Читать книгу Каменный пёс - Георгий Владимирович Касьянов - Страница 1

В парикмахерской.

Субботний осенний день выдался морозным. Мысли лениво ворочались на холоде, и от этого недуманья становилось только легче. Все, с чем не могло справиться сознание, вязло в этом тягучем неповоротливом потоке.

До двери в парикмахерскую оставалось метров двести, когда из глубины этого монотонного зимнего спокойствия на поверхность начало прорываться легкое волнение. Так было каждый раз, когда он приходил сюда.

Виктор подошел к зданию, в котором располагалась парикмахерская, проверил, есть ли наличные деньги, и потянул на себя дверь. Дверь не поддалась, и он вспомнил, что она открывается вовнутрь. «Странные люди», – подумал он, и в очередной раз позавидовал тому пожарному инспектору, который ходит сюда за зарплатой. Зайдя в вестибюль, он постоял минут пять перед тем, как подняться на второй этаж, где располагалась парикмахерская. Когда он заходил в теплое помещение с мороза, его кожа на какой-то период времени всегда приобретала странный свекольный оттенок. Он обычно предпочитал переждать этот отрезок времени в относительном одиночестве. Так было и в этот раз.

Поднявшись по лестнице, он постарался успокоить дыхание, чтоб не выглядеть потерявшим форму.

–Здравствуйте, – сказала мастер, сразу его увидев. Наверное, она могла бы добавить что-то еще, но, так до сих пор не зная его имени, больше ничего не добавила.

–Здравствуйте, ответил он. И привычно качнулся в своем настроении. Вот уже почти полгода он приходил сюда чаще, чем того требовала длина волос. Приходил, потому, что ему нравилось ощущать присутствие этой девушки в своей жизни. Нравилось, как она легко и быстро прикасается своими пальцами к его волосам, нравилось, как она иногда приближается настолько близко, что можно ощутить плечами тяжесть ее груди, и почувствовать ее дыхание на своей коже. Потом он уходил на пару недель, и она опять отдалялась на второй план, обезвреженная мыслями о работе, бурбоном и кольцом на безымянном пальце правой руки, которое помогало ему находить силы держать дистанцию.

И все-таки она его притягивала сильнее, чем отталкивала. Каждый раз, при встрече, подняв на него глаза, она поворачивала в нем верньер какого-то противоестественного чувства притяжения ровно настолько, насколько ей в этот день хотелось. И он ничего не мог с этим поделать. Да и не хотел.

Форточка была приоткрыта. Воздух в помещении был наполнен той же самой морозной оцепенелостью, что давала ему облегчение на улице. Кресло перед ней было свободно, и она жестом пригласила его занять пустующее место.

Его всегда занимал вопрос, почему это так чувствуется, когда люди ловят взгляд друг друга. Даже через зеркало. Объяснять, как его нужно подстричь уже давно не было необходимости, поэтому он просто сел и закрыл глаза.

Через какое-то время он почувствовал в ее дыхании нотки вчерашнего алкоголя, который еще раз напомнил ему, что где-то там у нее есть другая жизнь, более важная, чем та, в которой они изредка встречались. Этот запах, каким- то естественным образом, смешивался с ароматом мятной зубной пасты, и он сразу вспомнил, как такое студенческое дыхание носилось по всем коридорам и аудиториям его alma mater. Подобравшись в кресле, он слегка потянул носом, пытаясь отыскать в этом странном букете еще и аромат ее духов, но не смог. Обычно он не любил, когда от людей исходит запах обломков полураспада вчерашнего веселья, но с ней все было по-другому. Все, что он узнавал о ней делало ее еще более реальной, что бы там ни было за пределами этой комнаты.

–Ольга, закрой, пожалуйста, окно, – услышал он голос блондинки справа, собирающейся, судя по всему, мыть голову парню, который с ней уже две минуты что-то обсуждал. Ольга, отошла от него и, положив расческу на стол, привычным жестом захлопнула створку, повернув ручку против часовой стрелки.

Вернувшись, она снова запустила ладонь в его волосы. Была какая-то странная неестественность в том, что ему было положено смотреть на свое отражение, якобы изучая появляющиеся изменения. Поэтому обычно он смотрел на нее, изо всех сил изображая равнодушие на своем лице. Чем сильнее он старался дышать ровно, тем хуже у него это получалось и, в конце концов, он в очередной раз успокаивал себя давно найденной мыслью о том, что все, что между ними происходит – это всего лишь игра его воображения.

Ему никогда не нравились рыжие. Блондинки – да. Брюнетки – иногда. Шатенки – тоже иногда бывало. Один раз он даже влюбился в дурочку с зелеными волосами. У Ольги были рыжие волосы. Раньше он видел ее только с распущенными волосами, сегодня он увидел, что она собрала их в пучок. Ему понравилось, и, видимо, это отразилось в его глазах. Ольга посмотрела на него мельком, но ничего не сказала и не остановилась.

Это тоже всегда вызывало у него удивление: как женщины успевают понять, что тебе не нравится их помада, их прическа, их одежда или что-то другое еще до того, как ты сам начинаешь это понимать. Однажды он пришел в ресторан со своей бывшей девушкой, они встречались с другой парой. Ему нравились эти ребята: Олеся и Алексей. В этот вечер Олеся выбрала странную помаду и ему показалось, что эта помада делает ее рот похожим на рот Майкла Джексона (огромный, неестественный и какой-то не живой). Через две минуты Олеся извинилась и ушла в дамскую комнату, и только в конце вечера он понял, что помады больше нет на ее губах.

Ольга продолжала работать молча и быстро. Он еще раз посмотрел на нее в зеркало. От 28 до 30. Ее бедра и грудь говорили ему о том, что детей у нее, скорее всего, нет. Запах никотина, еще не успевшего сделать черты ее лица деревянными и резкими, как у многих курильщиков, неотрывно следовал за движениями ее пальцев. Он любил этот запах, когда тот исходил от его собственных рук, но прошло уже больше двух лет, как привычка курить была надежно зачехлена до лучших времен. Теперь же, вместе с ее руками, к нему вновь пришло желание затянуться. У нее было стройное тело, может быть, только чуть тяжеловатые линии ног выдавали в ней человека, далекого от спорта и вообще спортивного образа жизни. Почему-то чувствовалось, что в ее руках совсем нет силы.

–Я хочу немного изменить Вам форму челки сегодня, – сказала она, – Мне пришла в голову идея, и мне не на ком ее попробовать, Вы ведь не будете возражать, если я проверю ее на Вас? – спросила она, и взгляд ее на секунду остановился на нем, в ожидании ответа.

От неожиданности он выдавил что-то невразумительное, при этом по-гусарски махнув рукой, что хоть как-то скрасило его короткое и невнятное мычание. Она уже стригла.

      «Интересно, заметила ли она, что я вдыхаю ее запах?» – подумал он, сам не зная, какой ответ его устроил бы больше.

–Я закончила, – сказала она неожиданно быстро и улыбаясь, глядя ему прямо в глаза. Он вспомнил, как во время их первой встречи этот взгляд впервые нашел его, и застал врасплох. Он любил играть в «кто кого пересмотрит» и часто делал так в метро, он даже считал, что он в этом хорош. Но в тот раз ему пришлось отвести глаза. Не поверил в то, что эта дерзость и эта смелость, что это все для него.

Он вообще любил играть. Особенно он любил играть в долгую и не важно, в чем заключалась суть игры, обычно ему требовалось время, чтобы игра его затянула. И, наверное, в тот день Ольга ждала от него большего.

      «Просто ты еще не встречала парней, которые профессионально играют вторым номером», – в который раз весело подумал он.

Он поднялся, и в этом момент у нее зазвонил телефон. По разговору ему показалось, что это звонил ее муж, и судя по всему у них была самая обычная здоровая семья. За все это время, что он приходил к ней подстригаться, это был первый раз, когда Ольга с кем-то разговаривала по телефону.

Закончив разговор, она положила трубку на стол, и посмотрела на него, словно еще оставаясь мыслями в только что закончившейся беседе.

–C Вас 1200 рублей, – он замялся в поисках денег, чувствуя, как от нее все еще как будто бы отражается энергия того, другого человека, с которым она только что разговаривала по телефону. «Как обычно все закончилось ничем», – подумал он, понимая, что возможно пора бы уже сделать первый шаг, но ничего не предпринял. Попрощавшись вежливо, он вышел и спустился по лестнице. «Гордо поджав хвост», – подумал он, вдохнув и выдохнув.

Для таких случаев дома всегда имелось сухое красное, ибо все, что невозможно понять, всегда возможно залить.

The world was on fire and no one could save me but you.

В доме у подполковника.

На воскресенье была намечена большая пьянка. Хотя, может быть, это и слишком грубое слово для такого события, «Ну а вообще, как пойдет», – подумал он. Иногда шло очень даже ничего. Ехать нужно было в охраняемый пригородный коттеджный поселок, там у его приятеля, бывшего подполковника ФСБ, был огромный трехэтажный дом, в котором они периодически дегустировали крепкое и обменивались текущими впечатлениями от жизни.

Виктор вышел из дома и пошел через детскую площадку, чтобы немного срезать путь. Площадка была относительно ухоженная и чистая, но Виктор, задумавшись о будущем мероприятии, споткнулся и угодил ногой в газон. Правая нога оказалась испачкана. Он зло чертыхнулся на людей, упорно не желающих подбирать фекалии за своими четвероногими друзьями.

Дорога заняла чуть больше часа. Он вышел на конечной остановке автобуса и прыгнул в машину к Иванычу. Иваныч развернулся, проехал через КПП и, не спеша, потянул в направлении своего дома. Дорога заняла минут десять, оба сидели молча. Проехав через автоматические ворота, они вышли, Иваныч забрал сумки с едой и зашел в дом первым. Виктор постоял пару минут на крыльце, привыкая к тишине и тоже зашел в дом.

Они прошли на кухню, уселись на стулья и стали нарезать закуску и раскладывать ее по тарелкам: хлеб, мясо, соленые огурцы, сало-все было по-простому.

–Руки помыть не хочешь? – спросил Иваныч

–Нее, – лениво отмахнулся Виктор, – Ты знаешь, не могу отделаться от мысли, что мне пришла в голову самая гениальная идея со времен изобретения унитаза. Я придумал, как навести здесь порядок.

Они всегда начинали свой разговор без раскачки, как будто уже выпили и не по одной.

–Нам нужно создать министерство дуэлей, – сказал Виктор, разбавляя виски Кока-колой, и внимательно глядя Иваныча. Иваныч изображал сфинкса. Он был опытным и знал, что с разговора о великом можно соскочить, если только вообще никак не отреагировать на заброшенную наживку.

–Я серьезно, – продолжил Виктор. – У каждого человека хотя бы раз в год должно быть право вызвать на дуэль кого угодно. Ну кроме женщин, детей и физически беспомощных, ну и или типа того.

–И на хрен тебе это право, пойдешь стрелять? – равнодушно ответил Иваныч, все еще привычно надеясь съехать на разговор о бабах или, в крайнем случае, о футболе.

–Думаю да, – задумчиво ответил Виктор, – просто иногда мне хочется, чтоб такое право у меня было.

–На хрен тебе это? – повторил Иваныч свой вопрос.

–Ну, понимаешь, иногда с тобой происходят такие вещи, которые с точки зрения государства тянут на 15 суток в лучшем случае, а ты потом с этим жить не хочешь.

–Например?

–Ну, например, кто-нибудь в твоем присутствии двусмысленно пошутил о твоей жене, или сестре. С точки зрения государства – это ничто, но вот если ты дашь ему за это в морду, то это Статья 115. УК РФ "Умышленное причинение легкого вреда здоровью", до двух лет. Двусмысленно шутят о женщинах обычно всякие твари, они и заявления пишут с такой же легкостью. Что будешь делать в такой ситуации?

–Все равно дам в морду.

–Сядешь.

–Да плевать.

–Это разве справедливость?

–Ну, хорошо, допустим, он извиниться готов.

–Отлично, для таких должен быть отдельный телеканал. Я его вызвал, он хочет откосить, приходит на канал и в заранее оговоренное время на весь город прощения просит. А все, кого он зацепил, сидят и смотрят. Если они, конечно, его извинения готовы принять.

–Ну, ладно, – начал потихоньку втягиваться Иваныч, – а как ты его найдешь, если это, скажем, ночью в подворотне? Как ты его заставишь вообще куда-то идти?

–Не знаю, браслеты какие-нибудь придумать, чтоб отслеживали всех. Ты же знаешь, когда и где с тобой что-то произошло. Обратился в министерство, координаты и время дал. Ему уведомление пришло. Отказался прийти – последствия от государства замучают.

–Ну да, вот ты президент, у тебя врагов немеряно в любом раскладе. Всех на дуэль? Там, поди, очередь выстроится.

–Неее. Во-первых, ты сам из-за пустяка не полезешь. А, во-вторых, я бы для таких должностей оттяжку по времени придумал. Скажем, для губернатора -15 лет. Если он такого натворил, что его и через 15 лет простить не могут люди – значит, зря ты в губернаторы пошел, учись стрелять.

–И где бы они у тебя стрелялись? – спросил Иваныч, все-таки, втянувшись.

–Ну, я бы им ангар какой-нибудь специальный построил, правила дуэльные придумал, оружие бы выдавал, первую медицинскую помощь оказывал.

Иваныч на какое-то время замолчал, а потом протянул задумчиво: «Я как-то об этом раньше не думал особо, но если так прикинуть, то может быть несправедливость от цивилизованного общества будет справедливее, чем справедливость от одного отдельно взятого кретина».

–Это как посмотреть, – ответил Виктор, – с одной стороны бюрократия засушила не одну месть, – а с другой стороны, иногда и не знаешь, как жить со всем этим дерьмом.

–Ты же вроде верующий? – уточнил Иваныч.

–Да, – ответил Виктор, – и тоже в свою очередь ненадолго задумался, – И что? – спросил он после паузы.

–Ну, Бог же прощать велел тебе твоих врагов? Или я что-то пропустил.

–Знаешь, своих врагов я прощать научился, а есть такие, что, кажется, не только и мои. Общие, что ли, которых ни один нормальный никогда не поймет.

–И кто решает?

–Да каждый сам и решает. Вот, например, я байкеров ненавижу. Представь, едет такой мутант посреди ночи со своими прямотоками, мститель хренов, а за ним пять кварталов разбуженных детей, родителей этих детей, стариков, которые только-только уснуть смогли, и вообще людей, которым в шесть вставать. Каждый раз хочется купить ружье и поудобнее на балконе устроиться. Но, умом-то я понимаю, что не куплю, хотя достали. Это мое решение. Я так решил. А кто-то может купить и хочет. Так вот, я считаю, что каждый такой человек, когда он едет на своем стальном коне, испражняется в парадной или рисует каракули на мраморной стене метро, должен знать, что может быть (хотя понятно, что всем на все плевать), перед кем-то за это придется реально отвечать.

–Я вчера в метро ехал, машину бросил у работы, нужно было станцию одну проехать, а мы на работе поздравлялись, ну и такси ради одной станции вызывать –ждать больше будешь, – сказал Иваныч, выпив и не закусив. Представь, полный вагон, час пик. На лавке в кроссовках лежит молодой самец, видно, что плохо ему, видать пил вчера. Глаза открывает иногда, и видно по роже, что радуется, хрена ли мне все сделаете. А мы стоим. Театралки, маму их через Дарданеллы туда и обратно и по два раза, о чем-то хихикают, перешептываясь, а что им делать остается, как-то надо это пережить без потери самоуважения. Все смотрят в сторону. Девчонки молодые подальше все отошли на всякий случай. Они-то хоть бабы. А мы мужики стоим все порознь, не лезем, бык он здоровый, да и мараться как-то неохота, а так вроде все в демократию играют, в понимание проблем молодежи. Что с ним делать? А ему на нас насрать. Я вот сейчас думаю, я б его вызвал, наверное. Может не сразу, сразу то и не разберешься в себе, что тебе в душу нагадили.

–Я б еще ОМСа лишал всех, кто в аптеке или в поликлинике лезет «просто спросить», – улыбнулся Виктор, постаравшись немного сбавить неожиданно появившееся напряжение.

–А я бы штрафовал на половину годового дохода тех, кто дерьмо за своими собаками не убирает. Не работают штрафы с фиксированными суммами. А так нормально – хочешь, чтоб твоя собачка гадила в парке-плати пол годового дохода и пусть гадит.

–Ну да, я бы еще разрешил выступать в защиту диких собак только тем, кто за год набирает и сдает государству в парках 200 килограмм собачьего дерьма. Сдал дерьмо, можешь открыть рот. Ну и чтоб они платили из своих пострадавшим на лечение, – добавил Виктор.

–Ну да, у нас собачьего дерьма столько, что кажется, что сама демократия собачьим дерьмом захлебывается…А еще, знаешь, я теток лет пятидесяти не люблю, которые усевшись, начинают за чужой счет в благородство играть, – типа ты, уступи место, и пофиг всем, что у тебя, например, нога болит, а сами сидят.

–Курят еще где попало, сказал Виктор. Вот у меня к соседям приехала бабка. Сидит курит напротив моей двери. Выхожу, прошу уйти-кривляется в ответ. Думаю, блин, я мужик с высшим образованием, что мне ее- бить, что ли? Ну я пошел, воды холодной в ведро набрал и окатил. У нее папироска сломалась так грустно. Смотрю трезвеет. Новую прикуривает, ну я еще набрал ведро. Потом вечером протрезвела – ломилась в дверь, угрожала бандитами. «Придут к тебе», – говорит. Я говорю: «Пусть приходят, вести себя хоть научат тебя».

–Иваныч, я хочу уехать. Я подался на Green Card вчера. Не могу я все это больше терпеть. Я не из-за денег еду. Просто я здесь больше человеком себя не чувствую. Я вызываю сантехника и жду его два дня, хотя я плачу ему за визит. Ну как это? У меня сосед музыку слушает после 23.00, и я никак не могу его заставить перестать. Я не хочу сидеть за то, что дам ему в морду. Звонил в полицию-они не едут, говорят отдел какой-то этим в администрации занимается. Отдел у черта на рогах находится. Поехал туда в рабочее время, написал заявление, они приехали, опросили соседей (таких же алкашей) – претензий ни у кого нет, хрен его знает, может они между собой плэй лист согласовали, или они по старой привычке полиции не помогают. Вот так. Я лучше там гамбургерами торговать буду.

Выпили еще.

Долго сидели, Виктор уехал домой на такси за полночь, вспоминая беседу и думая, что с дуэлями это он хорошо придумал.

It is strange what desire will make foolish people do.

Похищение сумочки.

В этот день Виктор шел домой с работы не позже обычного. Он всегда шел домой по разным сторонам улицы (в зависимости от того, в какой магазин нужно было зайти в этот день). Сегодня ему нужно было купить бурбон, и он выбрал сторону противоположную той, на которой находился его дом. На выбранной стороне находился магазин, в котором он обычно покупал алкоголь, парикмахерская находилась в этом же здании. Последнее время Виктор старался не покупать алкоголь, когда возвращался домой не слишком поздно- он не хотел случайной встречи со Ольгой. Это могло бы выглядеть так, как будто бы он эту встречу ищет и ему этого очень не хотелось. Но алкоголя в доме не было уже четыре дня, а погода и обстановка на работе совсем не располагали к трезвости.

Подходя к магазину, он увидел, как из него выходит Ольга и мысленно выругался. И хотя она его еще не увидела, он не стал отворачивать сторону- в конце концов он этого действительно не хотел, да и прятаться тоже было глупо. Ольга шла по направлению к такси, которое стояло, припаркованным неподалёку, и был шанс, что она его не узнает или не увидит вовсе.

Между ними оставалось каких-то 15 метров, когда он увидел, что молодой человек, проходивший мимо магазина навстречу Ольге, выхватил у нее сумочку из рук и побежал во двор, сформированный прилегающими к магазину зданиями. Виктор никогда не умел и не любил бегать, но услышав, как Ольга начала кричать, он побежал за грабителем. Обувь была неудобная и он неуклюже поскальзывался на промерзшей земле, покрытой застывшими лужами. Краем глаза он увидел, что Ольга пытается бежать за ними, спотыкаясь на высоких каблуках.

Парень бежал быстро, и его черная куртка уже исчезла в ближайшей арке, Виктор успел выскочить из нее, чтобы увидеть, как похититель сумки исчез за гаражами в сорока метрах впереди. Когда Виктор проскочил между двумя рядами гаражей и выскочил в другой двор, он увидел, как парень бежит далеко впереди по пожарному проезду школьного участка. Начиная осознавать, что он не догонит вора, Виктор продолжал бежать изо всех сил, уже понимая, что ему придется вернуться с пустыми руками. Конечно, он не знал, что находится в сумочке, но он слышал, как далеко позади Ольга продолжала что-то кричать, слышал, как ее голос постепенно превращается в плач и протянул на этом еще метров восемьдесят. В конце школьного участка он остановился, задыхаясь и опираясь на калитку, голова внезапно закружилась, кровь ударила в виски, и его чуть не вырвало. Он вытер лоб ладонью, прошел несколько метров и опустился на одно колено. Кровь стучала в висках и к горлу подкатывали новые и новые приступы тошноты. Через две-три минуты ему удалось взять себя в руки- он поднялся и тяжело пошел в обратном направлении.

Ольга шла ему на встречу плача, вытирая слезы руками, размазывая по лицу макияж. Увидев его, она остановилась, и сразу поняла, что Виктор не сумел догнать вора. Она продолжала плакать, стоя на месте, а он не знал, что ему делать и просто стоял рядом.

–Выпить хочешь? – предложил он через какое-то время, протягивая ей упаковку с бумажными платками. Она продолжала плакать, не замечая, как его предложение, так и протянутую руку с платками. Виктор не решился предложить ей что-то еще и просто стоял в ожидании, когда Ольга успокоится.

Прошло какое-то время, она подняла на него глаза и спросила, все еще всхлипывая:

–Куда?

–Что, куда? – не понял он сразу.

–Куда пойдем пить? – спросила она, уже почти совсем овладев собой.

–А, ты про это… пошли, – сказал он взял ее за руку и повел почти тем же путем, которым они бежали сюда.

Через десять минут они уже сидели за столиком в баре и смотрели в большие арочные окна, на то, как за окном проезжают редкие автомобили и озябшие прохожие возвращаются с работы домой.

–Где мы? – спросила она, через какое-то время.

–Какая разница, – ответил он, – в баре. Здесь хорошо кормят – я живу вот в этом доме напротив, хожу сюда, когда не могу уснуть и не лезет дешевое пиво.

–Понятно, – ответила она и снова замолчала.

Подошел официант и они заказали алкоголь.

Ольга попросила принести ей бокал красного полусладкого вина. Виктор поморщился, хотя, казалось бы, в этой ситуации чужие вкусы не должны были бы его заботить. Однако ее выбор огорчил его. «Не идеальна», – подумал и не смог сдержать улыбку.

–Чему ты улыбаешься? – спросила она удивленно.

–Тому, какую дрянь ты пьешь, – ответил он. Она тоже улыбнулась.

–Что было в сумке? – спросил он.

–Паспорт, телефон, деньги-немного, – ответила она задумчиво, перестав улыбаться.

–Повозишься, конечно, но в целом звучит не очень страшно, – ответил он, пытаясь ее хоть как-то подбодрить.

–Дашь мне денег на такси? – спросила она, – у меня ничего не осталось.

–Ты уже уходишь? – спросил он, не сумев скрыть разочарование в голосе.

–Нет, я просто не хочу переживать об этом весь остаток вечера, – ответила она, опять задумавшись.

Он достал две тысячные купюры и протянул ей: «Хватит?».

–Спасибо, – ответила она и убрала деньги в карман джинсов.

Он посмотрел на ее руки, обнимающие бокал- несколько золотых колец украшали ее пальцы.

–Отец подарил, – сказала она, поймав его взгляд.

–А кто он? – спросил Виктор.

–Ну он вообще в бизнесе, но сейчас пошел в политику.

–А ты в парикмахерской? – удивился Виктор

–Ну да, я раньше в дорогом салоне работала- не смогла. У меня дипломы были, хотела делать красиво. Никому не нужно. Клиенты с понтами, вкуса нет, хамят и запросы одни и те же. Здесь мне больше нравится. Люди проще и дают возможность поэкспериментировать.

–Зачем тебе вообще работать, с таким папой?

–Чтобы на сигареты деньги не просить, – усмехнулась она, – Что теперь делать?

–Заявление нужно в полицию написать, наверное. Только проси у них талон-уведомление о том, что паспорт украли. Будешь просить справку- пошлют…Скажут, что справок они не дают.

–А ты кем работаешь? – спросила она.

–Архитектором. Я как Мендисобаль, только лучше, – шутка не прошла, она была слишком молода, и не смотрела этого фильма. Но все же она посмотрела на него с каким-то новым интересом.

–Я себе архитекторов по-другому представляла, – ответила она, улыбаясь, -волосы подлиннее, плечи поуже, и с такой ни то трубой ни то палкой.

–Тубусом?

–Вот-вот…

–Не…я тубусом не пользуюсь, ну редко…я вообще в бумаге чертежи почти не смотрю-не удобно, все на компьютере.

–Слушай, а ты не сходишь со мной в полицию, мне как-то страшно одной, не знаю, ну и ты свидетель все-таки? – она посмотрела на него.

Виктор почувствовал в этой просьбе что-то человеческое, похожее на те моменты, которые он ценил, когда приходил к ней стричься в парикмахерскую: и слабость и усатость и даже какой-то намек на флирт, придавленный тяжестью обстоятельств.

Да конечно, – ответил он. Наверное, тебе пора, – решил он закончить встречу, пока она не передумала. Виктор протянул ей свою визитку: «Звони, как соберёшься».

Она взяла визитку и покрутила ее в руках: «Ого! Главный архитектор! Что же ты сразу не сказал? Скромный?»

–Архитектор переводится «главный строитель, – ответил Виктор. Как-то глупо быть главным главным строителем. Я просто архитектор. А это- так…для клиентов. Ты же не клиент, – улыбнулся он.

–Как знать…-задумчиво ответила она и начала набирать номер такси.

Машина приехала быстро, и она встала: «Не провожай, я позвоню».

–Я еще немного посижу, – сказал Виктор, – все-равно, дома делать нечего…

–Ну тогда пока, – сказала она и вышла в дверь, уже не такой унылой походкой как заходила. Виктору даже показалось, что она немного качнула для него бедрами. Он улыбнулся ей ободряюще в ответ на ее улыбку, помахал ей рукой, когда она отъезжала и повернулся к своему бокалу.

Not so bad, not so bad, – подумал он и еще раз улыбнулся

I had never dreamed that I would meet somebody like you…

На работе.

Виктор работал в службе заказчика крупной частной компании. Перед тем как туда устроиться он немного переживал по поводу того, что может потерять квалификацию в службе заказчика, но очень быстро понял, что этого не произойдет. Во-первых, ему позволили дистанцироваться от вопросов «красоты» (которыми очень часто вынуждены заниматься архитекторы на такой должности) и сосредоточиться на решении технических вопросов, к чему его душа лежала с самого начала карьеры. Во-вторых, квалификация компании-генпроектировщика была такова, что скорее приходилось думать о расширении круга профессиональных обязанностей, чем о его сужении.

Люди вокруг были разные, но большинство технических специалистов объединяло одно общее качество – нежелание брать на себя хоть какую-то ответственность за решения, которые принимались в процессе работы. При этом, существовало две причины, которые побуждали людей так себя вести: часть людей получала смехотворную заработную плату и им было абсолютно плевать- будут ли они уволены или нет (они были абсолютно уверены, что смогут быстро найти себе такую же работу с такой же зарплатой), другая часть людей получала непомерно большую зарплату и эти люди боялись принимать решения, т.к. понимали, что в случае чего могут быть за эти решения уволены (они были абсолютно уверены, что никогда не смогут найти себе такую же работу с такой же зарплатой). Самое интересное, что все специалисты были примерно одного уровня технической подготовленности и оставалось совершенно непонятным, как они попали в свои категории, и есть ли вообще возможность перехода из одной в другую.

Сам Виктор, пожалуй, был одним из редких исключений. Он считал, что получает большую, но заслуженную плату, и чтобы ее отбить как раз обязан принимать решения по своему направлению в меру своих компетенций и функционала. Виктор понимал, что ему в каком-то смысле повезло с выбором профессии. В 90-ые все, кто мог хоть как-то считать деньги ушли из проектирования в бизнес, поэтому, когда он закончил институт в середине двухтысячных впереди него карьерная лестница была чиста и пустынна (пожилые уже сходили, а новых не было), все пришлось постигать самому, и самостоятельность вместе с должностями и ответственностью пришли очень быстро, поэтому он обладал навыком принятия решений и охотно его применял.

То, что деньги в организации есть, Виктор понял еще в тот момент, когда проходил собеседование. В последнее время все, кто занимался проектированием начинали привыкать сидеть тесно: попка к попке, т.к. после крымский санкционный кризис существенно подточил и без того не сказочные возможности проектных организаций. Здесь же, когда его проводили в переговорную, ему (по пути) было показано рабочее место, которое было приготовлено для специалиста, который должен был занять вакантную должность, на которую Виктор претендовал, и он смог сам оценить, как свободно сидят сотрудники в кабинете. Техника в кабинете стояла тоже неплохая. Еще Виктор вспомнил в тот момент, что парковка перед бизнес-центром (который компания занимала полностью) была большая и свободных мест было много, что в общем то тоже говорило о том, что здесь привыкли к определенным удобствам в быту.

В кабинете, в котором он трудился работало шесть человек: кроме него здесь находились руководитель службы заказчика, его заместитель, специалист по делопроизводству, девушка, которая занималась вентиляцией и девушка, которая занималась водоснабжением и канализацией. Разброс возрастов в кабинете был большой, но уживались все относительно хорошо, за исключением тех моментов, когда необходимо было организовать проветривание. В этот момент кабинет превращался в филиал дома престарелых пополам с комнатой общаги студентов физкультурного училища: одни отчаянно хотели тепла, другие жизненно нуждались в свежем воздухе. Но и эти моменты удавалось как-то проходить без серьезных потерь в живой силе.

В данный момент организация, в которой Виктор работал занималась строительством аэропорта для одной серьезной полугосударственной структуры. Проект был сложный и бессмысленный одновременно, и уже находился на стадии заливки фундаментной плиты. Виктор любил проводить время на площадке и при любом удобном случае срывался на авторский надзор. В данный момент на площадке было на что посмотреть: в качестве гидроизоляции укладывали мембрану и у подрядчика похоже были явные проблемы с устройством деформационных швов (Виктор просто не нашел один из швов на первом блоке, у остальных же швов (из тех, что уже были смонтированы) петля оказалась выполнена вверх, а не вниз – внутрь шва, как того требовала технологическая карта производителя материала).

Во время предыдущего обхода все эти вопросы вызвали небольшой локальный скандальчик, сопровождающийся занесением указанных замечаний в журнал авторского надзора силами самого авторского надзора со стороны генпроектировщика, который уже давно не сопротивлялся, а вносил в журнал все, что Виктор просил внести. Правда, потом на сторону строителей встали производители материала и разрешили сохранить сделанные швы в том виде, в котором они были выполнены, однако Виктор намеревался как минимум проверить наличие пропущенного шва.

Он трясся в автобусе по дороге в аэропорт, когда у него в кармане зазвонил телефон. Звонил представитель компании, которая занималась продажей двухуровневых парковочных систем. Виктор занимался подбором таких систем для установки их в автостоянке, которая была предназначена для обслуживания аэровокзала, поэтому совсем не удивился звонку.

–Сергей, добрый день, – сказал Виктор, ответив на вызов.

–Здравствуйте, Виктор, – ответил представитель парковочной компании – Сергей, – Вы знаете, я хотел бы обсудить с Вами один деликатный момент, который мне показалось неудобным обсуждать у Вас в офисе… Как бы это помягче сказать, дело в том, что мне известны случаи, когда наши конкуренты пользуются всякими недобросовестными способами, чтобы увести у нас контракт. Наша продукция лучше и вот они придумывают всякие там способы… Мы уже неоднократно сталкивались с этим.

Виктор приготовился, к тому, что сейчас будет интересно, обычно с таких заходов начинались разговоры, которые могли привести к определенному обогащению, но в данном конкретном случае он никак не ожидал такого предложения от Сергея, все-таки компания, которую он представлял была довольно известной.

–Сергей, я не очень понимаю, о чем Вы говорите, мне никаких предложений на эту тему не поступало, – ответил Виктор, – в любом случае мы ничем таким не занимаемся, у нас хорошие зарплаты и мы выбираем материалы и оборудование основываясь только на их технических характеристиках.

–Я понимаю, но это же не означает, что ничего такого не может произойти в ближайшее время. Если Вы не возражаете, мы бы хотели предложить Вам определенную договоренность, проще говоря, мы бы хотели предложить Вам выполнить небольшой промоушен нашей продукции внутри вашей компании и если этот промоушен окажется удачным, то сумма вознаграждения может составлять до 1% от стоимости контракта. Как Вы к этому относитесь? Мы ничего не просим, мы просто просим защитить нас от недобросовестной конкуренции, просим немного нас прорекламировать Вашему руководству, даже не прорекламировать, а просто намекнуть, что мы как минимум не хуже, дальше мы сами ценами все добьём. Специально ничего делать не нужно, но я понимаю, что рано или поздно такой разговор у вас должен произойти внутри компании. Вы же понимаете, что ваше разрешение на строительство, ваш проект, да и вообще возможности вашего участка с большей долей вероятности не позволят вам с этой темы уйти просто так.

–Я перезвоню Вам завтра, что-то Вас плохо слышно, я сейчас не могу разговаривать, – ответил Виктор.

–Спасибо, я Вас понял, – ответил Сергей и положил трубку.

Виктор посчитал на телефоне сколько это в рублях – 1% от количества парковочных установок и присвистнул. Давно ему не предлагали такие деньги за один раз. Можно было согласиться, можно было позвонить конкурентам и потребовать деньги за то же самое, все-равно кого-нибудь из них да выберут, однако он уже понимал, что придется отказаться. Не те деньги, чтобы позволить появление о себе слухов. Большие, конечно, но не те. Он знал, что если согласиться, придется топить за этого подрядчика, и даже если топить очень осторожно, то все это все-равно почувствуют, а если согласиться и не топить (и, если этого производителя не выберут), тогда еще хуже – можно получить слухи о том, что вообще-то ты берешь деньги, но при этом вообще ничего не заработать. Виктор отлично знал, как проходят корпоративные мероприятия производителей строительных материалов, сколько там распивается спиртного и как потом на этих корпоративах развязываются языки. Учитывая то, что подрядчики частенько расходятся с заказчиками не очень хорошо, и, принимая во внимание, что указывать на недостатки работ и плющить подрядчиков было частью его работы, он не мог не думать о том, что поводы для распускания слухов могут появиться так же внезапно, как и денежное предложение, тем более деньги скорее всего предложат после закрытия объемов. Виктор понимал, что все это время он будет на коротком поводке, если согласится на эту договоренность и его лояльность к подрядчику очень тяжело будет скрыть, тем более если подрядчик изначально предложит какое-то письменное соглашение. А они 100% предложат. Они тоже захотят получить за свои деньги что-то реальное.

Автобус подъехал к остановке, и Виктор вместе со всеми вышел из автобуса. На середине платформы он отделился от основного потока людей и пошел в направлении строительной площадки, оставив позади себя людей, которые двигались в направлении входов в действующий терминал аэровокзала.

На проходной он приложил пропуск к турникету, надел каску поверх вязаной шапки и прошел на площадку. Необходимости идти в штаб не было, совещаний сегодня не предвиделось. Идти в вагончик службы заказчика так же не было необходимости- он приехал уже в специальной обуви, точнее обувь была обычная, но прочная и безопасная (и с успехом заменяла неудобную строительную обувь, которую им выдавали на складе). Каску он нес до этого в руке, а плащ он привез в рюкзаке. Плащ был очень тонкий и служил совсем не для обогрева– просто в корпоративных цветах было удобнее – представителей заказчика старались пропускать и вопросы было задавать проще – можно было остановить кого угодно из работяг и задать любой вопрос, ехать же через весь город в служебной зимней куртке было не очень комфортно. Руководителей подрядных организаций Виктор к этому времени в принципе уже знал всех в лицо (по крайней мере основных подрядчиков).

Вид на котлован сверху откровенно намекал на то, что подрядчик по монолиту абсолютно не справляется с объемами и отстает от графика. И если в той части терминала, которую строители прозвали «членом» еще можно было увидеть изменения в объеме заливки, то в противоположной части здания еще только вязали каркасы, а кое-где так и вовсе подходили мембраной к сваям. Виктор знал, что сроки очень жесткие и ему было совершенно непонятно, почему подрядчик, имея финансирование не выводит больше людей. Все захватки были переданы уже две недели назад, и, хотя народ копошился на всех захватках, народу было явно недостаточно.

Виктор спустился в котлован по металлической лестнице и вытащил из ушей наушники. Здесь уже было сравнительно опасно, и гораздо безопаснее было слышать все, что происходит вокруг.

Гидроизоляционную мембрану варили русские парни. Оборудование и сам процесс были достаточно сложными для парней из братских республик, которые, как правило, не имели опыта работы с таким оборудованием: сначала нужно было спаять мембрану двойным швом, потом задуть в шов воздух под давлением минут десять, чтобы убедиться, что воздух не выходит, а значит и отверстий нигде нет. Мембрана была разбита на карты (отдельные участки, которые разделялись гидрошпонками), из каждой карты торчало не менее пяти штуцеров, из которых выходили трубки, которые в момент бетонирования хоронились в бетоне, для того, чтобы потом, если в зоне какой-то карты потом обнаружится протечка, туда можно было закачать специальный гель и устранить протечку в тот момент, когда к гидроизоляции уже не будет возможности доступа.

Заливали монолит в основном соседи из среднеазиатских республик, а также белорусы и дагестанцы. Работа была мужская и относительно тяжелая. Люди работали по 10 часов на площадке, зачастую, в целях ускорения, пропуская перерывы на обогрев (из-за высоких стенок котлована ветра в нем почти не было, и поэтому казалось, что температура в нем была на пару градусов выше, чем наверху, но все равно условия оставались достаточно тяжелыми). Курить на мембране так же запрещалось, потому, что пепел от сигареты мог повредить ее, поэтому все бегали курить на уже смонтированные участки плиты.

Виктор обратил внимание на то, что-то тут то там на поверхности мембраны валялись куски проволоки, которой вязали каркасы, арматурная сетка, а также доски с вбитыми гвоздями, которые по всей видимости ранее служили опалубкой для залитых участков фундаментной плиты. Он сфотографировал несколько таких мест для отчета, чтобы потом генпроектировщик внес это замечание в журнал авторского надзора. Гель для восстановления мембраны стоил дороже мембраны и судя по ситуации на площадке этого геля в недалеком будущем могло потребоваться немало. Это был еще один серьезный минус в работе монолитчиков, в соответствии с договором они должны были содержать площадку в приемлемом для работы виде, а вся эта проволока и гвозди на гидроизоляционной мембране безусловно являлись нарушением технологического процесса укладки гидроизоляционного покрытия.

Отметив в паре мест, что стены приямков лифтовых шахт пошли дугой, и выполнив фотофиксацию этих моментов, Виктор проследовал к тому месту, где в прошлый раз он зафиксировал отсутствие деформационного шва в мембране. Когда он подошел к этому месту, он увидел, что поверх мембраны уже выполнены фрагменты фундаментной плиты и невозможно визуально определить – были ли внесены какие-то изменения в конструкцию мембраны. Виктор посмотрел по сторонам в поисках представителя технадзора от генподрядчика и увидев одного из них окрикнул его.

–Саша! – молодой парень, который что-то объяснял рабочему обернулся, и, убедившись, что это обращаются к нему, осторожно прошел по арматуре связанного каркаса, перепрыгнул на уже залитый участок и подошел к Виктору.

– Привет, что там? – спросил он.

– Привет, ты не знаешь, здесь шов добавили, – спросил Виктор?

– Слушай, наши идиоты тут ночью лили, ну и залили раньше, чем мембранщики раскурились. Мы вызывали производителей мембраны, те сказали, что плиту можно оставить, что типа, она у них тянется хорошо, и что она у нас проектные осадки маленькие – типа ничего не будет.

–А они письмо какое-нибудь напишут по этому поводу? – спросил Виктор.

–Ну, они сказали, чтоб мы им написали сами, они ответят на наше письмо.

–И вы им написали? – спросил Виктор.

–Я не знаю, тебе нужно у «гены» спросить, вы же с ним хорошо общаетесь. У меня даже почты нет нашего генерального, мне он как-то не пишет и в копию меня не ставит. Спроси у него сам, ок? Там кстати тема новая начинается, оказывается фикслинки в договор генподряда не включили по какой-то причине и теперь нас ломают, чтобы мы это бесплатно сделали. Типа говорят, у вас, что, работы много? Не хотите типа с нами деньги зарабатывать? Ну, короче, ты понял, завтра будет совещание на эту тему- вот и спросишь. Хотя, я думаю, что сейчас плевать всем на твои швы, фикслинки столько денег стоят, что кто-то может с должности съехать, сейчас все в основном про это думают.

–А генпроектировщик что-то в журнал написал по этому поводу? – продолжал развивать эту тему Виктор.

–Не, ты же знаешь, они с узлами в КЖ0 облажались недавно, не тот альбом передали, так что не в их интересах сейчас с площадкой ссориться из-за такой фигни.

–Ну понятно, – сказал Виктор, – ладно, спасибо, пойду дальше.

–Если хочешь, заходи потом кофе попить, -сказал Александр, нам новую машину привезли.

–Да нет, я больше не пью кофе, что-то мне от него как-то не хорошо. Бывай.

Виктор поправил каску на голове и пошел дальше. Походив еще часа полтора и, сделав фотографии самых интересных моментов, он поднялся по лестнице из котлована, вышел через проходную, понимая, что если так пойдет и дальше, то подрядчик по монолиту рискует слететь, и не исключена возможность, что скоро начнут заводить на площадку нового подрядчика, может быть не на весь объем работ, но вероятность этого росла с каждым днем.

Виктор понимал, что поучаствовать в процессе завода на объект нового подрядчика он не имеет никакой возможности: его мнения просто никто не спросит (по крайней мере из тех, кто будет принимать решение), но принять участие в этом процессе хотелось сильно – здесь, при удачном раскладе, уже точно можно было рассчитывать что-то заработать. Он начал перебирать в голове фамилии генеральных директоров строительных компаний, с которыми был знаком. Нужно было, чтобы совпали три условия: компания была в состоянии поднять объем работ, который ей мог отойти, генеральные директора его компании и компании подрядчика не должны были быть знакомы, он должен был быть знаком с генеральным директором потенциального подрядчика настолько, чтобы можно было физически обсудить сложившуюся ситуацию.

Он подождал, когда автобус откроет двери, зашел и сел у окна. После некоторых размышлений он нажал несколько кнопок на телефоне и начал слушать гудки. Через некоторое время гудки прекратились, и он произнес в ответ на чье-то сухое приветствие: «Виталий Антонович, добрый день, Виктор Волков, архитектор, банк вместе строили, есть минутка? Я бы хотел обсудить с Вами один вопрос, если можно – лично. Мне нужно всего 10 минут, Вам может быть это интересно… По работе, да… Нет, я, к сожалению, не могу по телефону. Завтра в 18? Спасибо, я приеду».

Возврат документов.

      Ольга позвонила на следующий день, часов в десять утра. Виктор еще толком не включился в работу – он пил кофе и просматривал новости, когда зазвонил телефон, он сначала даже не обернулся на него – звук был приглушен и особенно никому не мешал. Музыка не переставала играть, и Виктор уже с некоторым раздражением посмотрел на трубку. Звучавшая музыка была установлена у него на те номера, которые отсутствовали в его телефонном списке и судя по тому, что звонили на рабочий номер, это мог быть кто-то из подрядчиков.

Он нажал на кнопку приема вызова и сказал: «Да».

– Привет, мне позвонили! –зашептала ему в ухо трубка возбужденным женским голосом.

– Кто, – удивился Виктор? – Кто Вам позвонил? Кто Вы?

– Вчера, ты же сам мне визитку свою дал, забыл уже? Это я, Ольга, сумочка, украли, ты вчера сам бежал за ним.

– Ой, прости, сразу не узнал – богатой будешь. Привет! Кто тебе позвонил?

– Позвонила какая-то старуха и сказала, что она нашла мою сумочку, когда гуляла со своей собакой во дворе, назвала свой адрес предлагает забрать за небольшое вознаграждение, я боюсь одна идти, вдруг это какая-то подстава. Пойдем со мной? Пожаааалуйста, мне действительно страшно, а ты уже как бы и так в этой истории со мной. Ты же обещал в полицию со мной сходить- это вместо полиции, ну пожааалуйста.

–Да, хорошо, ладно, я схожу, когда ты хочешь пойти?

–Ну как можно раньше, когда ты сам можешь?

–У меня сегодня в 18 встреча, это займет не больше часа. Потом я могу подъехать куда нужно, часам к восьми. Где она живет?

–Чехова 18.

–Ок, я успею к восьми, встречаемся там ровно в восемь, ей скажи, что мы придем в 20.15. Интересно все-таки, как твоя сумка на Чехова попала. Ты сама то как?

–Да нормально, главное вернуть все, ну все- пока, не могу больше разговаривать, – неожиданно ответила Ольга и положила трубку.

Виктор положил телефон на стол и посмотрел в окно. С одной стороны, он чувствовал какое-то тяжелое облегчение от того, что ситуация со Ольгой наконец-то получила хоть какое-то развитие. С другой стороны, ему было не очень приятно, что все это происходит, при таких обстоятельствах, Виктор понимал, что, когда все это закончится он может бесповоротно перекочевать в категорию «знакомых», выбраться из которой потом станет еще сложнее, чем до всей этой истории. Нужно было как-то использовать ситуацию, чтобы познакомиться с Ольгой поближе, с другой стороны существовала опасность того, что можно было все испортить какими-то резкими движениями. Он и раньше то не особенно торопился в этом направлении, поэтому решил, что самое правильное в такой ситуации просто наблюдать за тем, как будет развиваться ситуация, тем более эта ситуация давала ему возможность узнать ее лучше при таких совсем не конфетно-букетных обстоятельствах. Виктор не очень любил приключения, но он понимал, что в его жизни слишком давно не было чего-то настоящего, и ему не хотелось отпускать это настоящее как можно дольше. И хотя обычно, ему, чтобы хоть в чем-то разлепиться с рутиной, требовались некоторые сознательные сверх усилия, в этот раз он чувствовал, что у него есть на это и силы, и желание.

Виктор вернулся к работе: он начал готовить отчет на имя генерального директора о вчерашнем посещении строительной площадки, т.к. необходимо было начать процесс подведения всех к мысли, что подрядчик по монолиту явно не справляется со своими обязанностями.

Подрядчик по монолиту и без того был в сложном положении, Виктор (как и все другие работники, организации, в которой он работал), отлично понимал, что этого подрядчика завели на объект люди города, и что в тот момент отказать им не было никакой возможности, т.к. они имели определенную власть над судьбой проекта в целом. Однако, через год после начала реализации проекта, когда уже было получено положительное разрешение на строительство и работы по забивке свай были завершены в городских структурах произошли определенные изменения, и подрядчик остался без своей крыши. Конечно, в этой ситуации никто бы не стал суетиться и продвигать своих подрядчиков, чтобы не смущать инвесторов (чтобы у них не зародилась мысль, что новые подрядчики пришли на место старых не потому, что в этом есть необходимость, а потому, что они откатывают другим людям), но подрядчик сам начал себя топить, срывая сроки по устройству фундаментной плиты.

В верхах у подрядчика тоже витали разные настроения, и если один учредитель был склонен уйти на другой объект, куда его затягивали проверенные люди, то другой учредитель хотел остаться на уже обустроенной площадке и доделать весь объем работ. В результате все шло так, как оно шло: все были недовольны, и ситуация находилась в подвешенном состоянии уже около месяца.

Виктор начал писать отчет, которые мгновенно собрал на себя все его внимание. Нужно было найти нужные слова, нужно было сгустить краски, но не пережать, в конце концов такого шанса можно ждать в следующий раз очень долго…

Выйдя из офисного здания в пять часов вечера, Виктор отправился в сторону ближайшей станции метро. Можно было проехать это расстояние на маршрутке, но нужно было привести мысли в порядок и подготовиться к разговору с Виталием Антоновичем, генеральным директором строительной компании, которая была генподрядчиком на строительстве головного офиса одного известного банка, во время строительства которого Виктор по обычаю работал в службе технического заказчика. Они тогда здорово друг другу помогали: строители бесплатно выполняли определенные корректировки, своевременного включения которых в рабочую документацию Виктор не всегда успевал добиваться, а Виктор прикрывал строителей перед проектной организацией, представители которой знали нормативную документацию довольно приблизительно. После этого они несколько лет не общались, но Виктор знал, что дела у Виталия Антоновича идут неплохо – его организация периодически мелькала в прессе вместе с упоминанием некоторых статусных объектов. И хотя общая ситуация на рынке была не очень благополучной – Виталий Антонович похоже все еще был на плаву и самое главное (как опять же писали в прессе), умудрялся избежать текучки кадров, что в свою очередь означало, что он все еще в состоянии давать определенное качество работ, что в свою очередь означало, что рекомендовать его серьезным людям было сравнительно безопасно.

Через час Виктор уже заходил в кабинет Виталия Антоновича, сопровождаемый благословляющим взглядом секретарши. Он никогда здесь не был, поэтому с интересом смотрел на то, как живут генеральные директора успешных строительных компаний. Первое, что бросалось в глаза – огромная плазма на стене, расположенной напротив окна. Отделка была не бедная, но и не особенно богатая: стены кабинета были отделаны панелями с HPL покрытием под дерево, на полу лежал дорогой паркет, потолок был на удивление прост- обыкновенный Ecophon, в дальнем углу кабинета была еще одна дверь, ведущая, вероятнее всего, в комнату отдыха, дверь была приоткрыта, что создавало некоторое ощущение дискомфорта. Виктор с беспокойством посмотрел на нее, но Виталий Антонович, Поймав его взгляд, сказал: «Там никого нет, Виктор. Проходите. Полагаю, что у Вас что-то серьезное, рассказывайте».

Виктор уловил в его тоне легкую патерналистскую иронию, свойственную большим начальникам в разговоре с людьми, априори не равными им по статусу, схожую с чувствами родителей, наблюдающих за тем, как их годовалые дети обсуждают в песочнице «важные дела».

– Я бы хотел обсудить с Вами один конфиденциальный вопрос, – начал Виктор задумчиво, – все еще не определившись, с чего лучше начать, – Я сейчас принимаю участие в крупном проекте, я думаю, что Вы слышали про строительство нового терминала аэропорта в Андреево. Чтобы не вдаваться в подробности, скажу сразу: мне кажется, что в ближайшее время на объекте сменится подрядчик по монолитным работам, я вижу к этому серьезные предпосылки и, более того, я обладаю некоей внутренней информацией о том, что какие-то телодвижения в этом направлении уже ведутся.

Виталий Антонович удивленно вздохнул и улыбнулся:

– Любопытная информация, Виктор, но можно Вас прямо спросить, а какое Вы имеете ко всему этому отношение? Вы же понимаете, что сейчас такие…ммм… обстоятельства, что сама по себе эта информация ничего не значит. У вас же не будут проводить тендер по выбору нового подрядчика, что мне делать с Вашей информацией? Позвонить на ресепшн по номеру, указанному на сайте и предложить услуги нашей компании?

– Я для этого и пришел, чтобы рассказать, что мы можем сделать для того, чтобы эту работу получила Ваша компания. Вот смотрите: у нас в компании год назад поменялся генеральный директор. Наш новый директор бывший ФСБшник и, мягко говоря, еще не обзавёлся ни общим пониманием, ни прочными связями в строительных кругах. При этом ему, как я думаю, по большому счету все-равно кто из подрядчиков зайдет на площадку. Скорее всего, в данный момент он уверен в том, что в любом случае отожмет у нового подрядчика свои деньги. Это раз. Город недавно произвел кадровые перестановки и теперь другие люди курируют нашу стройку, совсем не те, с которыми мы начинали. Новые еще не успели врасти и начать по-настоящему влиять. Это два. Инвестиции осуществляют испанские банкиры – им вообще все равно, кто будет лить монолит. Это три. Предположим подрядчика станут менять. Генеральный сам выбирать не будет – он не захочет ошибиться, т.к. он отвечает за сроки, т.е. он должен будет иметь кого-то, кто «порекомендует» ему нового подрядчика, на кого можно потом перевести стрелки, хотя бы формально. Подрядчика, естественно, потом проверят вдоль и поперек, и он конечно должен быть надежным, выбирать будут в любом случае из стопроцентно надежных, но ведь нужно сначала, чтобы кто-то в этого подрядчика ткнул пальцем. Это четыре. И последнее. У нас все боятся потерять свои места- если ты заведешь кого-то, и он облажается- тебе это потом припомнят и выкинут с волчьим билетом, у нас в такие вещи люди неохотно вписываются. А я бы мог. Я же не менеджер, я специалист, я себе работу в любом случае найду- не в этом городе так в другом, главное, чтобы во всем этом был смысл. Желательно финансовый. Это пять.

–За то, что Вы мне только что рассказали Вас Виктор запросто могут уволить, Вы это понимаете?

–Виталий Антонович, мы же с Вами не параноики, мы, просто хотим зарабатывать деньги, обратите внимание, мы даже не делаем ничего незаконного, мы просто общаемся, и я предлагаю Вам помощь.

–Я вижу, что Вы Виктор много об этом думали, наверняка, Вы продумали и то, как технически будут осуществляться наши взаимоотношения? – спросил Виталий Антонович, улыбаясь.

– Да, у меня есть идеи на этот счет, – ответил Виктор.

– Мне нужно подумать, Виктор, – проговорил себе под нос, Виталий Антонович, – то, что Вы предлагаете – довольно неожиданно. Мне нужно подумать. Я позвоню Вам в ближайшее время. Сейчас, простите, мне нужно ехать, мы договаривались, что наша встреча будет сегодня не долгой, я и так уже задержался.

Они поднялись, оделись и вместе вышли из здания. Виталий Антонович пошел в направлении своей машины, а Виктор, постояв еще немного на крыльце, отправился в направлении ближайшей станции метро, нужно было торопиться на встречу с Ольгой.

Через полчаса Виктор вышел из метро, прошел метров триста по проспекту и свернул направо на узкую улицу, прошел еще четыреста метров, свернул налево, потом перебежал дорогу, прошел еще сто метров и свернул направо на улицу Чехова. Дом восемнадцать был в самом конце улицы. Ольга уже стояла у двери в подъезд, кутаясь в куртку от ветра, который усиливался как в трубе в этой узкой улице, окруженной по бокам сплошными рядами четырехэтажных домов. Сам дом был старым, но видно было, что совсем недавно он претерпел ремонт, краска на стенах была свежая. Виктор пробежал глазами по окнам, пытаясь найти какие-нибудь окна в плохом состоянии. Почему-то ему казалось, что старуха, выгуливающая собаку, и «нашедшая» сумку с чужими документами должна жить в нищете, ну или по крайней мере в относительной бедности. Однако, или его догадка была ложной, или окна старухи выходили во двор, т.к. со стороны улицы все окна дома были в хорошем состоянии.

Увидев его, Ольга пошла ему навстречу, засунув руки в карманы куртки.

– Я сказала мужу, что встречаюсь с подругами после работы, – вместо приветствия сказала она Виктору. Было видно, что она заметно волнуется и ее немного потряхивает от напряжения. Непослушными руками она достала пачку сигарет и попыталась прикурить, но зажигалка упорно не хотела зажигаться на ветру в дрожащих руках.

Виктор взял у нее зажигалку из рук, потер и сложив руки домиком, аккуратно поднес к ее лицу. Она прикурила и немного закашлялась. Казалось, что сейчас самое подходящее время обсудить какой-то план, но в голову не приходило ни одной стоящей мысли.

Наконец он произнес:

–Ты чего так волнуешься, мы просто поднимемся, отдадим деньги, заберем твои вещи и все. Ты, кстати сколько планируешь ей дать?

– Я взяла с собой десять, – сказала она, – все еще не в состоянии сдержать трясучку, – там паспорт и еще кое-что важное. Ну, короче, там флэшка с документами. Меня муж попросил подержать в сейфе на работе, а вчера попросил привезти домой. Я ему сказала, что забыла, обещала, что привезу сегодня. Как ты думаешь – она в сумке?

–Не знаю, а что сразу про флэшку не сказала? Там реально что-то важное?

–Не знаю, мне кажется да, я сильно не вникала. Он попросил подержать на работе, сказал, чтоб хранила аккуратно, что это важно – больше я ничего не знаю.

–Ладно, пошли, какой этаж?

–Третий, квартира №7.

Виктор набрал номер квартиры на домофоне и нажал кнопку вызова, через некоторое время раздался сигнал и дверь открылась. Они зашли в просторную парадную без лифта, но с широкой лестницей, украшенной деревянными балясинами и массивными деревянными же поручнями, и арочным окном во всю ширину промежуточной площадки. Стены были недавно окрашены, но уже все покрыты росписями в виде непонятных букв, знаков, а кое-где и более фигуративной живописью в виде изображений первичных половых признаков. Виктор с брезгливостью посмотрел на расписанные каракулями стены, он презирал туалетных поэтов и настенных писунов, когда-то он даже носился с мыслью создать на Change.org петицию, призывающую увеличить наказание за этот вид вандализма, пока не разочаровался в петициях и в их возможности что-то изменить. «Мы хотели гордиться, а не стыдиться», – вспомнил он и еще раз внутренне передернулся от того, что повелся на этот блевотный слоган.

Ольга шла впереди, и он ненадолго остановил взгляд на ее бедрах, ритмично качающихся в так ее движению по лестнице. Мысль о сексе показалась ему неуместной в текущих обстоятельствах, но потом он позволил себе позволить себе эту мысль и до самой последней ступеньки думал лишь о том, действительно ли ее ягодицы такие упругие, или это просто удачно подобранные джинсы. Когда Ольга добралась до площадки третьего этажа, Виктор опустил взгляд вниз и двумя стремительными прыжками догнал ее, встав рядом.

В квартиру №7 вела старая деревянная дверь, которую лет тридцать назад можно было встретить при входе в любую коммунальную квартиру, однако сейчас, это скорее был уже раритетный экземпляр. Виктор подумал о том, что в советских интерьерах была какая-то своя мрачная эстетика, и, что унылый коричневый, который в силу своей обшарпанности и посеченности многочисленными сколами и трещинами, с трудом мог быть отнесен к какому-то определенному цвету, великолепно сочетается с иссини белым, сверкающим черными пятнами толи от своей белизны, толи от своей заляпанности размазанной паутиной цветом побеленных стен. Посредине двери в верхней ее части висел серый проржавевший ящик для писем, полный этих самых писем, рекламы и квитанций. Хозяева дома явно не проявляли к почте должного интереса. Справа от двери был врезан глазок, на высоте, удобной для человека с ростом явно выше среднего, а над круглой латунной ручкой были прикручены толстые стальные пластины с отверстиями для замочных скважин. То, что в этой квартире был домофон казалось какой-то необъяснимой ошибкой, чем-то, что произошло по большому недоразумению случайно, и немедленно должно быть исправлено.

Виктор поднял руку, чтобы нажать на звонок, но услышал, как замок начал открываться изнутри, и сделал шаг назад. Дверь со скрипом приоткрылась наружу, и они увидели невысокую бабушку, с морщинистым лицом и плохо причесанными седыми волосами. Она была одета в поношенный голубой хлопчатобумажный халат и высокие меховые тапочки. Взглянув на них поверх цепочки, она спросила:

–Вы за сумкой?

–Да, мы за сумкой, – сухо сказал Виктор, – она у Вас?

–Да, вчера внучек нашел, он у меня в техникуме учится, вот бы хоть на брюки денег выручить, а то родителей то нет, брюки купить и то не на что…

–Вы же вроде бы сказали, что это Вы сумку нашли, – влезла Ольга, но Виктор посмотрел осуждающе на нее и продолжил:

–Да без проблем, если все цело- брюки будут.

–Как Вы меня нашли, спросила Ольга?

–Так внук визитную карточку Вашу нашел в сумке, я сейчас все принесу.

Старуха пошла внутрь квартиры шаркающей походкой. Из дальней комнаты раздавалось «Заблатуй меня апрель, заблатуй…». Виктор и Ольга многозначительно переглянулись. Потом они услышали, как старуха что-то шикнула в глубине квартиры и музыка стихла. Она вернулась через две минуты, неся в руках сумку Ольги. Виктор сразу ее узнал, он видел ее не раз на столике рядом с зеркалом в парикмахерской. Старуха протянула сумку в щель между стеной и дверью, и Ольга нетерпеливо выхватив ее, стала рыться в содержимом, пытаясь убедиться, что все на месте. Через какое-то время она подняла глаза на старуху:

–Где паспорт и флэшка?

Старуха посмотрела на нее озабоченно и опять завела свою песню про брюки, внучка и техникум. Ольга полезла в карман и вытащила пачку тысячных купюр. Виктор развернул ее, ловко перехватил пачку, отсчитал пять тысяч, повернулся к старухе и протянул ей деньги. Старуха стояла за дверью так, что все произошедшее не могло попасть в поле зрения ее глаз. Старуха взяла деньги, пересчитала, посмотрела на свет, есть ли водяные знаки и только после этого свободной рукой полезла в карман халата, нашарила там паспорт и флэшку, с трудом выпростала из кармана руку и протянула вещи Виктору. Ольга вырвала у нее из руки паспорт и флэшку и облегченно облокотилась о стену. Было заметно, что вся эта история дается ей с трудом, и, что она едва сдерживает себя от того, чтобы не разрыдаться.

Виктор неловко поблагодарил старуху, посмотрел на Ольгу, и вздохнув сунул старухе вторую половину денег. Та, опомнившись, радостно запричитала, но он фактически силой притворил ее дверь, позволив им с Ольгой остаться наедине. Ольга продолжала стоять, опершись спиной на стену, куртка ее была расстёгнута, и он мог видеть, как ее большая грудь часто вздымается под клетчатой хлопчатобумажной рубашкой. Он вспомнил мысль, которая недавно пришла ему в голову, о том, что самое приятное в сексе, это когда ты уже уложил свою девушку в кровать, но ты еще сам толком не знаешь, что собираешься с ней делать. Виктор взял ее за руку, и повел вниз по лестнице. В общем то на этом их общие дела и проблемы заканчивались, и он разрывался между тем, чтобы закончить эту встречу поскорее и продлить ее подольше.

–Хочешь выпить? – спросила она его неожиданно, – Сегодня моя очередь угощать, все-равно меня не ждут дома раньше одиннадцати.

Зная, что она идет сзади и не может физически видеть его лицо, он позволил себе улыбнуться: «Да, я бы выпил. Только я тут ничего не знаю поблизости». Она освободила свою руку из его руки и достала новую сигарету из пачки. Они вышли на улицу, Она прикурила сигарету и сказала:

–Пошли, я знаю, где тут можно посидеть, я правда там давно не была, но я надеюсь, что они еще работают. Там в это время всегда пусто.

Она привела его в небольшой спортивный бар, расположенный неподалеку. В баре было почти пусто и только два посетителя азартно играли в настольный футбол, расположенный в дальнем углу зала. Официантов не было видно, и они самостоятельно приобрели напитки в баре, потом проследовали к одному из столиков, расположенному подальше от окна и присели, предварительно раздевшись и повесив верхнюю одежду на вешалку.

–Ну рассказывай, чем живешь, – сказала она ему после некоторого молчания.

– Да так, строим новый терминал аэропорта… Я вообще-то уехать хочу, мне в России очень не нравится. Я сейчас этим живу.

– Да, а где тебе нравится? – спросила она с интересом.

– Ну я бы хотел в Америку уехать, вот недавно опять на зеленую карту подался, уже третий раз учувствую.