Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Утверждение свободы
История in progress
«Родиться диссидентом»
Часть I. «Это было нравственной установкой. Только нравственной»
Сергей Григорьянц: «Во враждебной среде с таким количеством стукачей раскрытие неизбежно»
Габриэль Суперфин: «Среди чекистов двадцать процентов идиотов, а остальные просто циники»
Сергей Ковалев: «Это была нравственная несовместимость с советским варварством»
Ирина Кристи: «Я антисоветчица, извините, буквально с рождения»
Вера Лашкова: «У нас не было желания увидеть зарю свободы»
Павел Литвинов: «Я с гордостью назову себя либералом»
Маша Слоним: «Мама очень не хотела, чтобы меня арестовывали»
Часть II. «Полынья смерзается…»
Томас Венцлова: «В Литве получилось лучше, чем в России»
Сима Мостинская: «Я бы в ссылку поехала еще, если бы там Саша был»
Вячеслав Бахмин: «Поскольку я боролся против коммунистов, я был свой человек»
Вячеслав Игрунов: «Я был диссидент в диссидентстве»
Глеб Павловский: «Идея заняться политикой диалога в Бутырке была плохая»
Часть III. «Для тех, кто сидел и собирался сидеть, это была большая отдушина»
Сергей Ходорович: «Мы находили в себе силы противостоять идиотическому безумию»
Марина Шемаханская: «Издевательство шло до конца жизни»
Прот. Борис Михайлов: «Я бы не хотел быть автором каких-то воспоминаний»
Часть IV. «Система сама создавала себе врагов»
Виктор Давыдов: «Институт Сербского является “освенцимским вокзалом”»
Михаил Мейлах: «Первым моим следователем был Виктор Черкесов»
Елена Санникова: «Предостережение КГБ меня и подтолкнуло к деятельности»
Лев Тимофеев: «Мой внутренний цензор был убит чтением “Архипелага ГУЛАГ”»
Александр Даниэль: «Без диссидентов политика стала мелкой, как лужа»
Приложение. «Я никогда не был столь близок к отчаянию»
Именной указатель[4]
Повторяя известное высказывание, Россия – это «страна с непредсказуемым прошлым». То же самое с не менее вескими на то причинами можно было бы сказать и о других странах и нациях, если не о большинстве из них. По сути, любая страна, пережившая национальную травму, становится страной с непредсказуемым прошлым. Если это тяжелая травма, что, несомненно, верно для России, то состояние «непредсказуемости» может длиться очень долго.
А Россия в XX веке пережила не просто травму. Она пережила национальную катастрофу, длившуюся 70 лет. Десятки миллионов людей прошли через ГУЛАГ. Последствия этого ощущаются и по сей день. И, только поняв эти последствия, можно понять советских диссидентов, их появление, их деятельность, их методы и влияние, которое они оказали.
.....
Благодаря фундаментальной и глубокой рефлексии диссиденты изобрели одну важную вещь – «язык права», который до сегодняшнего дня оказывает большое влияние на представления о человеческих правах. Но они были не одиноки. Их работа и их изобретение находились в общем русле напряженного и интенсивного поиска свободы в Европе, да и во всем мире. На Западе кульминацией этого процесса часто называют 1968 год. Но и в Восточной Европе был свой 1968 год. Пражская весна, открытое выражение диссидентами своих взглядов или протесты рабочих в Польше показывают, что стремление к свободе было всеобъемлющим и государственные границы не были ему преградой. У этого стремления были иные предпосылки, нежели на Западе, и поэтому оно имело совершенно иной результат. На Западе протестующие заявляли, что они живут в условия квази-диктатуры, в то время как на Востоке люди жили в условиях реальной диктатуры. На Западе звучало требование дать больше свободы (свобод) и возможностей (а уже имеющейся свободой можно было пользоваться для реализации этих требований), в то время как на Востоке нужно было сначала обеспечить себе основные права и свободы и не оказаться в тюрьме, лагере или ссылке из-за своих требований.
До этого я говорил о двух стремлениях к свободе (хотя, возможно, речь все же шла об одном объединенном движении). Тем не менее, на Западе из этого движения за свободу возникли последователи анти-свободных, авторитарных, если не сказать тоталитарных, большей частью коммунистических идеологий. Они проповедовали несвободу, а получили свободу. То, что это не привело их (и общество) к печальным последствиям, связано прежде всего со свободой, которой они обладали в исходной точке. На Востоке, наоборот, свобода и право были не только лозунгами, но и важной частью политической идеологии (и, насколько это было возможно, практики) диссидентов. Однако права и свободы по-прежнему не реализовывались (даже когда в период стагнации уже зарождались предпосылки для изменений, произошедших в 1989/1990 годах – это мы знаем сейчас, но об этом тогда никто знать не мог).
.....