Избранные сочинения в пяти томах. Том 5
Описание книги
Все творчество писателя – цепь островов памяти, где навеки останутся жить евреи из уничтоженных местечек Литвы, останутся даже тогда, когда уже не будет никого из тех, кто их помнил. Последние романы писателя – «Очарованье сатаны» и «Местечковый романс» – тоже о памяти. «Очарованье сатаны» – безжалостное, но не жестокое повествование о гибели еврейского местечка Мишкине, о том, как рвутся вековые нити, соединяющие жизни разных людей. Это роман о том времени, когда, по выражению одного из действующих лиц, дьявол расплачивается наличными, а Господь Бог – библейскими заветами, и когда на еврейских кладбищах мёртвые боятся воскреснуть, опасаясь, что за ними придут… «Местечковый романс» – роман автобиографический, недолгое путешествие в детство, в страну добрых, примечательных людей. Это – бабушка Роха, мать Хенка, отец Шлеймке, деды, дядья и соседи – литовцы, поляки и русские, жившие когда-то в небольшом местечке Ионава в мире и согласии, пока устоявшийся веками уклад не порушил и не потопил в крови Холокост. «Местечковый романс» – своеобразный реквием по довоенному еврейскому местечку, по целой планете, столетиями вертевшейся до своей гибели вокруг скупого литовского солнца.
Отрывок из книги
Григорий Канович, 2013
Еще меньше Данута знала о сородичах Эзры – самих евреях. Тетка Стефания, ярая польская патриотка и закоренелая моралистка, уверяла, что евреи, эти злодеи и выжиги, поклоняющиеся только золотому тельцу, безжалостно распяли «нашего бедного Спасителя Езуса» – Иисуса Христа, приколотив Его ржавыми и отравленными гвоздями к дубовому кресту. Беспутный Эзра посмеивался над этими россказнями, называл ее тетку «вселенской дурой и замшелой девственницей», клянясь, что нет на свете народа жалостливей, чем еврейский, – мол, в отличие от всех прочих тварей каждый еврей якобы получил от Господа Бога дополнительное количество слез для того, чтобы оплакивать не только собственные беды и невзгоды, но и чужие; недаром, мол, Всевышний наказал евреям любить своих ближних и дальних, как самих себя, несмотря на то что издревле эти дальние и ближние ни к Нему, ни к Его избранным чадам особой любви не питали.
.....
Банквечер заторопился, доковылял до двери, повернул в замочной скважине ключ, отодвинул защелку, и в комнату твердым начальственным шагом вошел забастовавший перед самой войной подмастерье Юозас, а за ним ввалился смахивающий на располневшего Иисуса Христа бородач с белой нарукавной повязкой и обрезом за поясом.
– За прибавкой, Юозукас, явился? – косясь на белую нарукавную повязку бородача и обрез, попытался шуткой разрядить напряжение Банквечер.
.....