Реклама. ООО «ЛитРес», ИНН: 7719571260.
Предисловие
Северная ходьба. 2013–2014
«Такие домá – у Рихарда Васми…»
«Свет есть, и звук, но только нет ни слова…»
«Просто разговор, а не разговор…»
«Свет преломляется как хлеб…»
«Всё это кружево на быстрых злых коклюшках…»
«Шарканье жестяной лопаты…»
«Утоптан снег, деревья голы…»
«По маленькой бы еще небесного огня…»
«Какие черти детские, кривые…»
Северная ходьба
1. Метель
2. Снеговики
3. Северная ходьба
4. Дворники
5. Собака
«Вот так бы изветвиться, извиться так…»
«Чудо-юдо-еврейская-рыба-селедка-кит…»
«Не надо лета и весны не надо…»
Олегу Панфилу
Небо – какое? Февраль
«Заблудиться бы в этом дереве…»
«Грязными пальцами по бумаге, по снегу…»
«Всё – муть какая-то и всё – ясность…»
«Как же темно тебе, темно…»
Прелюдия
«Сколько солнце набило зеленых точек…»
«Крупные хлопья снега…»
«Голова стоит на ветру…»
«Все неподвижно, как стрела Зенона…»
«Старик идет и кашляет. Звук мокроты…»
«Скажи, и повтори опять…»
«Горькая правда дыма между губами…»
«Плотная фраза, с оборванным краем…»
«Всё неясно в ясности небожьей…»
««Петрополь», «диафания» – в любом…»
«Картофельное поле под снегом…»
«Собака посреди двора…»
«мешок под ветром катится…»
«Я скажу тебе (не слушай)…»
«розка желторотая…»
«Облака побуквенно, посложно…»
Каменные стихи
«Есть музыка над вами, суки, суки…»
«Так умирают на руках…»
«Пусть тут слышится голос, давно ничейный…»
«Тень отца ложится на траву…»
«Что не сказано прямо, то криво…»
«тоху ва-воху…»
«лязгай жуть в трубе в час летний…»
Акации
«Тоска прекрасная, надплечная…»
«у воробушка всего…»
«Поднимаешься на ступеньку…»
«ласточка бабочка…»
«Сено, солома…»
«Кругом орнаменты цветут…»
«Как сказать то, о чем сказать нетрудно…»
«ветер ветер ветерок…»
«Подошвы шаркают по песку…»
«Если бы воздух отчаянья был почище…»
«душка поблядушка побирушка…»
«Спаси жука, переверни…»
«Умных лиц я больше в воздухе не вижу…»
«Ночь поднимается на задних лапах…»
«И эти липы, и эти тополи…»
Гамлет на берегу моря
«Что за деревом стоит…»
«Что ни скажи, хоть всё скажи…»
«Что стоишь и всё глядишь на небо…»
«Запах мокрого снега…»
«Хорошо о смерти говорить…»
«Там русский свет стоит в углу…»
«Блок разговорный, Блок учебный…»
«Словарный ангел залетает сюда…»
«В подкорке воздушной, в размякшем мозгу…»
«Высокое темное чувство дождя…»
«Слова безвесны и крылаты…»
«Молчи, дурак, смотри на всё…»
«Как Озимандия в болотных сапогах…»
«Шурши, шурши, и прошуршит в ответ…»
«Ветер пробирается в кость…»
«Как Бродский о Кавафисе, – еле-еле…»
Семь синиц
Родина. 2013–2014
i
ii
iii
iv
v
vi
vii
viii
ix
x
xi
xii
xiii
xiv
xv
xvi
xvii
xviii
xix
xx
xxi
xxii
xxiii
xxiv
xxv
xxvi
xxvii
xxviii
xxix
xxx
Немного не так. 2016–2017
Константин Вагинов едет на завод «Светлана»
Бедный Фридрих
«Антон Павлович, это будет Начало…»
«Проснуться вдруг в отечестве ночном…»
Две тени Т. С. Элиота
Колыбельная для Людвига
«я брил во сне лицо отца…»
У. Х. Оден. Орфей
«Здесь тише всего, чтоб сходить с ума…»
«Земля-коробочка. Коробочка в земле…»
«отчим наш который на небесах…»
«Там будто все время идет дождь…»
«Зажмурься. Ну и что видишь…»
«Тени веток на свежем снегу…»
Васе Бородину
«Этого всего ведь нет…»
«тишина стоит как заборчик…»
Четыре тени А. П. Чехова
«Фонарики над водой…»
«Пó лесу мчится безумный шкаф…»
«Слов-то всего пять или шесть…»
«Закрой глаза. Представь магический квадрат…»
«Вечером – бурямглою…»
«Я думал, что он уже умер…»
«Кто золотуху нашу вылечит…»
«это все погибель эстер эстер…»
«Мы все челюскинцев спасали…»
«Я был небольшим человеком…»
«Я хотел бы написать пьесу об этих троих…»
«Верлен учит английский и пишет Рембо…»
«Я родину распаханную вижу…»
«Ты когда-то балдел от голых вечерних веток…»
«Лежишь третий час в темноте и говоришь: «Свет, свет…»…»
«Рифма, резвая старушка…»
«отец волк…»
«Говорят, стоят заводы…»
«Господь, коломыйский болван, чурка…»
«государство средний род…»
«Ну да, песни. Какие они были? Звонкие…»
«Тятя, тятя, наши сети…»
«„Смерть тиранам! Смерть тиранам!‟» – поет…»
«в траве блеснет оберточка…»
«над речкой встали сыновья…»
«вольфганг вольфганг иоганн…»
«ваши белые косточки…»
«Тяжелей всего знать, что всё это скоро полетит…»
«жизнь какая-то мудацкая…»
«вдохни отечества дымок…»
«Цветочки вдоль железной дороги…»
«Трава украшает землю…»
«Илья Ильич ложится на левый бок…»
«Свет замедляется. Учебное кино…»
«Зелень такая, сякая…»
«такая тоска…»
«день прошел а нас и нет…»
«пришла пустота…»
«В июле Пастернак обычно…»
Со станции «Пери»
«да брызни ярче хорошо спетыми…»
«Как родину спокойно ненавидеть…»
«Где быль и соль рифмуются вдали…»
«Смерть жизни. Старость лет. Любая даль – резня…»
«Мне снился Пушкин, старый, бородатый…»
«не дорогá твоя ложка господь стальной…»
«Интересны только инвалиды…»
«У найденыша не было холки…»
«Спутник мой хороший за грибами…»
«Медленные мускулы травы…»
«Ходили мы на это дно…»
«нет у меня дочери…»
«в ногах правды нет…»
«Вот человек в углу на стуле…»
«милый мой автоматон…»
«олово в сапогах…»
«Вот так вот вдруг разговорится с тобой…»
Бодлер. Чужая поэма[8]
Три книги Игоря Булатовского, объединенные под одной обложкой, связывает попытка осмыслить свое «я» в его неуникальности, в надсадных и травестийных сходствах с другими. Поскольку же точкой отсчета оказывается словесная реальность, поиски аутентичности приводят к переоформлению связей слов и вещей, к радикализации стиховой формы.
Валерий Шубинский, говоря о Булатовском, отметил, что это поэт «слова как такового», и «новая реальность растет у него не из зауми, но из речи о речи о речи»[1]. Применительно к «Северной ходьбе» эта формула кажется особенно справедливой, поскольку каждый новый шаг к реальности связан здесь с рефлексией над словом, с пересмотром параметров высказывания.
.....
Как уже было отмечено, эти «стихи о мемуарах», в которых заново переживаются «любовь, советское детство, музыка, ужасы гражданской смуты, собственное тело», на фоне уже написанного Булатовским новы прежде всего своей повествовательностью[4] и «жёсткостью интонации», открывающей за уже освоенной реальностью другую – «чужую в антропологическом смысле»[5]. Чуждость связана здесь с редукцией смысла, начинающейся с обесценивания тела и захватывающей все в мире: «Это сидящее на табурете, мокрое, задыхающееся тело / могло бы лежать как обертка или пластиковый пакет / где-нибудь под кустом». Именно бесцененность побуждает «оплакать каждую вешку нежности, каждое соцветье слабости», найти слова для «текучей, продуманной пыли».
«Пыль» и «кожа» в контексте книги противостоят «ветру» и «кости»: лишенное субстанциальности и плотское находится в оппозиции к твердому и «спиритуальному». При этом каждый из элементов может оказываться в разных смысловых рядах. «Кость» – это и ветер, и «кость звука», и «костный мел слов»; «пыль» – «душистые зерна» тел, «порох разлук», «посев мучинок ума».
.....