Читать книгу Запретный плод. Познание - Геннадий Базовой - Страница 1

"И всего-то," – подумал Сергей, отходя от кассы и пряча в кармане проездные документы, "Билет до Рязани в кармане, а теперь можно немного и оглядеться."

Он мысленно улыбнулся, заметив, что у него получилось в рифму. Осмотревшись, Сергей еще раз убедился, что ему здорово повезло. Июль, самый разгар лета и глядя со стороны на подступы к билетным кассам железнодорожного вокзала большого города могло показаться, что все его население вдруг вздумало срочно покинуть душные городские улицы, укатив на поезде куда глаза глядят. Очереди к кассам начинались чуть ли не с тротуара. Люди покорно стояли, выстроившись друг другу в затылок с обреченным выражением на потных лицах.

Только у той кассы, от которой отошел Сергеи, очереди не было. Это была это воинская касса и билет в ней парень получил, постояв с минуту за спиной солидного полковника. Протянув в окошко синенькую бумажку воинского требования, он внутренне опасался, что его сейчас прогонят, да еще обвинят в краже воинских документов, но кассирша выписала билет с безразличным выражением лица, даже не бросив взгляда на Сергея.

Но это ее безразличие подействовало на парня ободряюще. Он понял, что так и должно быть. Потому что, хотя он вроде и не полковник и даже не курсант, а только едет поступать в Рязанское воздушно-десантное училище, синенькая бумажка воинского требования, выписанная в райвоенкомате седым усатым прапорщиком, уже служила доказательством его причастности к чему-то большому и хорошо организованному, подчиняющемуся единому порядку. Это осознание собственной причастности вселяло чувство уверенности и гордости за себя.

Сергей посмотрел на часы. До отправления поезда на Рязань оставалось еще четырнадцать часов двадцать минут и у него было достаточно времени, чтобы осмотреть город.

Всю свою сознательную жизнь Сергей прожил в деревне и дальше райцентра никуда не ездил. Но райцентр почти ничем не отличался от их деревни, разве что двумя рядами пыльных двухэтажек центральной улицы. Однако город его не пугал. Выйдя из здания вокзала, набитого галдящей разношерстной человеческой массой, он окунулся в еще более многочисленное многолюдье душных и шумных городских улиц. Блеск бесконечных зеркальных витрин, потоки никогда ранее не виданных заморских автомобилей на широких мостовых, высокие красивые здания, неиссякаемые потоки людей, красиво одетых и вовсе нищих, смеющихся и с озабоченными лицами, хохочущих девчонок, сверкающих голыми коленками и тихих старушек, бредущих с тощими авоськами вдоль тротуара. Все это манило к себе Сергея, вызывая в нем чувство непонятного душевного подъема.

Бесцельно прошатавшись по городским улицам часа четыре, Сергей оказался на каком-то бульваре. Ноги парня по мимо воли понесли его в тень раскидистых каштанов, под которыми мирно коротали время пенсионеры, а вокруг искрящихся радужными брызгами фонтанов бегали опекаемые ими внучата. Он решил здесь передохнуть. Отыскав свободную скамейку, Сергей плюхнулся на нее и только теперь почувствовал, как гудят ноги.

Он не был слабаком. Скорее наоборот. На голову выше всех деревенских парней, а в плечах шире раза в два каждого из них, летом в колхозе работал на равных со взрослыми мужиками. С косой на сенокосе всегда впереди отца становился: пятки тому подрезать начал уже после восьмого класса. А десантником мечтал стать лет с десяти.

Но тут почувствовал, что устал, откинувшись на спинку скамейки и вытянул гудевшие ноги. Подошвы ступней горели огнем. Хотелось сбросить новенькие начищенные туфли и сунуть босы ноги в фонтан. Но он сразу не отогнал от себя эту мысль. Здорово он выглядел бы, плескаясь в фонтане посреди шумной городской улицы.

Сергей сидел в тени и блаженствовал, когда увидел небольшую группу молодежи приблизительно его возраста. Две девчонки и трое парней шли вдоль линии фонтанов и вовсю веселились. Один парень что-то рассказывал, помогая себе руками и выражением лица, а остальные время от времени перебивали, его рассказ взрывами смеха. Вся компания уселась на соседней скамейке. «Городские» – неодобрительно покосился на них Сергей. Действительно в соседях с первого же взгляда угадывались представители беззаботной городской молодежи. Но вот парадокс. Ведь одет Сергей не хуже. Те же джинсы, модная футболка с заморской личиной на груди, туфли, купленные у заезжего фарцовщика, а все не то. Какие-то мелочи, сразу не бросающиеся в глаза, сразу подскажут внимательному наблюдателю кто деревенский, а кто бесспорно городской. Здесь имеет значение и манера держаться, говорить, прическа, какая ни будь безделушка на шее или руке…

На этот раз рядом с Сергеем обосновались представители явно, "золотой” молодежи. И джинсы на них были покруче, и девчонки сверкали настоящими бриллиантами в маленьких перстеньках.

Рассказчик – забавный толстяк с девчоночьим хвостиком на затылке и круглой серьгой в левом ухе – куда-то убежал и через минуту вернулся с букетами эскимо в каждой руке. Вся компания принялась смаковать мороженное, продолжая веселиться.

Увидев мороженное, Сергеи почувствовал, что проголодался. Он вспомнил о пакетике с продуктами, который сунула ему в чемодан мать. Чемодан стоил радом со скамейкой и мысль о вкусных вещах, спрятанных под его крышкой, вызвала бурное слюноотделение. Сергей сглотнул и покосился на соседей. Те не обращали на него никакого внимания. Сергею не хотелось выглядеть полной деревенщиной, и он постеснялся доставать продукты из чемодана. Однако голод брал свое и преодолев внутреннее колебание, а может и поддавшийся ему, он положил чемодан на скамейку, щелкнул замками и достал пакет с едой. Расстелив газетку прямо на крышке чемодана, он разложил сало, лук, хлеб, вареные всмятку яйца, пол зажаренной курицы и, повернувшее спиной к соседям, принялся есть. Смех за спиной на некоторое время стих, а затем вспыхнул с новой силой. Сергеи догадался, что это ему перемывают косточки и, разозлившись, решил не обращать внимание. Он с вызывающим видом развалился на скамейке, медленно, со смаком работая челюстями. На соседней скамейке еще чуть-чуть поехидничали и занялись своими делами.

Через некоторое время Сергей совсем забыл о соседях, как и они о нем. Он доел, сунул остатки трапезы в чемодан и, расположившись удобно на скамейке, размечтался о том времени, когда он, курсант-десантник в голубом берете, явится на побывку в родную деревню. От приятных мечтаний его отвлекла какая-то перемена в поведении соседей. Одна из девчонок, высокая брюнетка с поразительно длинными ногами, одетая в облегающие, блестящие, словно лакированные шорты и красную, обтягивающую водолазку, под которой, судя по остриям сосков выпирающих сквозь тонкую ткань, больше ничего не было, вскочила и сердито притопывая высокими тонкими каблучками блестящих туфелек, что-то доказывала остальным. Те же похохатывали и по всему было видно, что подтрунивали над нею. Особенно старался один сухощавый, жилистый, высокий, хотя и пониже Сергея, да и, пожалуй, и в плечах поуже, но по всему было видно, парень крепкий. Все остальные ему подыгрывали. Наконец девчонка окончательно рассердилась, резко развернулась на своих каблучках-ходульках и быстро зашагала прочь от своих товарищей. Губы ее дрожали от негодования. Парень, с которым она спорила, вскочил со скамейки, в три прыжка догнал ее и довольно грубо схватил за руку.

– Пусти! – повернувшись к нему всем корпусом, прошипела красавица. Глаза ее горели бешенством, словно у дикой кошки, загнанной в угол. Парень еще улыбался, но по в всему было видно, что ситуация начала его раздражать. Он тихо, но быстро заговорил. Девчонка, не дослушав, резко выдернула руку из его ладони и снова быстро зашагала, стуча каблучками. С лица парня сошла улыбка и под кожей заиграли желваки. Он снова догнал свою подругу и на этот раз так сильно дернул за руку, что та еле удержала равновесие.

Все это происходило как раз напротив скамейки, на которой отдыхал Сергей. Согласно деревенскому кодексу чести уважающий себя парень не унизится до того, чтобы обидеть девчонку, даже самую вредную. Скорее наоборот, обязан ее защитить. Поэтому, не спеша поднявшись со скамейки, он подошел к парню и своей огромной мужичьей ладонью, словно клешами, зачал запястье руки, удерживающей девчонку.

– А ну пусти ее, – солидно произнес Сергеи. Он был уверен, что выглядит внушительно со своими крутыми плечами и бычьей шеей и до драки дело не дойдет, как не раз бывало на танцах в соседней Сосновке. Но случилось неожиданное. Парень, быстро повернув к Сергею перекошенное злостью лицо и коротким движением головы резко уварил Сергея лбом в нос. У того искры брызнули из глаз. Он разжал руку и не успел заметить, как парень подпрыгнул, словно волчок крутанулся в воздухе и подошва одного из его кроссовок припечаталась к Серегиному носу. Тот беспомощно взмахнул в воздухе руками и отлетев от парня, рухнул на скамейку и, опрокинув ее, покатился на траву газона.

Лёжа в траве, он считал мелькавшие в глазах разноцветные круги. Сергей не видел, как девчонка накинулась с кулачками на его обидчика, как тот нехотя отстранялся от ее нападок, а затем в сердцах сплюнув, резко повернулся и ушел. Вдали заурчал мотор мощного мотоцикла, и он уехал.

– Эй ты, очнись! – сквозь звон в ушах услышал Сергеи и почувствовал, что кто-то легонько шлепает его по щекам. Круги в глазах постепенно превратились в точки и исчезли. Вместо них он увидел красивое лицо незнакомки, обрамленное черными волосами. Из уголков ее голубых глаз по щекам пролегли две черные дорожки туши. Она шлепала своими узкими длинными ладошками по щекам Сергея и по-детски хлюпала носом.

Сергею стало совестно, что он, такой здоровый лоб, развалился тут не траве, а слабая девчонка пытается его поднять. Он резко сел и почувствовал, как все вокруг него поплыло. Наконец он сумел зафиксировать взгляд на испуганном лице девушки. Решив больше не делать резких движений, но в то же время стараясь не показаться слабаком, Сергей не спеша поднялся, поставил на место опрокинутую скамейку и взял в руку чемодан. Ему хотелось побыстрее уйти отсюда, скрыться от сочувственных взглядов старушек, ставших свидетелей его позора. Ему было стыдно и больно.

– Вы куда? – услышал он нежный девичий голосок и почувствовал прикосновение прохладной ладони к своему локтю. Обернувшись, он увидел, что девушка уже не плачет, вытерла расплывшуюся тушь и смотрит на него своими лучистыми глазами одновременно и сочувственно, и нежно, и весело. Сергей почувствовал, как тает под этим взглядом и из горы мышц превращается в бесформенную кучу оплывшего воска. Он нахмурился и сквозь зубы процедил.

– На вокзал. У меня поезд.

– В таком виде? – она улыбнулась и поднесла к его глазам маленькое круглое зеркальце. Сергей увидел распухший нос и две струйки крови, размазанных по щекам. Достав из кармана носовой платок, принялся торопливо вытирать лицо.

– Дайте мне, – незнакомка решительно вынула платок из его руки и сосредоточенно сдвинув брови к переносице, осторожными движениями начала вытирать ему лицо. Сергею были приятны эти прикосновения и в тоже время он чувствовал себя жутко неловко. Еще никогда в его жизни молодые девушки за ним не ухаживали.

– Лена! Иди к нам! – окликнула незнакомку ее подруга, оставшаяся на соседней скамейке с двумя парнями. Лена, так оказывается ее звали, даже не обернулась, лишь губы поджала, продолжая обхаживать окончательно заробевшего Сергея.

Закончив обтирать лицо, она аккуратно сложила плиток к отдала пострадавшему. Затем взяла Сергея за плечи и повернула к себе спиной. Тот покорно, словно ребенок поддавался ее рукам. Через пару секунд она проделала с ним то де самое в обратном порядке.

– Когда у тебя поезд? – вид у нее был серьезный, но в уголках губ дрожала с трудом сдергиваемая улыбка. Сергей, словно автомат, вскинул руку к глазам.

– Почти через десять часов, – прошелестел он пересохшим от волнения языком.

– Тогда поехали ко мне, – девушка взяла Сергея за руку к решительно повела за собой.

– Зачем это, – жалким голосом лепетал он, покорно плетясь следом. Сергей чувствовал, что его сила воли окончательно и бесповоротно парализована убийственной синью девичьих глаз. И что бы сейчас не приказала ему эта городская кокетка, он сделает все с обреченностью приговоренного к смерти

– Ты на спину свою посмотри, – она обернула к Сергею лицо уже сияющее приветливой к одновременно сочувственной улыбкой.

– А что там? – Сергей на ходу через плечо попытался увидеть свою спину.

– Не старайся, так нее равно ничего не увидишь, – Лена с удвоенной энергией потащила за собой Сергея, – У тебя вся футболка разорвана, да и перемазана основательно. Джинсы тоже не мешало бы постирать.

– Нет – нет, спасибо, не надо беспокоиться, – слабо за возражал он.

– Пошли – пошли. Ты из-за меня пострадал, значит я перед тобой в долгу.

Она подтащила Сергея к ряду легковых автомашин, припаркованных к тротуару. Не останавливаясь, на ходу она достала из кармашка облегающих шортов какой-то предмет, который Сергей сразу принял за зажигалку, и нажала кнопочку. Одна из машин, серебристая перламутровая иномарка, чирикнув воробьем, мигнула фарами…

– Ну вот мы и приехали, – Лена лихо свернула в подворотню, не обращая никакого внимания на отчаянно гудящие и мигающие фарами встречные автомобили, разогнала станку голубей, важно разгуливающих посреди большого двора и остановила машину у одного из подъездов.

– Пойдем, – она легко выпорхнула из салона автомобиля и, дробно стуча каблучками, взбежала на крыльцо. Взявшись за дверную ручку, обернулась к Сергею. Тот переминался с ноги на ногу у автомашины, боязливо поглядывая на пару пенсионерок, которые сидели у подъезда на скамейке и, поджат губы, неодобрительно косились на оголенные до предела девичьи ноги.

– В чем дело? – брови Лены в удивлении взметнулись вверх.

– Ты забыла машину закрыть, – нашелся Сергей, – да и чемодан мой в багажнике остался.

Лена вновь ласково и снисходительно улыбнулась, словно ей приходится иметь дело с маленьким несмышленышем, сунула руку в кармашек шортов. Автомашина вновь чирикнула.

– Пойдем, машина уде закрыта. Если хочешь, проверь. А за в чемодан не беспокойся. Я тебя отвезу на вокзал.

В лифт Сергей вошел с деланным безразличием бывалого парня, но все же вздрогнул, когда кабина резко остановилась наверху. Все больше робея, Сергей вслед за девушкой подошел к высокой, оббитой коричневым дерматином двери. Лена достала из кармана ключ и принялась отпирать замок. Дверь широко распахнулась, и девушка вошла в полумрак прихожей. Сергей топтался на месте в нерешительности. В квартире вспыхнул свет и в следующее мгновение в дверном проеме показалось лицо девушки со вздернутыми в удивлении бровями.

– Что ты не заходишь? -

– А родители не заругают? – почти прошептал парень.

– Какие родители? – не поняла Лена.

– Ее какие, а чьи, – рассердился Сергеи, – Твои родители.

– Они здесь не живут, – весело рассмеялась новая знакомая и схватив его за руку, втянула во внутрь. Сергею показалась, что он вдруг попал в пещеру. Все стены прихожей были размалеваны под мрачные каменные глыбы и только огромное зеркало и вешалка для одежды, да еще толстая ковровая дорожка придавали помещению обвитой вид. Девушка сковырнула с ног туфельки, босыми ногами бесшумно заскользила по толстому ворсу ковра и скрылась за дверью в дальнем конце прихожей. Таких дверей было еще четыре. Застекленные рифленым непрозрачным стеклом, они также были размалеваны трещинами и сучками, словно до этого висели в каком-то заброшенном сарае.

Сергей расшнуровал туфли и поискал глазами тапочки. Не найдя таковых нигде, подошел к той двери, за которой скрылась девушка и нерешительно ее толкнул. Дверь легко отворилась и в то же мгновение Сергей в ужасе отпрыгнул в глубь прихожей, крепко зажмурив глаза. То, что он увидел, ударило его словно электротоком. Большая комната, об ставленая дорогой кованой табелью, сверкала ж лучилась словно драгоценный камень, хрусталем и бронзой. Красная водолазка, сброшенная девушкой, беспомощно раскинула свои руки-крылья на подлокотнике одного из кресел. Сама она прыгала посреди комнаты на одной ноге, пытаясь сохранить равновесие и стащить шорты с другой. Получалось это у нее не очень и небольшие, но налитые, словно арбузы, загорелые груди подскакивали вслед ее неловким прыжкам. К тому же, как оказалось, что и под шортами у нее ничего не было.

Сергей отвернулся, пытаясь на ощупь закрыть дверь.

– Что случилось? – услышал друг рядом о собой удивленный голосок и вновь крепко зажмурился.