Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
БЕДЛАМ
Уроборос
Смех из загробного мира
Когда плачут камни
Надень свою маску и станешь мной
Из тебя не выйдет художника, Адольф
Доппельгангер
Любовь и прочие наркотики (лекарства)
Человек, отбросивший две тени
Манифест
Трактат о ядах
Крест
Вращаться вокруг чужой оси
Комья оледеневшей земли
Утро
Одержимость
Нет
Табу
Вельвет
Игра в декаданс
Услышав мое желание рыбка умерла
ХХ
Как я вижу твои чувства
Глыба
Еще один корабль с дырой в боку
(раз)очарование
(два)очарование
три
Ненависть
Пустыня
В лисьей норе
Сны
Теплотрасса
Финал
Держи крепче
Не отпускай
Осень моя близка
Эпилог. И цветы упали из рук
ОДЕРЖИМОСТЬ
Дерево нужно прятать в лесу
Голова
Осенняя бессонница
Жатва
Осушить водоём, чтобы поймать рыбу
Металлические небоскрёбы слегка колышутся на ветру
Температурный бред и месяц в постели
Как жаль, что уже ничего не вернуть
Трилогия потери
Трагик
Скрытые (и не очень) отсылки
Плачущий фашизм
Сны 2
Девочка с запачканными чёрной краской руками
Бедлам
Наш черный февраль
Несколько футов ниже колючей проволоки
Самообман
Хаос правит всем
Возможно, дьявол
Крестоносец
Цугцванг
Вить новые гнезда
Куда именно мы попадаем, когда засыпаем?
Храм
Хоркрукс
Пустота
Гибернация
Лимб
Нам виднее
Чертовски пьяная глава
Звон
Блокада
Танцы с призраками
Эпилог. Хвост
НЕ СО ЗЛА
Спирали
Кошмары
Сказки для повзрослевших детей
Рассветы были холодными
Сломанное, но смеющееся сердце
В значит Взаимность
Контроль
Танцы в ритме безумия
Хаос с оттенком трагедии
Утопия
Рациональность и где она обитает
Сны 3
Катарсис
Змей
Эпилог. Только небо, только ветер, только радость впереди
Я пытаюсь понять, с чего всё началось. Что стало отправной точкой, что стало началом. Может быть та квартира, на которую тебя приглашали, без меня, где ты почувствовал себя свободным. Свободным – от меня? Квартира, где тебя опоили красным чаем, или вином, где ты спал на матрасах, где было всё то, о чем я не знаю. А может быть не было никогда? Я пытаюсь понять, что стало концом. Что в этой стране чудес так увлекло тебя, что позволило тебе забыть. Мои руки помнят тебя, они помнят все обещания, руки не могут лгать. Ты лгал мне, много и со вкусом, дурачил меня, водил меня за нос, пускал прах от наших обещаний, прямо в мои красивые глаза неясного цвета. Тик-так. Змея заглотила свой хвост, она давится им, но никогда не выплевывает. Я знаю это, потому что это известно Ему. Тик-так. Это уже случилось, это уже не изменить. Почему тогда я сижу в этой темной комнате, почему мне так плохо. Зачем я пытаюсь понять, что стало началом конца, что это даст мне – запутанному, запуганному, уже не такому уверенному в собственных силах, как прежде. Этого уже не изменить. Что-то случилось тогда – и я не могу понять, что именно. Сколько бы ты не лгал, сколько бы не сочинял этих сказок о верности мне и нашему делу, твои руки всегда говорили обратное. Сейчас я могу это понять. Тогда – нет. Руки это не слова, это не обещания. Слова и обещания были червивыми, как те яблоки, что опадали осенью на дороге к твоему дому, мимо детского сада, вдоль ограждения, железного забора наших пустых надежд. Однажды я переберусь через этот забор, опущусь на дно каменного бассейна, хладной дыры в земле, выложенной мрамором, нет, лишь грязным кирпичом. Однажды, когда будет идти дождь, а небо будет чёрным, как твое сердце. Молнии будут сверкать, над тяжелыми тучами будет носиться вперед и вдаль колесница, звуки её массивных колес грохочут так яростно, как стучит мое сердце в эти минуты. Ветер будет срывать с людей шляпы, ветер будет впиваться в мои глазницы, я буду плакать, и это будет то, о чем я так безутешно просил – час расплаты. Ливень смывает мои контактные линзы, вымывает их прямо из глаз, сдирает с глазных яблок, тех самых яблок, в которые ты смотрел в упор – и лгал, лгал о том, что никому не удастся нас разлучить. Видимо, мне так и не суждено узнать, кому же всё-таки удалось, узнать имя этого человека. Его не должно было существовать, ты ведь клялся, что никто, кроме нас. Никто, кроме нас. Эта сказка должна была быть вечной. Тик-так. Время уже подходит, ты чувствуешь, как оно дышит тебе в спину, ветерком расползается по позвонкам. Тех самых яблок, так похожих на мятую зеленоватую кашицу у твоего дома, у того самого забора, что отделяет территорию детского сада, с той самой лужайкой и тем самым бассейном, на который я смотрю, смотрю и не могу отвести своего взгляда, когда иду к тебе, 31 декабря, тогда еще не зная, что твои слова выставят меня вон, заставят уйти, и встретить новый год вдали от этих глаз, от этих глазных яблок, тех самых… Тогда еще не зная, что все эти обещания – ложь, бессилие и самообман. Тем самым бассейном, от которого я не мог отвести взгляд, в тот момент, когда мне приходит в голову идея встретить там наступление нового года, нового цикла, только ты и я, только с тобой, не смотря на все разногласия, на все обиды и подозрения. Тогда мне пришла в голову эта идея, тогда я считал, что всё поправимо. Я верил в это, свято, как верят христиане, что обретут спасение, и то, что их бог – единственный, а все остальные боги – ложные. Я верил. Тик-так. Яблоки уже опали, они на земле. Дождь прошел, но земля всё помнит. Ветер подмел пол, но земля всё помнит. Здесь прошли ноги сотен людей, но земля всё помнит. Земля стонет, земля плачет, сцепив зубы, но помнит. Здесь само время прошлось, почти ничего не оставив, здесь выпал снег, и следы от яблок давно истлели, затерялись где-то в ткани мироздания. И теперь здесь пройду я. Чтобы спуститься в этот бассейн – то, чего не удалось нам тогда, то, что удастся мне одному, в день, когда небо будет чёрным, как твое сердце. Чтобы на дне этого бассейна встретить свой конец. Тик-так. А потом всё повторится снова.
Тот раз был моим первым. Как и полагается первому разу, это была полнейшая глупость. Даже не могу вспомнить, о чем я тогда думал. Помню только, что мне было ненавистно это тело, я хотел избавиться от него. Избавиться от себя. Я ощущал ненависть к себе, неприятие себя – на физическом уровне, на уровне нервных окончаний и не менее нервных начал. Всё внутри меня вопило о неприятии и отрешении. Я ощущал себя запертым, замурованным в этой оболочке, в этой камере для пыток, душевных и моральных терзаний. Ощущал себя уродом. Грязным. Порочным. Я хотел освободиться. Не знаю, почему я думал, что это поможет, что я смогу. У меня не было достоверной информации, не было никаких гарантий, да никто гарантий и не даст. Единственным выходом было попробовать всё самому, узнать всё экспериментальным путем, проверить на практике. Сомнительная затея без права на ошибку. Перерождение или полный провал, забвение, вечность, небытие. Я так хотел стать чем-то другим. Сколько причин нужно взрослому человеку, чтобы покончить с собой? Три? Пять? Семь? Так или иначе, это оказалось полной чушью. Никакого перерождения не последовало. Не могу вспомнить точно, какие первые слова я произнес после того, как очнулся после своей смерти и обнаружил, что нахожусь всё в том же теле, в той же реальности – но скорее всего это было что-то наподобие «да твою ж…» Этого не должно было случиться, я предусмотрел все варианты, однако по какой-то счастливой случайности, вероятность которой была крайне мала, менее одного процента, меня вытащили. Я называю эту случайность счастливой лишь потому, что иначе мне не удалось бы встретить тебя. Узнать тебя. Быть причастным к тебе, хоть и не так долго, как мне хотелось бы. Очень хотелось бы. Но ты ставишь табу. Табу на меня. Теперь я где-то на периферии твоего взора, где-то на окраине разума. Мой первый раз был полнейшей глупостью. Ненужной, неосознанной. Второй же…
.....
Мы сидим у цирка, и на улице осенний вечер. Я знаю, что он говорит искренне, я чувствую это по голосу. Тик-так. Змеи ползут на свет, чтобы пасть во тьму. Я закуриваю очередную сигарету, он рассказывает про свой Барселонский трип. «То есть рая в шалаше не существует, ты не веришь в него?» – мой язык поворачивается с трудом, в горле першит от непривычности разговоров. Разговоры с самим собой – совершенно иное, но даже от них ты устаешь. Глотка начинает гореть железом. Я слишком долго был в темноте. Слишком долго и усердно разговаривал лишь с собой, пытаясь втолковать ему, что мы (не)можем жить так и дальше. Иногда он соглашался. Но тогда появлялись другие. Тонкие голоса. Все – внутри, и все – снаружи, управляемые моими губами, моим шепотом, криком, стенаниями. «А как же любовь?» – продолжаю я, с уверенностью в том, что я не хочу слышать ответа. Не хочу слышать правду, которую знаю, и так знаю, где-то в глубине черепной коробки, где-то под корой уже есть ответ, но я боюсь сказать его вслух. «Не важно, насколько сильна ваша любовь, если ты ничего не представляешь из себя в плане возможности содержать семью, ничего не получится, им это не нужно. Не бывает рая в шалаше, и не будет. Рано или поздно всё упирается именно в бытовую постановку вопроса, в финансовую. В надежность. Я понял это, когда…» Его голос звучит глубоко и ненавязчиво, я закрываю глаза и отворачиваюсь в сторону, чтобы сделать затяжку, стряхнуть пепел, и несколько секунд посмотреть на цирк и на безоблачное, вечернее, осеннее небо. Чтобы он не видел этих предательских слез. Конечно же, ты прав. Почему же тогда я продолжаю верить в то, что любовь всё стерпит? Что если ты действительно любишь, то пройдешь со своим человеком сквозь все трудности, сквозь все эти шалаши, ты не убежишь искать более «надежного» счастья, более стабильной любви? Видимо, мне просто очень хочется в это верить. Я понимаю, что примерно 99% людей скорее всего захотят связать свою жизнь с кем-то успешным, с кем-то «надежным». У них на подсознании отпечатано то, что это – показатель чего-то. Показатель, что человек целеустремленный, он ведь добился чего-то в жизни. Мало кто в состоянии понять, что прежде чем стать таким, рядом с человеком был другой человек – я почти уверен в этом, человек, который помог ему подняться со дна, который верил в него. Никто не хочет быть таким человеком. Все хотят прийти на готовое. Чувствовать себя круто рядом с личностью. Никто не хочет быть рядом с «неудачником». И даже если ты был популярен и успешен, а потом остался ни с чем – большинство просто отсеется именно на этом этапе. Единицы согласны проходить сквозь трудности. Но именно с такими единицами и связывают свою жизнь.
«Всё начинается с семьи» – продолжает мой друг. «Мать приводит нас в этот мир, а отец учит в нём выживать. Учит всем механикам этого мира, учит быть мужчиной, быть поддержкой и опорой для семьи, содержать её. У меня не было человека, который смог бы научить меня подобному».
.....