Оглавление
Игорь Дмитриев. Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона
От автора
Введение. Наука как venatio
«Пока мы лиц не обрели» [12]
Средний путь Николаса Бэкона
Образованная зануда
В кембриджской тиши
«Чужбина тем, быть может, хороша, что вчуже ты глядишь на мир растленный»[61]
«Другие, хладные мечты, другие, строгие заботы» [86]
«Труд, отягченный мелочным расчетом»[88]
«Нас уменьшает высота, как ястреба, взлетевшего за тучи»[128]
Борьба за патент
Эксперты – посредники
«Человек есть то, что он знает»
Злосчастный парламент
Карьерные поиски
Дело Лопеса
«В страду грешна пустая сил растрата»[288]
«Со временем шалун стал грубоват»[314]
«И жизнью рад пожертвовать, а дело не стоит выеденного яйца»[376]
«Защитником я прихожу на суд, чтобы служить враждебной стороне»[394]
«Свободен, вновь ищу союза»[422]
«Новой жизни радужный пузырь»[430]
Сделка с Гименеем и первые карьерные радости
Хромой, обгоняющий бегуна (Instauratio Magna Scientiarum как проект создания эффективной институализованной науки)
«Эффективная наука» in statu nascendi
«Князь обмана»[480]
Идолы безумия
Расчистка мозгов как рекламная акция
Интеллектуальная акупунктура Фрэнсиса Бэкона
Заинтересовать царственный ум
Машина науки
Крутой маршрут институализации науки (первые шаги)
Легитимация нового дискурса
Правильно организованное познание (рецепты лорда-канцлера)
«В глубь и в даль природы»
Виноград в терновнике (процесс над Фрэнсисом Бэконом)
Новая любовь короля
Дело Пичема
Rege inconsulto [733]
«Благородный выбор». Король и его судьи
Погоня за невестой
Смерть поэта
«На отмели в безбрежном море лет»[874]
Созыв парламента 1621 года
«Так погибают замыслы с размахом, в начале обещавшие успех»[900]
Болты и гвозди королевской мудрости
Страсти вокруг монополий
«Такие речи бьют наверняка»[1028]
«Дым, кажется, сильней огня»[1072]
«Наплел, наплел и отпустил с отказом»[1089]
«Все дело – соус, как подать»[1136]
«Начала мира – мята и тмин»
«Причин довольно, чтоб им друг на друга поднять мечи»[1207]
«Мне не дано с легкостью преодолевать трудности»
«Потух огонь на алтаре!»[1282]
«Compositio loci» [1298]: счастливый остров Бенсалем
Терзания стиля
«Грядущее на все изменит взгляд»[1315]
Имитация травелога
Остров концентрированного счастья
«Кто скрыт по милости творца»[1445]
Эффективная наука на отдельно взятом острове
«Средство легкое и верное»
«Еще вас чары острова смущают, и трудно вам в действительность поверить»[1516]
Приложение I. Межи и горизонты познания [1525] (Фронтиспис «Instauratio magna» Ф. Бэкона)
Приложение II
Приложение III. Ф. Бэкон. Чудеса природы, особенно в их отношении к человеческой пользе
Литература
Отрывок из книги
Метафора «наука как охота (venatio)» в начале Нового времени использовалась в литературе нередко. К примеру, неаполитанский астролог, математик и врач Джованни Абиозо (Giovanni Battista Abiosi) в 1520-х годах призывал современных интеллектуалов бросить древние книги и посвятить себя «охоте за новыми тайнами природы (venari nova secreta naturae)»[1]. В 1596 году в Венеции была основана Accademia Cacciatore (Академия охотников), члены которой интересовались не только охотой как таковой, но и естественно-научными вопросами. Можно привести и другие примеры. Однако наиболее детальную разработку эта метафора нашла в трудах Ф. Бэкона (Francis Bacon; 1561–1626).
Описывая предложенную им эксперименталистскую методологию изучения природы, которую английский мыслитель характеризовал как experientia literata (англ. literate или learned experience; в переводе Н. А. Федорова – «научный опыт»), он сравнил ее с «охотой Пана» («Literata Experientia, sive Venatio Panis, modos experimentandi tractat»[2]), который в интерпретации Бэкона символизировал Природу: «Древние в образе Пана со всеми подробностями нарисовали природу мира… Занятие же Пана нельзя, пожалуй, изобразить вернее и удачнее, чем сделав его богом охотников: ведь любое действие природы, любое движение, любое развитие есть не что иное, как охота. Действительно, науки и искусства охотятся за своими созданиями, сообщества людей преследуют свои цели, да и вообще все создания природы охотятся или за добычей ради пищи, или за удовольствиями ради отдыха, прилагая к этому все свое умение и ловкость»[3].
.....
Все это прекрасно, но обиженную королеву складным поэтическим словом не прошибешь, нужно средство посильнее. И Рэли повезло. Выяснилось, что английские корабли, среди которых были и принадлежавшие сэру Уолтеру, захватили богатую добычу – португальскую карраку «Madre de Dios», груженную пряностями, золотом, черным деревом, драгоценными камнями и шелками. И Рэли, и королева были пайщиками этой корсарской флотилии. Соответственно, Ее Величеству полагалась доля от полученной добычи. Королеве сообщили, что ее доля составляет примерно 10 000 фунтов. Это была явно заниженная сумма. И тогда Рэли из Тауэра пишет ей письмо, в котором предлагает 100 тысяч фунтов, причем, по его уверениям, исключительно из «искреннего желания услужить ей»[285]. Правда, в итоге он ей отдал 80 тысяч, но все равно «это более, чем когда-либо случалось кому-то преподнести Ее Величеству в дар»[286]. Дар был оценен, Рэли вышел из Тауэра и стал членом парламента[287].
Ф. Бэкону так не везло, он не был пиратом. 5 ноября 1595 года королева вручила патент на должность генерального солиситора сэру Томасу Флемингу (Sir Thomas Fleming; 1544–1613).
.....
