Дочь Монтесумы

Оглавление

Генри Хаггард. Дочь Монтесумы

1. Почему Томас Вингфилд рассказывает свою историю

2. Семья Томаса Вингфилда

3. Появление испанца

4. Томас признается в любви

5. Томас дает клятву

6. Прощай, любимая!

7. Андрес де Фонсека

8. Вторая встреча

9. Томас становится богачом

10. Смерть Изабеллы де Сигуенса

11. Кораблекрушение

12. Томас на берегу

13. Жертвенный камень

14. Спасение Куаутемока

15. Двор Монтесумы

16. Томас – бог

17. Пророчество Папанцин

18. Выбор невест

19. Четыре богини

20. Совет Отоми

21. Поцелуй любви

22. Гибель богов

23. Томас женат

24. «Ночь печали»

25. Сокровища Монтесумы

26. Император Куаутемок

27. Падение Теночтитлана

28. Томас обречен

29. Де Гарсиа высказывается начистоту

30. Побег

31. Отоми говорит со своим народом

32. Гибель Куаутемока

33. Изабелла де Сигуенса отомщена

34. Осада Города Сосен

35. Последнее жертвоприношение женщин отоми

36. На милость победителя

37. Возмездие

38. Прощание с Отоми

39. Томас воскресает из мертвых

40. Заключение

Отрывок из книги

Я, Томас Вингфилд, родился здесь, в Дитчингеме, в той самой комнате, где сейчас пишу. Мой отчий дом был выстроен или основательно переделан во времена царствования Генриха VII, но уже задолго до этого на том же месте стояло какое-то строение, известное под названием Сторожки Садовника. Здесь некогда жил сторож виноградника. В древности склоны холма, на котором стоит наш дом, омывали волны залива, а может быть, и открытого моря. Во времена эрла[6] Бигода весь холм был покрыт виноградниками: должно быть, климат был раньше мягче или земледельцы прежних веков искуснее. С тех пор прошло много лет, виноградные гроздья давно уже перестали здесь вызревать, однако имя «Графский Виноградник» так и осталось за всей этой местностью, расположенной между нашим домом и целебным источником, который бьет из-под земли в полумиле отсюда; чтобы искупаться в его водах, люди приезжают даже из Нориджа и Лоустофта. Но и по сей день здешние сады, защищенные от восточных ветров, зацветают на две недели раньше, чем во всей округе, и даже в майские холода здесь можно ходить без плаща, в то время как на вершине холма, на какие-нибудь двести шагов повыше, дрожь пробирает даже под курткой из меха выдры.

«Сторожка» – так попросту называли стоявшее здесь строение – была вначале обыкновенным крестьянским домом. Обращенный окнами на юго-запад, он расположен так близко от берега, что кажется дамбой, которую вот-вот захлестнут волны Уэйвни, текущей совсем рядом среди низин и лугов. Но это впечатление обманчиво. Хотя осенью в сумерках его и окутывает мгла – так у нас в Норфолке называют стелющийся по земле туман, – хотя во время половодий река иной раз заливает на заднем дворе конюшни, наш дом, выстроенный на фундаменте из песка и гравия, считается самым здоровым жилищем во всем приходе. Он сложен из красного кирпича и кажется одновременно причудливым и очень милым со своими многочисленными выступами и башенками на крыше, утопающими летом среди вьющихся роз и других ползучих растений. Из окон открывается вид на луга и выгоны, краски которых беспрестанно меняются в зависимости от времени года и часа дня, на красные крыши Банги и на лесистый вал, окружающий иршемские земли. Есть, конечно, в наших местах дома побольше и побогаче, но этот старый дом мне всего милее, ибо здесь я родился, здесь жил и здесь надеюсь умереть.

.....

– Нет, он провел ночь на своем корабле, а я торопился к тебе, потому что знал, как ты беспокоишься.

– Я была бы спокойнее, если бы ты его увидел своими глазами, дорогой. Ведь ему ничего не стоит изменить имя!

.....