Читать книгу Тень моей сестры - Хлоя Мун - Страница 1

Пролог

22 июля 2014 года

«Я – убийца. И моя главная жертва – единственный человек, который меня когда-либо любил, защищал и заботился обо мне. Последующая за этим событием череда смертей не входила в планы, но все же, случилось то, что случилось. Я не ищу понимания и прощения. Я лишь хочу понести заслуженное наказание. Прошу, забудьте моё имя как очередную песчинку, что закружил и уничтожил вечный круг времени».

Глава 1. Призраки прошлого

***

24 декабря 2013 года

Ненавижу Рождество. По воле несчастного случая мне пришлось притащиться в Лондон, хотя два года назад я поклялась себе больше никогда здесь не появляться. И вот, я нарушила данное слово, да еще и в канун Рождества.

Я ехала в такси, разглядывая украшенные к празднеству улицы. Город сверкал тысячами огней и красок, в которых преобладали зеленые и красные цвета. Различные гирлянды, елочные венки, леденцы и шары от самых маленьких, до громоздких, которые казались великанами в стране лилипутов, создавали неповторимую праздничную атмосферу, от которой мне захотелось спрятаться, и я натянула шарф до самого носа.

– Вы на праздник? Наверное, к семье… – начал разговор немолодой водитель, притормозив перед светофором, ожидая, когда красный свет сменится на зеленый.

– Да… к сестре, – отстраненно произнесла я. Еще больше, чем Рождество, я ненавидела разговаривать с незнакомцами. Особенно, с водителями, сующими нос не в свое дело.

Вопреки моим надеждам, таксист не заметил моего угрюмого настроения и не уловил тонкий посыл отстать. Он улыбнулся, от чего его опущенные густые усы взметнулись вверх, а вертикальные морщинки на лбу углубились. Мы встретились взглядом в зеркале, и он воспринял это как приглашение к дальнейшему разговору.

– Здорово! Лондон в Рождество особенно красив! Обязательно посетите ярмарку в центре города. Если не секрет, откуда приехали?

Я подавила желание послать его куда подальше и выдавила вымученную улыбку.

– Из Финляндии, город Лахти, – ответила я и вновь уставилась в окно, избегая его пытливого взгляда.

– Там наверно снежно, в отличии от Лондона… – начал водитель. Он хотела спросить что-то еще, но зеленый свет оповестил о том, что болтовню пора заканчивать, нужно следить за дорогой. Поток машин рванул вперед, повсюду раздавались сигналы. Недовольные водители спешили кто-куда. Кто-то домой, к семье. Кто-то на празднество в одно из многочисленных развлекательных заведений.

Жизнь в Лондоне кипела и бурлила, что так разительно отличалось от того, что происходило внутри меня. Моя душа будто зависла где-то посередине, между жизнью и смертью. И, казалось, произойди еще одно происшествие, и тонкая ниточка, что удерживает ее на весу, не выдержит и порвется, а я кану в бездну. Но она выдержала. Когда сестра сообщила о признании родителей умершими, мое сердце не остановилось. Оно продолжает биться, а я все еще жива. Возможно, это потому что мы с ними не были близки, в отличии от Габби. Она навещала их каждую неделю, а матери вообще звонила каждый день. Я же… не общалась со своей семьей уже больше двух лет. Ни одного звонка или сообщения. Последнее, что я сказала родным, было то, что я их ненавижу. Я пожелала им катиться в преисподнюю. На следующий же день я поменяла номер телефона, уволилась с работы, а через некоторое время переехала в Финляндию к своей подруге по переписке – Ирине. Ирина родом из России, она вышла замуж за фина по имени Рихард и стала жить с ним. Именно Рихард сделал мне приглашение на работу и помог оформить документы для получения вида на жительство…

Машина резко затормозила, и водитель грязно ругнулся, чего я от него не ожидала. Его миловидная внешность не располагала к грубости. Он, скорее, напоминал доброго дядечку, который в тайне от родителей дает племянникам сладости.

– Прошу прощения, – прищелкнув языком сказал он. – Опять в пробку встали… Тут недалеко, один поворот и будет ваш адрес.

– Я пройдусь, – сказала я.

Он недоверчиво взглянул на меня.

– Точно? – Он наклонил голову на бок, от чего под его подбородком образовалась толстая складка. – Может, подождем?

– Нет, все в порядке, у меня не тяжелая сумка, – ответила я и быстро открыла дверь машины, не дожидаясь, что он станет меня уговаривать. Мне было тесно в автомобиле, ужасно хотелось выйти на свежий воздух и наполнить им свои легкие, почувствовать вместо отвратного лимонного запаха ароматизатора – Лондонский аромат мокрого асфальта. Вот то единственное, что я по-настоящему любила в этом городе – частые дожди и запах, который витал в воздухе после них. К тому же, дождь – всегда хорошая отговорка от нежелательных встреч. Именно так я объясняла то, что помимо учебы я практически безвылазно сидела дома.

Водитель выскочил из машины как раз тогда, когда поток медленно пополз вперед. Водители, оставшиеся позади, неистово сигналили, на что таксист показал им неприличный жест. Я невольно улыбнулась. Все же, он нравился мне все больше, и я уже пожалела, что не стала с ним разговаривать. Кажется, у такого человека за спиной много интересных историй…

Он распахнул дверцу багажника и выудил из его недр небольшую спортивную сумку. Я водрузила ее на плечо и поблагодарила таксиста, одарив его искренней улыбкой.

– Счастливого Рождества! – напоследок сказал он и, сев за руль, продолжил бороться с пробкой.

Прикрыв глаза, я вдохнула полной грудью. Знакомый до боли запах ударил в нос. Так мог пахнуть только Лондон… Аромат дождя и тумана выигрышно смешивался с запахами хвои и сладковато-мятной герани. Возможно, я смогу выдержать здесь несколько дней, если только Габби в очередной раз не доведет меня до белого каления. Ей это хорошо удается, и превзойти ее могла лишь наша мать. Той хватало буквально пары колкостей в мой адрес, и я выходила из себя. Она знала мои слабые стороны и с легкостью выбирала место, куда уколоть побольнее. А теперь ее больше нет… Я силилась почувствовать хоть что – то, хоть какое-то сожаление. Но вместо этого, вес прошлого, что я беспрестанно несла на плечах, будто стал легче… Я даже подумывала вернуться в Лондон. Без моих родителей этот город казался намного просторнее…

– Приходите на ярмарку на Элизабет стрит!

Радостный крик выдернул меня из размышлений. Передо мной стояла улыбающаяся во весь рот девчушка в костюме эльфа. На ее голове красовался ярко-красный колпак, а зеленый воротничок был немного помят. Она протягивала мне пеструю листовку. Я машинально схватила ее и бросила в карман, а затем обогнула девочку, которой на вид было около четырнадцати лет, и свернула за угол. Вывеска на доме извещала меня о том, что я прибыла по адресу Джералд Роуд дом №10.

Улица Джералд Роуд состояла из невысоких светлых домов. Окна на первых этажах были огорожены милыми оградами, который теперь были украшены гирляндами, венками и шарами. Я не сразу нашла серую дверь, над которой красовался рождественский венок. Ручка в центре двери была в форме головы льва. Я взялась за кольцо, которое он держал в пасти и постучала.

Мои зубы заходили ходуном, а руки затряслись. Тело, которое стало ватным от продолжительной поездки, внезапно одеревенело. Меня сковал страх и неприятное чувство ожидания. Я не была готова вновь увидеть сестру, хотя и готовилась к этой встрече весь предыдущий день.

Я нервно теребила рукава, когда дверь распахнулась. На пороге стояла Габби. Ее белоснежное платье обрамляло точеную фигуру. Я с удивлением отметила, что она покрасила волосы. Она всегда берегла натуральный медовый блонд, дарованный нам природой. Теперь же передо мной стояла шатенка! Кроме того, ее волосы, которые она никогда не стригла, теперь едва доставали до плеч. Несмотря на то, что мы были близняшками и порой даже родители нас не отличали, Габби всегда казалась мне красивее. Была в ее взгляде та самая искорка, привлекающая людей. Но сейчас… Габби напоминала ожившего мертвеца. Ее карамельные волосы, обрамляющие побледневшее лицо, были спутанными и грязными, чего сестра никогда не допускала. Кроме того, белки ее глаз пронзали красные капилляры. Видимо, она плакала долгое время.

– Дана… – прошептала сестра. Из ее глаз одна за другой покатились непослушные слезы. Только этого мне не хватало! Она обняла себя руками и замерла, даже не пытаясь сдержать плач.

– Мне… можно войти? – неуверенно спросила я, покосившись в сторону. Мне было неловко смотреть на ее горе.

– Да… да, конечно, – отмерев, произнесла Габби и сделала осторожный шаг назад, наконец утерев слезы.

Я ступила за порог и тут же оказалась в уютной гостиной, оформленной в приглушенных тонах. Несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле я сразу поняла, что на интерьер Габби потратила кругленькую сумму. Я еле сдержалась, чтобы не присвистнуть, оглядываясь вокруг. Классический выдержанный стиль гостиной не кричал о богатстве ее хозяина, однако, как раз-таки излишняя вычурность и присуща беднякам, которые стараются показаться лучше, чем они есть. Но Габби… она была другой. Сестра обладала утонченным вкусом с самого детства. Она даже кукол одевала лишь в сдержанные цвета и наряды, которые собственноручно шила на маминой швейной машине. Одно из хобби, которые моя мать с удовольствием поддерживала. Она научила Габби шить, вышивать крестиком и даже вязать. Я же ненавидела рукоделие. Мне был больше интересен спорт, такой, как бейсбол, которым со мной никто не занимался. Как сейчас помню слова мамы «Даниэль, леди не играют в бейсбол!». Но я не леди и никогда не была ей, чем страшно расстраивала мать.

– Покажу твою комнату, – сказала Габби и жестом позвала меня за собой. Ее кожу покрыли мелки мурашки. Я прошла за ней на второй этаж по витиеватой крутой лестнице с гладкими деревянными перилами. Мы оказались в коридоре, в котором было четыре двери, он оканчивался высоким окном с белоснежной рамой. Габби подошла к одной из комнат, покрутила круглую золотую ручку и распахнула дверь. – Я разогрею еду, как переоденешься спускайся. Ванная находится напротив… – произнесла она.

– Спасибо, – небрежно бросила я и опустила сумку на паркет.

Габби будто хотела сказать что-то еще, но вместо этого она выдохнула и наконец оставила меня одну. Я тут же закрылась на замок и раскинув руки упала на двуспальную кровать, застеленную бежевым покрывалом. И как сестре удалось уговорить меня на эту авантюру? Жить с ней после всего, что нас разделило… Кажется, это какой-то дурной сон, который непременно окончится кошмаром. Натяжной потолок сверкал идеальной гладкостью. Сколько раз я лежала точно так же в своей маленькой комнате в Финляндии и разглядывала трещины на потолке, в центре которого торчала голая лампочка на черном проводе. В моей нынешней комнате в квартире Габби красовалась огромная золотая люстра, лампочки на которой были имитацией свеч. Она казалась громоздкой и тяжелой и занимала большую часть пространства. Однако, и сама комнаты была широкой. Интересно, может ли эта люстра однажды рухнуть на мою голову?

Чтобы избавиться от незваных черных мыслей, я поднялась и осмотрелась. Над кроватью висели две картины одной серии. Они были нарисованы мазками и больше напоминали абстракцию, но все же на первой из них узнавался силуэт обнаженной женщины. Она будто танцевала, вознеся руки к небу. Одна нога делала шаг вперед, скрывая треугольник между ног. Вокруг женщины были мазки всех оттенков синеного и голубого, будто она танцевала где-то в море, а на небе играли озорные облака… Вторая картина была целиком из подобных мазков – широких и коротких. Но на ней также было красное пятно в нижнем левом углу… Что это, мне так и не удалось понять.

Я нехотя поднялась с кровати и подошла к белоснежному резному шкафу. На одной из дверей было зеркало, я взглянула в него и мне показалось, что я совершенно не вписываюсь ни в интерьер этой комнаты, ни в праздничную атмосферу города. Черные брюки и рубашка свободного кроя были скорее траурным нарядом, вызывающим лишь тоску и уныние. А мои длинные блондинистые волосы были привычно собраны в низкий хвост. Я бы с удовольствием покрасила их, как сделала и моя сестра, но в отличии от нее мне приходилось экономить деньги, и я не могла позволить себе подкрашивать корни каждый месяц. Когда блонд отрастает, проборы больше напоминают залысины, поэтому темный цвет для таких, как мы, требует постоянного ухода…

Я бросила сумку в шкаф, не разбирая, помыла руки в такой-же изысканно обставленной ванной комнате и нехотя спустилась вниз. Если быть откровенной, я не горела желанием делить стол с Габби, и предпочла бы поесть в каком-нибудь кафе, но я итак выложила свои немногочисленные сбережения на билет до Лондона. Поэтому, все, что могло сэкономить мои финансы и помочь мне вновь не вляпаться в долги, приходилось принимать с искусственной благодарностью.

Габриэль сидела за столом из белого мрамора, на котором на золотых подставках для горячего стояли две тарелки с едой. Я села напротив сестры. Мясо пахло просто восхитительно, мой рот наполнился слюной. Я так давно не ела нормальной еды! Обычно я покупала недорогую выпечку на работе или ела замороженную пищу, такую, которую просто нужно было разогреть. Мне приходилось работать с утра до позднего вечера, чтобы влачить свое жалкое существование. И это я еще расплатилась со всеми долгами… Если бы кредитор не скостил мне большую часть суммы, даже не знаю, как бы я ее отработала.

– Я скучала, – сказала Габби и ее брови поползли друг к другу. Она пару раз шмыгнула носом и протянула ко мне руку через стол, опустив ее на мою ладонь. Я тут же одернула руку и поморщилась.

– Пожалуйста, не молчи… – продолжила сестра.

Я с шумом отодвинула стул.

– Ты обещала, – произнесла я сквозь зубы.

– Знаю, прости. Не уходи. Я не буду расспрашивать.

Я вновь придвинулась к столу и принялась за еду, смакуя каждый кусочек. Такую сочную и мягкую говядину я последний раз ела в доме у родителей. Как раз на том самом ужине, когда мы разругались в пух и прах, в следствии чего я разбила тарелку и послала родственников ко всем чертям.

Сестра ела молча, лишь изредка поднимая на меня взгляд. Она выглядела… не могу подобрать слов. Жалко? В уголках ее глаз собрались слезы, а руки едва заметно подрагивали. Было странно видеть человека, с которым мы похожи как две капли воды, таким.

Габби, успешная и всеми любимая Габби, боялась даже взглянуть на свою никчемную сестру. Мне было невыносимо видеть ее такой, хотя когда-то я мечтала об этом. Я жаждала увидеть ее провал, ее слезы и боль. Я хотела, чтобы мать хоть раз посмотрела на нее таким же взглядом, которым она регулярно одаривала меня. Она подпирала бока руками, поджимала губы и хмурила брови. Ее взгляд прожигал во мне дыру. Он означал, что я опять расстроила мать. Она так и говорила «Даниэль, ты опять расстраиваешь мать». Ее спокойная интонация заставляла мои кулаки сжиматься, а ноздри раздуваться. Эта фраза до сих пор звучит в ушах при каждом провале. Когда я влезла в долги, рассталась с женихом, накосячила на новой работе в Финляндии… И даже теперь, когда я со всей силы сжала вилку, лишь бы с моих губ не сорвалась какая-нибудь неловкая фраза, которая положит начало долгому и неприятному разговору с Габби. «Даниэль, ты опять расстраиваешь мать».

– Что с тобой стало? – все-таки вырвалось у меня. – Зачем ты покрасила волосы?

– Тимоти попросил. Помимо канала я теперь подрабатываю у него в компании пресс-секретарем. Он считает, что рядом с будущим премьер-министром не должна быть блондинка… Ну, понимаешь, ведь блондинок считают…

– Глупыми, – закончила я и усмехнулась. Кто глупый на самом деле – так этот Тимоти Толмен. Габби познакомилась с ним еще в университете. Сестра не раз выручала его с учебой. Она была лучшей на факультете и постоянно участвовала во всевозможных конкурсах и олимпиадах. У них закрутился бурный роман. Родители одобряли ее выбор, к тому же, Тимоти был из влиятельной семьи, владеющей сетью элитных отелей, ночь в одном из которых стоила как три моих зарплаты. Наши родители быстро нашли общий язык с семьей Толмен и вовсю планировали совместное будущее своих чад. А для меня жених Габби стал лишь еще одним поводом напомнить, какой неудачницей я была по сравнению с сестрой. Столько раз родители поглядывали на меня с жалостью, когда видели меня с моим женихом – Оушеном. Он был простым парнем, работающим на заправке. Зато, в отличии от Тимоти, у него доброе сердце, и он никогда бы не попросил меня перекрасить волосы, если бы мне того не захотелось! Но стараниями родителей, наши пути все-таки разошлись.

– Глупыми… – зачем-то повторила сестра и ее взгляд остановился на одной точке. Она печально улыбнулась и вновь взглянула на меня. —Похороны через три дня.

Съеденная пища будто превратилась в кусок свинца и тяжестью осела в желудке.

– Отлично, – выдавила из себя я. – После похорон я сразу же уеду.

– Ты не можешь. Через неделю будет оглашение завещания, там должны присутствовать все члены семьи!

Я поперхнулась чаем. Откашлявшись, вцепилась в край стола.

– Будто они могли мне что-то оставить! – чуть громче, чем следовало, выкрикнула я. – Они меня ненавидели.

– Не говори так! Мама и папа…

– Ты сама все знала, но упорно не хотела замечать, – прервала я сестру. Она лишь вздохнула.

– Я замечала больше, чем ты думаешь. – Габби поднялась и составила грязную посуду в посудомойку. Не оборачиваясь, она добавила, – я скучаю по нам. Скучаю по временам, когда мы были просто Габби и Дана.

– Память тебя обманывает, – бросила я. – Такого никогда не было. Всегда была лишь Габриэль! – Я торопливо бросилась вверх по лестнице и, хлопнув дверью, заперлась у себя. Упав на кровать, обняла подушку. Ночной перелет был утомительным, поэтому прошло немого времени, голова потяжелела, и я провалилась в сон.

***

26 октября, 1997 года

Родители частенько отправляли нас с сестрой гулять вдвоем. Они, видимо, полагали, что семилетние девочки смогут позаботиться друг о друге. Так и было, до этого дня. Октябрь девяносто седьмого выдался холодным. Мать старалась не упустить ни одного погожего дня, чтобы отправить нас на улицу и заняться своими взрослыми, как она говорила, делами.

Габби обожала прогулки, чего не скажешь обо мне. В основном я ненавидела то, что бывало после них. Мне был интересен каждый угол, каждый закуток на улице. Я с радостью подбирала бездомных котят или раненых голубей, до которых моя сестра ни за что бы не дотронулась. Я забиралась в такие места, которые Габби называла страшными и опасными. Я исследовала колодцы, заброшенные гаражи и даже пару раз рылась в помойке, когда из нее раздавалось мяуканье. Я не боялась дождя, грязи и насекомых. Обожала шлепать ботинками по лужам и лазить на деревья, когда сестра обхватив себя руками стояла где-нибудь неподалеку и умоляла меня прекратить. Но я не могла! В детстве мир казался таким огромным и интересным, будто повсюду меня поджидали приключения, а я всеми силами старалась их найти. И находила.

С того дня прошло много времени, но он до сих пор снится мне в кошмарах. В школе был выходной день, а на улице с самого утра не пролилось ни капельки дождя, даже солнце иногда выглядывало из-за туч, будто выманивая людей из их домов. Мать накормила нас обедом и когда она, напевая что-то из репертуара Рэя Чарльза, выглянула на улицу, я поспешила в нашу с Габби комнату, предчувствуя беду.