Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

Оглавление

Галина Врублевская. Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы

Автор о правде и вымысле

Прощай, «почтовый ящик»! Корабли моей молодости

Прощай, «почтовый ящик»

Из дня сегодняшнего

Глава 1. Первые впечатления. 1970–1975 годы

Глава 2. Второй заход в науку. 1980–1984 годы

Глава 3. Горбачевская «перестройка» 1985–1991 годы

Эпилог

Ошибка № 99. Повесть

Спокойная работа

Зимняя куртка. Лихие 90-е

Зимняя куртка. Рассказ

Записки рекламного агента. Очерк

Хозяйка

Чудодейственные пилюли. Рассказы

Санаторий на станции Т

Леонардо

Ботинки (Из жизни вещей)

Саночки

Кармический сеанс

Чудодейственные пилюли. Повесть

Лошади, они такие

Хитроумный план

Еще один шанс. Повесть

Террорист

Фехтовальщица

Метка с адресом

Книга перемен: мои петербургские адреса. Автобиографические эссе

Первое окно

Канал Грибоедова

Деньги: шальные и заработанные

Мои «миллионы»

Книга перемен: мои петербургские адреса

Писательская кухня

Отрывок из книги

Подхожу к институту. Знакомый бетонный забор подновлен песочного цвета краской. А по верху, как и два десятилетия назад, тянется колючая проволока – очевидный знак, что объект закрытый и хорошо охраняется. Чтобы работать за оградой, сотрудник должен пройти проверку и получить «форму допуска». Новичкам присваивают третью форму – ты обязан молчать о том, что видишь на территории; со временем тебя обременяют второй, нагружая дополнительными секретами; наконец, первую форму получают единицы – и с ней ты полностью под колпаком «бойцов невидимого фронта».

Прежде я была связана формой среднего уровня, однако ныне свободна от любых обетов, ведь прошла вечность, как я уволилась из этого учреждения. Однако приоткрывая тайны обыденной жизни на огражденной территории, я не стану раскрывать военных секретов, потому что еще бороздят океаны «объекты» – как принято было называть судна, спроектированные моими товарищами.

.....

Хотя Николаев занимает должность ведущего инженера, но я так и не разобралась, кого и куда он ведет. Я прозвала его про себя «начальником чемодана». Каждое утро приносит он из спецхранилища обшарпанный чемоданчик из черного кожзама, с железными уголками, срывает нить с пластилиновой пломбы, откидывает крышку чемодана и с важным видом осматривает свои сокровища – секретные бумаги. Все сотрудники сдают ему свои секретные блокноты, если приходится делать запись под грифом. Но с блокнотами тут сплошная комедия! Вадик меня уже просветил: пишешь ради удобства на первой попавшейся бумажке, ее и домой, под одеждой можно унести, если захочется вечером поработать. Вадик большой разгильдяй, над режимными правилами только подсмеивается, но – голова! Потому – то бездельничает целыми днями, то дома, ночами, над расчетами корпит. Недаром он кандидатскую прежде всех своих сокурсников защитил. Так вот, говорил он мне, чиркаешь на чем попало, а конечный результат можно и в спецблокнот набело переписать, чтобы спецотдел не привязывался. Но то Вадик! Старина Николаев иначе к вопросам секретности подходит. Он будто священнодействует, когда вечером, поплевав на личную печатку, пришлепывает ее к размягченному пластилину. Контрольная нитка стережет сохранность замочка. А днем, в промежутке между вскрытием и запечатыванием пломбы, он шуршит листами белесой кальки, извлеченными из чемодана.

Кальки, «синьки»[3] – ох этот ужасный канцелярит – становились страницами будущих отчетов. Их сверяли с рукописным текстом в блокноте (с пронумерованными листами, прошитом нитками и закрепленными сургучной печатью). Николаев считал эту сверку архиважным делом, и всегда привлекал девушек-помощниц, к мужчинам не обращался.

.....