Оглавление
Игорь Андреев. Золотые тротуары (сборник)
Желтое и голубое. Рассказ о встречах с Рудольфом Нуриевым
Розы в нафталине. Рассказ о последних днях эмиграции Ирины Одоевцевой
Золотые тротуары. Воспоминания об Эдуарде Лимонове
Обед с модным писателем и многое другое. Рассказ об Эдуарде Лимонове
Glamour. Или слава и падение кутюрье Клода Монтана
Чертов узел Франсуа-Мари Банье. Рассказ о любовнике мадам Бетанкур, владелицы компании L’Oréal
Кот мадам Клод. Рассказ о хозяйке самого известного борделя во Франции
Jean-Marc. История парижского попрошайки кандидата в мэры Парижа
Nuits Crystal au CAFé de Flore. Хрустальные ночи кафе «Флор» – истории района Сен-Жермен
Тени де Сен-Жермен. Парижские зарисовки. Истории района Сен-Жермен
Алхимик с улицы Сен-Августин
Голова Пикассо
Дыра, или Большие каникулы
Собачий хвост лейтенанта Арно
Мадам Пипи
Созвездие тараканов
Завещание доктора Claus von Trauer
Прыжок через голову тигра
Музыкант Гарри
Страсти по Бахусу
Последняя жизнь графа де Сен-Жермен. Подлинная история про Далиду и ее поклонника
День России. Рассказ про Михаила Калашникова
Тайный смысл дорожных знаков. Рассказ про бандита-неудачника
Трубочист. Рассказ про мадам Брюнель и les Bateaux Mouches
Отрывок из книги
«Игорь Андреев, также как и я, когда-то, живет в Париже. В молодости, в те часы, когда Андреев не красил маслом его безумные портреты, он либо заседал в парижских кафе за чашкой чая (этот человек совсем не пьет, а еще русский художник, называется!), болтая с дамочками, либо посещал квартиры-музеи постаревших красавиц и красавцев, и находил в этом большое удовольствие. Я полагаю, это было удовольствие классового свойства. Бывший ленинградский фарцовый парень, а затем матрос с траулера, удовлетворял, таким образом, свой комплекс классовой неполноценности. В результате, десятилетия спустя, мы имеем что-то вроде группового портрета экзотического племени, населявшего в 80-е и 90-е годы глубины Сен-Жермен. Андреев пишет о той среде, которой я сторонился, живя в Париже, о светских негодяях, извращенцах и красавицах. О старых руках, в дорогих, потемневших от времени кольцах, потрескавшихся шеях и пожелтевших жемчужинах бус. Он пишет о богатых, порочных, и светских людях. Очень хорошо написано. Сочно. Ярко. Читайте».
Эдуард Лимонов, май 2015
.....
Обойдя детскую песочницу, мы почти молча направились к набережной, проходя мимо кафе, заметили у барной стойки мечущуюся Жанну в окружении завсегдатаев. Рудольф странно усмехнулся, отвернув голову, прибавил шаг. Его реакция для меня была сюрпризом, и я без подвоха спросил причину. Ответ был сначала отрицателен: зачем, мол, тебе, знать, художники, мол, болтуны. Но под натиском моих искренних обещаний, все-таки согласился изложить коротко странный случай. Дело было пустяковое, позвонил давнишний приятель, просил совета, отказать было неудобно, каких-то полчаса вместе – одно удовольствие. Выбрали нейтральную площадку для свидания, ею оказалось это кафе, главным достоинством которого было то, что оно близко находилось от квартиры. Расположились в глубине зала, где потише. Друг сел спиной к стене, а Рудольф снял свой картузик (какие носят усатые боцманы в фильмах) и повесил на спинку стула. Заказали напитки, народу было мало, напротив пожилая парочка читала газеты. Обслуживала их сама хозяйка, сверля глазами танцора, такой чести удостаивались только крутые пацаны. Надо сказать, что район антикваров был и так звездным полем – оплотом знаменитостей. Когда они собрались уходить, то обнаружили, что исчез головной убор – тот будто испарился. Поискали под столом. Жанна стала отпираться, мол, честно ни при чем, и сама встала на четвереньки, шаря по полу, а тут еще патрон с фотоаппаратом лезет: «Дай автограф, месье». Хорошо, что у него в запасе было еще таких штук десять, но конфуз все-таки был. Закончил Нуриев с юмором: «Вот такие там гарсоны-фетишисты». Он застегнул пиджачок и сделал многоточечную паузу. Поднял голову, зажмурив глаза. На бледно-голубом небе серебряной ниткой тянулся за обрывистый горизонт шлейф пролетевшего самолета.
О его смерти я узнал в вечерних новостях, по телевизору диктор кратко, сухо, без эмоций пролистал бурную творческую жизнь Великого Танцора. За окном лил холодный январский дождик, сквозь шум слышались печальные ноты, на экране все продолжали мелькать фрагменты из старой кинохроники. Я взял в руку пульт, нажал на красную кнопку, изображение погасло, мигнув светлой точкой.
.....
