Оглавление
Хорхе Луис Борхес. Алеф
Бессмертный[1] Перевод Л. Синянской
Мертвый[34] Перевод К. Корконосенко
Богословы[36] Перевод Е. Лысенко
История воина и пленницы[72] Перевод Б. Дубина
Биография Тадео Исидоро Круса (1829–1874)[80] Перевод Л. Синянской
Эмма Цунц[92] Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
Дом Астерия. Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
Вторая смерть[99] Перевод А. Рейтблата
Deutsches Requiem[120] Перевод Б. Дубина
Поиски Аверроэса[140] Перевод Е. Лысенко
Заир[164] Перевод Л. Синянской
Письмена Бога. Перевод Ю. Стефанова
Абенхакан Эль-Бохари, погибший в своем лабиринте[201] Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
Два царя и два их лабиринта[209] Перевод Б. Дубина
Ожидание. Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
Человек на пороге[214] Перевод В. Кулагиной-Ярцевой
Алеф[220] Перевод Е. Лысенко
Послесловие. Перевод В. Правосудова
Отрывок из книги
В Лондоне, в июне 1929 года, антиквар Жозеф Картафил[4] из Смирны[5] предложил княгине Люсенж шесть томов «Илиады» Попа (1715–1720) форматом в малую четверть. Княгиня приобрела книги и, забирая их, обменялась с антикваром несколькими словами. Это был, рассказывает она, изможденный, иссохший, точно земля, человек с серыми глазами и серой бородой и на редкость незапоминающимися чертами лица. Столь же легко, сколь и неправильно, он говорил на нескольких языках; с английского довольно скоро он перешел на французский, потом – на испанский, каким пользуются в Салониках, а с него – на португальский язык Макао. В октябре княгиня узнала от одного приезжего с «Зевса», что Картафил умер во время плавания, когда возвращался в Смирну, и его погребли на острове Иос. В последнем томе «Илиады» находилась эта рукопись.
Оригинал написан на английском и изобилует латинизмами. Мы предлагаем дословный его перевод.
.....
Ночи в пустыне могут быть холодными, но та была жаркой, как огонь. Мне приснилось, что из Фессалии ко мне текла река (водам которой я некогда возвратил золотую рыбку), текла, чтобы освободить меня; лежа на желтом песке и черном камне, я слушал, как она приближается; я проснулся от свежести и густого шума дождя. Нагим я выскочил наружу. Ночь шла к концу; под желтыми тучами все племя, не менее счастливое, чем я, в восторге, исступленно подставляло тела животворным струям. Подобно жрецам Кибелы, на которых снизошла божественная благодать, Аргус стонал, вперив взор в небеса; потоки струились по его лицу, и то был не только дождь, но (как я потом узнал) и слезы. Аргус, крикнул я ему, Аргус.
И тогда, с кротким восторгом, словно открывая давно утраченное и забытое, Аргус сложил такие слова: Аргус, пес Улисса. И затем, все так же не глядя на меня: пес, выброшенный на свалку.
.....
