Читать книгу В кукурузу - Игорь Алексеевич Фадеев - Страница 1

Утром на разрушенной квартире

Утром, на разрушенной квартире,

Вспоминаю то, что ночью было.

Понимаю, то, что здесь пылало,

На рассвете сильно подостыло,

Медленно сползаю, по дивану,

Оборачиваюсь: «Кофе хочешь?»

Ты тихонько взглядом поджигаешь,

Отвечаешь: «Чёрный, цвета – ночи».

Судьба

Судьба за задницу меня кусает,

Пинками двигает вперёд,

Вот поменяться б с ней местами,

Чтоб было всё – наоборот,

Собрать все силы и ввалить с размаху,

За то, что сделала она со мной.

И попросить свою собаку,

Добавить ей с разбегу кочергой.

Пускай летит своей дорогой,

И не мешает мне идти,

Пока мечтал… успел ещё три раза,

По шее и по заду огрести.

Где вы люди

Долго не был в своём селе я,

А приехал, закачало, как будто пьян,

Понастроили столько, что нет места,

Есть здесь всё, нету только – русских крестьян…

Передохли давно, коровы советские,

А российских как не было, так и нет,

И поля стоят: без свеклы, без картофеля,

Это Западу наш, суровый ответ.

Где вы люди: простые радушные?

Растворились в спирте да городах.

Все исчезло, пропало, бесследно сгинуло,

От села осталась, только церковь в крестах.

Ты украла её

Ты украла её, украла,

У меня, для себя одной,

Эта кража, как острое жало,

Мне вонзается в спину стрелой.

Знала ль ты? Что деля неделимое,

Обрываешь последнюю нить,

Этой кражей нечеловеческой,

Запрещаешь её любить!

Ты украла её, украла,

А зачем? Для чего? Почему?

Ты сама того верно не знаешь?

Знай одно! Я её верну!

Так пей!

Хочешь крови моей? Так пей!

Не жужжи мне только на ухо,

Хочешь в ногу кусай, хочешь в глаз,

Насыщай полосатое брюхо.

Видно все вы бабы такие,

Всё б вам пить мужицкую кровь,

И жужжать ночами на ухо,

Жалить сердце и тело вновь.

Самокритика

Посмотрю я в зеркало,

Плюну на себя,

Я – за самокритику,

Мне она важна.

Офисный футбол

Сегодня пятница, а это значит,

Нас ждёт чудесный, офисный футбол,

Прекрасным вечером на стадионе,

Ногою в бутсах, запинает кто-то гол.

Принципиальный матч за чемпионство,

Столкнёт на поле классных молодцов

Команду жополизов, подхалимов

И их соперников, начальников – отцов.

И вот, пожав друг-другу руки,

Не ожидая зрителей, свистков.

В смертельный бой кидаются команды,

Без всяких там изысканных финтов.

Команда жополизов атакует,

Кузыкин делает на лево пас,

На перехват к нему летит директор,

И получает мячик прямо в глаз.

Кузыкин сознаёт свою ошибку,

С начальством не играют, так, в футбол,

В свои ворота направляет мячик,

И забивает, сам себе, прекрасный гол.

После чего, подняв директора из грязи,

И отряхнув его своей рукой,

Кузыкин восхищённо вспоминает,

Как ловко бьёт директор головой.

Теперь мячом владеет зам по кадрам,

Бежит он смело, бодро, напрямик,

Дорогу уступают жополизы,

Один вратарь бедняжка скис и сник.

Вратарь, Терёхин понимает,

Нельзя никак дорогу уступать,

А зам по кадрам нагло напирает,

И остаётся только выжидать.

Не доходя до вратаря полметра,

По кадрам зам с размаху бьёт ногой,

Голкипер прыгает и чудом успевает,

Не зацепить летящий мяч рукой.

Восторга жополизы не скрывают,

Уже второй подряд забит им гол,

И лишь Терёхин жалостно вздыхает,

Пик нервного напряга не прошёл.

Команда подхалимов вновь в атаке,

С мячом летит бухгалтер Кулаков,

Начальник склада, усмехаясь,

С размаху бьёт бухгалтера пырцой.

Бухгалтер падает, крича от боли,

А жополизы, видя это фол,

Сами себе пенальти назначают,

Быть должен справедлив футбол.

Вратарь Терёхин вновь на страже,

Суров, сосредоточен напряжён,

С разбегу бьёт начальник склада

И валится, промазав на газон.

Пенальти неудачен, безусловно,

И кажется не вытащить тот мяч,

Но жополизов вновь спасает,

Вратарь Терёхин прыгающий вскачь.

Голкипер ловко, словно кошка,

Быстрее ветра прыгает вперёд,

И не смущаясь, что кругом начальство,

Нахально по своим воротам бьёт.

Ну вот и всё, футбол окончен,

Прощаются на поле молодцы,

Принципиальны были жополизы,

И снисходительны начальники-отцы.

Сахарная пудра

Я увидел на твоих штанах -

Длинное пятно из белой пыли,

Ты сказала: «Это мы вчера –

Сахарную пудру уронили».

Я киваю головой в ответ,

Соглашаясь с тем, что это – пудра,

И хотя сомненья всё же есть…

Пудра, безусловно, это – мудро…

Я бы мог подумать здесь: мука,

Порошок стиральный или мел,

Я бы мог подумать, что угодно,

Но меня, ответ твой, не задел.

И хотя по улице гурьбой,

В след тебе сопели наркоманы,

Ты спокойно шлёпала вперёд,

Руки затолкав в карманы.

Кто-то крикнул: «Это кокаин»!

Усмехнулся я, ведь это – пудра.

И хотя сомненья всё же есть…

Пудра, безусловно, это – мудро.

Бывает…

Бывает… наткнусь на стихотворение,

И в голове нет ни тени сомнения,

Вот, наконец-то: талант, современник,

А не какой-то безмозглый соперник,

Строчки летят и одна лучше другой,

Кто же ты? Кто же? Кто же такой?

И дочитав, до последней строки,

Взглядом ищу, чьи были стишки?

И снова, и снова, и снова…

Подпись: Вера Тушнова.

Как же хочется нам найти

Как же хочется нам найти,

Много грязи в другом – не в себе,

А потом это выплеснуть всё,

Позабыв, что сами в дерьме…

Как нам хочется всем указать,

На промашки других людей,

И смеяться над этим гурьбой,

И шутить всё глупей и тупей.

Принижая других – не себя,

Возвышаемся над людьми,

Не врубаясь, не мы растём,

А растёт, что нагадили мы.

***

Наши комплексы и недостатки,

Нам приятны, милы и сладки,

Потому-то оскалив улыбки,

Ищем мы у других ошибки.

Я хочу, выбросить телефон

Я хочу, выбросить телефон,

И в глушь – подальше, отсюда,

Мне надоел города звон,

И от работы в башке простуда.

Я хочу отключить интернет,

И с разбега нырнуть в Оку,

Смыть с себя поскорей,

Накопленную тоску.

Я хочу повидать тех,

Кто давно уже не со мной,

И напиться в июльский день,

Из колонки – холодной водой.

Я хочу, не думать, как жить,

Наверно влияет погода

Ну а может это душа,

Устала за сорок два года.

Альпинист

Всю жизнь свою, карабкаюсь я на скалу,

Срываюсь вниз, и повторяю снова,

Зачем ползу туда? Сам не пойму,

Есть проще: тихая, спокойная дорога.

Мне б здесь пройти, по жизни не спеша,

И наслаждаясь каждым вздохом!

Но телом пленена душа и согнута в дугу пороком.

В тумане взгляд, ободраны в кровь руки,

На выступ суеты, скользит стопа.

Всем телом лезу на вершину,

Мне возражает лишь душа.

Она не в рабстве и свободна,

И точно знает верный путь,

Но прицепилось камнем тело,

И отравляет словно ртуть.

Ещё чуть-чуть, ещё одно усилье,

Я опытный по жизни альпинист…

Я победил! Я наконец-то на вершине!

Смотрю вокруг, и понимаю – надо вниз…

Когда душе – с душой не по душе

Когда душе – с душой не по душе,

Нет ничего на свете хуже,

И тело чувствует себя,

Как будто в грязной, мокрой луже.

Квартира кажется тюрьмой,

А жизнь бессмысленней и уже.

И сердце мёрзнет даже в зной,

У умирает в этой стуже.

Я прятал творчество своё

Я прятал творчество своё – в своей груди,

Берёг его, от жадных, тусклых глаз,

Но сердце билось в поисках пути,

Ища дорогу, для рождённых фраз.

Мне душу резали, людей пороки,

Тянул, на дно, невыносимый быт.

То были жёсткие, но важные уроки,

В которых я был бит, но не убит.

И вырывалась боль, строкой, наружу,

И чувства, брызгами, летели в небеса,

И возвращались – снегом, в стужу,

И таяли на сердце не спеша.

И понимал я, жизнь, всё ж– хороша.

Шаги назад

Идёшь навстречу, делая шаги назад,

Скрывая сердце за стеною,

Не бойся! Я и сам когда-то шёл,

Такой же осторожною тропою.

Не надо, прямо не иди!

Шагай назад, закрыв глаза,

Мы так быстрее, соберём наверно,

Разбитые в любви сердца.

Я уловил твоё движенье,

И направление пути.

Стою и жду, когда твои сомненья,

Тебя – ко мне, сумеют привести.

Мерзкие твари

Как вы, мерзкие твари, мне надоели,

Всё б вам гнусную власть свою показать,

Вы – как блохи беззубые на собачьей шее,

Не крови напиться, так хоть шерсти нарвать.

И откуда у вас, столько злобы и зависти?

Столько набрали, что можно занять!

И когда замолчат, ваши подлые челюсти?

Перестанут дерьмо на меня извергать!