Как я по голове осьминога гладил. Рассказы хирурга

Оглавление

Игорь Александрович Куклин. Как я по голове осьминога гладил. Рассказы хирурга

Мои рассказы

Покос

Как я за водкой ездил

Как я корову доил

Почему я не стал охотником

Рыбалка

Про чемоданчик

Баба Катя

БЕЛКА-ЛЕТЯГА

ОХОТНИЧКИ

ПОКОЛЕНИЕ САМОУЧЕК

ОБЩАГА

ПЫЛЬНАЯ БУРЯ

АРХИ

КОКА-КОЛА

НИКИТИЧНА

ЖЁЛТАЯ ПИЛОТКА

ВРАЧЕБНАЯ ПРАКТИКА

ГАНГРЕНА ФУРНЬЕ

ЗИМНИЙ НОЧЕР

ГОСТЬ

БУРУНДУК

ИНТУРИСТЫ

ВСТРЕЧА НА ПАРОМЕ

МИША

ТАРАКАН

ПЕРЕРЫВ

Как я кисть пришил…

Как я рекорд установил

Восстановление первого пальца у ювелира

О вреде катания с горок

Почему я член не пришил

Случай на дороге

КАК ПЕРЕСТАЁШЬ БЫТЬ МАТЕРИАЛИСТОМ

ПРО ДЕДА

НА АРБАТЕ

НЕДОРАЗУМЕНИЯ?

НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ

СОБАКИ ЕРБОГАЧЁНА

ЗАЛАРИНСКИЕ ГРИБОЧКИ

СЛУЧАИ НА ВРАЧЕБНОМ ОБХОДЕ

ОБ УЧИТЕЛЕ

КАК БЕГ ПО ЛЕСТНИЦЕ ЗАМЕНЯЕТ СЛОЖНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

КАК НАЙТИ ВЫХОД ИЗ БЕЗВЫХОДНОГО ПОЛОЖЕНИЯ

ИЛИ ПРИДУМАННАЯ ОПЕРАЦИЯ, ПОСЛЕ КОТОРОЙ ПАЦИЕНТ, ПРОЛЕЖАВШИЙ В БОЛЬНИЦЕ ДЕСЯТЬ МЕСЯЦЕВ, ВЫПИСАЛСЯ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ДНЕЙ

«РУССКАЯ» ОПЕРАЦИЯ, НАЙДЕННАЯ В АМЕРИКАНСКОЙ КНИГЕ

КАК СОЗДАТЬ ЩЁКУ НА РУКЕ

ГОЛЛИВУД ПО УСТЬ-ИЛИМСКИ

ТУПИК

ИСЦЕЛЕНИЕ

ОБИДА

ЗНАКОВЫЙ ЧЕЛОВЕК

СТРАШНАЯ ТАЙНА

Ещё случай на дороге

КАК ВЫЖИВАЛИ В 90-Е

ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ

ОПЕРАЦИОННАЯ СЕСТРА

КАК Я СДЕЛАЛ УМНУЮ ОПЕРАЦИЮ ДУРАКУ

Как я по голове осьминога ГЛАДИЛ

Что хотел сказать друг в среду?

КАК БЫТЬ МЕДИКУ?

О ПЕРЕДАЧЕ ОПЫТА

Русско-японский концерт

ПРО ПОНТЫ

ЯЩИК С ИНСТРУМЕНТАМИ

ЗАВТРА НАЧИНАЛСЯ СИМПОЗИУМ

ПОСЛЕ НАВОДНЕНИЯ

ТОПОР

ПРОЩАНИЕ

ЭТО БЫЛО ВЧЕРА

СУДОКУ

ПОДТЯЖКА ЛИЦА В РЕКОРДНОМ ВОЗРАСТЕ

ПУТЬ К БОГУ

КАК ДВА КУСОЧКА СИЛИКОНА МОГУТ ИЗМЕНИТЬ ЖИЗНЬ

О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ

Отрывок из книги

К сожалению, мы не помним всю свою жизнь. Чаще запоминаются лишь какие-то важные для нас эпизоды, иногда наполненные сильными ощущениями и эмоциями. Все они хранятся где-то. И легко вспоминаются, только когда появляется какой-нибудь мостик. Мостик памяти. Это может быть взгляд на старую фотографию. Или, как было у меня, запах лошади. Именно этот запах на конной прогулке послужил мостиком в моё детство. Вспомнилось, как пах взмыленный гнедой Огонёк, на котором я возил копны перед грозой. А там недалеко и запах вороного, на котором я форсировал разлившуюся после дождя реку. Взгляд на книгу, стоящую на полке, – и мостик протянулся к той операции, которую я выполнил ребёнку, и благодаря этой книге сохранил девочке руку… Эти эпизоды нанизываются, как бусины, на нить жизни. Разные бусины. Некоторые тёплые, как жемчужины, на них хочется смотреть, к ним хочется возвращаться. Некоторые тёмно-зелёные от обид и разочарований. Я научился разбираться с обидами и искренне прощать. Но бусины светлее от этого не становились. Голубые до прозрачности бусины недоумений. Красные и оранжевые – гордости и побед. Прозрачные бусины горного хрусталя – откровений и открытий. Не все они попали в эту книгу. Некоторые чересчур уж интимные, как рождение чувств и рождение детей. Некоторые вполне профессиональные, но не очень понятные для немедиков. Это моя жизнь и мой выбор. Да не судите строго то, что получилось, мои дорогие. Искренне ваш, доктор Куклин.

Жаркий летний день. Заключительная стадия покоса. В центре огромной скошенной поляны стоит будущий зарод (стог на нашем диалекте). По всей поляне разбросаны увесистые копны. Дядя Вася и мой двоюродный брат Серёга мечут, то есть подают громадные навильники сена моему отцу на стог. Батя, как самый старший, вершит – раскладывает подаваемое сено равномерно по всему зароду и формирует его вершину, чтобы дождём не пробило. В этом есть особое искусство, я его от отца тоже знаю. Мы с дядей Витей возим копны. Собственно, возит их Огонёк, конь тестя дяди Вити, а мы ему помогаем. Мне лет десять-одиннадцать. Я верхом на Огоньке, на мне просторная рубашка, завязанная узлом только снизу, и лёгкий платок с узлом на лбу, спадающий на шею и плечи от противной мошкары, которая грызёт на лету, забивает глаза, попадает с дыханием в нос и рот, заставляя отплёвываться и откашливаться. Работа идёт в предельном темпе. Причиной тому чёрная, медленно приближающаяся, погромыхивающая и посверкивающая туча. До дождя нужно завершить зарод. Не сделаем это – промочит сено. А это ещё несколько дней дополнительной работы: разбрасывать, сушить, переворачивать, собирать… Общаемся жестами, иногда матом. На обычные слова нет времени. На Огоньке кроме седла ещё хомут с привязанной длинной верёвкой. У меня в руке палка, заострённая с одного конца и с привязанной верёвкой покороче – с другого, – подкопённик. Я на рысях, чтобы хоть немного разогнать мошкару, да и время поджимает, подъезжаю к очередной копне, бросаю дядьке подкопённик. И пока я объезжаю вокруг, заводя длинную верёвку, дядя Витя успевает воткнуть палку острым концом под копну, потом привязывает конец длинной верёвки к хомуту, а верёвку подкопённика перебрасывает через верх копны и вяжет сзади к длинной верёвке. Получив моими пятками по бокам, Огонёк натужно трогает копну с места. Дядя Витя собирает остатки сена граблями и идёт к следующей копне. Мы же с Огоньком тянем копну к зароду. Поставить её надо так, чтобы удобно было метать. Дядька Вася черенком вил показывает место для остановки, в два рывка развязывает узлы, бросает мне верёвку подкопённика. И уже на скаку, вырывая палку из-под копны, я вижу, как невысокий и жилистый дядька поднимает на вилы почти половину привезённого мною сена. Уже туча закрыла солнце, уже дунуло первой прохладой, унося остатки гнуса, но я везу последнюю копну, треножу и снимаю с мокрого Огонька седло, хомут и узду. Он с благодарностью утыкается мордой в нескошенную в кустах траву. Силёнок метать навильники на зарод у меня ещё не хватает, поэтому помогаю, как могу: собираю граблями сено, обтёсываю понизу зарод. Сверху по веревке спускается мокрый от пота, с прилипшими ко лбу волосами и травинками батя. Улыбается. Шустрый Серёга уже развёл костёр и навесил котелок на чай. Дядьки натягивают брезент между деревьями. Первые капли дождя отмашисто бьют по листьям, оставляют круглые тёмные пятна на брезенте. Тянет дымком, свежим сеном, лошадиным и человеческим потом. Все молчат. Пьют чай и щурятся, то ли от дыма костра, то ли от удовольствия. И внутри рождается какое-то пронзительно острое ощущение счастья. Успели…

.....

Я каждый раз, пока отец сидел в очереди и разговаривал с мужиками, пробирался через заросли дикой малины к самой тайне, к Началу. Откуда-то из тонких щелей в твёрдом камне сочится, капает, набегает в небольшое углубление чистейшая вода. Зачерпнёшь её пригоршней, пьёшь, и аж зубы от холода ломит. Песчинкам и маленьким камешкам на дне этой ямки нет покоя, они постоянно в движении, кувыркаются, пока их не подхватит поток и не унесёт вниз по деревянному жёлобу. В ямке и вокруг много мелких почерневших монет. Отец запрещает их брать. На кустах вблизи источника повязаны цветные ленточки – обо. Знак священного места бурят. Мне объяснили, что когда повязывается обо, читается молитва. Потом, когда ленточка колышется ветром, молитва многократно повторяется.

Это таинство появления чего-то нового, зарождение большого из вот этого малого будет в моей жизни ещё не раз. Рождение детей, конечно, на первом месте. Потом начало новых направлений в хирургии – реплантация, пластическая хирургия в онкологии… Разработка новых операций. Обучение учеников, многие из которых, подобно тому, как из ключика рождается река, стали классными специалистами в своей профессии. И всегда в душе возникает чувство, сродни тому, детскому, которое я испытывал, глядя, как из твёрдого камня сочится чистая вода. Но это будет потом…

.....