Оглавление
Игорь Чубаров. Коллективная чувственность. Теории и практики левого авангарда
Предисловие
Введение. Коллективная чувственность и идея левого русского авангарда
Поэтика как политика другими средствами
Аналитическая антропология искусства и литературы
О «партийности» в исследованиях левого русского авангарда
I. Насилие как исток
Неэтаблированные теории Мимесиса (В. Беньямин, Т. Адорно, Р. Жирар, Ж. Делез, В. Подорога)
Язык как архив нечувственных уподоблений. Вальтер Беньямин
Субверсивный мимесис Теодора В. Адорно
Мимесис насилия и жертвенность текста: позиция Рене Жирара
Писать в пользу революционного народа: Жиль Делез
Внутри– и внепроизведенческий мимесис: версия Валерия Подороги[57]
Имманентная политичность искусства
Пример: Лев Толстой и Федор Достоевский на «Зеленой улице»
Экскурс 1. «Трансцендентальная аффектология» Андрея Белого
Астральное тело и путь «само»-сознания
«Аффектология» Андрея Белого
II. Центральные концепты беспредметного искусства и комфутуризма
Между бессмыслицей и абсурдом: статус футуризма и беспредметного искусства в эстетических теориях 1920-х годов (в. шкловский, л. выготский, в. кандинский, г. шпет и гахн)
Поверхность литературной вещи как граница смысла и нонсенса
Фактура как индивидуализирующий элемент произведения искусства
Два вида абсурда: смысл бессмыслицы заумников и ОБЭРИУ
Психологический анализ искусства как художественный проект (Л. Выготский, В. Кандинский и ГАХН)
Философский мастер-класс формальной школы, или проблема вещи
Феноменологи и футуристы. К вопросу об отношении Г.Г. Шпета к русскому авангарду
Освобожденная вещь vs овеществленное сознание. Взаимодействие понятий «остранение» (Verfremdung) и «отчуждение» (Entfremdung) в русском авангарде
Вводные замечания
Понимание вещи. Историко-философский экскурс
В поисках утраченной вещности
Труд vs творчество
Заключение
Экскурс 2. «Театрализация жизни» как стратегия политизации искусства. Н.Н. Евреинов
Жизненность искусства vs театральность жизни
Театротерапия
Взятие Зимнего дворца II
Заключение
III. Анализ концепций производственного искусства и литературы факта. ЛЕФ
Продукционизм и конструктивизм: искусство революции или дизайн для пролетариата?
Продукционизм и конструктивизм: постановка проблемы
Историческая канва
Достижения
Труд и производство новых вещей
Новый быт и его преодоление
Беспредметники и производственники: к проблеме наследия авангарда
«ЛЕФ»
Доктрина производственного искусства
Уроки производственного искусства
Становление марксистской эстетики в 1920-е годы. Борис Арватов
Позиции производственничества в контексте полемики о пролетарской литературе и искусстве 1920-х годов
Что революционного в революционном искусстве
ЛЕФ и Лев
Экскурс 3. Дзига Вертов: кино как «коммунистическая расшифровка действительности»
Экскурс 4. «Литературные машины» Андрея Платонова
Позиция В.А. Подороги
Социалистическая трагедия
Евнух-наблюдатель
Классификация машин
IV. Философия искусства и становление научного искусствознания в 1920-е годы
Стратегии научного искусствознания в ГАХН. Утрата видимого и видимость утраты
Условия становления синтетической науки об искусстве
Новая конфигурация власти-знания в России 1920-х. Властный запрос к ученым ГАХН
Первоначальный проект физико-психологического отделения ГАХН и роль В. Кандинского
«Вульгарная социология» и становление социологии искусства в ГАХН
Проект философского отделения ГАХН
Психическое переживание как основа синтеза художественных наук (С. Скрябин)
Становление теоретического искусствоведения в ГАХН (Д.С. Недович)
Взаимное освещение искусств О. Вальцеля и герменевтический синтез М.А. Петровского
Языки искусства. Теоретические позиции философов ГАХН
Шпет о синтезе искусств
Заключение
«Искусство портрета» в отсутствие самого портрета
Заключение
Экскурс 5. Самозначимость и инозначимость производственного искусства в заочной эстетической полемике 1920-х годов: Павел Попов и Ричард Гаман
Вместо заключения. Автор как производитель и событие революции
Литература
Об авторе
Отрывок из книги
Эта книга далась мне нелегко. В процессе ее написания произошел ряд событий личного и общественного характера, которые поставили под сомнение саму эту форму – книги, монографии на заданную тему. К тому же изначальные мотивации к ее написанию в последние годы я, скорее, утратил, претерпев характерную эволюцию от очарования левым авангардным проектом в искусстве 10–20-х годов прошлого века, которое сопровождалось чуть ли не подражанием его теоретическим установкам и политическим манифестациям, к осознанию его «вечной истины» – истины постисторического «забегания», не осуществимой в тех социальных условиях и поэтому пришедшей в своих зрелых формах конца 20-х – начала 30-х годов к сюрреализму и абсурду.
В Университете Вильгельма фон Гумбольдта в Берлине я встретился с людьми, которые увидели в моих занятиях что-то для себя близкое и одновременно чуждое и непонятное. Моя Professorin – талантливый философ и литературовед Сильвия Зассе (Sylvia Sasse) со своими коллегами по Институту славистики познакомила меня с достижениями современной теории литературы и междисциплинарной гуманитаристики в Германии, за что я ей бесконечно благодарен, как и всему коллективу Института славистики Университета Гумбольдта в Берлине (Institut für Slawistik der Humboldt-Universität zu Berlin).
.....
Классическое философское определение того или иного явления грешит своего рода одержимостью тавтологией. Философия берется выявлять сущность явления, отличающую его от всех других возможных сущностей, на основании предикатов, свойственных исключительно ей. Как если бы в реальности существовали такие автономные единичности. На деле имеют место сложные переплетения различных сторон явления, позволяющие отдельным вещам заступать места друг друга, меняться этими местами и, соответственно, сущностями – становиться иными себе. Искусство производит модели подобных замещений – тропы, с помощью которых достигает сущности феноменов не через применение родовидовой логики, перечисление специфических признаков или усмотрение сущности созерцаемой вещи, а через ее обнаружение и высвечивание в ином, актуально невоспринимаемом образе. Упомянутые отношения-замещения не подменяют одно явление другим, а лишь означают, что смысл вещи никогда не сводится к самой этой вещи, как и не пребывает в каком-то идеальном месте. Он всегда в другой вещи как ее собственной возможности, через которую она только и существует, обретая уникальные смысловые очертания на границе иного.
Так, смысл искусства расположен в иноприродном ему топосе – политическом. Искусство в этом смысле всегда политично, даже когда оно намеренно дистанцируется от публичной институциональной политики. В свою очередь, и политика охотно использует для своих целей эстетический арсенал. Это не значит, что можно обойтись политикой, сводя к ней всякое искусство как всего лишь идеологическое средство. Как и обратно – нельзя подменять борьбу человечества за свой целостный образ, за реализацию сущности человеческого эстетической и знаковой игрой. В этом смысле автономность искусства можно понимать не как его иноприродность миру, а, напротив, как условие его воздействия на социально-политическую действительность.
.....
