Оглавление
Григорий Бабаков. Поезд милосердия
Тридцать лет спустя…
Начало пути
«Жирафчики»
Митяй
Старт
Дядя Миша
Аэропорт
Поезд милосердия
Задержка рейса
Тамара Васильевна
Взлет (время московское)
Таргеш
Полет-1
Новосибирск-1 (разница во времени с Москвой – плюс три часа)
Михалыч
Полет-2
Хабаровск (разница во времени с Москвой – плюс семь часов)
Чемодан
Прибытие поезда
Тита
Купе
Сёма
Сад
«Русская песня»
Чита (разница во времени с Москвой – плюс шесть часов)
Мирон
Улан-Удэ (разница во времени с Москвой – плюс пять часов)
Костик
Иркутск (разница во времени с Москвой – плюс пять часов)
Пона
Красноярск (разница во времени с Москвой – плюс четыре часа)
Новосибирск-2 (разница во времени с Москвой – плюс три часа)
Оля Ванифатьева и Оля Дмитриева
Курган (разница во времени с Москвой – плюс два часа)
«До шестнадцати и старше»
Свердловск (разница во времени с Москвой – плюс два часа)
Катя Дупанова и Наташа Смирнова
Горький – Нижний Новгород (время московское)
Галя Богатырёва и Оля Морозова
Минск (разница во времени с Москвой – минус один час)
Рига (разница во времени с Москвой – минус один час)
Москва (время московское)
…Тридцать лет спустя
Извинения и благодарности
Отрывок из книги
Всё происходило как всегда – без каких бы то ни было усилий с нашей стороны. Нашим классным руководителем была моя мама – человек, каких мало. Несмотря на то что теперь мы видимся с ней не так часто, как мне бы хотелось, о чем я буду ужасно жалеть потом, да и жалею уже сейчас, всё мое детство, отрочество и юность мама моя была для меня лучшим другом, лучшей матерью и лучшим учителем! Это – без преувеличений и натяжек, а также без желания прикрыть свою возможную неправоту (а сын перед матерью всегда неправ), то есть правда. Причем мама моя играла в моей судьбе такую огромную роль, плюс ко всему, на фоне того, что я всегда умел и любил дружить, и друзья у меня всегда были…
Вот мама моя всё и организовывала, а мы просто вкушали плоды её титанического труда. Да и не вполне благодарно вкушали. С нами проводилось столько всякой работы, что мы уже утрачивали понимание её ценности. Для нас всё было само собой, жили мы крайне интересной жизнью, и нам было совершенно понятно то, что каждое наше последующее приключение будет ещё интересней предыдущего. А если по какой-то причине оно окажется не интересней предыдущего, то уж, во всяком случае, явится звеном цепочки некой подготовки и будет вести нас уж точно к более интересному событию. Вот как мы жили!
.....
Были деды, которые просто очень радовались, когда видели нас, и пытались успеть рассказать нам своими срывающимися старческими пищащими голосами хоть что-то о своих гигантских жизнях гипербореев, показывая нам следы от ножевых и огнестрельных ранений, полученных ими в ходе мероприятий по спасению мира на Земле. Были бабульки – как правило, уже совсем невменяемые. Были безобразные по своему физическому состоянию и потрясающе прекрасные и трогательные по своей внутренней духовной наполненности пожилые – да что там пожилые! – старые пары. Много кого там было…
Был ещё один. По возрасту совсем не подпадающий под смысл названия дома престарелых, так как было ему лет сорок пять – приблизительно столько же, сколько мне сейчас. Потрясающий мужик! С напрочь отказавшими ногами. Он был когда-то водителем-дальнобойщиком старой закалки: объехал весь Союз, знал, по-моему, всё, был очень веселый, образованный и интересный человек. Из его рассказов я так понял, что он по пьяни упал с балкона третьего этажа, и у него что-то случилось с позвоночником, в результате чего ноги у него перестали работать, и сделать с этим ничего уже не могли. А может, и не по пьяни, а ремонтировал на том злополучном балконе что-то. Теперь это уже было не важно. Теперь он лежал или полусидел на своей кровати и делал невероятные по красоте и сложности исполнения терема и целые дворцовые комплексы из спичек! Он ел облепиху, чтобы, как он говорил, поднять свой гемоглобин, а ветки от неё складывал в свой ночной горшок, который сам бы уже никогда не смог за собой вынести. Мне он как-то сказал, что сколько он ни ездил мимо этого места (а окна из его палаты выходили на старое Симферопольское шоссе, проходящее через наш город), а знать не знал, что тут есть этот интернат. Думал ли этот лихой водила контейнеровоза, способный, сутками не смыкая глаз, вести здоровенный грузовик по самой здоровенной в мире стране, что он окажется здесь и будет смотреть на серую стрелу шоссе уже не через лобовое стекло кабины тягача, а из окна палаты дома престарелых?! Уверен, что не думал.
.....
