Оглавление
И. Е. Сироткина. Мир как живое движение. Интеллектуальная биография Николая Бернштейна
От автора
Динамика века (вместо введения)
Глава 1. Начало
Психофизика и колокола
Наука и искусство движения
Глава 2. Культ и культура труда
Нормализация движений
Биомеханика в науке и в театре
Конструкция или морфологический объект?
Глава 3. Экспансия метода
Революция и реакция
«Ты-готский, Лури-ты»
Мосты и трамваи, торфушки и козоноши
Поверить алгеброй гармонию
Окно в Европу
Глава 4. «Современные искания»
Рассыпанный набор
Рефлекс и рефлексик
Глава 5. Структурная физиология
Уравнение движения
Центр и периферия
Сенсорные коррекции и моторное поле
Задача и уровни
Глава 6. Двигательный разум
Восстановление движений
ОПД
Сознание и автоматизм
«Знание как»[371]
Что есть ловкость?
Глава 7. Против течения
Павловская сессия
Биологическая математика
Кибернетика и активность
Глава 8. Футурист в физиологии
Moscow Motor Control School
Когнитивные науки
Антиципация
Чудеса кинестетического воображения
Важнейшие даты жизни и научной деятельности Н. А. Бернштейна
Библиография трудов. Н. А. Бернштейна
Список принятых сокращений
Отрывок из книги
Эта книга – интеллектуальная биография замечательного физиолога Николая Александровича Бернштейна (1896–1966), одного из создателей биомеханики и теории управления движениями. Николай Александрович был человеком Ренессанса: отличным математиком и инженером, знал десяток языков, замечательно владел словом, сочинял музыку и стихи, прекрасно чертил и рисовал, своими руками паял радиоприемники и строил модели паровозов, наконец, был клиническим врачом – проницательным диагностом. Если использовать термин его любимой науки биомеханики, можно сказать, что он обладал многими степенями свободы.
Угнаться за таким человеком вряд ли возможно, поэтому книга написана как биографический очерк: не исчерпывая всей жизни ученого, она освещает ее отдельные эпизоды. Но эта книга еще и очень личная. В семнадцать лет я поступила на факультет психологии Московского государственного университета. Семинары по общей психологии на первом курсе вел Александр Григорьевич Асмолов. От него я впервые услышала о Бернштейне, которого Асмолов назвал «поэтом в науке». Это звучало неожиданно и заставляло задуматься: что же в науке можно считать поэзией? Правда, в этом возрасте вокруг столько всего захватывающего, а мир так велик и обширен, что про Бернштейна я вспоминала лишь эпизодически, например, когда надо было сдавать экзамен.
.....
Отношение Бернштейна к физиологу старшего поколения Ивану Петровичу Павлову (1849–1936) всегда было сложным. Начиная с 1924 г. Николай Александрович резко критиковал его теорию условных рефлексов. Понятие условного рефлекса он считал глубоко искусственным – артефактом, полученным в лаборатории, на обездвиженных животных, помещенных в «станок» и находящихся в «башне молчания». Рефлекс, считает Бернштейн, «это не элемент действия, а элементарное действие», появившееся на свет «там же, где возникло первое в мире „элементарное ощущение“ <…> в обстановке лабораторного эксперимента»[13]. В полемике с Павловым он писал книгу «Современные искания в физиологии нервного процесса»; во Всесоюзном институте экспериментальной медицины в 1936 г. была запланирована их дискуссия. Но Павлов умер. К тому же после убийства Кирова в стране усилились репрессии против интеллигенции. И Бернштейн отдал распоряжение в типографию: рассыпать набор книги. Об этом рассказывается в четвертой главе книги «Современные искания».
Ученый не только обладал прекрасной математической подготовкой, он и мыслил как математик, переводя сложные явления в кажущиеся простыми изящные теоретические идеи. Такими идеями стали принцип сенсорных коррекций, определение двигательной координации как преодоления избыточных степеней свободы, принцип «равной простоты движения». Привыкший думать точно и теоретично, он не мог не заметить, какими устаревшими выглядели используемые в физиологии модели. Такие, например, как идея «одно-однозначного» (или взаимно-однозначного) соответствия в теории условного рефлекса, когда замыканию одной условно-рефлекторной связи ставилась в соответствие одна нервная клетка мозга. Бернштейн пытался показать, насколько ушла вперед математика в создании теоретических моделей, насколько больше возможностей она могла бы предоставить физиологии. Новую физиологию он назвал «структурной», об этом – в пятой главе «Структурная физиология».
.....
