Жить в благостном мире – невелика доблесть. Да и где она, эта благость, в несовершенном мире? Нет её в нем. Но она есть – в человеке. Однако не в каждом, а только в том, кто может жить, и живет ВОПРЕКИ неблагоприятным обстоятельствам. Кто, проходя сверхсложные, а порою и вовсе фантастические испытания, остается быть Человеком с большой буквы. Именно такие люди творят своим индивидуальным и внешне никак не заметным жизненным подвигом истинную человеческую природу, приближая её к природе божественной. О таких людях и будет вестись речь в этой книге.
Оглавление
Георгий Костин. Прозаическая триада
Сделай мне пароход (рассказ земснарядчика, записанный Сергеем Ковиным)
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Антитезис (как не должно быть)
Сикритинавтический триптих с прологом и эпилогом
Пролог: чудное место
Триптих: интеллигентное неприятие блокадного существования
1 посвящение в Доме С
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
2 преодоление разрухи
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
3 бегство из дома Фа-тьмы
1
2
3
Эпилог: торжество паразитов
1 тотальный контроль
2 очки
1
2
Синтез (как должно быть)
Любимый ученик
1 охота на уток (рассказ, навеянный школьными сочинениями Коли Глушкова)
2 вторжение в сон Матюхина
3 игра в педсовет
4 творчество в засидке
Отрывок из книги
Тезис (как есть)
Соприкосновение с обратной стороной жизни
.....
Бесправны, потому что они, когда формируются как личности, вынуждены строить себя по образу и подобию своих родителей. Ни с кем из других взрослых у них нету же постоянного душевного контакта. А среди родителей встречаются ведь такие, что было бы лучше без исключения всем, если таких родителей вообще не было на свете. Действительно, разве справедливо, что родившимся детям, ничем не провинившимся и не сделавшим ничего выдающегося – воздается по жизни не одинаково. Тем, кому повезло с родителями – бывает и ласка, и воспитание, и душевная поддержка на долгие годы. А тем, кому не повезло – ничего этого нет…
Находить хоть какие-нибудь приемлемые ответы на такие вопросы мне не хватало ни ума, ни духа. И, наверное, поэтому все последующие дни у меня продолжала сильно болеть душа. Особенно мучительно – когда ложился спать. И в моменты, когда, оказавшись не у дел, оставался с собою наедине. Что даже стало казаться, будто эта муторная, а временами – кинжально острая душевная боль уже никогда меня не отпустит.
