Читать книгу Космос. Пространство. Душа - Хомяк Пушистый - Страница 1

1

Мой отец был человеком странным и даже, можно сказать, ненормальным. Нет, он вовсе не шизофреник, наркоман или что-то в этом роде. Его можно было бы назвать настоящим злодеем, только вот ничего плохого он не совершил. Даже имя говорило само за себя: Байрон. Почему же он ассоциировался у меня со злодеем? Не уж-то только из-за диковинной внешности, некоторых привычек, загробного тона и витиеватой речи? Но разве можно судить человека, практически ничего не зная о нем? Я знал некоторые черты его характера: жестокость, даже бессердечность, властность, целеустремленность… Меня интересовала его загадочная личность и в тоже время наводила ужас. Байрон имел необычную внешность, как уже упоминалось ранее, и главной ее особенностью были длинные темно-бордовые волосы. На первый взгляд они казались черными, но на свету отливали алым.

Жил я в большом трех этажном доме – мрачном и строгом. Иногда, когда мне было особенно скучно, я выходил на улицу и любовался создавшимся контрастом. Только представьте: между двумя яркими домиками, крыши которых подделаны под пряничные, расположился черный домища, будто бы клякса на белом листе бумаги. Я часто замечал, как проходящие мимо шептались, указывая на наш дом то с восторгом, то со страхом. Чего они боятся – я не понимал. С ними ведь все в порядке. По крайней мере, было.

Вернемся к «отцу». Почему же «отцу» я написал в кавычках? Потому что никаким, даже самым дальним родственником он мне не являлся. К сожалению, или к счастью о своих настоящих родителях я ничего не знал. Не знал где они, что с ними, живы ли они вообще? Оставалось только надеяться, что с ними все хорошо.

У Байрона есть сын – Виктор. Он был старше меня на три года, худой и высокий, белокурый, с блеклыми голубыми глазами и тонкими бледными губами. Он казался полной противоположностью Байрона, если нее учитывать некоторые сходства, которые смутно, но подтверждали их родственные связи. Взять, к примеру, взгляд: равнодушный, холодный. Я его не любил и предполагал, что это взаимно.

А еще в доме жило несколько «работников» так сказать. Толстый садовник, лысый механик, добродушный и щедрый шеф-повар с поварятами, а так же Пелагея. Последнюю я считал сумасшедшей. Я часто был свидетелем следующего: вот она бежит по коридору, напевая или бормоча что-то под нос, вот она разговаривает с растениями, порой даже что-то нашептывает их, окнам, стенам, коврам… Ей было лет двадцать, не больше.

Есть у меня очень хороший друг – Тим Смирный. С его отцом Байрон более-менее общается, но не доверят. И все из-за Верейских. Их Байрон не любил, и даже не пытался это скрыть, а те, как ни странно, все не бросали попытки найти «общий язык». Знаю я их старшего сына Влада, но лучше бы не знал. Весь напыщенный такой, самовлюбленный. Я с ним в одной школе учусь. Он старше меня на два года. А его сестру – Аленку – я бы вписал в «список друзей», но, наверное, из-за Влада она мне не нравилась, хотя знаком я с не1 практически не был. Из-за общего друга – Тима – я старался сохранять нейтралитет.

Но однажды с Верейскими пришлось провести намного больше времени, чем предполагалось. Случилось это летом. Тогда Байрону зачем-то понадобилось ехать в Москву. Не знаю, чего он такого принял, но вдруг сам предложил Верейским поехать с ними на микроавтобусе. Те, понятное дело, охотно согласились (им в тот момент тоже что-то резко понадобилось в столице). Решили сидеть за рулем по очереди: сначала Байрон, потом Серафим – глава Верейских – и так далее.

До Москвы, как мне было известно, можно добраться двумя способами: по дороге, или прямиком через лес. Последний был в несколько раз короче, поэтому его и выбрали. «Зачем же Байрону понадобились Верейские? – думал я, – Он бы ни за что на свете не оказал им такую услугу. Да любую услугу не оказал бы.»

В общем, поехали. Сначала все было хорошо. Тишина стояла загробная, слышался только монотонный гул мотора, да шум колес. Ко мне подсел Виктор. Брат бесцеремонно швырнул рюкзак, поставленный на второе место, мне на колени.

Почти всю дорогу я смотрел в окно. Мимо с неимоверной скоростью проносились поля, которые всякий раз меняли цвет то на желтый, то снова окрашивались в зеленый, редкие одинокие домики с маленькими силуэтами человечков возле, деревья, сливавшиеся в непроглядную плотную стену. Вот и город позади.

Сейчас за рулем сидел Серафим. Я украдкой выглянул из-за спинки сиденья: медовые, даже скорее янтарные глаза его блестели, светлые волосы были прилизаны и будто бы светились на солнце от геля, дорожный плащ застегнут на все пуговицы, не смотря на жару. Выглядел он неуверенно, напряженно – пожалел, наверное, что согласился.

– И что же, позвольте поинтересоваться, понадобилось вам в Москве? – полюбопытствовал Байрон, буравя свою «жертву» взглядом. Голос его звучал недоброжелательно и холодно. Затея эта ему все больше не нравилась. «Тогда зачем было предлагать?» – вертелся у меня на слуху вопрос.

– Есть одно дело. Так, пустяки. – сдержано ответил Серафим Верейский. Мне даже показалось, что он повел плечом, выдавая волнение.

Байрон поднял брови, но никак не прокомментировал. Сегодня на нем был почти такой же плащ, как и у Серафима, разве что бежевый, высокие черные сапоги; длинные волосы завязаны в хвост.

– В чем дело? – заметив мой взгляд, осведомился «отец». Он прищурился, вопросительно уставившись на меня через зеркало.

Почему-то все без исключения посмотрели на меня: Влад и Аленка, до того в полголоса обсуждая что-то, Пелагея и Иса – жена Серафима, тоже о чем-то говорившие, покосился даже Виктор, делавший вид, что заинтересован необычным узором на спинке сиденья. Даже Серафим, и тот незаметно бросил на меня взор.

Покраснев под перекрестием взглядов, я помотал головой. Голос подвел бы.

– Твой сын прав. – по-своему расценив мой «ответ» произнес Серафим. – Нам действительно стоит остановиться.

Я смутился еще сильнее и решил последовать примеру брата: стал разглядывать причудливые завитушки, точечки и палочки на сиденье.

– Мы проехали не так уж много. Еще рано останавливаться. Я предполагал, оказывая вам эту услугу, что вы отнесетесь к этой поездке более чем серьезно. И если в вашем случае это пустяк, – ледяной взгляд в мою сторону, – то в нашем… Откровенно говоря, – продолжил он, – я надеялся, что вы поможете моему делу. Но раз вы не можете потерпеть…

– Я рад помочь. Так или иначе – услуга за услугу. Только скажи, что делать и в чем твое дело заключается.

Байрон ненадолго задумался, но почти сразу же покачал головой, неожиданно для него же перейдя на «ты»:

– Скоро узнаете. Терпение. Если ты устал, я могу заменить тебя, однако не скрою: считал, что ты окажешься выносливее. – его речь уже не звучала так пафосно, как до этого. Вероятно, Байрон хотел добавить что-то еще, но почему-то передумал.

«Интересно, что же творится в его голове?» – подумал я. Сейчас «отец» безучастно смотрел куда-то в сторону. О чем же он думает?

И снова этот злой взгляд в мою сторону. Очевидно, я сбивал его с мысли.

И вдруг автобус покачнулся. Его вдруг стало мотать из стороны в сторону. Он то подпрыгивал, то вздрагивал. Байрон чуть ли ни с ненавистью взглянул на Серафима, тот в ответ изумленно вытаращился на него. Виктор, которого начало клонить в сон, ударился головой о спинку сиденья впереди, Иса Верейская и Пелагея умолкли, Влад и Аленка испуганно переглянулись.

Автобус, ни на что не обращая внимания, съехал с обочины и заехал в лес. Мчась с неимоверной скоростью, нам чудом удавалось избежать столкновения с деревьями. Что-то громко дзынькнуло, и в воздух начали подниматься серые тучки дыма.

– Горим! – что есть мочи заорал Влад и вскочил на ноги, но тут же плюхнулся обратно, ударившись головой о стекло.

Поездка продолжалась не долго: совсем скоро наше везение кончилось, и автобус с глухим грохотом врезался в сосну.

Первым из автобуса выскочил Влад, все еще не переставая орать.

– Приехали. – пробормотал Байрон.

– Кажется, автобус сломался. – резонно заметил Серафим.

Байрон резко вскочил с места и взглянул на спутника так, словно он покрылся чешуей и превратился в дракона.

– Вы в этом так уверены? – с наигранным удивлением уточнил «отец». Он посмотрел по сторонам и заключил: – Действительно. Вы правы.

– Браво, прекратите весь этот спектакль. – нахмурился Серафим. – Что теперь? Что делать?

Пока они говорили, я вслед за остальными стал медленно идти к выходу – в багажнике обнаружились спальные мешки.

Уже почти стемнело – я даже не сразу заметил пылающего неба. Оно практически полностью было скрыто острыми верхушками-пиками сосен. «Дневные» звуки с каждой секундой становились все тише. Стрекотание сверчков, таинственные лесные шорохи и скрипы разносились гулким эхом по всему лесу. Стало холоднее. Никакую тропинку я не нашел, да и, судя по одинаково взволнованно-озадаченным лицам, остальные так же не преуспели в этом.

– Шах и мат! – Из автобуса наконец вышел ликующий Байрон, а вслед за ним в некотором отдалении показался растерянный и сбитый с толку Серафим.

– Как я уже говорил ранее, – сложив пальцы в замок, с непонятной радостью начал «отец», – эта поездка очень важна для меня. Сообщу наперед – не только для меня. И вот она сорвалась.

Байрон обвел всех многозначительным взглядом и вдруг глубоко вздохнул:

– У кого какие идеи? – Теперь голос его звучал потерянно и отнюдь не радостно.

Я удивленно посмотрел на него: какая резкая перемена настроения! О чем же они поговорили с Серафимом? Почему у последнего такой недоумевающий вид?

– Разобьем небольшой лагерь, что еще остается? – пожал плечами Виктор. – Времени у нас много.

– Времени у нас много… – словно анализируя, задумчиво повторил Байрон. – Времени много, выбора нет. Печальный поворот событий. Пройдем чуть дальше, поищем поляну. Виктор, возьми спальники, Серафим – синюю сумку. А, и рюкзак. Возле сумки который.