Перформанс анализа. Позиции юнгианства и иудаизма

Оглавление

Генри Абрамович. Перформанс анализа. Позиции юнгианства и иудаизма

Аналитическое священнодействие Генри Абрамовича. Предисловие редакторов

Предисловие автора

В кабинете аналитика: когда буквальное угрожает символическому

Утраченный теменос[1]

Обретенный теменос[4]

Анализ в тени террора[6]

Аналитическая сессия с палестинцем в израильский День памяти[10]

Болезнь аналитика[19]

Этические дилеммы в повседневности анализа

Стимулирование этической осознанности в тренинге[22]

Эрих Нойманн. и поиски новой этики[26]

Этика: точка зрения иудаизма[28]

Ветхий завет, Талмуд. и аналитическая практика

Иудейский подход к сновидениям[32]

Раввинистическая концепция исцеления[42]

Сложности групповой жизни аналитиков[48]

Иудейский и христианский подходы к прощению[60]

Первосцена в психологии сиблингов: Каин и Авель[63]

«Возьми сына своего…» Психоаналитическая интерпретация акеды[100]

Образы отца в психологии и религии[112]

Елисей и лечение тяжелой депрессии

Сновидения и травма

Сон о моем пациенте: клинический пример инициального сна терапевта[120]

Кошмарный сон о возвращении домой: случай острого расстройства сна[123]

(Не)представленная травма: анализ безымянной картины израильской художницы Орны Милло[124]

Что вспомнил Сократ в последнюю минуту

Литература

Отрывок из книги

Мы познакомились с Генри Абрамовичем в 2010 году на конгрессе Международной ассоциации аналитической психологии в Монреале. Он читал доклад про болезнь аналитика. Его выступление было ошеломляющим в своем самораскрытии, в честном взгляде на табуированную тему. Ради исследования возникающих в кабинете проблем переноса он обнажил болезненные и глубоко личные переживания человека, пережившего тяжелую болезнь.

Нас впечатлила и его обаятельная манера говорить с аудиторией – прямо, с юмором, в контакте с собой и слушающими, просто о сложном и страшном. Он оживлял в памяти образ мудрого и печального пожилого еврея, созданный в литературе и кинематографе потомками тех мудрых и печальных евреев, которые давным-давно стали частью земли под нашими ногами. Его истории и шутки звучали как возвращение навеки умолкнувших голосов.

.....

Наиболее детальное из обнаруженных мною описаний того, как перемещение сказывается на терапевтическом процессе, – удивительно подробный отчет о четырехлетнем фрейдовском анализе «Что получится, если скрестить одуванчик и розу?», написанный психоаналитиком турко-киприотского происхождения Вамиком Волканом (1984).

Снабженное подзаголовком «Истинная история психоанализа», это повествование дает детальный отчет о четырехлетнем курсе анализа. Он включает много описаний того, что чувствовал аналитик, но чем «предпочел не нагружать пациента», и заканчивается, что интересно, кратким отзывом пациента на клиническую рукопись. Хотя и написанный с фрейдистских позиций, отчет Волкана полон архетипических образов, которые позволяют нам увидеть в резком улучшении состояния пациента динамику того, как перемещение может повлиять на курс терапии. (Я был бы рад подобному материалу, написанному с юнгианских позиций.) Пациент, доктор Алберт, пришел в анализ после того, как жена неожиданно бросила его и подала на развод. В прошлом он страдал от ряда психосоматических расстройств. Анализ сфокусировался на этих психосоматических заболеваниях и их связи с ранней семейной динамикой. Переезд как таковой имел место на втором году анализа, вскоре после летнего отпуска Волкана. Неудивительно, что Волкан описывает собственную реакцию на переезд из переполненного университетского офиса в роскошное помещение за городом, расположенное в бывшем туберкулезном санатории, как переживание счастья, но далее он приводит реакцию пациента: «25 августа у нас была последняя сессия в офисе, который мы использовали в течение приблизительно полутора лет. Часть мебели уже была вывезена. Хотя он был подготовлен к этому, он начал чихать и хрипеть, когда увидел полупустой офис, и внезапно спросил: „Вы оставляете свой PDR (справочник для врачей, в котором перечислены все лекарства) в этом офисе?“. Я чувствовал его тревогу, смена офиса беспокоила его тем, что я мог измениться и забыть то, что можно рассматривать как символ терапевтического образа действий» (Volkan, 1984, p. 86).

.....