся желаний, закат и рассвет, полет в небесной выси, ласкание ветерка и нежное касание солнца – это было восхитительно!

Время от времени прямо из горлышка утоляя жажду глотками шампанского, которое стояло тут же, мы любили друг друга часы напролет. Не знаю, откуда во мне взялось столько любовного пламени, которое горело всю нескончаемо прекрасную ночь… Силы начали постепенно иссякать. Только на короткое время могла я сомкнуть веки и задремать, как чувствовала настойчивое подрагивание готовой к атаке плоти Доминика.

– Не могу больше, – шептала я сухими губами, отдав ему всю влагу и обессилено прикрыв глаза.

– Я тоже не могу, – эхом повторял он, смеясь шутке, целуя меня и снова начиная любовные атаки.

Наконец и он заснул, утомившись от ночных игр, но и во сне продолжая крепко держать меня в объятиях, не отпуская от себя ни на миг.

Это было какое-то наваждение, обоюдное сумасшествие, неравная борьба с судьбой, будто она отвела нам только эту последнюю и единственную ночь для жизни и любви, а наутро мы должны были умереть. В комнате стоял терпкий запах оставленной на простынях влаги, перемешанный с легким запахом потных тел. Стекла комнаты запотели от горячего дыхания, и даже рассвет не мог пробиться к нам через сырой любовный туман.

Все рано или поздно кончается: и плохое, и хорошее. Кончилась необычная и прекрасная ночь. Отказавшись от завтрака, я попросила ночного героя отвезти домой, потому что мечтала остаться одной и спать, спать, спать. Мне не было плохо физически, мне было слишком много: разговоров, любви, событий, наготы… Мне хотелось посмотреть на произошедшее со стороны, прочувствовать, понять, оценить, поразмышлять, а для этого требовались ясная голова и время. Я плохо представляла себе, как Доминик собирался преодолеть те четыреста или сколько там километров, что отделяли его от работы, да и, честно говоря, меня это мало волновало.

Покинув гостеприимно принявший нас отель, мы расстались недалеко от моего дома. Доминик светился от счастья: это было видно невооруженным взглядом. Он несколько раз поцеловал мне попеременно руки, приобнял, сказал, что бесконечно счастлив, поблагодарил в сотый, наверное, раз за чудесную ночь и спросил, когда можно позвонить. Я, впрочем, заметила, что, несмотря на приподнятое настроение, его мысли принимали другое направление. Они летели туда, где он находился большую часть дня, недели, жизни, к никогда не изменяющей, приносящей то удовлетворение, то стресс, находящейся близко и всегда под рукой – к любимой работе.

– Позвони сегодня вечером или лучше завтра до обеда, – прошелестела я сухими губами, прощаясь, и пошла, не оглядываясь, на плохо слушающихся, ослабевших ногах к дому, мечтая провалиться в сон.

Дойдя до квартиры, раздевшись и выпив почти полный графин воды, я упала в постель и, не успев даже подумать: «Как хорошо!» – уже спала.

Громко и настойчиво звонивший телефон вытащил из крепкого сна и заставил меня недовольно поморщиться. Полежав еще минуту с надеждой, что звонки прекратятся, я, в конце концов, встала и пошла навстречу надоевшим звукам. «Ну, кому я могла понадобиться в воскресенье вечером?» – подумала я с неприязнью, подходя к аппарату, стоявшему на самом краю рабочего стола.

– Приветствую тебя, мое счастье, – голос, прозвучавший в трубке, был знаком – это он шептал предыдущую ночь нежные слова, от которых приятно кружится голова и которые хочется слушать без конца.

Вопросы так и сыпались из телефонной трубки – Доминик не давал много времени на размышление. Он интересовался, не разбудил ли меня, как я себя чувствую, не успела ли я его забыть, не голодна ли, так как утром ничего не поела…

– Да, ты меня разбудил, но это не страшно, уже пять часов, пора вставать, потому что скоро опять идти в постель, – сказала я, потягиваясь и односложно отвечая на вопросы. Чувство легкого стыда за то, что осталась на ночь у незнакомого мужчины, не прошло. – Нет, я тебя не забыла. Трудно забыть человека, который не давал спать целую ночь. Чувствую себя нормально, только слабость в коленках, знакомо тебе такое чувство? – съехидничала я и больно прикусила язык.

– Возможно, это от долгого лежания в постели на одном боку, – засмеялся он счастливо. – У меня тоже слабость в ногах, но оттого, что я пять часов был за рулем. Сейчас я в бюро, у меня накопилась целая гора важных бумаг, их необходимо разобрать.

Пожелав друг другу приятного вечера и заранее спокойной ночи, мы расстались до следующего дня.

Положив трубку, я осталась неподвижно стоять, прислонившись к стене и вспоминая только что закончившийся разговор. Голос Доминика нес в себе целую гамму удивительно приятных оттенков, массу обаяния и затаенного сексуального пыла. Он так и остался вибрировать в ушах низким баритоном, и я с удивлением почувствовала, как потянуло и повлажнело внизу живота. Эта волна донесла тепло до лица, оно загорелось энергией прилившей крови.

Повернувшись к зеркалу и глянув в него, я увидела, что и ожидала: симпатичную женщину с порозовевшим лицом, делающее ее еще привлекательнее. «Ага, – сказала я отражению, – положительная реакция на понравившегося мужчину. Ладно, пошутили – и хватит, нужно позвонить Лизе, она наверняка заждалась звонка».

Позвонив и поболтав с подружкой о женских и житейских делах, мы условились встретиться в среду вечером. В течение разговора меня подмывало рассказать ей о необычной ночи, но в последнюю минуту что-то останавливало. «А нужно ли? – подумалось отстраненно. – В советах я не нуждаюсь, никто не решит за меня, как и что делать с приключением, в которое сама вляпалась, а просто так рассказывать – интересно ли кому-то?»

Попивая ароматный зеленый чай и заедая печеньем, я провела остаток вечера за интересной книгой. Около десяти вечера, устав бороться со сном, я отправилась в постель и, не додумав до конца: «А что же поделывает…» – опять уснула.

Насколько можно судить по внешнему виду, чувствовала себя Анна сегодня свободнее, чем вчера. Она не задавала неприятных или наводящих вопросов, что характеризовало ее с положительной стороны – не люблю назойливых людей, независимо от пола. Она была не совсем трезва, но и не настолько пьяна, чтобы не понять, зачем я ее приглашаю к себе в номер. Но как только за ней закрылась дверь, ее будто охватила паника или что-то похожее на сожаление. Она села в предложенное кресло посередине комнаты и замолчала. Стараясь не смотреть в глаза, она отводила мои руки точно так же, как в машине убирала пальцы из моих ладоней.

«Ей мои прикосновения не неприятны, это видно. Возможно, она стыдится чего-то, о чем не скажет, – крутилось в голове, а руки нетерпеливо подрагивали, желая сжать ее в объятиях. – Нужно помочь ей расслабиться».

Встав на колени, я начал целовать руки Анны, которые она пыталась убрать, но уже не так активно, одновременно сжимая колени и желая обхватить ее всю и сейчас. Набравшись терпения, я целовал ее, медленно поднимаясь выше к груди, и просил сделать мне подарок, оставшись на ночь.

Что можно говорить в такой ситуации? Я не романтик, а человек действия. Не всегда придут на ум нужные слова, когда находишься в интимной, а не в рабочей обстановке. Для меня проще руководить несколькими десятками людей, чем выдумывать новые комплименты для женщин. Каждая из них требует особого подхода, ведь у них разные представления об ухаживаниях, и каждой нужно что-то другое, а что – об этом они предпочитают не говорить, испытывая мужчину на сообразительность. Мне проще показать себя в деле, чем разводить сантименты.

В певцы серенад я никогда не годился.

Начав короткий монолог, воспевающий ее неповторимость, как прежде говорил многим женщинам, я вдруг понял, что задуманный сценарий выходного дня выходит из-под контроля и обретает собственную жизнь. Я вдруг почувствовал, что задыхаюсь от тепла Анны, плыву в волнах ее сексуальной энергии, хочу держать в объятиях только эту женщину, целовать всю, с головы до ног, обладать только ею, любить только ее, а не повторять какие-то глупые, заезженные, ненужные слова.

Теперь она смотрела, не отрываясь, в глаза, ее взгляд как магнитом тянул к ней, втягивал мощной струей мое существо вовнутрь, не оставляя сил сопротивляться. Это непонятная, необъяснимая сила, но думать я уже ни о чем не мог. Мы молча сбрасывали одежду: она – немного отвернувшись, я – глядя на объект любви. Я оказался проворнее и истово прижал ее, не успевшую полностью раздеться, к истомившемуся по женскому теплу телу. Я обнимал, целовал и ласкал мою фею, заходясь от нежности к такой прекрасной груди, теплым губам, шелковистой коже. «Господи, – успел подумать я, – ты вновь подарил мне жизнь и счастье любить, спасибо тебе!»

– Со мной происходит что-то очень приятно-волшебное, и, кажется, я влюблен, – не только подумал, но и произнес я негромко.

Держа в объятиях женщину, которую окрестил маленьким сокровищем, я не в силах был убрать с лица дурацкую улыбку влюбленного павиана. Не видя себя со стороны, можно догадаться, что картина, предстающая сиюминутно перед глазами, не имела бы никаких шансов войти в анналы всемирной живописи, возьмись кто-либо изобразить ее на холсте.

Моя юная стройная чудесница молча смотрела мне в глаза, не говоря ни слова, но ее проникающий до самых глубин трепещущей плоти взгляд, зажигающий и горячий, вновь вздыбил мое естество, которое я боялся и не хотел оставлять в одиночестве, вне нее, где ему так уютно. Глядя ей прямо в глаза и крепко обхватив за бедра, я, разгоняясь все сильнее, молил взглядом об одном – чтобы она не остановила, доставив вновь на вершину блаженства. Я хотел полностью раствориться в ней, войти каждой клеткой тела в каждую ее клетку, каждой невидимой глазом частичкой обнять ее, да там и остаться, растворенным в ней, не думая больше ни о чем.

Утолив первый голод, я был благодарен своей любовнице за то, что она ни словом, ни жестом не показала нетерпения, за то, что не оттолкнула, а приняла мои правила любовной игры и темперамент.

Анна по-прежнему молчала, но охотно отвечала на поцелуи, закрыв глаза и отдавшись во власть чувств. Мы ласкали друг друга, я шептал нежные слова, продолжая любить, пока не почувствовал ее тяжелое дыхание. В горле пересохло, я боялся сделать неверное движение, спугнуть стремление к восторгу, поспешить или опоздать. Наконец я услышал стон и одновременно почувствовал, как, сдавливая мне ягодицы, она проталкивает меня глубже внутрь. Ее лоно сжимало и отпускало, выталкивало и вбирало в себя мою разбухшую от желания плоть. Сознание почти покинуло меня, когда, спустя мгновение, я оросил счастьем прижавшуюся ко мне женщину. Боже, что это было за чувство! Мы замерли в объятиях друг друга, боясь пошевелиться и спугнуть тишину, нависшую над нашими горячими и влажными телами и нарушаемую только неровным стуком наших разогнавшихся сердец.

«Это было как тогда, двадцать с лишним лет назад, когда я встретил первую, позднее предавшую меня любовь, – бродили в глубине сознания мысли. Я лежал счастливый, наслаждаясь минутами отдыха. – Но это было и другое – я повзрослел, стал мудрее, многое пережил и понял. Другой уровень чувств, другой уровень отношений. Одно дело, когда выбираешь в жены будущую мать детей и хорошую любовницу, и другое – когда, будучи зрелым, решаешь для себя: с этой женщиной я хочу состариться и умереть, если и не с ней вместе, то хотя бы на ее руках, в ее объятиях. Второй выбор, может быть важнее, чем первый, незрелый, потому что он сопровождает тебя до конца единственной жизни. Уже нет в живых родителей, у детей свои дети и заботы, им не до тебя, и только любящая женщина остается до самого конца, чтобы сказать последнее прощай. И когда ты станешь уходить туда, откуда нет возврата, тебя будут сопровождать потерявшие блеск любимые глаза. И ты уйдешь из жизни счастливым».

Так рассуждал я, гладя волосы лежащей возле меня женщины, определив будущую жизнь. Я чувствовал потребность защитить Анну, дать то, чего ей недостает и о чем она мечтает, уберечь от невзгод и волнений. Но больше всего я хотел ее любить – ночью, днем, вечером, утром, в любое время дня и ночи, везде и всегда, держать все время в объятиях. Как назвать то, что я чувствовал, как описать волнения души? Любовь? Это слово вмещает в себя десятки смыслов, и у каждого свое понятие любви – их столько, сколько всех нас, разных. Для меня любовь – это не только желание обладать, хотеть, любить, но и желание дать, защитить, помочь, сберечь.

Время от времени утоляя жажду глотками шампанского прямо из горлышка, мы любили друг друга всю ночь. Не знаю, откуда у меня взялось столько сил, ведь мне вчера исполнилось шестьдесят. Возможно, виновата ее молодость или ее темперамент, а может быть, моя молодость берет то, что недополучила тогда, много лет назад? Проводя рукой по абрису ее бедра, я любовался Анной, мягкой и расслабленной.

– Не могу больше, – шептала она, закрыв глаза и облизывая сухие губы. Это так остро и приятно щекотало нервы, что прибавляло новых сил.

– Я тоже не могу, – повторял я радостным эхом, целуя ее.

Моя возбужденная плоть стояла, будто выслушивала вечно длящийся приговор суда, не падая и не ослабевая. Влаги уже не было – ее выпила неожиданно возникшая в моей жизни волшебница.

Задремал я только под утро, сделав нелегкий выбор между сном и явью, и проснулся от шума машин за окном. Поднявшись на локте, я смотрел на спящую молодую женщину, думая о том, как же безгранично счастлив может быть человек. Стекла запотели от нашего дыхания, образуя от избытка влаги стекающие вниз ручейки собравшихся вместе капель, и через них проникал еле видный, колеблющийся свет редких, едущих по воскресным делам автомобилей. Утро вступало в свои права, жизнь просыпалась ото сна, начинался новый день.

Позавтракать нам не пришлось: моя ночная фея попросила отвезти ее домой – видимо, сказалась бессонная ночь. Стараясь быть бодрой, она выглядела уставшей, под глазами залегли голубые тени, глаза потеряли блеск. Впрочем, чувство юмора у нее никуда не исчезло, и по дороге домой мы смеялись над рассказанной Анной шуткой о двух пингвинах, которые решили провести отпуск на Средиземном море.

Мы расстались недалеко от дома, как она попросила, чтобы не тревожить ненужными догадками любопытных соседей. Я долго смотрел в ее лицо, стараясь запомнить прекрасные черты, приобнял за плечи, желая и не решаясь открыть при дневном свете чувства. Она кивнула, развернулась и покинула меня, ушла, не махнув на прощание рукой, не оглянувшись, будто не умирала всю ночь от наслаждения в моих объятиях.

Так закрылась прочитанная страница прошедшей ночи…

Противная влажная паутина накрыла окружающее пространство, набиваясь за воротник, в глаза, во все незащищенные места, а я все стоял и смотрел вслед удаляющейся фигуре, не обращая внимания на стекающую со лба влагу.

«Почему, – думал я, – так несправедливо устроен мир? Почему я должен расставаться с той, которую только что нашел, почему мы продолжаем идти разными дорогами, куда-то торопясь и встречая на пути никому не нужные проблемы? Неужели нельзя остаться вместе и быть счастливыми?»

Долгие пять часов за рулем, пока я добирался до нового места работы, были кстати: я хотел подумать без помех о некоторых важных вещах. Со времени развода у меня не было постоянной подруги, впрочем, не постоянной тоже. Дело, видимо, во мне. Я не живу отшельником и встречаюсь с женщинами. Все они симпатичные, привлекательные, с неплохим уровнем образования, но ни в коем случае не с менталитетом моей бывшей, к которому после измены я стал относиться с большим недоверием. Трезвым умом понимаю, что дело не в цвете волос, национальности, разрезе глаз, и все же стараюсь выбирать подруг абсолютно не похожих на бывшую супругу, – это стало правилом.

Я неоднократно встречался с определенным феноменом в отношениях с женщинами, который меня не устраивал и не устроит никогда. Внешне без видимых изъянов, милая и приятная, после знакомства и пары месяцев относительно регулярных встреч она начинает привязываться, что нормально, хочет быть ближе, а это меня настораживает и отпугивает. Или наоборот: после двух-трех встреч я не могу и не хочу больше ее видеть, чувствую – не мое. Порой раздражаюсь от глупых, пустых, ненужных разговоров на бытовые темы, которые совершенно неинтересны. Женщины, остающиеся на уровне развития домашней хозяйки, отбивают охоту к дальнейшим встречам. Не хочу никому давать ложных надежд, ничего обещать. У меня свои цели, о которых я говорить не намерен не потому, что они не заслужили, а потому, что так решил.

Я построил большую фирму, многого достиг в жизни, дал прекрасное образование детям – это говорит о том, что до сих пор я принимал правильные решения. Кроме одного: женился я против воли родителей, и, как показало время, они оказались правы. Родители давно умерли, жизнь с прошлыми неправильными решениями обратно не повернешь – приходится мириться!

Сексуально я был всегда активным, но благодаря строгому воспитанию умел сдерживать желания. Первые два года после женитьбы оказались самыми безоблачными и счастливыми в жизни. Мы занимались любовью с женой все свободное время, даже в перерывах на обед, когда я приезжал домой. Я тогда думал, что ей, как и мне, это доставляет большое удовольствие. Но после рождения третьей дочери жена охладела к занятиям любовью, и мне пришлось сильно умерить аппетиты. Чтобы не сойти с ума от сексуальных фантазий, которые не мог удовлетворить, я с головой окунулся в работу, пропадая в офисе день и ночь. Все отпуска мы проводили с женой отдельно: я – на работе, она – с детьми на море. Дети подрастали, фирма росла и процветала с ними, и нерастраченную сексуальную энергию я инвестировал в нее. Работа была моей постоянной и верной любовницей, только с ней я изменял жене.

Как первые два года семейной жизни были самыми счастливыми, так последние два года, по иронии судьбы, – самыми неудачными. Я оставался активным мужчиной, когда однажды жена полностью отказала мне и в без того редких любовных радостях. По ее словам, врачи обнаружили женскую болезнь, при которой не рекомендовали заниматься любовью. Было нелегко, но пришлось смириться. И только много позднее я узнал, что два года, отказавшись от моей любви, она любила другого мужчину. Она спала с ним, помогала ему деньгами, делала дорогие подарки, даже проводила отпуск, получая оплаченную ею же любовь и удовольствие за моей спиной. Эта история продолжалась бы и дальше, если бы однажды вечером они, потеряв всякую осторожность, не остались ночевать в моем доме, где я и застал их спящими в обнимку, довольными друг другом после любовных утех…

Эти воспоминания часто посещают меня во время долгих поездок по делам фирмы. Четыре-пять часов за рулем нужно как-то провести. Разговоры, общение, обмен мнениями, болтовня… Что ж лукавить, только тем я и занимаюсь, что разговариваю мысленно с собой, когда не говорю по телефону. Все эти годы встает передо мной вопрос: почему? Почему это случилось со мной, а не с другим? Не с Петером, который не очень-то хранит верность жене, не с Альбертом, которого с его больным самолюбием и абсолютно неподходящим мужчине вздорным характером давно пора поставить на место. Почему, потеряв жену, я потерял дом, который построил своими руками, друзей, которые знали, но молчали? Почему они не сказали, чтобы я внимательней присмотрелся к жене, почему не рассказали о том, что видели? Чем я заслужил такое отношение?

Во всем, что тогда случилось, я обвинял бывшую супругу, бывших друзей, даже детей. Мысли о том, что виновником всех событий частично мог быть я, моя невнимательность, увлеченность работой – то, что сейчас дочери ставят в вину, –не приходила в голову. Нет, я – не мог! Никогда! Я всегда жил для семьи, все ей только давал: деньги, гарантии, дома, удовольствия, которые можно купить, беззаботную жизнь, обеспеченное будущее. Они охотно брали, а что получал я взамен? Может быть, в том и состояла ошибка, что я много давал, ничего не прося взамен? Но иначе я не могу, они – моя семья. Мне не в чем себя упрекнуть, я ни в чем не виноват – достаточно об этом!

Сегодня я могу немного отвлечься от печальных мыслей и подумать о событиях последних двух дней. Я – успешный бизнесмен с твердым, сильным характером и ясными представлениями о жизни. Отношения между мужчиной и женщиной, на мой взгляд, – своеобразная игра, где каждый имеет свои цели. У каждой игры есть писаные и неписаные правила, и если ты вступаешь в нее, не зная или игнорируя их по какой-то причине, то шансы выиграть минимальны. Проигравший выходит из игры, но может вступить в следующую, и с накопленным опытом у него больше возможностей выиграть или, во всяком случае, не остаться вне игры. Таковы жестокие правила жизни: ты или на коне или под конем, ты сам выбираешь поле для игры – черное или белое. Такой подход к проблеме выбора решает частично вопрос и с женщинами.

Но Анна, интересная и неординарная женщина, задела за живое и вывела из равновесия. Не предполагал, не думал, что еще способен на сильные чувства. Кажется, я действительно встретил женщину, от которой кружится голова.

После воскресной спячки понедельник начался необычно рано. Утро рабочего дня неожиданно оказалось солнечным, что бывает в это время года нечасто. После завтрака села к компьютеру: нужно закончить небольшой перевод и отнести на почту. Минут через сорок, запечатав конверт с работой и одевшись, я услышала звонок телефона. Положив приготовленную работу и сумку на стоящий в прихожей стул, вернулась в комнату к звонившему аппарату.

После обычного алло я услышала в трубке послание в стихах по поводу доброго утра и хорошего настроения, произнесенное необычно веселым голосом Доминика. Ничего не оставалось делать, как признаться, что сказка продолжается. Я прислонилась спиной к стене, чтобы было удобнее разговаривать. Вслед за стихотворным приветствием был задан ряд вопросов в прозе о самочувствии, о том, хорошо ли спала, какие сны видела. Пришлось отвечать честно, как прилежной ученице.

«Откуда столько романтики? Он всегда такой внимательный или только со мной? – вопросы начали мелькать в голове, неожиданно вызвав лавину воспоминаний, которые вовсе не хотелось ворошить, но они не мешали слушать и разговаривать. – Откуда у мужчины неподдельный интерес к обыденным вещам, которые мы порой не замечаем? Ведь даже мама, пожелав спокойной ночи, не интересовалась на утро, как мне спалось, – у нас в семье это не принято. А свои сны я последние годы вообще никому не рассказываю, хотя вижу их с регулярностью проходящих мимо железнодорожного вокзала поездов.

Помнится, когда я пыталась рассказать теперь почти бывшему мужу о ночных фантазиях, он смеялся надо мной. Больно, когда тебе не верят, особенно если не верит близкий человек. Я перестала рассказывать, где была в снах, делиться радостью или печалью. Стараясь сделать больнее, обидеть, унизить, наказать за то, что у меня ровный, не скандальный характер, чем его природа не наделила, он добился цели – я замкнулась. На его ехидные вопросы о том, что я видела во сне сегодня, он получал ответы, что сломался принимающий канал.

Гораздо позже я поняла: не верят люди, которые лгут. Лжец опасается быть разоблаченным, хотя надеется, что этого не случится. Он боится, что другие смогут лучше его солгать. Обманщик не знает или не хочет знать, что есть люди, которые не стесняясь, говорят о массе вещей или не говорят вообще, о чем им рассказывать неприятно. Ведь это просто: не болтай о том, о чем не хочешь, никто не осудит за это, не покажет на тебя пальцем.

‚Если я слышу то, что непонятно или неприятно, то вправе предположить, что это ложь. А если это ложь, то я не обязан ничему верить – так проще жить‘, – это философия маленького, не выросшего из коротких штанишек лжи человека, независимо от пола, возраста, образования и занимаемой должности. От таких людей нет прививок, они везде, их больше, чем можно предположить. И у многих из них хорошая, развитая память, ведь они должны помнить, о чем в прошлый раз лгали, чтобы в следующий раз не ошибиться. Очень трудно узнать, говорит человек правду или нет. Так хочется верить – и поверить!»

Мгновенно вспыхнувшее воспоминание, возникшее из-за вежливого вопроса, обожгло глаза прошлыми, почти забытыми обидами, но голос остался прежним, не желая впадать вместе со мной в не нужную меланхолию.

– Спасибо, я спала крепко и без снов благодаря твоему снотворному. Почему ты не сказал, что по совместительству работаешь фармацевтом и можешь прописать прекрасное средство, чтобы спать без сновидений? – выскочил из меня разыгравшийся чертик, не желая мириться с прошлой болью.

Доминик засмеялся, и я услышала в голосе гордость за вчерашнюю ночь.

– Я договорился с заместителем и в эту пятницу могу приехать. Если ты хочешь. Подумай до завтра, не вредна ли тебе сильная дозировка снотворного препарата, чтобы не стать спящей красавицей, – подхватил он игру. – Желаю приятного дня и, если не смогу позвонить вечером, – приятных снов.

Оторвав от стены вдруг отяжелевшее тело, я медленно подошла к столу и положила телефонную трубку на обычное место. Понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя – все развивалось слишком быстро. Я не успела полностью оправиться от разрыва с мужем, хотя прошло больше года. И вот на горизонте появился другой мужчина, который теоретически может занять его место. О следующем браке думать рано, а иметь любовника без обязательств с моей или его стороны не могу и не хочу – у меня свои принципы.

Может быть, это странность или старомодность, но когда я ложусь в постель с мужчиной, скоро он становится моим мужем, и не по принуждению, а по желанию. Подруга Лиза смеется: «Зачем обязательно выходить замуж? Смотри, я была один раз замужем, в анкетах пишу разведена, а любовников имела может быть, тридцать или больше. Как бы я выглядела, если бы, по твоей теории, как честная девушка, каждый раз выходила замуж?»

В чем права она, а в чем я? Кто из нас счастливее в выборе? В жизни я имела одного любовника, которого позволила на короткое время между разводом и следующим браком, – все по-честному. Пришло ли сейчас опять время? Не знаю. Да, мне с Домиником легко и хорошо, но не слишком ли быстро я открываюсь незнакомому, в сущности, мужчине? Что я знаю о нем, о его жизни, его интересах? Кто он такой, чего хочет, говорит ли правду?

«Ничем хорошим это не кончится, – сказала я твердо. – Будет лучше, если мы больше не станем встречаться, ему не нужно приезжать. Не хочу его видеть и скажу об этом по телефону, когда позвонит».

Выйдя из дома на предвесеннее солнце, я улыбнулась, довольная доводами, и весело зашагала в направлении почты, приняв на ту минуту твердое решение: поставить на приключении выходного дня жирную точку. Подойдя к мрачному серому зданию банка, возле которого стоял ярко-желтый почтовый ящик, я бросила конверт в узкую щель, и, радостно напевая легкий мотивчик, спустилась по ступенькам к зданию городской библиотеки, где работала полдня в научном отделе.

Рабочий день начался без опозданий и прошел, как обычно, без суеты и неожиданностей. С хорошим настроением я отработала положенные четыре часа и отправилась домой, зайдя по пути в кафе и побаловав себя большой чашкой любимого капучино с куском яблочного пирога.

Погуляв еще с полчаса и повернув наконец к дому, я услышала из-за двери громкие нескончаемые телефонные звонки. Подруга Лиза. Она работает переводчицей в собственном бюро и время от времени подбрасывает не очень обременительную работу, которая доставляет не только удовольствие, но и приносит дополнительно небольшой доход. Мы должны были встретиться в среду, но она просила срочно перевести документ, который дожидается в электронном почтовом ящике, и занести ей завтра в бюро. Поболтав о всяком-разном, я пообещала выполнить заказ и положила трубку. Кстати, выдержала характер и не сказала ни слова о новом мужчине, которого, не захотев узнать лучше, решила оставить.

Вечером, сидя за компьютером, я пыталась сосредоточиться на выполнении полученного задания. Только позднее, лежа в постели, вспомнила, что нечаянный любовник не позвонил, как обещал. «Ну, вот и хорошо, – с некоторой долей разочарования подумала я. – Все решилось само, и не надо морочить голову, как отказать человеку, не обидев. Доминик, видимо, понял, что немного переиграл, и успокоился». С этими мыслями я погрузилась в объятия Морфея.

На следующий день, заканчивая утренний туалет, я услышала из ванной комнаты звонящий телефон. «Кто может трезвонить в восемь утра? Наверное, что-то случилось на работе», – забеспокоилась я, подбегая к телефону. В спешке я не успела сообразить, что рабочий день начинается с десяти, а не с восьми.

– Доброе утро, мое маленькое сокровище, как сегодня спалось? – услышала я знакомый голос и внезапно осознала, что не в силах произнести ни слова.

– Алло, алло, ты слышишь меня? – раздавалось из телефона в ответ на молчание.

Неожиданно для себя я нажала кнопку отключения разговора и тут же подумала, что веду себя, как нашкодивший ребенок, который боится сознаться в совершенном неблаговидном поступке и поэтому прячется. В конце концов, Доминик не виноват, что я не могу разобраться в своей жизни, успокоила я себя и заставила взять трубку вновь зазвонившего аппарата.

– Что-то случилось с телефоном, – сказала я, покраснев и радуясь, что на том конце провода этого не видно, – но сейчас слышно хорошо. Да, у меня все в порядке, спала хорошо. Как у тебя дела?

Продолжать вчерашний телефонный разговор с намеками на совместно проведенную ночь не было ни настроения, ни желания, и звонивший это понял. Как ни в чем не бывало он спросил, как я отнесусь к приглашению на выходные съездить за город, искупаться в бассейне на открытом воздухе, сходить в сауну, прогуляться по зимнему лесу, выпить горячего глинтвейна у камина, побаловать себя хорошей кухней и прочими радостями выходного дня. Предложение звучало заманчиво, ненавязчиво и несколько просительно, голос в трубке настолько полон очарования и скрытой силы, что, помолчав несколько секунд и забыв о данном себе обещании не продолжать приключение, я неожиданно согласилась. Мы договорились о месте и времени встречи и попрощались. Настроение резко улучшилось, как от долгожданного и нужного подарка, а недавние раздумья о том, правильно ли я веду себя, исчезли, будто их не было.

Если бы кто-то попросил описать себя, я бы сделала так. Итак, речь идет о привлекательной, чуть за сорок, женщине с сильным, как мне кажется, характером. Не все, что и как я делаю, мне нравится, но, во всяком случае, делаю все открыто и честно (разве это смешно или плохо?). Друзей и знакомых выбираю по тому же принципу: им необязательно быть умными, красивыми или богатыми – им нужно быть надежными людьми. Достаточно в жизни не лениться, не проходить мимо чужой беды, держать слово и не быть скучным. Такие представления о других имеют многие, но сами не всегда им же отвечают. Найти себе подобных – задача не из простых, но вполне решаемая. Моего нового знакомого еще предстоит испытать – соответствует ли он моим критериям (или я его), чтобы остаться на какой-то ступени отношений: хорошие знакомые, друзья, любовники.

Если я продолжу описывать себя, то, сколько помню, достигала цели, к которой в жизни стремилась, независимо от того, находился рядом мужчина или нет. Мои желания были не всегда большими, осознанными или конкретными, но исходили непременно от сердца и сиюминутных потребностей. Это могла быть покупка нового платья, отпуск на море, сданная вовремя и без хвостов сессия в институте, обмен квартиры… То, что сегодня кажется смешным, мелким и ненужным, казалось в свое время важным, значимым, решающим. У меня получалось все, кроме отношений с мужчинами. Я старалась изо всех сил, но то ли их не хватало, то ли они были направлены не в ту сторону или не на тот объект.

Об этом я стала задумываться только сейчас, когда умерли родители, дочь Катя выросла и я осталась одна. Теперь появилась возможность часть времени посвятить раздумьям о себе и жизни. В отношении к Доминику ясно одно – мне приятно с этим немолодым и внешне не совсем отвечающим моим интересам мужчиной. Как бы я ни боролась с собой и ни сопротивлялась, он мне нравится и притягивает к себе, хочу я этого или нет. Воспоминания о совместной ночи до сих пор приводят в смятение. Кажется, я опять делаю что-то не то, не так – все происходит слишком быстро. Нужно подождать и посмотреть, что получится из следующей встречи. Предстоит решить, хотя бы для себя, один наиважнейший вопрос: неужели я одна виновата во всем, что случается в моей жизни?

Отложив в сторону финансовый годовой отчет, работа над которым была почти закончена, я откинулся в кресле, сцепив руки за головой, и задумался. Анна, с которой я провел последние два дня, не выходила из головы. Кажется, все, как всегда, и все же есть то, чего я не понял, – легкое, неуловимое, что отличает наши отношения от других скоротечных романов и начинает мучить неизвестностью. Почему именно она? Что в ней особенного, чего нет в других? Возможно, красота? Но другие были не менее красивы. Ее фигура? Но были не хуже. Образование? Точно нет. Волосы? Шикарные, но не то. Интеллигентность? Да, но одно так не возбуждает. Глаза? Возможно, здесь что-то есть! Когда она смотрит на меня, то проникает взглядом не просто под кожу, а намного глубже, туда, где рождаются чувства. Она воспламеняет так, что не найдется другого способа потушить пожар, – только ее любовь!

Все, нашел! Она, в отличие от многих, не только умеет мгновенно зажечь пламя желания, дать ему ярко разгореться, но и поддерживает бесконечно долго, до изнеможения. Она умеет любить. Не знаю, откуда этот огонь, ведь она родилась в холодной Сибири, где кроме снега ничего, кажется, теплее не найдешь. Необъяснимо, но это так: она настолько сексуальна, что зажигает одним взглядом. Или, может быть, у нее нежная кожа, или ласковые руки, или?.. Мне необходимо ей позвонить – может быть, тогда решится эта загадка. Во всяком случае, я знаю теперь, в каком направлении двигаться!

Подошла Анна к телефону не сразу, моя догадка, что она спала, подтвердилась. Я лишь хотел узнать, как она себя чувствует после бурной ночи, и услышать ее голос. Она разговаривала сдержанно, но ее фраза о слабости в коленях придала бодрости. Конечно, я не подтвердил прозрачной догадки о происхождения недуга, а принял юмор на вооружение, что привело меня в прекрасное расположение духа. Не люблю грубости и ценю тонкий юмор – мне нравятся самодостаточные люди с похожими на мои, взглядами.

Пожелав Анне спокойной ночи и отключив телефон, я подумал о том, что мне жизненно необходимо как можно скорее встретиться с этой женщиной, чтобы утвердиться в мысли, что все, сказанное прошлой ночью, не часть любовной игры, а идет от сердца. Только сейчас я почувствовал, как устал. Есть не хотелось. Выпив чашку чая с печеньем, я вновь сел за бумаги, которые необходимо подготовить к завтрашнему дню.

Рабочее утро началось для понедельника неожиданно хорошо: вышел на работу мой заместитель Томас, на которого я не рассчитывал. По семейным обстоятельствам он хотел задержаться дома на пару дней, но, к счастью приехала на подмогу теща, и он намеревался перенять у меня рабочую вахту. Хотя дел накопилось много, я позвонил своей красавице утром, как и планировал. Думая, что она только встала, я ошибся, застав ее бодрой и полной сил.

– Я спала совершенно без снов, – сказала Анна ровным голосом без эмоций, – благодаря твоему замечательному снотворному.

Продолжение ее вчерашней словесной игры с прозрачными намеками застало меня врасплох: я был полностью в работе. Помолчав, а потом, рассмеявшись, попросил повторить сказанное еще раз. Пока она повторяла, я вслушивался в звучание голоса, с удивлением почувствовал, что внутри разгорается огонь желания. К этому я был еще менее подготовлен и, пожелав Анне приятного дня, закончил разговор.

– Позвоню завтра, если не возражаешь, а пока всего хорошего, – сказал я подсевшим голосом и отключил телефон.

Я сидел вспотевший, с неприлично оттопыренными брюками и менее всего мог думать о работе. Голос! Ее голос действует на меня так же, как взгляд! Такого со мной не было, это какое-то наваждение, гипноз, колдовство. То, что она со мной делает, невозможно описать. Я должен, обязательно должен с ней встретиться! Господи, неужели я нашел ту, о которой всегда мечтал? Теперь мне есть для чего жить, теперь у меня есть цель – у меня есть МОЯ ЖЕНЩИНА!

Предыдущую ночь я честно пытался уснуть, лежа с закрытыми глазами, но сон не пришел. Перевозбужденные от необычных событий, произошедших за короткое время, тело и мозг отказывались подчиняться. Ворочаясь с боку на бок, я нашел веские аргументы по включению двух новых пунктов в договор к завтрашней встрече у мэра города, продумал стратегию ведения беседы, распланировал работу на строительных участках на следующий месяц, а ночь не закончилась. Я заставлял себя думать о работе, о незаконченном проекте и штрафных санкциях, о не сданной вовремя налоговой ведомости, о возможном отпуске и бог знает о чем, но мысли возвращались ко дню рождения и удивительному ночному продолжению.

Я дважды вставал и принимал прохладный душ, чтобы успокоиться, но это действовало в течение двадцати минут, потом опять начиналась мука. Находясь продолжительное время в покое и бездействии, мое естество требовало теперь реванша. Отчаявшись заснуть или успокоиться, я отдался во власть воспоминаний о прекрасной ночи, которую мне подарила чудесная женщина.

Я вспоминал ее прохладную, нежную и чувствительную кожу. Вспоминал, как прикасался к ее бедру и проводил рукой вверх, затем – к впадине на животе, к красивой большой груди. Под моими руками ее тело будто пронзало током, она вытягивалась и замирала, дыхание приостанавливалось, сердце стучало отчетливо, и она будто начинала пульсировать, ожидая новых ласк и принимая их с благодарностью. Такая необычная реакция на нежность была для меня неожиданностью.

«Она или совершенно неопытна, или очень чувствительна, – подумалось тогда. – Впрочем, это неважно. Важно то, что ее тело реагирует открыто, остро и естественно».

Приятно смотреть на Анну, когда она лежит на спине, закрыв глаза. Волосы разбросаны по подушке, а я держу ее в объятиях и боюсь выпустить даже на мгновение, боюсь, что она исчезнет, испарится и никогда больше не встретится. Глаза! Интересно, а какого они цвета? Разговаривая, я только и делал, что смотрел на нее, – что же, интересно, я там видел?

Воспоминания возвращались вновь и вновь, будоража и распаляя, не давая успокоиться ни на миг и оставляя в воспаленном страстью мозгу полный хаос.

Наконец кончилась бессонная ночь. В пять утра я опять встал под душ, оделся, выпил горячий кофе с булочкой и, захватив плитку горького шоколада, пошел к машине. Мои люди начинают работу в шесть утра, и первое, что я проделываю ежедневно, – проверяю, все ли на местах, и раздаю задания на день.

Работы много. Полдня ушло на давно запланированное совещание у мэра по поводу интеграции фирмы в структуру города – я собираюсь здесь открывать филиал, в связи с чем необходимо обсудить и утвердить множество мероприятий. В целом рабочий день выдался удачным, хотя довольно тяжелым и суетливым, что помогло мне, к счастью, забыть о бессонной ночи.

Томас, мой заместитель, посматривал на меня с недоверием и немым вопросом, пока, отважившись, не спросил, все ли в порядке.

– Почему ты спрашиваешь? Что-то не так? – спросил я в свою очередь, догадываясь, в чем дело.

– Ты целый день улыбаешься, как будто в лото миллион выиграл. Случилось что-то особенное? – продолжал допытываться коллега.

«Да, я вытащил счастливый лотерейный билет, теперь бы его не потерять», – подумал я, оставив вопрос без ответа, и махнул неопределенно рукой, давая понять, что все потом, а сейчас нужно работать.

Вечером, стоя под душем, я чувствовал себя абсолютно выжатым и мечтал только о подушке, но вдруг вспомнил об обещании позвонить, а в суете дел забыл. «Завтра, все завтра», – пробормотал я, падая в постель, как срубленное дерево падает на землю, уже не чувствуя, как его ветви обволакивает почти материнское тепло мягкого нежного мха.

Рано утром приподнятое настроение вчерашнего дня не оставило меня. Готовя кофе, я с удивлением услышал себя, поющего:

Каждый раз, когда зацветает белая сирень,

Я пою тебе мою самую прекрасную песню.

Вновь и вновь встаю я перед тобой на колени

И пью вместе с тобой пьянящий сиреневый воздух.

«Она не поймет, если я позвоню в шесть утра, – весело подумалось мне. – Придется отложить приятное занятие на пару часов». Взглянув мимоходом в зеркало и подмигнув отражению, я вновь погрузился мыслями в рабочие планы.

Точно в восемь я попробовал дозвониться по телефону, но что-то было не в порядке.

– Доброе утро, мое маленькое сокровище, как тебе сегодня спалось? – сделал я вторую попытку.

Приветствие Анны звучало кисловато, но я списал не очень уверенно звучавший голос на ранний час – женщины любят понежиться в постели, а не вставать ни свет ни заря. Поинтересовавшись планами на ближайшие выходные, я спросил, подумала ли она над предложением провести их вместе, уже приняв решение за нас обоих. С виртуозностью профессионального гида я живописал ей всевозможные услуги, предложения и неожиданные радости найденного отеля и прелести выходных дней на природе. После некоторого колебания, прозвучавшего в голосе, я услышал долгожданное да. Я был почти уверен, что добьюсь этого, – и добился! Сказав, что заберу ее от дома между четырьмя и пятью часами, я попрощался и начал торопить время, не в силах ждать долгие три дня до встречи.

Почему я не умею выбирать мужчин? Или нет, не так. Почему мне становится через несколько лет скучно с мужчинами, которых я выбираю, и совместное проживание начинает тяготить? Кого обвинять: мои высокие требования, воспитание, непростое время, мужчин или себя, которой хочется получить готовый ответ, не особо напрягаясь? Найдется немного охотников взять на себя ответственность, но я из тех немногих, которые честны хотя бы наедине с собой. Наверняка я виновата в этом сама – впрочем, с небольшой поправкой и на партнера, ведь нельзя же, и в правду, одной быть виноватой во всем.

Когда я начала задумываться и когда началось неудовлетворение семейной жизнью? Возможно, корни его в самом начале начал, как и у всех нас, уже выросших, – в нашем детстве?

У нас была довольно благополучная семья: папа, мама, ребенок, дом, хорошая работа, надежные и приветливые соседи. Особую и главную роль в нашей жизни играла большая дружная родня, которая регулярно собиралась за большим столом по праздникам или особым событиям, как рождение ребенка, покупка дома, поездка детей летом на дачу. До двенадцати лет я не задумывалась, как нам живется, пока мы не остались с мамой вдвоем. Мои родители официально не разводились, да и незачем, потому что каждый из них продолжал жить сам по себе. Позже, уже взрослая, я стала ездить к отцу в отпуск, навещать его, а пока только переписывались, потому что он уехал не просто в другой город, но и в другую страну. Когда мама много лет спустя тяжело заболела, он тут же прилетел и пробыл у нас, пока ей не стало лучше, ухаживая за ней, как терпеливая сиделка.

Я привыкла к тому, что мой отец – надежный человек, который выслушает и поможет, не скажет плохого слова. Когда он стал жить отдельно, мне его сильно недоставало, мы не виделись много лет, а я получала только короткие письма. Он был интеллигентным мягким человек, а мама – строгой, часто сердилась. Может быть, поэтому папа был мне ближе, да и внешне я больше походила на него. Скорее всего, эта тяга к мужскому теплу, силе, мудрости, спокойствию, уверенности, которых мне не хватало в подростковые годы, повлияла на мои последующие отношения с мужчинами? Так думаю я, но истина ли это?

Мама любила отца и после его отъезда до самой смерти не имела мужчин. Многие добивались ее любви, но она всем отказывала, говоря, что замужем и разводиться не собирается. Когда я, уже взрослая, спросила отца, почему он не разводится, он ответил: «А зачем? Жениться я не собираюсь, потому что лучше женщины, чем твоя мать, мне не найти». О причине их размолвки я могла только догадываться…

В мужчинах, каждый из которых оставил след в моей жизни, я подсознательно искала черты отца или рано умершего дяди – щедрых, внимательных, терпеливых и надежных людей. Они охотно делились с другими лучшими качествами, требуя взамен совсем малого – порядочности. Это сейчас я понимаю, что мы все разные, непохожие, неповторимые. А тогда думала, что в каждом из мужчин смогу найти то, чего мне недоставало, – частичку детства. К сожалению (или к счастью?), каждый из нас имеет свое детство, его не поменять ни на какое другое. Неважно, откуда мы родом, кто наши родители, где мы живем и как нас зовут, – мы все такие похожие и непохожие, что найти подходящую половинку иногда представляется полной утопией.

В моем нечаянном любовнике я открыла то, что меня испугало: он был старше меня, мудрее, сильнее и уверен в себе. Я боюсь его и боюсь проснувшихся чувств.

Страшно ошибиться еще раз.

Мои непростые, но приятные размышления прервал телефонный звонок:

– Добрый день, маленькое сокровище! Я надеюсь, у тебя все хорошо. Через три часа я буду у тебя и заберу в сказку!

Доминик говорил непререкаемым тоном, но в то же время так чарующе и нежно, что возражать бесполезно, да и не хотелось. Не оставалось ничего другого, как ждать, волнуясь перед предстоящей встречей.

«Открой глаза и уши и не верь всему, что он говорит. Мужчины обожают сочинять красивые сказки и горазды на обещания, а выполняют ли они их?» – строго увещевал голос разума.

«Я хочу еще раз очутиться рядом с ним, утонуть в объятиях и проверить, действительно ли от прикосновения его теплых рук мое тело пронзает электрическим током или мне в прошлый раз показалось?» – стучало нетерпеливо сердце.

Глава 3      Сказка в реальности

Последующие за знаменательным воскресеньем дни пролетели незаметно в ожидании новой волнующей встречи с прекрасной мечтой. В пятницу я позвонил из машины, предупредив, что через три часа, если не будет пробок на дорогах, подъеду к ее дому.

«Хочу забрать тебя туда, где исполняются сокровенные и тайные мечты, – в страну любви, где все поет и сияет от счастья, где нет хмурых, печальных, недовольных лиц, нерешенных проблем и неотложных дел, где днем всегда светит солнце, а ночью луна и звезды качают на волнах радости и поют колыбельные песни. Я заберу тебя, моя любовь, туда, где ты никогда не была – в сказку, где твой король будет выполнять все, что ему прикажешь ты – его королева, где будем только ты, я, наши желания и мечты», – звенела разбушевавшаяся фантазия, а оглушительный стук нетерпеливого сердца раздавался, кажется, даже за окнами машины. Это нельзя сказать Анне по телефону – тут требовалась интимная обстановка, но душа ликовала от предвкушения счастливых минут.

– Бог мой! – неожиданно вырвалось наружу громкое восклицание и мгновенно спустило с небес на землю. Одновременно вцепившись в руль и нажав на тормоза, я успел резко притормозить из-за внезапно вильнувшей с соседней полосы маленькой юркой машины. Молниеносная реакция спасла нас от неминуемой аварии. Увидев зеркале заднего обзора пустую полосу, я с облегчением вздохнул и только тогда позволил себе немного расслабиться. «Нужно быть осторожнее, а то сам до сказочной страны не доеду», – усмехнувшись, я постарался направить мысли в другое русло и стал более внимательно следить за дорогой.

Когда приходится ехать много часов подряд по автобану – скучнее занятия не придумаешь. Внимание притупляется, спасает только быстрая реакция хорошего водителя. Радио слушать не хочется, о работе все передумано, что остается делать оставшиеся пару часов? Вольно или невольно продолжаешь размышлять.

Не узнаю себя в последнее время, в последнюю неделю. Когда же романтика взяла верх над прагматизмом? Это абсолютно на меня не похоже и совсем не мой стиль. Воспитываясь в строгости и послушании, в детстве я чрезвычайно уважал и побаивался вечно занятого и неулыбчивого отца. Старший сын, я становился естественным преемником семейных традиций. Отец хотел видеть меня спартанцем: закаленным, сильным, самостоятельным, но одновременно послушным его воле. Мне не позволялось жаловаться на ушибы, раны и боль, которые сопровождают растущего ребенка. Мама, пытаясь приласкать и пожалеть меня, получала строгие взыскания: «Не балуй мальчишку, он должен вырасти не маменькиным сынком, а настоящим мужчиной – это его долг!»

Годы спустя родились средний брат, а затем младший, у отца стало меньше времени на нравоучения и воспитательные экзекуции. Минуты свободы, которыми я урывками наслаждался, освобождение от гнета повсюду проникающего отцовского взгляда, давали ощущение взрослости, самостоятельности, независимости. Так думал я тогда, с годами невольно осознав другое: заложенный в детстве фундамент подчинения строгим правилам воспитания и следования традициям не дает свободно вздохнуть до сих пор.

Мне посчастливилось унаследовать густой отцовский голос, его походку, вдумчивость в делах, серьезность и уравновешенность. Я – преуспевающий бизнесмен, имею взрослых дочерей, которым дал прекрасное образование, две из них помогают мне в бизнесе. Будучи прагматиком, я решал и решаю рабочие и семейные вопросы с точки зрения здравого смысла и привитых традиций. Мне все удавалось до печальной истории с разводом, после которой я полностью ушел в работу, не изменив, впрочем, характеру. И вот теперь все встало с ног на голову: я пою по утрам, ловлю постоянно на чувстве, что мне хочется обнять земной шар – настолько переполняет нежность, улыбаюсь абсолютно без причины, что может, бесспорно, навести на мысль, а все ли в порядке у меня с головой. Вопреки желанию я позволяю отпускать шуточки с рабочими, которые, никогда не видя шефа открытым и веселым, пожимают плечами и ломают голову, что же случилось.

Сколько себя помню, я не разрешал никаких шуточек или откровений по поводу сферы ниже пояса. Строгое католическое воспитание не позволяло не только говорить, но и думать об этом. В родительском доме такие разговоры пресекались, а другие источники информации были закрыты или неинтересны. Годы семейной жизни мало изменили мой характер. На дружеских вечеринках я также не склонен был к подобного рода шуткам или высказываниям. Моя супруга же находила смешными разговоры на подобные темы. Когда мы собирались на традиционные вечеринки в кругу друзей, она пыталась вывести меня на нравившуюся ей орбиту разговора, считая, видимо, забавным обсуждать размеры полового органа мужа и спрашивая всех, где же можно его увеличить, сколько бы это могло стоить и прочий вздор. Ни в коем случае не поддерживал я подобных пересудов, и когда мы оставались одни, просил о том же. Не понимая, что неправильного сделала, моя красивая куколка, округлив удивленные глаза, обиженным тоном говорила, что это шутка, никто и не собирается измерять мое сокровище, маленькое оно или большое. На такие заявления у меня аргументов не находилось, это слишком примитивно. Все меньше мне нравились подобные встречи, и я стал по возможности избегать их, не в состоянии совсем отказаться. Жене нужно было, в конце концов, где-то показать новые платья и драгоценности. Когда любишь – многое прощаешь, а на остальное закрываешь глаза.

Сейчас же я готов обсуждать в деталях прошедшую в любовном угаре ночь, задавать нескромные (на мой взгляд) вопросы, предлагать свои (в разумных пределах) варианты любовных откровений. Я попытался оценить ситуацию, в которой оказался, более или менее объективно, но потом подумал: надо ли? Одно стало понятно: моя душа, мое эго, которое столько лет было заперто в темном, глухом и мрачном подвале ограничений, запретов и унижений, выпущено теперь на волю. Неожиданно яркими красками заискрилась доселе малоизвестная сила фантазии, освобождая речь от привычных штампов и ненужных междометий. Язык обрел непривычную легкость, выталкивая наружу фонтаны искрящейся тонким изяществом речи. Появилась потребность говорить стихами, которые неожиданно складывались в голове. Смешные, неумелые, порой с так и не найденной рифмой, они толпились и толкались у закрытой двери, за зубами, нетерпеливо переминаясь с одной строчки на другую, и, постоянно путаясь в них, ждали своего часа. Тело не знало усталости, я не чувствовал его, летая, как на крыльях. Не испытавший такого огромного счастья, как я, нашедший свою судьбу, не сумеет понять моих чувств.

Мне не приходило в голову спросить или просто понаблюдать, какие чувства испытывает объект моего вожделения. Почему-то я был уверен, что она счастлива, как и я.

Счастье так же, как и горе, застилает глаза.

По пути к возлюбленной я остановился у цветочного магазина, где неделю назад покупал розы. К сожалению, красных роз, отвечающих моему представлению о цвете любви, не нашлось. Я попросил составить букет белых роз с подходящим зеленым оформлением. Приближаясь к дому Анны, я не мог сдержать улыбки. Еще не зная, что скажу при встрече, я точно знал, что за пару дней, прошедшие со дня знакомства, очень по ней соскучился. Когда я поднимался по лестнице к заветной двери, навстречу спускалась пожилая женщина, живущая, видимо, в доме. С любопытством она оглядела меня, поздоровалась первой и, остановившись, проговорила:

– Никогда не видела здесь никого с шикарным букетом. Не к моей ли новой соседке этажом выше вы идете?

Я предпочел промолчать, не вступая в разговор с незнакомым человеком, и, улыбнувшись вместо ответа, пошел дальше. Эпизод не испортил лучезарного настроения, но заставил подумать: «Я предложу возлюбленной дом, какой она захочет, свободный от любопытных соседей, задающих ненужные вопросы. Не хочу посторонних глаз, наблюдающих за моим счастьем!» На этой решительной ноте я подошел к приоткрытой двери, за которой меня ждали.

Первое, что я увидел, слегка толкнув дверь, – распахнутые в ожидании глаза. Я хотел поприветствовать женщину, к которой так стремился, о которой столько мечтал, сказать ей об этом, но на меня напало детское озорство. Две совершенно глупые строчки, которые нельзя назвать стихами, возникшие в голове в машине, неожиданно прорвались наружу.

– Во-первых, здравствуй. Во-вторых, спасибо за стихи, они отвечают моему настроению, – услышал я в ответ от Анны, отдавая ей букет. – Ты, оказывается, не только романтик, но и поэт! – С видимым удовольствием Анна приняла цветы и поблагодарила, на секунду спрятав в них лицо.

О, блаженство свидания!

Целую вечность пришлось ждать, когда дверь захлопнется и я смогу заключить Анну в объятия. Старая истина, что терпение всегда вознаграждается, подтвердилась. Мы остались одни за закрытой дверью, где можно не бояться посторонних глаз и насладиться желанной близостью. Время неожиданно прекратило бег, разбухло и остановилось, как недвижимый, надутый гелием воздушный шарик, прихваченный тоненькой ниточкой, чтобы не улететь ввысь. Ничего не видя, не слыша и не воспринимая, из человека из плоти и крови я перевоплотился в душу, которая обрела самостоятельное существование, отдельно разума.

Не знаю, как долго продолжалось состояние счастья, из которого добровольно я не мог и не хотел выходить. Почувствовав легкие удары ладони о плечо и внезапно очнувшись, я увидел, что мы стоим, тесно прижавшись друг к другу в темноте коридора. В чувство меня привел громко прозвучавший голос хозяйки, призывающий к благоразумию. Мне хотелось остаться здесь и любить ее бесконечно долгие два дня или целую вечность, а не ехать неизвестно куда. Реальность же давила на плечи: за окном спускались сумерки. Нужно отправляться в обещанное путешествие, иначе мы рисковали остаться без ужина.

Проведя внезапно пересохшим языком по губам, я попросил пить. Полушутливым тоном признался, что от многочасового пения в дороге пересохло в горле. Пришлось сознаться в малом, чтобы не признаваться в большом. Мне нужно было отослать Анну, чтобы привести в порядок восставшее естество, беззастенчиво оттопырившее спереди брюки. В темноте коридора Анна не могла ничего разглядеть, а на свету это смотрелось бы неприлично. Пришлось признаться в маленькой слабости. Лучше всех зная, что рожден не для оперной сцены, я не понимал, почему неожиданное признание слетело с моих губ. Возможно, чтобы отвлечь от небольшого конфуза, случившегося со мной?

Вообще я считал, что каждый имеет право на небольшие пороки или добродетели (назовите как хотите), которые абсолютно безвредны для других, но тебе приносят неоценимую помощь в ежедневной борьбе за жизнь. У любого из нас может быть тайная маленькая страсть, о которой другим знать необязательно и которой не нужно стыдиться хотя бы перед собой.

Трудно сохранить чужую тайну и еще трудней – свою. Знание сокровенного и невозможность поделиться этим знанием отравляют жизнь. Должен быть кто-то, кто разделит с тобой тяжесть невысказанных мыслей. На мой взгляд, носить тайну намного тяжелее, чем вынашивать ребенка. Когда освобождаешься от тайного знания, делишься им, передаешь дальше, то получаешь взамен кусочек счастья под названием свобода. Известно, что все тайное рано или поздно перестает быть им, несмотря на наше участие или неучастие. Не менее тяжело, когда тайну знаешь один, даже если ты – единственный ее обладатель.

Поделившись с Анной тайной страстью к сольному пению, которая охватила меня в пути, я почувствовал несказанное облегчение. Что-то легкое, необъяснимое, но обременяющее меня вдруг покинуло тело, сделав его свободнее, невесомее. Мне почудилось, где-то внутри будто исчез нарост, добавив чувство свободного полета.

Наконец все встало на свои места: одежда приведена в порядок, душа успокоилась.

Звонок в дверь отвлек от занятия, которым я неожиданно увлеклась: я сравнивала строчку за строчкой перевод сказки Кэрролла Алиса в стране чудес с языка оригинала на родной язык. Почему-то только сейчас открылась простая истина: у людей могут быть различные степени таланта. Никто без него не рождается, но не каждый может правильно определить и оценить его уровень, направление или достаточно развить. Некто, открывший новый стиль, направление, придумавший необычный сюжет или новую тему, вовсе не обязательно талантливо воплотит задуманное на бумаге, в кино, на сцене. Другой талант, в чьи руки попало первоначальное описание идеи, перерабатывает ее с вершины своего, дарования, и она начинает сверкать новыми гранями, которые были незаметны или незначительны. Ведь есть же спектакли, поставленые интереснее драматургического начала, фильмы, привлекающие миллионы зрителей, снятые по книгам, которые мало кто читал. Первенство всегда принадлежит автору, потому что он – творец!

Автору принадлежит право открытия. Первый ребенок всегда сильнее. Первая ночь любви открывает двери в будущее, она не повторится, но навсегда запомнится. Первый шаг, как правило, – самый трудный. К автору первому приходит известность. Гению принадлежит будущее, запоминается первый, оставляя о себе память.

Первая любовь и первая большая любовь – отличие всего в одном слове или это разница длиною в разочарование, разница длиною в разбитую жизнь? Как измерить расстояние, измеримо ли оно? Думает ли кто-то об этом? Каждый решает для себя сам…

Раздавшийся звонок заставил вздрогнуть, хотя я ожидала его. Встав у двери, я с замиранием сердца стала ждать визитера, которого хотела, и боялась увидеть. Услышав приближающиеся шаги, я приоткрыла дверь и первое, что увидела, большой букет прекрасных роз. В отличие от цветов недельной давности, которые оставались свежими и стояли в спальне, новый букет был белого цвета, но, кажется, еще прекраснее.

– Здравствуй, моя ласковая песня, мы полетим сегодня в сказку вместе, – прозвучало из-за букета, и тут же появилось сияющее лицо Доминика.

Неожиданное приветствие, раздавшееся из уст серьезного и успешного бизнесмена, несказанно удивило, но помогло снять напряженное состояние и расслабиться. Губы расплылись в улыбке:

– А ты, оказывается, не только романтик, но и поэт – что-то невероятное! Я буду называть тебя опять Нико, ты ведь не против, я знаю. Твое полное имя слишком длинное и официальное, – сказала я, принимая цветы и впуская гостя в дом.

Не успела, однако, входная дверь захлопнуться, как меня окутало теплое облако нежности, подогнув колени. Вначале я ощутила поцелуй на щеке: ну, здравствуй! Затем Доминик захватил губами мои губы и стал целовать, с ласковым напором впиваясь в них все сильнее. Я стояла спиной к стене, полностью прижатая его телом, и чувствовала нарастающее давление. Так меня никто не целовал. Это не был поцелуй потому что хочется, это было похоже на так я могу только с тобой. Собрав остатки здравого смысла и попытавшись отвоевать немного жизненного пространства, я произнесла с долей иронии, насколько позволяло бешено колотящееся сердце:

– Если ты продолжишь и дальше соблазнять меня в таком темпе, мы рискуем не попасть в чудесный парк, о котором ты всю неделю мечтал и который я хочу хотя бы увидеть.

– Чего только не сделаешь для любимой женщины! – тихо проговорил Доминик и громче добавил: – Где у тебя в доме вода? Не дай мне умереть, если не от любви, так от жажды. По дороге я пел песни, и у меня пересохло в горле.

– Так ты еще и певец? Список твоих талантов стремительно растет! – притворно удивилась я, помня об услышанных десять минут назад так называемых стихах, и, пройдя на кухню, вернулась к Доминику со стаканом воды.

– Я примерно такой же бездарный певец, как и поэт, – самокритично произнес он. – Мои стихи ты имела несчастье услышать, не исключено, что услышишь еще, но мое пение – ни-ког-да! Я пою только для себя, потому что в собственном лице нахожу внимательного и благодарного слушателя. Я отношусь к своим маленьким слабостям объективно: другим они не могут нравиться, но когда очень хочется, приходится давать волю недоразвитому таланту. Не будь так строга, – закончил он монолог, пряча руки за спину и своим видом изображая обиженного гения. Хотя голос звучал более или менее серьезно, глаза не в силах скрыть весело разыгравшихся чертиков.

– Хорошо, – сказала я с серьезной миной, – обещаю выслушивать твое устное творчество без критических замечаний. Я не являюсь исключением и в детстве, как и ты, писала такие же удивительно талантливые стихи. Пока не поздно, мне хотелось бы тоже кое в чем признаться, – посмотрела я ему в глаза: – Если ты меня после этого оставишь, обещаю перенести удар стойко, но ты должен знать и о моей тайной страсти. Хочешь услышать правду или предпочитаешь не знать ее?

Задав вопрос и продолжая смотреть в глаза, я изо всех сил старалась выглядеть серьезной. Начав с шутки, Доминик теперь не знал, как отнестись к последним словам. Все же любопытство пересилило.

– Слушаю тебя, говори, если это не больно, – как-то кисло произнес он с явно слышимым оттенком нервозности в голосе.

– Когда у меня хорошее настроение, я охотно слушаю песни, которые стали классикой. В такие минуты я не могу не петь и делаю это так же охотно, как и ты, хотя у меня совсем нет голоса. Поэтому, – закончила я со смехом, глядя на разгладившиеся на лбу Доминика морщины и вырвавшийся вслед за тем вздох облегчения, – пожалуйста, не проси меня никогда петь, я не сделаю этого даже под страхом смерти. А теперь я иду одеваться, подожди.

«В прошлой жизни я наверняка была шутом, – думалось мне после удавшегося розыгрыша. – Я охотно смеюсь сама и смешу других, что вывод напрашивается сам. Я получаю большое удовольствие от веселья, но, конечно, не всегда, не везде и не со всеми».

Оставив моего Ромео допивать воду, я отправилась в спальню. Надела плотные колготки, поменяла пуловер на теплый и, подхватив заранее уложенную сумку, вышла навстречу упавшему с неба счастью.

В двухдневное путешествие мы отправились в отличном расположении духа. И хотя небо затянули тучи, погода была зимней, дорога – мокрой, а окружающий ландшафт – серым, на душе было легко. Съехав с автомобильной скоростной трассы, до цели нашего путешествия мы добирались проселочными дорогами. Мы проезжали мимо небольших городков (или больших деревень?), распаханных полей, поблескивающих кое-где серыми пятнами нерастаявшего снега, – то серых, то покрытых зеленым, оставшимся с прошлого года травяным ковром. Увиденное доставляло несказанное удовольствие: разнообразные домики с ухоженными участками земли; голые деревья, стоящие в отдалении стыдливыми кучками; редкие прохожие, выгуливающие собак или спешащие куда-то по своим делам; мчавшиеся по кромкам дорог велосипедисты… Моя рука уютно лежала в ладони Доминика, который иногда убирал ее для того, чтобы удержать руль на поворотах. За время поездки я отчетливо поняла, что хочу его близости так же, как и он моей, поэтому этот знак внимания не мешал. Машина была с автоматическим переключением скоростей, что делало поездку комфортной. Впрочем, разговаривали мы мало, начинать серьезный разговор в машине смешно, а болтать просто так не хотелось: мне выпала нелегкая неделя, он преодолел долгий путь ко мне.

Стемнело, когда мы подъехали к стоящему чуть особняком зданию. Выйдя из машины, я огляделась. Отель возвышался, освещенный стоящими на земле вытянутым полукругом больших и маленьких ярких круглых ламп разных размеров, каждая из которых искрилась своим светом. Расположенные по отдельности или парами, с оптимально подобранными цветами, светильники выглядели весьма художественно. Мне показалось это так необычно и романтично, что я невольно захлопала в ладоши. Отель светился изнутри таким же веселым светом и зазывал к себе. Сразу за ним темнел лес. Без дневного света он выглядел, как опоясывающая пространство мрачная стена, не имеющая ни входа, ни выхода, к которой в это время суток не хотелось приближаться.

Захватив из машины багаж, мы шагнули из сгустившейся темноты в свет и, получив у приветливой служащей ключ от номера, отправились искать свое пристанище. Поднявшись на лифте, мы без труда нашли дверь с тремя тройками: она располагалась справа по коридору, в небольшой нише.

Номер, в который нас поселили, выходил окнами в сторону парка. Несколько метров освещенного за окнами пространства были прекрасно ухожены, из-под небольших бугорков снега выглядывали карликовые сосны и невысокие кустарники. Окружающий уют успокаивал взбудораженные городским шумом чувства, обещая спокойствие и радость.

Как тесно связана жизнь с воспоминаниями из детства, которые приходят, не спрашивая разрешения, и остаются насколько хотят. Они радуют, как нежданное открытие, навевают печаль, приводят в меланхолическое настроение, напоминают о давних обещаниях. Одна из таких картинок из детства пришла на память в связи с недавними музыкальными упражнениями.

Много лет назад я разучивал рождественскую песню, чтобы порадовать приглашенных к празднику гостей. Особенно мне хотелось угодить подарком бабушке, которую безумно любил, уважал, хотя немного побаивался ее строгости. Гостей собралось много, но почти всех я знал и поэтому не волновался. Подошло время выступать. Я встал на стул, чтобы всем было меня видно, и… громко с выражением прокричал первый куплет выученной песни, потому что думал, чем громче, тем лучше. У слушателей вытянулись лица, они вдруг захлопали в ладоши, не дав закончить хорошо, на мой взгляд, начавшееся выступление. Поклонившись, я слез со стула и гордой походкой удалился в детскую играть с детьми. Вечером, перед сном, пожелав спокойной ночи, бабушка сказала:

– Милый мальчик, я знаю, что ты вырастешь большим и сильным, выберешь хорошую профессию, и мама с папой будут обязательно гордиться тобой. И еще я знаю, что ты не станешь певцом, у тебя нет для этого самой малости – таланта. Хотя ты старался и хорошо выучил песенку, но, пожалуйста, обещай мне, что не будешь больше пугать людей ужасным ревом.

Я выполнил данное бабушке обещание и даже после ее смерти не нарушал его. Я пел, оставшись в одиночестве, для себя. И сейчас невольно вырвавшееся признание в долго и тщательно скрываемом обете не казалось постыдным, а принесло облегчение. Последующее признание женщины, что она страдает таким же песенным недержанием, удивило меня. Я раньше не задумывался, что кто-то другой может петь лишь для себя, не раскрывая тайны. Мне не приходила в голову мысль о том, что кто-то может быть похож на меня, обладать теми же наклонностями, родиться с подобными потребностями, радоваться одинаковой радостью. Возможно, я слишком долго жил один, да и последние годы семейной жизни не были гармоничными… Нет, скорее всего, до встречи с Анной такие рассуждения просто не посещали меня.

«Одно интересное открытие за другим, и всего лишь в течение недели, – подумалось мне. – Целый вихрь неожиданных откровений. Интересно, что нового принесут эти дни?»

Допивая у окна воду, я дождался, пока моя спутница оденется теплее, и мы тронулись в путь. Из-за всеобщей пятничной суеты, нервозности и большого потока автомобилей мы прибыли в зеленый оазис затемно. Отель встретил нас интересным внешним дизайном. Я не успел об этом подумать и как следует осмотреться, как пришлось наблюдать за необычной реакцией Анны. Вспорхнув с сиденья и выскочив стрелой из машины, она захлопала в ладоши, выражая восторг по поводу оригинальных светильников, взявших в окружение фасад здания. Непривычно видеть подобную непосредственность в проявлении чувств у взрослой женщины.

«Такое не сыграешь специально, – думал я, доставая сумки из багажника машины. – Зачем, да и что можно этим выиграть? В обычной обстановке Анна нормальная женщина, умна, терпелива, но, конечно, темперамента не отнять. На некоторые же вещи у нее реакция совершенно неожиданная, абсолютно непосредственная. Как хорошо смотреть иногда на мир глазами ребенка! Можно увидеть и узнать гораздо больше, привнеся в жизнь чуточку детского восприятия, ведь тогда и взрослая жизнь не будет казаться обыденной, скучной, тяжелой и полной проблем».

Занеся вещи в отведенные апартаменты и оглядевшись, я остался доволен: наш номер, так же как и отель в целом, производил приятное впечатление. Все увиденное отвечало представлениям о комфорте высокого класса. «Не хватает только шампанского к завтраку, – подумалось мне. – Впрочем, завтрак будет завтра, да и шампанское утром не обязательно. Главное, в это время года парк-отель наполнен посетителями не до краев. Зимние праздники прошли, и немногие пары позволяют дорогие удовольствия в обычные выходные».

Распаковав часть необходимых для личной гигиены вещей, я встал лицом к окну, глядя в темноту, дав спутнице возможность переодеться.

«Она придумала мне ласковое имя: Нико, – с нежностью думал я. – Как же мне называть ее? Полное имя – слишком официально, производное от ее имени не придумывается, короткое звучит не ласково. Я буду и дальше ее называть маленьким сокровищем – эти слова прекрасно отражают суть отношения к ней».

Мы с Анной проголодались и через десять минут спускались в ресторан. Зал встретил нас тихим гулом голосов и атмосферой всеобщей расслабленности и довольства. На столах стояли вазочки с полураспустившимися розами и зажженные свечи. Выбрав столик и получив меню, мы решили остановиться на рыбе, заказав к ней бутылку сухого белого вина. Анна несколько удивила меня, сообщив, что немецкие белые вина занимают в мире первую строчку по качеству и спросу, а их экспортом из Германии занимаются почему-то не производители, а японцы, живущие здесь. То ли они лучше разбираются в винах, то ли лучше умеют продавать, сказать трудно.

«Конечно, – подумал я, – в мире огромная масса интересных вещей, которые мы не в силах проверить, подтвердить или опровергнуть. Человек не может всего знать, поэтому остается верить другим. Впрочем, все это не так важно, пока не касается тебя лично».

Мы остановились на моем любимом вине, произведенном в Бадене. Есть, бесспорно, большие ценители и знатоки вин, которые назовут более дорогие марки, но в данном случае я остаюсь при своем мнении и пью то, что нравится мне, а не отвечает интересам моды или винного лобби.

Мы с Анной сидели одни в почти пустой части ресторана, не спеша поглощали рыбные закуски, запивая их превосходным, хорошо охлажденным вином, вели неторопливую беседу. Я любовался лицом спутницы, стараясь, впрочем, не задерживаться взглядом надолго, так как помнил об опасности утонуть в ее глазах. Они же, смеясь, не только притягивали внимание, но и по прошествии короткого времени начинали пульсировать, то втягивая в себя мою энергию, то отдавая свою. Я чувствовал действие взгляда Анны настолько отчетливо, что эти незаметные постороннему глазу невольные сокращения начали сливаться с амплитудой пульсации моего нарастающего вожделения. Говорить о таких вещах за столом – не комильфо, поэтому я чуть не проглотил косточку от оливки, когда услышал приглашение в сауну. С тайным умыслом я предупредил Анну, что в сауне, кроме нас, могут оказаться другие посетители. Не поняв или не захотев понять намека, она, нисколько не смущаясь (это же не ее конфуз), сообщила, что они ей не помешают. Тогда пришлось объяснить ей непростую для меня ситуацию.

– Понимаешь, – начал я терпеливо объяснять, – встретив женщину и полюбив, я испытываю огромное желание ею обладать, любить, и не просто сейчас, сегодня, но и завтра, и через год, и до конца жизни. Конечно, есть обстоятельства, которые сильнее нас и в данный момент мешают, но не будем их касаться, когда-нибудь я смогу объяснить тебе, не сейчас. Дело в том, что с той волшебной, подаренной тобою ночи, все резко изменилось – в моей жизни появилась ты. Когда я вижу тебя, то вижу без одежды или представляю, как мы любим друг друга. Мне трудно объяснить, но один твой взгляд или звук голоса зажигает так, что я не могу показаться в общественном месте, тем более, раздетый. У меня постоянная тоска по тебе, ты действуешь на меня, не прикасаясь, ты – как наркотик, без которого нельзя представить дальнейшую жизнь.

Честно говоря, вначале я не хотел вдаваться в подробности. Подвигла меня на пространные объяснения реакция Анны. По мере того, как я открывал чувства, ее лицо сначала приобрело легкий розовый оттенок, который удивительным образом украсил ее, затем он стал темнеть, переходя в смуглый румянец. Наблюдая метаморфозу, я не без умысла стал останавливаться на деталях, вызывая ответную реакцию. Когда я закончил, уже она, а не я, сидела красная и смущенная, чувствуя себя неловко. Меня такая ситуация сильно позабавила. До этого я не встречал зрелой женщины, которая бы краснела от того, что мужчина не может идти в сауну по причине эрекции.

Ситуация разрешилась элегантно благодаря чуткому душевному барометру Анны. Согласившись, что сегодня действительно нет смысла идти в сауну, да еще на полный желудок, мы, выпив за осуществление любых желаний, покинули ресторан.

Осмотрев апартаменты, мы с Домиником порадовались хорошему выбору, распаковали часть вещей, оделись к ужину и спустились в ресторан. Он был наполовину пуст. Часть столиков, покрытых белоснежными скатертями, оказалась занята посетителями, большинство из которых заканчивали вечернюю трапезу. Заняв место в середине зала, отгороженное с двух сторон, как отдельный кабинет, но с открывающимся видом на остальную часть ресторана, мы принялись изучать меню. Заказав тарелку рыбного ассорти и мои любимые улитки, мы наконец могли получить удовольствие от общения, время от времени соединяя наши пальцы.

«Когда я успела изменить себе? Ведь ничего не хотела – ни отеля выходного дня, ни чужого мужчины, ни его признаний, которым верить ни в коем случае нельзя, но хочется. Веду себя, как влюбленная школьница, должно быть стыдно», – давила я на задремавшую самодостаточность и крепко уснувшую гордость.

Попытавшись посмотреть на себя со стороны, я увидела счастливое лицо. Стало не совсем уютно: быстро же я забыла, что около недели назад приняла решение не встречаться с этим человеком. И вот, спустя четыре дня, он держит мою ладонь в своей, мы разговариваем, глядя друг другу в глаза, я называю его ласковым именем Нико, слушаю приятный голос и ожидаю не без интереса дальнейших шагов. Я полностью очарована им – мне нравится его присутствие, тепло, взгляды, он сам. Как так получилось? Приняла в начале скоропалительное решение и потом изменила его на более правильное? Попала под обаяние манер, очарование голоса, давление неуемного темперамента? Но ведь он не насиловал меня, не заставлял, а только просил. Это я вначале боролась, но не с ним, а со своими представлениями о порядочности. Могу согласиться, что внутренние качества могут обаять, но где же должны находиться глаза, ведь ни ростом, ни лицом, ни фигурой, ни возрастом он абсолютно не мой герой. Где же найти кончик ниточки, чтобы распутать весь клубок? Где я настоящая?

Стоп! Кажется, поймала! Это похоже на элементарную физическую реакцию, которую изучают в средней школе! Одна положительно или отрицательно заряженная частица притягивается к другой такой же, вращающейся в свободном пространстве, и та, вторая, в моем случае, возможно, уже миллионная, стремится к его, или его миллион первая – к моей. Мы же все, независимо от того, умные или глупые, состоим из атомов и молекул, и это – постоянный процесс, вечный двигатель, который останавливается только со смертью, Perpetuum mobile! Груз свалился с плеч: я не виновата. Можно жить дальше, не напрягаться и не волноваться – природа решила за нас. Она приблизила два свободных тела со свободно вращающимися молекулами, которые, подчиняясь одним им понятным законам, соединяются между собой, высвобождая при этом массу положительной энергии. Потрясающе! Как все, оказывается, просто – проще не бывает. Нужно только найти время, чтобы додуматься до этого.

– Как ты смотришь на то, если мы сделаем заход в сауну? Так хочется погреть косточки! – ни словом не обмолвившись о нечаянном открытии, спросила я ничего не подозревающего партнера по обмену положительными энергиями, не спеша потягивая приятный рейнский рислинг.

– Ты можешь гарантировать, что мы там будем одни? – поймала я вопрос и внимательный взгляд Доминика.

– Гарантировать не могу, сауна общая, но не думаю, что народу будет много. А одни мы останемся позднее, на всю ночь, – ответила я игриво, не понимая подоплеки заданного вопроса.

– Видишь ли, – начал медленно и с расстановкой объяснять Доминик, как нерадивой ученице, – если я пойду туда, где увижу тебя нагой, то моя обнаженная сущность не приведет в восторг никого, кто там будет находиться. И те девяносто градусов, которых ты так жаждешь, тоже не помогут. Даже сейчас, сидя за столом, в окружении людей, я готов немедленно предаться любви с тобой, а что говорить, если я увижу тебя раздетой? Как бы ты чувствовала себя в подобной ситуации, когда не в силах контролировать ситуацию?

Говоря это, он смотрел мне в глаза, не отрываясь, словно гипнотизируя.

Гордая за открытие притяжения людей на молекулярном уровне, я вовремя не прочувствовала ситуацию с сауной. Конечно, не смертельно, что я в размышлениях резко приземлилась на мягкое место реальности, но стало несколько дискомфортно. Румянец выступил на щеках, отчего стало уже по-настоящему стыдно. Такое со мной впервые, когда мужчина откровенно признавался в желании обладать мною, причем хотел делать это практически постоянно. Я находилась в смущении.

«Или он сексуально озабоченный несчастный больной человек, что не вяжется ни с его возрастом, ни с положением, или действительно влюблен», – попыталась я в суматохе разложить все по полочкам. При этом второй вариант понравился мне гораздо больше.

– Здесь жарко, – попробовала я отвлечь его внимание от покрасневшего лица и перевести все в шутку, – почти как в сауне, поэтому можно сегодня на ее посещении сэкономить. Но завтра я все же хочу туда сходить.

Моя попытка вывернуться не осталась незамеченной.

– Можно произнести тост? – разрядил ситуацию Доминик. – Я хочу, чтобы все большие и маленькие желания осуществлялись, а не прятались стыдливо под столом!

Осушив бокалы за знаменательное пожелание и оставив на столе недопитую бутылку вина, мы, взявшись за руки и смеясь, пошли по направлению к лифту, не думая ни о сауне, ни о прочих мелочах. Подойдя к номеру и закрыв дверь, мы разом забыли все происходящее за этими стенами и растворились друг в друге, открывая новые грани в себе, наших телах, душах, познавая нашу вселенную.

Эта ночь была не похожа на первую – мы стали умнее, смелее и мудрее. Мы не пытались сразу охапками срывать цветы наслаждения, чтобы, собрав, к утру оставить за собой голое безжизненное поле. Мы наслаждались друг другом, изучая наши тела и делая каждый для себя маленькие открытия.

– Всегда любила, чтобы у мужчины на груди было много волос, – произнесла я, отдыхая от любви и накручивая на палец завитки темных волос Доминика. – Мужчины без волос на груди и ногах хороши для рекламы бритвенных принадлежностей, только там они на своем месте.

– Моя жена раньше говорила, что волосы на теле мужчины делают его похожим на обезьяну, а в моем случае и вовсе ставился знак равенства, – услышала я малоприятное откровение.

– Твоя жена или ничего не понимала в мужчинах, или просто не любила тебя, – за ответом слышалось разочарование. – У меня есть одна просьба или пожелание – назови, как хочешь. Ничего не имею против твоей бывшей жены, так как не знаю лично, и она не сделала мне ничего плохого. Но когда ты в постели со мной, мне не хотелось бы слышать о других женщинах, и о ней в том числе. Надеюсь, мы сможем найти более интересные темы, чем обсуждение бывших партнеров. Это не обида, – погладила я напрягшееся лицо Доминика, – просто высказываю, что мне приятно, а что – нет.

– Ну, если ты сказала А, должна сказать и В. Что тебе неприятно, я услышал, а что приятно, надеюсь, ты тоже скажешь, – выжидающе прозвучал слегка насмешливый голос.

– Вопрос принимается, хотя он провокационный. Мне приятно, когда ты меня целуешь, начинаешь с губ, потом целуешь шею, плечи и грудь, – разоткровенничалась я, удивляясь себе: никто до сих пор не ставил передо мной задачу приоткрыть крышку моей корзинки желаний. – И еще мне нравится, как ты…

Закончить я не успела, потому что мой рот был накрыт теплым и нежным поцелуем Доминика. Он целовал мои глаза, губы, нос, виски, спускаясь постепенно к шее, – так, как мне нравится, и как я только что описала, – успевая шептать на ухо сумасшедше-ласковые слова, обнимая и легко покусывая плечи.

– А теперь люби меня, пожалуйста, люби меня, – прошептала я вдруг пропавшим куда-то голосом, крепко обхватывая его ногами и сливаясь с ним в одно целое: вихрь желания захватил нас обоих, не оставив времени на выяснение других моментов, доставляющих удовольствие.

Мы пробыли в объятиях друг друга всю ночь, спали неглубоко и чутко, просыпаясь, и разжимая губы только для поцелуев, вновь любили друг друга и опять проваливались в сон.

Серый рассвет не смог разбудить нас, утомившихся от любви. Разбудил приход горничной, постучавшейся в номер.

– Приходите через два часа! – крикнул Доминик, лежа с закрытыми глазами и прижимая меня к себе покрепче.

– Я умру от голода, если сейчас не встану и не позавтракаю, – сказала я, высвобождаясь из объятий. – Когда я голодная, то совершенно не могу ни думать, ни двигаться. Ой, что это там, за окном? Кажется, начался снегопад, – я быстро выскочила из постели и с притворным ужасом убежала в ванную комнату, чтобы не дать себя и дальше заболтать.

Включив душ, я с удовольствием встала под теплые упругие струи воды, смывающие приятную истому прошедшей ночи…

Если я скажу, что хорошо провела два дня, то ничего не скажу. Невозможно описать счастье – так же, как нельзя один жизненный путь предложить для всех. Каждый выбирает свою колею и свое единственное счастье. Кто-то покупает дорогую машину и, возможно, немеет от этого – осуществилась давнишняя мечта.

Кто-то стал отцом – это ли не счастье, к которому стремился долгие годы?

Кто-то задыхается от счастья, получив кольцо с бриллиантом.

А можно быть счастливым, получив в подарок путешествие к самой прекрасной вершине Альп – Matterhorn, увидеть которую стало смыслом жизни.

Счастье ли это – испечь первый в твоей жизни самостоятельный торт, если ты – кондитер?

Или поставить правильный диагноз первому пациенту, если ты – врач?

Первая хорошая отметка в школе, первая гордость за успех в спорте, первый поцелуй, первое шевеление зародившейся в тебе новой жизни, первый шаг ребенка… Все это счастливые моменты, которые каждый испытывает в жизни, и каждый видит в них что-то свое, неповторимое, потому что мы – все разные и понятие счастья у нас различно.

Как быстро могут меняться приоритеты жизни в зависимости от обстоятельств! Вчера я переживала разрыв с человеком, который сделал мне невыносимо больно. Испытывая боль, я не могла слышать слово мужчина. У меня была работа, приятельницы, знакомые, новая подруга, которая пыталась привести в бодрое расположение духа, утверждая, что мужчины в жизни женщины – это не так уж плохо. Доказать обратное мне было в тот момент сложно, но я с удовольствием ее слушала, чтобы отвлечься от своей проблемы. Лиза, моя советчица, была не единственной, кто пытался учить меня уму-разуму с высоты жизненного опыта. Каждый старался дать совет, приводя в пример случаи из жизни друзей, приятелей, соседей.

Как можно – и нужно ли? – примерять опыт чужой жизни на себя? Получится ли из этого что-либо путное? Кто прав (или кто правее): те, кто прожил с одним партнером всю жизнь несчастливо, но по каким-то причинам не рискнул разрубить спекшийся узел, или те, кто прожил в нескольких браках, наслаждаясь жизнью (до определенного момента)? А может быть те, кто жил, вообще боясь выбрать себе спутника, за маминой (папиной) спиной? Возможно, прав тот, кто перебрал несчетное количество партнеров, не выбрав ни одного? Не каждый из нас удовлетворен своей жизнью, но часто доволен собой, любимым, и охотно раздает рецепты счастливой и правильной жизни для других.

На тот момент, пока мы не встретились с Домиником, я была недовольна собой, потому что чувство, что мне недостает важного звена в цепочке жизни, мешало полностью наслаждаться ею. Я не могла и в страшном сне представить, что это недостающее звено может оказаться просто мужчиной. Нет, не так. Не просто мужчиной, а частью жизни, ее смыслом, радостью и горем.

Встретившись с Домиником ради любопытства и потому что была свободна, я скоро поняла, что не могу и не хочу жить без этого, казалось бы, совершенно случайного мужчины в моей жизни. Хочу чувствовать его тепло, дыхание, ласковые руки и его безмерную любовь. Может быть, по глупости я путаю два разных понятия: чувство и физическую потребность?

Обманываться порой так приятно!

Кто поможет, кто подскажет, если никому ничего не объяснять? А даже если объяснить, кто сможет решить задачку, если это только мой экзаменационный билет? Я доверяю людям, но и себе тоже, поэтому попробую еще раз все хорошенько обдумать, понаблюдать, взвесить и решить. Теперь я точно знаю, что ничего – ну буквально ничего! – не знаю, а это печально.

Где же находится та каморка бедного папы Карло с нарисованным на холсте камином, за которым скрыта дверь в страну счастья? В ту страну, куда каждый из нас непременно хочет попасть…

Закрывшаяся за спиной дверь принесла нам с Анной несказанное облегчение. Наконец-то мы можем остаться одни, без посторонних глаз, ушей и разговоров. Как я мечтал держать в объятиях податливое гибкое тело чудной женщины, ощущать дурманящий запах ее волос, целовать мягкие ласковые губы, любить ее, не останавливаясь и не уставая!

Эта ночь принесла нам больше откровений и открытий, чем первая, сумасшедшая и ненасытная. Мы чувствовали наши тела так, как никогда до сих пор. Не стыдясь, шли за обоюдными желаниями, которых до сих пор не имели. Растворялись друг в друге, питая неиссякаемую страсть. В паузах после бурных ласк мы открывали наши тела, их совершенство, знакомились с ними…

Прямо над лобком, чуть выше линии волос, у Анны находится прелестная родинка, которая выглядит сексуально и которую я только заметил. Ровный плоский живот с небольшой впадинкой, упругая грудь, гладкая, без каких-либо признаков дряблости или сухости кожа. Все это удивительно для ее возраста, ведь многие женщины уже лет с тридцати пяти имеют дефекты кожи, не говоря о лишних килограммах.

– Скажи, как тебе удается выглядеть молодо? У тебя совершенно нет морщин, и красивое тело, – попытался я сделать комплимент, надеясь узнать какой-либо из секретов. Мне было действительно любопытно, как можно хорошо сохранить внешний вид без насильственных вмешательств, которые в моде в последнее время и к которым так охотно прибегают и женщины, и мужчины.

– Когда мужчина говорит, что у меня совершенно нет морщин, мне вспоминается смешная история, которую хочу рассказать, чтобы ты в следующий раз был осторожнее с комплиментами, – с легкой усмешкой проговорила Анна, разжигая любопытство. – Пару лет назад праздновали столетие какой-то долгожительницы во Франции. Один из гостей решил сделать женщине комплимент. Он встал с бокалом вина и сказал, обращаясь к имениннице, примерно следующее: «Уважаемая, я бы никогда не подумал, что вам уже сто лет – Вы выглядите, как молодая женщина, ведь у вас нет ни одной морщины!» «Ну что вы, милый, – в тон ему ответила пожилая дама, – у меня есть одна-единственная морщина, но ее не видно, потому что я на ней сижу!»

Шутка оказалась удачной и доставила нам большое удовольствие. Несколько успокоившись, Анна продолжила с улыбкой:

– Мне, конечно, далеко до ста лет, но у меня тоже есть маленькая морщинка, которую не видно, потому что сейчас я лежу на ней и вставать не собираюсь, – сказала она со смехом, добавив мне еще больше хорошего настроения. – Мои секреты молодости я не выдам. Пока. Скажу когда-нибудь позднее, а может, и не скажу никогда. Уверена, что женщина должна быть просто красивой, а мужчине для этой жемчужины нужно подобрать подходящую оправу. Как эта красота создается – ему знать не обязательно. Женщина ведь не спрашивает, как он добыл оправу для нее. Никому не придет в голову спросить, почему бабочка-махаон такая красивая. Все ею любуются – либо в живой природе, либо приколотой к картонке булавками…

Так, в смехе, любви и счастье, проходила ночь. Она открыла новые горизонты познания себя, познания женщины как непонятного, но милого существа и принесла приятное чувство уверенности в себе.

Вот и пойми этот народ – женщин!

В прошлой жизни я, всегда стыдясь покрытого волосами тела, старался, где можно, прикрыть его, потому что моя жена считала это признаком нецивилизованности, который не стоит выставлять на всеобщее обозрение. Сейчас же я с радостью слышу, что моя заросшая грудь не только не изъян, но и, оказывается, является сильным возбуждающим стимулом. Лежа на спине и замирая каждый раз от нового прикосновения ласковых пальцев Анны к груди, я чувствовал себя героем.

«Почему человек такое ненасытное животное? – думалось мне, охваченному негой. – Сейчас, в данную минуту, у меня нет желаний, кроме одного: продлить мгновения, оставаясь здесь, сейчас и ничего более не требуя взамен. И с такой малостью можно быть счастливым. Но это здесь и сейчас. А там, за этими стенами, другой мир. Когда выходишь на дневной свет, в жизнь, начинается настоящая гонка. Один мечтает купить маленький (или большой, или загородный?) дом. Другой не видит себя без последней модели престижного авто, за которой последует другая, более новая и дорогая. Разведенной женщине к миллионам, полученным после развода, не хватает для полного счастья бывшего мужа…

А что с моими желаниями, которые шагают вместе со мной в ногу, но не обгоняют? Я ведь такой, как все, не исключение: сегодня мне довольно того, что имею и хочу предложить этой женщине, а что будет завтра? Любимая, но изматывающая работа на износ или ежедневная скука ничегонеделания? Что это – единственный экстремальный выбор или возможна нейтральная середина? По большому счету все зависит от меня – как решу, так и буду двигаться, выбираю я сам.

Все! Довольно! – вдруг спохватился я. – Хватит! Все – завтра, на сегодня никаких планов, никаких мечтаний о кренделях небесных! Сегодня я хочу не мечтать, а чувствовать, наслаждаться, просто жить».

Это так приятно – целовать женщину, быть проводником ее желаний, зажигаясь от ее вожделения, ощущая дрожащее и вздрагивающее от нетерпения тело, доходя до пика наслаждения в волнах приливов и отливов вместе с ее нежнейшей сущностью. Кто сказал, что любовь проходит или может надоесть? Только тот, кто не испытал этого большого чувства. Когда любишь, в жизни нет преград. Когда двое любят одинаково сильно и смотрят не только в глаза друг другу, а в направлении общих интересов и желаний, этого может хватить на всю оставшуюся жизнь, я в этом уверен.

… Стук в дверь вытащил меня из полусна, в котором я пытался дискутировать с собой. Это была горничная, пришедшая убирать в номере. Отослав ее на следующие два часа и убедившись, что до окончания завтрака есть время, я попробовал использовать его с наибольшей пользой.

– Знаешь, когда я люблю тебя, то слышу пение ангелов. А с тех пор, как мы вместе, я знаю, как они пахнут, – это твой запах, они пахнут тобой или ты пахнешь так же, как они, не разобрался, – попытался я удержать Анну, предмет своего обожания, возле себя.

– Могу сказать тебе, чем пахнут ангелы в твоих мечтах, – ответила она, снимая мою руку с груди и, изображая страх и одновременно хохоча, устремилась в ванную комнату. – Они пахнут французскими духами Angel, моими любимыми духами, это наш общий запах!

Подождав, когда из ванной комнаты послышался шум льющейся воды, я, постучав и услышав приглашение, зашел внутрь. Открыв дверь душа и встав под упругие струи воды, я прижал к себе теплое мокрое тело Анны, целуя плечи и одновременно поглаживая, кажется, ждущих ласки грудь, живот, бедра. Расслабленная, мокрая, покорная, она, не сопротивляясь, отдавалась ласкам с упоением… Вода смыла последние следы страсти, мы не спеша оделись и побрели вниз завтракать.

День прошел, как во сне. Погуляв в парке и вдоволь надышавшись свежим морозным воздухом, мы все же рискнули посетить сауну. Кроме нас там находилось четыре человека, которые не обращали на нас никакого внимания. Выйдя после изнуряющей жары на террасу и постояв несколько минут в снегу, мы вернулись в тепло и легли отдыхать на стоящие в отдельной комнате лежаки. Меня разбудило легкое потряхивание за плечо:

– Пожалуйста, дыши не так громко, ты здесь всех перебудишь.

– Кого это – всех? – оглядываясь вокруг и не видя ни одной души, спросил я, очнувшись от дремоты.

– О-о, я и не заметила, как все разбежались. Извини, не надо было тебя будить, – был мне ответ.

Радость общения продолжалась.

Стоя под обжигающе холодными струями воды после второго захода в сауну, я подумал, как быстро привыкает человек к хорошему. Мы познакомились с Анной, о которой мне было известно, сколько ей лет и где она живет, всего неделю назад. По прошествии трех совместно проведенных дней и ночей и пяти или шести телефонных разговоров, я понял, что не хочу больше оставаться один. Сейчас, когда мы вместе, я уже чувствую, как мне ее будет недоставать долгие дни до следующей встречи. Я глотнул сладость совместно проведенного времени: разговоров ни о чем и обо всем; неспешных прогулок, планов на день, на год или на следующие пятьдесят лет; ее столь зажигающего смеха и разжигающего взгляда, ее спонтанных проявлений характера, тонкой нежной кожи и сводящего с ума постанывания.

Откуда она взялась такая, с какой планеты, названия которой нет на звездной карте? Можно ли ей довериться полностью – со всеми слабостями и тайнами? Да, я эгоист и хочу эту женщину во что бы то ни стало, даже если она будет сопротивляться. Мне необходимо обратить ее в свою веру, она должна мне помочь жить дальше. Она должна стать лучшей частью моей жизни, и такой, какой я захочу!

Глава 4       Противостояние

По разным причинам расходятся пути людей, проживших вместе долгие годы. Приходит время, дети вырастают и, выбирая дорогу в жизни, покидают родительский дом. У подруг и друзей свои семьи, свои заботы. Родственники разбросаны по городам и странам. Образование получено, внуки не родились, а дети далеко. Рутинная служба, домашняя работа. Остается много свободного времени, которое проводить в одиночку скучно и непрестижно, а то и просто стыдно, с приятельницами – не так интересно, с компанией – без партнера не всегда приглашают.

Женщина средних лет, привлекающая внимание не только природным очарованием, но и красотой начинающейся женской зрелости, полная жизненных соков, желаний и надежд, на которую оглядываются мужчины – с понятным волнением, интересом и тайной надеждой, а женщины – с удивлением, ревностью и долей зависти. Она, зная наверняка, что может дать много, знает также, что именно потребует взамен щедрости. Удовлетворится ли она мужчиной, делящим с ней только постель или дающим ей только часть? Часть своего времени, себя, желаний, жизни?

Нет, это не для нее. Она не потребует платы за пустые руки, но наполовину наверняка ничего не сделает. Так и только так сможет она реализовать свой жизненный потенциал. Ей нужен сильный мужчина, который сумел бы отдать нежность, любовь, время – всего себя до последней капли, получая от нее взамен – всю ее до донышка.

Не находится такой партнер – печально для двоих, оба теряют многое, не догадываясь об этом, и ситуацию исправить трудно или даже невозможно. Находится он – счастье для двоих, их судьба.

Каким путем пойдут двое взрослых самостоятельных людей, нашедших и полюбивших друг друга? Ведь они и по отдельности, и вместе – обособленный мир, живущий и купающийся в счастье и не задумывающийся особо о реалиях жизни до тех пор, пока кто-то извне не попытается его разрушить. Когда люди счастливы, они наивно полагают, что остальные также счастливы. Они, плывущие по реке удовольствий, не думают о том, что есть множество миров вокруг, каждый из которых имеет право на существование. Они не знают, что их решение соединиться в любви помешает другим наслаждаться счастьем смотреть с триумфом на униженного. Предстоит борьба за право выжить в жестоком мире денег, зависти, лицемерия, ревности, лжи, тщеславия и эгоизма.

Независимо от количества участников и помимо их воли формируются два лагеря, два противостояния, не замечаемые в начале начал, но заявляющие о себе по мере развития отношений. С одной стороны – тонкий, новый и не защищенный росток сильного чувства, доселе неизведанного или осознаваемого прежде не до конца, душевная опора и поддержка. С другой стороны – отношение холодного разума к флюидам двух влюбленных, который ставит во главу угла так называемое общественное мнение, чтобы скрыть за этим понятием чисто меркантильные интересы. Два противостояния, две философии, две истины. Чья правда победит в борьбе за место под солнцем, за признание своих прав?

Есть, бесспорно, много примеров развития подобных отношений, когда встретились двое не совсем старых, но и не первой молодости людей, обремененных в прошлом семьями, а сейчас свободных от каких-либо обязательств перед бывшими партнерами или выросшими детьми. Любой из вариантов имеет право на существование, и у каждого есть неповторимая история. Рассмотреть их все здесь так же невозможно, как невозможно описать все истории распавшихся и затем вновь созданных, но уже на другой основе, отношений. Это не под силу лучшим писателям-нефантастам, да, впрочем, никому не нужно. Пары примеров будет вполне достаточно, чтобы представить общую картину отношения людей к проблеме уважения права другого на кусочек счастья.

Вариант первый заявляет достаточно громко, не встречая препятствий на своем пути. Двое, не представляя дальнейшей жизни друг без друга, без всяких преград вьют совместное гнездышко, куда и поселяются незамедлительно, продолжая без помех оберегать и лелеять чувства, даря друг другу любовь. Они оба самостоятельны и самодостаточны, имеют если не прекрасные, то открытые отношения с выросшими детьми. И, что немаловажно, они не только финансово независимы, но и урегулировали этот всегда щекотливый вопрос с будущими наследниками. Не исключаю, не к полному удовольствию последних.

Вариант второй – противоположность первому и полностью исключающий счастливый конец. Взрослые дети с обеих сторон настроены против того, чтобы их родители были счастливы, мотивируя различными аргументами или не давая себе труда объясниться. Категоричное «нет», без альтернативных вариантов. Причины жестоко сказанного «нет» могут быть различными, но их не так много. В первую очередь это боязнь потерять причитающуюся долю наследства, что встречается чаще всего, затем идут ревность и зависть – ревность к партнеру родителя и зависть к ее или его успеху. Других причин нежелания детей разделить счастье родителя искать не приходится – этих вполне достаточно. Со времен Шекспира мир не изменился в лучшую сторону.

Не погружаясь в дебри вызывающих сожаление отношений, можно предположить дальнейшее развитие событий. Когда вы, не учитывая опыт предков, хотите совершенно искренно поделиться своей радостью с любимыми детьми, начинаются проблемы не столько для них, сколько для вас. Перед вами встает дилемма, противостояние двух начал. Любовь к детям, которая выросла вместе с ними, знакомая вам много лет, до последнего прыщика на носу подросшего чада, и стоит она, бесспорно, на первом месте. На вторую ступень пьедестала несмело поднимается любовь к партнеру, которая также сильна своим инстинктом, но еще неопытна, чтобы противостоять той, первой. Борьба оказывается неравной и короткой: итог, печальный для одной и радостный для другой стороны, не заставляет себя долго ждать. Победившие дети берут под опеку не совсем юного, но и не старого родителя, грозя ему или ей пальчиком и ставя на ими же установленное место под солнцем с последующим контролем. Родители, идущие на поводу детей, вверяют им дальнейшую судьбу, смиряясь с обстоятельствами, и, сгорбившись под грузом своего решения, стареют быстрее своих лет. «Судьба», говорят они, не желая и не видя для себя лучшей доли. Достойны ли они сочувствия, понимания, жалости, уважения? Мы не вправе осуждать их. Они слабы и несчастны в своем заблуждении, но это их решение.

Более счастливы те, кто нашел взаимопонимание с прошлым, живя не в мире, но и не в войне, находясь в нейтральной зоне, вне обстрела. Война, на которой не проливается кровь, – это не война, а сосуществование сторон, соседних несоприкасающихся уровней, что достойно если не восхищения, то уважения. И пусть не всегда понятно, однако не влечет за собой открытых негативных последствий. Каждая сторона живет отдельной жизнью, не соприкасаясь с интересами другой, но каждая из них теряет важное, невосполнимое, живя с этим чувством и дальше, но не желая сделать шаг навстречу и первым протянуть руку понимания, руку дружбы.

Есть те, кто может и хочет бороться за счастье, – они в основном и побеждают. Добиваются они этого различными способами: меняя текст завещания, делая подарки, устраивая семейные застолья, где обсуждается насущная проблема, или просто под нажимом, скорее всего, финансовым, заставляют уважать принятое решение. Нет на Земле такого закона, который диктует, как тебе жить дальше, – каждый вправе выбрать жизненный путь сам.

Есть в длинном ряду людей, попавших под тяжелый жернов принятия непосильного решения те, кто пассивно хочет, но активно не может. Они в основном теряют, делая себя и своего партнера несчастными. Это слабые люди, которым можно посочувствовать. После потери удачно найденного и печально потерянного партнера они ведут скучную, однообразную жизнь и часто заканчивают ее в домах для престарелых. Бродят с потухшим взглядом среди себе подобных, надеясь на такой редкий подарок, как визит любимого, но забываемого за давностью лет выросшего ребенка. Умирают они несчастными и одинокими раньше отпущенного срока.

Есть и те, кто может, но не хочет. Это тоже один из вариантов жизни, когда один, довольный судьбой, делает несчастным другого.

Миллионы людей, миллионы судеб, миллионы различных лиц перед важнейшим жизненным выбором: быть счастливым или несчастным, быть свободным или зависимым, быть гордым за решение или спрятаться от страха за чужие спины. Каждый принимает подходящее для себя решение, каждый делает выбор, за который ответственность несет сам.

Нет человека на Земле, которого все устраивает в жизни. Нет того, кто полностью удовлетворен тем, что имеет. Нет людей только плохих или только хороших. Не найти человека, который бы тебе полностью соответствовал. То одно не нравится, то другое хотелось бы изменить. Когда человек не очень знаком, думаешь об этом спокойно, даже равнодушно. Когда же он достаточно близок, воспринимаешь все намного чувствительнее, но продолжаешь делать так, как подходит тебе. Так удобнее.

Хочу быть с Анной – моей женщиной, моей песней. Вечером засыпать, утром просыпаться, чувствовать ее рядом, проводить дни, не уходить и не приходить, а оставаться вместе. Мешают обстоятельства, появляющиеся, когда не надо, или присутствующие незримо. Их не замечаешь или не хочешь замечать, – это намного упрощает жизнь.

Месяца полтора назад дочери начали подшучивать и спрашивать, уж не влюбился ли я, потому что за последнее время изменился. Они искренне удивлялись, что таким веселым меня прежде не видели и это не мой стиль. Я отмалчивался, отшучивался, не подтверждая, но и не отрицая предположение о том, что в моей жизни появилась новая подруга. Нетрудно догадаться по моему довольному виду, что существует только одна причина, когда человек летает, как на крыльях, когда все спорится, а глаза сияют, – если он влюблен.

Однажды в бюро, после рабочего совещания, не сумев удержаться от распиравшего счастья, я подтвердил Сабине и Дорис их догадку, но ничего больше не сказал, несмотря на посыпавшиеся вопросы. Они порадовались за меня, но не оставили неудовлетворенное любопытство в покое, и при любом подходящем случае задавали вопросы о спутнице.

Да, я счастлив с Анной, да, я хотел бы видеть ее женой, но на данный момент не могу представить ее детям. Моя подруга находится в процессе развода, а он длится довольно долго. Причины развода разные, а длительность процесса одинакова – от года до трех лет. Анна, насколько я знаю, давно высказала решение развестись, но ее актуальный супруг тянет время – то ли пытаясь вернуть жену, то ли по другой причине. Финансово она не зависит от него, зарабатывает сама на жизнь. От него больших денег не ждет и не требует, но не потому, что он беден, а потому, что не хочет затягивать процедуру развода. В отличие от Анны, я смотрю на такие вещи по-другому. Если есть возможность получить какую-то сумму, почему бы не воспользоваться? Впрочем, у всех разное видение мира – не мною придумано, и не мне менять. Отношение к деньгам, как и к противоположному полу, у каждого свое.

Это одна из причин, по которой я не хочу знакомить ее с семьей. И в страшном сне не могу представить, что приведу Анну на семейную встречу и скажу: «Знакомьтесь, это женщина, которую я люблю. У нее хорошее образование, но говорит она с акцентом, иногда путает артикли. Да, она еще замужем, но живет со мной, хотя и не я причина развода». Бр-р-р, не хочу думать об этом! Лично мне ни ее грамматические неточности в разговоре, ни отсутствие свободы не мешают, но что скажут на это дети? Нет, вначале Анне нужно получить развод, да и мне к разговору необходимо подготовиться. Общественное мнение играет для меня не такую большую роль, как мнение детей. Если они скажут что-то неприятное в адрес Анны, мне будет неловко. Неловко не только за нее, но и за себя, за поспешный выбор. А этого допустить я не могу ни в коем случае. Да и не хочу.

Есть еще причина, по которой я не хочу ускорять события. Она по времени хорошо подходит к тому, что Анна официально замужем. После развода у меня остались некоторые финансовые обязательства, заканчивающиеся приблизительно через год. Ситуация непростая, связана с сегодняшней работой. Когда-нибудь мне придется рассказать о ней Анне, но не сейчас. Скрывать особо нечего, нужно только найти подходящий момент. Пока же он не настал, нам придется немного подождать. Любой женщине, в том числе и Анне не обязательно объяснять возникшую до ее появления в жизни, ситуацию, чтобы не вызвать ненужных осложнений в отношениях.

Золотое правило бизнеса гласит: выигрывает не тот, кто лжет, а тот, кто не открывает карты сразу. Этого правила я придерживался всегда, и в случае с Анной делать исключение не собираюсь.

Сегодня мы празднуем три месяца с тех пор, как любовь за несколько часов сногсшибательным ураганом ворвалась в нашу с Домиником жизнь. Ничто не предвещало штормового изменения наших чувств и желаний, все случилось совершенно неожиданно. Не подготовленные к такому повороту событий, мы устояли в бурном потоке. Наши отношения продолжали развиваться не так стремительно, как в начале, а намного ровнее. Счастье обладания друг другом не перешло в другое качество, мы не стали обращать больше внимания на мир вокруг нас. Став главным отправным пунктом друг для друга, мы вращались в маленьком мирке, не желая расширять окружающее пространство, вполне довольствуясь тем, что имеем. Первоначальная стадия безоглядной влюбленности переросла постепенно в более серьезное чувство. Физическое влечение друг к другу не ослабело, но мы стали более внимательны в интимные минуты, каждый старался продлить счастливые мгновения партнера. Мы находились на той стадии развития отношений, когда можно сказать, что они гармоничны. Они и стали бы таковыми. Но за их пределами есть мешающие факторы, находящиеся почти на другой планете. Их мы не принимали всерьез, потому что чувствовали себя безмерно счастливыми.

Ничто не предвещало больших или резких перемен, мы довольствовались более или менее размеренным течением жизни. Маленькие недоразумения, возникающие у всех и всегда, решались быстро, без раздражения и ссор. Мы не обращали особого внимания на окружающий мир и на знаки, идущие оттуда. Ма сосредоточились на себе и наших чувствах. Тепло и свет, исходящие от гармонии наших тел и сердец, не давали, однако, спокойно дышать другим силам. О них мы в наивности не подозревали, продолжали лелеять неутихающее счастье.

– Как ты посмотришь на то, чтобы снять общую квартиру, если мы так или иначе вместе? – спросила я возлюбленного в один из весенних солнечных дней, сидя с ним на террасе и лениво жмурясь от солнца. – Вопрос повис без ответа, потому что тот, к кому он был обращен, задремал.

На улице звенел май, но жара стояла, как в середине лета на Средиземноморье: теплый воздух можно было потрогать руками или сжать в кулаке. С террасы, на которой мы сидели, открывался завораживающий вид на небольшой лесок. Он не выглядел, как распланированный, засаженный по строгим линиям ухоженный парк. Березы, сосны, осины и дубы с виднеющимся между ними кустарником и мелькающими здесь и там веселыми желтыми пятнышками отцветающих одуванчиков росли в порядке, установленном самой природой. Тропинка, вьющаяся между деревьев, соединяла один жилой массив с другим, тоже не очень большим, что делало эту часть города тихой, уютной, почти спящей. Автомобильное движение не доходило до этих мест ни раздражающим грохотом, ни отработанными газами, что позволяло дышать свежим воздухом. Если прислушаться, можно уловить пение птиц, радующихся прекрасной возможности спокойно выводить птенцов. Стрекотали в отдалении сверчки, в воздухе вились мошки, не предвещая перемены погоды.

Следующий час пролетел незаметно и лениво в раздумьях, текущих так же вяло, как стекает с ложки последними густыми каплями клубничный сироп в уже приготовленную посуду для пробы. Очнулась я от прозвучавшего неожиданно громко голоса:

– Кажется, я задремал. Прости, очень устаю на работе.

– Ну что ты, ничего страшного. Хорошо, что ты отдохнул, солнышко мое, – отреагировала я мгновенно. – Снилось что-нибудь приятное?

– Я редко вижу сны, но сегодняшняя жара сделала из правила исключение. Мне снилась ты на палубе голубой яхты и мы совершали кругосветное путешествие, – ответил Доминик, промокая влажный от жары лоб платком и допивая последние капли теплой воды из стакана. – Мы отправились из Гамбурга мимо Голландии и Бельгии к югу. Затем через пролив вышли в Атлантический океан, встретивший нас на удивление спокойной погодой. Пройдя дальше, через Испанию, Португалию и Гибралтар, мы оказались в Средиземном море. Я видел волшебный сон, с которым не хотел расставаться. У меня всегда была мечта – слякотную немецкую зиму проводить в южных широтах, а накануне знойного лета возвращаться назад в умеренный теплый климат. Если бы ты знала, как я хочу осуществления мечты, но уже с тобой, на борту прекрасной яхты, – порывисто встав на колени и опустив лицо в мои колени, произнес он с надрывом.

– Красивая мечта! Она обязательно сбудется, я с удовольствием поплыву с тобой туда, куда ты захочешь, – приподняла я лежавшую на коленях голову, желая отвлечь Доминика от нахлынувших мыслей о прошлом. – Это будет, как в сказке Грина: однажды, придя на берег моря, я увижу твой корабль под алыми… Нет, алые уже были – под синими, как твои глаза, парусами. И он унесет меня и мою любовь далеко-далеко, туда, где нет несчастий, печали и слез, где вечное лето, счастье и любовь…

– Чудесная сказка, расскажи ее, – попросил Доминик, вставая с колен и садясь напротив. – Последний раз я слышал сказку в детстве от мамы, но она редко доставляла мне такое удовольствие. Я больше любил слушать, как рассказывала сказки бабушка, у нее всегда находилось время, мама была больше занята братьями…

– Спасибо, ты хорошая рассказчица! – сказал Доминик спустя короткое время – его хватило, чтобы вспомнить сказку далекого детства. – Что ты скажешь, если мы поужинаем пораньше, а потом пойдем погулять в лес? Жара спадает, мы можем час побродить, немного размяться, раз уж такая прекрасная погода и мы свободны, – предложил он.

– О, я с удовольствием сделаю все, что скажет повелитель! Если ты приготовишь что-нибудь особенное… – ответила я с показной покорностью. Готовить мне не хотелось и пришлось вспоминать, что есть подходящего из продуктов. – Пойдем на кухню, посмотрим, что там найдется.

Постояв у открытого холодильника с задумчивым видом, Доминик спросил, не будет ли у меня нескольких штук грецких орехов.

– Не знаю, нужно поискать, кажется, где-то были. А что ты собираешься делать?

– Хочу приготовить интересное блюдо, которое ты наверняка не пробовала. Зеленый салат, лимон, груши есть, нужно найти орехи и подогреть на сковороде. Будет вкусно, попробуешь – захочешь еще. Этот салат можно есть как основное блюдо, потому что орехи должны быть теплыми, почти горячими. По такой погоде самая подходящая еда – не тяжелая, но довольно сытная, – сказал повар, принимая найденный пакет с орехами и доставая необходимую кухонную утварь. – Да, покажи, где ореховое масло, мне нужно пару ложек.

Разложив продукты на столе и приготовив необходимую посуду, Доминик показал, как порезать груши, сам же начал освобождать орехи от скорлупы. В скорых руках опытного кулинара и его понятливой помощницы дело двигалось быстро, и через пятнадцать минут все было готово.

Салат получился в самом деле необычный и вкусный. Я такого не пробовала и удивлялась в который раз кулинарным способностям Доминика и тому, сколько рецептов хранит он в голове. Мы с удовольствием поужинали, закончив трапезу ванильным мороженым с горячим малиновым сиропом – уже по моему рецепту. Запив вкуснятину холодным яблочным соком с минеральной водой, мы отправились на вечернюю прогулку.

От стоящей на улице необычной майской жары можно задохнуться. Кажется, воздух незаметно исчез, оставив вместо себя горячее тягучее марево, которое, наполнившись частичками парящей всюду пыльцы, заполнило легкие, лезло в глаза, рот и даже уши. Жара обтекает тело так, что остается плыть, не останавливаясь, в ее горячих волнах. От этого никуда не деться. Я люблю тепло и солнце, но к этому требуется вода. Неважно какая – океан, море, озеро, река, а лучше всего, конечно, море. Четыре недели назад мы с Анной были в отпуске на Канарских островах – чудо как хорошо! Стабильная температура двадцать четыре градуса, ни тебе пыльцы, ни липкого пота, свежий морской воздух – и купайся, сколько хочешь!

Сейчас остались незабываемые впечатления и фотографии, сделанные на берегу океана. Мы их часто достаем с Анной и вспоминаем о прекрасно проведенном времени. Мы хорошо отдохнули, но, к большому огорчению, смогли тогда использовать половину удачно спланированного времени. Обычно у меня не получается дольше, чем на неделю, оставить работу, передоверив огромный и ответственный участок работы Томасу, постоянному заместителю и почти товарищу. В этот раз все было наоборот: он отпускал меня на десять-двенадцать дней после пасхального отпуска, проведенного с женой и детьми. Как назло, у Анны на это время был запланирован важный семинар, который она не могла пропустить, потому что предыдущий проболела.

Мы выбрали оптимальное решение – пять дней отдыха, решив, что это хуже, чем десять, но гораздо лучше, чем ничего. Никогда не ссорясь по пустякам, мы не раздражались от неправильно истолкованного слова или поступка, находили устраивающее обоих решение. Больших недопониманий у нас не было, потому что в ежедневных мелочах оба шли на компромиссы. Определив оптимальное время отдыха, мы заказали апартаменты с видом на океан и через пару дней наслаждались ласковым солнцем испанского острова.

У каждого свое представление об отпуске. Одни уходят в горы, находя удовольствие в активном освоении новых вершин. Другие предпочитают работу в доме или на приусадебном участке, приводя в порядок застоявшийся кровоток и ослабевшие мышцы, уставшие от ежедневного восьмичасового сидения за рабочим столом. Третьи не представляют отдыха без спорта, четвертые – без книги, и так до бесконечности. Мы все разные, и точно так же разнятся наши представления о работе и отдыхе. Хорошо, что каждый из нас со своими предпочтениями уникален, иначе жизнь была бы скучна и неинтересна. Для меня оптимальный отпуск – солнце и море. Работа так высасывает силы, что единственное, о чем могу мечтать, – упасть на теплый песок и подставить бока солнцу, заходя время от времени в воду освежиться.

Свободное от работы и забот время вдали от дома мы с Анной хотели использовать с наибольшей пользой. Наши представления об этой пользе полностью совпадали. Отпуск – не только прекрасный предлог для ничегонеделания, но хорошая возможность побаловать себя, по-настоящему отвлечься от проблем, в которых плаваешь, как рыба в грязной воде, – не в состоянии ее очистить, но и без нее не представляя жизни. Проточная свежая в чистом аквариуме вода, пусть даже на короткое время, оживит и полудохлую рыбу, поэтому мы окунулись с головой в поток животворящих сил.

Начали мы отпуск с того, что утром, понежившись в постели, не спеша умывались и готовили завтрак. Готовил в основном я, и не только потому, что нравилось – мне доставляло истинное удовольствие баловать неутомимую любовницу. Я сервировал легкий завтрак на специальном маленьком подносе, ставил на постели, мы наслаждались истомой утра, запивая лень прохладным соком и заедая приготовленными канапе, орехами и фруктами. Когда голод был утолен, Анна затевала неожиданную игру, которая обычно заканчивалась одним и тем же – к обоюдному удовольствию.

– Если ты голоден, закрой глаза и открой рот, – смеялась она. – Попробую тебя покормить, как птицы кормят птенцов.

– Никогда не слышал, чтобы родители требовали от своих отпрысков есть с закрытыми глазами, – парировал я в ответ. – А вдруг ты мне положишь в рот не того червяка? Не хочу закрывать глаза!

– Значит, ты сыт и мы можем отправляться на прогулку? – слышался ироничный вопрос.

– Что ты, что ты, – мастерски разыгрывался притворный испуг, – я бы что-нибудь съел, но ты должна обещать, что положишь в рот не просто съедобное, а очень вкусное.

– Ты получишь вкусное, но вначале закрой глаза, – приближалась ко мне фея.

Я слышал, как она перегибается через стоящую между нами посуду с остатками завтрака, берет мою голову в руки и медленно приближает лицо. Не успев почувствовать на губах саму ягоду, запах которой узнал, я ощущаю подрагивающий язычок моей волшебницы, принесшей нектар. Проглатывая ягоду и захватывая язык и губы Анны, я целую ее, чувствуя опьяняющий и кружащий голову малиновый запах. Окончание романтичного поцелуя обычно сопровождается мелким происшествием: то опрокидывается стакан с остатками сока, то кто-то из нас попадает локтем в салат или йогурт.

После этого я ласково отстраняю Анну и освобождаю пространство от остатков утреннего пиршества. И снова целую ее, развязывая и снимая одновременно легкий халатик, надеваемый ею по утрам, вдыхаю аромат теплого тела и чувствую прилив горячего желания любить эту женщину вечно, пока видят глаза и стучит сердце. Мы любим друг друга, делаем паузы, не давая труда посмотреть на часы. В реальность нас возвращает чувство голода, возникающее после очередного пробуждения.

– Если я сейчас не съем что-нибудь, то умру на месте, – слышу я грозовое предупреждение и уже мягче: – Ты знаешь, что говорила моя дочь Катя, приходя после школы, когда она училась в первом классе?

На отрицательный кивок она продолжала, копируя детский голосок:

– Мама, у меня все кишки от голода трясутся. Так вот, у меня они тоже трясутся от голода, и коленки слабые.

– Ну, предположим, коленки у тебя слабые не от голода, – усмехался я в ответ, зная, что любовь забирает у Анны много энергии.

– Ты выиграл, коленки у меня подгибаются от любви, но живот уже прилип к спине, и нам нужно поторопиться.

«В этом она вся, – думал я, ласково глядя на женщину, дарящую мне счастье полными пригоршнями. – У нее все полной меркой: если любит, так до дрожи в коленях, если что-то делает, то пока не получится так, как надо, а уж если ненавидит?! О, лучше об этом и не думать, не позавидую тому, кто разбудит в ней это чувство».

Одевшись после душа, мы брели, взявшись за руки, и наслаждались южным теплом, летней раздетостью, окружающим экзотическим раздольем. Ресторан, который мы искали и в конце концов находили, должен отвечать представлениям о цивилизованном потреблении пищи в приморском городке. В этом плане у нас с Анной вкусы полностью совпадали: если в повседневной суматошной жизни мы могли на бегу перехватить жареные колбаски с булочкой, поглощая их у столика, примостившегося тут же, возле киоска, или вместо обеда проглотить пару бананов, то в отпуске, когда свободного времени достаточно, потребление еды должно было представлять собой определенную церемонию.

Мы оба видели наше место там, где просматривался океан, и не просто какой-то жалкий кусочек, а более-менее большое пространство. Столики должны быть не голыми, а покрытыми скатертью, и не бумажной, а непременно из ткани – на этом настаивала Анна. Меню обязано включать в себя как минимум три рыбных блюда, чтобы сделать подходящий выбор, – в этом состояло мое желание. Была еще пара условий, одно из которых – тишина, то есть никаких громко включенных телевизоров, шумных компаний или оглушающей музыки. Не все и не всегда получалось так, как хотелось, ведь нечасто можно встретить полностью воплощенную мечту, но когда на мелочи не обращаешь внимания, то они не мешают. Видя что-то более или менее подходящее, мы останавливались и занимали понравившийся столик, гадая, правильно ли сделан выбор.

Проведя первые два дня в подобном режиме, мы поняли, что толком ни города, ни моря не видели, и решили оставшееся время больше проводить на берегу, а вечером после прогулки пораньше отправляться в постель. Вообще-то это идея Анны – немного раздвинуть горизонты знакомства с другой страной. Меня вполне устраивал и прежний режим, когда мы проводили время между постелью и едой, только два раза искупавшись в океане. Чего только не сделаешь ради любимой женщины! Пришлось подчиниться и проводить больше времени, лежа на берегу, а не в кровати, зато за оставшиеся три дня мы успели загореть, вдоволь накупаться и познакомиться с окружающими нас субтропиками.

…Задремав от разморившей жары прямо на террасе, я наслаждался в полусне вновь переживаемыми картинами замечательно проведенного отпуска, мечтая о следующем. Не знаю, сколько длилось приятное дремотное состояние вне времени, но очнулся я от тишины. Меня по-прежнему окружала тягостно-влажная жара, в мареве которой далеко растущие деревья казались плывущими по прозрачным воздушным волнам. Анна сидела справа и, кажется, о чем-то спросила. Она не повторила вопроса, я счел его не важным и не стал переспрашивать. Под впечатлением минуты захотелось приоткрыть завесу моего маленького мирка, вход в который был закрыт для других многие годы, но где я сам бывал довольно часто. Долго длящееся молчаливое одиночество начало в последнее время тяготить, и я подумал, что было бы неплохо зайти туда однажды вдвоем.

– Хочу рассказать о своей мечте, – начал я, чувствуя потребность не столько в общении, сколько в облегчении себя от тайны. – Это началось много лет назад, когда я был молод и только мечтал о семье и детях. Каждый студенческий отпуск мы с тремя друзьями проводили на море, взяв напрокат на две-три недели понравившуюся яхту. Мы были сложившейся командой: между нами не водилось больших секретов, и понимали мы друг друга с полуслова. О лучшем нельзя было и мечтать. Обговаривая заранее маршрут и находя всегда что-то новое и необычное, мы наносили его на карту, остальное дорисовывала фантазия. За несколько лет мы объездили десятки стран, увидели массу интересного, познакомились с различными культурами, народами и традициями, завели множество знакомств. Это был в чистом виде юношеский авантюризм, который привносил острые ощущения и чувство превосходства над серостью повседневных будней, позволял парить в облаках свободы и оставил глубокий след на мою последующую жизнь.

Женившись и начав успешную карьеру бизнесмена, я не оставлял мыслей о море. Я мечтал, успешно отработав положенное время, купить большую яхту и отправиться с женой в плавание по Средиземному морю, в ту его часть, где тепло и безопасно, продляя этим весну и лето жизни.

К сожалению, жизнь внесла коррективы в планы. Я не расстался с мыслями о морских путешествиях, но теперь эти планы отодвинулись на неопределенное время. Мне нужно вначале освободиться от кое-каких финансовых обязательств, связанных с разводом, а потом думать о яхте. Я полон сил и желания осуществить мечту, и хотел бы знать, согласна ли ты немного подождать и разделить мое будущее и мечту, – голос предательски дрогнул: воспоминания о разрушенной в одночасье спокойной жизни взяли за горло.

Только тогда, когда я это сказал, вдруг понял, что признание было похоже на непроизвольно сделанное предложение. Заметила ли это Анна или не захотела заметить, видя мое подавленное состояние, которое не удалось скрыть?

– У тебя прекрасная мечта! Я люблю Средиземное море за то, что оно тихое и уютное, но в отличие от тебя в своих мечтах не забиралась на собственный корабль, – медленно проговариваемые слова Анны немного сняли напряжение. – Вообще я люблю и море, и приморские города, и южный климат, но на яхте никогда не плавала, поэтому не знаю, как там, на борту. Надеюсь, что также хорошо, как в твоем рассказе.

Мы замолчали, не желая продолжать довольно опасную для обоих тему. Для меня – потому что я не готов сделать Анне предложение, для нее – потому что она не готова его принять. Быстро приведя в порядок слегка растрепанные чувства, мы решили на сегодня закрыть тему будущего и в ближайшее время к ней не приближаться.

«Правильно я поняла, или показалось? Спросить еще раз или не надо?» – раздумывала я вечером, разливая холодный фруктовый чай в чашки, и тут услышала:

– Как твои дела с разводом? Что говорит адвокат, когда закончится процесс? Когда ты будешь свободна, я представлю тебя детям, и мы можем быть действительно вместе.

В голосе Доминика звучала неприкрытая гордость за принятое решение, которое никто не посмел бы оспорить, потому что оно считалось единственно верным. Понимая щекотливое положение остающейся в браке женщины, я решила сбить спесь с мужчины, с которым мы были вместе.

– Мой статус-кво мешает рассказать детям о наших отношениях и представить меня им, верно? – заранее уверенная в ответе, все же спросила я, и внутренне сжалась, ожидая услышать то, что слышать не хотела.

– Да, ты понимаешь правильно. Что я могу сказать им сейчас? Если скажу правду, то мой авторитет может пошатнуться, чего я, как ты понимаешь, не жажду. Они видели и видят во мне отца, который не совершает ошибок, принимает правильные решения и поступает в соответствии с писаными и неписаными правилами. Я не могу тебя представить в сегодняшнем положении замужней женщины, ты права, нужно немного подождать, – ответил он, не отводя взгляда. Я не уловила и тени сомнения в голосе, он звучал уверенно, как на экзамене, когда ответ известен и успех заранее обеспечен: – Дочери могут подумать, что ты оставила мужа из-за меня, а это неверно, поэтому и хочу подождать, пока ты официально разведешься.

– Я бы никогда не заставила или даже не попросила тебя сделать то, что повредило бы твоим детям. Но у меня возникает пара вопросов, ответ на которые хотелось бы получить, – ответила я звенящим голосом, надеясь, что в нем не будет слышно всей глубины разочарования. – Вопрос первый. Когда ты любишь меня, задыхаясь от счастья, когда возносишься к небесам, орошая меня любовью, или просыпаешься, умиротворенный, в моих объятиях, тебе тоже неловко за то, что я официально не разведена, или это совсем не мешает? Вопрос второй. Где и как переплетаются твои с интересами твоих детей, мне неизвестно, но как и каким образом мое присутствие в твоей жизни мешает их гармоничному развитию, хотелось бы узнать поподробней.

Доминик молчал, озадаченный, не находя нужного ответа на неожиданный выпад, не зная, что и как ответить. Он теперь знал мою правду, и я видела, что она ему не нравится. Представив себе, что через пару часов мы пойдем в постель, я поняла, что не смогу переступить через себя, так глубоко было разочарование.

– Послушай, Нико, – прервала я неприлично затянувшуюся паузу, – я люблю тебя и не хочу потерять, но если сейчас соглашусь с твоими доводами, то мое уважение к себе значительно пошатнется, а этого я позволить не могу, да и не хочу. Я достаточно взрослый и самостоятельный человек для того, чтобы сообщить семье о принятом решении относительно моей жизни. Наивная, я думала, что ты можешь сделать то же самое, а не просить у детей разрешения быть счастливым. Но если ты считаешь, что я порчу твою биографию разводом или тем, что родилась не в твоей стране, или по какой другой причине, то не хочу тебя отговаривать или убеждать в обратном. Ты должен быть уверен, что принял правильное решение, что встретил ту женщину, которую искал, что живешь той жизнью, которую сам выбрал. То, что ты задумаешь и осуществишь, будет твоим решением, и только твоим. Заранее могу сказать, что приму все, что ты скажешь относительно нас двоих. Но обсуждать, подходит ли оно нам, мы будем вместе, и я никогда не позволю вмешаться в нашу жизнь кому-то третьему, кого это совершенно не касается. Не позволю кому-либо калечить мою жизнь или решать за меня, что мне делать позволено, а что нет.

Для этого я слишком самодостаточна.

Да, я уважаю общественное мнение и стараюсь соблюдать законы проживания в обществе, но не позволю интересам других людей стать выше моих – для этого я долго боролась за право жить в свободной стране, за свою свободу и не разрешу никому ее отнять.

Не торопись. Подумай, как хочешь прожить жизнь – со мной или без меня? У тебя достаточно времени для раздумий. Позвони, когда будет что сказать, а сейчас я хочу остаться одна и тоже подумать. Пожалуйста, уезжай, я не могу сейчас остаться с тобой, мне слишком тяжело. Не сердись и пойми правильно. Это не поза, это настоящая я, которую ты любишь, но которую поставил перед выбором и заставил защищаться. Я не оставляю тебя и не изгоняю, но не хочу подчиняться твоему решению, так как имею право на свое собственное, которое ты должен знать и уважать, неважно, согласен ты с ним или нет.

Встав из-за стола и повернувшись лицом к окну, я не видела, что делается за спиной, но чувствовала каждой клеточкой тела сгустившееся напряжение, которое давило и мешало дышать. Тишина обволакивала нас с Домиником, не давая шанса выбраться из нее, не нарушив равновесия. Кажется, прошло несколько долгих лет, прежде чем я услышала шум отодвигаемого стула и приближающиеся шаги. Подойдя вплотную, мой любовник приобнял меня за плечи и прижался губами к волосам.

– У меня и в мыслях не было тебя обидеть, прости, – послышался немного охрипший от волнения голос. – В чем-то ты права, но в данный момент я не готов к дискуссии. Не люблю проигрывать, поэтому должен подготовиться к разговору. Ты не знаешь всех нитей, связывающих меня с прошлым, и особенно с детьми. Возможно, было ошибкой не рассказать о семейных проблемах в начале нашего знакомства. Ты узнаешь обо всем, но позднее. Я, как и ты, не хочу тебя потерять. Верно и то, что мы должны принять решение, устраивающее нас обоих. Сейчас поздно, первый час ночи, завтра мне предстоит дальняя дорога. Пожалуйста, постели мне на диване в гостиной. Утром после завтрака я должен так или иначе уезжать, но эти пару часов хочу остаться у тебя. Пожалуйста, – повторил он, сжимая мои плечи.

– Да, ты прав, сейчас действительно поздно, – проговорила я, поворачиваясь к нему лицом и кладя руки ему на плечи. – Сделаем так, как ты сказал. Желаю тебе спокойной ночи, завтра тяжелый день.

Коснувшись губами щеки Доминика и чуть прижавшись к нему, я сняла его руки с плеч, что далось мне нелегко, и пошла готовить постель: мне – в спальне, ему – в гостиной.

Лежа в кровати, я никак не могла найти удобное положение. Трудно уснуть, когда чувствуешь, что рушится что-то важное в жизни. Сделать выбор всегда нелегко. Предпочесть спокойную жизнь растения, когда все решают за тебя и остается только подчиняться, не думать ни о чем, принимая жизнь как подарок и капризно надувая губки, когда кажется, что подарок мог бы быть подороже? Тогда придется считаться с тем, что никто не будет воспринимать тебя всерьез: что умного может сказать женщина, живущая за счет мужчины, имеющая профессию, но не умеющая использовать полученные знания и умения? Оставаться всегда в тени удачливого мужа, растеряв с годами и монотонностью существования искру фантазии, желание движения, становясь все больше хилеющим, засыхающим отростком большого цветущего дерева жизни? Нет, это не для меня.

Я выбираю жизнь, полную проблем, которые нужно решать самой. Никто не ответит за твои ошибки, никто не сделает за тебя выбор, никто не возьмет твою ответственность на себя. Но до тех пор, пока ты не нашла партнера. Картина может меняться в зависимости от того, как ты договоришься с ним. Если хочешь сохранить независимость, то должна будешь подчинить ритм дома твоему режиму жизни, а это не сумеет принять ни один мужчина. Есть вариант более мягкий: мужчина уважает твои занятия или работу, если они не идут в ущерб семье. Самые обычные требования должны быть удовлетворены: в доме чисто, на столе – еда, дети не плачут. Кажется, чего-то не хватает?

Мудрые женщины, имеющие за плечами удачный карьерный рост, выросших детей и довольных мужей, делятся рецептом удачной семейной жизни. Все очень просто, говорят они. В домашнем хозяйстве и в семье ты должна быть самой лучшей, самой профессиональной, самой-самой. Твой дом должен сверкать чистотой, как у лучшей хозяйки, на кухне ты должна быть лучшей поварихой, с больным мужем – лучшей медсестрой и сиделкой, а в постели – лучшей обольстительницей. Если ты сделаешь себя дома незаменимой, твой муж будет тебя всю жизнь носить на руках, ни разу не взглянув на длинноногую красотку. Этот секрет давно не секрет. Другое дело, хочешь ли ты этого и сможешь ли ему следовать, чтобы сохранить мир в доме?

Хоть думалось лениво и вяло, сон не приходил. Я слышала через дверь, как ворочался на неудобной софе любимый и желанный мужчина, но не могла и не хотела переступать через обиду и позвать его. Мы должны решить проблемы вместе, но чтобы принять правильное решение, нужно созреть для него, а для этого требуется время. Каждый должен подумать наедине с собой, а затем попробовать доказать, что его решение верное. Оставив открытым путь к отступлению, показав, что готов к компромиссу, ты будешь близок к тому, что верное решение всплывет само, будто лежало на поверхности.

Постепенно успокоившись, я поняла, что обида прошла, все встало на свои места, и мы найдем с Домиником выход из сегодняшнего конфликта.

Через год заканчивается рабочий контракт, заключенный пять лет назад с новым руководством фирмы, то есть с дочерьми, Дорис и Сабиной. И хотя наши рабочие отношения остались на прежнем уровне, бумажные формальности должны быть соблюдены – я сам настоял на этом. Год, отделяющий меня от жизни без рабочего ритма и прежних обязательств, рано или поздно наступит, и тогда я смогу снова создать семью. Новой жене я, конечно, не предложу столько же, сколько получила от меня бывшая, но это правильно, ведь у нас не будет совместных детей, о которых нужно заботиться. К тому времени я получу страховку, которую выплачивал долгие годы, и мы сможем неплохо жить на эти деньги. Фирма купит мне небольшой домик, жилищной проблемы тоже не будет. Все уже давным-давно решено и подсчитано. Теперь нужно дождаться развода Анны, тогда я скажу девочкам, что нашел свое счастье и через год женюсь.

Много лет назад я потерял семью и меня посещали мысли о самоубийстве. Судьба распорядилась по-другому. Она дала шанс стать счастливым, который теперь нужно использовать. В то невозможно тяжелое время, когда я не видел смысла жить дальше и думал, что умру от горя, я передал бразды правления фирмой дочерям – они должны были с успехом продолжить дело. С моей стороны было сделано все, чтобы финансово дети не зависели от конъюнктуры рынка или частных обстоятельств, как развод, и могли бы дальше безбедно жить, случись подобная неприятность. Кажется, все было продумано, предусмотрено и просчитано. Я не ожидал ничего непредвиденного и уж, конечно, не ждал удара в спину. Абсолютную уверенность расчетам придавали доверительные отношения с дочерьми и ожидаемая с их стороны человеческая благодарность.

– Когда ты получишь развод, мое сокровище? – спросил я Анну, ласкаясь и надеясь вскоре получить так необходимую порцию любви. – Я мог бы тогда познакомить тебя с детьми, а то они все время спрашивают о тебе. Не могу же я им сказать, что встречаюсь с женщиной, которая замужем за другим мужчиной, они меня не поймут. Им известно, что ты красивая и у тебя хорошее образование, больше ничего. Когда они узнают тебя поближе, думаю, не будут против, чтобы мы поженились.

Сказав, казалось бы, абсолютно нормальные вещи, я удивился странной реакции Анны. Да, мы встречаемся, но пока не живем вместе, проводим сообща свободное время, которого, честно говоря, могло быть больше, ездим вместе в отпуск, у нас совместные планы относительно будущего – что же сказано неверно? Женщины странные существа! Анна ждет чего-то такого, что я ей предложить не могу. Достаточно того, что я ее люблю, что же ей нужно? Не понимаю… В конце концов, я знаю детей больше двадцати пяти лет, а с ней знаком несколько месяцев. Мне важно узнать их мнение и получить согласие на брак. Если же дочери не будут в восторге от моего выбора, им придется смириться. У меня все распланировано и ждет своего часа. Почему же я сейчас не так уверен в безупречности планов? Анна подвергла правильность расчетов сомнению. Теперь я тоже задумался, все ли правильно?

Час назад задуманное и запланированное выглядело просто и ясно. Что же случилось, что я перестал чувствовать почву под ногами? Нужно выиграть время, все осмыслить. Непременно отыщется решение, которое устроит обоих! Не хочу ссориться с девочками, но и эту женщину терять ни в коем случае не желаю. Компромисс обязательно найдется, как прежде находился выход из любой тяжелой ситуации. Это не трагедия, а разминка перед предстоящими трудностями, которые, кажется, появились на горизонте. Слова Анны надо хорошенько обдумать, но не сейчас, потом, позже, а сейчас – в постель, спать.

… Первая раздельная ночь под одной крышей с тех пор, как мы вместе. Все же огромное мучение – знать, что наслаждение отделено от тебя одной дверью, одной минутой и целой стеной отчуждения. Вот она рядом, такая теплая, желанная, близкая, но сейчас – чужая, непонятная и далекая.

Все можно решить потом, а сейчас опять быть рядом, как всегда. Почему женщины постоянно видят проблемы там, где их нет? Женщина должна слушать мужчину и подчиняться ему, если она ничего другого делать не умеет. А если даже и умеет, все равно мужчина принимает решение и главенствует в отношениях. Кроется ли где-то ошибка в моих рассуждениях? Вздор, все идет, как надо. Женщина, которая меня любит и с которой мы хорошо понимаем друг друга, выслушает доводы еще раз и согласится. А теперь – спать.

Немного поворочавшись на неудобном лежаке и помечтав о бесконфликтном разрешении сложившейся ситуации, я не заметил, как уснул.

Утро началось с громкого пения птиц за окном и запаха кофе из кухни. Полежав пару минут и вспомнив вчерашнее противостояние с Анной, я прислушался к себе. Настроение ровное, не сердитое или недовольное. Да и отчего?

«То, что женщина придумает, можно и должно выслушать, это ее успокоит. У мужчины всегда найдутся аргументы, которые трудно или невозможно оспорить. Это значит одно: нужно вовремя привести доводы и дать возможность убедиться в их правильности», – с такими мыслями, свежий и бодрый после душа, я пошел на запах кофе.

– Доброе утро, мое солнце! – раздалось одновременно с разных концов кухни.

Рассмеявшись, мы обнялись, и я получил поцелуй в щеку. Прижимая к себе улыбающуюся Анну, я почувствовал удивившее меня сопротивление.

«Она решила таким образом доказать свою правоту или наказать меня, – думал я, глядя на отвернувшееся в сторону лицо Анны и прижимаясь губами к виску. – А я-то считал, что все уже забыто. Ну что ж, выигрывает тот, у кого терпения больше, а его у меня всегда было достаточно».

Ни словом не обмолвившись ни о вчерашнем разговоре, ни о прошедшей ночи, мы провели следующий час, как обычно, завтракая и беседуя о планах на день, погоде и прочих мелочах. Все, как всегда.

«Что мне нравится в Анне, – думалось мне, – так это абсолютное понимание ситуации. Она не встает в позу, не кричит, не старается унизить в разговоре, не делает того, после чего чувствуешь себя оскорбленным или подавленнымю Она умеет держать удар, что невольно восхищает. Как женщина, она знает свое место в семье, что, конечно, любому мужчине импонирует. Но самое главное, без чего все ее остальные качества не имели бы такого значения, – Анна замечательная любовница, чувствует мой темперамент лучше меня, доставляя несравненное удовольствие. О боже, никогда не думал, что получу такую женщину в подарок. Она – мое прекрасное видение, ласково журчащий ручеек волнения, безбрежное море желаний, бурный океан страсти. Я дышу ее дыханием, живу ею, существую только ее существованием, оставляю жизненные соки в клокочущем кратере ее вулкана, отдаю ей силы и получаю взамен энергию горячей кипящей страсти.