Читать книгу Бабочка и лезвие - Гера Домовникова - Страница 1

Часть 1

1.

Твою ж Машу! Руки бы оборвать, тем, кто этот ящик сколотил! Вот ведь делают, уроды, ни пошевелиться, ни вздохнуть, не пернуть. Я всего 10 минут, как в себя пришла, а у меня уже все, абсолютно все затекло! Не, ну я, конечно, понимаю, что обвинить их не в чем, они же для усредненного большинства заказы выполняют, а не для таких… эээ… ярких индивидуальностей, как я. Хорошо хоть, под голову что-то мягкое положили, и то ладно. И где эти прынцы, спасители мои, чтоб их? А, вот, идут, кажется. Слышу уже их. Наверху топают, лопаты по земле волокут. Вот, уже совсем близко. О чем это там они?

– Слышь, а она там, в свадебном платье что ли?

– Ну, да. Там в подкладе драгоценности спрятаны.

– А она че, целкой была?

– Не знаю, может, просто он извращенец

И действительно, извращенец, по-другому не скажешь. Это ж надо было, мне такой корявый телефон подсунуть. С него звонить невозможно, ладно хоть для подсветки годится, а то б совсем тоскливо было.

Так, зашуршали там сверху, слышно, как землю кидают. Вот, уже близко совсем, лопата о крышку стукнула…

– Слышь, ты вонь чувствуешь?

– Нет

– Вот и я тоже. Ее же вроде три недели назад того… Уже подгнить должна бы

– Хрен знает. Давай вытаскивать. Тяни с того края.

Вот полегче нельзя, дегенераты?! Так-то я при росте 155 см вешу 40 кг, вы, по любому, и потяжелее таскали. О да, наконец-то! Крышку открыли.

– Ну, ни хрена себе, – один из этих придурков наклонился ко мне, и меня чуть не скрутило из-за того, что от него разило чесноком и «Ягуаром». – Твою ж мать, она как живая. А если я ее поцелую, глаза откроет?

– Да уймись ты уже!

– Не, а правда – Вонь еще сильнее ударила мне в нос, и я почувствовала, как его губы касаются уголка моего рта.

– Фу, я щас сблюю. – Заныл его товарищ. Ага, а мне-то каково. – Некрофил херов, аппетит на весь вечер испортил.

Ну, не идиот ли, еще и с языком полез. Ладно, сами напросились. Я открыла глаза и впилась зубами в его нижнюю губу. Он взвыл и дернулся, пытаясь подняться. Я еще пару секунд сжимала зубы, потом опустила его. Он свалился на спину, затем резко сел и стал пятиться назад, не вставая с земли. Его кореш, в это время, стоял, застыв с лопатой в руках и боясь пошевелиться. Я встала, перешагнула через край гроба и улыбнулась им.

– Мальчики, телефон не дадите ненадолго, а то у меня здесь не ловит, а позвонить срочно надо.

Тот, что с лопатой сделал робкую попытку замахнуться на меня. Я развернулась и двинулась в его сторону.

– Ну, вы че? Я же со своей симкой.

Он швырнул лопату и почесал к воротам, перепрыгивая через оградки и ломая кусты. Где-то совсем рядом завыла собака. Я взглянула на моего «ухажера», который до сих пор сидел на земле, издавая нечленораздельные звуки и сжимая в руке нательный крестик.

– Ну, сигаретка-то хоть найдется? Или ты не куришь?

Я сделала шаг в его сторону. Он шарахнулся назад, ухватился за оградку ближайшей могилы и встал. Стоя на дрожащих ногах, он кинул в мою сторону барсетку, висевшую до этого на его плече, и завалился на спину, прямо в густые заросли крапивы.

– Ой, сыкло какое. – Я поперхнулась от смеха. Он еще пару минут покорчился на земле, затем кое-как поднялся и поковылял в сторону церкви, то и дело оглядываясь.

Блин, темно тут, однако. Как бы на стекло не наступить или на что похуже. Очки-то он мне хоть не забыл положить? А, вот они, в гробу валяются. Ну, ладно, пора уже выдвигаться. Я взяла барсетку и стала пробираться к асфальтированной дороге, придерживая подол. Вдруг, в кустах послышалось хихиканье и треск ломающихся веток. Я подкралась поближе. Ну, конечно, парочка нашла скамейку в самой глубине кладбища и в данный момент занималась тем, что сами понимаете, снижает бдительность. Неподалеку от их ложа на оградке висели женские джинсы, рваные, исписанные маркером, с цепями на поясе. Я отстегнула юбку от корсета, натянула на себя этот «подарок судьбы». Слава яйцам, на них имелся ремень с заклепками, иначе бы они с меня свалились, хотя размер был почти мой. Надо же, даже автограф Кипелова есть на штанине, хозяйка точно бы мне башку оторвала, если поймала, и не посмотрела бы на то, что я «кровавая невеста». Порывшись в барсетке, я достала две тысячные купюры и оставила их на столике у могилы вместе с подолом платья, положив сверху камень.

Выйдя за ворота, я поняла, наконец, чего же мне так хочется. Так сильно, что я готова разобрать на запчасти любого, кто сейчас попадется под руку. Курить. Самоубийца внутри меня требовал дозу никотина. В киоске на остановке горел свет, я постучала в закрытое окошко.

– Мне Капитан Блэк и зажигалку

– Нету

– А что есть?

–Восемнадцать есть

– Чего?

– Я спрашиваю, Вам восемнадцать есть уже?

Ну, да. Я знаю, что без косметики выгляжу на 12, при полном параде на 14, а на деле мне 16, забыла представиться. Вера. Вера… Пока просто Вера, так будет лучше. Об остальном давайте по порядку.

2.

Вот, и нахрена, спрашивается, я проснулась? Этот вопрос был у меня чем-то вроде утренней мантры долгие годы. Каждую ночь, засыпая, я представляла себе, как во сне мое сердце медленно останавливается, дыхание становится все тише, и с каждым вдохом остается все меньше шансов, что через несколько часов я услышу будильник и Инну. Если хочешь встать с той ноги, и то, и другое с утра противопоказано. Не, ну я понимаю, она не в курсе, что является условным опекуном, она-то считает себя полноценной приемной матерью. Но, все же воспитание кого-то вроде меня – не лучший способ самореализации для тургеневской барышни-переростка, а по совместительству, вдовы криминального авторитета. Лучше бы крестиком вышивала, что ли. Но, так уж вышло, что она отказалась от работы и других радостей жизни, чтобы окружить заботой «проблемного ребенка». Благо наследство бывшего мужа и пособие это позволяют. Что об этом думает сам «ребенок», никого не волнует.

– Вера, завтрак уже на столе!

– А я на пути в ад, – это так, мысли вслух, пока я сползала с кровати, не дожидаясь ее четвертого вторжения в мою комнату за последние две минуты.

Возле школы она неотступно шла за мной, как тень моих грехов, за все предыдущие жизни. На ней, как всегда, был растянутый свитер, юбка ниже колен и стоптанные сапоги без каблуков. Волосы на затылке она собирала в «дулю», а на лице ее любимое презрительно-скорбное выражение.

– В три жду тебя здесь, не опаздывай.

– У нас последний урок заканчивается в 15.45.

– В три, я посмотрела.

– Я после школы к Лизе пойду, заниматься будем.

– Я тебя встречу потом возле ее подъезда, а то вчера ты на 15 минут задержалась, знаешь, сколько нервов я за это время потратила?

– Я гуманитарий и не умею в уме высчитывать процентные соотношения.

– Пока, доченька

– До свидания, Инна Владимировна.

На прощание она успела состроить мне очередную злобную мину. Слово «мама» в принципе отсутствовало в моем активном словарном запасе. Но об этом позже. Сейчас мне нужно было до звонка успеть забежать в туалет и надеть карие линзы, чтобы не вызывать своим видом лишних вопросов у окружающих. Ах да, теперь совершенно логично, что они возникли у вас. Первый: «А что такого экстраординарного в моей внешности?» Начнем с того, что глаза у меня разного цвета, один голубой, другой зеленовато-карий. Далее, помимо цвета глаз, от отца мне перешла нездоровая бледность. Вообще, мы с ним настолько похожи и внешне, и по характеру, что когда мы вместе – это двойной кошмар для окружающих. Ах да, плюс ко всему, из-за травмы позвоночника, я довольно сильно хромаю. Про рост, вес и физическое развитие я уже упоминала ранее. В общем, прибавьте к этому Иннино воспитание, и можете догадаться, что школьная жизнь у меня была не самая радужная. В младших классах я воевала с большей частью одноклассников. Потом они меня тупо игнорили. А в старших классах, когда на горизонте замаячили экзамены, я открыла свой маленький бизнес. Это ответ на ваш второй вопрос: «Откуда у меня деньги на линзы?». В карманных деньгах я недостатка не испытывала, не смотря на все старания Инны. Как, в прочем, в сигаретах, шоколаде и других маленьких радостях.

Соседка по парте как раз передавала мне весьма годную шоколадку с вишней и красным перцем в обмен на ответы к контрольной, когда математичка испортила аппетит, сказанув при всем классе:

– Девочки, зачем вы так ярко краситесь? Вот, Верочка, например, у вас так естественно выглядит, такая миленькая, уютная.

А между тем, учебный день близится к концу. И, слава яйцам, что у Инны, видимо, все-таки были какие-то другие дела, кроме как рыться в моих вещах и названивать мне на каждой перемене. Потому что… Потому что после школы я действительно помогала Лизе, при этом и в самом деле подтягивала английский, но, скажем так, это не имело ничего общего с ее учебой.

Все началось с того, что на втором курсе я спасла ее от провала на экзамене. За это она предложила мне еще один источник дохода.

И вот, сижу я за компьютером в облезлой квартирке на первом этаже нашего дома. Лиза развалилась на кровати, напротив меня. На нее направлен объектив веб-камеры. Она у нас «звезда», одна из самых популярных. Ну, да, согласна, девчонка симпатичная, умеет зажечь, но лично по мне, так ничего особенного. Тем не менее, ее многие хотели, в том числе и этот жирный хрен вроде как из Алабамы, которому я отправляла сообщение. Она смотрит в камеру и страстно шепчет, закатывая глаза: «Ты, гондон конский, чмырдяй толстозадый, я тебя и твою мать шваброй имела». Я в это время набираю сообщение: «You're so hot. I want you. Take me right now. I wanna feel your dick in me.»1

– Вера, а где мои шарики?

– Я откуда знаю? А где у нас все вообще? Вымерли что ли?

Я открыла дверь в коридор, вытащила наушники из ушей…И…И…Вот знала же я, что сегодня не мой день, сидела б лучше дома, Инна бы меня развлекала своим нытьем.

В комнату ввалились четверо «серых братьев» и одно более-менее разумное существо – немецкая овчарка. Все вместе они замирают, уставившись на меня, как на очередное чудо технического прогресса. И дернул же меня кто-то за язык: «Мальчики, с ментами в соседней комнате снимают, здесь девушка одна работает. А с собакой у нас никто, наверное, не согласится, так что зря вы ее притащили».

Я знала, о чем говорить и о чем молчать. Знала, куда запихать свои эмоции, чтобы их не обнаружили при обыске. Этому жизнь меня хорошо научила. А Инна научила не плакать при посторонних, это, пожалуй, единственное, за что я ей благодарна. А нет, еще за фамилию – Войнич. Прямо, как у известной писательницы. Я лет в десять я все ее романы перечитала. Но все же, тогда у меня слегка подрагивали губы, и говорила я тише, чем обычно. Обидно, что я доставила им такое удовольствие, но что ж теперь…Следователь, не помню, как там его, сейчас воображает себя героем сериала и толкает мне пафосную речь

– Вот, ты такая маленькая, только еще жизнь начинаешь, и с чего, спрашивается?

Маленькая?! Да язык себе в жопу засунь! Сам-то меня от силы лет на 7 старше.

Это я так, про себя. Вслух я красноречиво молчу и смотрю, не мигая, на его переносицу. Блин, что-то меня морозит нехорошо, голова начинает кружиться…

Тут, слава яйцам, его вызвали куда-то там из кабинета, с моих глаз долой. А у меня такое состояние… Не знаю, даже, как сказать… Но когда оно случалось, правда нечасто… Странные вещи происходят, например, слышала разное…То, чего не говорили вслух, скажем так.

– И где, я, блин, этот реферат надыбаю, да еще и с презентацией, да еще и в форме проекта?! – именно это сейчас отчетливо прозвучало у меня в голове.

Открыла глаза. В кабинете еще один мент, старше по званию, а с ним вроде как его краля.

– Я могла бы помочь тем более, что у меня как раз сейчас по экономике материала много набралось, а презентация – это вообще минут двадцать работы от силы, только вот у меня другие планы на вечер

Девчонка вылупилась на меня и промямлила:

– А… А…Ты, откуда знаешь про это? Я вслух не говорила

– Я знаю, и могу помочь, только, как я уже сказала, сегодня вечером буду занята более важным делом. Моя опекунша будет промывать мне мозги и пытаться довести до самоубийства. Так что извини.

Девчонка дернула своего за рукав, отвела в коридор. И, вот, не прошло и десяти минут, как меня выпроводили на улицу. Даже протокол не стали составлять. Она догнала, когда я выходила за ворота. Выяснилось, что зовут ее Ольга, не смотря на свои года, она училась только лишь на первом курсе и не отличалась особой тягой к знаниям. На ее задание к зачету у меня ушло ровно полтора часа. Но, того, что началось потом, не ожидал никто.

– Вера, блин, ну ты задница! – это я услышала от нее по телефону в день сдачи того самого зачета

– Что, неужели, не проканало?

– Да, блин, если бы. Меня преподша, блин, с этим делом на конференцию заслала. У нас в «Платинуме» будет проходить, для всяких там малолетних умников, вроде тебя.

– Ну, поздравляю. Награда нашла героя.

– Да че ты мелешь вообще? Че я там расскажу, блин?! Я ж его не читала толком. Слушай, а может, ты за меня пойдешь? А?

– И кто в здравом уме примет меня за двадцатилетнюю второгодницу?

– Вер, ну Вер… Я тебе десять блоков сигарет твоих любимых куплю, и айпод свой отдам. Только не подведи. Давай накрасим тебя, ваты в лифчик натолкаем что ли.

– Мне ведь еще как-то надо Инну обойти, чтоб она ни о чем не догадалась, а это тебе не ваты в лифчик, знаешь ли. И от школы отмазаться на этот день.

Но так получилось, что придумывать ничего не пришлось. Потому что у меня появился законный повод не ходить в школу минимум неделю. Я этого не хотела, честно. Но… Как раз накануне конференции Инна попала под машину и находилась в больнице в тяжелом состоянии в тот самый момент, когда я пришла на предварительную запись участников.

Тогда-то оно и случилось. Организаторы вещали со сцены, ботаники и офисный планктон мирно сидели на своих местах уже минут 20, когда дверь открылась и кто-то начал пробираться на первый ряд. Конечно, многие недовольно зафыркали, заоглядывались. Ну, и я тоже повернула голову. Лучше бы шею себе свернула. Лучше бы люстра мне тогда на башку свалилась и шандарахнула, так чтоб мозги на место встали. Лучше бы мне вообще здесь никогда не появляться. Ни в этом хреновом зале, ни в этом хреновом отеле, ни в этой хреновой жизни. У меня бывало такое, когда все выходило из-под контроля. Когда на меня направляли объектив камеры, например. Или, когда кто-то прикасался к моим волосам. Инна говорила, что я должна контролировать свои эмоции, школьный психолог говорила то же самое. Короче, всем вокруг должна. Но иногда не получалось. Как в этот раз.

Знаете, была такая тупая картинка, бабочки в желудке и подпись: «When I see you, I feel zazazu»2. Тупее не придумаешь. Но вот примерно так оно и было. А что же, собственно, произошло? Да так, ничего. По рядам пробиралась брюнетка, волосы до лопаток, прическа как у Бетти Пейдж, с треугольной челкой. И вырез на бархатной красной кофте почти под таким же углом. Какие глупости в голову лезли, «под таким же углом», надо же такое придумать. Еще я заметила у нее медальон с красной розой, старинный или сделанный под старину, издалека не понятно. Но он так здорово смотрелся на ее белой коже, в сочетании с этим вырезом. И тогда впервые за много лет я почувствовала, что мне хочется к кому-то подойти и заговорить. Сесть рядом и прикоснуться. И впервые задумалась о своем внешнем виде. Я уже научилась не слышать разговоры за спиной. Наушники в уши, и проходишь мимо. Ну, выглядела как шестиклашка, ну джинсы на мне из магазина детской одежды, ну пиджак как от школьной формы, не говоря уже обо всем остальном. А тут вдруг… Нет, все, заткнись. Это бывает, это нервы.

Девушка, тем временем, как раз проходила мимо меня. Повернула голову в мою сторону, глаза у нее такие большие, карие. И улыбнулась мне. Да с чего мне-то? Мало ли народу тут сидит. Надо все это дело прекращать. Сейчас домой и спать. А то что-то совсем странное начало твориться. Еще голова так нехорошо кружилась и живот болел. Я снова взглянула на ее вырез. И на медальон. И тут я вспомнила кое-что. Вернее, я это никогда не забывала, просто на какое-то время перестала об этом думать. У меня ведь есть похожий. Цепочка также вокруг шеи обматывается. Только там серебряное крыло и красный камень на нем. Инна прячет его от меня. Таким образом борется с «моей поганой наследственностью». Но сегодня можно его достать. И еще можно поговорить с Ледиберд.

3.

В тот же вечер достала ее из тайника и пересказала события минувшего дня. Она смотрела на меня своим единственным стеклянным глазом, на месте второго дыра. Губы ее были раскрашены черным фломастером, а об лицо часто тушили окурки. Волосы совсем не испортились, хотя она была сделана за 4 года до моего рождения. Инна любила повизжать на тему того, что «если она еще раз увидит у меня «эту чертову куклу», она выкинет ее на фиг». Поэтому приходится ее прятать.

Незаметно подкралась глубокая ночь. Я вышла в подъезд покурить перед сном. Ах, да, я ж хотела достать медальон. Знала, где она его прячет, пусть хоть что придумывает, пусть говорит, что она его выбросила, что его никогда не было. Я-то знала правду. Давно уже его в руках не держала, только сейчас заметила, что он, оказывается, открывается. А что там внутри? Фотография? Нет, какая-то гравировка, надпись на латыни, кажется… Даже не на латыни, или, может, на перевернутой латыни, хрен поймешь. Я надела его, посмотрелась в зеркало. Ничего так на мне смотрится, не так шикарно, конечно, как… Что за чушь опять в голову лезет?

Вот засада, только сейчас заметила, что по ноге стекает тонкая красная струйка. Втайне я надеялась, что этот день никогда не наступит. Хотя у всех моих одноклассниц уже года 3, как был стабильный цикл, я считала, что мне еще одна проблема в жизни не нужна. Сразу вспомнилась «Керри» Стивена Кинга. Ну, надеюсь, у Инны мозгов побольше, чем у ее мамаши, хотя она тоже не особо рада будет, наверное.

Когда выходила курить, в голове крутилась эта фраза на латыни. Или не на латыни. Интересно, что она означает? В поисковике, что ли, потом набрать? Когда поднималась по лестнице, услышала шаги за спиной. Остановилась, оглянулась. Никого. Нервы сдают, похоже. Весь вечер казалось, будто я в квартире не одна, вроде как на меня смотрит кто-то. Еще и дверь почему-то была открыта. Я же закрывала, вроде. Совсем, видать, с головой плохо.

Вот уже часа два как я лежала на кровати, смотрела в потолок, пытаясь уснуть. А мысли все ходили по кругу. Причем с каждым заходом становились все бредовее. Вот, ненадолго проваливаюсь в сон, вижу черные волосы на подушке. И ее лицо, большие карие глаза вопросительно смотрят на меня. Что за нафиг! Лучше подумай еще раз, как завтра выступать будешь.

Да, все нормально, в общем-то. Вон, и на улице светло уже. Даже слишком светло для 3 часов ночи. За окном виднелся какой-то постапокалиптический пейзаж, нереально огромная луна почти уже была готова ввалиться ко мне в комнату. А цвет-то какой, как если на желток в яичнице накапать кетчупа. Но и это тоже нормально, бывает такое, раз в двадцать лет, кажется, забыла, как называется это явление. И че это мне вдруг яичница на ум пришла? А, точно, я ж с утра ничего не ела. Хоть бы мышь в холодильнике повесилась. Какая-никакая еда.

Ладно, все нормально, потому что завтра я прочитаю этот гребаный доклад и на этом все закончится. Все нормально, потому что сегодняшнее мое состояние – это результат ПМС плюс нервное перенапряжение из-за нестандартной ситуации. Все нормально, потому что… Все ни фига не нормально, потому что в данный момент из правого верхнего угла комнаты на меня смотрели два горящих глаза, такого же цвета, как эта сегодняшняя луна.

Темное пятно, которому принадлежали эти глаза, скользнуло по потолку, очутилось прямо надо мной и спрыгнуло. Несколько секунд бесформенная тень сидела на мне, придавив меня к кровати. Потом, постепенно, ее очертания стали меняться, появилось что-то похожее на детское лицо…Косички…Красное платье в черный горошек… И вот уже верхом на мне была девочка лет девяти, одетая в точности как моя Ледиберд. Только оба глаза у нее были на месте, по-прежнему светились в темноте и смотрели на меня в упор. Она коснулась моей щеки и произнесла:

– Так ты выглядишь теперь в этом новом теле.

Это все бутерброды, мать их, бутерброды и минералка в этом сраном «Платинуме». Я где-то читала, что на массовых мероприятиях туда наркоту толкают часто. А тут еще колбаса просроченная, похоже. Двойной удар, так сказать. Наконец удалось пошевелиться. Взяла телефон, это все еще сидит на мне. С минуту слушала длинные гудки в трубке.

– Дежурная часть…

– Здравствуйте, я хочу пройти анализ на наличие в крови психотропных веществ. Также я хочу пройти освидетельствование у психолога, чтобы выяснить, подвергалась ли я НЛП, гипнозу или другим видам воздействия. Могу я сделать это в течение ближайшего часа?

– Еще раз сюда позвонишь, школота, мы твоим родителям такой штраф выпишем, что вы всей семьей без штанов останетесь! Вот, малолетки сраные, сами не спят и другим не дают!

И трубку бросили. Ну, да, согласна, по телефону мой голос кажется еще более детским.

Так, что это может быть? ЛСД?

– Нет. Под ЛСД психологические эффекты заключаются в усиленном восприятии цветов, дышащих или плавающих поверхностей вещей и обстановки (стен, пола, потолка) с переливающимися, ползающими формами, чрезвычайно сложных красочных двигающихся узоров, возникающих за закрытыми глазами. В твоем случае такого не наблюдается. – Подало голос это.

Мескалин?

– Тоже нет. Реакции не заторможены. Зрачки не расширены. – Оно взяло с тумбочки зеркальце и поднесло к моему лицу.

Деметилтриптамин?

– И снова мимо, при пероральном приеме он оказывает очень слабое действие. А если вдыхать дым или вводить его внутривенно, приход будет длиться не более получаса.

– Надо же, какая умная. Тебе череп не жмет, или что там у тебя?

Так, надо, успокоиться и не разговаривать с этим. Самое разумное решение – пойти на улицу, возможно, на свежем воздухе наркота быстрее прекратит действовать. Вот, как раз и сигареты закончились. Придется до ларька переться, а то если я в ближайшие десять минут не покурю, у меня крыша еще дальше уедет.

Выхожу из подъезда. Это идет за мной. Лучше бы, конечно, стрельнуть у кого-нибудь, а то в киоске все равно не продадут. Но, как назло, на улице никого. Заглядываю в ларек.

– Мне, пожалуйста, пачку… (роюсь в кармане, считаю мелочь) «Винстона» ментолового

Это садится на прилавок, обнимает продавщицу за шею и говорит ей на ухо:

– Блок «Капитан Блэк» вишневого. Нет, лучше два.

Продавщица посмотрела, словно сквозь меня и протянула два блока моих любимых сигарет. Я хотела достать мелочь из кармана, но это замотало головой, и я решила с ним не спорить.

Домой мы шли по центральной улице, а не через дворы. Когда проходила мимо ресторана, это остановило меня:

– Ты ведь вроде есть хотела?

– Ну, да…И?

– Идем.

И вот я сидела за столиком, ела стейк, запивая красным вином. А оно уселось на стол и болтало ногами.

– Итак, а теперь задавай вопросы. Кстати, я Ледиберд . – Это повернулось в мою сторону и наклонило голову. – Да-да, прямо как твоя кукла.

Я прожевывала очередной кусок. Долила вина.

– Антимир. Навь. Вот наиболее часто используемые названия того места, откуда ты меня призвала. Более точный термин – нижний астрал. – Оно снова заговорило со мной.

– Я тебя…что? – я поперхнулась и закашлялась

– Ну, совершила определенные действия, и вот я снова здесь, рядом с тобой.

– Снова?

– Ну да, мы и раньше имели опыт сотрудничества, когда у тебя было другое тело. Как я поняла, в этой жизни ты хочешь продлить договор? У тебя для этого есть все основания. Ты наследница Силы двух родов химер и, с сегодняшнего дня, считаешься совершеннолетней по их законам. А это означает, конкретно в твоем случае, что скоро произойдет две вещи. Одна абсолютно естественная и закономерная – скоро будет твоя инициация. После этого ты либо станешь работать на Империю, а в связи с этим, недосыпать, рисковать жизнью и здоровьем и вести разгульный образ жизни, и, в итоге, тебя не станет в течение примерно пяти лет. Либо станешь грешником, то есть примкнешь к оппозиции, в связи с этим, опять же, будешь недосыпать, рисковать жизнью и здоровьем и вести разгульный образ жизни, и, в итоге, тебя не станет в течение примерно пяти лет. Но при этом, еще и откроешь врата в мое измерение, от чего в этой реальности начнется хаос, и сбудется древнее пророчество о том, что химеры уничтожат сначала людей, а потом друг друга. А вот второе, оно-то как раз совсем нежелательно. От него тебя ждет больше всего неприятностей, да и не только тебя. От этого еще никому пользы не было, в особенности химерам. Но именно оно делает меня сильной, настолько сильной, что я вновь проникла сюда.